Глава 4

Конечно, это был дерзкий, трудноосуществимый план, но что могли потерять трое рабов, кроме жизни, что теплилась в них благодаря Проклятию Селена?

Однако, если копнуть чуть глубже, у каждого были и свои, сугубо личные мотивы, толкавшие на рискованный поступок.

Они ползли сквозь узкий извилистый лаз, который, по утверждению Гоума, вёл на верхние этажи здания. Восхождение по древней вентиляционной системе продолжалось несколько часов кряду, и, чтобы не сосредотачиваться на физических усилиях, каждый думал в эти минуты о своём.

Регрона толкала вперёд не надежда, а ненависть. Он не мог сосчитать, сколько раз просыпался в холодном поту от одного и того же кошмарного сна: по «ночам» ему грезилось, как он убивает ненавистных надсмотрщиков, но те, в конце концов, наваливаются на него всем скопом, и он падает под беспощадными ударами электрических плетей…

Из реголитных копей Кол Адра не существовало выхода, был лишь выбор растянуть свою агонию или умереть быстро, но болезненно.

Ненависть днём и ночью глодала его душу, но желание жить каждый раз оказывалось сильнее. Иногда он ненавидел сам себя за ночную решимость и дневную рассудительность, которая подсказывала — бросившись убивать, найдёшь лишь смерть среди множества противников.

По словам старика, выходило, что кораблём торговцев во время загрузки управляли всего несколько человек. Уж с ними он справится, — силы и ненависти, накопленной пока ворочал каменные глыбы, было в избытке. А что ждёт их дальше? Регрон не задумывался над этим.

Гоум, с трудом преодолевая уже пройденный однажды путь, думал совершенно о другом. Он вспоминал свою жизнь, полную скитаний. Когда-то у него был дом — маленький оазис изменённой жизни посреди бесплодной пустыни, недалеко от кладбища сервов. Он изучал окружающий мир, собирал древние вещи, учился всему, чего мог коснуться разум, а когда знаний о прошлом скопилось так много, что стали очевидны некоторые истины, он совершил единственную и, как оказалось, непоправимую ошибку — пошёл к людям, полагая, что, приподняв полог невежества, обнажив знание сути вещей, он сумеет перевернуть их мировоззрение.

Ничуть. Правителей Кол Адра устраивала их жизнь. Они не хотели ничего менять, им было наплевать на то, что Новый Селен год от года теряет свою атмосферу: пройдёт ещё несколько поколений, и выжить на поверхности не смогут ни люди, ни изменённые, разве что дикие сервы по-прежнему будут бродить по унылым ландшафтам.

Гоум постиг науку древних достаточно глубоко, чтобы не пропустить выпавший на закате жизни шанс: он понял, что люди — не исконные обитатели умирающего мира, планетоид был мёртв до их прихода и вот теперь возвращался в своё прежнее состояние, вместе с упадком технологий.

Иное дело — Владыка Ночи.

Огромный шар планеты, покрытый разводами облачности, висел над головой, немо свидетельствуя, что на его поверхности процветает жизнь. Та жизнь, которая умерла на Новом Селене.

Гоум свято верил, что далёкие предки не создали ни одной бесполезной вещи или устройства, — всё, что казалось враждебным и непонятным, на самом деле принадлежало людям, просто они позабыли, как нужно управлять древними механизмами. Но раз с этой задачей сумели справиться пилоты Кол Адра, сумеет и он. Только его мысли и желания распространялись дальше, за пределы сиюминутного благополучия.

Аргел, помогавший старику преодолевать трудный подъём, думал не о свободе и Владыке Ночи.

Он вспоминал Юнону, и это придавало ему решимости.

Он не знал, как встретит она изменённого, беглого раба, но если проклятие Селена на самом деле — благо, оставшееся по наследству от древних и не разгаданное ныне живущими, то, может быть, она и её отец — люди, близкие к знаниям, — смогут поверить в то, чему верил он?

Надежда, ненависть и жажда изведать новый мир — вот побудительные мотивы, заставившие троих рабов решиться на отчаянную авантюру.

Они выбрались в пространство пустых, тщательно расчищенных, сотни раз осмотренных этажей древнего здания, когда над Селеном наступил рассвет.

Гоума этот факт откровенно порадовал. Он объяснил своим спутникам, что корабли Кол Адра используют энергию солнца для питания двигательных установок, а значит, в случае успеха впереди у них будет длинный, жаркий день, чтобы уйти от возможного преследования.

Незамеченными они выскользнули из древнего здания и затаились среди конических отвалов измельчённого воздушного камня.

Ждать корабля пришлось недолго — спустя некоторое время чёрная как смоль тень начала закрывать небеса над кратером — это снижался очередной, идущий под загрузку транспорт.

Опять, как и в прошлый раз, над импровизированной площадкой клубами поднялась едкая пыль, рабы побросали свой инструмент, вместе со стражей отступая к периметру расчищенной зоны.

Корабль снизился над отвалами, в его днище открылись люки, и оттуда с лязгом выдвинулись телескопические эскалаторы с заборными устройствами, которые глубоко вонзились в рыхлую породу и начали поднимать на борт тонны воздушного камня.

— Пора!

Маскируясь клубами пыли, они пробежали мимо грохочущих заборников и один за другим вскарабкались на ребристую ленту транспортёра, прильнув к ровному, подрагивающему в такт вибрациям механизмов слою воздушного камня.

Стремительное движение вверх к чёрному провалу люка породило короткую жуть, потом последовало падение с небольшой высоты, и они очутились в кромешной тьме отсека, куда со всех сторон низвергались тонны измельчённой породы.

— Вверх! — раздался голос Гоума. — Подальше от люков, к центру зала. Нужно взяться за руки, чтобы не потерять друг друга!

Аргел вынул из-за пазухи светящийся шар.

— Молодец, сынок… — похвалил его за предусмотрительность Гоум. — Смотрите, вон в центре зала лестница. Она ведёт к люку. Поднимаемся по ней.

Аргел огляделся вокруг, с содроганием узнавая помещение. Именно в таком отсеке их привезли сюда. Гоум был прав, над металлической лестницей в центре зала действительно располагался люк, через который рабам ежедневно спускали еду.

Что ждёт их за этой преградой: свобода или смерть, не ведал никто…

За люком, который был снабжён обычным механическим приводом, открылся пустой и грязный коридор. Пробежав по прямому отрезку радиального тоннеля, они оказались в другом коридоре, который был шире, выше и круто изгибался, из чего можно было судить, что данный проход окольцовывает весь периметр корабля.

— То, что нужно, — произнёс Гоум, прочитав полустёршуюся надпись на стене. — Считайте шаги. Через пятьдесят метров должен быть подъёмник, который доставит нас в рубку управления.

Аргел и Регрон, мысленно готовившие себя к схватке, были удивлены, слова Гоума оправдывались с удивительной точностью: в пустых коридорах им не повстречался ни один человек, — очевидно, команда корабля отдыхала сейчас в здании, запиравшем единственный выход из кратера.

Подъёмник они увидели сразу: на стене перед плотно сомкнутыми дверями горели несколько огоньков, под которыми располагались маленькие блестящие прямоугольники. Гоум догадывался об их предназначении, но откровенно порадовался предусмотрительности предков, которые нанесли поясняющие надписи подле каждого устройства активации.

Вызывая лифт, он произнёс:

— Ничему не удивляйтесь, постарайтесь не пугаться и готовьтесь к драке.

Предупреждение было излишним. Бледные лица Регрона и Аргел а говорили сами за себя.

В этот момент раздался гул, затем протяжное шипение, и двери резко разъехались в стороны, открывая доступ в тесную кабину подъёмника.

Пилотов оказалось двое. Они сидели в странных, снабжённых непонятными механизмами креслах перед скошенными панелями, на которых перемаргивались десятки крошечных огоньков. Выше располагались экраны обзора, но в первый момент и Аргел и Регрон приняли их за обыкновенные окна.

Аргеландер стремглав кинулся к правому пилот-ложементу, а Регрон к левому.

Вся ненависть, безысходность рабских будней, страх, отчаяние и призрачные надежды выразились в коротких звуках яростной борьбы.

Аргел попросту задушил пилота, а когда понял, что его руки сжимают ослабевшую шею, которая уже не держит голову с вывалившимся изо рта посиневшим языком, его тут же замутило. Отпрянув прочь, он согнулся, не в силах справиться с собственным организмом.

Гоум, взглянув на юношу, приказал более стойкому Регрону:

— Убери тела из рубки и закрути штурвал на дверях. Мне нужно время чтобы разобраться в управлении.

В недрах корабля грохотали механизмы. Машины продолжали свою работу, и никто из охранников или рабов, находящихся на дне кратера, не мог заподозрить, что корабль в эти минуты уже перешёл в иные руки.

Старик Гоум сел в глубокое кресло за пультом управления. Хорошо, что память не подвела его, иначе он ничего не смог бы сделать без тех книг, что остались в его далёком оазисе, который, возможно, уже разграблен бандами кочующих по равнинам изменённых.

Он долго и пристально смотрел на огоньки, читал символы под яркими искрами, всматривался в знаки, что периодически появлялись на небольших выпуклых экранах, а затем его руки легли на ряды кнопок, расположенных друг над другом.

Аргел к этому времени уже пришёл в себя и стоял за высокой спинкой противоперегрузочного кресла, наблюдая, как пальцы Гоума касаются маленьких квадратиков с нанесёнными на них символами, одновременно вслушиваясь в невнятное бормотание старика, который, нервничая, повторял вслух команды, что передавали его руки исполнительным системам огромного серва.

— Старая навигационная система… Они её не тронули… Так… хорошо… Значит, я смогу включить устройства автопилотов.

Гоум на некоторое время прекратил манипуляции, застыв, будто изваяние, пока в недрах приборных панелей шли таинственные инициированные им процессы… и вдруг на одном из экранов возникла та схема, которую старик называл картой. Справа осветился ещё один экран, за ним третий, четвёртый…

У Аргела перехватило дыхание. Он видел шарики планет, окружённые искрящейся бездной, их вид завораживал взор, но ничего не говорил разуму, зато Гоум пришёл в неописуемый восторг:

— Подумать только!.. Это же наша Солнечная система!.. Здесь есть курсы, разработанные для полёта к Владыке Ночи и посадки на его поверхность!..

— Древние системы работают? — осторожно осведомился Аргел.

— Ещё как, — не в силах скрыть охватившего его восторга, ответил Гоум. — Корабль, конечно, доведён до безобразного состояния, но я думаю, что бортовые сервы быстро приведут его в порядок. Люди Кол Адра использовали только ручное управление, они не смогли разобраться в автоматических функциях. Сейчас я покажу тебе путь к свободе, Аргел, дай только понять, где здесь расположена система энергетической защиты и пульт управления оружием…

Старик повернулся вместе с креслом, и его пальцы вдруг с уверенностью забегали по маленьким, подсвеченным изнутри квадратикам.

— Я много раз читал книгу про древние корабли, выучил её наизусть… мне кажется, что я знаю тут всё… до последнего сенсора.

Скрежет, доносившийся из недр корабля, внезапно стих, и на экране появилась мигающая предупреждающая надпись:

Свёрнут автоматический рудодобывающий комплекс. Идёт процесс герметизации корпуса. До включения защитных экранов осталось десять секунд… девять… семь…

…На глазах изумлённых рабов и стражников корабль торговцев вдруг прекратил загрузку, втянул технические аппарели, и внезапно его охватило зеленоватое мерцание энергетической защиты.

Ещё минута, и исполин бесшумно поднялся над кратером, взяв курс в сторону безжизненных вулканических равнин.

Судя по отчёту бортовых систем, он нуждался в серьёзном ремонте, а для этой длительной, кропотливой операции, по мнению Гоума, следовало найти подходящее убежище в каком-нибудь из небольших кратеров, где их не смогут разыскать другие корабли Кол Адра, которые, несомненно, будут отправлены в поиск.

Побег состоялся. Теперь, отремонтировав пострадавшую от времени и небрежной эксплуатации обшивку корабля, можно было…

Гоум, наблюдая, как проваливается вниз кратер реголитных копей Кол Адра, усилием воли заставил себя сосредоточиться на управлении и не думать сейчас о тех перспективах, которые внезапно открылись ему на закате жизни.

Он был счастлив и испуган одновременно.

Пыль, клубящаяся в глубокой тени крутого склона, постепенно начала оседать.

Породившее её движение было несколько минут назад остановлено властным взмахом руки, и теперь юный предводитель отрада изменённых пытливо вглядывался в кристально чистую даль, где уходящее за горизонт солнце ярко высвечивало огромные овальные проёмы, искусно врезанные в горную породу противоположного склона кратера.

Перед ним по ту сторону равнины лежал Регул — город, где он родился и вырос. Сейчас глядя, как на огромные панорамные окна медленно опускаются защитные бронежалюзи, он с досадой понял, что опоздал всего на несколько часов.

Ненависть к человеку, который одним властным жестом руки разлучил его с Юноной, обрёк на муки рабства, тщательно упрятанная в глубине души, внезапно и болезненно вырвалась на волю, исказив черты его лица моментальной гримасой гнева.

С той поры, как он в последний раз видел освещённые закатом иззубренные пики кратера Регул, минуло два года.

Теперь он вернулся сюда, но не один — радом стояли другие изменённые, а за склонами кратера до поры скрывался корабль, которым управлял Гоум.

Городская стража неторопливо опускала бронежалюзи, готовя город к долгой ночи.

Ждать дальше не было смысла.

— Сервам — вперёд! — резко, с хриплым придыхом скомандовал он. — Сбить стражу и захватить метательные машины!

Шлюзовая стража, в отличие от горожан, совершавших вылазки за пределы Регула, была экипирована намного лучше: вместо тканевых балахонов, пропитанных герметизирующим составом, — эластичные, бронированные кольчуги.

Если взглянуть на воинов, вращающих рукоятки древних механизмов, а затем быстро преодолеть взглядом десяток километров и сравнить их с бросившимися в атаку изменёнными, то могло показаться, что наблюдаешь представителей двух абсолютно разных цивилизаций, между которыми осталось лишь сходство в анатомическом строении тела.

…Всё происходило в ватной тишине, разреженная атмосфера плохо передавала звуки, и тем выразительнее становился язык жестов: один из воинов Регула, только что взобравшийся на каменный козырёк, предохраняющий город от ударов частых метеоритных дождей, заметил, что глубокая тьма, затопившая всё дно кратера, странно клубится, будто в чернильной тени к городу спешат десятки караванов.

Думать, что после многолетнего перерыва к Регулу движутся мирные торговцы, избравшие для прибытия самый неподходящий час, было бы наивно, и первое предположение, пришедшее на ум воину, оказалось единственно верным: он вскинул руку в предостерегающем жесте и резко указал в ту сторону, где уже явственно клубилась поднятая ногами изменённых и тонкими ступоходами сервов реголитная пыль.

В этой ситуации слова не имели смысла. Жест воина был замечен, и тревожные сигналы тут же прокатились по цепочке, от человека к человеку, заставляя стражников бросать работу и хвататься за оружие.

Нужно отдать должное воинам Регула: они не растерялись, хотя нападение было внезапным, стремительным и беспощадным. За дымчатыми забралами гермошлемов не различишь смертельно побледневшие лица, пластины брони не выдадут охватившую некоторых стражников ледяную дрожь, но действовали они на удивление слаженно: ловко вскарабкавшись на двадцатиметровую высоту, воины оказались на плоской отшлифованной древними силами площадке, по краю которой вздымалась линия сложенных из камня укреплений.

Прекрасная позиция, выдвинутая вперёд относительно фасада города, давала им неоспоримое преимущество перед атакующими. С двадцатиметровой высоты пятьдесят стражников, успевших взобраться на козырёк, могли свободно и эффективно защищать дальние подступы к городу, оставаясь при этом под защитой сложенных из угловатых камней невысоких стен.

В напряжённой тишине раздались приглушённые щелчки — это стражники, заняв позиции, взводили пружинные механизмы метательных орудий.

Внутри города в данный момент царила суматоха, около ста пятидесяти воинов спешно выстраивались подле шлюзовых ворот, на ходу застёгивая элементы гибкой брони. Остальные жители спешили укрыться в центральной части поселения, где высились стены внутренней цитадели, на строительство которой пошёл материал домов нескольких незаселённых кварталов.

Резкий жест Аргеландера, подкреплённый короткой командой, сорвавшейся с его губ, бросил вперёд отряд сервов. Механизмы, передвигающиеся на тонких суставчатых конечностях, несмотря на кажущуюся хрупкость, на самом деле являлись грозной силой.

Облако пыли, стремительно надвигающееся на город, на самом деле было не столь плотным, как казалось издалека, к тому же над этой частью Селена уже наступила ночь, и в небесах в полную силу засиял огромный голубовато-белый Владыка Ночи, озаряя своим холодным светом безжизненные пространства.

В призрачном сиянии воины отчётливо видели, как поблёскивают металлические тела машин, передвигавшихся длинными прыжками за счёт энергии механических приспособлений: конечности сервов являлись полыми конструкциями, состоящими из трубок с вложенными в них пружинами. Совершив прыжок, они взмывали высоко в воздух, потом начинали снижаться, и в момент соприкосновения с твердью Селена их конечности резко укорачивались, полые трубки входили одна в другую, сжимая пружины для очередного прыжка.

Лица воинов всё больше бледнели в напряжённом ожидании. Изменённых они не боялись, а вот сервы, в понимании любого из стражников, являлись смертельно опасными противниками. Исчадия тёмной стороны Селена, чьи мрачные просторы не озарял голубоватый свет Владыки Ночи, не ведали ни сострадания, ни страха, они безраздельно подчинялись своим хозяевам, а любое причинённое сервами ранение неизбежно влекло за собой проклятие металлической проказы, будто они были напитаны этой страшной неизлечимой болезнью.

Стражники, припав на одно колено, застыли за укреплениями, словно изваяния. Каждый из них сжимал в руках короткоствольное оружие, работающее за счёт энергии сжатого воздуха. Прочные гофрированные шланги, соединяющие гермошлемы воинов с закреплёнными на спине прямоугольными ёмкостями, имели длинные гибкие отростки в виде прочных трубок, подключённых к рукояткам оружия. В условиях Селена при низкой гравитации и разреженной атмосфере шарик, вылетающий из ствола с характерным глухим хлопком, дробил камень и с лёгкостью пробивал пылезащитные кожухи севов, но при этом расходовалась драгоценная дыхательная смесь, существенно сокращая время пребывания воина вне герметичных пространств города.

Первая атакующая волна машин достигла критической отметки, когда солнце уже полностью скрылось за изломанной пиками гор линией горизонта. В голубоватом сумраке из облака пыли ввысь взмыли полусферические корпуса машин. Сервов было около сотни, и свой последний атакующий прыжок они рассчитали таким образом, чтобы, взмыв вверх, приземлиться на плоском козырьке за защитными укреплениями.

Сквозь узкие бойницы по ним ударили автоматы. Издали казалось, что каменные стены с вертикальными прорезями бойниц окутались облачками пульсирующего тумана, и с десяток сервов внезапно утратили плавную целеустремлённость строго рассчитанной траектории прыжка, будто с ходу налетели на незримую преграду и расшиблись об неё, падая вниз к основанию городского фасада…

Первая фаза столкновения выглядела беззвучно и почти безобидно, покалеченные машины рушились вниз, вздымая облачка реголитного праха, и оставались неподвижно лежать в выбитых при падении воронках, но подавляющее большинство сервов благополучно завершили начатый прыжок: их тонкие конечности со скрежетом заскользили по гладкой поверхности каменного козырька; воины, защищающие укрепления, стали резко разворачиваться, поражая приземлившиеся за спиной машины градом сферических пуль, но сервы уже ринулись в атаку, не обращая внимания на чудовищные потери в своих рядах.

Дистанционный бой мгновенно перешёл в кровопролитную рукопашную схватку. Отталкиваясь от каменной плиты, сервы прыгали на воинов, с чудовищной силой пронзая их тонкими конечностями; некоторым стражникам удавалось свалить своих противников на лету, и тогда они, заученным движением отстегнув бесполезные теперь автоматы, выхватывали обоюдоострые клинки из серовато-голубого сплава, бесстрашно бросаясь на механические исчадия.

Аргел наблюдал за схваткой, не вступая в неё.

Со стороны могло показаться, что юношей движет месть, но почему он не ринулся в таком случае вместе с сервами, чтобы сойтись лицом к лицу с теми, кто презирал его по праву рождения, а затем попросту выгнал за стены города, обрекая на страшную смерть?

Ответ был прост: несмотря на кровавое напряжение схватки, кипевшей на ближних подступах к Регулу, он пришёл сюда не ради смерти или мести. Сбить отряды шлюзовой стражи было попросту необходимо — три крупных метательных механизма, смонтированных на каменном козырьке города, могли нанести непоправимый урон космическому кораблю, на восстановление герметичности которого Гоум потратил почти полгода. Старик сумел внятно втолковать Аргелу, что, если в корпусе будет хоть одна малейшая трещинка, им никогда не преодолеть бездну ПУСТОТЫ, разделяющей Новый Селен и Владыку Ночи.

Нет. Он пришёл сюда не за смертью.

Наконец сервы овладели плоским козырьком.

Аргел обернулся, передавая по цепочке условный знак, и, спустя минуту над вершинами кольцевого кратера поднялся захваченный на копях Кол Адра корабль.

Впрочем, старый транспорт работорговцев теперь было не узнать: благодаря усердной и неустанной работе бортовых сервов он обрёл прежний облик: броня отливала серебристым глянцем, над выступами корпуса медленно вращались ажурные антенны, мощные прожектора освещали пространство перед кораблём на многие километры.

Зрелище было завораживающим.

Корабль, которому теперь уже не могли повредить примитивные катапульты, плавно парил в разреженном воздухе, медленно приближаясь к Регулу.

Когда до цепочки овальных проёмов оставалось менее километра, внезапно два боковых выступа на обшивке корабля повернулись, нацелив в сторону города длинные тонкие трубки, с плотно навитыми на них спиралями охладительной системы.

Ослепительно и беззвучно разрядились лазеры, потоки когерентного излучения моментально прожгли броню, и овальные окна города вдруг начали взрываться, разлетаясь брызгами осколков.

Аргел видел лишь тонкие разящие лучи и слышал, как за бронепластинами, предохраняющими толстое стекло от ударов метеорных частиц, что-то глухо лопалось.

Гоум к этому моменту поразил два десятка проёмов и перенёс огонь излучателей на главные шлюзовые ворота.

Когда лучи лазеров, управляемых главным бортовым сервом, срезали мощные опоры и створы ворот рухнули, поднимая плотные клубы пыли, стало ясно, что Регул пал.

Его жителям оставалось лишь одно — сдаться на милость победителя в надежде, что их пощадят. Даже основной отряд воинов шлюзовой стражи молча опустил оружие, — они видели, какой непоправимый ущерб причинён городу, который в считанные минуты превратился из надёжного загерметизированного убежища в быстро остывающую пещеру, откуда стремительно улетучивался воздух.

Инстинктивный ужас перед холодом и мраком сковал волю самых бесстрашных бойцов…

…Аргеландер первым прошёл сквозь развороченный шлюз.

Остановившись в нескольких шагах от упавших плашмя ворот, он хмуро оглядел толпу горожан: серые, мешковатые, наспех застёгнутые балахоны резко контрастировали с экипировкой стражников, чуть поодаль стояла группа городской знати, среди которых наверняка были старик Герон и Юнона, которая в эти секунды с замиранием сердца узнавала давно оплаканного Аргела, и… Нирон О’Релли.

Пальцы Аргела побелели на рукояти короткого клинка.

«Нет. Я дал клятву Гоуму. Теперь мы должны стать выше собственной ненависти. Я не могу убить его, а потом коснуться Юноны забрызганными кровью руками».

— Граждане Регула! — Голос Аргеландера прозвучал громко и отчётливо, несмотря на разреженность воздуха и тонкий свист, с которым улетучивалась более плотная атмосфера города. — Сейчас вы все без сопротивления и исключений подниметесь на борт корабля. Ваш город более непригоден для жизни, разрушения слишком сильны, так что у вас нет выбора!

Нирон, до этого стоявший понурив голову, вдруг встрепенулся.

«Этот щенок захватил корабль Кол Адра. — В сердце правителя ожила угасшая было надежда. — Он отвезёт нас, чтобы продать, как рабов, в реголитные копи. Пусть сделает это, а там…» — Губы Нирона исказила презрительная усмешка, и он вдруг поддержал изменённого, обращаясь к столпившимся поодаль людям:

— Делайте, как он говорит. У нас не осталось выбора.