Пепельно-серые облака клубились над Гефестом. Зрелище было завораживающим. Основной облачный покров лежал ниже посадочной площадки, на которую в данный момент опускался старый, видавший виды военный транспорт, и создавалось впечатление, что исполинская котловина, чьи иззубренные края возвышались над ядовитыми облаками, – это кратер притихшего до поры вулкана.

О суровой реальности остальной части сумеречного, неприветливого мира можно было лишь догадываться по алым проблескам, которые явственно подсвечивали нижние слои беспокойного, клубящегося облачного моря.

Сюрреалистические облачные замки величественно проплыли на обзорных экранах рубки управления снижающегося транспорта, а затем горы стали смыкаться вокруг корабля, окружая его со всех сторон; лишь вверху оставался участок бледно-фиолетового неба, на котором даже в ясный полдень можно было различить наиболее яркие звезды.

Воздух в котловине был стылым и разреженным. Бортовые анализаторы корабля недвусмысленно сигналили о том, что выходить наружу без дыхательной маски и защитного термокостюма будет, как минимум, некомфортно.

Впрочем, на борту транспортного корабля едва ли насчитывался десяток человек, способных внять предупреждениям автоматики. Остальные, именуемые «пассажирами», спали в объятиях ледяного сна внутри передвижных криогенных камер.

Как только смолкли посадочные сигналы, а по отсекам прокатилась легкая конвульсия, возникшая в момент встречи опор корабля с поверхностью Гефеста, у главного шлюза не возникло никакой суеты, только двое космических пехотинцев из взвода охраны вышли проконтролировать, как автоматика открывает шлюз.

Транспорт, опустившийся на потрескавшуюся стеклобетонную плиту старого космодрома, стоял безмолвный, неподвижный, словно прилетевшие на нем люди не собирались покидать корабль.

Полковник Грин посмотрел на датчики анализаторов и отжал клавишу интеркома:

– Денис, выпусти дройдов, – произнес он. – Пусть протянут переходной тоннель от шлюза к комплексу офисных зданий.

– Понял командир. Сейчас сделаем.

Палец Александра машинально перескочил на другой сенсор.

На этот раз голос, переданный внутренним устройством связи, показался ему сонным.

– Да?..

– Это полковник Грин.

– Доброе утро, полковник. Мы уже сели?

– А что, толчка и перегрузок не ощущалось?

– Да нет, я спал, как младенец. Накануне принял снотворное. Наверное, пропустил самое интересное, да? Ладно, уже бегу умываться. Камеры будут готовы к транспортировке через полчаса…

«Ну и специалиста подкинул Белов…» – раздраженно подумал Грин о медицинском сотруднике. Впрочем, после реанимации заключенных медик сразу же отбудет с Гефеста, и они уже вряд ли встретятся с ним в этой жизни…

Александр посмотрел на монитор, отражавший численность и распределение по отсекам личного состава.

Одиннадцать человек, включая самого полковника Грина, пять замороженных в криогенных ячейках преступников да два десятка роботов-андроидов – взвод охраны и по совместительству отряд ремонтников, в зависимости от требований текущей обстановки, – вот весь персонал «ожившей» колонии Гефеста.

Рука Грина неосознанно потянулась к шее.

Тонкая цепочка была на месте, а кристалл Логра он ощущал, казалось, даже во сне – еще не привык носить подобный медальон. Для полковника было абсолютной неожиданностью, когда за несколько дней до отправки он, готовя документы на отпуск себе и капитану Столетову, вдруг обнаружил предписание явиться в офицерский клуб.

Там, на торжественно обставленной церемонии, ему в числе нескольких сот других офицеров вручили личный Логр.

Грин до сих пор не мог отделаться от того не радостного, а скорее зловещего чувства, которое он испытал, получая черный как смоль кристалл.

Слишком быстро начинали сбываться первые пророчества генерала Белова, и он подумал в тот миг, принимая Логр из рук ничего не подозревающего чиновника: «А не опоздали ли мы, Петр Алексеевич?..»

Хотелось надеяться, что – нет.

Полученный Логр придавал всей миссии полковника какой-то особенный, личный оттенок, ведь теперь результат несанкционированного вторжения в виртуальный мир усопших душ касался и его лично…

Глядя, как боевые андроиды возятся с первым звеном оранжевого переходного тоннеля, Грин еще раз покосился на датчики анализаторов и, в третий раз отжав клавишу интеркома, предложил:

– Денис, пошли разомнем ноги. Уж больно долго возятся эти дройды.

– Согласен, – ответил ему Столетов. – Снаружи прохладно, но надо привыкать, верно?

Они не подозревали, что с вершины офисных зданий за главным шлюзом корабля пристально наблюдает немигающее око видеокамеры, которым управлял разум Кристофера Раули.

По сценарию генерала Белова, этот «отморозок» должен был сейчас вариться в собственном соку, внутри личной Вселенной, не подозревая о программном мостике, перекинутом через информационные потоки Интерстар.

Грину, Белову и Столетову предстояло пережить еще немало сюрпризов, которые приготовили им ее величество судьба, планета Гефест и пятеро спящих беспробудным сном заключенных.

Раули в этом списке пока что отсутствовал, но лишь потому, что Кристофер, удалившись из виртуального пространства кибернетической системы офиса, был в данный момент занят совершенно иным делом – он не строил никаких козней против пришельцев, а тщательно «прибирал» пространство своей личной Вселенной, не оставляя населившим ее призракам ни единого шанса болтаться по просторам кьюиганской степи, как заблагорассудится его внезапно распоясавшейся памяти.

Он был озадачен внезапным оборотом событий…

Пять человек стояли посреди пенального помещения. Голые стены, минимум прикрученной к полу мебели, прочно запертые двери – все это больше напоминало тюрьму, чем свободное поселение.

Толстые взрывные ошейники, которые носил каждый из пятерых, выстроившихся вдоль стены, только подтверждали справедливость такой догадки.

Пятеро заключенных, накануне выведенных из состояния низкотемпературного сна, стояли, не зная, что и думать, – настолько необычным казалось все приключившееся с ними.

Внезапно зашипев пневматикой, открылась дверь, и в комнату вошел высокий сухощавый мужчина.

Остановившись напротив пребывающей в полном недоумении пятерки, он несколько мгновений смотрел на них, а потом произнес:

– С возвращением в мир, господа.

Ответом ему послужило гробовое настороженное молчание.

– Где мы? – наконец хрипло выдавил один из заключенных.

– Это вам знать необязательно, господин Фрост, – ответил Грин, который подробно ознакомился с личными делами своих новых «сотрудников». – Могу сказать одно – в данный момент вы находитесь достаточно далеко от того места, где успели напакостить в последний раз, прежде чем вас схватила полиция.

На лице Доминика Фроста не дрогнул ни один мускул.

– Это тюрьма?

– Нет. Свободное поселение.

– Тогда какого Фрайга нам напялили эти чертовы ошейники? – хрипло осведомился Генрих Саймон – низкорослый, абсолютно лысый мужчина, производивший впечатление манекена из супермаркета из-за постоянных бликов, что гуляли по его обтянутому кожей черепу при каждом движении головы.

– Ошейники вовсе не обязательный атрибут, – успокоил его Грин. – Тут не тюрьма, но я не знаком с каждым из вас лично, а дурная репутация, которой вы обладаете, заставила меня соблюсти первичные меры предосторожности.

– Где мы и какого черта от нас нужно? – угрюмо, но теперь уже с явным вызовом в голосе вновь спросил Фрост.

Грин усмехнулся, медленно прохаживаясь вдоль строя.

– Я уже сказал: вы депортированы на планету, название и координаты которой вам абсолютно ничего не скажут. Учитывая тяжесть преступлений, вы все приговорены к пожизненному заключению. Я вырвал вас из криогенных камер, где ваши тела медленно старели на протяжении многих лет. Теперь у вас есть шанс поработать по своему старому профилю. Можете считать, что принимаете участие в исследованиях, где востребован ваш преступный опыт по взлому электронных сетей.

– Будем грабить межпланетные банки?

– Нет, господин Саймон, мы будем исследовать определенную структуру глобальной сети с минимальным воздействием на нее. Задача состоит не в том, чтобы взломать и украсть, а в том, чтобы понять, как это работает. Конечные цели вас не касаются. Вы должны усвоить, что важными лично для вас являются две вещи: добросовестная работа и конечное вознаграждение.

– Какое? – последовал немедленный вопрос.

– После окончания исследований вам будет предоставлен выбор из нескольких слаборазвитых миров, не имеющих постоянной гиперсферной связи с остальными планетами человечества. Вместо старения в криогенной ячейке вы получите шанс прожить остаток своих дней там, где ваши способности более не причинят вреда людям.

– А если нет? – Это опять с вызовом заговорил Фрост.

Грин пожал плечами и ответил, переходя на грубую фамильярность:

– У меня есть два выхода, Доминик. – Он остановился напротив Фроста и пристально посмотрел тому в глаза. – Либо я взрываю твой ошейник на глазах остальных, либо отправляю тебя назад, в криогенную камеру. Подумай об этом. Выбор небогатый, но я ведь сказал – ему есть нормальная альтернатива: вы выполняете порученную работу и получаете шанс прожить остаток своей жизни под открытым небом, на поверхности вполне приличного с точки зрения экологии мира. Выбирать вам. Периметр этих зданий охраняется взводом андроидов плюс ограниченный контингент космической пехоты, на тот случай, если кто-то из вас рискнет применить свои навыки программирования к человекоподобным механизмам. – Александр выдержал паузу и добавил: – Впрочем, как я уже сказал, бежать отсюда некуда, и я велел охране пропустить желающих наружу, если у кого-то возникнет болезненная потребность в экскурсии. Ошейники автоматически взорвутся только в том случае, если кто-то из вас попробует спуститься вниз, покинув пределы периметра возвышенности. – Грин посмотрел на собравшихся и завершил свой монолог: – У вас есть двадцать четыре часа на адаптацию. Если решите прогуляться, советую воспользоваться защитными костюмами, атмосфера на улице слегка ядовита. Еще вопросы?

– Жрать дадут? – после некоторого молчания осведомился Саймон.

– Столовая прямо, – Александр указал на дверь. – Все автоматизировано, пища синтетическая. Пять дверей за вашими спинами ведут в личные комнаты отдыха. Этот коридор, – он указал на проход за своей спиной, – выведет вас к обзорному залу, в стене которого есть шлюз для выхода на поверхность. Следующая наша встреча ровно через сутки, в этом холле. Отсутствие на ней кого-либо из присутствующих тут буду считать автоматическим отказом от сотрудничества. Если возникнут дополнительные вопросы – вот интерком, по нему всегда можно связаться либо со мной, либо с моим заместителем, капитаном Столетовым. Остальной персонал, как я уже упомянул, – дройды и космические пехотинцы. К ним приставать не советую – машины содержат боевые программы, а люди набраны из спецподразделений, прошедших огонь и воду…

По лицам пятерых заключенных было видно, что вопросов больше нет. Каждый из них в данный момент пытался как-то осмыслить приключившиеся с ними перемены, а для этого действительно требовалось время и изрядная доля самообладания.

– Всего хорошего, – подвел итог их беседы Грин. – Увидимся через сутки.

Нужно сказать, что ни до ни после личного знакомства с заключенными Александр не испытывал никакого восторга от персонала, который оказался в его распоряжении по воле Белова. Разумом он понимал логику действий генерала: получить необходимое количество специалистов определенного класса, набирая их в военном ведомстве, означало сразу же обречь операцию на огласку и провал. Естественно, во флоте и армии хватало людей, чьи способности отвечали требованиям операции, но они занимали определенные посты, имели свой фронт работ, и выдернуть их из повседневных обязанностей, не объявляя причин, могла разве что президент Конфедерации Шейла Норман…

Еще хуже обстояло дело с гражданскими специалистами. Операция, которую наметил Белов, требовала строгой секретности, и ее исполнители должны были исчезнуть по завершении тем или иным способом, чтобы не маячить в поле зрения прессы, когда правда о Логрисе, неважно, какой она будет, ляжет сухими отчетами на столы власть предержащих. Возможно, кто-то из высшего эшелона власти пожелает откорректировать факты, смягчить либо, наоборот, ужесточить, их… и в поле зрения таких лиц не должны оказаться исполнители, которыми можно манипулировать.

Все это понимал генерал Белов, потому и остановил свой выбор на заключенных. Они уже были вычеркнуты из списков общества, на каждого из пятерых имелись справки о смерти, а вознаграждение за успешно проведенную операцию, о котором упомянул Грин, было идеей самого Александра. Хотя полковнику на самом деле претили эти люди, ответственные не только за взлом конкретных компьютерных сетей, но и за гибель ничего не подозревающих граждан, которым выпала судьба оказаться в определенное время и в определенном месте, но Александр был не из той категории людей, кто воспринимает каждый пункт весьма специфичной подготовки разведчика как непреложную инструкцию к действию в любых обстоятельствах.

Когда возможно обойтись без крови, он предпочитал действовать более гуманными способами.

Предстоящая операция одновременно и пугала и притягивала его. Белов поставил Александра перед серьезной проблемой, семена которой за время подготовки операции дали обильные всходы.

Он хотел понять, что такое Логрис, и предстоящие семь дней тренировок, в ходе которых исполнители должны были ознакомиться с аппаратурой и отведенными им ролями, Грин предвкушал как самую длинную неделю в своей жизни.

Ему хотелось быстрее попасть туда – в загадочный, потусторонний мир, дорожку в который открывал видоизмененный кристалл с сознанием Кристофера Раули.

Вопреки опасениям полковника, пятеро заключенных провели этот день достаточно спокойно.

Они не стремились объединиться в группу. По роду прошлых занятий каждый из них был волком-одиночкой, и сейчас ни у кого не нашлось ни причин, ни желания сбиваться в стаю.

Только Фрост воспользовался разрешением на прогулку. Надев защитный костюм, он вышел за пределы загерметизированных помещений офиса, но пробыл на продуваемом всеми ветрами плато не более получаса. Прогулка ему явно не понравилась, он лишь смог убедиться в справедливости утверждений полковника Грина. Бежать тут действительно было некуда.

«Ладно… – заключил про себя Фрост, возвращаясь к комплексу зданий. – Поищем лазейку в другом месте…»

– Итак, господа. Сегодня мы приступаем.

Полковник Грин медленно прохаживался меж вертикальных перегородок, выполненных из тонированного стекла, которые делили компьютерный центр колонии на восемь отсеков с отдельными терминалами.

– Каждый из вас имел достаточно времени, чтобы ознакомиться с аппаратурой и со своей конкретной задачей. Судя по отсутствию жалоб, проблем при предварительных тренировках не возникло, но повторяю: неизвестно, с чем нам придется столкнуться в недрах той машины, вторжение в которую мы начинаем. – Грин остановился напротив перегородки, за которой маячил сгорбившийся в кресле силуэт Фроста. – Доминик, ты готов?

– Да, – ответила смутная тень.

– Твоя задача?

– Копировать все доступные массивы информации.

– Верно. Саймон? – Александр обернулся к другой перегородке.

За неделю тренировок Генрих стал более покладист.

Он уже не рычал в ответ на каждое обращенное к нему слово.

– Я отслеживаю информационные потоки и пытаюсь уйти по ним как можно дальше от зоны вторжения, одновременно снимая информацию.

– Отлично. Загер?

– Прикрываю Саймона, – раздался лаконичный ответ.

– Донован?

– Отслеживаю по информационным потокам процессор интересующего нас узла.

– Верно… – Грин пока что был доволен. Он обернулся к последней перегородке.

– Клаус?

Голос, раздавшийся в ответ, не в пример другим был чуть хрипловат от волнения:

– Изображаю фантом заблудившегося в сети пользователя. Отвлекаю на себя гипотетические охранные программы.

– Отлично. – Александр прошел в узкий отсек и уселся в кресло за терминалом.

– Начинаем, господа. Не забывайте, первый контакт – это разведка. Ничего не тревожить, ни единого байта, никаких нарушений структуры, только копирование…

– Не учи отца… – дальше последовало нецензурное выражение. Фраза принадлежала Доминику Фросту – человеку, который двадцать лет назад сумел полностью взломать защиту и подчинить своей воле кибернетический мозг боевого крейсера Конфедерации Солнц.

Компания в переоборудованном под компьютерный центр старом офисе господ Раули подобралась еще та…

Грин привычным движением раздвинул двумя пальцами складку кожи за правым ухом и вставил шунт нейросенсорного соединения, который с характерным чавкающим щелчком вошел в контакт.

– Поехали.

Если оценивать события мерками объективного времени, то со дня смерти Кристофера Раули прошло уже несколько месяцев, – столько понадобилось генералу Белову и полковнику Грину, чтобы после внедрения кристалла в Логрис подготовить людей и оборудование для начала операции на Гефесте.

В пяти тюрьмах произошли пять разных несчастных случаев, в результате которых «погибли» отобранные Беловым специалисты, отбывающие пожизненные сроки за свой криминальный талант. Пока шли операции по их изъятию, на Гефесте также произошли перемены. Старая резиденция, в которой жили три поколения семейства Раули, силами имевшихся тут роботов была отремонтирована, а после посадки транспорта, который привез необходимое оборудование, местная сеть была быстро и эффективно дополнена до мощности солидного компьютерного центра.

Все это время виртуальная личность Кристофера продолжала существовать в Логрисе.

Неизвестно, чем он занимался эти месяцы, о чем думал, чего желал, но, когда долгожданный канал был открыт и в виртуальное пространство его Логра серыми змейками скользнули пять чужих сознаний, принадлежавших живым людям, их «взглядам» предстала достаточно унылая и убогая картина. С одной стороны простиралась бескрайняя степь, которая граничила с безбрежным морем, а посреди двух пространств стоял дом… не дом – четыре белых стены без крыши с двумя квадратными окнами и прямоугольной дверью в торце.

Чуть в стороне, неподалеку от постройки, висел плотный кокон черноты, похожий на исполинских размеров столб или башню, воссозданную из мрака. Более в виртуальном мире Кристофера Раули не нашлось ничего стоящего внимания.

Создавалось ощущение, что обитающая тут человеческая душа на самом деле умерла, скончалась, оставив после себя две разновидности природного ландшафта и недостроенное жилище.

– Первый, пошел…

От цветной реки, значение которой сейчас пытался определить Саймон, отделился странного вида виртуальный фантом. Несколько секунд он стоял неподвижно, а потом медленно побрел по равнине к виднеющейся у горизонта постройке.

Он не подозревал, что Крис ждет его.

Ждет давно и напряженно, вот уже несколько дней своего субъективного времени.

Ждет, чтобы определить цели противника и решить, наносить ли ответный удар, и если да – то какой?

Скарм не любил, когда его обманывали, а жизнь научила его устранять возникающие проблемы в самом зародыше, пока те еще не успели развиться до размеров чего-то глобального.

Существо, которое влезло в сотворенное Кристофером окно, было похоже на человека, за исключением двух сразу же бросающихся в глаза отличий: его кожа отливала мертвенной голубизной, а на руке, уцепившейся за край подоконника, вместо пяти оказалось шесть пальцев.

Хараммин – услужливо подсказала память Кристофера, который при всем своем желании уже не мог сослаться на амнезию. Попав сюда, он вспомнил все: начиная от первых, едва осознанных впечатлений младенчества и заканчивая тяжкой предсмертной суетой.

Что ж… В данной ситуации Раули был рад любому гостю. Хотя такие понятия, как «рад», «счастлив», «доволен», постепенно исчезали из мысленного лексикона.

Чувства пропали, будто их никогда и не было.

Странный парадокс. Стоило ему почуять опасность, как верх взяли возведенные в ранг инстинкта привычки. Полный самоконтроль мгновенно разрушил иллюзорный ад воспоминаний, и, как только Раули загнал все призраки прошлого, запечатав часть информации в темный вращающийся столб, он вновь ощутил себя таким, как в первые дни существования в Логрисе: спокойным, ничего не жаждущим, способным сутками сидеть, уставившись в одну точку на белой стене.

Наверное, такое состояние должно быть присуще всем, чьи души попадают на носители Логриса, а его болезненный экскурс в собственное прошлое, когда он заново переживал события тридцати-сорокалетней давности, являлся отклонением от нормы, дисфункцией, вызванной появлением тут Даны.

Глядя на хараммина, влезающего в окно, Раули несколько раз переформулировал мысль, с педантичностью машины подбирая наиболее адекватный вариант, пока не остановился на термине «не против».

Да, именно так. Он был не против внезапного посещения.

– У тебя скудное воображение, человек, – пропыхтел голубокожий, усаживаясь на подоконник. – Мог бы сделать эту равнину чуть менее протяженной, – упрекнул он.

– Я не знал, что ко мне движется гость, – спокойно отвел его упрек Кристофер.

– Ладно. Дело прошлое, хотя мне пришлось целую вечность добираться до твоего убогого домишки.

– Мог бы сотворить себе средство передвижения, – ответил Раули, который уже разобрался в окружающем его пространстве и понимал, что может манипулировать им.

– В том-то и дело, что не мог, – пробурчал гость и пояснил: – Я же не в своем Логре, а в твоем. Здесь ты меняешь реальность по собственной прихоти, а мне не дано тронуть даже байта…

– Выходит, ты в моем кристалле?

– Да. Меня зовут Лоит, я хараммин.

– Вижу, что не человек. – Крис в свою очередь представился и из вежливости сотворил второе кресло. – Присаживайся, раз пришел.

Лоит перелез через подоконник и уселся в кресло.

– Тебе тут нравится? – спросил он, обводя взглядом голые стены комнаты.

Раули пожал плечами.

– Мне здесь непривычно, – сознался он.

– Ты был нищим, прежде чем попасть в Логрис?

– Почему? У меня было много денег. Собственно, я тут именно благодаря им.

– Что, Логры теперь продают в ваших супермаркетах? – усмехнулся гость.

– Нет, сейчас их должны раздавать бесплатно, – ответил Раули. – Но, когда умирал я, вся эта возня с Логрисом только начиналась, и мне пришлось выложить немалые деньги за кристалл.

– Ясно. – Лоит вытянул ноги. – Значит, я все же попал по адресу.

– У тебя ко мне дело? – Бровь Раули чуть приподнялась.

– А стал бы я лезть в чужое пространство из любопытства?

– Не знаю. Чужая душа потемки, – философски заметил Кристофер.

– Здесь такое высказывание неуместно. – Гость указал на голые стены, потом за окно, где простиралась необъятная равнина. – Вот твоя душа. Рациональный, недоверчивый, консервативный, давно утративший воображение старый циник, напяливший оболочку, которая лет на сорок моложе состарившегося рассудка, верно?

– Тебе какое дело?

– В принципе – никакого. Зашел спросить – ты долго собираешься просидеть в кресле, пялясь на голые стены?

– Ты что, коммивояжер по продаже интерьеров? В Логрисе тоже налажен бизнес? Если так – можешь вылезать назад в окно, я не нуждаюсь в услугах мошенников.

– Да… я точно попал по адресу… – Лоит весело сверкнул глазами. – Нет, я не торгую виртуальной недвижимостью, – спустя секунду добавил он. – Я один из тех, кто вел войну с твоей расой. Я хараммин из числа Бессмертных.

– Ну и что? – Кристофер не играл – он вел себя вполне естественно, как в первые дни, после того как попал сюда. Еще до появления Даны, всколыхнувшей муть прошлого, он понял, какова на самом деле уготованная ему вечность, и для Раули перестали играть роль те условности, которые присущи живой душе.

– Тебе все равно? – удивился фантом хараммина. – Я враг человечества, тебя это не заводит?

Крис посмотрел на него, как на пустое место.

– Плевать, – ответил он. – Я тоже теперь бессмертный, продавший душу и так далее… Что из этого? – Раули вопросительно посмотрел на гостя.

Результат первой серии опытов, состоящей из пяти последовательных посещений Вселенной Кристофера Раули различными фантомами, полковнику Грину лучше всего удалось охарактеризовать в докладе генералу Белову одной лаконичной, но емкой фразой:

– Он не реагирует на провокации, сэр.

– Очень хорошо. – Петр Алексеевич, который только что просмотрел запись последнего эксперимента, остался доволен исходом беседы двух призрачных существ.

Раули полностью проигнорировал фантом хараммина, и это уже говорило о многом. Он не поддался на попытки спровоцировать бегство из Логра, через межзвездную сеть, да и к факту появления у него в «гостях» различных существ отнесся холодно и равнодушно.

Похоже, что предварительные прогнозы официальных аналитиков сбывались, несмотря на сомнения Белова. Конечно, генерал понимал, что опытов проведено еще слишком мало, чтобы с уверенностью говорить о каком-то качественном результате, но предварительный вывод уже напрашивался сам собой: личность, помещенная на электронный носитель, явно теряла эмоциональную окраску своих поступков. Равнодушие, порожденное отсутствием тела и всех, связанных с ним биологических стимуляторов процесса мышления, постепенно становилось все более очевидной чертой поведения Кристофера Раули.

«Если это подтвердится окончательно, – думал Белов, – то постулат о потенциальной опасности Логриса, как составной части общечеловеческой сети Интерстар, умрет под прессом фактов, собранных группой полковника Грина».

«Но у данного вопроса существует и оборотная сторона, – продолжал размышлять он, глядя в потемневший экран межзвездной связи. – Если личность, трансформированная в несколько тысяч гигабайт информации, теряет все свои уникальные качества, означает ли это, что сама идея виртуального бессмертия, так широко преподнесенная массам, превращается в политический миф, красивое обещание, за которым не стоит ничего, кроме зловещей пустоты?»

Поведение Кристофера Раули наводило Белова именно на такое предположение.

Он сам до недавнего времени носил на шее тонкую цепочку с прикрепленным к ней Логром и некоторое время назад всерьез верил, что его кончина в сегодняшних условиях не будет нести печати удручающей окончательности. Более того, он считал, что, попав в Логрис, его душа обретет власть бога, творца, который может лепить доступное ему пространство, формируя его в мир своей мечты.

Факт реанимации разума Кристофера Раули в фантомной среде Логриса, который они доказали, вступив с ним в контакт, подкреплял эту надежду на бессмертие, но вот действия подопытного перечеркивали ее…

Просмотрев все собранные Грином материалы по первой стадии исследований, Петр Алексеевич сделал несколько очевидных выводов.

Во-первых, виртуальный мир отдельно взятого кристалла на самом деле подвластен обитающей в нем личности. Те ничтожные усилия воли, что приложил Кристофер для создания окружающей обстановки, породили бы черную зависть у любого творца из числа живых. Творить виртуальные миры без посредничества сложных программных оболочек, всего лишь подумав о них, не удавалось никому из смертных. Но… – Мысль Белова тут же спотыкалась о следующий факт. – Раули не хотел быть творцом. Он мыслил, однако делал это равнодушно и скупо. За долгое время у него не возникло никакого желания поменять обстановку или добавить что-то к четырем стенам своего жилища.

Я мыслю, следовательно, существую – этот постулат стремительно устаревал, показывал свою половинчатость, незавершенность, потому что следовало формулировать так: я мыслю, следовательно, существую, я чувствую, следовательно, живу. «Вот как должна теперь звучать старая, испытанная веками истина», – думал Белов, размышляя над собранными материалами.

В соответствии с такой формулировкой Раули не жил, он существовал.

Этот вывод напрашивался сам собой, он буквально плавал на поверхности. Все, о чем грезилось живому старику, видимо, обратилось в прах, утратило смысл, как только разум отделили от измученного болезнью тела…

И все же генерал не спешил делать далеко идущие выводы, а тем более облекать их в форму окончательного, официального отчета.

Группе полковника Грина еще работать и работать, а открытые ею факты уже могли взорвать человечество, отняв у граждан Конфедерации надежду на полноценное бессмертие… Неожиданные выводы на поверку представляли опасность не меньшую, чем та, что побудила генерала Белова к планированию секретной операции и внедрению в Логрис видоизмененного кристалла.

Палка, как обычно, оказалась о двух концах, и следовало крепко подумать, прежде чем решать – где тут меньшее из двух зол…

Опыты еще только начинались, и Белов не стремился к поспешным выводам.