Глава 7

За границей Барьера.

Район дислокации 117го батальона…

Пепельная мгла застила мир от края до края.

Порывы ветра силились сбить с ног. Лапин и Шершнев двигались практически наугад, обходя груды металлического лома.

– Так ты говоришь, видел искажение?

Лапин споткнулся, выругался, с трудом удержав равновесие.

– Да. За пару мгновений до того как отключилась связь и зависли сканеры, – ответил он. – Нас только трое было. После последнего боевого выхода батальон вообще решили расформировывать. Петренко и Потопейко арестовали, Рыжов исчез, Доронин и Шевченко в Пустоши сгинули.

– Колонна была разбита?

– Ну да. Только никто ничего не знает. В ту же ночь бригада следователей нагрянула, всех допрашивали. Петренко вот недавно вернулся, выкрутился както, но все равно лаборатории ВКС свернуты, так что и нам оставалось несколько дней тут пробыть. – Лапин приуныл, недавние события не давали покоя. Байрун и Зорин погибли… Ему казалось, что в их смерти виноваты не наемники, обрушившиеся как снег на голову, не Пепельный туман, блокировавший связь и датчики, а его растерянность.

– Кажется, казармы в той стороне. – Шершнев указал направление.

Лапин присмотрелся, но ничего не увидел.

Они уже минут десять блуждали меж металлических холмов.

«Ладно. Еще одна попытка». – Капитан не стал спорить, угрюмо зашагал, сопротивляясь порывам ветра, обуреваемый мрачными мыслями о случившемся.

* * *

Первое здание они увидели минут через пять.

– Штаб! – Шершнев узнал постройку. – Давай к входу!

Лапин припустил за ним, невольно замечая перемены в облике невзрачной типовой постройки.

Окна первого этажа выбиты. Дверь нараспашку. В длинный сумеречный коридор намело серебристой пыли.

Шершнев остановился. Сканеры указывали, что скорги неактивны, да и возвращения боли Иван не ощущал. Не верил он, что произошел прорыв Барьера. Ну, в худшем случае – выброс Пепельного тумана, чем воспользовались наемники. Хотя оставалось совершенно непонятно, зачем они атаковали блокпост и куда скрылись.

– Пошли! – Шершнев, завершив сканирование, шагнул в сумеречный коридор.

Центр связи располагался на первом этаже рядом с кабинетом командира батальона.

Иван первым добрался до опечатанной металлической двери.

Заперто. Он вскинул ИПК, собираясь разнести замок, но его остановил внезапный предупреждающий вскрик Лапина:

– Сзади!

Шершнев отреагировал, мгновенно развернувшись, успел зафиксировать, что капитан присел, дал очередь поверх его головы, услышав в ответ отборную ругань.

– Прекратить огонь! Свои!

«Ну хоть ктото живой…» – подумалось ему.

ИПК Шершнев не опустил.

– Назови себя!

– Лейтенант Саркоев! Со мной комбат, его зам – Сычев и капитан Измайлов из научной группы!

– Антон, ты бы тоже ствол опустил! – Лапин выпрямился.

– Лапа? – Саркоев узнал капитана. – А кто с тобой?

– Майор Шершнев. Что тут происходит?

– Сюда идите! Измайлов сказал: снаружи небезопасно.

– Ладно. Идем.

* * *

Через минуту они сидели за столом в кабинете комбата. Дополнительная дверь и бронированные жалюзи на окнах этого помещения обеспечивали неплохую защиту.

– Что происходит? – повторил Иван свой вопрос, хмуро глядя на Петренко.

– Прорыв техноса, – мрачно ответил Измайлов. Видимо, он уже изучил какието данные и пришел к вполне определенному выводу.

– Денис, ты уверен? – Иван обернулся к нему. От комбата, похоже, толку мало. Сидит бледный, слова не вытянешь.

Ветер снаружи продолжал неистовствовать.

Тоскливый звук прорывался внутрь помещения даже через опущенные бронежалюзи, давил на нервы, напоминая, что за стенами здания беснуется серебристая пурга.

Прорыв техноса .

Фраза не укладывалась в сознании. Ее смысл был столь страшен, что каждый втайне надеялся – Измайлов ошибся и ситуация еще образуется.

– Все приборы, компьютерные комплексы в лабораториях разом дали сбой. Что мне прикажешь предположить? – нарушив тягостную тишину, добавил Денис.

– А что со связью?

– Глухо. – Измайлов налил себе стакан воды, залпом выпил. Его кадык нервно дернулся. – Штаб сектора молчит, блокпосты не отвечают. Одни помехи!

– Да что ты несешь! – нервно отреагировал майор Сычев. – Кабельные линии невозможно нарушить, если их только специально не перерезали!

– Все возможно, если мы в границах энергополя! – мрачно отреагировал Измайлов. – Оно свободно проникает сквозь материальные преграды, в том числе и в глубь земли. Экранировка кабелей связи для аномальной энергии не препятствие!

– Сдурел? – Лапин покрутил пальцем у виска. – Какое энергополе за Барьером? Думай, что говоришь!

Молчавший до сих пор комбат внезапно вступил в разговор:

– Есть секретная директива на случай прорыва техноса, – дрогнувшим голосом произнес он. – Тотальная зачистка территории. Сначала массированный удар по зараженной местности, затем ввод войск.

– Чем станут «чистить»? – напрягся Саркоев.

– Плазменными ракетами.

– Вот ведь попали… – Лапин ударил кулаком по столу. – Не выбраться нам. Не успеем!

– Если идти к укреплениям блокпоста, сможем там укрыться, – предложил Саркоев. – Глубина эшелонирования позволяет.

– Вариант, – соглашаясь с ним, кивнул Сычев.

– Не успеем, – мрачно обронил комбат.

Иван молча обдумывал ситуацию. Измайлов ошибается. Я бы первым почувствовал воздействие энергополя. Но выброс микрочастиц Пепельного тумана действительно не объясняет глобального сбоя связи, полного отказа хорошо защищенных кибернетических комплексов лаборатории ВКС. Да и необычайная активность наемников не выглядит простым совпадением. Зачем прорывались? Куда отступили?

– Степан Петрович, на два слова. – Шершнев указал комбату взглядом на дверь в комнату отдыха, смежную с кабинетом.

– Эй, что за секреты?! Мы тут, кажется, в одинаковом положении! – Майор Сычев резко встал, попытался преградить путь, но его остановил Измайлов.

– Сядь. Пусть поговорят.

– С какой стати я должен сидеть? – не унимался заместитель командира по боевой части. – Пусть тут говорят.

Комбат остановился.

– Он прав. Говори, Шершнев, чего хотел спросить?

– Не пожалеете?

– Уже все равно.

– Я подозреваю, что Рыжов и Потопейко приторговывали артефактами. – Иван в упор взглянул на командира батальона. – Они использовали боевые выходы для транспортировки «товара». Иначе мне сложно объяснить случившееся со мной. Ктото всадил мне очередь в спину, а Рыжов спокойно увел колонну, бросив меня в «жестянке».

– К чему клонишь? – нахмурился комбат. – Выражайся яснее.

– Без ведома командования такие масштабы контрабанды скрыть невозможно.

– Ну, допустим, я был в курсе, – ответил Петренко. – Но сейчас не время для разборок! Да, тебя бросили в Пустоши, но я тут ни при чем! Это была инициатива Рыжова, поддержанная Зулусом!

– Не к тому разговор. Если вы, Степан Петрович, в курсе всех дел, у меня только один вопрос: Рыжов полностью отчитывался о характере грузов, доставленных изза Барьера?

– Ну попробовал бы он от меня чтото скрыть! – Лицо Петренко побагровело.

– И что группа Рыжова доставила в последний раз? Где он сам?

– Слушай, Шершнев, у меня по поводу твоего исчезновения знаешь сколько неприятностей было?! Ты в курсе, что колонну разбили? Вернулась только машина Рыжова, сам он исчез, а весь груз конфисковали офицеры СБ! Я не понимаю, чего ты добиваешься?! К чему клонишь?!

– Мне непонятны сегодняшние события. То, что выброс Пепельного тумана произошел именно на нашем участке периметра и сюда же сунулись крупные силы наемников, до этого державшиеся в тени, не кажется мне совпадением. Не было ли в последних партиях груза чегото необычного? Артефакта или устройства, способного спровоцировать прорыв?

– Да не было ничего такого! – Петренко взглянул на Ивана и тут же добавил: – Могу показать. Все здесь, в подвалах!

– Я бы взглянул, – спокойно кивнул Шершнев. – Да и Измайлову не помешает ознакомиться. Верно, Денис?

Сычев искоса посмотрел на командира батальона.

– Артефакты – значит? С какимто прапором делился, а меня даже в курс дела не ввел?!

– Слушай, заткнись пока! – огрызнулся Петренко. – Живы будем, там сочтемся.

– Пошли. – Шершнев встал. – Сидеть тут и ждать ракетного удара – не вижу смысла. Нужно искать способ выбраться.

– А артефакты тебе на кой черт сдались? – зло поинтересовался Лапин.

– Я высказал предположение, – обернувшись к нему, ответил Иван. – Если среди артефактов нет ничего особенного, способного спровоцировать прорыв Барьера и привлечь сюда наемников, значит, я ошибаюсь по всем пунктам. Вопрос будет закрыт.

– А если есть?

– Тогда мы уничтожим это.

– Ладно, пошли. Теряем время! – Петренко встал. – Только нет там ничего особенного.

* * *

Спуск вниз, в подвал, по коридорам, освещенным тусклым красноватым аварийным светом, проходил в напряженном молчании. Каждый думал о своем. Положение сложилось столь незавидное, что любое действие немного разряжало обстановку, они хоть както пытались сопротивляться силе внезапных неодолимых обстоятельств, выдвигали версии, верили, что еще не все потеряно. Да и подвал здания штаба в сложившейся ситуации выглядел не худшим из укрытий.

– Сюда. – Комбат свернул к резервной рубке Мсвязи.

– Ничего не работает, я ее проверял! – напомнил Измайлов.

– Денис, заткнись. Я знаю, что связь блокирована. – Петренко первым вошел в помещение и сразу направился к дальней стене, мимо секретных комплексов, сияющих россыпями тревожной индикации, свидетельствующей о глобальном сбое системы, надежность которой до сих пор не подвергалась сомнению.

В дальней от входа стене за фальшьпанелью облицовки обнаружилась дверь. Учитывая, что в помещение комплекса Мсвязи могли попасть лишь немногие офицеры, обладающие высшими полномочиями доступа, задумка комбата выглядела простой и надежной. Шершнев взглянул на Измайлова и по выражению его лица понял – тот ничего не знал о тайных коммуникациях.

Открыв дверь, Петренко коснулся расположенной на стене сенсорной панели. Гдето в глубинах подземных уровней здания заработал источник энергии, тускло осветились встроенные в потолок кристаллические блоки, в неярком свете стали видны очертания лестничных маршей, уводящих на глубину двух подземных этажей.

– Однако… – Сычев скривился, но развивать мысль не стал. Похоже, заместитель командира батальона на самом деле не имел понятия о тайных хранилищах.

Лестничные марши привели к еще одной, на этот раз массивной, бронированной, покрытой слоем активного пластика двери убежища.

– Старое укрытие? – высказал предположение Измайлов.

– Да, построено сразу после катастрофы, – ответил Петренко, открывая доступ.

Все системы убежища, расположенного на глубине десяти метров под поверхностью, были разработаны на случай внезапного прорыва техноса, они оборудовались собственными системами защиты, жизнеобеспечения, энергопитания. Именно об аналогичном бункере говорил Саркоев, предлагая идти к укреплениям блокпоста.

– Стоило сразу сказать, что тут тоже есть бункер, – проворчал Сычев.

Комбат ничего не ответил. Войдя внутрь, он разблокировал вторую дверь герметичного переходного тамбура.

– От плазмы укроет, но долго ли продержимся под слоем остекленевшей почвы? – осмотрев мощное перекрытие, спросил Лапин.

– Здесь должно быть запасов на штатный батальон, не меньше, – ответил ему Измайлов. – Из расчета месячного карантина.

– Особо не обольщайся, – осмотревшись, произнес Шершнев.

Действительно, за исключением механизмов и систем герметизации убежища, все остальное оборудование было демонтировано, припасы вывезены.

– И кто разграбил убежище? – злобно сверкнул глазами Сычев.

– Давай теперь все на меня свалим! – в тон ему огрызнулся Петренко. – Убежище демонтировали давно, когда новый периметр укреплений возводили. Вот, – он указал на пластиковые ящики, составленные в пустом помещении, – здесь весь «хабар» за последний месяц.

Измайлов молча направился к ящикам.

– Тут кодовые замки!

– Держи. – Комбат протянул ему чипключ.

* * *

Девять контейнеров содержали вполне безобидный, повторяющийся набор техноартефактов. В принципе все, что тут хранилось, можно было найти и в лабораториях Измайлова: ветви редких металлокустарников, пластиковые емкости, заполненные нкапсулами, фрагменты изделий техноса, в основном обладающие одной отличительной особенностью – они были устрашающими, легко узнаваемыми, как та кисть руки сталтеха, что поразила воображение Шершнева в день его прибытия.

– Ничего необычного. – Измайлов покачал головой. – Ни одного целого изделия. Такой «ассортимент» можно встретить в любой лавке перекупщика.

– И куда идет товар?

– Ну точно не в тайные лаборатории техносиндиката, – фыркнул Петренко. – Сейчас во всем мире ажиотажный спрос на скульптурные фрагменты изделий техноса. Мода такая пошла. Я своими глазами видел в витрине одного «сувенирного» магазина ветки металлорастений.

– И что, никто не реагирует? – неприязненно поразился Шершнев. – Я имею в виду власть?

Петренко лишь махнул рукой, дескать, наивный ты, майор.

– Расслабился народ. Постоянное чувство опасности притупилось. – Измайлов принялся закрывать контейнеры, но успел запереть лишь две крышки.

Внезапно под сводом бункера зародилась полоска холодного зеленоватого мерцания.

Все оцепенели от неожиданности.

Прошла секунда, а изумрудное свечение вдруг резко набрало яркость, оно переливалось, стремительно меняя форму, концентрируясь в шарообразный, напряженно сияющий сгусток, от которого тут же начали отделяться ветвистые разряды, похожие на жадно ищущие добычу энергетические щупальца.

– Назад! – заорал Саркоев.

Измайлов инстинктивно отпрянул, и вовремя – в ближайший от него контейнер внезапно ударил ветвистый разряд.

Вспышка холодного света на миг озарила помещение.

Внутри контейнера чтото зашевелилось, а через миг навстречу медленно извивающимся энергетическим щупальцам вдруг потянулись лианоподобные металлизированные побеги, с треском взорвалось с десяток нкапсул, разбрызгивая по стенам и потолку помещения влажные, ртутно поблескивающие плевки.

Сычев и Петренко, застывшие в оцепенении, не успели отреагировать – ртутная субстанция забрызгала их с головы до ног, и вдруг, прямо на глазах отпрянувших к массивным дверям офицеров, лица комбата и его заместителя исказились: сотни извивающихся металлических нитей пронзили смертельно побледневшую кожу, жуткие предсмертные крики эхом отразились от стен бункера. Сычев и Петренко, содрогаясь в конвульсиях, рухнули на пол, а тонкие волокна стремительно разрастающихся колоний скоргов уже вспарывали их одежду, превращая ее в лохмотья…

Лапин зажал рот руками, в его глазах читался неодолимый ужас.

Саркоев машинально рванулся вперед, но его остановил Шершнев:

– Уходим! Им уже не поможешь! – Иван, невзирая на внезапную вспышку остервенелой боли, схватил оцепеневшего капитана и поволок к дверям, Саркоев и Измайлов выбежали следом.

– Наверх!

Они едва успели выскочить из замкнутого пространства бункера, вчетвером навалились на массивную дверь, плотно запечатывая убежище, как изнутри чтото с глухим, яростным натиском ударило в толстое бронепокрытие.

– Герметизируем! Штурвал крутите! В темпе!

Дверь выдержала, они успели вручную запереть гермозатвор, выскочили из тесного тамбура.

– Вторая! Быстрее!

Через минуту, когда и наружная дверь была герметично заперта, пришло запоздалое, шоковое осознание случившегося.

Измайлов, присев на ступень лестницы, несколько секунд с немым ужасом смотрел на плотно запечатанный шлюз убежища, а затем выдавил:

– Нелепая… жуткая смерть…

Саркоев вытер выступившие на лбу капельки пота.

– Уходить надо!

– Куда?! – у Лапина, похоже, начиналась истерика, он порывисто вскочил, развернулся, сжав кулаки, затем вдруг сник.

– Добраться бы до моей лаборатории, – произнес Денис.

– Смысл? – спросил Шершнев.

– Экспериментальные бронескафандры. Я их еще не упаковывал.

– Так чего сидим? – Иван подошел к Лапину. – Серега, возьми себя в руки, – тихо, чтобы не слышали другие, приказал он. – Никого уже не вернешь. А мы выживем.

Тот лишь нервно усмехнулся в ответ.

– Саркоев, оружие есть?

– Только «Страйк».

– Держи наготове. Денис, на улице ничего не видно. Как ориентироваться?

– На тебе же экипировка. И у Сереги тоже!

– Не работает БСК.

– Тогда не знаю… Держаться забетонированной дорожки.

– Идет. Так и сделаем. Все, пошли!

* * *

Пока поднимались по лестницам бункера, разговор невольно возвращался к последним событиям. Лапин, чтобы както справиться с потрясением, начал нервно расспрашивать Дениса:

– Откуда взялся этот энергетический шар? Нам говорили, что аномальная энергия не способна проникнуть через Барьер! Выходит, врали?! Врали, да?!

– Нет! – Измайлов сам был на взводе.

– Но ты же видел, что произошло! – не унимался Лапин. – Нкапсулы просто взорвались, когда появился этот сполох!

Иван ждал, что ответит Денис.

В голове звенело, но боль отступила так же внезапно, как и ударила. Поначалу он не хотел рассказывать о том, что произошло с ним на базе наемников, но, видно, придется, иначе Измайлову не докажешь, что нет тут постоянного энергополя, а без его компетентного мнения сложившуюся ситуацию не понять.

– Существует два типа источников аномальной энергии, – на ходу начал пояснять Денис. – Глобальный – это фоновое излучение Узла, оно исходит из зон «тамбуров», распространяется по сфере, питает Барьеры, постепенно угасая в их толще. Энергия пульсаций так же исходит из Узла, только она намного мощнее. Но существует и второй тип – это локальные источники, формирующие энергополя. Надеюсь, никому не надо пояснять, что такое скоргиум?

– Элемент внеземного происхождения, попавший к нам из Узла, вкрапленный первой пульсацией в толщу земной коры, – откликнулся Саркоев.

Измайлов кивнул, сворачивая к лестнице, ведущей из подвала на первый этаж здания штаба.

– Многолетние наблюдения за пульсациями проводились Орденом сталкеров. Адепты Ордена рисковали жизнями…

– Не уходи от темы, Денис!

– Раньше существовало заблуждение: считалось, что пульсации перемещают вкрапления скоргиума, уничтожают одни источники и вкрапляют другие.

– А на самом деле?

– На самом деле вкрапления скоргиума не перемещаются, не исчезают и не прирастают в числе. Потребовались многолетние наблюдения, систематизация и анализ накопленных данных, чтобы понять – скоргиум не излучает постоянно, как, например, известные нам радиоактивные элементы. У него существуют стадия накопления заряда и фаза излучения. От размеров вкрапления скоргиума напрямую зависит, насколько стабильно сформированное им энергополе. Чем крупнее образовавшиеся залежи элемента, тем дольше и стабильнее он излучает. Затем неизбежно наступает так называемая фаза покоя – энергополе на некоторое время исчезает, чтобы появиться вновь, в тех же границах, спустя некоторое время. Существует две теории: одни ученые полагают, что скоргиум сам формирует заряд в результате внутренней реакции, другие полагают, что залежи внеземного элемента являются своего рода накопителем, заряжающимся в момент пульсаций Узла, а затем медленно отдающим энергию…

Они выбрались из подвала. Шершнев остановился у окна, выбитого порывом ураганного ветра. Боль не возвращалась, частицы металлической пыли, скопившиеся в коридоре, не проявляли признаков активности.

– Денис, ты можешь объяснить почеловечески? Откуда в бункере появился сгусток энергии?!

– Сейчас. – Измайлов с опаской выглянул на улицу.

– Я видел в кабинете у Петренко импульсный автомат, – вспомнил Саркоев. – Знаю, где он его хранил.

– Давай бегом, – отозвался Шершнев.

Измайлов, отойдя от окна, присел у стены. Пользуясь вынужденной передышкой, он продолжил начатую мысль:

– Первые попытки получить образец скоргиума предпринимались еще несколько лет назад. Но безуспешно. Элемент сохраняет стабильность только при определенном давлении и температуре, к тому же добраться до него крайне сложно. В местах залегания скоргиума материя подвержена постоянным искажениям, там все буквально кишит эволюционировавшими наномашинами. Но после составления точных карт энергополей стало ясно: до элемента легче всего добраться, когда наступает фаза накопления заряда. Энергополе на время исчезает, а вместе с ним пропадает источник питания для скоргов и созданных ими изделий. Я слышал, что разработаны специальные капсулы для транспортировки и хранения скоргиума, в них поддерживается нужное давление и температура.

– Хочешь сказать, что ктото сумел добыть образец скоргиума и вынес его за пределы Барьера?

– Иначе появление сгустка энергии не объяснить.

– Скоргиум вынесли в фазе накопления заряда? – Шершнев обернулся. – А сейчас он начал излучать, что и вызвало прорыв Барьера?

Измайлов обреченно кивнул.

– Но посмотри, частицы Пепельного тумана неактивны! – Иван демонстративно наступил в серебристый «сугроб».

– Скоргиум начинает излучать нестабильно. Энергополе то появляется, то исчезает. Эффект назвали «мерцанием». Иногда фиксировались сфокусированные, направленные потоки излучения.

– Сколько длится это «мерцание»?

– Зависит от количества скоргиума. Большие скопления быстро формируют стабильное энергополе, незначительные могут «мерцать» несколько суток.

– Серега, когда произошел выброс Пепельного тумана? Точное время?

– Пять двадцать четыре.

– А сейчас уже почти девять утра. Почему мы до сих пор живы?

– Хороший вопрос… Барьер контролируется со спутников. Выброс Пепельного тумана наверняка зафиксирован.

– Тогда почему не накрыли проблемный участок? Чего ждут?

Измайлов задумался.

– Потеря связи и выброс микрочастиц – это еще не прорыв. Источник аномальной энергии обнаружить невозможно, не существует приборов, фиксирующих аномальную энергию. Но военные спутники снимают параметры всех сигнатур, обнаруженных в районе Барьера. Данные передаются для анализа в режиме реального времени, их обработка идет постоянно.

– И что? Не тяни!

– Каждый скорг обладает микроскопической сигнатурой. Со спутников могли зафиксировать активизацию колоний, в моменты кратковременного появления энергополя или лучевых выбросов, как случилось в бункере.

– Тем более. Почему до сих пор не нанесли удар?

– Вероятно, между тамбуром Пустоши и источником скоргиума появилась энергетическая связь, – предположил Измайлов. – Кто знает, что произойдет при ее разрушении? Где гарантия, что не случится пульсации или новой катастрофы?

Теория Измайлова все объясняла. И фрагментарное, непродолжительное воздействие энергополя, и поведение Радича – видно, о контейнере со скоргиумом ему было известно и он ждал активации аномального элемента, чтобы реализовать какойто известный лишь ему план, и непозволительное с точки зрения здравого смысла промедление военных.

Из сумрака коридора появился Саркоев. Давид отыскал в кабинете Петренко не только импульсный «Шторм», но и комплект легкой боевой брони.

– План такой. Сейчас выходим из здания. Бетонированная дорожка, что уходит вправо, ведет к корпусу лабораторий. Там экипируемся.

– Будем прорываться к своим? – спросил Лапин.

– По ситуации, – уклонился от прямого ответа Шершнев.

Он думал о гипотетическом контейнере со скоргиумом. Радич наверняка подбирается к нему. Опередить бы его…

Вслух он свои мысли не высказал.

– К выходу. Я впереди, Саркоев – замыкающий, Сергей, Денис – в центре.

* * *

На улице завывал ветер.

Металлическая поземка стлалась вдоль земли, часть микромашин оседала в виде наносов с наветренной стороны зданий.

Во мгле метались сполохи зеленоватого сияния, били ветвистые разряды молний, иногда сквозь завывание ветра и раскаты грома прорывались звуки беспорядочной стрельбы.

Наполовину разобранная боевая машина десанта, оставленная техниками на парковке у ближайшего к казармам ангара, почти скрылась под наносами металлических пылинок, когда один из сполохов зеленоватого сияния подсветил беснующуюся мглу у самой земли.

Волна искажения коснулась брони БМД, и вдруг металлический «сугроб» начал плавиться, претерпевая стремительную трансформацию.

Плотно спрессованные наночастицы превращались в ртутные ручейки, они стекали по броне, попадали в пробоины, тягучими каплями срывались внутрь.

Прошла минута, и изнутри боевой машины десанта раздались вкрадчивые шелестящие звуки.

Взревел и тут же заглох двигатель. Тонко взвизгнули сервомоторы башенного орудия, стволы дернулись и замерли.

Внутри по компьютерным блокам боевых систем с вкрадчивым шелестом ползли удлиняющиеся с каждой секундой волокна металлизированных нитей. Во мраке отсеков зародились сгустки изумрудного сияния, они сформировали подобие шаровых молний, казалось, что в источаемом ими призрачном свете течет, плавится, перерождается сама материя. Миллиарды наночастиц стремительно образовывали колонию, они выходили из состояния стазиса, образуя сложные структуры. С треском отслаивался пластик, под ним тут же проступала змеящаяся искажениями структура: гдето металл застывал причудливыми узорами, в других местах принимал формы недостающих деталей, снятых техниками при разборке, от сгустков энергии к видоизменившимся приборным панелям тянулись язычки энергии, но они не били разрядами, а медленно перемещались, словно осязали созданное, в жутком, неторопливом и, как казалось, осмысленном движении.

Прошло минут десять, прежде чем из мглы показалась человеческая фигура.

На первый взгляд бредущий сквозь металлическую бурю боец выглядел совершенно обессилевшим, его движения, медлительные и неуверенные, говорили о полном отключении систем сервомускулатуры, тяжелый ИПК он просто тащил по земле, оружие цеплялось за погребенные под слоем серебристой пыли камни, издавая глухой стук.

Приблизившись к перерождающейся БМД, боец остановился, подтянул ремень импульсного пулемета, приподнял оружие, перехватил его за ствол.

В это время очередной ветвистый разряд молнии осветил окрестности, и в момент вспышки стали видны некоторые подробности: шлем бойца покрывали замысловатые серебристые узоры, тонкие нити пронзили дымчатое забрало, такие же прожилки виднелись на груди, ногах, даже на ремне ИПК и на самом оружии.

Новорожденный сталтех выглядел жутко, но его медлительные неуверенные движения не несли угрозы, вряд ли в таком состоянии он был способен действовать осмысленно.

Все изменилось в считаные секунды, стоило только приоткрыться двери, ведущей в единственный подъезд штабного здания.

Сталтех преобразился. Сила, управляющая плененным рассудком, действовала по безотказной, многократно отработанной в отчужденных пространствах схеме: мозг человека, все еще контролирующий тело, находился в плену галлюцинаций, все, что грезилось несчастному, не существовало в действительности, но его реакция на фантомные ощущения выразилась в стремительном действии: он вскинул оружие и дал короткую очередь, превратив дверной проем в уродливую, дымящуюся дыру.

Еще секунда, и в ответ отчетливо ударила серия одиночных выстрелов.

Сталтеха отшвырнуло назад, во мглу, но тут неожиданно заработало башенное орудие боевой машины десанта: облитое серебром новообразование резко повернулось, и две снарядные трассы хлестнули по зданию, осветив мглу серией слепящих разрывов.

Из сумеречного ада вновь появился сталтех. Он заметно прихрамывал, из раны в груди сочилась кровь, смешивающаяся с серебристым расплавом, пробитое пулей забрало шлема покрывала паутина трещин, правая рука повисла плетью, но это не помешало ему вновь атаковать – удерживая в левой руке импульсный пулемет, он двигался к зданию, ведя непрерывный огонь. Цилиндрические пули навылет пробивали стены, выкрашивая бетон, испаряя арматуру, разбивая кладку в едкую пыль.

Ответного огня не последовало.

Сталтех остановился, затем, двигаясь словно сомнамбула, уронил ИПК, развернулся, сделал шаг, уцепился за покрытую серебристыми разводами броню БМД и полез внутрь, через открытый люк механикаводителя.

* * *

– Проклятье! – Иван вжался в простенок между окнами небольшого холла, расположенного при входе в здание штаба.

– Что там? – Лапин рывком добежал до соседнего простенка, выглянул в окно.

На улице ударила ветвистая молния, и в ее свете стала видна жуткая панорама окрестностей.

У ближайшего ангара стояла захваченная скоргами боевая машина десанта, подле нее вяло шевелилась человеческая фигура, чуть дальше сквозь серебристые сугробы пробивалась молодая поросль металлорастений, в районе вертолетных площадок наблюдалось смутное движение: Шершневу показалось, что он видит, как одна за другой взлетают древние «вертушки».

– Этого только не хватало…

Еще одна молния ударила вдоль земли. От раскатов грома вздрогнули уцелевшие стекла, ветер на миг разорвал мутный полог непрекращающейся бури, и над покатыми крышами ангаров стал заметен вихрь стремительно вращающегося воздуха.

Все обмерли.

Явление жуткое и знакомое .

Неужели тут, за Барьером, прямо на глазах стремительно формировалась новая зона тамбура?

Иван ощутил, как по мышцам ударила непроизвольная нервная дрожь. Тут никакой самоконтроль не поможет, слишком явно, стремительно и непоправимо развивались события.

– Денис, ты видел?!

Мгла вновь сомкнулась. Измайлов обернулся. Черты его лица исказила гримаса неподдельного ужаса, губы мелко дрожали, он пытался чтото сказать, но так и не сумел выдавить ни звука.

– Денис, очнись!

Бесполезно. Измайлов пятился, неотрывно глядя в сторону окна, ничего не воспринимая вокруг, – жуткая картина, высвеченная ударом молнии, парализовала его рассудок.

Иван выглянул наружу.

На проекционном забрале БСК тонкими тлеющими контурами обозначились две сигнатуры, система распознавания целей обработала их за пару секунд и внезапно «зависла», но Шершнев уже не полагался на сканеры экипировки, он чувствовал, как меняется ткань пространства, кожу покалывало, разряды боли пронзали мышцы…

Еще секунда, и мир распахнулся навстречу обострившемуся восприятию, гаснущие контуры вспыхнули вновь, но теперь их проецировал внезапно включившийся расширитель сознания.

Сомнений быть не могло, гдето поблизости вновь активировался источник аномальной энергии!

Сигнатура, которую не сумела правильно обработать боевая подсистема, принадлежала сталтеху. Исчадие техноса вяло копошилось на фоне энергетической матрицы видоизмененной БМД, но что самое жуткое – человекоподобная тварь излучала отчетливый сигнал личного датчика!

– Всем назад! – заорал Шершнев, заметив, как Лапин в паре с Саркоевым начал спуск по лестнице, намереваясь расчистить пространство перед подъездом при помощи плазменных гранат.

Предупреждение запоздало. Сталтех, словно очнувшись от сумеречного состояния, резко выпрямился, вскидывая ИПК, и длинной очередью прошил дверь.

Иван ответил серией одиночных выстрелов, человекоподобную тварь отшвырнуло во мглу.

– Живы?

Из сумрака, прихрамывая, показался капитан Лапин. Саркоева он тащил по ступеням, забрало боевого шлема у лейтенанта треснуло.

«Плохо дело», – подумал Иван.

Башенное орудие БМД резко повернулось, хлестнув по стене здания штаба батальона двумя снарядными трассами.

Фасад не выдержал, начал оползать, внутрь ворвались клубы бетонной пыли.

Шершнев оставался единственным, кто не потерял способности ориентироваться в воцарившемся аду. Расширитель сознания цепко удерживал цели, сигнатуры противника жгли рассудок, они пылали, причиняя невыносимую боль.

Иван не смог сдержать рвущийся из горла хрип.

Вокруг рушились фрагменты стен, а он видел только два ярких контура; в этот жуткий миг Иваном руководил не опыт, не холодный расчет, только боль, которую он пытался погасить единственно доступным способом – рванулся вперед, оказавшись у края дымящегося пролома. Боевая машина начала разворачиваться, комья земли летели изпод облитых серебром гусениц. Сталтех вновь впал в апатичное состояние – опустив оружие, он озирался, пытаясь чтото рассмотреть в беснующейся наномашинной метели.

Выстрел из подствольного гранатомета прозвучал глухим невнятным хлопком, граната ударила о лобовой скат брони БМД, волдырь плазменного разрыва озарил окрестности, разорвав мглу, сжигая миллионы наночастиц в вихрящемся факеле мгновенно гаснущего протуберанца.

Обжигающим ударом взрывной волны Шершнева отшвырнуло в глубь здания, ударило о стену, присыпало обломками, перед глазами плавали багряные пятна, но боль отпустила, расширитель сознания прорисовывал лишь смутный контур зловещего вихря, вращающегося над покатыми крышами ангаров.

– Иван? Живой?

Ему помогли подняться. Зрение постепенно приходило в норму, он со стоном выпрямился, оперся о стену, унимая бешеное биение сердца.

– Измайлов… Денис…

– Тут я!

– У сталтеха сканировался личный датчик. Можешь объяснить?

Денис побледнел.

– Он не изза Барьера?! Из наших, что ли?!

– Выходит, из наших.

– Невозможно! – Глаза Сереги Лапина расширились от ужаса. – Номер запомнил?

– Не успел… Первые цифры вроде «4» и «6».

Капитан смертельно побледнел. Личный кодон лейтенанта Зотова начинался с цифры «сорок шесть»…

От отчаяния, неприятия всей ситуации в целом хотелось выть.

– Вихрь ктонибудь заметил? Или мне примерещилось? – Измайлов присел, обхватив голову руками. – Я ничего не понимаю… Формируется новая «зона тамбура»?! Но это невозможно!..

– Все видели вихрь. И разобранную БМД скорги захватили… – Голос Лапина звучал растерянно, надтреснуто, нервно. – Это факты…

– Нам крышка, если не прорвемся в лабораторию, – хрипло произнес Денис. – Без хранящихся там бронекостюмов выбраться из расположения нереально. Сейчас происходит реактивация миллиардов принесенных ураганом скоргов. Они начали формировать новые колонии и будут захватывать любые доступные носители.

– Сколько у нас времени?

– Не знаю… Если происходит «мерцание» – это замедлит захват носителей.

* * *

Дрожь.

Она ползла по телу, отзывалась гулким эхом шагов в пустых коридорах здания, следовала по пятам, пропитывая окружающее таинственными шорохами, скрипами, тенями.

Нервы на пределе.

Каждый из них бывал за Барьером, но сейчас все радикально изменилось. Мысль, что технос сумел вырваться оттуда , парализовала разум, вызвав крайнюю, неадекватную реакцию, впрочем, не прошло и нескольких минут, как самые жуткие подозрения начали приобретать черты реальности.

Шершнев двигался во главе группы. До комплекса лабораторий добрались быстро, без происшествий, но внутри здания все буквально пропиталось ощущением подстерегающей на каждом шагу опасности.

Внезапно он остановился, поднял руку.

Все замерли. В гулкой тишине коридора стал слышен отчетливый скребущийся звук, доносящийся изза дверей лаборатории номер шестнадцать.

– Что там? – едва слышно спросил Иван, указывая Саркоеву и Лапину на позиции по обе стороны дверного проема.

– Может, не открывать? – попытался урезонить его Денис.

– Что там?! – чуть повысив голос, снова спросил Шершнев.

– Отдел сервомеханики, – сдавленно ответил Измайлов.

– Где хранятся костюмы?

– В соседнем помещении.

Иван взглянул на табличку с номером, прикинул степень потенциальной угрозы. Стены между лабораториями тонкие, не в пример дверям. Обычный армейский бардак. Приспособили типовое здание под нужды лабораторий, понаставили бронированных дверей, скорее для очистки совести, а о толщине межкомнатных перегородок никто и не подумал.

«Начнем экипироваться – станем уязвимы на какоето время, – мысленно прикидывал варианты развития событий Шершнев. – Если за стеной активировались скорги, они могли захватить механические носители».

– Шестнадцатую «чистим». – Он принял единственно возможное решение. – Что бы там ни было.

– Скорги не могли проникнуть в здание, – продолжал протестовать Измайлов. Он отчаянно боялся встречи с неведомым и никак не мог унять бесконтрольную дрожь.

– Если их не пронесли сюда в виде артефактов, – жестко осадил его Шершнев. – Закончили базар. Работаем!

Саркоев молча сжал в руке гранату.

– Денис, открывай!

Измайлов обреченно шагнул к двери, несколько раз чиркнул спецпропуском по узкой щели считывающего устройства, но безрезультатно – индикационный сигнал тлел в сумраке кровавой искрой, дверь не сдвинулась ни на сантиметр, зато с внутренней стороны донеслось уже не царапанье, а глухие удары, от которых ощутимо содрогнулась стена.

Еще удар. Еще.

Брызнула осколками панель освещения. По декоративной облицовке побежала трещина.

– Не работает!

– Назад, Измайлов! Пригнись!

Фрагмент стены внезапно вылетел в коридор. Облако белесой пыли на миг заслонило видимость, а секундой позже жуткие контуры механической твари проступили во тьме.

Мгновенная идентификация.

Робот. Новейшая разработка, созданная на основе машины для разминирования. Сервоприводный механизм проектировался для работы в отчужденных пространствах, в просторечии – сборщик артефактов, по базам данных – изделие номер 34–72.

Исчадие техноса!.. Рассудок тут же подсказал свой вариант распознавания цели. Робот, и без того отлично защищенный, вооруженный автоматической импульсной турелью двенадцатого калибра, за пару часов, прошедших с появления языков Пепельного тумана на территории части, претерпел серьезные изменения. Его броня теперь отливала серебристыми наплывами, десяток дополнительных манипуляторов, оснащенных различными устройствами, располагались по периметру каплеобразного полутораметрового «туловища», над покатым выступом в лобовом скате брони шевелилось замысловатое плетение металлических нитей, между ними то и дело проскакивали дуговые разряды энергии.

Саркоев метнул гранату внутрь помещения через образовавшийся пролом в стене и тут же отпрянул, уходя от удара манипулятора, оснащенного устройством для резки металлорастений.

Лапин оказался прижат к стене, в первый миг все внимание твари сконцентрировалось на нем, и это позволило Шершневу действовать.

За проломом, в стенах шестнадцатой лаборатории, полыхнула ослепительная вспышка, столб ревущего пламени вырвался в коридор, техномонстр, сам того не желая, заслонил Серегу, оказавшись на пути огненного выброса, но на этом лимит везения оказался исчерпан: «САС» попросту взбесился, его корма частично расплавилась, растекаясь по полу лужей металла, колония скоргов, управляющая захваченным носителем, мгновенно определила людей как истинный источник угрозы: импульсное орудие разрядилось длинной очередью, Саркоев едва успел заскочить за угол, как серия разрывов превратила часть этажа в дымящиеся руины.

С грохотом обваливались участки потолка, кабели, спрятанные за облицовкой стен, рассыпали искры – их изорвало осколками, изоляцию сожгло, тугие, обжигающие удары взрывных волн рванули вдоль изувеченных стен, с оглушительным лязгом рухнуло несколько лишившихся опоры бронированных дверей, и все вокруг внезапно зашевелилось .

Еще рушились участки стен, голубоватые языки пламени жадно пожирали облицовочный пластик, коегде срабатывали секции систем автоматического пожаротушения, выбрасывая струи углекислоты, а из лабораторий уже вырвались хранившиеся там образцы «изделий техноса».

Вся цепь непоправимых событий произошла за несколько мгновений. «САС», устроивший погром, только начал разворачиваться, когда из тьмы ударил разряд лазерного излучателя. Темновишневый шнур полоснул от стены до стены, срезав часть серебристого кружева, оставив на скате брони дымящийся шрам.

Лапин какимто чудом успел уйти изпод удара, он рухнул плашмя и тут же отполз, Шершнев несколькими выстрелами из ИПК разнес выступ надстройки, под которой располагался захваченный скоргами кибернетический «мозг» сборщика артефактов, и тот, исторгая клубы дыма, расплескивая вязкие лужицы серебристого вещества, вдруг начал крутиться на одном месте, подвывая моторами.

Лапин, спасаясь от невидимой для Ивана угрозы, появился из сумрака, перепрыгнул через подбитого техномонстра, с трудом удержал равновесие, попав в лужу горящего расплавленного пластика.

– Прикрой!

Иван резко повел стволом импульсного пулемета. По стене вслед за лейтенантом стремительно неслась непонятная тень.

Очередь ИПК полоснула наискось, выбивая из стены фонтаны бетонной крошки. Тень резко дернулась, пытаясь увернуться, но тщетно – раздался отчетливый металлический лязг, и под ноги майору отлетел изуродованный, дымящийся предмет.

Кисть руки сталтеха. Та самая, которую он видел в лаборатории Измайлова.

Происходящее плохо укладывалось в голове, но размышлять было некогда. Теперь уже ситуация не поддавалась двоякой трактовке, все надежды рухнули – в расположении части сформировалось стабильное энергополе, напитавшее все артефакты энергией, возродившее омертвевшие колонии скоргов, подстегнувшее их к стремительному процессу размножения и захвата носителей, благо исходного материала вокруг хватало в избытке.

Здесь, на территории сто семнадцатого отдельно дислоцированного батальона, сейчас материализовался самый худший из кошмаров – технос осуществил прорыв, Пепельный туман, несущий миллиарды наномашин, оказавшись за периметром Барьера, не выпал серебристым осадком в зоне электромагнитных ловушек, а получил подпитку аномальной энергией!..

Объятый пожаром коридор разделил бойцов группы.

– Прорываемся! К Саркоеву!

Лапин уже пришел в себя, экипировка на нем дымилась, в глазах читалось бешенство, смешанное с ужасом.

– Давид? Живой?

Коммуникатор ответил треском помех, затем донесся ответ Саркоева:

– Я на лестнице! Сдерживаю их!

В глубине здания действительно грохотали автоматные очереди.

– Измайлов, подтягивайся, не тормози! – Иван первым бросился вперед, на пути, сразу за подбитым «САСом», из дыма появились очертания немыслимых с точки зрения человеческой инженерной логики гибридов: шары, собранные из различных деталей сервомеханизмов, катились по коридору, издавая скрежет, роняя плохо закрепленные, не успевшие «срастись» компоненты.

Резко притормозив, Иван припал на колено, открывая огонь. Над плечом зачастил автомат Сереги Лапина, первые три шара разнесло вдребезги, но из глубины лишившихся стен лабораторий появились новые исчадия – еще три ажурных сфероида и несколько не поддающихся описанию гибридных механизмов вырвались в коридор.

На проекционном забрале БСК вспыхнул алый контур. Одна из механических тварей была вооружена СВЧгенератором!

Ни Шершнев, ни Лапин отреагировать не успели, они вели непрерывный огонь по миниатюрным версиям перекатизон, пространство изуродованного коридора кипело от слепящих всплесков попаданий, испаряющих металл, взрывающих бетон фонтанами едкой крошки, по стенам метались язычки пламени, пожирая остатки облицовки, на полу лужи расплавленного пластика смешивались с серебристой субстанцией, из многочисленных смежных помещений выталкивало дым.

– СВЧ! – заорал Лапин, пытаясь поразить носителя страшного оружия. Одинединственный разряд сверхвысокочастотного импульса превратит в плазму несколько дециметров вещества, разнесет здание, не оставит шанса ни людям, ни порождениям техноса…

Шквальный огонь смел передовой отряд «изделий»: перекатизоны отбросило попаданиями в глубь коридора, двух гибридов разорвало, но наиболее опасная тварь осталась цела.

ИПК Шершнева щелкнул вхолостую.

Две сотни зарядов, израсходованные за пару минут, не сумели остановить всех вырвавшихся на волю исчадий, из глубин лабораторий вновь появилась группа отливающих серебром механизмов. Лапин выругался, добивая остаток боекомплекта в гибрида, вооруженного СВЧгенератором, но игольчатые пули «Шторма» лишь высекали искры из прочного корпуса твари, еще миг и…

Оглушительный одиночный выстрел разорвал мрак ослепительным снопом пламени.

Гибрид пошатнулся. Чудовищная фигура, не имеющая определенной формы, соединившая в себе сервомоторные узлы и детали десятков различных машин, несколько мгновений пыталась сохранить равновесие, а затем вдруг начала разваливаться на отдельные части, осыпаясь грудой бесформенного раскаленного металла.

Иван резко обернулся, не понимая: вмешательство провидения спасло их от неминуемой гибели или…

За его спиной неестественно выпрямившись стоял Измайлов. Он был бледен как лист бумаги, с трудом удерживая двумя руками редкое даже для отчужденных пространств оружие – импульсную картечницу «Мегера» кустарного производства.

– Денис! – Иван схватил его плечо. – Очнись!

Измайлов стоял не двигаясь. В расширенных от ужаса глазах язычками пламени отражался призрак увиденной им смерти.

– Денис! – Шершнев схватил «Мегеру» за ствол, с усилием потянул на себя, в то время как Лапин разжимал сведенные судорогой пальцы Измайлова. – Надо идти!

Измайлов сделал судорожный вдох, закашлялся, его пальцы наконец отпустили страшное, но эффективное лишь на небольших дистанциях оружие.

– Я… попал?..

Лапин похлопал его по плечу. Изуродованный, разгромленный коридор был пуст. Заряд «Мегеры» – две сотни стальных шариков – превратил с десяток механических тварей в искореженные обломки.

– Денис, ты всех спас! – Лапин говорил с капитаном, как с ребенком, понимая, что тот в шоке. – Реально спас! А теперь давай, надо двигаться, уходить отсюда! Ты обещал бронескафандры! Смотри. – Он указал на ртутную лужу, которая собралась вокруг нескольких изуродованных деталей и уже объединила их, обволакивая подобием тонкой металлической пленки. – Не уйдем сейчас – уже не вырвемся, слышишь?!

– Серж, тащи его! – Иван перезарядил ИПК. – Саркоев?

– Тут я. Двигаюсь к вам!

– Цел?

– Предупреждать надо! Картечью половину стены вынесло!

– В темпе давай!

* * *

Сумеречный, освещенный голубоватозелеными язычками пламени коридор походил на декорацию к фантастическому фильму ужасов. Чадно дымила пластмасса, в стенах зияли уродливые дыры, обрывки кабелей свисали от потолка, сотни фрагментов различных механических устройств усеивали пол, серебристые лужицы, состоящие из миллионов наномашин, растекались тонким слоем, стремясь соприкоснуться с наибольшим количеством деталей, доступных для восстановления и дальнейшего использования.

Технос.

Он, как и представители биологических видов, стремился к самовоспроизводству, не упуская ни единого шанса на воссоздание носителей.

Жутко даже подумать, что пройдет несколько часов и из обломков восстанут новые механические формы. Сначала неуклюжие, малофункциональные, они начнут очередной этап естественного отбора, теряя лишнее, освобождаясь от малоэффективных узлов и деталей, приобретая новые, чтобы в конечном итоге воплотиться в нескольких механоформах, которые уже с уверенностью можно будет назвать исчадиями стихийной технической эволюции…

…Двери лаборатории номер семнадцать взрывом вбило внутрь помещения. Массивные бронеплиты сокрушили несколько компьютерных терминалов, но, к счастью, не достигли дальней стены, где располагались встроенные шкафы с экспериментальными образцами бронеэкипировки.

– Откуда у тебя «Мегера», Денис?

Измайлов уже немного пришел в себя, шел самостоятельно и ответил честно, не задумываясь:

– Не моя. Ктото из смежных исследовательских групп, наверное, для себя припрятал. Я на полу ее подобрал.

– Так ты ни разу не стрелял до этого?

Денис отрицательно мотнул головой.

– Не приходилось.

– Ну даешь! Молодец!

– Хватит дифирамбов! Денис, показывай экипировку! Серега, Давид, держите под прицелом вход в лабораторию!

Измайлов, перешагивая через обломки мебели и аппаратуры, направился к дальней стене помещения. Шершнев двигался следом – не лучшая позиция для стопроцентного контроля обстановки, но лаборатория, после того как в ней отбушевал процесс реактивации техноартефактов, выглядела безопасной. Все, что принадлежало сумме технологий скоргов, уже «ожило», выплеснулось в коридор и было уничтожено.

Денис с усилием отодвинул перевернутый стол, остановился подле сейфовых дверей. Индикация кодовых замков не работала, электропитание в здании отключилось, оставалось непонятным, почему «сдохли» автономные источники энергии.

– Иван. – Он обернулся и тут заметил неладное. Шершнев стоял, тяжело опираясь о перевернутый стол, правая рука повисла плетью, ИПК он выронил, лицо, различимое за забралом боевого шлема, побелело. – Эй, ты чего?!

– Больно… – побелевшими губами прошептал Иван.

– Да что с тобой?! Ранен?

– Нет… – Ноги Шершнева подкосились, он удержался, не упал, но был вынужден сесть на пол. – Скорги…

– Тебя инфицировало?! Наномашинами?! Почему сразу не сказал?! Где место проникновения? Я обработаю, есть специальный спрей!

– Денис, угомонись… – тихо, но связно ответил Иван. – Меня имплантировали, – признался он.

– В Пустоши?! – ужаснулся Измайлов.

Шершнев кивнул.

– Остальным не говори. Не опасно, но очень больно… Кажется, что голову разорвет…

– Так что же делать?

– Не знаю. Есть сильное болеутоляющее?

Денис на миг задумался, затем нервно спросил:

– Кто тебя имплантировал? Тип вживленных устройств? Иван, это важно. Здесь есть кодировщик, я, возможно, смогу…

– Не сможешь. – Шершневу удалось на какоето время справиться с приступом боли. – Импланты экспериментальные. Сырая технология.

– У скоргов нет сырых технологий.

– Мне имплантировали устройства, разработанные западными корпорациями.

Денис опешил.

– На тебе провели эксперимент?!

Шершнев с усилием кивнул.

– Расширитель сознания и метаболический имплант, – выдавил он. Скрывать правду в сложившейся ситуации было глупо. – Кодировщиком ты ничего не сделаешь.

– Но и болеутоляющее не поможет.

Иван мучительно посмотрел на Измайлова.

– Почему?

– Метаболический имплант нейтрализует воздействие всех препаратов. Думаешь, почему сталкеры водку не пьют? Их кровь постоянно фильтруется, очищается от токсинов.

– Вариантов нет?

– Ты сам должен справиться. Или обратиться к мнемотехнику, который возьмется перепрограммировать метаболический имплант, ввести в него список «разрешенных веществ» – тогда болеутоляющие препараты будут действовать.

– Помоги встать. – Шершнев понял – надежды нет. Придется жить с нестерпимыми, рвущими сознание ощущениями боли. «Вот только продержусь ли? Хотя бы час?..»

– Иван, тебе надо…

– Ничем не поможешь, я уже понял. Не бери в голову. Что с экипировкой? – Шершнев с трудом привстал, опираясь на перевернутый стол.

– Сейфовые шкафы не открыть. Стационарного питания нет, аварийные источники разряжены.

– В сторону отойди.

Измайлов попятился, заметив, что майор подобрал ИПК.

Перед глазами плавала красноватая муть. Радич постарался, скотина. Наверняка боль не являлась дефектом имплантов, скорее «дополнительной опцией», вечной пыткой, к которой наемник приговорил Шершнева.

Он с трудом прицелился, дал короткую очередь.

Бронированные створки ответили протяжным гулом, заряды крупнокалиберного импульсного пулемета испаряли металл, оставляя в местах попаданий дымящиеся, раскаленные по краям дыры размером с кулак.

Наконец одна из сейфовых дверей не выдержала, ее сорвало с механизмов бездействующего замка.

– Не суйся, я еще не закончил! – Окрик Шершнева вовремя остановил Дениса, иначе еще один увесистый фрагмент деформированного металла снес бы тому голову. – Пригнись!

Тот послушно нырнул под прикрытие массивного перевернутого шкафа, предназначенного для хранения исследуемых в лаборатории образцов артефактных механизмов.

– Иван, что у вас? – раздался по связи вопрос Лапина.

– Держи вход! Мы вскрываем сейфы… – Иван говорил с трудом, срываясь на крик, скорги, активировавшиеся под черепной коробкой, каждую секунду причиняли нестерпимую боль.

– Понял. И нечего орать.

Шершнев ничего не ответил, только сжал зубы.

«Пройдет. Отпустит. Так уже случалось, и не раз. Справлюсь…»

Вновь отрывисто ударил ИПК, еще одна бронированная дверь сорвалась с креплений, расколовшись на несколько угловатых осколков.

– Все вроде… – выдавил Иван. – Денис, твоя очередь…

Измайлов выбрался из укрытия, метнулся к сейфам.

Он уже расстался с иллюзиями. Руки еще дрожали, но слом психики, наступивший в момент схватки с исчадиями техноса, дал неожиданный результат. По характеру Денис был мягким, интеллигентным человеком, даже к реальности армейских будней он приспосабливался с трудом, постепенно закупориваясь в панцире отчужденности, предпочитая с головой погружаться в исследования и не замечать происходящего вокруг, но неодолимый ужас, испытанный несколько минут назад, осознание своей никчемности и беспомощности внезапно, болезненно и необратимо воздействовали на Измайлова. Он никогда не верил, что человек может измениться вдруг, но случилось именно так. Денис едва помнил, как подобрал валяющуюся на полу «Мегеру», да и выстрел по надвигающимся футуристическим теням он произвел, действуя в горячечном бреду, содрогаясь от ужаса, но с той секунды чтото изменилось внутри. Сейчас, перебираясь через завалы разбитой мебели, Измайлов ощущал несвойственное ему лихорадочное возбуждение. Мышцы дрожали, но голова работала ясно – его рассудок сумел осмыслить происходящее, принять катастрофические изменения реальности, он уже не втягивал голову в плечи от периодически раздающихся за стенами здания взрывов.

Бронекостюмы, разработанные им лично, не пострадали. Да и что с ними могло случиться? Легкие, но чрезвычайно прочные, созданные на основе композитных материалов последнего поколения, они держали попадание из ИПК, были оснащены всеми видами антискорговой защиты, управлялись не централизованной кибернетической системой, а многочисленными устройствами обратной связи. Отличие от технологий, используемых в костюмах для виртуальной реальности, заключалось в важной новации – системы приводов реагировали не на напряжение определенных мышц, а считывали управляющие биоэлектрические импульсы, распознавали их и выполняли предписанное действие.

Даже тяжелораненый боец, не способный напрячь ногу или руку, мог самостоятельно выйти из боя, главное, чтобы он оставался в сознании – контроллеры, управляющие сервомускулатурой брони, считывая нейронные импульсы, выполняли необходимый набор движений – в будущем Измайлов рассчитывал применить разработанную технологию для создания специальных устройств, которые дали бы возможность двигаться парализованным людям…

Промелькнувшая мысль заставила вздрогнуть, выйти из секундного замешательства, возвращаясь в реальность.

Мир стоял на пороге новой катастрофы – от подобных мыслей к горлу подступала тошнота.

– Ну? – Голос Ивана подстегнул его. – Что там?

– Все в порядке. Давай, я тебе помогу. Освоишься быстро. Источники питания костюмов в норме, заряда в них хватит на сутки автономной работы.

Иван, опираясь на ИПК, подошел ближе. Измайлов коснулся сенсора на одном из бронескафандров, и тот начал раскрываться, сдвигая бронепластины.

– Войдешь внутрь.

– Спиной?

– Ну да. Как только датчики произведут сканирование, тебе в область висков и затылка вонзятся электроды. Не пугайся, это штатная процедура…

Иван уже снял с себя обгоревшие элементы экипировки.

– Короче, пояснения дашь потом. Система адаптивная?

– Да.

– Значит, по ходу разберусь.

* * *

Бронескафандр действительно оказался легким, удобным и подвижным, что давало несомненное преимущество в бою. К удивлению Ивана, боль вдруг начала отпускать, словно скорги, угнездившиеся в его голове, по какойто причине снизили активность.

Освоившись с экипировкой, он понял, почему отступила боль. Вывод был интуитивен, вероятно, микромашины получали меньшее количество необходимой им аномальной энергии. Один из экранирующих слоев бронескафандра задерживал неуловимое для приборов аномальное излучение.

Сознание прояснилось. Ненадолго, но все же он испытал облегчение.

Подобрав ИПК, Шершнев направился к выходу из лаборатории.

Нужно искать источник излучения. Выяснить, что происходит.

– Серега, давайте к Денису. Там еще два скафандра. Я теперь подежурю.

Лапин и Саркоев скрылись в глубине разгромленной лаборатории, Иван остался один. Пристроив ИПК, он наблюдал за участком коридора и лестничной площадкой второго этажа, но после произошедшей тут схватки с ожившими «изделиями» техноса новых поползновений со стороны механических форм не последовало. Этаж выглядел мертвым, ничего не двигалось, даже лужицы серебристого металла, враждебно поблескивающие в свете затухающего пожара, казалось, утратили активность, словно наномашинные комплексы просто обволокли поврежденные детали различных механизмов тончайшей пленкой и на этом успокоились.

«Вряд ли они отключились», – подумал Иван, напряженно всматриваясь в сумрак. Расширитель сознания он не задействовал, напротив, старался мысленным усилием «гасить» активность импланта, зная, что любое его использование вызовет новый приступ адской боли.

Очаги возгорания постепенно угасали. Копоть витала в воздухе, оседала толстым слоем на разбросанных предметах.

Неизбежно возникал вопрос: что делать дальше?

* * *

Семеро наемников двигались по зыбкой границе пепельного выброса.

Миллионы металлических микрочастиц, поднятые в воздух бесноватыми порывами ветра, постоянно сминающего, перемешивающего клубящиеся над самой землей облака, блокировали работу сканеров.

– Бесполезно… – Зигмунд остановился. – Маяк не зафиксировать.

Пятеро рядовых боевиков рассредоточились, прикрывая главарей.

Радич, взглянув на сплошную клубящуюся стену пепельной облачности, произнес:

– Кажется, я знаю, что нам делать.

Он соединился со спутниками корпорации «Блаккет». Полученное с орбиты изображение вызвало на его лице зловещую улыбку.

– Вот и решение. – Он транслировал полученные данные Зигмунду. – Видишь, пепельные облака закручиваются в подобие вихря?

– Ну?

– Там и находится наш контейнер. По прямой – километра два. Сейчас зафиксируем точное направление, введем координаты в системы бронескафандров.

– Рискованно.

– Не понял?! – Радич резко обернулся.

– Ты не видишь, что происходит? Вихрь ничего не напоминает?

– «Зона тамбура» формируется. Будет любопытно.

– Скорги и вся механическая нечисть – тоже «любопытно»?

– Зигмунд, ты со мной не шути. Иначе, сам знаешь, разговор будет короткий. Мы пойдем туда и заберем груз, невзирая на количество тварей, созданных техносом. А военные пусть ломают голову, отчего произошел прорыв Барьера и почему процесс вдруг загадочно прекратился. В мои планы всемирный апокалипсис пока не входит. Я еще недостаточно подготовился.

– Ладно, тебе плевать на технос. Но военные? – Зигмунд не трусил, но здраво смотрел на ситуацию. – Они слепые? Или у них нет спутниковой группировки? Ты думаешь, что окрестности формирующегося вихря еще не блокированы спецназом ВКС?

– Там нет никого, кроме исчадий техноса, – уверенно ответил Радич. – Военные не понимают, что происходит. А я понимаю. Пока они спорят до хрипоты, решают, что делать, или пытаются прогнозировать последствия ракетного удара по новообразованному «тамбуру», мы спокойно заберем контейнер и исчезнем. Вместе с нами исчезнет и проблема. Но страх останется. И когда мне будет нужно, я напомню о сегодняшнем событии, пригрозив повторить его в центре любого из мегаполисов планеты. На самом деле мне не нужна Земля, захваченная техносом, – снисходительно пояснил Радич. – Мне нужна цивилизация, поставленная на колени, охваченная хаосом, трепещущая перед угрозой мгновенной гибели.

Зигмунд терпеливо выслушал его.

Нарываться на пулю он не собирался. С Радичем можно спорить только в определенных случаях, и то надо знать границы дозволенного.

– Я понял. – Он уже ввел все необходимые данные в навигационный компьютер бронескафандра.

– Тогда – вперед! – подстегнул его Радич.

Пустошь. База наемников синдиката…

– Формируется еще одна «зона тамбура»? – Титановая Лоза внимательно изучала данные со спутников корпорации «Блаккет».

– Иначе интерпретировать невозможно. – Аскет резко обернулся, вскинув ИПК. – Отвечай, что затеял твой босс?

Лис попятился, пока не уперся спиной в стену.

– Я не знаю!

– Думай. Это твой единственный шанс!

Мир в эти мгновения застыл на краю пропасти.

– Я не знаю! Когда поднялась тревога, слышал краем уха, как Зигмунд говорил о какомто бесценном контейнере. Да, да, вспомнил! Наш караван с очень важным грузом две недели назад перебили военные! Но я не знаю, что может находиться в этом проклятом контейнере, клянусь!

Аскет медленно опустил ИПК.

– Поможешь ему освободить пленных мнемотехников без вреда для их здоровья – будешь жить. – Он кивнул, указывая на Корня. – Понял меня?

Лис сжался.

– Я сделаю!

– Смотри. «Драконы» останутся в воздухе над базой. Стоит моему человеку заподозрить тебя в саботаже – умирать будешь медленно. Из тебя живьем сталтеха сделают. Все, Корень, забирай его. Освободишь пленников – свяжешься с нами.

– А я? – Упырь выглянул изза плеча Апостола.

– А ты будешь помогать Корню, если хочешь отсюда выбраться.

– Аскет, я ведь тебя когдато спас!

– Заткнись. Ты меня вышвырнул, и если б не Приор Глеб, быть мне сталтехом. Забыл?

Упырь мгновенно утих.

– Саид, проводи их и возвращайся.

* * *

Оставшись втроем, сталкеры переглянулись.

Догадаться о содержимом контейнера для них, побывавших в одном из пространств Узла, труда не составило.

– Наши действия? – спросил Апостол.

Аскет взглянул на тугую, пульсирующую, свитую из миллиардов микросигнатур «пуповину», связывающую центр отчужденного пространства с необычайно мощным атмосферным течением, преодолевшим гравитацию Барьера, выбрасывающим во Внешний Мир миллиарды эволюционировавших наномашин.

– У всякого смелого эксперимента есть цена, которую придется заплатить.

– Радич – террорист, – произнесла Дарлинг.

– Террорист или экспериментатор, мне все равно. Если мы не вмешаемся, военные накроют формирующийся «тамбур» плазмой. Последствия предсказать невозможно. Выход только один – использовать «драконов», они доставят нас к месту событий минут за десять. На месте сориентируемся, что именно происходит и как нам поступить. Корень тут справится.

– Согласна, – кивнула Дарлинг.

– Мы с Саидом тоже летим, – произнес Апостол.

За границей Барьера. Зона прорыва техноса…

Боль сводила с ума.

Шершнев добежал до укрытия, присел. Он выбился из сил, постоянная борьба с внутренним недугом вымотала его. «Радич, скотина», – в который раз подумал он.

– Иван, совсем плохо? – Измайлов тут же оказался подле него.

Шершнев удрученно кивнул.

Количество копошившейся вокруг техники не поддавалось осмыслению, внушало откровенный ужас. Сотни различных механизмов, захваченных скоргами, постепенно «оживали» средь металлических холмов. Еще несколько часов, и для зачистки потребуется ядерный удар как минимум.

– Вторая казарма, – пришел по связи доклад Лапина. – Живых не нашли. Видели пару сталтехов.

Иван, преодолевая боль, ответил:

– Понял тебя. Идем к следующей контрольной точке. Там встретимся.

Он чувствовал себя слабым звеном группы, хотя должен был стать ее стержнем. К горлу подступала ярость, но она плохое подспорье при принятии здравых решений.

– Иван, послушай, есть средство.

Шершнев обернулся. Он не понял, о чем речь, и переспросил:

– Знаешь, как справиться с ордой механизмов?

– Нет. Я о скоргах, что тебе имплантировали.

– Чтото придумал?

– Пару месяцев назад я работал в полевой лаборатории в Пустоши. Мы исследовали свойства металлорастений, вернее, процесс образования нкапсул…

– Говори короче и яснее. Давай по существу!

– Не злись. В двух словах не выйдет. Большинство автонов – это ресурсодобывающие колонии наномашин, разработанные для марсианских поселений. Нас интересовало, как из безобидных, добывающих металлы нанороботов образуются капсулы с дикими скоргами – агрессивными, готовыми к захвату носителя и его стремительной модернизации. Проблему разделили на две. Сначала мы проследили процесс зарождения и роста новой колонии, а уже затем, вторым этапом попытались выяснить, почему новорожденная колония, атаковав механизм или живое существо, в точности знает, что именно нужно сделать, какие модернизации произвести…

– Короче, Денис!

– Да, извини. Я о скоргах. Нкапсула формируется из микрочастиц родительской колонии. Поначалу она часть металлорастения, и составляющие ее нанороботы – это ресурсодобывающие наниты. Сталкеры умеют различать плоды металлорастений, они делят их на «созревшие», то есть агрессивные, готовые раскрыться, и «статичные», мимо которых можно спокойно пройти, даже дотронуться до них рукой. Мы следили за процессом «созревания» нкапсул и сделали ряд уникальных открытий. В районе вздутия, где формируется нкапсула, мы обнаружили появление новых, неизвестных ранее микрочастиц. Отдаленно они напоминают скоргофагов, но несут иную функцию. Они не уничтожают «чужеродные» микромашины, а стирают программы, полученные от родительской колонии.

– Стерилизуют созревающую колонию?

– Да. Сборщики нкапсул по какимто признакам умеют различать три стадии развития нкапсулы: «отпочковавшаяся», «стерилизованная» и «созревшая», то есть уже готовая атаковать потенциальный носитель.

– Измайлов!

– Извини… Увлекся… В общем, я к тому, что нам удалось выделить наномашины, стирающие «родительские программы». Мы назвали их «нейтрализаторами скоргов».

Шершнев с трудом следил за ходом мысли Дениса. Боль стала совершенно невыносимой.

– Те же скоргофаги… Не вижу разницы… – прохрипел он.

– Нет. Скоргофаги атакуют наномашинные комплексы, разрушая их взаимосвязи, превращая «чужую» колонию в статичное металлическое вкрапление. А эти лишь стирают программное обеспечение, сохраняя целостность новорожденной агломерации. Ну, простой пример, – можно уничтожить компьютер, положив его под пресс, смяв в брикет, годный разве что на переплавку. А можно уничтожить программы, но оставить невредимым сам комп. Понимаешь разницу?

– К чему ты устроил мне лекцию?

– Я же говорю, нам удалось выделить небольшое количество нанитовстерилизаторов. Мы получили образец, изолировали его в специальной колбе, затем вывезли за Барьер, но тут они утратили свои свойства, превратившись в слипшиеся между собой микрочастицы металла.

– Помоги встать. – Иван протянул руку. – Нам пора. Рассказ был интересным.

– Да ты не понял ничего! Они реактивировались! – Измайлов извлек из закрепленного на поясе контейнера прозрачную пластиковую пробирку. Внутри перекатывались капли серебристой жидкости. – Забрал из лаборатории, – пояснил он. – Видишь, субстанция стала жидкой! Есть шанс, что наниты снова в рабочем состоянии!

– И что?

– Если ввести их тебе в кровь, то микромашины распространятся по всему организму, достигнут имплантов и уничтожат все программы, понимаешь?

Иван, с трудом сохраняя равновесие, мучительно взглянул на Дениса:

– Ты уверен, что это меня не убьет?

– Нет.

– Разве боль причиняют программы?

– Ты сам говорил, что Радич – злой гений. Уверен, кроме полезных программ, придающих импланту функциональность, он внедрил и вредоносные, причиняющие страдания носителю при определенном условии. Например, при отсутствии определенного радиосигнала. Обыкновенный триггер, включающий боль.

– И если ты прав, мои импланты просто вырубит?

– Да. Они превратятся в нейтральную колонию скоргов.

– В дикую колонию, которая через некоторое время начнет захватывать мое тело в качестве носителя? – уточнил Шершнев.

– Риск есть. Но вторая часть упомянутого эксперимента дает возможность свести его к минимуму.

– Еще одна лекция? Я не выдержу. Вводи свою дрянь… С такой болью я все равно умру. Так что риск невелик…

– Иван, ты…

– Все, хватит! – Шершнев буквально сатанел от боли. – Делай уже!

Измайлов присел подле него, вскрыл небольшую манипуляционную панель, поместил колбу с серебристой субстанцией в гнездо, в точности подходящее под ее размеры.

– Все. Теперь ждем.

– Свяжись с Лапиным. Пусть они с Саркоевым идут сюда…

Окончание фразы заглушил нечеловеческий крик. Тело Ивана конвульсивно дернулось и обмякло.

* * *

– Что ты ему ввел?! – Капитан Лапин был вне себя от ярости. – Ты же убил его!

– Боль сводила его с ума.

– Вколол бы обезболивающее!

– У него функционировал метаболический имплант! Он блокирует действие любых препаратов!

– А неизвестные микромашины в кровь – это нормальный выход?! Экспериментатор, блин!

– Немного времени… – Измайлов чувствовал себя виноватым и в то же время не терял надежды на благополучный исход. – Нанитам нужно немного времени, чтобы достичь имплантов и нейтрализовать их!

– Убедил. – Сергей хмуро посмотрел на Дениса. – Следи. Жди результата.

– А вы?

– Проверим еще одну казарму.

Измайлов вздрогнул, подумав: «А что я буду делать, если тут появятся «изделия», захваченные скоргами на технических парковках?»

– Не дрейфь. Мы будем недалеко. – Лапин как будто прочел его мысли. – Возникнут проблемы – вызывай по связи.

Через минуту Измайлов остался один подле неподвижного тела Шершнева. Его перенесли в укрытие между стопок приготовленных для строительства бетонных блоков. Иллюзия защищенности нисколько не успокаивала. Появись неподалеку захваченные скоргами механизмы, им не составит труда обнаружить людей…

«Нечего ныть. Действуй, как задумал», – подстегнул Дениса внутренний голос.

Он достал комплект полевого медицинского оборудования, подключился к манипуляционной панели, встроенной во внешнюю оболочку бронескафандра Шершнева.

Тускло осветился небольшой дисплей переносного диагностического комплекса, в трубке, соединенной с анализатором, появилась кровь – контрольный образец, только что взятый у Ивана.

Взглянув на данные биохимического анализа, Денис ввел Шершневу препарат, на который метаболический имплант отреагирует со стопроцентной гарантией.

Минут пять придется выждать. Тест, проводимый Измайловым, был достаточно прост. Если в пробе крови, которую он собирался взять, обнаружится содержание введенного препарата, значит, инъекция стерилизующих наномашин подействовала и метаболический имплант отключился, ну а если химическое вещество исчезнет – тогда все впустую.

Тягостно тянулись минуты тревожного ожидания.

Денис, не в силах сидеть без дела, взял автомат и переместился к импровизированной амбразуре. Выглянув в зазор между бетонными плитами, он не увидел ничего, кроме беснующейся мглы да смутно проступающих сквозь разбушевавшуюся непогоду контуров близлежащих зданий.

Со стороны свалки техники раздавался скрежет, от которого морозом продирало по коже.

«Неужели я и впрямь такой трус?» – промелькнула досадливая, неприятная мысль.

Ему никак не удавалось унять нервную дрожь. Знакомая местность выглядела угрюмой, таинственной, пропитанной ощущением исходящей отовсюду опасности.

К завыванию ветра и скрежету внезапно добавился звук автоматных очередей. Судя по темпу огня, работали два импульсных пулемета, но не прицельно, а взахлеб.

– Серж?

Горошина имплантированного за ушную раковину коммуникатора отозвалась помехами.

Автоматический огонь стих, затем с небольшим интервалом ударило два гранатных разрыва, в окнах второго этажа ближайшей казармы вылетели рамы, сквозь проемы вырвалось пламя, на миг высветив две отступающие человеческие фигуры, облаченные в легко узнаваемые бронескафандры.

Со второго этажа здания по ним било несколько автоматов.

Денис на миг растерялся, затем к горлу вдруг подкатила злоба, дикая, граничащая с мгновенным помешательством. Он вскинул оружие, и компьютерная система связи тут же передала изображение с датчиков прицела на проекционное забрало. В открывшемся оперативном окне, рассеченном тонкой координатной сеткой, промелькнули закопченные оконные проемы – один, второй, третий… Стоп! Резко очерченный термальный всплеск затаился в простенке, по форме сигнатуры это был человек, но сканеры определяли слишком высокий для живого организма процент металла.

«Сталтех?!» – Мысль обожгла рассудок, а в следующий миг фигура совершила резкое недвусмысленное движение – стремительно выглянув изза укрытия, инфицированный скоргами боец повел стволом ИПК, целясь сверху вниз.

Палец Измайлова выжал спуск.

Он сам не понял, когда успел прицелиться, сделал все машинально, словно всю жизнь воевал, но очередь его «Шторма» лишь отвлекла человекоподобное исчадие: игольчатые пули впились в стену здания, щедро осыпали оконный проем, вспороли пластиковый подоконник.

Сталтех отреагировал мгновенно. Он слегка довернул ствол, и Денис вдруг ощутил ошеломляющий удар – ответная очередь навылет пробила бетонные блоки, наполнив пространство между складированными стройматериалами метелью угловатого раскаленного щебня.

Измайлова отшвырнуло от амбразуры, ударило спиной обо чтото твердое, сознание на миг помутилось, но тут же вновь обрело ясность, он с ужасом привстал, ощупывая себя, затем наклонил голову, взглянул на грудную бронепластину, изнывая от ужаса, предчувствуя увидеть в ней огромную дыру, понять, что это последние мысли, последние секунды жизни.

Ничего.

Белесая царапина на черном глянцевитом пластике. В грудь ударил обломок бетонной плиты, а не цилиндрическая пуля, выпущенная из ИПК.

В носу щипало. От внезапного облегчения, осознания, что жив и даже не ранен, резко закружилась голова.

– Денис, молодчина! – Голос лейтенанта Лапина прорвался сквозь монотонный треск помех. – Вовремя прикрыл!

Гулко ударили одиночные выстрелы. Фигура сталтеха, отпрянувшего от окна, все еще фиксировалась компьютерной системой наведения, и Измайлов отчетливо видел, как снайперские попадания разнесли голову исчадия техноса, выбив фонтан ртутно поблескивающей дряни.

Его чуть не вырвало.

Каша, уже наполовину состоящая из скоргов…

Рядом появился Лапин, дружески похлопал Дениса по плечу, возвращая в чувство.

– Что с Иваном? Пришел в себя?

Измайлов усилием воли стряхнул оцепенение.

– Я сейчас. Сейчас проверю.

Мобильный диагностический комплекс, предусмотрительно накрытый специальным чехлом, работал исправно. Пять минут, запрограммированные на таймере, уже прошли, и автомат взял кровь на анализ.

– Ну? Получилось?

Денис потрясенно кивнул. Он, конечно, понимал, что делает, искренне верил в успех, но, увидев результат, едва не заплакал.

– Получилось! Его импланты нейтрализованы!

– Ну? Когда в себя придет?

– Сейчас, мужики, дайте еще пять минут. Теперь я его на ноги быстро поставлю.

– Уж постарайся. – Саркоев жестом указал Лапину на злополучное здание.

Сергей, взглянув на показания БСК, невнятно выругался.

– Денис, у тебя пять минут!

От здания, если верить сканирующему комплексу, только что отделилась группа из семи сталтехов.

* * *

Шершнев пришел в сознание под звуки ожесточенной перестрелки.

Несколько секунд он пытался вспомнить, что случилось, где он находится, затем, вздрогнув всем телом, очнулся окончательно.

Он лежал на земле, рядом Измайлов возился с аппаратурой полевого медицинского комплекса.

Чегото не хватает…

Боли не было. За последнее время он настолько привык к ее постоянному изматывающему прессингу, что начал воспринимать как должное.

Теперь ее не было. Она ушла. Исчезла.

– Денис!.. – пытаясь встать, сипло позвал он.

Измайлов обернулся.

– Лежи. Я ввел тебе боевые стимуляторы! Еще хотя бы минуту не двигайся!

– Сработало?

– Боли нет?

– Ушла…

Денис вымученно улыбнулся. Проблема осталась, онто понимал это прекрасно.

– Иван, запомни: ты при первой же возможности должен отыскать толкового мнемотехника. Импланты отключились, но скорги никуда не делись. Они попрежнему соединены с твоей плотью. Я не успел рассказать тебе о второй части исследований, но…

– Я понял. Расскажешь, когда выберемся…

* * *

Ввязавшись в бой с семью сталтехами, Лапин и Саркоев внезапно для себя оказались в западне.

Исчадия техноса вели себя как элитные, профессиональные бойцы. Четверо из них поддерживали плотный огонь, не давая высунуться, трое исчезли из поля зрения датчиков, совершая обходной маневр.

– Дело дрянь… – прохрипел Саркоев, меняя магазин.

– Отобьемся!.. – Лапин перекатом сменил позицию. – Сейчас Иван оклемается, станет легче!

Сзади возникли три смутные тени.

Саркоев уловил движение за спиной, резко обернулся, перекатываясь на спину, но вместо сталтеха внезапно увидел человеческую фигуру в черной как смоль броне.

Секундное замешательство стоило ему жизни. Очередь, выпущенная в упор, пробила бронескафандр.

Лапин услышал выстрелы, оглянулся.

Из сумрака выступили три фигуры. Все в черной броне, без какихлибо намеков на металлизированные разводы.

– Навоевался? – раздался по связи насмешливый голос. – Говори, сколько вас еще тут шатается?

«Проклятье…» – Лапина окатило холодом. Они не сталтехи! Лейтенант различил прикрепленные к бронескафандрам генераторы, создающие ложную сигнатуру. Они лишь имитировали исчадий техноса!..

Лишние мысли путались в голове.

– Что вам надо?

– А вот это не твое дело. Не хочешь отвечать, твои проблемы. – Короткая очередь ударила в забрало бронескафандра. – Ненавижу вояк… – просипел Радич. – Вечно под ногами путаются. Все, идем дальше. К вихрю!

Он обернулся, собираясь шагнуть во мглу, но в этот миг одиночный снайперский выстрел ИПК пробил его грудь.

Нелепо взмахнув руками, Радич мешковато осел на землю.

Зигмунд резко пригнулся, и следующий выстрел лишь раздробил бетон там, где только что находилась его голова.

Проклятье… Он не успел засечь снайпера.

Радич был еще жив. Он извивался, загребая руками пыльную сухую землю, но рана в груди не оставляла ему шансов.

«Сдохнет. И меня за собой утянет». Зигмунд моментально оценил ситуацию.

«Захватить контейнер и сваливать отсюда. Теперь я главный».

– Отходим! – отдал он короткий приказ.

* * *

Иван с Денисом выбежали на позицию, опоздав всего на несколько секунд. Измайлов кинулся к Лапину и Саркоеву, рухнул на колени, пытаясь чтото сделать, но тщетно. Оба были мертвы. Вот так, в одну секунду… Нелепо… Жестоко… Ему хотелось взвыть, но из горла рвался лишь хрип…

– Они… мертвы!.. – в возгласе Измайлова звучали страдание, горечь.

Иван понимал его. Он не в первый раз терял боевых товарищей. Самому хотелось взвыть, но майор давно научился держать свои чувства внутри, не показывая, каково ему в такие минуты.

Тело наемника выгибалось. Он был еще жив.

– Шершнев… тварь… ты… убил… меня… – жуткий клекот вырвался из горла Радича. – Второй раз… убил…

Иван вздрогнул, узнав голос.

– Ты… подписал… приговор… всем… Вы… все теперь… сдохнете…

Он наступил ногой на грудь извивающегося в агонии наемника, внимательно взглянул сквозь полупрозрачное забрало шлема.

Радич.

– Второй раз я не совершу ошибки. – Иван в горестном оцепенении взглянул на мертвые тела Лапина и Саркоева, затем произвел контрольный выстрел. Радич конвульсивно выгнулся и затих. Теперь уже без вариантов. Навсегда.

Подойдя к Измайлову, он осторожно коснулся его плеча.

– Денис, мы им уже не поможем. Надо идти.

– Куда? – Измайлов обернулся, ожег Ивана пустым, полным безысходного отчаяния взглядом.

– К основанию вихря. Там контейнер со скоргиумом. Он поддерживает брешь в Барьере.

– Теперь не все равно?

Иван знал, в эти секунды для Измайлова существует только горе безвозвратной потери. Ему кажется, что собственная жизнь закончилась. Но есть еще жизни миллиардов других людей, которые, наверное, еще можно спасти.

– Денис, соберись. Мы должны опередить наемников. Иначе – катастрофа.

Измайлов с трудом поднялся на ноги, подобрал ИПК Саркоева.

Он не понимал этой беспощадной логики.

Внешний мир…

Генерал Новиков звезд с небес не хватал.

Служил по совести, начинал лейтенантом в батальоне немедленного реагирования. Прежде чем подняться вверх по служебной лестнице, побывал во многих горячих точках земного шара, повидал достаточно, чтобы стать хорошим аналитиком, знающим не понаслышке о большинстве современных проблем цивилизации.

Все изменила роковая осень пятьдесят первого.

«Ударная волна» Катастрофы едва не смела существующий миропорядок, настолько велик оказался шок, растерянность перед лицом немыслимого явления, пометившего лик Евразии пятью зонами отчуждения.

По долгу службы Новиков одним из первых тесно соприкоснулся с проблемой отчужденных пространств. Нет, он не ходил за Барьер, не руководил какимито из спецопераций – он отслеживал последствия катастрофы, собирал данные, анализировал их, став руководителем группы мониторинга. В задачу Новикова и его подчиненных входил анализ общей мировой ситуации и составление прогнозов на ближайшую краткосрочную перспективу.

Он владел многими не очевидными для других либо строго засекреченными данными, знание которых исключало иллюзии. В первые месяцы после образования отчужденных пространств он видел, как старейшие мировые политические системы балансируют на грани саморазрушения, как волна паники захлестывает земной шар, как замораживаются самые перспективные экономические проекты, мельчают финансовые потоки, словно тень величайшей депрессии накрывает человечество саваном неопределенности, неуверенности в завтрашнем дне.

Действительно, никто не знал, как станут развиваться события. Каждый спрашивал себя, а не повторится ли катастрофическое явление, но только теперь уже в планетарном масштабе?

Мир медленно сходил с ума от неопределенности, страха, ужасающих слухов. Каждая порция информации, приходящая изза Барьеров, непосредственно влияла на мировую экономику, вносила панику, неразбериху, приводила к краху промышленных империй, порождала необоснованный ажиотажный спрос на различные, порой никак не связанные с действительными потребностями группы товаров, создавая их искусственный дефицит.

Истерия продолжалась почти полгода.

Мир неузнаваемо изменился, а вместе с ним необратимо изменилось мышление тех, кто на своих плечах вынес все тяготы мирового «кризиса неопределенности».

Беда не сплотила, а разобщила государства и нации. Большинство политиков оказались не готовы нести груз каждодневного прессинга, отношения между странами стали жестче, прагматичнее – каждое государство начало собственную программу подготовки к часу икс.

Никто не верил ученым, когда те говорили о стабилизации Барьеров. Новиков на собственной шкуре испытал этот въедливый, отвратительный страх перед техносферой, еще вчера казавшейся естественной и комфортной средой обитания человека.

«Мы стали слишком зависимы от технических достижений цивилизации, – думал он. – Наша жизнь насквозь пронизана кибернетическими технологиями, без участия которых уже не работает ни один самый простейший бытовой прибор».

Он навсегда запомнил тот хаос, что царил в первые месяцы после катастрофы, когда оказалась нарушена единая система энергоснабжения огромной страны, а два крупнейших мегаполиса превратились в мрачные склепы для миллионов выживших. Лишенные электричества, питьевой воды, средств мобильной связи, люди сходили с ума, их мир рухнул, как казалось – безвозвратно, в отдельных регионах исчезло само понятие «цивилизация» – мрачные кварталы сверхвысотных зданий, озаренные трепещущим светом допотопных свечей, стали ареной жесточайшей, кровавой борьбы за выживание, а весь остальной мир, ощутивший лишь информационные последствия катастрофы, с ужасом наблюдал, как люди, лишенные привычных удобств, теряют человеческий облик.

Мир в одночасье стал другим.

Потребовалось полтора года, чтобы понять: Барьеры действительно стабилизировались, технос не способен вырваться из границ гравитационных аномалий. Конец света не состоялся, но, видимо, был отложен на неопределенный срок, может, на год, а может, на день.

Страх не ушел, он проник в глубины сознания и затаился там.

Павел Денисович не избежал общей участи. Он тоже изменился. Теперь для него жизнь отдельно взятого человека уже не являлась неоспоримой ценностью.

Он видел, как гибнут миллионы, и знал, если потребуется кемто пожертвовать, во избежание повторения трагедии он сделает это не колеблясь.

…Внезапный доклад разбудил генерала посреди ночи.

Ответив на вызов мобильного коммуникатора спецсвязи, он сел, стараясь стряхнуть сонную одурь.

– Ну? – несколько раз моргнув, спросил он.

– Господин генерал, вы велели докладывать обо всех чрезвычайных ситуациях в пространстве Пустоши.

– Да говори уже, не тяни! – прикрикнул Новиков на дежурного офицера.

– Только что пришла информация о формировании в зоне Барьера мощнейшего атмосферного течения!

– Возможен прорыв?

– Ураган невиданной силы возник за считаные минуты. В данный момент потеряна связь с двумя секторами периметра. Спутниковый мониторинг подтверждает наличие многокилометрового выброса Пепельного тумана!

– Понял. – Новиков по привычке зафиксировал время. – Буду в управлении через двадцать минут. Постоянно держите меня в курсе! – Он уже одевался, одновременно вызывая по второй линии ведущего специалиста в вопросах аномальных явлений Пустоши.

– Андрей Эдуардович, спишь?

– Уже нет.

– Ты в курсе?

– Минуту назад получил информацию о внезапном выбросе облака наномашин.

– Что думаешь? Только коротко и доходчиво! – Новиков огляделся. Вроде ничего не забыл. Машина у подъезда, улицы пусты, доберусь без проблем.

– Давай, давай, у нас времени в обрез! – подстегнул он собеседника, захлопнув дверь квартиры и направляясь к лифту.

– В двух словах не выйдет.

– Да говори уже! – Генерал выбежал из подъезда. Дверь машины услужливо распахнулась, сработала система распознавания хозяина. – В управление! – отдал он лаконичное распоряжение автопилоту. – Да не тебе, Андрей Эдуардович. Ты не проснулся? Я жду пояснений!

– Выбросы Пепельного тумана не такая уж и редкость.

– Знаю. Но этот необычен, верно?

Машина неслась по полупустым улицам. Четыре часа утра. За тонированными стеклами мелькали редкие огни спящего мегаполиса.

– Обычно атмосферные течения, способные преодолеть толщу Барьера, образуются под воздействием энергии пульсаций. Но в нашем случае, как я вижу, ничего подобного не происходило. Последнее возмущение Узла зафиксировано две недели назад.

– Ты мне чтото толковое скажи! – Новиков начал терять терпение.

– Как правило, воздушные потоки, несущие микрочастицы, затухают в толще Барьера. Им не хватает энергии, чтобы преодолеть пиковое значение гравитации. Пылевые облака, состоящие из скоргов, обладают огромным суммарным весом. Их просто прибивает к земле.

– Ты картинку со спутников видишь?

– Да. Облако наночастиц очень странно вытянуто. При ударе пульсации таких картин никогда не наблюдалось. Подожди, Павел Денисович. Тут, при большом разрешении, еще видны нитевидные энергоматрицы!..

– О чем они говорят?!

– Да это попросту невозможно!

– Ты глазам своим веришь?! Так объясняй то, что видишь!

– Но… Подобные нитевидные энергоматрицы указывают на активные колонии скоргов!.. Схожее явление часто наблюдается при миграции Пепельного тумана между соседствующими энергополями. Скорги движутся по силовым линиям, именно наблюдения за нитевидными сигнатурами, широко распространенными в Пустоши, позволили нам изучить структуру энергополей!..

Новиков почувствовал легкий озноб.

Активные энергоматрицы… Неужели прорыв?!

– Единственное предположение, что идет на ум… нет, такое невозможно!..

– Да что же из тебя все клещами тянуть приходится! – вспылил Новиков. – Говори, как думаешь, а «возможно» или «невозможно», я уж какнибудь разберусь!

– За Барьером, примерно в двух километрах от внешнего периметра, в данный момент находится скоргиум! Иначе объяснить наличие нитевидных энергоматриц я не могу. Они активны, чтото подпитывает скоргов за границей Барьера, и они стремятся к источнику энергии!

Новиков дослушал его, переключил канал:

– Дежурный! Боевую машину к вылету!

Коснувшись сенсора, Павел Денисович активировал третий защищенный канал:

– Антоненко, слушаю!

– Новиков на связи. Что думаешь?

– Ничего хорошего! – резко ответил командующий изоляционными силами. – Прорыв!

– Отмени регламент зачистки!

– Рехнулся?! Мне нужны прямые указания президентов России и Украины.

– Будут. Только не шарахни плазменными ракетами, прошу.

– Ты мне не указывай!

– Я только прошу – повремени.

– У тебя пять минут. Не получу прямого приказа…

– Получишь. – Новиков коснулся отдельного сенсора, открывая прямой канал с президентом.

* * *

Скоргиум.

Термин, обозначающий аномальный элемент, появился недавно, но прижился на удивление быстро.

Каждый уважающий себя политик теперь знал это слово, но мало кто понимал его истинное значение.

Скоргиум.

Неиссякаемый источник энергии.

Обладание им означает абсолютную власть над миром, где безрассудство и алчность распространили безопасные с виду, омертвевшие за Барьерами колонии скоргов по всем континентам в виде многочисленных техноартефактов, различных дорогостоящих безделушек, стремительно входящих в моду, миллионов вывезенных за пределы отчужденных пространств образцов «изделий техноса», неравномерно распределенных по легальным и нелегальным исследовательским центрам.

Постоянное чувство опасности вырабатывает пренебрежение к ней – так вроде бы говорили древние.

Новиков знал нужные слова, чтобы убедить глав двух государств отменить утвержденный регламент зачистки.

Один грамм скоргиума, помещенный в специальную капсулу, способен питать энергией целый город, оснащенный специально разработанными машинами.

Один грамм скоргиума, ввезенный на территорию современного мегаполиса, способен спровоцировать катастрофу невиданных масштабов – пробудив «безопасные» безделушки, нелегально вывезенные из отчужденных пространств, аномальный элемент даст возможность скоргам мгновенно атаковать техносферу города.

Если прав профессор Иноземцев, то ракетный удар по точке прорыва приведет к непредсказуемым последствиям. Кто и в каком количестве вывез скоргиум за границу Барьера, еще предстояло выяснить, сейчас главное – захватить контейнер с элементом (Новиков прекрасно знал, что вне специальной камеры аномальное вещество теряет свои свойства, превращаясь в кристаллический порошок) и вывезти его в безопасное место. Скорее всего – в космос, на лунную орбиту.

Президентам не нужно объяснять, какое преимущество над остальным миром получают государства, обладающие активным запасом скоргиума.

Он ни на секунду не сомневался – ему не откажут в попытке обнаружить и захватить контейнер.

Зона прорыва техноса…

Вертолеты снижались, прорываясь сквозь мглу, зачищая пространство захваченного техносом военного городка непрерывным огнем бортовых орудийных комплексов.

Вихрь, вращающийся среди ангаров, уже снес часть металлических конструкций, он рос, набирая силу, в нем ощущалась зарождающаяся мощь грядущего с минуты на минуту катастрофического события.

Иван, услышав знакомый звук двигателей, понял: помощь близка. Сейчас главное – предотвратить новую катастрофу.

– Денис, прикрой! – Он привстал, воспользовавшись моментом. Появление «вертушек» отвлекло внимание наемников, давая шанс прорваться к контейнеру.

Металлопластиковые стеллажи змеились искажениями. Их материал в буквальном смысле «тек», принимая замысловатые пространственные формы. Сполохи зеленоватого сияния плотно окружали невзрачный с виду контейнер, откуда генерировалось мощное поле аномальной энергии.

Возможно, сейчас истекали последние секунды, пока еще возможно предотвратить стихийно начавшийся процесс формирования нового «тамбура».

Фиолетовые молнии непрерывно рвали небеса.

К разрядам добавились вспышки орудийного огня, ослепительными факелами в клубящуюся мглу вонзились ракетные запуски – это выжившие в перестрелке наемники били по вертолетам из ручных реактивных комплексов.

Иван бежал, прячась за укрытиями, вокруг бесновались искажения, автоматные и пулеметные очереди прошивали стены ангара, вздымали султаны бетонной крошки, гнались по пятам, но искажения, окружившие контейнер, сбивали траектории прицельного огня.

Шершнев запретил себе думать о возможных последствиях безумного рывка.

Страх тонул в адреналине. Он до последнего оставался верен себе.

Очередная полоса призрачного сияния на миг полыхнула, пересекая грудь. Липкий пот выступил по всему телу, внутренности обожгло болью, но Иван по инерции проскочил через искажение, оказавшись подле злополучного контейнера.

На сенсорной панели управления злобно тлел ряд индикаторов с непонятными пиктограммами, расположенными чуть ниже.

Иван рухнул на пол. Как он успел заметить, большая часть искажений скользила примерно в метре от поверхности земли.

Он слышал выстрелы, воспринимал рокот орудий и вибрации от частых разрывов, периферийным зрением фиксировал, как вращение вихря рвет металл крыши ангара, разваливает стены, скручивая листы гофрированного металлопластика в абстрактные фигуры, тут же исчезающие в круговом токе уплотненного воздуха.

Теперь я как на ладони…

Интересно, как же он управляется? Что, если касание сенсора освободит еще больше энергии скоргиума?

Шершнев не рискнул спровоцировать катастрофу. Внезапно ему в голову пришла мысль: что, если переместить контейнер?

Между аномальным пространством и оказавшимся вне Барьера скоргиумом образовалась устойчивая энергетическая связь, но сохранится ли она при перемещении аномального элемента?

Неподалеку ударил ИПК.

Измайлов. Живой…

Иван схватил контейнер за ручки.

– Денис, прикрывай меня! – выдохнул он, не зная, услышит ли его Измайлов, но тот внезапно показался неподалеку, оглянулся, отчаянно жестикулируя.

– Иван, остановись! – прорвался сквозь помехи голос Дениса. – Перемещение не поможет!

– Экранировка! Нужно включить экранировку контейнера!

– Излучение скоргиума невозможно экранировать! – Денис, часто оглядываясь, отступал в глубь полуразрушенного ангара.

– Что делать?! Говори!

– Его нужно вскрыть!

– Не выйдет. Тут нет ни замков, ни отпирающего механизма!

– Взорви! Иначе ничего не получится!

Иван несколько раз с силой ударил контейнер о бетонный выступ фундамента, но тот даже не оцарапало.

– Шершнев, прекрати! – внезапно раздался на частоте связи властный голос.

Новиков?! Он тут?!

– Иван, быстрее! Наемники!

Шершнев оглянулся. Неподалеку полыхало три сбитых военнотранспортных вертолета. С одной стороны к развороченному ангару подбиралась цепь солдат, с другой наступали боевики синдиката.

Нехорошее предчувствие зародилось у Шершнева. Чтото внутри подсказывало: живым его отсюда не выпустят. Ни свои, ни чужие.

Выхватив последнюю плазменную гранату, он освободил край липкой ленты, предназначенной для установки ловушек, несколькими точными движениями прикрепил взрывное устройство к контейнеру.

Вокруг вспыхнула ожесточенная перестрелка. Часть боевиков залегла, некоторые упали, корчась в агонии.

С утробным воем над самой головой пронесся штурмовой вертолет, вспарывая позиции наемников непрерывным огнем скорострельных автоматических орудий.

Нет выхода.

Нет своих и чужих.

– Иван, не дури! Оставь в покое контейнер и отойди в сторону.

– И что дальше? – Шершнев сделал еще один виток липкой ленты, приторочив контейнер себе за спину.

– Мы подготовили временный саркофаг! Опустим его с «вертушки». Накроем контейнер.

Шершнев припал на одно колено, прячась за бетонным выступом. Измайлов занял позицию в полуметре от него.

– Иван, он лжет! Скоргиум невозможно экранировать! Излучение свободно проходит сквозь все известные материалы!

– Почему же он не работал?

– Скоргиум не излучает постоянно! Элемент добыли в период «покоя».

– Его не погасить?!

– Только если разрушить контейнер!

– И что произойдет?!

– Скоргиум кристаллизуется, утратит все свои свойства!

– Что произойдет в момент взрыва?

– Понятия не имею!

Иван понял, что оказался в тупиковой ситуации.

Взорвать контейнер – значит резко оборвать образовавшийся энергетический поток. Как отреагирует аномальное пространство? Где гарантия, что не произойдет нового пробоя метрики пространства, что земной шар не разорвет на части?

Не взрывать?

Тогда прорыв техноса завершится формированием новой «зоны тамбура» за периметром Барьера.

Нет. Выход только один – вернуть контейнер в границы Пустоши.

Вопрос, дадут ли ему осуществить задуманное?

– Павел Денисович! Вы не сможете экранировать скоргиум!

– Шершнев, не твоего ума дело! Отсоедини гранату и выходи из укрытия!

Внезапно на частоте связи возник еще один голос.

– Шершнев, слышишь меня? Это Зигмунд! Тебя предали! Не отдавай им скоргиум! Технос сам все сделает! Продержись пару минут, и все будет кончено!

– Денис… – Шершнев обернулся. – Нужно захватить вертолет.

Измайлов молча кивнул. Он понял замысел Ивана и был полностью с ним согласен.

– Решай, Шершнев, только не тормози! – вновь раздался голос наемника. – Тебя убьют.

– Да заткните эту падаль! – выкрикнул Новиков. – Иван, я иду к тебе. Не дури!

Шершнев взглянул на данные сканирования.

Ближайшая «вертушка» в сотне метров от ангара. До нее сейчас как до луны…

Ситуация складывалась безвыходная, а контейнер светился все интенсивнее.

* * *

В полукилометре от места событий четверо сталкеров быстро, сноровисто карабкались на склон господствующей высоты.

– Первый, на позиции! Наблюдаю цели, могу работать! – Доклад Титановой Лозы прозвучал сухо, без эмоций.

– Жди, – ответил Аскет.

– Поняла. Держу генерала.

– Третий на позиции!

– Выдели пеленг мьюфонов наемников!

– Четвертый вышел в точку. Готов работать!

Аскет откинул сошки крупнокалиберного ИПК, перевел оружие в режим снайперского огня.

– Апостол, координаты пеленга!

– Передаю!

– Замерли! Без моей команды не стрелять!

Аскет сканировал частоты связи.

Диалог генерала Новикова и майора Шершнева, в который попытался вклиниться Зигмунд, расставил все на свои места.

А ты не изменился, Иван…

– Саид, Апостол, работаете по наемникам. Дарлинг, предупредительный для генерала. Погнали!

* * *

Новиков, облаченный в бронескафандр, действительно направился к основанию вихря.

Внезапно с гребня господствующей высоты ударили снайперские выстрелы.

Неподалеку раздались вскрики гибнущих наемников синдиката.

«Своевременная поддержка», – подумал генерал и тут же запнулся – пуля вырвала кусок бетонного покрытия у его ног.

– Следующая в голову, – предупредил невидимый снайпер.

Новиков замер.

– Вы там что, охренели?! – выкрикнул он.

– Не дергайся. Владеть скоргиумом хотят многие. Но ты лично готов умереть за него?

* * *

Шершнев приготовился к худшему, когда Новикова остановил предупредительный выстрел.

В следующий момент в коммуникаторе раздался спокойный голос:

– Иван, ты должен меня вспомнить. На связи капитан Баграмов, спецназ ВКС. Пересекались с тобой в Африке.

– Ты – Аскет?

– Да. Среди сталкеров я – Аскет.

Новиков, который слышал начало их диалога, взревел:

– Зачистить! Всех!

Три боевых вертолета вырвались из мглы, но приказ генерала так и остался неисполненным – пилоты невольно ушли в вираж, когда прямо по курсу вдруг бесшумно появились две модернизированные техносом «Пустельги».

– Не время для новой катастрофы. – Аскет говорил совершенно спокойно. – Скоргиум нужно вернуть в Пустошь. У нас есть воля и средства для этого.

Новиков в порыве неконтролируемого гнева попытался рвануться вперед, но его остановил снайперский выстрел. Пуля пробила ногу, генерал заорал, упав на землю.

– Иван, решай быстро!

– Я согласен! – хрипло выкрикнул Шершнев.

Через пару секунд к основанию вихря спикировала модернизированная техносом «Пустельга». Диафрагменный люк в борту открылся.

– Денис! Ты первый!

Измайлов рванулся к исчадию техноса. Он уже не дрожал, на страх или сомнения не осталось сил.

Иван поднялся с земли, вскинув ИПК, не поворачиваясь спиной к цепи солдат, уже добравшихся до генерала Новикова, начал медленно отходить.

Измайлов протянул руки, помог ему вскарабкаться в люк, и прирученный «дракон» тут же взмыл в воздух.

Исполинский смерч исказился, потянулся вслед уходящей к Барьеру машине, выпустив десяток переливающихся изумрудным сиянием энергетических сгустков.

С господствующей высоты поднялся еще один «дракон».

Обе «Пустельги» прибавили скорость, двигаясь прямо в центр яркого пятна, где атмосферное течение пробило толщу Барьера.

Энергетические сгустки не отставали.

– Иван, они нас нагоняют.

– Что с вихрем?

– Он распадается. Мы в зоне пиковой гравитации.

– Я это чувствую. Лучше скажи, что делать, Баграмов?

– Через минуту откроется люк. Сбрось контейнер.

– Последствия? Ты хорошо подумал?

– Мы уже будем в границе отчужденного пространства. Ничего страшного не произойдет.

– Денис, помоги.

Измайлов оторвал липкую ленту. Иван перехватил тяжелый контейнер, а в следующий миг люк в броне исчадия техноса действительно распахнулся.

Шершнев увидел внизу заросли металлорастений и быстро настигающие машину сгустки зеленоватого сияния.

Он вытолкнул контейнер наружу.

Плазмоиды устремились за ним, настигли, полыхнула зеленоватая вспышка и…

Яркое пятно в толще Барьера вдруг начало гаснуть.

Люк захлопнулся.

* * *

В двух километрах от Барьера генерала Новикова грузили на носилки.

Внезапно клубящаяся пепельная мгла, закручивающаяся в вихрь, остановила движение, и на глазах бойцов произошло необычное явление: серые облака начали стремительно таять, обрушив на землю метель мельчайших металлических пылинок.

Через минуту над бывшим военным городком сто семнадцатого батальона как ни в чем не бывало сияло солнце.

Новиков приподнял голову, взглянул вокруг, хотел чтото сказать, но лишь безнадежно махнул рукой, откинувшись назад на носилки.