Глава 2
Пустошь. У внутренней границы Барьера…
Мир без солнца.
Вокруг смыкалась плотная, текучая, непроницаемая для взгляда свинцовобагряная мгла.
Шершнев со стоном перевернулся на спину.
Что произошло?
Он помнил, как колонна остановилась на специально оборудованной площадке, затем произошел внезапный прорыв Пепельного тумана, а дальше…
Полный провал в памяти.
Он медленно повернул голову, осматриваясь.
Вокруг плотной стеной смыкались металлокустарники. Сталкеры называют такие плотные заросли автонов «жестянкой».
«Что с моими имплантами?» – мысленно спросил себя Шершнев, прислушиваясь к ощущениям.
Мир вокруг прорисовывался расплывчато, нечетко. Он вдруг понял, что воспринимает реальность уже без посредничества комплекса боевых сканеров, обстановку визуализировал его собственный рассудок.
Выходит, расширитель сознания и метаболический имплант успешно инициализированы?
«Похоже, что так. Неужели меня вырубило при включении соединенных с нервной системой устройств? А прорыв Пепельного тумана? Мои блуждания во мгле? Галлюцинации?
Где я и куда подевалась колонна?!»
Перед глазами все двоилось.
Надо встать. Двигаться. Найти обратный путь к защищенной площадке. Мысли о предательстве у него не возникло. Он не помнил удара автоматной очереди в спину, не понимал, как оказался в «жестянке». Самое простое объяснение – потеря сознания в момент активации комплексов наномашин.
Все шло не по плану. Но ничего… Худшее уже позади.
Взглянув на часы, Шершнев невнятно выругался. Прошло три с половиной часа. «Вот, блин, попал… Вместо того чтобы тихо переждать активацию имплантов под защитой брони, нахватался «глюков», да еще и в «жестянку» забрел. Хорош командир колонны, ничего не скажешь».
Трезво оценив ситуацию, он понял, что вряд ли его до сих пор ищут. Памятуя о неприязненном отношении Рыжова и произошедшем накануне конфликте, стоило предположить, что колонна ушла. Иначе его давно бы нашли. Наверняка и этот нетерпеливый Зулус вставил свое веское слово – мол, вам надо, вы и ищите, только на обратном пути, а мне некогда.
Ситуация вроде бы читалась легко.
«Ладно. Отыщу площадку, дождусь своих», – решил Шершнев. Других вариантов не было.
* * *
Иван ошибался, думая, что все самое скверное уже позади. На самом деле, придя в сознание, он не испытал и сотой доли тех адаптационных эффектов, что предлагали ему комплексы внешних имплантов. Первую порцию шоковых ощущений он получил, попытавшись встать.
Тело отреагировало слишком быстро.
Любой из нас совершает большинство движений машинально, не обдумывая их, и только в крайних случаях разум сосредоточивается на предполагаемом действии. Иван начал вставать, внезапно почувствовал резкое головокружение и, уже падая лицом вниз, понял: его мышцы произвели неадекватное усилие, которое тут же приняли к исполнению сервомоторы бронескафандра – за доли секунды он не только встал, но и по инерции потерял равновесие, не удержавшись на ногах.
Ничего себе…
Он вновь перевернулся на спину.
Теперь Шершнев действовал осторожнее, контролируя напряжение мышц.
Со второй попытки ему удалось встать. Некоторое время он придерживался рукой за толстую ветвь металлорастения, затем неуверенно шагнул, продираясь сквозь чащу.
Шаг от шага дело пошло увереннее. Организм достаточно быстро вернул контроль над мышцами, но как поведет себя аналог метаболического импланта при возникновении внезапной опасности? Похоже, корректор обмена веществ только приступил к процессу автоматической настройки.
Заросли металлокустарника раздались в стороны. Шершнев вышел на пологий склон возвышенности. Датчики бронескафандра нервно сигналили о критической близости условной границы Барьера.
Иван замер, пытаясь определить свое местоположение.
Герметичная броня с встроенными сервоусилителями мускулатуры надежно защищала его от воздействия внешней среды – майор застыл, как скала, порывистый ветер бессильно налетал, приглушенно подвывая, сек по забралу гермошлема мелкой каменной крошкой, вездесущая пыль стелилась серой поземкой.
Дрожь медленно ползла по спине.
Непривычные ощущения вторгались в рассудок – дал знать о себе расширитель сознания. Пока вокруг ветвились плотные заросли металлорастений, наномашинные комплексы, имитирующие импланты сталкеров, особо себя не проявляли, теперь же они включились на полную мощность, одновременно устанавливая контакт с нервной системой через специальные адаптеры.
Шершнев понял – придется повременить. Лучше переждать окончательную активацию комплекса не двигаясь.
Несколько минут, пока шла перенастройка датчиков, он чувствовал себя уязвимым и беззащитным. Видимость не превышала полуметра, вытяни руку, и ее тут же поглотит беснующаяся мгла. Обычное человеческое зрение тут бессильно, а индикатор процесса перезагрузки систем, как назло, достиг уровня семидесяти процентов и остановился.
Сбой?
Световой столбик в оперативном окне проекционного забрала дрогнул, вырос на миллиметр и снова замер.
В рассудке вдруг начали возникать обрывочные, невзаимосвязанные воспоминания, словно ктото вторгся в память Шершнева и наскоро перелистывал страницы его жизни, мимолетно задерживая внимание на какомнибудь эпизоде. Ощущение неприятное, но знакомое. То же самое происходило в процессе подготовки, когда специалисты военных лабораторий калибровали расширитель сознания.
В голове на миг помутилось, затем окружающий мир внезапно начал обретать краски. Непроницаемая серая мгла стремительно таяла, словно бесноватый, уныло подвывающий ветер поднатужился и рассеял ее, отдавая взгляду контуры близлежащих деталей рельефа: впереди Шершнев увидел покрытый трещинами, немыслимо деформированный фрагмент здания, чуть левее по пологому пригорку пластался низкорослый металлический кустарник, справа вздымался вал остекленевшей почвы, застывший, словно морская волна на фотоснимке.
Он обернулся, пытаясь найти взглядом границу внутреннего периметра Барьера, и тут же поплатился за резкое, необдуманное движение. «Предупреждали же!» – с досадой подумал он, ощутив тошнотворное головокружение. Серая мгла вновь рванулась со всех сторон, перед глазами замельтешили цветные искры. Прошло секунд десять, прежде чем к нему вернулось зрение.
«Тебе потребуется не меньше часа на адаптацию, – тут же вспомнились слова начальника мнемотехнической лаборатории. – Майор, ты должен найти укрытие, переждать, пока твой мозг не начнет быстро и адекватно обрабатывать данные от несвойственных человеку устройств восприятия.
– А как же сталкеры? – не удержался от вопроса Шершнев.
– Многие погибают в первые дни после имплантации, – сухо ответил Завьялов. – Я вообще не понимаю, почему Новиков отправляет тебя на задание без должной подготовки. У нас военные сталкеры по полгода тренируются, прежде чем первый раз пересечь Барьер».
Воспоминания отхлынули, возвращалась четкость восприятия. Шершнев попробовал еще раз обернуться, но теперь уже медленно. Предметы исказились, но не исчезли. Мозг, переключившись на иную сенсорику, получал данные от сканеров, визуализировал их, но пока все происходило медленно, детализация оставляла желать лучшего, да и «картинка» постоянно притормаживала.
Через пару минут головокружение прекратилось, а границы восприятия постепенно начали расширяться, теперь он уже различал некоторые предметы на удалении в десятьпятнадцать метров – явный прогресс, учитывая, что на самом деле мир попрежнему находился во власти нескончаемой пылевой бури.
«Как здесь вообще могут выживать люди?» – непроизвольно подумал Шершнев, начиная подъем по пологому склону.
* * *
Колонну бронетехники он не обнаружил.
Временная стоянка пустовала, обрамляющие ее устройства не работали, следы траков гусениц занесло вездесущим серым прахом.
«Ладно. – Иван уже мысленно смирился с создавшейся ситуацией. – Отыщу укрытие, пережду, колонна, согласно маршрутной карте, будет возвращаться тем же путем. Вот тогда и поговорим, лейтенант Рыжов», – мысленно пообещал себе он.
По сути, задачу Шершнев все же выполнил. Теперь не было смысла дергаться, импланты активировались, следовало действовать осторожно, обдуманно, использовать время до возвращения колонны, чтобы в какойто степени адаптироваться к новым ощущениям и возможностям.
Неприятные эффекты тем временем усиливались, да и окружающая обстановка серьезно давила на психику.
Напитанные влагой облака клубились низко, почти касаясь земли, шквалистый ветер гнал их в сторону Барьера, пластал по руинам зданий, смутно проступающим во мгле.
Ветер рвал по нервам. Расширитель сознания играл с его восприятием как заблагорассудится, поочередно усиливая то зрение, то слух, – вот сейчас, к примеру, скрежет ветвей металлического кустарника внезапно стал резким, нестерпимым, он заглушил все остальные звуки до такой степени, что Шершнев почувствовал себя погруженным в недра обветшалого механизма, столетия работающего без смазки.
Затем резко обострилось зрение, мгла окончательно расступилась, он увидел даже невысокие столбики, отмечающие границы внутреннего периметра Барьера, невольно отметил, как аномальная сила гравитации пластала металлические побеги по земле, вытягивая их в сторону мутного купола уплотненного воздуха.
Затем с рассудком начали происходить непредсказуемые метаморфозы.
Довольно четкое чернобелое восприятие реальности внезапно трансформировалось. На несколько секунд сознание помутилось, затем мир обрел зловещие краски: серая хмарь превратилась в багряный сумрак, словно перед мысленным взором майора открылась сюрреалистическая картина ландшафта иной планеты, на фоне которого внезапно начали прорисовываться совершенно невозможные детали – это появились первые энергоматрицы. Сведения об источниках энергетической активности поступали от датчиков, но интерпретировались рассудком.
В результате возникло болезненное ощущение, будто две совершенно разные реальности наслаиваются одна на другую, вызывая чувство мгновенной дезориентации. Дыхание непроизвольно участилось. Щекотливая капелька пота скользнула по спине. Взгляд попрежнему тонул в серой клубящейся мгле, сминаемой порывами ветра, а мысленный взор проникал сквозь пелену облаков, расширитель сознания вычерчивал рельеф местности, проецируя на него сотни очагов энергетической активности.
С каждой секундой Иван воспринимал все больше подробностей окружающего, чувствуя, что рассудок не справляется. Неповторимая гамма несвойственных человеку ощущений навалилась разом, в один миг, низводя сознание до состояния информационного шока.
«Правильно сделал, что затаился, решил переждать. Хорош бы я был, находясь в движении…» – Мысль скользнула гдето по периферии сознания, голова резко и неприятно кружилась, глаза болели, словно он долго во чтото всматривался.
Потребовалось минут десять, прежде чем рассудок майора начал понемногу адаптироваться, примиряя между собой два уровня восприятия.
Унылый скрежет «жестянки» монотонно царапал по нервам. Энергоматрицы созданных скоргами ловушек, искры, мечущиеся по зарослям автонов, несколько смутно очерченных силуэтов крупных изделий техноса, «пасущихся» в отдалении, среди всплесков холодных энергетических волн, – все это воспринималось остро, выбивало из равновесия, несло очевидную угрозу.
Он непроизвольно взглянул на часы.
«Где же тебя носит, Рыжов?»
Отчужденное пространство Пустоши.
Маршрут следования колонны…
– Рыжик!
Лейтенант обернулся. Активатор сервомоторов наскоро подлатали, и он уже не прихрамывал, двигаясь следом за продавливающей «жестянку» боевой машиной.
– Чего тебе?
Зулус догнал его, произвел едва уловимое движение, и в воздухе спроецировалась карта местности.
Справа по курсу колонны на карте обозначился участок руин, за ним начинались непроходимые заросли металлорастений, известных как аномалия «Призрачный Город». Любой, кто по незнанию или по неосторожности забредал в эти поистине гиблые места, исчезал бесследно.
Аномалия получила название по масштабному, заметному издалека визуальному эффекту, сопровождавшему гибель очередной жертвы: массив металлической растительности генерировал фантомные изображения различных населенных пунктов, от огромных мегаполисов до небольших деревушек. Многие сталкеры сходились во мнении, что образы для создания иллюзий скорги черпали непосредственно из рассудка сталкеров, манипулируя воспоминаниями, заставляя двигаться по определенному маршруту, постепенно загоняя жертву в какоето страшное место, откуда уже нет возврата.
Окраины аномалии «Призрачный Город» кишели сталтехами, что не прибавляло популярности зловещему массиву металлорастительности, но, с другой стороны, он манил обилием артефактов, редкими, встречающимися только тут видами автонов. Немногие из сталкеров, кто побывал на окраине металлического леса и сумел вернуться невредимым, рассказывали о целых озерах фрича, о замороженных аномальной субстанцией древовидных металлорастениях и кустарниках, ветви которых стали хрупкими и отламывались без усилия – только собирай.
Редкие, не встречающиеся на Земле неизвестные науке сплавы отчаянные сталкеры добывали именно тут, порой за одну вылазку зарабатывая целые состояния, но вот беда – даже с окраин «Призрачного Города» возвращались немногие.
– Не слишком мы приблизились к аномалии? – Зулус шагал вровень с лейтенантом.
– Нормально. В самый раз, – ответил Рыжов. Тонкий кровавокрасный лучик микролазера скользнул по карте, отчеркивая линию в сотне метров от маршрута колонны. – Вот рубеж, начиная с которого встречаются группы сталтехов. Но у страха глаза велики, да и слухи всегда преувеличены.
– К чему клонишь?
– У меня данные спутникового контроля. Они точны. Но большинство сталкеров опираются на слухи, значит, не рискнут подойти ближе, чем метров на пятьсот.
– А сталтехи тебя не пугают? У них, между прочим, сканеры покруче, чем у нас.
– Вот потому твои ребята в доле, – напомнил Зулусу Рыжов. – Пусть метаморф делом займется.
– Предлагаешь отгородиться от аномалии искажением реальности?
– А почему бы и нет? – Рыжик пожал плечами. – Помоему, достаточно простой и надежный вариант. Сталтехи нас не видят, сталкеры сюда не сунутся. Движемся спокойно, контрольный образец отпускаем вот тут. – Рыжов чиркнул лазерной указкой по отрезку улицы, уходящей в глубь настоящих, не иллюзорных руин. – В итоге ученые млеют от счастья, они давно хотели узнать, что происходит в дебрях «Призрачного Города», а мы повернем вот здесь, – лейтенант поставил еще одну отметку, – и выйдем к месту загрузки, никем не замеченные.
– Нормально, – соглашаясь, кивнул Зулус. – На месте действуем как обычно?
– Да. Я поведу головную машину, якобы на разведку опасного участка маршрута, вы останетесь с колонной. Загружусь, дам знать. Никто ничего не заподозрит.
– Лады. – Зулус заметно успокоился. – Работаем. – Он отключил воспроизведение карты местности и, отстав на шаг, растворился во мгле.
* * *
По краю аномалии «Призрачный Город» двигался еще один отряд.
Десять человек в одинаковых, черных как смоль бронекостюмах проделали долгий путь. Их экипировка, покрытая царапинами, а в некоторых местах и ртутными язвами, утратила целостность антискоргового покрытия, движения, несмотря на исправную работу усилителей мускулатуры, выдавали крайнюю степень усталости. Двое несли продолговатый увесистый контейнер, остальные, разбившись на пары, двигались в охранении.
Шли молча, не разговаривая друг с другом, настороженно сканируя прилегающую к маршруту местность. Заметив крупного механоида или скопление ловушек, отряд сворачивал в сторону, избегая проблемных встреч, затем вновь возвращался на маршрут, ведущий в глубь «Призрачного Города».
Оставалось загадкой – они безумны или бесстрашны? Не знают о существовании гигантской западни или игнорируют опасность?
Давно минул полдень, ветер понемногу стих, языки Пепельного тумана, ставшие за последние годы едва ли не визитной карточкой Пустоши, медленно клубясь, поползли по ложбинам.
Субстанция серого цвета состояла из миллионов наномашин. Эта разновидность скоргов, обитающих среди огнедышащих сопок и многочисленных разломов земной коры, приспособилась перемещаться и охотиться в воздушной среде. Обычно языки Пепельного тумана появлялись, когда стихал ветер, и двигались в направлении ближайших энергополей, по пути нападая на случайные жертвы. Для тех сталкеров, что носили экипировку из активного пластика или обладали способностью генерировать вокруг себя электромагнитное поле, хищный туман не являлся серьезной угрозой, но доставлял массу неудобств, блокируя работу имплантированных сканеров.
Группа бойцов в черной экипировке даже не замедлила шаг, когда из разломов и трещин земной коры начали высачиваться первые струйки пепельного марева. Таинственные бойцы продолжили движение в прежнем темпе, видимо, маршрут был им хорошо знаком, и даже сбой в работе сканеров не послужил причиной для остановки. Через некоторое время туман поднялся до высоты плеч, затем полностью поглотил зловещие фигуры, они исчезли, словно призраки, канули в разрастающемся пепельном облаке беззвучно и бесследно.
* * *
Пепельный туман стлался в полуметре от земли.
Боевая машина десанта остановилась у Тобразного перекрестка, образованного стенами невысоких руин.
Напичканный различными следящими и измерительными приборами комбайн взревел двигателем, массивные крепления, удерживающие сельскохозяйственную машину на транспортной платформе, пришли в движение, освобождая «контрольный образец», по воздуху, смешиваясь с отравленной атмосферой, поплыл сизый выхлоп древнего дизеля.
Комбайн медленно сполз по направляющим, коснулся литыми ребристыми колесами потрескавшегося фрагмента асфальта.
Рыжов, наблюдая за процедурой, подумал: самое время.
– Серж, прими командование.
– А ты куда? – в голосе лейтенанта Доронина прозвучало беспокойство.
– Обратно пойдем другим маршрутом, – спокойно ответил Рыжов. – Проверю, пока разгружаетесь, все ли чисто, проложу цепочку маркеров через низины, откуда туман прет.
– Давай. Только осторожнее.
Головная БМД уже скрылась в пепельном облаке, и Рыжов не слышал последней фразы Доронина. Он вел боевую машину сквозь миллионы парящих в воздухе скоргов, те реагировали апатично, лишь изредка серая субстанция уплотнялась, выбрасывая ленивые языки в сторону БМД, но электромагнитная защита работала без сбоев, вдоль скатов брони пробегала искрящая сиреневая полоска, и туман отдергивал щупальца, расступался, словно обжегшись.
Сканирующий комплекс ушел в сбой, но Рыжов ожидал подобного эффекта. В броне открылся диафрагменный люк, оттуда выдвинулась телескопическая мачта с цилиндрическим утолщением на конце. Поднявшись выше уровня наномашинного облака, сканеры зафиксировали ближайшие ориентиры, хорошо известные по данным спутникового мониторинга, и бортовой компьютер выправил курс. Одновременно начался сброс маркеров – впоследствии крохотные датчики послужат путеводной нитью для остальных машин колонны.
Подле рыжего от окислов металлического дерева лейтенант остановил маркировку курса, свернул влево и метров через двадцать пересек границу пепельного облака, тут же увидев еще один знакомый ориентир – проржавевший насквозь корпус прогулочного катера, занесенного в Пустошь милостью пульсации.
Сборщики артефактов уже поджидали его, об этом свидетельствовал условный знак – вызывающе поблескивающие ветви металлокустарника, торчащие из выбитого иллюминатора.
«Ну все, минут десять на загрузку, и назад», – с облегчением подумал Рыжов.
* * *
Выпущенный «на волю» комбайн медленно полз по улице, удаляясь от перекрестка в сторону тускло поблескивающего массива металлической растительности, начинающегося метрах в двухстах от руин.
Пепельный туман постепенно набирал силу, он переполнил ложбины и теперь косматыми языками стлался по склонам возвышенностей.
Сканеры боевых комплексов отреагировали сигналами многочисленных сбоев, но лейтенант Доронин особого волнения не испытывал, датчики его машины прекрасно фиксировали оставленную Рыжовым цепочку маркеров, по ним колонна без труда выйдет из проблемной зоны.
– Зулус?
– Слушаю. Чего хотел, Серж?
– Пора бы двигаться.
Сталкер промедлил с ответом, видимо, чтото обдумывал, затем согласился:
– Командуй. Мы как обычно – занимаем позиции на платформе. Держись цепочки маркеров, об остальном не волнуйся, Птаха в тумане видит неплохо, если что серьезное по курсу возникнет, предупредим.
– Добро.
Самоходная платформа, получив приказ по локальной сети, начала движение. Сканеры, расположенные в днище исполинской машины, фиксировали цепочку маркеров, бортовой компьютер обрабатывал полученные данные, управляя механизмами подвески, – все происходило вполне обыденно, как бывало уже не раз на других маршрутах.
Все изменилось вместе с внезапным сильным порывом ветра.
Шквал налетел неожиданно, вмиг разметав слоистые пласты Пепельного тумана, – тот разлетелся рваным кружевом, видимость мгновенно улучшилась и в ту же секунду заработавшие сканирующие комплексы захлебнулись остервенелым воем сигналов тревоги.
Птаха сдавленно вскрикнул и захрипел, словно его чтото ударило в грудь.
Лейтенант Доронин вздрогнул от неожиданности, когда на тактическом мониторе появилось десять активных сигнатур, материализовавшихся метрах в двадцати от медленно движущейся колонны.
С платформы ударили выстрелы. Зулус, придя в себя от секундного замешательства, дал длинную очередь из ИПК, две человеческие фигуры, закованные в черную как смоль броню, попали под кинжальный огонь, один боец упал, второй, несмотря на внезапность, успел среагировать, рухнул плашмя, стремительным перекатом ушел за ближайший взгорок; прикрывая его, по платформе резанули ответные очереди, заряды «карташей» вдребезги разнесли огромный фиксирующий механизм, едва не похоронив четверых сталкеров под раскаленными металлическими обломками.
– Их шестеро! – Зулус сменил позицию, привстал, огрызаясь короткими очередями. Его поддержал лишь «Шторм» Юсуфа, мнемотехник и метаморф группы бездействовали.
– Птаха, не тормози!
В ответ раздалось лишь невнятное мычание. По платформе продолжали бить из «карташей», очереди импульсного оружия испаряли металл, разносили детали механизмов, не давая поднять головы, но Зулус, придя в себя от неожиданности, знал, как нужно поступить.
Внезапные шквальные перестрелки между сталкерами в отчужденных пространствах далеко не редкость, здесь слишком много помех, изза которых не всегда удается загодя зафиксировать и опознать друг друга. В подобных случаях действует железное правило: понимая, что стычка случайна, обе стороны, заняв укрытия, опомнившись от замешательства, прекращают огонь, пытаясь договориться, принимая по умолчанию, что первые случайные жертвы – дань силе неодолимых обстоятельств.
Не тутто было.
Зулус метнулся вдоль платформы, добежал до позиции мнемотехника тяжело дыша, присел под прикрытием массивной детали корпуса, перевернул тело Птахи и понял, что тот мертв – две огромные дыры зияли в груди сталкера, рядом в луже крови корчился метаморф, ему осколком механизма проломило череп – никакой метаболический имплант уже не поможет, разве что дикие скорги позарятся на труп…
Шквальный огонь не стихал, платформа, получив повреждения, пошла рывками, затем и вовсе остановилась.
Зулус грязно выругался, затем, просканировав частоты мьюфонной связи, вышел в эфир:
– Прекращаем огонь! Эй, мужики, хорош дурить! Разойдемся краями!
В ответ ударила хлесткая очередь ИПК, точно по пеленгу его мьюфона.
– Суки, я ведь похорошему предложил! Сами нарвались, твари! – Сталкер сменил позицию и рявкнул уже на частотах связи колонны:
– Доронин, все серьезно! Потерял двоих! Кто бы там ни был – мочи их!
* * *
На метаморфа надейся, а сам не плошай – при первых выстрелах Юсуф поспешил спрыгнуть с медленно ползущей вдоль цепочки маркеров платформы.
Приметив невысокую поросль металлического кустарника, он метнулся к ней, зная, что автоны частично прикроют его от встречного сканирования.
Оказавшись на позиции, он несколько мгновений анализировал ритмику внезапно вспыхнувшей схватки. Ошибся Зулус. По платформе действительно работало шесть стволов, двое противников валялись на земле, их энергоматрицы медленно затухали, но в поле зрения сталкера попала еще одна пара: бойцы в безликой черной экипировке отходили под прикрытием плотного огня, волоча увесистый контейнер.
Юсуф долго не думал – эти двое явно стремились скрыться, ближайший спасительный язык Пепельного тумана находился метрах в тридцати от них, заполняя небольшой овраг.
«Нырнут в облако наномашин, и поминай как звали», – промелькнула в голове Юсуфа здравая мысль. – А судя по самоотверженным действиям бойцов, прикрывавших их отступление, – груз невероятно ценный».
Зулус тем временем попытался вступить в переговоры, но тщетно.
– Тем хуже для вас, наемнички, – презрительно усмехнулся сталкер, идентифицировав противника. Пришлые ему никогда не нравились, нечего и разговаривать с ними. Сталкер повел стволом «карташа», дал короткую очередь, заметив, как один из отступавших резко взмахнул руками, выпустив контейнер. Второй попытался укрыться за ближайшим бугорком, но не успел – еще одна очередь из «карташа» достала и его.
Юсуф перекатом сменил укрытие.
– Зулус, не тормози! – Он ужом прополз по небольшой ложбинке, привстал, беспощадно погасив еще одну сигнатуру, злобно усмехнулся, вновь меняя позицию.
– Доронин, мать твою! – Окрик Зулуса прошел на частоте связи, но действия не возымел – две боевые машины десанта медленно и неуклюже разворачивались, шестеро бойцов группы сопровождения, покинувшие «броню», рассыпались по ближайшим укрытиям на склоне, ведя бестолковый неприцельный огонь.
Ситуация обострялась с каждой секундой, и виной тому были не пятеро наемников, продолжавших упорно обстреливать колонну, а сам факт внезапной схватки, вскипевшей в опасной близости от пользующегося дурной славой энергополя.
БМД Доронина наконец огрызнулась длинными очередями из импульсного орудия, но снаряды прошли выше, лишь один по случайности вспорол взрывом небольшую высотку, остальные разорвались на границе металлического леса – несколько автонов со скрежетом повалило на землю, заросли щедро осыпало осколками, и оттуда незамедлительно огрызнулась какаято из механических тварей, потревоженная близкими разрывами.
Ответные лазерные разряды ударили с нечеловеческой точностью, лобовой скат брони БМД вскипел пурпурными гейзерами расплава, на частоте связи метнулся истошный болезненный вскрик, а в следующую секунду рвануло так, что Юсуф едва удержался на четвереньках.
Изрядно поврежденная самоходная платформа сошла с курса, медленно разворачиваясь. Третья БМД попятилась, огрызаясь огнем, справа от боевой машины внезапно рванула плазменная граната, бойцы группы прикрытия, не выдержав, засуетились, перебегая, пытаясь отступить, чем не преминули воспользоваться наемники. Они перенесли огонь глубже, обстреливая пологий склон, открывающийся за насыпью старой дороги.
Зулус, воспользовавшись ситуацией, стремительно переместился под прикрытием платформы, зашел наемникам во фланг и, внезапно появившись изза медленно движущегося механизма, пригвоздил к земле еще двоих.
Юсуф, проследив маневр командира группы, поддержал его огнем, срезав наемника, у которого вдруг не выдержали нервы, – тот вскочил изза укрытия и тут же поплатился за это.
Оставалось только двое противников, но сталкер не зря постоянно держал в поле зрения окраину металлической чащобы. Разделаться с парой выживших боевиков синдиката уже не проблема, а дело техники, но схватка привлекла механоидов и сталтехов – зловещие, легко узнаваемые энергетические матрицы появились на границе «жестянки», атаку человекоподобных исчадий поддерживали три перекатизоны и два ЭРЗа – именно они и предрешили участь колонны, подбив давшую задний ход БМД.
Через секунду шквал лазерных разрядов обрушился на склон, поросший редкими группами металлических растений, – это перекатизоны вступили в схватку, используя излучатели средней мощности, рассчитанные на поражение небольших быстродвижущихся целей.
Группа прикрытия полегла практически мгновенно. Бежать в полный рост по склону, среди гейзеров расплавленной почвы, под прицелом сканеров исчадий техноса, – чистой воды самоубийство, но именно так поступили оставшиеся в живых бойцы. Зулус лишь нервно выругался, заметив, как фигуры солдат превращаются во всплески пламени.
Они с Юсуфом остались один на один со сворой сталтехов. Две боевые машины горели, платформа коекак выровнялась и теперь медленно ползла в сторону энергополя, на радость скоргам, а двое уцелевших наемников почемуто последовали за ней, постоянно оглядываясь.
Неадекватное поведение. Что заставило их идти навстречу сталтехам? Зулус терялся в догадках, но Юсуф, появившись из ближайшей ложбины, скупо просветил товарища:
– У них груз. Какойто контейнер. Видно, ценный, раз готовы головы сложить.
– Подождем. – Зулус оценил ситуацию. – Сталтехам хабар неинтересен. А наемников они встретят по полной.
Он не ошибся. Безрассудная попытка двух боевиков синдиката завладеть брошенным грузом окончилась плачевно – сталтехи обнаружили их и уничтожили.
– Ну и нам ловить тут нечего, – произнес Юсуф.
– Уйдем?
– А какие варианты? – Тот нервно покосился на Зулуса.
– Жалко бросать. С Рыжиком связь есть?
Юсуф мотнул головой.
– Глухо.
– Ну, звуки боя он точно расслышал, – не унимался командир группы проводников.
– Услышал и унес ноги. Рыжик не тупой. И у него машина под завязку хабаром набита. Смысл ему соваться в пекло?
– Думаешь, удрал?
– А ты как поступил бы?
Зулус поджал губы: «Интересно, что в контейнере? Потом, вернувшись, его уже не отыщешь. Пепельный туман – коварная субстанция».
– Отвлечем их? – Он кивнул в сторону сталтехов, нерешительно застывших на границе «жестянки».
– Смысл?
– Посмотрим, что в контейнере.
– Отвлечь сталтехов? Без метаморфа и мнемотехника? – Юсуф скривился. – Не выйдет, Зулус, жадность – это порок. Не забыл?
– Все же попробую. – Сталкер извлек из клапана разгрузки цилиндрический заряд для подствольного гранатомета. – По случаю приобрел у одного торгаша на Обочине, – пояснил он. – Генератор сигнатур называется. Выстрелишь, и там, куда попадет граната, возникает энергоматрица. Торговец клялся – энергетическая копия бронезавра как минимум.
Юсуф усмехнулся:
– Дешевая пиротехника.
– Не понял?!
– Да детство свое вспомнил. На Новый год, бывало, деньги копишь, чтобы фейерверк купить, а настоящие, запатентованные дорого стоят. Вот всякий «левак» с пацанами купим, а потом кому пальцы оторвало, кому руку обожгло. В общем – праздник.
– Умеешь ты подбодрить, – огрызнулся Зулус.
Сталкер ничего не ответил, отвернулся, глядя на дорогу.
Самоходная платформа вломилась в заросли металлического кустарника и застряла там. Две боевые машины чадно горели, пологий склон, испятнанный ожогами лазерных попаданий, истекал дымами. Пепельный туман, разорванный порывами ветра, таился по оврагам.
«Вот жизньто… – мысленно вздохнул Юсуф. – Случайный порыв ветра, внезапный бой, и нету пацанов. А Зулусу все нипочем. Достал уже со своим любопытством».
Он хотел сказать напарнику, что не пойдет к контейнеру в любом случае, но его опередил глухой хлопок подствольного гранатомета.
Расширитель сознания тут же цепко ухватил искрящуюся каплю, отследил ее баллистическую траекторию, зафиксировал, как «граната» ударилась о землю на границе «жестянки», откатилась не разорвавшись.
Прошла секунда, другая, но ничего не происходило. Никаких новых энергетических явлений в той стороне не наблюдалось, лишь зловеще пылали сигнатуры механической нежити.
Зулус подождал немного, затем зло сплюнул:
– Убью урода, – веско пообещал он.
– Уходить надо, – настаивал Юсуф. – Видишь, не сработал твой «генератор».
– Да вижу, не слепой. Может, подождем немного?
– Смысл? Рыжик сюда не вернется, он уже, наверное, половину пути до Барьера отмахал, если загрузиться успел. Мы свое дело сделали.
– Ну, да, колонну сопроводили классно… – угрюмо отозвался Зулус. – Ладно, пошли. Действительно, судьбу дразним…
* * *
Сталкеры скрылись за невысоким холмом, когда на границе жестяных зарослей внезапно появилась новая энергоматрица.
Сталтехи насторожились, затем поодиночке начали разворачиваться. Причину появления бронезавра они осмыслить не пытались, но и вступать в схватку с внезапно обнаруженным техномонстром тоже не спешили. Перекатизоны и ЭРЗы отреагировали намного шустрее человеческих подобий, они сочли разумным убраться подальше, их опыт борьбы за существование не предвещал ничего хорошего от столкновения с исполином.
Вслед за ними, обходя стороной энергоматрицу бронезавра, отступили и сталтехи, не решившись бросить вызов тяжелобронированному, хорошо вооруженному исчадию.
Генератор проработал еще минут пять, затем внезапно заискрил и отключился.
Все стихло.
Над местом недавней схватки стлался дым. Ветер немного унялся, и Пепельный туман начал выпрастывать ищущие добычу языки, постепенно выползая из ложбин.
* * *
– Ну все, мужики, увидимся. – Рыжов хлопнул по плечу рослого сталкера, которому только что передал плату за артефакты.
– И тебе, лейтенант, не хворать. Наберем еще – оставим весточку в сети.
Рыжов, довольный сделкой, развернулся и зашагал к боевой машине, как вдруг в отдалении ударили звуки беспорядочной перестрелки.
Он невольно остановился, сталкеры обеспокоенно схватились за оружие. Системы БСК обработали звук, определили приблизительное направление, на карте местности тут же появился пульсирующий маркер.
– Эй, Рыжик, похоже, твои с кемто сцепились!
Рыжов со всех ног бросился к боевой машине. Проклятье… Что же за день сегодня? Сначала этот майор, теперь с колонной чтото случилось!
Датчики БСК работали на полную мощность, усиливая слабые свидетельства происходящей в километре схватки, система распознавания целей фильтровала шумы, разделяя их по категориям: сначала в отдалении работали только «карташи», затем по нервам резанул характерный рокот очередей из автоматических импульсных орудий, низкие косматые облака подсветила серия зарниц, почва под ногами ощутимо вздрогнула.
Рыжову стало не по себе. Кто осмелился напасть на военную колонну? Явно не сталкеры!
Последние метры он преодолел бегом, машина, отвечая на дистанционную команду, уже вошла в боевой режим, автопилот рванул ее с места, как только лейтенант проскользнул в люк.
Пока он пристегивался к креслу и переводил дыхание, автоматика вывела БМД к цепочке проложенных через зону Пепельного тумана маркеров, но Рыжов перехватил управление.
Подчиняясь воле лейтенанта, машина резко притормозила.
Первый порыв быстро угас, ему на смену пришла нервная дрожь. Ладони взмокли от пота. Пока он боролся с внезапным приступом страха, короткий поединок между остатками совести и «здравым смыслом» закончился нулевым результатом, он не сдвинулся с места, решив, что в любом случае машины колонны пойдут по цепочке маркеров.
Прошло несколько минут тягостного ожидания, а колонна так и не появилась, зато усилившийся ветер разметал облако наномашин, автоматически включился комплекс дальнего обнаружения, спроецировав в сфере голографического воспроизведения карту распределения энергий.
Рыжов похолодел.
Сканеры обнаружили лишь затухающие сигнатуры двух подбитых боевых машин, группу сталтехов, углубляющихся в металлические заросли, да поврежденную платформу, застрявшую в невысоких зарослях автонов.
Ни одного сигнала от личных датчиков!
Запоздалым холодом обожгло спину. Только сейчас до лейтенанта дошло, что звуки яростной перестрелки стихли так же внезапно, как и начались.
«Что делать?!» – панически подумал он.
На границе металлического леса он заметил энергоматрицу бронезавра, но та прямо на глазах исказилась, подернулась помехами и исчезла.
Он медленно повел боевую машину вперед. Вернуться в часть и ничего не доложить о случившемся – значит признать, что струсил, бросил умирать подчиненных.
«Блин, зачем только убрал Шершнева. Сейчас бы он за все отвечал, а я…»
Рыжов отчаянно трусил, но вел машину к месту недавней схватки. Необходимо зафиксировать подробности случившегося, иначе не выкрутиться, даже Петренко не сумеет прикрыть.
Куда подевался Зулус?
На частотах Мсвязи стояла гробовая тишина. Никто не отвечал на автоматический вызов. Скорее всего виной тому были клубы Пепельного тумана, вновь поднявшиеся над оврагами.
Еще немного, и Рыжов увидел рдеющий язвами от лазерных попаданий склон, две подбитые БМД, затем сканеры зафиксировали личные датчики павших бойцов десантной группы и маркеры Птахи с Призраком. Все мертвы… Зулус с Юсуфом кудато исчезли…
Проклятье!.. Проклятье!.. Проклятье!..
Он продолжал сканирование местности. Системы обнаружения зафиксировали десяток неопознанных тел в черной экипировке. Наемники? Дикие старатели?
А кто их различит, если нет личных датчиков? Онито что забыли на границе аномалии?
Пока Рыжик соображал, как ему выкрутиться, что докладывать в части, сканеры обнаружили еще один источник энергетической активности. Сигнатура расплывчатая, нечеткая, похоже на контейнер с автономной энергоячейкой.
Дистанция сто пятьдесят метров. Проверить? Может, это странное устройство чтото прояснит?
Изнывая от страха, Рыжов все же повел БМД в направлении нечеткого сигнала. Сталтехи уже скрылись в металлической чащобе, сигнатура бронезавра больше не появлялась, видимо, ее обнаружение стало следствием сбоя следящих систем.
Точно – контейнер. Рыжику уже приходилось встречаться с подобными транспортировочными кофрами, их использовали наемники синдиката для доставки за границу Барьера особо ценных артефактов.
Ситуация немного прояснилась. Видимо, колонна случайно нарвалась на боевиков. В условиях Пепельного тумана такая встреча вполне вероятна и объяснима. От переживаний у лейтенанта пересохло во рту. Он насчитал десять неопознанных тел. Теперь картина внезапного столкновения читалась довольно легко. Тела двух наемников лежали в отдалении от остальных. Рядом с ними контейнер. Значит, пытались отступить, спасти груз. Что же там внутри, если остальные боевики решились вступить в бой с колонной бронетехники, прикрывая груз?
Страх никуда не делся, но теперь к нему примешивалось еще одно острое чувство.
Рыжов находился на грани истерики. Он чувствовал: в контейнере может оказаться нечто настолько ценное, что…
«Я смогу бросить эту проклятую службу, разорвать контракт и уехать…» – Мысль ошпарила как кипятком.
Он не удержался от граничащего с безумием соблазна, поставил автоматику машины в режим «боевое дежурство», откинул люк, вылез наружу.
Ноги по щиколотку утонули в прахе.
Невдалеке зловеще поблескивали металлические деревья, над аномалией «Призрачный Город» метались зеленоватые сполохи мертвенного сияния.
Он быстро добрался до контейнера, ухватил его за ручку, потянул.
Килограммов пятьдесят, не меньше…
Воровато оглядевшись, лейтенант рванулся назад. Добычу он не отпустил, доволок до грузового люка, используя сервомускулы, поднял тяжеленный кофр, впихнул его внутрь отсека боевой машины.
«Все… Теперь валить отсюда!..»
План дальнейших действий созрел за считаные секунды, он больше уже не заботился об оправданиях, даже не потрудился остановиться, собрать личные датчики павших бойцов.
Страх, смешанный с предвкушением грядущих необратимых перемен в жизни, гнал его в сторону Барьера.
«Главное – проскочить блокпост…» – лихорадочно думал Рыжов, выводя БМД на известный только ему тайный маршрут.
Пустошь. У границы Барьера
Спустя час ожидания Шершнев понял: колонна не вернется.
Его знобило. Метаболический имплант явно дал сбой. Самочувствие лишь ухудшалось, грозя новой потерей сознания. Тело обдавало волнами жара, к горлу подступала тошнота. Иван ощущал резкие боли в спине, но не находил им разумного объяснения. Одно он понимал со всей удручающей очевидностью: в таком состоянии пробираться назад, через гравитационную аномалию Барьера – чистой воды самоубийство.
На фоне физического недомогания Шершнева все сильнее мучило раздвоение восприятия.
Расширитель сознания транслировал в рассудок постоянно меняющуюся объемную панораму распределения энергий. Каждый предмет окружали ауры различной интенсивности, взгляд фиксировал множество мелких механических тварей, снующих в буквальном смысле под ногами, – все это сбивало с толку, рассеивало внимание, вызывало головокружение и галлюцинации.
Положение только усугублялось, становилось все более угрожающим. Его психика явно не выдерживала, окружающий мир то вспыхивал феерическими, брызжущими, иногда – размытыми в движении энергоматрицами, то замирал, тускнея, превращаясь в сумеречную неопределенность.
Ни первый, ни второй способы восприятия не устраивали Шершнева, но както примирить обычное зрение и визуализированные рассудком показания сканеров, взаимосвязать их в целостную картину удавалось лишь ценой невероятного нервного напряжения, да и то ненадолго.
Силясь преодолеть головокружение, он закрывал глаза, но и это не спасало – на фоне плотно смеженных век попрежнему расцветали яркие ауры энергий, в такие моменты мозг окончательно терял связь с реальным миром, погружаясь в разноцветные грезы.
«Нет. Так не пойдет».
Он со стоном привстал.
Все двоилось перед глазами. Множество энергоматриц, зафиксированных расширителем сознания, превращали реальность в сюрреалистический танец световых эффектов.
«Ну и что теперь? Сдашься? Сдохнешь?»
От внутреннего напряжения раскалывалась голова, мышцы мелко дрожали, во рту все пересохло.
«Успокоиться… Контролировать сознание… Это всего лишь иная форма «компьютерного зрения»… Соберись!.. Регулируй восприятие!..»
Ивану казалось, что ктото другой стоит над ним и орет, пытаясь вырвать его из сумеречного состояния безысходности.
Сколько прошло времени, он не помнил, но в какойто момент злоба на собственную беспомощность помогла: очередное мысленное усилие вырвалось хрипом, но возымело действие – сигнатуры снующих поблизости мелких механических тварей поблекли, расширитель сознания наконецто отреагировал адекватно, мгла поредела, сквозь нее проступили очертания рельефа.
Он с трудом отдышался, осторожно повел взглядом из стороны в сторону.
Панорама плавно переместилась, восприятие действительно стало похоже на компьютерное видение: близкие предметы выглядели четко, на среднем расстоянии прочерчивались лишь серые контуры, вдалеке он теперь различал только крупные объекты, сигнатуры различных механизмов, металлорастения и колонии скоргов подсвечивались аурами энергоматриц, только если он задерживал взгляд и мысленно концентрировался.
Уже легче… Оказывается, нужно было подобрать правильную аналогию новому способу восприятия, и расширитель сознания наконец отреагировал, подстраиваясь, отыскав интуитивно понятный для Ивана алгоритм визуализации данных.
Боль и головокружение медленно, неохотно отпускали рассудок.
Он встал, придерживаясь рукой за обломок торчащей из земли бетонной плиты, еще раз осмотрелся, теперь уже пытливо, внимательно.
Почва, вздыбленная ударами пульсаций, застыла пологими волнами. Фрагменты зданий, вдавленные в нее, немыслимо деформированные, вызывали чувство опасения. Взгляд не находил в окружающем ничего привычного – ни единой зацепки.
«Спокойно. Нужно найти укрытие… Пока не почувствую, что со мной все в порядке, углубляться в отчужденное пространство нельзя».
Огромное сумеречное жерло бетонной трубы, торчащей из ближайшего вала искажений, привлекло внимание Шершнева. Неплохое убежище. С виду надежное, а главное, до него недалеко.
Первый шаг дался ему с трудом. Вестибулярный аппарат еще не «доверял» информации, полученной от расширителя сознания, что вызвало очередной резкий приступ головокружения. Удержав равновесие, Иван сделал следующий шаг с таким чувством, словно заново учился ходить.
Мимо неслись косматые клочья разорванных порывистым ветром облаков. Компьютерное зрение фиксировало твердую поверхность, но он рефлекторно ощупывал ногой почву, прежде чем сделать шаг, перенести вес тела.
Со стороны это, наверное, выглядело комично, но Шершневу было не до смеха. Он двигался медленно, постепенно начиная верить новым, неведомым ранее ощущениям.
По осыпи бетонных обломков, сцементированной стекловидной массой расплавленного, а затем отвердевшего вещества, он вскарабкался уже увереннее, дотянулся рукой до края трубы, на поверку оказавшейся опрокинутым фрагментом колодца ливневой канализации, и, подтянувшись, вполз в облюбованное укрытие.
Головокружение не исчезло, но стало терпимым. Чувство дезориентации постепенно отпускало, теперь поворачивая голову, он уже не вздрагивал, когда расширитель сознания, подгружая данные, вдруг начинал «притормаживать». Его предупреждали о возможности возникновения подобного эффекта. С датчиками все в порядке, а вот мозг еще не поспевает обрабатывать полученную информацию, отсюда и сбои в мысленном восприятии.
Он справился с очередным приступом головокружения, сумел сосредоточиться, и панорама окружающего перестала подергиваться, стала разворачиваться плавно, только осматриваться пришлось медленно.
Замкнутое пространство бетонного колодца обрывалось тупиком, обвалом земли.
Он устало присел, привалившись спиной к закругляющейся стене. После изматывающего напряжения, вызванного некорректным включением метаболического импланта, все тело ныло, требуя хотя бы короткого отдыха.
На самом деле он обманывал себя. Усталость мышц легко преодолима, для этого существуют специально разработанные стимуляторы, а вот оглушающий удар по психике оказался силен, ничего не скажешь.
Он чувствовал себя так, словно попал на иную планету, где цивилизация давно погибла, оставив после себя лишь искаженные пульсациями обломки да странные формы жизни, не имеющие ничего общего с понятием «биосфера».
Глобальное одиночество – вот что он почувствовал, глядя вокруг.
Ивану мгновенно вспомнились ощущения неизвестного сталкера.
«Спокойнее», – вновь мысленно осадил он захлестнувшие разум эмоции. Не страх, но чувство обреченности постоянно давило на психику, вновь и вновь напоминая о враждебности замкнутого мира Пустоши.
«Теперь и я – сталкер», – попытался мысленно ободрить себя Шершнев.
Аутотренинг практически не помогал. Все ощущения трансформировались. Оружие не внушало прежней уверенности. Обломок бетонной трубы теперь уже не казался надежным убежищем, скорее – ловушкой. Деформации психики происходили ежесекундно, по мере поступления новых данных от сканеров. Внимательный взгляд, брошенный назад, на пройденный путь, внезапно выявил пропущенную опасность, оказывается, замысловатое сплетение распластанных вдоль земли металлических труб таило серьезную угрозу – меж ржавыми изогнутыми коммуникациями проскакивали искры, их объединяла единая энергоматрица, словно фрагмент древнего водопровода являлся формой механической жизни…
Невольно возникал вопрос: а что мы вообще знаем об отчужденных пространствах, если сотня метров, пройденных по исковерканной территории, уже заявили о себе множеством неопознанных «изделий техноса», затаившихся среди обломков либо спешащих по своим делам, не обративших никакого внимания на человека?
А если бы обратили? Он мгновенно представил копошащийся ком в виде человеческой фигуры, невольно содрогнулся.
Чтобы унять эмоции, Иван занял позицию у края бетонной трубы и вновь приступил к внимательному, методичному осмотру окружающего пространства, давая рассудку время на постепенную, теперь уже осмысленную адаптацию.
Многие детали стали проявляться четче, двойственность восприятия понемногу нивелировалась, ауры различной интенсивности и оттенков, обозначающие механических существ, уже не вызывали внутреннего смятения и мысленного отторжения связанных с ними образов.
Иван не торопил события. Все планы уже сломаны. Колонна бронетехники явно вернулась иным маршрутом, а время его пребывания в отчужденном пространстве намного превысило запланированный для первого проникновения лимит.
«И какие теперь у меня варианты?» – мысленно спросил себя Шершнев.
Выполнять задание. В сложившейся ситуации он не видел смысла в возвращении. К чему тратить силы на преодоление Барьера, если спустя пару дней вновь предстоит вернуться сюда, снова пережить мучительную трансформацию восприятия и сбой метаболических процессов?
«Я справился. Пусть все прошло болезненно, не так, как планировалось, но что же теперь сетовать? У меня есть снаряжение, легенда, воля к действию, наконец».
Одно тяготило: на частотах дальней связи царили помехи. Чип мьюфона активировался, но сталкерская сеть оставалась недоступна. Причину Иван пока не выяснил.
* * *
Прошел еще час.
Шершнев понемногу освоился, болезненные ощущения притупились, он собирался покинуть укрытие и совершить короткий переход, двигаясь в глубь отчужденного пространства Пустоши, когда на границе зоны эффективного сканирования появились три человеческие фигуры.
Сначала они показались ему призраками изза слабого сияния, окружающего контуры тел. Иван затаился, опасаясь, что аура указывает на механическую нежить – сталтехов, но вскоре понял, что свечение обозначает энергетические матрицы, излучаемые экипировкой сталкеров.
Автоматически заработал сложный, разработанный специально для перехвата переговоров сканер, мьюфон подстроил частоту ближней связи.
– …много ты понимаешь. Все добыто по́том и кровью… – уловил Иван обрывок фразы.
– Чего? – словно не расслышав, переспросил другой голос. – Понтом и кровью? Ну, первого тебе, Упырь, не занимать, а кровьто чья? Неужели свою проливал?
– А ты, Волдырь, не юродствуй. А то тебя язык точно до пули доведет, – сварливо прозвучал первый голос. – Ты тут без году неделя, а я катастрофу пережил!
– Да ладно тебе, Федор Тимофеевич, шуток совсем не понимаешь?
– Шутить сначала научись…
В разговор вмешался третий, молчавший до сих пор сталкер:
– По ориентирам вроде бы пришли. До Барьера рукой подать. Вон автон с оплавленной кроной, вот строение техноса покореженное. Все, как ты и говорил. Что дальше?
Сталкеры остановились метрах в двадцати от обломка бетонной трубы. Теперь Иван отчетливо видел их. Тот, что стоял посередине, был облачен в общеармейскую боевую броню, только без шлема. Его седые волосы трепал ветер, глаза смотрели цепко, губы были сжаты в тонкую бескровную линию. Если судить по чертам лица, выглядел он немощным стариком, не зря, наверное, остановил выбор на экипировке, усиленной сервомускулами.
Двое других, облаченные в легкий, но прочный кевлар, вооруженные импульсными автоматами системы Карташова, выглядели молодо. Шлемов они так же не носили, зато на правом плече у каждого была закреплена дыхательная маска, надеть которую в случае необходимости – дело одной секунды.
– Ну что скажешь?
– Не торопи меня, Болт! – озираясь огрызнулся старик. – Без тебя разберусь!
Сталкер пожал плечами, кивком указав напарнику на гребень ближайшего искажения. Пока Упырь пытливо осматривал окрестности, они заняли позиции, контролируя наиболее опасные, по их мнению, направления.
– Вижу, что пришли, – наконец изрек Упырь. По его лицу пробежала тень, казалось, что в сознании старика идет какаято борьба. – Схрон у меня тут неподалеку, – после недолгой паузы добавил он. – Идитека вон за тот холмик, да чтобы не подглядывать. Надо будет – сам позову.
– Экий ты подозрительный, Федор Тимофеевич… – пробурчал один из сталкеров, без особого энтузиазма взглянув в направлении указанного холмика. – Давай мы тебя здесь подождем. На той возвышенности скоргами все кишит.
– Ладно, – нехотя согласился Упырь. – Все равно схрон временный, случайный, – как будто размышляя вслух, пробормотал он.
– Чудеса вообщето, – поддел его Болт. – Ято думал, ты из своей берлоги в Сосновом Бору вообще никогда и никуда не выходишь, а тут на тебе – схрон. Или его не ты соорудил, а?
– Любопытный больно, – осадил его старик, еще раз взглянул по сторонам, а затем вдруг уверенно направился… к обломку бетонной трубы!
Сменить позицию Шершнев не успевал.
Что делать? Оставаться внутри укрытия? Он уже пробил Упыря по имплантированным базам данных. Торговец из Соснового Бора был хорошо известен всем, и сталкерам, и военным. Хитрый, пронырливый, жадный и жестокий – вот наиболее краткая скупая характеристика старика, направившегося к убежищу, где затаился Шершнев.
Ситуация складывалась безвыходная. Первое, что сделает старик, заметив незнакомца подле своего тайника, – всадит в него пулю.
Иван поставил ИПК на сошки, прицелился, но тут в ситуацию вмешалась третья сила.
На пути торговца громоздилось выдавленное изпод земли, разорванное и искаженное энергией пульсаций сплетение металлических труб, на которое Шершнев обратил внимание, когда осматривал местность. Вроде бы просто груда ржавого хлама, а на поверку – ловушка, да еще и непростая.
Стоило Упырю приблизиться к бетонной осыпи, как на изломах труб вдруг показались тонкие трепетные язычки холодного пламени. Старик почуял неладное, резко отпрянул, а в следующий миг ловушка разрядилась: полыхнуло так, словно залпом ударил десяток огнеметов, а затем сплетение ржавых коммуникаций внезапно пришло в движение, пластично изгибаясь, словно оживший клубок змей.
Вспышка ослепила Ивана, датчики на несколько секунд «подвисли», а когда к нему вернулась способность воспринимать окружающее, события уже разворачивались с невероятной скоростью: один из сталкеров, попав под удар тепловой энергии, дико заорал, покатился по земле, пытаясь сбить охватившее его пламя, его напарник оказался проворнее, он успел уклониться от гудящих огненных струй. Метнувшись в сторону, он ударил из «карташа» по внезапно ожившему скоплению металлолома, но его выстрелы, перерубив пару извивающихся труб, только разозлили невиданное исчадие техноса.
Молниеносный бросок металлической твари выпростал изпод земли еще метров пятнадцать фантастически гибкой «водопроводной трубы», сталкера обвило металлическими кольцами и сжало с такой силой, что Шершнев отчетливо услышал хруст сминаемой экипировки и ломающихся костей.
Все события заняли лишь несколько мгновений.
Упырь кудато исчез, словно сквозь землю провалился. Впрочем, Ивану сейчас было не до старика. Потревоженное «изделие техноса» не удовольствовалось жертвами, металлические щупальца продолжали свой жутковатый танец, выискивая новую добычу, с молниеносной точностью настигая бросившихся врассыпную мелких механоидов.
«Так и до меня доберется».
Шершнев сместил прицел, сообразив, что у металлической твари есть некий центр.
Там, где ржавые с виду трубы сплетались в клубок, образуя нечто имеющее форму сферы, метались язычки холодного зеленоватого пламени, искажающие все, с чем соприкасались. В земле образовалась коническая воронка, клубок металла левитировал над ее центром, десятки щупалец тянулись в разные стороны, изгибались, роняя коросту ржавчины, в поисках новых жертв.
Холодный пот заливал глаза.
Весь прошлый боевой опыт никуда не годился, он стал бесполезным балластом воспоминаний о понятных, предсказуемых явлениях, здесь же все происходило иначе, назло здравому смыслу, вразрез с законами физики, – жуткое ирреальное исчадие техноса обладало не только способностью к движению, оно действовало осмысленно , настигая жертвы молниеносными и точными выпадами.
Испытывать на себе аппетит механической твари майор не собирался.
Очередь ИПК ударила гулко, отчетливо, весомо. Рука Шершнева не дрогнула, цилиндрические пули разорвали ажурное сферическое плетение, жадно ищущие добычу металлические щупальца на миг застыли, как будто в нерешительности, затем по ним пробежала конвульсия искажений, и… взгляду майора вновь предстали обыкновенные изъеденные коррозией водопроводные трубы, коряво распластавшиеся по площади в десяток квадратных метров. Серебристый блеск на них стремительно таял, уступая место текстуре ржавой поверхности.
Он невольно сморгнул.
Разорванный и частично расплавленный ком металла вызывающе светился, разгоняя сгустившийся изза дыма сумрак.
Движение!
Ствол импульсного пулемета резко сместился, но Упырь оказался проворнее – появившись в поле зрения, он с неожиданной для старика ловкостью метнулся к укрытию Шершнева, заскочил внутрь, затем резко присел, обернувшись:
– Ты кто такой?! – сипло, с придыхом спросил он.
– Шершень, – скупо отрекомендовался майор.
– В схрон мой зачем залез? – Старик украдкой взглянул на отвал земли. Похоже, что гибель двух сталкеров его нисколько не взволновала. Все мысли старика были сосредоточены не на опасности, которой чудом удалось избежать, а на имуществе, спрятанном в обломке трубы.
– Откуда я знал, что тут схрон? – отмел обвинение Шершнев. – Шел мимо, решил передохнуть, вот и залез. Убежище подходящее.
Тот факт, что Шершень спас ему жизнь, Упыря, похоже, не волновал. Он продолжал рассматривать Ивана с явным подозрением.
– «Мотылек», что ли? – наконец спросил он.
– Нет.
– Так чего закупорился, как водолаз? – Упырь криво усмехнулся, показав желтые зубы. – Нет, парень, ты меня не проведешь. Экипировочкато военного образца!
– Можно подумать, на тебе спортивный костюм, – огрызнулся Иван. – Забирай свое барахло и катись.
– А нечего забирать. – Упырь оскалился, затем, не поворачиваясь спиной к Шершню, попятился в глубь бетонной трубы, указал на полузасыпанный, раздавленный массой земли стол с тремя перекошенными выдвижными ящиками. – Пропало мое добро. И ты первый на подозрении!..
– Я тебе жизнь только что спас, – не выдержал Шершнев. – А надо было пристрелить, и все дела!
– Ага. Пристрелил бы он меня!.. – прошипел Упырь, немного опешив от такой наглости. – Да мои парни тебя…
– Где твои парни? – Иван разозлился не на шутку, инстинктивно вскинул оружие, но не выстрелил, сдержался в последний момент. Упырь, учитывая его сомнительную репутацию и обширные связи, может оказаться полезен.
– Ты чего? Совсем с головой не дружишь? – взъелся старик. – Сдурел, стволом в меня тыкать? Или не знаешь, кто я?!
Да, прав был Волдырь, самомнения у Упыря хватило бы на десятерых.
– Торговец ты из Соснового Бора. Только мне от этого ни жарко ни холодно. Я шел своей дорогой, ты своей.
– Ну ладно. – Старик както быстро сдался, сник. – Ладно, не обижайся. Только все равно подозрения есть. Кто ты такой? Откуда? Почему тут прячешься? И где мой товар?!
– Не видишь, у меня и рюкзака нет, – в тон ему ответил Шершень. – Не трогал я твой товар.
– Допустим. А что у Барьера делаешь?
– Тебя не спросил.
– Нет, отвечай уж!
Майор не расслаблялся ни на секунду, он был готов к любым неожиданностям, но оказалось – недооценил старика! Упырь неожиданно оказался у него за спиной, и в следующий миг ствол импульсного «страйка» уперся майору в затылок.
– А ну снимай шлем! Поглядим, кто ты таков!
Шершнев тяжело вздохнул, неохотно отстегнул замки боевого шлема, снял его.
Взгляд старика впился в имплант, расположенный на виске, ртутной, въевшейся в кожу кляксой сползающий к области шеи. Разглядев клеймо, Упырь опустил оружие, отступил на пару шагов, насколько позволило тесное пространство бетонной трубы.
– Так ты из Ордена? – сипло спросил он.
– Сбежал я оттуда, – Ивану пришлось задействовать подготовленную заранее легенду.
На губах Упыря заиграла ехидная усмешка.
– Вот теперь понятно. Послушник, значит, беглый. Орден тебя имплантировал, а ты деру дал, на вольные хлеба решил податься? – в голосе старика прозвучали не только ехидные нотки, проскользнуло и уважение к мнимому поступку сталкера.
– Ну, типа того, – кивнул Иван, принимая трактовку торговца.
– А что не понравилосьто? – Упырь наконец немного расслабился, присел.
– Да привык я сам по себе, – пожал плечами Шершнев. – Не по мне муштра.
Упырь поджал губы.
– Понятно… Значит, добро мое не брал? – резко переключился он на прежнюю тему.
Вот заладил…
– Нет, не брал, – спокойно повторил Шершень.
– Верю, – неожиданно согласился торговец. – Растяжка в тайнике стоит. – Он углубился в сумрак. Через некоторое время донесся металлический щелчок, затем скрип выдвигаемого ящика. – Слышь, Шершень, ты не злись. Есть к тебе деловое предложение. – Голос торговца прозвучал елейно.
– Слушаю, – буркнул в ответ Иван.
– Похоже, ты неплохой боец. Проводишь старика? Заплачу.
Шершнев изобразил раздумье, затем ответил:
– Не, мне в Сосновый Бор нельзя. Там, говорят, опять Приор Глеб орденским манипулом заправляет. Я и так с трудом подальше от Цитадели убрался.
– Я заплачу! – Упырь недоуменно уставился на сталкера. – Хочешь – нкапсулами, хочешь – товаром!
– Мне свобода дороже, – отрезал Шершень. – Тут Обочина недалеко. Могу туда проводить.
– Не вариант, – насупился старик. – Мне домой нужно. Ну хорошо, свою цену назови! – Он хмуро взглянул на Шершня. – Вымогатель!
«Что делать? Соглашаться? А что? Вариант. До тамбура вместе дойдем, а там придумаю чтонибудь. Старик не первый день в пространствах, с ним переход через Пустошь намного упрощается».
– Цену, говоришь? С кемнибудь из синдиката сведешь? – попытался импровизировать Шершнев. – В наемники хочу завербоваться. Говорят, им платят неплохо.
– Сдурел? – Упырь выразительно покрутил пальцем у виска.
– Нет. – Иван недоуменно взглянул на него. – А в чем проблема?
– Да на кой ты им сдался? – криво усмехнулся старик. – Они серьезных, проверенных сталкеров вербуют.
– Ну, это мои проблемы. Ты сведи, а дальше я сам.
Упырь задумался, затем отрицательно качнул головой:
– Нет. Даже связываться не стану.
Шершнев надел шлем.
– А ты подумай, – глухо произнес он, – пока до тамбура идем.
Торговец только рукой махнул: забудь.
Иван не стал напирать.
– Шершень! – окликнул его старик.
– Ну? – Он обернулся. – В чем дело? Мы идем или…
– Погоди. А кто тебе очередь в спину всадил?
Майор на мгновение опешил, ответил первое, что пришло на ум:
– Броня трофейная. Снял с мертвого вояки.
– Нуну… Сам небось его в спину и приголубил? Я же вижу, следы от пуль свежие. Что же ты их не обработал пластиком? Эх, молодежь… – В руках Упыря появился баллончик со специальным герметизирующим составом. – Давай, обработаю.
Иван не стал спорить.
– Ну вот, так лучше. Должен будешь, Шершень. Совсем ты зеленый еще. В такие дыры не то что скорги – механоид пролезет. Ладно, пойдем уже.
