Глава 9
Район старой колониальной тюрьмы Везелвула. Борт неизвестного космического корабля
— Ваби, не высовывайся!.. — приказал Николай, наблюдая, как выдвигается из-за раскрывшейся диафрагмы красноватое око сканера.
Карлик, прижавшийся к броне корабля под самой клетью подъемника, энергично кивнул.
Сканер с легким жужжанием развернулся к фон Риттеру.
Николай поднял руку и приложил согретый теплом ладони, подтаявший глаз к окошку сканирующего устройства.
На индикационной панели возле люка весело мигнул зеленый огонек. Склонившись к клавиатуре, Николай быстро набрал стандартный код доступа и рядом, через интервал, — цифру два.
Люк с шипением дрогнул и начал отодвигаться.
— Ваби, давай, живо! — Николай покосился на сканер, который не спешил убираться в свое гнездо. — Нас пропускают!
Карлик действительно был сообразительным. Похоже, что с определенного момента он начал воспринимать фон Рихтера пусть не как старшего, но, по крайней мере, как равного себе. И если среди болот Николай позволял Ваби прокладывать тропу и вести отряд, то тут получилось наоборот — маленький мутант совершенно естественно, безо всякого напряжения вдруг стал подчиненным, интуитивно доверившись опыту Николая.
Такое, основанное на доверии сотрудничество могло оказаться очень плодотворным, но в данный момент фон Риттер был занят совершенно иными мыслями. Дождавшись, пока Ваби вскарабкается на площадку, он шагнул в открывшийся проем шлюзовой камеры, гадая, сколько еще сканирующих систем ждет их внутри корабля и как надолго хватит их страшного пропуска, зажатого во вспотевшей ладони, с которой ему пришлось снять перчатку скафандра.
За внутренним люком не оказалось никаких сканирующих систем — там простирался широкий, отделанный шикарными панелями, ярко освещенный коридор. В обе стороны от него отходили короткие ответвления, оканчивающиеся совсем не утилитарными, а наоборот, очень изящно исполненными дверями.
«Точно, что ли, прогулочная яхта?» — подумал Николай, застыв в напряженной позе на пороге внутреннего люка.
Впечатление от интерьеров корабля складывалось именно такое, но фон Риттер не спешил с выводами. Шикарный коридор и богатая отделка еще ничего не значили сами по себе. Гораздо важнее было то, какие системы крылись под черной покатой броней корабля, чей хищный, приплюснутый контур никак не наводил на ассоциации с богатыми бездельниками, совершающими увеселительные прогулки по таким местам, как Везелвул
Николай сделал осторожный шаг вперед, прижался к стене и резко обернулся, просматривая короткие боковые проходы.
Импульсную винтовку он отдал Ваби, который принял тяжелое оружие с глухим ворчанием и, секунду подержав в руках, демонстративно закинул за спину. Карлик явно не уважал продукты высоких технологий.
Николай не возражал. Два коротких метательных ножа были гораздо более смертоносны и эффективны в условиях корабельных отсеков и переходов. Сам он вооружился автоматическим пистолетом, подобранным около одного из трупов.
— Пошли, — негромко приказал он.
Главный шлюз корабля, через который они попали на борт, располагался в корме, точно посередине между двух выступающих в стороны «крыльев» бронированного ската. Коридор, протянувшийся метров на двадцать, вел от кормы к носу, где, по логике вещей, должна была находиться рубка управления.
Гробовую тишину, царящую на борту странного корабля, нарушали лишь тихий шелест регенераторов воздуха да дыхание Николая и Ваби.
Они не стали рисковать и пробовать проникнуть в боковые отсеки. Вместо этого фон Риттер, отбросив сомнения, пошел вперед, туда, где коридор оканчивался большими двустворчатыми дверями.
При его приближении сработал фотоэлемент, и они услужливо разъехались в стороны.
Николай остановился как вкопанный. За дверями, несомненно, был центральный пост. Это определил бы даже ребенок, взглянув на многоярусные приборные консоли, два комфортных противоперегрузочных кресла и трехметровый обзорный экран, занимавший всю переднюю стену и часть потолка над креслами.
На окантовке дверей и прилегающем к ней участке стен он не нашел ничего подозрительного, что напоминало бы еще одну замаскированную сканирующую систему или закрытый оружейный порт. Обычная отделка, ничем не примечательная, кроме своей кричащей, вызывающей роскоши.
«Вот черт… Неужели все будет так просто?»
Николай чувствовал бы себя гораздо уверенней, попадись ему на входе в рубку еще хотя бы парочка сканеров, а так все выглядело просто до глупости, и эту самую глупость ему было очень трудно объяснить, основываясь на своем личном опыте. Царящая вокруг тишина, автоматически раздвигающиеся двери — все это отнюдь не успокаивало.
И все же он не видел причин для топтания на месте.
Приказав Ваби подождать, Николай решительно шагнул в святая святых космического корабля.
Тишина била по натянутым нервам хуже, чем внезапное завывание сирен или щелчки открывающихся оружейных портов.
Тишина, которая могла означать все, что угодно…
Николай коротким рывком преодолел несколько метров, отделявших его от высокой спинки одного из кресел, и присел под его прикрытием, вскинув автоматический пистолет.
Ничего. Лишь ровный свет потолочных панелей да тихий шелест регенераторов. От кресла еще исходил явственный, не успевший выветриться запах искусственной кожи.
Корабль был новеньким, только что сошедшим с конвейера.
Фон Риттер встал и, обойдя кресло, сел в него.
Ваби наблюдал за ним из-за раздвинутых дверей, изредка оборачиваясь, чтобы бросить настороженный взгляд в глубины коридора, откуда они только что пришли.
Как только сенсоры, встроенные под мягкую обивку кресла, восприняли вес человеческого тела, все вокруг мгновенно изменилось.
Мягко осветились приборные панели; расположенный прямо перед Николаем монитор вдруг выкинул на экран столбики цифр тестовой проверки, и вкрадчивый голос внезапно зазвучал в ходовой рубке космического корабля:
— «Добро пожаловать на борт, сэр. Вами активирована система бортовых компьютеров. Сейчас корабль полностью готов к работе. Мы рады сообщить вам, что новая серийная модель индивидуального космического корабля класса „Нова“ — это надежная, высококомфортная машина, созданная по уникальному проекту. Всю дополнительную информацию по покупке, а также полные реквизиты завода-изготовителя вы можете получить, обратившись непосредственно к бортовому компьютеру. Если вы не хотите, чтобы данное сообщение прослушивалось при каждой активации системы, то снимите соответствующий флажок в меню общих настроек системы. Приятного вам полета, сэр… Наша про…» — скрытый динамик внутренней аудиосистемы вдруг захрипел и смолк, издав странный высокочастотный свист.
Николая прошиб холодный пот. Все-таки влипли… Он резко обернулся, вскинув автоматический пистолет, и застыл, не в состоянии адекватно отреагировать на картину за своей спиной.
В помещении главного поста повисла звенящая тишина, которую теперь нарушало прерывистое дыхание двух человек и сдавленное попискивание заработавших индикаторов бортовых систем.
— Ваби!.. — укоризненно произнес фон Риттер, проследив за напряженным взглядом вытаращенных глаз карлика.
Метательный нож в его левой руке был изготовлен к броску. Правая рука нашаривала на поясе новый клинок, а тот, который он только что в ней держал, торчал в пяти метрах от Николая под самым потолком рубки.
Сеточка встроенного в потолочную панель динамика была пробита точно посередине, и из нее высовывалась лишь гладкая от частого применения рукоять ножа.
Ни слова не говоря, фон Риттер присел на корточки, чувствуя, как от перенапряжения ломит грудь, а по спине сбегают предательские капельки ледяного пота.
Внезапно из его горла вырвался хриплый сдавленный звук, который с большой натяжкой можно было признать за смех.
Ваби недоуменно посмотрел на него, но все же опустил нож, не понимая, сошел ли фон Риттер с ума или он таким образом выражает свое одобрение его молниеносным броском, а Николай, закрыв глаза, медленно приходил в себя.
Он знал, что это такое, и не боялся собственного состояния, которое по внешним симптомам можно было легко принять за истерику. Нет. Это была не истерика — это было внезапное осознание победы… Просто выходка Ваби порвала тонкую нить перенапряженных нервов.
Они были спасены… И он, и Ваби, и док с Черчем…
Стоило вспомнить, сколько он пережил за последние сорок восемь часов, с того момента, как вторично очнулся, уже не в криогенной камере тюрьмы, а в пустынном зале заваленного трупами космопорта, чтобы понять его теперешнее состояние. Все кончилось… кончилось каким-то сказочным, невероятным везением.
— Ваби, мы улетим отсюда… понимаешь? — открыв глаза, хрипло произнес Николай. — Нет, ты не понимаешь… — Он встал и оперся на противоперегрузочное кресло. — Я покажу тебе такие места, что не снились ни в каких снах… Мы все будем жить… — Николай задержал взгляд на карлике, который, не понимая смысла его нервного срыва, просто недоумевал. — Только не метай больше ножи, ладно? — попросил его фон Риттер, садясь в кресло. Разжав потную ладонь, он положил ее страшное содержимое на оказавшийся привинченным к полу недалеко от пульта низенький столик и, вытерев пальцы, коснулся сенсорной клавиатуры.
* * *
Минут через десять карлику надоело смотреть, как мечутся по приборным консолям хороводы цветных огоньков. Подойдя к Николаю, который сосредоточенно работал с бортовым компьютером таинственного корабля, он бесцеремонно дернул его за рукав скафандра:
— Идти! — лаконично заявил он. — Черч!
— Не волнуйся, — не оборачиваясь, успокоил его фон Риттер, — они с доком в безопасности.
— Идти! — упрямо повторил Ваби.
— Погоди… — Николай повернулся. — Мне нужно еще очень много сделать, иначе мы не сможем ничего узнать и улететь отсюда.
— Потом. Придем опять, — насупился карлик.
— Нет… — покачал головой Николай, взглядом указав на подтаявший окровавленный глаз. — Твой ключ больше не годится, Ваби. Он уже испортился. Поверь мне. Просто поверь. Нужно узнать, кто эти люди, зачем они сюда прилетели, и перепрограммировать некоторые системы. Это займет немного времени, а потом мы сходим за доком и Черчем.
Неизвестно, дошел ли до Ваби весь смысл сказанного, но рукав фон Риттера он отпустил.
Насупившись, Ваби занял свой наблюдательный пост возле раздвижных дверей.
Николай откинулся в кресле, машинально прикурив сигарету.
Перед ним на мониторе наконец открылась папка бортового журнала. Никаких особых паролей для этого не потребовалось. Программы, установленные в бортовой компьютер, были новенькими, как и сам корабль. Другого объяснения Николай попросту не видел.
Нельзя сказать, чтобы он не нервничал, запуская первый файл бортового журнала.
Предчувствие не обмануло его. Стандартная конфигурация программного обеспечения предусматривала, что компьютер корабля ведет полную аудио- и видеозапись в рубке управления и еще нескольких жизненно важных отсеках. Обычно на частных кораблях владельцы отключали данную опцию, не желая, чтобы компьютер фиксировал подробности их жизни на борту, занося в бортовой журнал только то, что сами считали нужным.
Но в данном случае работала программа, которая еще хранила нетронутые заводские настройки…
Щелчок…
Первый же кадр видеозаписи заставил Николая податься к экрану.
Кто-то стоял на пороге ходовой рубки. Впечатанная в кадр дата указывала, что события происходили всего десять дней назад.
— Хелло, Майкл! — чья-то тень мелькнула на срезе экрана, и спустя несколько секунд в фокус установленной под потолком рубки видеокамеры попал человек лет тридцати — тридцати пяти. Он остановился сразу за раздвижными дверями, прижимая к уху трубку мобильного коммуникатора. Очевидно, что тот, кого назвали Майклом, что-то говорил ему.
— Ну-ну… — незнакомец, лицо которого со всей очевидностью принадлежало тому самому заснеженному трупу, чей глаз послужил Николаю и Ваби пропуском на борт корабля, пошарил по карманам, продолжая слушать собеседника, машинально кивая головой, — Ну, это ты загнул, конечно… — вдруг произнес он, — ну в общем-то да, тачка классная!.. — он нашел наконец сигареты и, не отнимая трубки, одной рукой ловко прикурил, выпустив изо рта сизую струйку дыма. При этом его губы как-то нехорошо искривились.
— Кончай базарить, лучше двигай ко мне, — внезапно произнес он. — Есть дело. Нет. Так сказать не могу. — Он сел в то самое кресло, которое в данный момент занимал фон Риттер, и огляделся, явно в поисках пепельницы.
Николая передернуло.
В этом человеке было что-то отвратительное. Возможно, здесь сыграло свою роль предвзятое мнение Николая обо всех подобных личностях — не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, каким образом этот человек добывает свой хлеб насущный. Есть определенная категория людей, чьи повадки мало меняются со временем. Родившись на разных планетах, они почему-то всегда ведут себя одинаково…
Он сидел на самом краю кресла, широко расставив ноги и чуть склонившись вперед, словно ему нужен был дополнительный упор. Трубка мобильника прижата к самому рту, на лице выражение вальяжности, нагловатой усталости от жизни. Пепел от его сигареты в конце концов упал на пол.
— Ну, все, жду тебя! — категорично ответил он, выслушав очередную тираду собеседника. — Пятый терминал сорокового посадочного сектора. Что? Нет, шлюх не надо. Приезжай сам. Ага… До скорого…
Он опустил руку с мобильным устройством связи и несколько секунд сидел не меняя позы, очевидно, о чем-то размышляя. Наконец, когда догоревшая сигарета обожгла ему пальцы, на которых красовалось несколько массивных перстней, он вздрогнул, невнятно выругавшись. Загасив окурок в обнаруженной наконец на низком столике пепельнице, он встал и, не оглядываясь, вышел из рубки.
Щелк…
Следующий фрагмент видеозаписи имел ту же самую дату.
Тот, кого называли Майклом, оказался представителем негроидной ветви человечества. Николай поразился тому, сколь сильно изменила этого человека смерть. За заснеженным забралом второго трупа он видел именно это лицо, но оно показалось ему скорее пепельно-серым.
— Слушай, Шер, а ты классно устроился! — в голосе Майкла прозвучало неподдельное восхищение. — Что, настоящая «Нова», да? Как у Папы? Под Старика косишь? — ехидно поддел он хозяина корабля, который с безразличным видом наполнял приготовленные бокалы.
— Не передергивай, Майкл, потом из-за тебя будут неприятности. — Шер повернулся. — Тачка как тачка. Надежная, но пока безо всяких там наворотов. До Папы мне далеко, сам понимаешь. И нечего трезвонить на каждом углу, понял?
— Заметано… — Майкл уселся во второе кресло, загнув свою правую ногу так, что лакированный туфель угнездился на колене левой ноги. Откинувшись в такой позе в мягкие объятия сенсорного кресла, он с наслаждением прикрыл глаза, изобразив блаженную улыбку.
— Сегодня празднуем, да? — осведомился он.
— Нет. Я же сказал тебе — есть дело.
— Ну так выкладывай… Или, может, сначала дашь потащиться?
— Кончай юродствовать, Майкл…
— Ну все… все!.. — развел руками негр, который произвел на фон Риттера впечатление эдакого живчика. — Я слушаю.
Хозяин корабля некоторое время молчал, цедя из бокала искрящуюся в свете потолочных панелей, красноватую жидкость.
— Есть возможность сорвать куш и отвалить, — наконец негромко произнес он, испытующе посмотрев на собеседника.
— Конкретно? — внезапно насупившись, переспросил Майкл, с которого, как только речь зашла о деле, мгновенно слетели все ужимки.
— Конкретнее некуда. Ты помнишь недавнюю свару на Омнабиусе?
— Ну? — Очевидно, у Майкла с теми событиями были связаны не очень приятные воспоминания, так как его губы исказила злая ухмылка.
— Ты в курсе, за что Итемы прижали ребят из «Индосистемз»?
— Не мое дело… — стараясь говорить как можно безразличнее, торопливо произнес Майкл.
Такая реакция явно не устроила его собеседника. Тот, кого называли Шер, чуть привстал, приблизив таким образом свои губы к уху Майкла, и отчетливо произнес:
— Сетроний…
Темное лицо Майкла внезапно посерело, словно от головы отхлынула вся кровь.
— Наркота?! — машинально переспросил он.
— Вот именно. — Шер подался назад, в кресло. — Папа, оказывается, хитрее, чем это вообще можно представить. Ведь никто не знает, где добывается эта дрянь, верно?
— Еще бы!
— Так вот, ребята из «Индосистемз» узнали. И наладили ее маленькую утечку в свой карман. За это Итемы их и попалили.
Кровь никак не хотела возвращаться к посеревшим щекам Майкла. Очевидно, он очень ясно представлял себе, о чем идет речь, и откровенно боялся говорить на данную тему.
— А «Генезис» тут при чем, Шер? — наконец, немного справившись с собой, спросил он. — Они-то какое отношение имеют к сетронию?
— Прямое, — ухмыльнулся хозяин корабля, наслаждаясь произведенным впечатлением. — «Генезис» его и добывает. А потом производит небезызвестный ДЗЕТ.
Лицо Майкла вдруг посерело еще больше и прямо на глазах стало одутловатым. Окончательно забыв про свое недавнее веселье, он скинул ногу с колена и, чуть привстав, вдруг отчетливо произнес:
— Шер, ты понимаешь, что сейчас сказал, а?! Если это правда, то за то, что я это слышал, меня замочат, как вшивого мутанта, даже не поморщившись!
— Это правда, — с леденящим душу спокойствием подтвердил Шер. — Сядь, Майкл, я еще не все сказал.
— Лучше б ты вообще молчал, — одними губами произнес Майкл, тем не менее послушно откинувшись в кресле. По выражению его лица было понятно, что он все еще переваривает ошеломляющую новость.
— Вот дерьмо, а?! — вырвалось у него.
Не обращая внимания на его прострацию, Шер, вновь наполнив бокалы, сел в кресло.
— Слушай, Майкл, ты же не хочешь опять пойти на улицу, чтобы сшибать лампочки случайным прохожим в темных переходах, а? Ты вспомни, как мы с тобой начинали. Может, хватит нам шестерить на других? Тебе не надоел мелкий рэкет на побегушках у Папы?
Майкл безнадежно кивнул, свесив голову и не глядя на стоящий рядом бокал.
— Все так, Шер, но ты замахивайся-то полегче, — неожиданно взмолился он каким-то противным, бесцветным голосом. — Зачем дразнить крупных боссов, а?
— Никто их не собирается дразнить. Слушай сюда, Майкл, дело верное. — Шер подался вперед. В этот момент видеокамера фиксировала не того вальяжного, преуспевающего бизнесмена, а самого обыкновенного уголовника, который действительно начинал свою карьеру, раздевая случайных прохожих и насилуя пьяных малолеток в дешевом флайере за городом.
— Ты знаешь, что такое Везелвул? — многозначительно спросил он.
— Ну, слышал. Какая-то помойка под пятой у «Генезиса», — с вялой заинтересованностью ответил Майкл. — Они вроде там что-то расчищают для колонизации, верно?
— Забудь про это. Никто там не думает ничего расчищать. Там добывают чистейший сетроний, и, как я понял, больше такого нет нигде.
— Тебе-то почем знать? — не поверил Майкл.
— Папа с сыном проговорились, — хохотнул Шер, показав ряд ослепительно-белых зубов. — Вернее, они говорили между собой, а я случайно подслушал. Никто об этом не знает, но наш Старик затеял крупную игру.
— Узнал об утечке сетрония? — одними губами выдавил Майкл.
— Да нет, об этом он не догадывается, — ответил Шер, порывисто встав. — Он думает, что парни из «Индосистемз» производили его в лабораториях. А они брали его прямо на Везелвуле у одного эколога из экспедиции колониальной администрации. Тот просек бизнес «Генезиса» и отвел в сторону маленький ручеек для собственных нужд. Сечешь?
— Нет, — откровенно признал Майкл. — Откуда ты все это знаешь?
— Я же был на Омнабиусе во время свары, ты что забыл?
— Ну и что?
— Да случайно все это открылось. Когда брали штурмом здание их офиса, в подвале прижал одного парня, а он вдруг раскололся и сдал мне всю подноготную. Думал, что отвертится от пули, придурок.
— Все равно темно…
— Сейчас объясню, — успокоил его Шер, продолжая расхаживать взад-вперед по рубке управления. Очевидно, что чем дальше заходил разговор, тем сильнее он возбуждался от собственных слов. Решение, созревшее в голове этого человека, крепло с каждой секундой, с каждым сказанным им словом.
— Кто-то накапал в колониальную администрацию про Везелвул. Скорее всего те, кто остался после разгрома «Индосистемз», — телохранитель и доверенное лицо Эрика Итема рассуждал вслух, уже больше разговаривая сам с собой, нежели с Майклом. — И теперь на Везелвул летит комиссия по внешним поселениям. Ни Старик, ни Эрик не подозревают, что их природный источник сетрония уже засвечен. Они думают, что никто ничего не знает, хотя маскировка шита белыми нитками. — Шер остановился и в упор взглянул на Майкла. — Хотя по-другому нельзя, — сообщил он своему вконец ошарашенному собеседнику. — Если бы они поставили там промышленные предприятия и начали качать сетроний тоннами, то сразу бы стало ясно, что «Генезис» такие же твари, волки крашеные, как и вся Окраина, а так получается, что они чистенькие, плюют свысока на таких, как «Индосистемз», содержат свой флот якобы для охраны собственности и борьбы с бандами и терроризмом. Сечешь, как устроились? Кому же придет в голову, что сложнейшие химические реакции, которые в лабораториях-то трудно поддерживать, идут в этом отравленном мире вполне естественно, прямо в болотах?!
— А персонал? — с сомнением переспросил Майкл. — Они-то что, совсем безмозглые?
— Оттуда не возвращаются, — лаконично заверил его Шер. — Сетроний добывают заключенные, которые дохнут в болотах как мухи. Никто их не ищет — все смертники, откупленные «Генезисом» у властей различных планет по альтернативным приговорам. Понял?
— Ну хорошо… — Майкл наконец обратил внимание на полный бокал и залпом осушил его. — А где тут наш расклад?
— Заваривается крутая каша, Майкл. Молодой Итем решил прибрать Везелвул к рукам, со всеми его радиоактивными потрохами. Причем, заметь, до прилета комиссии по внешним поселениям.
— Ну и что он сделает?
— Погасит звезду, — лаконично сообщил Шер. Майкл думал, что уже достаточно удивлен и ничто не заставит его волноваться сильнее, чем до этого, но тут он ощутил, как моментально вспотели его ладони.
— Погасит звезду и убьет двух зайцев одновременно, — подтвердил Шер, поймав его полный растерянного изумления взгляд. — Во-первых, уберет всех свидетелей, кто мог бы что-то тявкнуть прилетающей комиссии, а во-вторых, превратит Везелвул в глыбу льда. Понимаешь? Никому не нужную глыбу льда! Везелвул сразу же превратится из спорного мира в огромную обузу на балансе колониальной администрации. Могу поспорить на что угодно — после этого колониальные власти продадут этот замерзший, загаженный планетоид в частную собственность «Генезису» безо всяких предварительных условий!
Шер, устав мерить шагами рубку, остановился, вновь наполнил бокалы.
— Ладно, это я понял, — подался к нему Майкл. — Ну а мы-то с тобой как? Что нам с этой заварухи?
— А то, что я вовремя купил эту тачку. Не знаю, как Эрик про это пронюхал, но вчера он вызвал меня к себе. Говорит, есть дело, Шер, как раз для обкатки твоей новой машины. Нужно слетать на Везелвул, найти там одного придурка и, проследив, чтоб тот сделал порученную ему работу, убрать его и по-тихому свалить. Сумму пообещал еще ту…
— А ты?
— Ну поломался минутку для приличия, ты же знаешь, он это любит. А потом вспомнил про тебя.
— Не понимаю… — откровенно признался Майкл.
— А что тут понимать? Если солнышко действительно погаснет, знаешь, что там будет твориться? Кто нам помешает сесть и набрать столько сырья, что и не снилось парням из «Индосистемз»? Задержимся на пару часов, а огребем столько, что можно потом будет вовек не смотреть ни на Старика, ни на его сына. Уйдем из-под них, свалим куда-нибудь в Центр, а они пусть тут сами ковыряются в дерьме…
— Не заметут? — с сомнением переспросил Майкл.
— Нет, — твердо ответил Шер. — Эрик думает, что я ни о чем не догадываюсь. Какой резон мне задерживаться там, где я только что напакостил? Говорю — дело верное.
— А как тачка? Не подведет?
— Только что ведь сам нахваливал, — с внезапным раздражением ответил Шер.
— Да нет, я просто спросил. Мало ли что надо подделать?
— Некогда. Тут все на автоматике, заводская гарантия, так что не дрейфь. Прорвемся. Быстро сделаем дело и назад, пока никто не успел очнуться. Ну что, ты со мной? — спросил он, исподлобья взглянув на Майкла.
— А ты выпустишь меня отсюда, если я откажусь? — хмуро осведомился тот и вдруг натянуто рассмеялся. — Шучу, Шер, ты же знаешь. Когда стартуем?
Шер испытывающе посмотрел на него, потом повернулся к пульту и нажал какие-то кнопки.
— Сейчас, — лаконично ответил он. — Пристегнись, Майкл.
Запись оборвалась. Не закончилась, а именно — оборвалась, словно кто-то выдернул шлейф питания видеокамер.
Обернувшись, Николай понял, что так оно и есть. Закрепленный под сводом ходовой рубки видеосенсор безжизненно застыл, не ворочая своим единственным глазом, а лишь блекло отсвечивая им.
«Ну, понятно… — с долей горькой иронии подумал он, еще не придя в себя после просмотра двух видеофрагментов, — куда уж им… Остановить видеозапись можно только так — ножом по горлу, иначе не выйдет…»
Взглянув на Ваби, который с видом полного безразличия застыл у дверей, смирившись с вынужденной задержкой, Николай повернулся к тускло сияющему монитору.
Ему хотелось грохнуть кулаком по пульту, так чтоб из него брызнули искры… Идиот…
Пальцы фон Риттера сжались. Он понимал, как глупа эта минута злобного отчаяния, тем более что исправлять что-либо было уже слишком поздно, но горечь оказалась слишком сильной.
Он попал в плен на Омнабиусе…
Скрипя зубами, Николай пытался успокоиться. У каждого в жизни бывают ошибки… Нанимаясь на службу, он не мог знать…
«Мог… — оборвал он сам себя. — Мог навести справки, перед тем как продаться… Мог, но не стал. Слишком нужны были деньги…
Впрочем, что сожалеть… Честь наемника высоко ценилась на Ганио, здесь же данное понятие превращалось в ничто, пустой звук. Заказывал музыку тот, кто платил.
Вот тебя и заказали», — угрюмо подумал он.
Николаю вдруг стало мучительно стыдно вспоминать, как толково, профессионально он бился, сколько положил вокруг себя солдат «Генезиса», прежде чем тем удалось ворваться в холл здания, которое обороняла группа фон Риттера. Сколько хороших ребят он положил, пока эти самые «бизнесмены» из «Индосистемз» уходили от своих конкурентов кривыми закоулками подвальных коммуникаций.
Судьба. Это злое слово представлялось ему темной фигурой с хитроватой ухмылкой на расплывчатой роже. Нужно же было ударить тому близкому гранатному разрыву, который погасил его сознание, с тем чтоб за собственную глупую продажность он пережил фарс суда и очнулся от криогенного сна здесь, на Везелвуле. Стоило пробиваться сквозь голубые кислородные снега и туманные вихри пробуждающихся от ледяного сна болот, чтобы узнать, за что бился…
«Хрен редьки не слаще, — зло подумал Николай, глядя в ровное сияние пустого монитора. — Что „Индосистемз“, что „Генезис“ суть одно и то же…
Нужно уходить отсюда… — эта здравая мысль пробилась сквозь мешанину чувств, немного охладив его запоздалое раскаяние. — Судьба дала шанс, нужно уходить, и пусть этот Везелвул катится ко всем Шиистам космоса. Забрать дока, Черча, Ваби и отступать, бежать на Ганио…»
Последнее слово заставило Николая еще раз задуматься.
Все же, несмотря на ироничное отношение к своей наследственности, инстинкты наемника были сильны в нем. Он ни на секунду не сомневался, что на родной планете его ждет не слишком теплый прием. Если разобраться беспристрастно, то он оказался не самым лучшим представителем клана фон Риттеров, основанного его прапрадедом, Домиником, сразу после развала Конфедерации солнц.
И еще личный опыт и все та же наследственность подсказывали — акценты уже сместились, еще немного, и Везелвул станет одним из узлов напряженности, и каша, что заварится тут, будет кровавой…
Николай прекрасно представлял логику тех, кто качал из этой планеты свои грязные миллиарды, воспользовавшись общим, царящим на всей Окраине беззаконием и беспределом, замаскировав свою деятельность столь бесхитростно, что это смахивало на наглость.
Им было позволено все. Десятки слаборазвитых планет оказались подмяты, заново колонизированы. Люди на них несли ярмо экономической зависимости, были загнаны в орбитальные резервации, где их ждала короткая безрадостная жизнь. Они умирали от наркотиков, вредных производств и прочей дряни. А кто сомневался, протестовал — тех ждала колониальная тюрьма, а затем — миры наподобие Везелвула…
Поэтому он не сомневался, какими бы добрыми побуждениями ни руководствовались члены комиссии, посланной сюда колониальной администрацией, они будут либо куплены, либо обмануты, либо просто поставлены перед фактом полного краха программы преобразования планеты, если аварию с солнцем удастся довести до конца…
Николай машинально достал сигарету и закурил, пощелкивая клавишами на панели систем связи.
«Ты герой или нет?» — мысленно спросил себя фон Риттер, глядя, как Ваби, устав переминаться с ноги на ногу, опять с ворчанием направился к нему.
Он не успел ответить на заданный самому себе вопрос, потому что в тот самый момент его судьба, по какой-то очередной прихоти, совершила еще один крутой поворот.
Электронная антенна «Новы», подчиняясь его бессознательным щелчкам на панели управления, вдруг уловила эфирный сигнал и начала прием.
Николай вздрогнул, когда среди глухой тишины отсека вдруг хрипло кашлянули помехи и чьи-то голоса, искажаясь и перекрывая друг друга, ворвались в его сознание…
— …Линкс, уходи… ближайший посадочный терминал… Мы подберем вас…
— Что, черт возьми… Где Саша?!
— Сбили «Геракл»… Ублюдки… Крейсер «Генезиса»…
Вой помех усилился, как накатившая на берег приливная волна, а потом отступил, оставляя после себя новые обрывки фраз:
— Убить всех… Штурмовое звено… Приказываю… Обеспечить…
— Люди…
— …Она не в себе… Делай, что говорят… Будем драться…
— Да пошел ты!!!
— На хвост… сильная турбулентность… атмосфера…
— Простой шаттл, дебилы…
— Сэр…
— Атакуй!..
Фон Риттер резко обернулся, смахнув внезапное наваждение.
— Ваби! — крикнул он, не заметив, что карлик уже стоит подле него. — Черч! Док! Сюда их, живо!
Маленький мутант снизу вверх посмотрел на Николая. Лицо фон Риттера было бледным, словно тот только что узнал точную дату собственной смерти, и лишь глаза на нем блестели зло и решительно. Он уже не слушал ни далекие голоса, ни возражений Ваби — пальцы Николая сновали по клавиатуре программатора, срывая пароли и там, где возможно, освобождая системы корабля от запретов.
Это оказалось несложно. Николай чувствовал: он в состоянии овладеть бортовым компьютером и «Нова» подчинится обязательно. Чужая воля еще не въелась в программы этого корабля, и равнодушная автоматика будет исполнять его приказы, как исполняла приказы Шера и его дружка.
В эти секунды Николай думал только об одном: его пророчество свершилось слишком быстро и там, в районе космопорта Везелвула, сейчас, с минуты на минуту, начнут убивать тех, кто еще выжил…
Он оглянулся, чтобы посмотреть на Ваби, но того уже не было ни в рубке, ни на пороге.
Сообразительный карлик буквально воспринял его приказ. Внешняя камера, установленная чуть выше главного шлюза, показывала, как он, слегка подпрыгивая, несется к угрюмому серому комплексу строений, где остались Фрамер и Черч.
«Ну… держитесь!» — неизвестно кому мысленно пообещал фон Риттер, нажимая последовательность сенсоров для холостого запуска двигателей.
Он не знал, сработает ли… но из недр «Новы» вдруг донесся низкий, чуть вибрирующий гул, который тут же перешел в мягкое, едва уловимое завывание, и корабль внезапно качнулся, чуть приподнявшись над мерзлой землей…
Откинувшись в кресле, Николай судорожно сглотнул и вытащил из мятой пачки последнюю сигарету.
Прикуривая, он заметил, что пальцы на той руке, где не было перчатки скафандра, слегка дрожат.
Передатчик «Новы» продолжал работать, и средь треска атмосферных помех все звучали злые и хриплые голоса обреченных…
Космопорт Везелвула. Район старто-посадочных полей
— Что там могло стрястись, фрайг его забери, а, Андрей? — Линкс зло сплюнул и отвернулся, пряча лицо от резких порывов ледяного ветра.
Снег сек по броне скафандров мелкой шуршащей поземкой… Облака, гонимые бесноватым ветром, казалось, припадали все ниже и ниже к стылой, едва подтаявшей земле. Серые мрачные небеса отливали смутным багрянцем, словно вверху, за свинцовой пеленой облаков, разгорались угли исполинского костра.
— Что, не слышал?.. — тихо отозвался Звягинцев, без пользы всматривающийся в круговерть поземки. За десять метров уже не было видно ни зги. — «Геракл» накрылся… Нам каюк, Линкс.
Грегор, который прекрасно слышал лаконичный обмен фразами через коммуникатор своего скафандра, который был позаимствован группой из хранилищ космопорта, непроизвольно втянул голову в плечи.
«Вот это называется — влип…» — тоскливо подумал он, беспокойно озираясь по сторонам. Бежать было некуда. Оставалось одно — стоять и ждать в надежде на чудо.
Однако добрые чародеи явно обходили стороной этот проклятый мир.
Из снежной круговерти внезапно послышался надсадный, рвущий барабанные перепонки рев, и вслед за волной звука появился контур раскаленной обшивки шаттла, который снижался, чуть кренясь на один борт и круто доворачивая в сторону посадочных терминалов.
Линкс захлопнул забрало своего гермошлема и тут же пожалел об этом — раздраженная ледяным ветром кожа на лице зашлась огнем, словно в нее вонзили тысячи иголок.
— Рорих, мы у седьмого посадочного места, — скрипнув зубами, сообщил он.
— Спрячьтесь куда-нибудь!.. — отрывисто выкрикнул по связи Эрни. Его голос охрип до полной неузнаваемости. — Валите в укрытие, мать вашу!!! — спустя секунду вторично проорал он, заметив, что маленькие фигурки на краю вогнутой чаши посадочного порта не спешат разбегаться. — У нас гости, Линкс!!!
Об этом излишне было даже предупреждать — с момента появления шаттла прошло не более двадцати секунд, а небеса уже раскалывались от новых надсадных звуков, по сравнению с которыми свист и вой ветра могли показаться тихой, приятной колыбельной мелодией.
Первым с места сорвался Грегор. Спотыкаясь и не разбирая дороги, он начал карабкаться на гребень посадочной чаши, поскальзываясь на корке льда и нелепо взмахивая руками. За ним секунду спустя последовал Линкс. Замыкал беспорядочное отступление Андрей, который скорее шел, нежели бежал, ежесекундно оглядываясь и сильно припадая на искусственную ногу.
…За штурвалом ведущей машины, которая первой нырнула в бесноватую атмосферу Везелвула, вслед за ускользнувшим туда шаттлом, сидел капитан Спаркс. Конечно, где-то в уголке его разума не уставала биться здравая мысль о том, что командир крейсера не должен покидать ходовой рубки своего корабля, но его душила настоящая ярость. Капитан еще не вник во все тонкости руководства огромным экипажем и продолжал действовать так, словно командовал звеном космических истребителей. В отличие от Джона Говарда, который позорно погиб на его глазах, этот офицер был намного старше, опытнее, и главное, его не связывали никакие узы с людьми из бывшего звена лейтенанта Эйзиз.
Саму Ледышку он если и видел когда-то, то мельком. До последнего времени Игорь Спаркс служил на другом корабле корпоративного флота.
После того как она мастерски навела ракетный залп на вверенный ему крейсер, капитан хотел лишь одного — убить эту суку, чтобы лично увидеть, как ее разорвет вместе с обшивкой шаттла.
В данный момент он спокойно вел истребитель среди атмосферных вихрей. Раздраженность никак не сказывалась на его манере полета.
— Хьюго-2, это ведущий, — ровный голос капитана вызвал у подчиненных легкую дрожь в позвоночнике. — Ты где шатаешься, сукин сын?
— Сэр… турбулентность… отклоняет от курса… — сквозь шквальный треск помех прорвался голос ведомого.
Это была одна из тех самых фраз, что дошли до Николая фон Риттера, сидевшего в этот момент на борту «Новы», в сорока километрах южнее космопорта.
— Хьюго-2, захожу для атаки, пристраивайся!
Три фигуры, две облаченные в серую броню, а одна в белоснежном гражданском скафандре, спотыкаясь и оскальзываясь на неровностях льда, бежали к зданию приземистого пакгауза, когда машина Спаркса вырвалась из-под покрова свинцово-серых облаков.
Тот, кому хоть однажды пришлось пережить атмосферную атаку космического истребителя, уже не забудет этого никогда.
Бывали случаи, когда люди, особенно гражданские, попросту сходили с ума.
Нечто подобное испытал на себе Грегор. Еще неделю назад считал себя крутым мужиком, но за эти семь дней слишком многое изменилось в его жизни, да и не мог он предвидеть, что придется стать не то что невольным очевидцем, а целью этой самой атаки.
Первой, предваряя появление космической машины, пришла тугая, смешанная с оглушительным грохотом воздушная волна. Грегора, который уже видел приоткрытые металлические ворота вожделенного складского бункера, толкнуло в спину и швырнуло на лед. Со всего размаха впечатавшись забралом в покрытый голубоватой коростой стеклобетон, он едва не лишился сознания. Из разбитого носа, пачкая лицевую пластину гермошлема, брызнула кровь, но это еще оказалось не самым худшим — сзади накатывался, выворачивая все внутренности, оглушительный рев, и даже материал скафандра не мог спасти от него.
Привстав на четвереньки, Грегор, контуженный ударом об лед и этим оглушающим звуком, вытаращив глаза, смотрел, как в ближайшей башне диспетчерского контроля вдруг лопнули, разлетаясь сверкающей метелью, все стекла.
Обледенелая земля внезапно вздыбилась и начала уходить из-под него, — это порожденная двигателями истребителя воздушная волна, кувыркая, понесла его прочь от заветного пакгауза.
Он хотел заорать, но не мог…
Словно дьявольское наваждение, из-под серых, свинцовых облаков внезапно вырвалась черная горбоносая машина, броня которой была облита сполохами статического электричества, и пошла вместе с горячим, испаряющим лед воздухом подметать пустые стартовые поля и сиротливые пакгаузы ровным, деловитым огнем четырех автоматических вакуумных турелей.
Снаряды ложились четырьмя прямыми дорогами, перечеркивая дымными султанами разрывов голубоватый стеклобетон посадочных полей, и Грегор вдруг остервенело заорал, потому что спасения уже не было, этой мощи не могло противостоять ничто: прямо на глазах техника один из грузовых бункеров, до которого добежали дымные черно-оранжевые султаны, вдруг странно задрожал и начал проваливаться вовнутрь самого себя…
Он уже не орал — Грегор полз, подвывая от ужаса, а разрывы неумолимо приближались к нему, уродуя последние секунды перед смертью ощущением неизбывного ужаса и полной безысходности…
Что-то горячее протекло у него между ног, но космодромному технику уже стало все равно — его помутившийся от страха рассудок приготовился к смерти, приняв ее неизбежность, когда у истребителя кончились снаряды…
Машина, дико завывая, пронеслась над распластавшимся на влажном стеклобетоне телом и взмыла вверх, уходя за облака для нового захода.
Оружейные эскалаторы на борту надсадно гудели, черпая из арсеналов новый боекомплект, а Грегор так и остался лежать меж курящихся паром луж.
Он был без сознания.
…С противоположной стороны, над зданием космопорта, пользуясь минутной передышкой, появился шаттл и резко пошел на снижение, прямо к седьмому посадочному терминалу.
* * *
Никогда в своей короткой, но бурной, полной событий жизни Саша Эйзиз не испытывала такой тоскливой отрешенности от мира, как в этот, казалось бы, критический момент.
Шаттл, управляемый железной рукой Рориха, стремительно снижался. Под его уплощенным днищем, пересекая вогнутые чаши стартопосадочных полей, пролегала курящаяся паром и исковерканная снарядами дорога, сложенная из четырех пропаханных вакуумными орудиями истребителя троп.
Кто был тот ублюдок, что сидел за его штурвалом? — мысли в голове Саши метались в такт рывкам снижающегося шаттла. Кто хладнокровно спускал гашетку, целясь в обезумевшие, беспомощные, ползущие под огнем человеческие фигурки?
Машина резко накренилась на правый борт. Страховочные ремни больно впились в грудь. Эйзиз невольно скрипнула зубами, не то от боли, не то от той мысли, что резанула воспаленное сознание хуже, чем удар горячего осколка по черепной кости…
Чем она сама в недавнем прошлом отличалась от тех, кто кидал сейчас истребители в кипящую атмосферу Везелвула?
Окаменев, Саша смотрела в глубинный стереообъем обзорного экрана, наблюдая, как две фигурки в серой броне тащат к открывшемуся люку шаттла обмякшее тело в белоснежном скафандре.
Ей хотелось взвыть, как раненой волчице над разоренной норой…
В чем их вина?
И тут же: «Кто он?»
И опять: «Ты служила „Генезису“, ты рвала зубами его врагов, меж которых могли быть и такие, беспомощно ползущие прочь от смерти. Трусливые, никчемные, но и не повинные в том, что попросту оказались не в том месте и не в то время…»
В душе Саши вскипала черная бездна близкого безумия…
Она делила с ними хлеб и кровь… Что может быть для человека дороже?
Оказывается, есть вещи важнее, а она лишь кровавый плевок, растертый корпорацией на далекой планете… И те, кто спасал ее тогда, сегодня пытались ее убить…
Превратности судьбы?
У нее не было ответа на столь риторический вопрос.
У Рориха тоже. Саша повернулась, но, взглянув на его лицо, где тонкая ниточка посеревших от напряжения губ кривилась в болезненной усмешке, она вдруг поняла, как сильно он не одобряет ни ее душевных мук, ни глупого, эгоистичного бездействия в тот момент, когда Линкс и Андрей оказались на волоске от смерти…
Шаттл звонко чиркнул посадочными опорами о влажный стеклобетон и, покачнувшись, застыл, громко подвывая перегретыми двигателями. За его кормой от выбросов плазмы начал раскаляться стеклобетон.
Рывком вскочив с кресла, Саша распахнула грузовой люк, одновременно ногой вытолкнув наружу телескопическую лесенку.
Прежде чем протянуть руку навстречу Линксу и Андрею, которые, выбиваясь из сил, волокли безвольное тело Грегора, она успела кинуть беглый взгляд на прилегающие терминалы и пару возвышавшихся неподалеку контрольных башен.
То, что искал ее взгляд, обнаружилось на самой верхотуре, прямо над выбитыми провалами панорамных окон диспетчерского помещения.
— Давай! — хрипло выкрикнула она, протягивая руки в проем.
Ухватив тело Грегора за лямку скафандра, она рывком втянула его в шаттл и тут же, не говоря ни слова, спрыгнула на влажный, курящийся паром стеклобетон посадочной плиты.
— Ты куда?! — Линкс попытался ухватить ее за плечо, но Саша машинально уклонилась.
— Не твое дело, Линкс, — огрызнулась она. — Взлетайте!
С небес вновь накатывал остервенелый грохот, предваряющий появление истребителя…
Линкс рванулся было за Эйзиз, которая, не обращая внимания на адский грохот, петляя, бежала по курящимся паром лужам в сторону сорванной двери, обозначившей вход в ту контрольную башню, откуда час назад они управляли беспилотной посадкой шаттла…
— Ледышка! Саша! Стой! — в его голосе звучал не приказ, там была мольба, но крик Линкса вдруг заглох, отсеченный стеной разрывов.
Взрывная волна отшвырнула Дерека назад, к шаттлу.
Ухватившись за поручень трапа, он видел, как медленно, очень медленно бежит Саша и как стремительно несутся за ней по пятам уродливые кустистые сполохи разрывов…
— Саша… — едва слышно прошептал он в полнейшем отчаянии…
Нет, она была заговоренной, это точно…
Он понимал смысл ее безумного поступка, но, видит бог, Линкс не хотел жить такой ценой. В нормальных условиях он мог брюзжать и цепляться за созданную им же самим иллюзию своего сносного существования, но сейчас все кончилось. Он снова был на войне, и снова, в который раз на его глазах, Ледышка пыталась сделать невозможное. Невозможное с точки зрения здравого смысла и разных, писаных и неписаных, правил, и все ради тех, за кого, как считала она сама, лейтенант Эйзиз несет ответственность. За них. За пятерых мужиков, один из которых еще ни разу не пришел в сознание, а другой потерял его, обгадившись со страха под огнем истребителя…
— Двигай! — что есть мочи крикнул он Рориху, снаружи задвигая люк шаттла. Закрыв его, он набрал полные легкие воздуха и рванулся в самое пекло стальной метели вслед за своим командиром.
— Идиот! — с досадой констатировал Рорих. — Андрей, пристегни к креслу этот кусок дерьма! Взлетаем!
— Саша! — перекрывая шум турбореактивных движков, крикнул Звягинцев, втаскивая тело Грегора в ближайшее кресло.
— Знаю! Хватайся за что-нибудь!
С этими словами Рорих поднял машину в воздух.
Чуть накренясь и задевая опорами о бетон, грузовой модуль рванулся вперед, наперерез атакующему истребителю.
* * *
В кабине управления истребителем сидел не Спаркс — это была другая машина, — а один из двух ведомых капитана. Справившись наконец с атмосферными циклонами, он вынырнул из-за облаков и, подстегиваемый координирующими приказами с борта «Громовержца», очертя голову ринулся в атаку.
Молодому пилоту, который едва ушел в своем опыте полетов от уровня тренажеров и симуляторов, естественно, не хватало хладнокровия Спаркса, его расчетливости и интуиции.
Застряв между низкими облаками и туманной землей, он пытался сделать, что мог, но ни один симулятор не предполагал столь неадекватного поведения противника.
По данным, что передавал базовый корабль, внизу находилась жалкая кучка калек и поврежденный грузовой шаттл…
Черта с два…
Попав в круговерть боя, пилот уже не мог думать ни о чем, кроме прицела и рулей высоты. Завывая, истребитель несся над стеклобетонной равниной, изрыгая снаряды из четырех автоматических пушек, но маленькая фигурка в скафандре продолжала бежать меж разрывов, наплевав на все его потуги…
У молодого летчика помутилось в глазах.
Вторая фигурка вдруг присоединилась к первой. Покатившись по бетону плиты, человек, столь безрассудно бросившийся под огонь, вдруг молниеносным, но абсолютно точно и, как показалось, хладнокровно рассчитанным движением вскинул импульсную винтовку, одновременно разрядив часть магазина и подствольный гранатомет…
«Это те самые калеки?!» — ошалело успел подумать пилот за мгновение до того, как снаряды с грохотом замолотили о лобовую броню пикирующей машины. Естественно, они не могли причинить существенного вреда космическому истребителю, но это было то самое горнило, где в критические секунды выживал только сильнейший, где выковывались характеры и души таких, как Линкс, Эйзиз, Рорих, Спаркс…
Молодой пилот не выдержал ураганного огня. Он инстинктивно дернул рули, и его машина вдруг резко легла на крыло, заваливаясь на один борт.
Дико взвыли сигналы лазерных дальномеров, рули управления сами по себе дернулись в его руках — это включившиеся аварийные системы автопилотов тщетно пытались выправить роковую ошибку человека, но было поздно…
Перед выпученными глазами пилота мелькнула стена контрольной башни, затем борт идущего наперерез шаттла, — земля и небо опрокинулись, поменялись местами, потом вдруг встали вертикально, и эта картина опрокинувшегося на ребро горизонта оказалась столь дикой, что он заорал, уже не пытаясь справиться со взбесившейся машиной…
Зубовный скрежет раздираемой брони, который раздался спустя секунду, когда падающий истребитель пропорол своим коротким крылом плоскую крышу какого-то пакгауза, был последним звуком, который он услышал.
Потом грянул оглушительный взрыв…
* * *
Пробежка под ураганным огнем не принесла Саше ничего хорошего.
Она была вне себя. Огнем горело распоротое осколком плечо, сквозь порванный скафандр врывался холод, но он не мог остудить того яростного огня, что пылал у нее внутри.
Перескакивая через несколько ступенек, она, задыхаясь, поднялась по узкой аварийной лестнице.
Она не слышала, как звал ее появившийся у входа в башню Линкс. Яростным ударом приклада выбив застывший электронный запор, Саша пошатываясь, вошла в небольшое куполообразное помещение, венчавшее контрольную башню космопорта.
Стены и потолок тут были выполнены из толстого армированного бронепластика. Старая, и потому особо надежная модель стационарного блистера без излишних электронных наворотов — просто кресло перед счетверенной турелью и движки под ним, управляемые простыми нажатиями сенсорных рычагов.
«Только бы не подвели аккумуляторы…» — подумала Саша, падая в кресло. Она знала, как наплевательски относятся техники гражданских космопортов к такого рода оборудованию. Этим ребятам, как правило, лень дотошно следить за агрегатами, которые не используются при повседневной работе…
Нажав педаль, она услышала, как под полом преданно взвыли электромоторы, и от этого звука зло и радостно защемило сердце.
Активировав сенсор автоматической перезарядки, она для пробы развернула блистер Он вращался вместе с платформой, на которой был закреплен.
Только сейчас Саша с изумлением поняла, что долетавший снаружи надсадный вой поутих, а вокруг, всего в каких-то двухстах метрах от башни, чадно горят обломки истребителя.
Шаттл Рориха, словно совершая круг почета, облетал башню, волоча за собой оторванную посадочную опору…
В этот миг из-за низких облаков вырвался истребитель капитана Спаркса. Вслед за ним появился зловещий силуэт еще одной машины.
Саша рванула рычаги, разворачивая блистер, но Спаркс, машина которого уже перезарядила орудия, дал залп чуть раньше, чем она успела овладеть инициативой.
От брони шаттла, который и так серьезно пострадал в космической перестрелке, полетели дымящиеся клочья. Из кормы вырвался огонь…
Орудия башни заговорили звонкой, оглушительной скороговоркой, отдаваясь в ушах металлическим лязгом.
Белоснежные хлопья разрывов расцвели в воздухе, словно бутоны туманных цветов, они лопались, разлетаясь оранжевыми сполохами, и, судя по нервному, конвульсивному маневру, совершенному истребителями, этот огонь явился для них полнейшей неожиданностью.
Второй ведомый Спаркса был опытнее погибшего пилота, чья машина весело полыхала на земле. Уклонившись от отсекающей очереди, горбоносый истребитель уверенно взмыл над стеной заградительного огня и тут же устремился в пике, прямо на оживший блистер…
Саша вдруг поразилась той ватной, оглушающей тишине, что навалилась на нее. Казалось, что единственным звуком вокруг остались гулкие, неровные удары ее собственного сердца…
Машина неслась прямо на блистер, протягивая к куполу разрушительные нити снарядных трасс…
Эйзиз ждала, окаменев в кресле.
Единственное, о чем она сейчас жалела, — что не видит лица того, кто стрелял по ней.
Снаряды впились в бронепластик, и башня вздрогнула, словно человек от внезапной боли.
Саша ждала. Она умела ждать.
Машина Спаркса, бросив падающий шаттл, тоже развернулась для атаки блистера.
Эти роковые секунды решали все.
Эйзиз не могла пробить лобовой брони истребителя. Кому, как не ей, было знать об этом.
Первая машина неслась на купол, вбивая снаряд за снарядом в его покатый контур.
Бронепластик срывало, выдалбливая в нем уродливые ямы. Дистанция стремительно сокращалась, вот уже купол начал разрастаться, и его подернутая трещинами покатая поверхность вдруг в одном месте лопнула и начала обваливаться вовнутрь…
Торжествуя, пилот потянул рычаг управления, задирая нос, чтобы поднять машину над расстрелянной огневой точкой.
Под тяжелым, короткокрылым и горбоносым контуром показалась узкая полоска сероватого днища, и в этот самый момент орудия изуродованной башни полыхнули единственным залпом.
Длинная очередь четырех автоматических пушек разрезала космический истребитель пополам — от носа до кормы.
Спаркс, который уже вышел на прямую атаки, не успел отвернуть, и обломки ударили по нему…
Его спасла лишь фантастическая, машинальная реакция.
Впоследствии Спаркс так и не смог с точностью вспомнить, как ему удалось вырвать машину из короткого штопора. Чиркнув по бетону изуродованными хвостовыми стабилизаторами, его истребитель, надсадно завывая и почти неуправляемо раскачиваясь, свечой взмыл за облака.
Когда Линкс вбежал в разбитый, обвалившийся вовнутрь блистерный купол, Саша по-прежнему сидела в кресле, крепко сжимая сенсорные рычаги наводки.
Он кинулся к ней, с недобрым предчувствием заглянув через прозрачную лицевую пластину ее гермошлема.
От сердца Дерека отлегло.
Саша хохотала… Без звука… Просто смеялась, страшно, одними губами, без остановки, глядя на усыпавшие ее колени кусочки оплавленного бронепластика и не издавая при этом ни звука.
«Это ничего… Это пройдет…» — суетливо подумал Дерек, подхватив ее под мышки и вытаскивая из кресла. Он понял, что в ее скафандре вышел из строя коммуникатор. Истерический смех Эйзиз не пугал Линкса — он знал, как это бывает, когда слишком близко приходится взглянуть в пустые, зовущие глаза смерти. Сам смеялся… и не раз…
— Рорих, я подобрал Сашу… — прохрипел он в коммуникатор, заставляя ее передвигать ногами. — К чертям… Теперь мы должны сваливать отсюда…
— Хотел бы я знать — на чем? — раздался в наушниках чуть более нервный, чем обычно, ответ Эрни. — Это корыто больше не поднимется в воздух, можешь мне поверить, Линкс…
У него внезапно предательски похолодела спина, но он упрямо продолжал тащить Сашу к выходу из башни.
«Фрайг его раздери… — зло подумал Линкс. — Ну не может же все вот так погано кончиться…» После того, что они сделали, сдаться было бы непростительной глупостью, а умереть — и того глупее…
