Глава 3
Логрис.
Виртуальная Вселенная Кристофера Раули…
Все оказалось намного сложнее, чем представлялось Крису в первые секунды эйфории, когда после бездны безвременья, лишенного всяческих чувств, он ощутил теплое дыхание девушки на своей щеке и мягкое прикосновение ее губ.
Память и эмоции.
Эмоции, которые он помнил. Вот она, оборотная сторона его власти над виртуальной могилой в Логрисе.
Ловушка… – осознание этого навалилось чуть позже, когда призрак Даны уже исчез и было бесполезно гадать, кем она являлась на самом деле: невинным ангелом или демоном, который изощренно вывел его из ступора статичного существования в настоящий, невыдуманный ад…
Ловушка захлопнулась, как только исчез призрак Даны, а произошло это потому, что на самом деле Крис Раули при жизни был жестоким и циничным человеком, ну а всплеск положительных чувств, рожденный поцелуем девушки, оказался лишь частностью, исключением из общих правил его внутреннего мира… камушком, который, сорвавшись с вершины горы, столкнул неуправляемую лавину иных воспоминаний и связанных с ними чувств…
Тех чувств, что были намертво впечатаны в память Криса, но находились под жестким запретом еще при жизни, потому что, старея, Раули постепенно терял некоторые неколебимые понятия… его душа еще при жизни пыталась, пользуясь ослаблением самоконтроля со стороны разума, переоценить некоторые поступки…
Лучше всего душу Кристофера охарактеризовал генерал Белов в беседе с полковником Грином:
«Сволочь, какую еще поискать среди наших врагов…»
Это была правда.
Основной профессией, если так можно назвать вид деятельности, которой занимался Раули, были убийства по заказу.
* * *
Дана ушла, а он остался один.
Коллизии в фантомном мире носили мгновенный характер. Ее горячий поцелуй еще тлел на левой щеке Криса, а правую уже сводил нервный тик.
Виртуальная могила Логриса…
Место, где твоя память записана в мельчайших подробностях, разложена по байтам и готова к действию, как только…
Как только вспомнишь о ней, осуществишь хоть малейший мысленный позыв.
Вот когда обернулись своей истинной стороной слова, сказанные бездну лет тому назад на далекой в пространстве и времени планете Земля:
«Нужно прожить свою жизнь так, чтобы не было потом мучительно больно за бесцельно прожитые годы».
В ситуации с Крисом фраза должна нести более жесткий контекст.
Слово «бесцельно» автоматически заменялось на иное, гораздо более жестокое и конкретное.
Над цветущей кьюиганской степью вдруг начали клубиться черные, отливающие снизу свинцом грозовые тучи, порыв ураганного ветра поднял пенистый водный вал, который с глухим стоном ударил в шаткую стену ненадежного домишки.
Память, так необдуманно разбуженная, с глухим рокотом ломилась в его сотворенное наспех убежище.
«Это была не моя воля… Жизнь так обошлась со мной… Судьба швырнула меня на этот путь…»
Тщета…
Память неумолимо выталкивала образы прошлого.
Вот он, юный Крис, с двумя университетскими друзьями у входа в казино, где голографическая реклама рисует умопомрачительные росчерки в чернеющих небесах.
Стоило ли входить в эти двери в день получения заветного диплома, со стипендией в кармане и кредитной карточкой, куда родители перечисляли деньги на учебу своего четвертого сына, решившего покинуть Гефест и поискать счастья на стороне?
Да, всю жизнь Крис пытался забыть этот вечер, но ни один дипломированный психолог не смог вытравить из его души эту память.
Стол, покрытый по традиции настоящим зеленым сукном. Горы фишек, чарующая улыбка девушки-крупье, ее мелодичный, вкрадывающийся в душу голос:
– Делайте ваши ставки, господа…
Крис сделал глоток вина. Он и так был уже изрядно пьян и перевозбужден, гора фишек перед ним казалась огромной, туда после двух первых выигрышей могли уместиться все родительские пособия и стипендии, вместе взятые… Эта груда пластиковых кругляшков источала запах, особенный запах, который в своих сложных флюидах сочетал и тонкий аромат дорогих духов подсевшей справа к нему ослепительной блондинки, чье обнаженное в разрезе платья бедро как бы невзначай прижималось к его опущенной руке, и запах натуральной кожи, которой отделаны салоны дорогих машин, припаркованных подле казино, и еще…
…Шарик, описывающий плавные синусоиды в зеленоватом мерцании суспензорного поля, оставлял за собой зримый огненно-красный след, вычеркивая цифры, пока в виртуальном кубе, проецирующемся поверх зеленого сукна, не осталось одно-единственное, полыхающее изумрудным огнем число.
Это была цифра его баснословного… проигрыша.
Нога блондинки куда-то исчезла, весь мир вокруг почернел, словно разум провалился в пропасть.
Крис огляделся вокруг.
Зрение почему-то двоилось, миловидная улыбка крупье никак не совмещалась в фокусе зрения, вокруг него мгновенно образовался вакуум, но ненадолго, всего на несколько секунд, пока его не заполнили двое безупречно одетых шкафоподобных парней.
– Пойдем поговорим, малый… Тебе немного не повезло, верно?
* * *
Два или три последующих дня Крис, кое-как отлежавшись в однокомнатной квартире, которую снимал на период учебы, все же решился позвонить отцу, истратив на связь по Гиперсферной Частоте последние кредиты, еще оставшиеся на его счету.
Парни из казино никогда не выпускали проигравшего клиента голым, без гроша в кармане. Нет, они знали свое дело и не обошлись с ним грубо, просто завели в полуподвальное помещение, привязали к стулу и заставили смотреть, как здесь по-настоящему занимаются должником, пропустившим все мыслимые сроки возвращения проигранных денег, которых он так и не сумел достать.
На его глазах сорокалетнему мужчине по очереди сломали пальцы на обеих руках, а потом отпустили, оказав первую медицинскую помощь и предоставив еще сутки на поиск денег.
По его глазам Крис понял, что собирается сделать этот человек.
Когда несчастного вытолкнули за дверь, взгляды двоих громил обратились к Раули, который сидел на стуле, бледный как смерть, а под ним позорно расползалась лужа.
Один из парней присел на корточки перед Крисом, заглянул ему в глаза и растопырил два пальца.
– Два миллиона, мальчик, – пояснил он свой жест. – Ты сделал крупную ставку и проиграл. Ты очень сильно рисковал, парень… – Он загнул один палец и продолжил спокойным менторским тоном: – Не думай, что мы изуверы. О твоем проигрыше знают только я и Рауф. Крупье не в счет, она наш человек и никогда не лезет не в свое дело. Через неделю ты приносишь нам миллион. Не два миллиона в доход казино, а один миллион мне и Рауфу, ты понял?
Крис отчаянно закивал головой. Он был на грани обморока.
– Вот и договорились. Запомни наши лица. Только я и он. Вот телефон, по которому позвонишь, когда соберешь нужную сумму. Только не вздумай крутить, ладно? Если через неделю ты не принесешь деньги, то вся полиция станет искать тебя, чтобы отправить на рудники, куда-нибудь в дальний космос… в лучшем случае. – Он злобно ухмыльнулся и ободряюще потрепал по щеке Криса.
Ладонь была твердой и потной.
Этот человек знал, что говорил и делал. Он сразу распознал в трясущемся двадцатилетнем парне сына состоятельных родителей, отправивших своего отпрыска на учебу в престижный университет Кьюига. Такие ребята обычно представляли собой достаточно легкую добычу, и в данном случае обстоятельства сами подталкивали шкафоподобных дилеров сыграть против казино в свой карман. Риск был, по их мнению, небольшим, а деньги в случае успеха – огромными. То, что парень обоссался, тоже неплохо. Ну а если не принесет денег, то выход для них был прост и естествен: кончить его по-тихому и спустить по кускам в утилизатор отходов, – никто и не почешется, разве что родители спустя месяцок кинутся искать пропавшее на другой планете чадо.
Все это прочитал молодой Крис в глазах парня, загибавшего пальцы перед его лицом. Он уже тогда был умным и сообразительным, а собственная моча, внезапно хлестнувшая по ногам под брюками, когда сорокалетнему мужику размозжили первый палец, оставила в душе Раули ожог на всю жизнь…
…Вечером, заставив себя просмотреть электронные новости, он нашел в разделе криминальной хроники упоминание о человеке с переломанными пальцами рук, который покончил жизнь самоубийством, бросившись с крыши сверхвысотного здания.
Тогда он и решился на единственный звонок по каналу ГЧ.
Отец отказался внять его проблемам. Он обозвал Криса бранным словом и посоветовал самому выпутываться из необдуманных долгов.
Находясь на грани полного отчаяния, он не стал в тот вечер мысленно винить отца – Крис знал, что дела в колонии шли неважно, семейный нефтедобывающий бизнес стремительно умирал и у Вениамина Раули по большому счету долгов тоже было больше, чем прибылей.
Ему была отпущена неделя срока на возвращение денег.
Этим вечером, после разговора с отцом и просмотра сводки электронных новостей он накинул пальто и вышел на улицу, без цели, потому что друзья куда-то испарились, на его вызовы не отвечал ни один абонент, а заходить в университет у него не было ни сил, ни желания.
Машинально пересаживаясь с одной линии пневмопоезда на другую, Крис внезапно для себя оказался подле здания казино.
Это уже позже, заматерев, став профессионалом своего дела, он посвятил некоторое время изучению психологии и понял, почему в тот роковой вечер ноги сами принесли его к месту, которого по идее он должен был избегать всеми мыслимыми способами.
Накрапывал мелкий дождь, а Крис, словно бездомная собака, медленно кружил вдоль периметра ослепительного здания, с патологической жадностью разглядывая подъезжающие машины, входящих и выходящих из казино людей, охранников у входа, освещенные окна на третьем и четвертом этажах, у которых не было тонировки стекол…
Он знал, что денег ему не достать.
Оставалось четыре дня до первого увечья, а может, и до смерти.
Сменить адрес? Бежать с планеты?
Нет, они наверняка каким-то образом контролируют его, а на билет межзвездного класса у Криса попросту не было денег. Да и куда податься? На Гефест, к отцу, выслушивать его брюзжание и ловить косые взгляды старших братьев, которые уже сто раз передрались, мысленно деля будущее наследство, которое, по мнению Криса, не стоило и ломаного гроша?..
Сев на скамейку в расположенном рядом с казино сквере, он поднял ворот пальто, чтобы укрыться от моросящего дождя и ветра. На душе было черно и пусто.
Один необдуманный поступок сломал всю его жизнь. Крис не мог винить в этом никого, кроме себя. Запах денег вскружил ему голову, он всего на десять-пятнадцать минут потерял контроль над своими чувствами, одурманенный внезапно выпавшим выигрышем, и этот отрезок времени сыграл в его судьбе роковую роль.
Сидя на скамейке, он не размышлял о том, сколько людей попадают в такие же ловушки, и необязательно в игорных домах, – существовал целый ряд способов заставить человека платить деньги… Общим во всех случаях, будь то тонко организованная финансовая пирамида или подставной выигрыш в игорном доме, вслед за которым следовал мгновенный провал в игре, было одно: в расставленные сети попадали люди либо малодушные, либо не очень умные, с раздутым самомнением и нетрезвым взглядом на жизнь. А по другую сторону этих незримых сетей находилась другая категория лиц. Отрицание общепризнанных норм, презрение к лохам, игра по собственным правилам делали их сильнее любого обывателя… Одних на год или два, иных, более умных и расчетливых, – на гораздо более долгий срок.
Крис сидел на скамейке, даже не думая о психоанализе, но понимание ситуации так или иначе жило внутри. Оно не было облечено в гладкую формулировку, а проходило на уровне чувств, той дрожи, что гуляла под теплым пальто, но не от холода, а от осознания собственного бессилия, ничтожества перед наглой самоуверенностью двух сговорившихся дилеров из казино.
Они сломают ему пальцы и снова выкинут вон, под дождь, и никто не поможет ему…
«Если я не помогу себе сам…»
Мысль поначалу проскользнула незаметной змейкой – что он мог сделать, смешно даже… но потом вернулась вновь и уже не уходила, обжигая изнутри и без того затравленную, измученную душу…
Прошло несколько минут, и Крис понял, что дрожит, но теперь уже не от холода или страха, а от внезапного перевозбуждения. Адреналин, внезапно хлынувший в кровь, вновь породил это чувство головокружения, какой-то двойственности восприятия мира, словно все предметы обрели иные физические свойства, стали размытыми и нечеткими, взгляд не фокусировался на окружающем, а кровь глухо и ритмично продиралась сквозь виски, отдаваясь в них пульсирующей болью…
Он ненавидел себя за необдуманность поступка и последующее малодушие, но еще больше он ненавидел и боялся ИХ… двух плечистых парней из мира иных моральных ценностей, безжалостных типов, которые вдруг стали для него судьбой, роком, высшей инстанцией, и могли сотворить с ним все, что угодно.
Да, Крис понимал, что совершил необдуманный поступок и на самом деле проиграл кучу денег, но почему он должен быть искалечен за это и в конце концов убит?
Он невольно оглянулся вокруг, но молчаливые, мокрые от дождя стволы деревьев немо возвышались по обе стороны аллеи, не давая никакого ответа.
«Я не дам себя убить…» – эта мысль ломилась в виски вместе с гулким ритмом пульса.
Сам того не ведая, юный Раули оказался из той породы людей, которые, будучи загнаны в угол, не бросаются с крыши небоскреба, а вдруг начинают действовать, спонтанно, полурасчетливо, на нервах и адреналине, воспринимая события, словно в полусне, и в то же время осознавая абсолютную необратимость каждого своего шага.
Он встал со скамейки и, сгорбившись, пошел по аллее, страшась в этот миг только одного: что данное состояние отчаянной решимости пройдет так же внезапно, как началось.
* * *
Его решимость не пропала. Спустя сутки она просто трансформировалась в тупую усталость, но настроение было прежним, глаза, красные от бессонницы, хранили в своих глубинах все ту же искру бесноватого безумия.
Он был полным дилетантом, но, к счастью, для того дела, что он задумал, не нужно было проходить изощренные курсы обучения, в ходе которых тебе раскроют спрятанные за семью печатями тайны.
О десятках различных реальных и нереальных способов, как это сделать, подробно информировал каждый второй видеофильм, снятый в жанре а-ля боевик. Нужно было иметь лишь крупицу мозгов, чтобы отсеять плевелы спецэффектов от реальных задумок режиссеров, которые хотели они того или нет, но учили убивать, основывая свои самые удачные эпизоды на опыте реальных, существовавших когда-либо прецедентов.
За день до указанного срока Крис перебрался на чердак заброшенного дома.
Он все подготовил заранее и не собирался более покидать свое убежище. После нескольких суток нервного напряжения, без сна, поддерживаемый уже не ненавистью или решимостью, а безысходностью и специально приобретенными стимуляторами, он, как бродяга, обустроился на чердаке заброшенного дома, у окна, выходящего на тыльную часть здания казино, рядом с которым на перекрестке стояла одинокая телефонная будка. За углом, невидимая отсюда, находилась металлическая дверь черного хода, которой обычно пользовались Рауф со своим подручным.
Комната, где они обретались, располагалась этажом выше, и ее окно тоже не было видно отсюда, но за сутки до этого Крис восемнадцать часов проторчал на другом наблюдательном пункте и выяснил все, что касалось графика работы и привычной схемы перемещений двух вымогателей.
Он действовал интуитивно, но правильно. Обстоятельства толкнули его на данный путь, и Крис мучился не совестью, а лишь периодическими приступами страха, с которыми справлялся при помощи стимулятора.
Импульсную винтовку «ИМ-12» он приобрел в оружейном магазине, благо Раули уже исполнилось двадцать, и он, как студент университета, имел временное гражданство Кьюига. Образец оружия был несколько видоизменен относительно своего знаменитого боевого прототипа и приспособлен для охотничьих нужд, но это обстоятельство не смутило Криса. Электронный оптический прицел он купил в магазине охотничьих товаров, сумев одолжить денег у своей подруги.
В глушителе он не нуждался. «ИМ-12» работает на принципе электромагнитных катушек. Генерируемое ими поле разгоняет по каналу ствола маленький титановый шарик, и звук выстрела из импульсной винтовки напоминает легкий хлопок аккуратно откупоренной бутылки шампанского.
Точно в назначенный час, уже не дрожа, а одеревенев всем телом, он непослушными пальцами набрал номер телефона.
Он не знал, кто взял трубку, – Рауф или его компаньон, но это был кто-то из них.
– Я достал деньги, – хрипло выдавил Крис.
– Молодец, мальчик. Где ты находишься? Почему не принес их нам?
– Я не дурак, понял? – Крис с трудом балансировал на грани нервного срыва, и у него плохо получался спокойный разговор.
– Грубить не надо, – предупредил его голос в трубке мобильного коммуникатора. – Где деньги?
– В телефонной будке на перекрестке за зданием казино. Забирайте их и отстаньте от меня.
На некоторое время в коммуникаторе повисла тишина. Видимо, трубку на том конце зажали ладонью.
– Ладно, мальчик, я выйду проверю. Если все в порядке и ты не врешь, то Фрайг с тобой, живи. Ну а если – нет, то пеняй на себя, сучонок.
В трубке мобильника часто запищал сигнал отбоя связи.
Непослушными пальцами Крис подтянул к себе подготовленную к стрельбе «ИМ-12», на пластиковом прикладе которой трепетно дрожали огоньки индикации, и взял ее в руки, ощутив, как от электромагнитных катушек, покрывающих ствол своими вздутиями, исходит легкое, едва приметное тепло.
Был второй час ночи. По другую сторону здания казино кипела жизнь, там сияли огни реклам, подъезжали и отъезжали автомобили, раздавались звуки музыки с танцпола, а тут, на перекрестке за сквером, царила глухая сумеречная тишина.
Он приник глазом к плоскому окошку компьютерного прицела. Сиротливая телефонная будка влипла в перекрестье тонких дрожащих зеленых линий, мир вокруг превратился в сюрреалистический танец зеленоватых теней.
Вот от угла здания отделилась яркая фигура, отлично различимая в инфракрасном диапазоне, и пошла к телефонной будке, наискось пересекая пустой перекресток.
Палец Криса онемел на сенсоре огня.
В тонких линиях паутины компьютерного прицела запуталось сначала плечо, а потом голова второго парня, имени которого Крис не знал.
Вот открылась дверь телефонной будки, тускло сверкнул, отразив свет уличных фонарей, мутно-глянцевитый полуовал, рука вошедшего потянулась к откидной панели, за которой пряталась электронная начинка коммутатора…
Пора.
Он видел его лицо, четко различал, как тот морщится, пытаясь подцепить ногтями декоративный кожух, линии прицела перечеркивали его левый глаз и бровь…
Палец Криса нажал сенсор огня, но в последний миг импульсная винтовка все же слегка дернулась в его руках.
Хруст разлетающегося серебристым крошевом пластика слился с болезненным вскриком, и человек в будке вдруг резко присел, пытаясь зажать правой рукой рану на левом плече, откуда фонтаном брызнула кровь, орошая все вокруг…
У Криса помутилось в глазах.
Его спасло лишь то обстоятельство, что парень онемел от болевого шока, и это дало Раули шанс прицелиться вторично. На этот раз его руки уже ходили ходуном, в сетке прицела мелькали кошмарные фрагменты расколотой выстрелом и обильно забрызганной кровью телефонной будки, но он сумел не со второго, а только с третьего выстрела попасть в голову.
У Криса перехватило горло, он понял, что не дышит уже секунд сорок, онемевшие от напряжения пальцы не хотели отпускать пластик импульсной винтовки, а компьютерный прицел казался ему в эти мгновения замочной скважиной, через которую он только что заглянул прямиком в ад.
Его трясло все сильнее и сильнее, казалось, что его мозг утратил уже всякую связь с реальностью, но… оставался еще второй вымогатель.
«Рауф». – Эта мысль обожгла рассудок, заставила Криса вздрогнуть всем телом, опомниться, вернуться в ватную тишину захламленного чердачного помещения.
Вниз… Бегом… Скорее… Это орали изнутри какие-то голоса, пока что незнакомые, но ставшие привычными потом, в дальнейшем…
Изначально план Криса предполагал, что он одним точным выстрелом прикончит первого, без фонтанов крови и лишнего шума, и тогда второй вымогатель спустя некоторое время обязательно выйдет, чтобы выяснить, что случилось с его напарником и почему он возится так долго. Крис не зря избрал телефонную будку, которая не просматривалась из окон тыльной части казино.
Теперь даже идиоту с дистанции ста метров станет ясно, что на самом деле произошло в том месте, где предполагалась передача денег. Куски испачканного кровью пластика после трех выстрелов были разбросаны вокруг, от самой телефонной будки остался лишь иззубренный огрызок, похожий на донышко разбитого стакана, а скорчившееся в агонии тело еще вяло шевелилось, цепляясь окровавленными пальцами за острые пластиковые зазубрины.
Крис инстинктивно бросил импульсную винтовку и бегом ринулся вниз.
Перекресток был пуст. Обычно в этот час на задворки комплекса увеселительных заведений не заглядывал никто, разве что случайный прохожий изберет этот путь по понятным лишь ему причинам, но после трех выстрелов Крису уже было все равно, запомнит ли кто его перекошенное, бледное, как лист бумаги, лицо.
Он сработал, как мясник, пути назад не было, в голове билась только одна мысль: «Рауф», а все самое страшное, вероятно, еще только предстояло пережить…
В эти секунды Крис не задумывался о последствиях, он действовал спонтанно, под постоянным прессингом уже совершенного убийства, четко понимая лишь одно: Рауф так или иначе должен появиться тут буквально через несколько секунд… Мысль, застрявшая в голове, говорила о многом, например, о том, что даже в состоянии аффекта юный Раули не потерял способность соображать: он понимал, что, увидев развороченную будку и труп компаньона, Рауф тут же кинется назад, в казино, за подмогой…
Значит, его нужно успеть перехватить у тех железных дверей…
Крис добежал до злосчастной будки и, зажмурившись, стараясь не дышать, на ощупь пролез рукой за отворот пиджака. Тело было теплым и липким, но он пересилил все инстинктивные позывы желудка, продолжая вслепую шарить за пазухой убитого… Так и есть, наплечная кобура, а в ней импульсный пистолет.
Открыть глаза он смог, только отойдя на несколько шагов от забрызганных кровью осколков телефонной будки. Взглянув на свою трясущуюся руку, он увидел, что одежда по локоть испачкана в крови, но его разум уже настолько отупел от кровавых событий, что перед глазами все двоилось, а дурнота стала не самым худшим из ощущений…
Он не знал, сможет ли вообще жить после этого…
Завернув за угол, он увидел железную дверь и фактически лицом к лицу столкнулся с Рауфом – человеком, которого подсознательно боялся больше всех на свете.
Тот допустил единственную секунду промедления: вид измаранного в крови должника, которого он считал сосунком, неспособным на какое-либо сопротивление, а уж тем более на продуманное убийство, шокировал его, и этого секундного замешательства оказалось достаточно, чтобы Крис, который уже не мог думать, а действовал, лишь сообразуясь с инстинктами, вскинул импульсный пистолет и несколько раз выстрелил прямо в ненавистное лицо…
* * *
Следующим сознательным воспоминанием Криса была огромная лужа где-то на окраине города. Он стоял по колено в мутной воде и нервными, дергаными движениями смывал со своей одежды кровь, брезгливо стряхивая при этом забрызгавшие пальто серые кусочки мозга.
Потом, мокрый, грязный, обессилевший и опустошенный, он куда-то брел, время от времени останавливаясь, чтобы дать волю очередным спазмам бунтующего желудка.
Когда и как он добрался домой, не могла подсказать даже его сегодняшняя, безупречная память.
Он скинул отяжелевшее от воды пальто, которое осталось валяться грязным комом в прихожей однокомнатной квартиры, добрел до убранной постели и рухнул на нее, мгновенно провалившись в спасительное беспамятство.
* * *
Ему не снились лица убитых, потому что это был не сон, а потеря сознания, вызванная несколькими днями постоянного приема сильнодействующих стимуляторов.
Пробуждение Криса нельзя было назвать приятным: он застонал, скорчившись на кровати, судорожным движением сминая в ком постельное белье, которое и без того было смято и испачкано.
Инстинктивно он пытался укрыться несуществующим одеялом, которое валялось на полу. Под руку попался край скомканной простыни, и он потянул его на голову, пытаясь таким образом отгородить свое пробуждающееся сознание от проявлений внешнего мира.
Ничего не получилось.
Кто-то отчетливо откашлялся совсем рядом.
Крис замер, словно его охватил столбняк.
Удивительно, но, сколь ни глубок был провал беспамятства, в его сознании тут же всплыли хаотичные, обрывочные, но очень яркие воспоминания о произошедших накануне событиях.
Он не знал, сколько прошло времени, который сейчас час и день, но он отчетливо помнил, что, входя в квартиру, запер за собой дверь и даже накинул дополнительную цепочку, которая не позволила бы ей открыться при взломе замка.
И тем не менее в комнате кто-то был. Его выдавало дыхание, тихое, неровное, сипящее, отлично сочетающееся с кашлем, который, собственно, и разбудил Криса.
Осторожно приоткрыв один глаз, он увидел край скомканной простыни, фрагмент сумеречной прихожей и плотно запертую входную дверь однокомнатной квартиры.
«Почудилось…» – с облегчением подумал он и сел в постели.
Нет… Не почудилось.
В единственном кресле у компьютерного терминала, за которым обычно занимался Крис, сидел сухопарый старик и внимательно смотрел на бледного взлохмаченного Раули.
Цепочка на дверях болталась двумя бессильными отрезками, перекушенная точно посередине.
По обе стороны от кресла, в котором сидел пожилой джентльмен, словно статуи, застыли два его телохранителя. В противоположность Рауфу и его компаньону два молодых человека выглядели под стать своему хозяину. Сухопарые, подтянутые, без единой лишней жиринки в теле… Опрятно и неброско одетые, они представляли тот тип людей, которые всегда сливаются с толпой, ничем не выделяясь из потока окружающих ни лицами, ни одеждой.
И тем не менее Крис понял – отсутствие квадратных подбородков и широких перекачанных плеч не говорит об их безобидности… как раз наоборот.
«Все… Влип… Полиция округа… в лучшем случае…»
Если бы…
Старичок опять откашлялся, поймал своим цепким взглядом расширенные глаза Криса и спокойно сказал:
– Долго спишь, мой мальчик.
Раули инстинктивно отполз к стене, пока спина не уперлась в угол.
– Ты скверно стреляешь… – обронил следующую фразу старик. – Но у тебя решительный характер. Я люблю таких маленьких зверенышей.
– Кто вы?.. – наконец сумел выдавить Крис.
– Я? – На лице старика отразилось искреннее веселое удивление. – Я хозяин того казино, в котором ты проиграл два миллиона кредитов.
«О, блин…» – у Криса помутнело в глазах.
Значит, все было зря… Эта скотина Рауф просто лгал ему, что никто другой не знает о проигрыше, и выходит, он зря зверски убил двух человек…
– Рауф и Гир совсем зарвались, – вплелся в его мысли голос хозяина казино. – Они стали вести свою игру, вымогая деньги у клиентов, а это неправильно. Мне так или иначе пришлось бы распрощаться с этими неумными, наглыми ублюдками. – В голосе старика вдруг прорвались стальные нотки, от которых мороз драл по коже. – Ты сделал нужную работу, малыш. – Он опять откашлялся. – Сделал грязно, но для первого раза вовсе недурно. Знаешь, я обычно работаю не так и предпочитаю, чтобы вокруг моего заведения не валялись куски мяса прямо на улице, но ведь тебя приперли к стенке и не оставили выбора, верно?
Крис, в немом оцепенении слушавший этот монолог, нашел в себе силы кивнуть.
– Обычно я нанимаю настоящих профессионалов, которые работают за большие деньги. В частности, за Гира и Рауфа с меня бы взяли два с половиной миллиона. Зато оба умерли бы своей, естественной смертью, предварительно осознав, что нехорошо гадить в том месте, где кушаешь. Так что будем считать, что мы квиты. Ты проиграл в казино деньги, но отработал их. Пятьсот тысяч премиальных я тебе, конечно, не выплачу, однако буду считать, что мы квиты.
У Криса вдруг задрожали губы.
Ситуации в его жизни менялись так стремительно и непредсказуемо, что голова не просто шла кругом: он терял всяческую ориентацию в цепи последовательных событий, находясь в состоянии постоянного затянувшегося аффекта.
Единственной путеводной нитью, которая пролегала средь хаоса мыслей и чувств, был голос этого пожилого человека, удобно устроившегося в кресле за его компьютерным терминалом.
– Теперь давай рассмотрим твое положение, Крис… – произнес хозяин казино. – Тебя видели несколько посетителей моего заведения в момент, когда ты застрелил Рауфа. После того как полиция распространила твой фоторобот, еще несколько прохожих опознали тебя в человеке, который на одной из окраинных улиц под утро пытался отмыть от мозгов и крови свою одежду. Твой отец, судя по всему, отказался от тебя, а визит полиции в эту квартиру только вопрос времени, я думаю.
«Сейчас он предложит мне работать на него…» – с облегчением и тоской подумал Крис, глядя в водянистые глаза старика, но он ошибся.
– У тебя мало опыта, мой мальчик, и очень импульсивный характер. Для того чтобы стать настоящим «профи», необходимо время, а у тебя его нет. Вот эти господа, – он слегка кивнул на людей, что застыли по обе стороны от него, – представители колониальной администрации Аллора, если говорить проще, вербовщики. Они готовы помочь тебе ускользнуть отсюда незамеченным, но для этого ты должен подписать контракт и стать солдатом колониальной космической пехоты. Два года, и все черные пятна будут смыты с твоей биографии, ты станешь настоящим мужчиной… если выживешь, конечно… – внезапно усмехнулся старик. – Окраиной правят корпорации, мир разлетелся вдребезги, Конфедерация пала, и сейчас каждая планета покатилась к дьяволам Элио по собственной узенькой дорожке суверенитета… На Окраине идут войны, там корпорации постоянно рвут друг другу глотки в бесконечном дележе ресурсов и сфер влияния. Колониальная администрация Аллора пытается навести порядок в существующем бардаке, но ей весьма не хватает солдат – таких решительных парней, как ты…
У Раули опять исчезло понимание происходящего.
– Почему вы предлагаете мне это? Какое вам дело до Окраины и Аллора? – Крис почти выкрикнул два вопроса, уже слабо контролируя себя.
– Успокойся, – посоветовал ему старик. – У меня много интересов в самых разных сферах. Расстояния тут не имеют значения. Будем считать, что я должен колониальной администрации определенное количество рекрутов. Тебя устроит такое объяснение?
Крис облизал пересохшие губы. «Что же делать? Два трупа, полиция за спиной… об университете можно забыть… Отцу, видно, уже сообщили о его выходках, последовавших за звонком… Господи, он влип, и у него, похоже, на самом деле остался единственный шанс вырваться отсюда…»
Колонии… Окраина… Корпоративные войны…
Как плохо все это укладывалось в голове, абсолютно не сочетаясь с теми моральными ценностями, которыми жил двадцатилетний парень всего неделю назад.
– К тому же, отслужив на Окраине, многие возвращаются сюда, в Центральные миры, и крепким профессиональным парням тут всегда рады… Для них заранее резервируется некоторое количество рабочих мест. – Последние два слова старик произнес со странной усмешкой, не замеченной в тот момент Крисом.
– Вот моя визитная карточка. – Он встал, протянув Крису крошечный, похожий на микрочип пластиковый прямоугольник. – Постарайся сохранить ее там, куда попадешь.
С этими словами он вышел, даже не обернувшись, оставив Раули наедине с двумя офицерами колониальной администрации Аллора.
– Итак, каким будет ваше решение, сэр?
Колония Гефеста.
Комплекс административных зданий.
Когда спустя некоторое время Дана обошла из любопытства все доступные помещения комплекса зданий и вновь заглянула в спальню, то в глубинах огромного стереоокна уже не было цветущей кьюиганской степи.
Там царило что-то несусветное, невообразимое.
Она испугалась. Хоть ее разум и сформировался среди останков технократической цивилизации, но мертвые, наполовину вросшие в землю остовы сугубо мирных машин не могли предоставить девушке и сотой доли понимания того, каким может быть мир цивилизации века тридцать девятого от Рождества Христова.
Багрово-черное, низкое, клубящееся небо… Между ним и землей повис сумрак, который то резко разрывали вспышки выстрелов, то ярко озаряли лениво взмывающие вверх осветительные ракеты.
Ночь – не ночь, день – не день.
«Это похоже на извержения вулканов, только мало красного света…» – невольно подумалось ей.
Дана никогда не была на войне и потому не могла осмыслить происходящего. Она оцепенела, глядя на изменившуюся до полной неузнаваемости картину, напряглась всего на несколько секунд в наивном и глупом усилии понять – уцелел ли в этом содоме тот бесхитростный домик с четырьмя стенами, и… девушку опять потянуло туда, разум помутился, закручиваясь в мгновенном вихре, когда ее сознание, уже вошедшее, помимо воли хозяйки, в нейросенсорный контакт с электронной машиной, словно мячик, отдаваемый в пас на футбольном поле, прошвырнуло через десяток станций Гиперсферной Частоты, чтобы выпустить там…
* * *
…Над пегой, перепаханной взрывами равниной царило несколько остовов зданий, разрушенных до уровня первого этажа, и висел стойкий запах гари.
Сорок лет назад это называлось колонией. Планету развивала и преобразовывала одна из крупнейших корпораций Окраины «ЭХО». Название не являлось словом, заимствованным из древнего языка земли, оно отражало лишь аббревиатуру, созданную из трех начальных букв фамилий основателей промышленного гиганта.
Официально «ЭХО» занималось тяжелой индустрией, добычей полезных ископаемых и выпуском робототехники. Так оно и было на большинстве принадлежавших корпорации миров и орбитальных заводах-станциях, но данная колония являлась особым случаем. Омикрон-6, с точки зрения закона «О правах разумных существ», выглядел, словно гадкий утенок среди стаи белоснежных лебедей…
Дана не имела никакого понятия о колониальной политике, о Совете Безопасности Миров и Конфедерации Солнц. Она воспринимала лишь то, что видели глаза, слышали уши, вдыхал по привычке сморщившийся носик, воспринимал каждый, внезапно натянувшийся до предела нерв…
У далекого темного горизонта злобно засверкали вспышки, и оттуда вдруг раздался гул. Слабый поначалу, он приближался, накатываясь упругой, накрывающей все пространство волной рева, и, наконец, в свете затухающих осветительных ракет появились шесть стремительных горбоносых машин, броня которых отливала черным глянцем, мимикрируя под фон клубящихся облаков.
Многофункциональные космические истребители шли, выстроившись двумя звеньями, и их цель, судя по всему, находилась где-то неподалеку, потому что машины, не умеряя исходящего от них рева, вдруг замедлили свой полет, заходя в плавный вираж над определенной точкой местности.
Дана стояла, утонув по самые щиколотки в нашпигованной металлом, курящейся паром грязи, не смея ни вдохнуть, ни вскрикнуть, – она уже поняла, что ей не подвластен ни единый байт окружающего пространства, но что могло произойти тут после ее первого посещения, куда подевался маленький домик и цветущая степь, где сам хозяин этой преисподней?
В своих испуганных мыслях она попала в самую точку.
Хозяин преисподней – именно так с полным правом мог называть себя Кристофер Раули после ее поцелуя, так неосторожно пробудившего в его дремавшем сознании вовсе не те чувства и воспоминания, на которые по своей наивности рассчитывала Дана.
Белого домика не было.
Все поглотило пространство Омикрона-6, планеты, где корпорация «ЭХО» выращивала один из сильнейших экзобиологических наркотиков, по силе своего воздействия сравнимый со знаменитым, безопасным для человека диахром с Флиреда, а по степени вреда и уровню «зависимости» – с худшими образчиками синтетического зелья.
Растение, которое давало такие плоды, называлось скрег.
Там, где стояла по щиколотку в грязи перепуганная девушка с Гефеста, совсем недавно простирались его плантации. После переработки скрег шел в качестве стимулирующей пищевой добавки на все планеты и орбитальные заводы корпорации.
Люди, работающие на «ЭХО», просто не могли уволиться, уйти; скрег долго не признавали наркотиком, а сдобренная им пища не только повышала производительность труда, но и накрепко привязывала рабочих корпорации к своим местам на производстве.
Способ удержания рабочей силы, граничащий с изощренным рабством? Да, потому что это была Окраина, – территория миров без закона, где власть денег распространялась буквально на все, начиная от платных сортиров и заканчивая судьбами миллионов обитателей орбитальных заводов-станций.
Здесь правили войска корпоративных альянсов – капризных, часто распадающихся и тут же создающихся вновь военно-промышленных союзов, чье необузданное давление, вкупе с угрозой Третьей галактической войны, совсем недавно принудили к самороспуску просуществовавшую более тысячи лет Конфедерацию Солнц.
Окраина освободилась наконец от тех формальных ограничений, которые накладывали на нее законы Центральных миров, являвшихся метрополиями для каждой из отдельно взятых планет этого космического региона, и тут сразу же вспыхнули десятки локальных войн, пошел активный передел корпоративной собственности, в центре которого оказалась базирующаяся на Аллоре колониальная администрация.
Дана видела одну из нескольких отчаянных попыток этого института власти противостоять дикому бизнесу.
Почему именно эту?
Просто потому, что двадцатилетний Крис Раули, оглушенный близким разрывом, валялся в курящейся дымом воронке в полусотне метров от нее…
Это был его ад, его прошлое. Именно здесь шаг за шагом формировался индивид, которого впоследствии мало кто знал в лицо.
Здесь начинался путь Скарма – одного из самых беспощадных и удачливых наемных убийц.
Десант на Омикрон-6 был плохо спланированной акцией колониальной администрации, с первого взгляда больше похожей на акт отчаяния, но на самом деле преследующей строго определенную, «заказную» цель, скверно прикрытую параграфами отмирающего межпланетного законодательства.
…Крис потряс головой. В ушах звенело. Крутые скаты воронки, куда он сполз после близкого разрыва, все еще курились кисловатым дымом. Хотелось перевернуться на спину и расхохотаться, глядя в озаренное вспышками черное небо. Сжигать напалмом плантации скрега… кто мог придумать подобную тупость? Это ведь не решение проблемы, а лишь грубый болевой прием, уничтоживший чью-то прибыль, равную энному количеству миллионов галактических кредо…
«Вот именно…» – подумалось ему в этот миг. Нет… войска, в которые он попал, подписав ту злосчастную бумагу, не являлись при близком рассмотрении карающей десницей общечеловеческого закона или правосудия – то была лапа, запускаемая в чужой карман. Только теперь, на дне вонючей воронки, становилась до конца понятна связь между сухопарым джентльменом с Кьиюга и колониальной администрацией Аллора, которая, как и Центральные миры, вела политику двойных стандартов, работая, по сути, за те же самые деньги.
Где же в таком случае справедливость в этом мире? А может быть, она давно уже скончалась вместе с самой Конфедерацией Солнц?
«Нет… Надо выбираться отсюда… – думал он, глядя на расцвеченные вспышками небеса. – Хватит… Нет для меня правых и виноватых, хороших и плохих, я теперь сам по себе, я и моя импульсная винтовка. Если мир плющит меня со всех сторон, если в нем изначально нет справедливости, то зачем, спрашивается, быть белой вороной средь черной стаи?»
Его мысли нарушил далекий, наполовину забитый помехами голос взводного, прорвавшийся в коммуникаторе сквозь треск несущей частоты.
– Внимание всем, истребители! Два звена заходят на штурмовку квадрата. Всем сосредоточиться в районе высадки. Мы свое дело сделали, теперь пора убираться отсюда, парни!
«Ну, да… – подумал Крис, хватая импульсную винтовку и вскакивая на ноги. – Мы свое дело сделали, теперь в казино на далеком Кьюиге порция скрега, добавленная в кофе или в коньяк, пойдет в два, а то и в три раза дороже…»
Взбираясь по крутой дымящейся осыпи, он слышал басовитый рев приближающихся горбоносых машин. Корпорация «ЭХО» не прощала подобных выходок, и вряд ли кто-то из них сумеет убраться с Омикрона-6 невредимым.
Очередь, выпущенная из автоматической пушки, вспахала гребень воронки, оставляя в нем дымящиеся конические дыры. Крис упал, его обдало жаром взрывной волны, мимо свистнули осколки и глухо зашлепали комья земли.
Он опять съехал назад по скату, вжимаясь в податливую почву, и несколько секунд лежал, скорчившись в позе эмбриона, пережидая обстрел с плотно зажмуренными глазами.
Когда вой стих, отдаляясь для захода на новый круг, он разлепил плотно зажмуренные веки.
Пронесло. На этот раз пронесло… Перед глазами в дымном сумраке покачивался тонкий стебелек с бледно-желтым соцветием, похожим на осыпанную пудрой метелку.
Вот он, исходный материал для экологически безвредных стимулирующих пищевых добавок.
Рука в гермоперчатке невольно потянулась к чудом уцелевшему растению. Забрало гермошлема было откинуто, Крис на всякий случай экономил ресурс скафандра. Воздух Омикрона-6 вполне годился для дыхания, а ограниченный запас кислорода гермоэкипировки мог еще, ох, как пригодиться…
Сунув стебелек в рот, он разжевал его, и в этом эксперименте не было ничего от беспечности – настоящее безумие плескалось вокруг волнами огня, боевые стимуляторы скафандра давно закончились, и Раули испытывал такую усталость, что оторваться от земли и бежать полтора километра до десантно-штурмового модуля казалось ему в эту минуту сверхзадачей.
Скрег показался горьковатым и терпким на вкус, никакой мгновенной реакции от смешавшегося со слюной сока растения Крис не почувствовал, мышцы все так же гудели от свинцовой усталости, но вот окружающий мир как-то неуловимо изменился, правда, понял он это только спустя десять-пятнадцать секунд, когда над головой уже прокатывался неистовый рев вторично вышедших на штурмовку квадрата местности тяжелых космических машин. Земля задрожала под ногами, грохот стоял адский, ночь окончательно превратилась в день, а он вдруг, пошатываясь, встал с оплывшего откоса воронки и пошел, невзирая на горячий ветер, способный, не будь на нем скафандра, изжарить плоть и сорвать ее с обугленных костей…
Корпорация не бросала сюда войска. Все возмездие валилось на десантников с неба – это был так называемый «бесконтактный бой», где не встретишься лицом к лицу с солдатом противника, да и ты сам для врага, а в частности – для пилота тяжелой многоцелевой машины, лишь точечный маркер на тактическом мониторе, пятнышко тепловой засветки, едва отличимое от общего фона. Но Крис не сомневался – его погасят, обязательно погасят, потому что за них взялись всерьез. Видимо, те несколько контейнеров с напалмом, что они сбросили на цветущие плантации скрега при заходе на посадку, нанесли кому-то очень ощутимый финансовый урон.
Плантации наркотика превратились в черную грязь, налипавшую на ботинки, мешая идти. Над головами бесновался рев тяжелых машин, снаряды автоматических пушек рвали землю, выстраивая аллеи оранжево-черных султанов, а выпущенные ракеты оставляли дымящиеся воронки по нескольку метров в диаметре.
Крис бежал что было сил, спотыкаясь и падая, среди огня и свистящих осколков.
Все было в рамках тех диких правил, что царили на промышленных мирах Окраины, и его личная смерть также вписывалась в эти правила… Вот только Крис, как и тогда, на далеком отсюда Кьюиге, не собирался умирать.
Что было тому виной – изнурительные тренировки на базе подготовки колониальной космической пехоты, стебелек скрега, сжеванный на дне воронки, или просто присущая ему личная упертость, вера в свое нечеловеческое везение, стремление выжить во что бы то ни стало?
Земля и огонь плясали вокруг в тяжком, судорожном ритме бомбардировки. Крис, опустив забрало гермошлема, бежал к руинам зданий, которые всего каких-то пять часов назад были постройками фермы. Там, среди дымящихся руин, в шахматном порядке стояли четыре десантно-штурмовых модуля, каждый из которых был снабжен собственным гипердрайвом. На Окраине, в противоположность Центру, не было изобилия больших «несущих» космических кораблей, здесь воевали малыми группами, и каждый боевой модуль в таких условиях снабжался собственным внепространственным приводом.
Только бы добежать… Добежать… Добежать…
Сердце, подстегнутое скрегом и страхом, гулко ломилось в грудную клетку, стараясь выломать ребра тупой болью.
Разрывы плясали вокруг, сотрясая землю, выбивая в небеса черно-оранжевые султаны, воздух закручивало горячими смерчами, когда сталкивались ударные волны, и немногие человеческие фигурки, еще не потерявшие способности двигаться в этом аду, швыряло из стороны в сторону, словно щепки.
…Крис все же добежал до развалин фермы и в полном изнеможении рухнул подле выщербленной кладки невысокого забора, окружавшего руины подсобных построек.
Оглядеться…
Один десантно-штурмовой модуль горел, в его обшивке зияли дыры. Через них наружу вырывались гудящие столбы пламени – это огонь пожирал пластик, которого хватало внутри подбитого спускаемого аппарата.
Второй модуль уже закончил предстартовую процедуру, и его рампа медленно закрывалась, огромные опоры, похожие на четыре лапы кузнечика, начали выпрямляться, надрывно завывая сервомоторами. Брюхо модуля с чавкающим звуком вырвалось из липкой жижи, и тут же харкнули огнем прочищающей продувки дюзы планетарной тяги, два башенных орудия ожили, разворачиваясь в разные стороны, нацеливаясь на ближайшее звено космических истребителей.
Крис даже не пытался что-либо сделать, чтобы попасть на борт стартующего корабля, – никто не стал бы прерывать процедуру старта из-за единственного бойца, однако его надежда вырваться отсюда вовсе не умирала: среди руин стояли еще два модуля, и оба внешне выглядели целыми.
Недолго думая, Крис бросился к открытой рампе ближайшего из них.
Внутри корабля горел яркий свет, десантные кресла пустовали, дверь в кабину пилотов была распахнута настежь.
Криса одновременно и насторожил и порадовал этот факт.
Заглянув внутрь, он смог убедиться, что оба кресла за пультами управления пусты. Дьявол, куда же они подевались? Обычно пилоты спускаемых модулей не рисковали покидать своих кабин, справедливо полагая, что взлетать придется в любую секунду.
Крис уселся в кресло и взглянул на экраны.
Две фигуры бежали от горящих руин близлежащего здания по направлению к машине. Каждый из них что-то нес на спине, но разглядеть, что именно, было трудно – между модулем и бегущими фигурами простиралось полукилометровое выгоревшее пространство.
Коснувшись сенсора, Крис включил оптическое увеличение.
Ага, понятно, это действительно были пилоты, а на спинах они волокли объемистые мешки. Нетрудно было угадать их содержимое.
Во флоте свои правила, свои каноны, и, видимо, никто из вышестоящих офицеров не возражал, если из очередной вылазки на базу Аллора привозили какой-либо экзотический, а главное – дорогостоящий трофей. Пару мешков переработанного скрега, например…
Дважды идиоты.
Эта мысль Раули относилась к пилотам десантно-штурмового модуля.
Во-первых, не надо было из жадности бежать вдвоем, хватило бы и одного мешка, а во-вторых…
Бросать пустой корабль в такой мясорубке… есть ли предел человеческой жадности, страсти к наживе?
Наверное – нет? Или Крису в последнее время встречались не те люди?
Он машинально ударил рукой по кнопке, запирающей рампу.
На пультах управления злобно вспыхнули огни начала предстартовой процедуры.
Для мародеров и неудачников оставалась в запасе четвертая машина, он же собирался выйти наконец из этой дурной игры.
* * *
– Внимание, стартовые опоры убраны, произведена контрольная продувка сопел. Десять секунд до включения планетарной тяги. Выход на орбиту по данным автоматического пилотирования.
Палец Криса коснулся сенсора, подтверждающего правильность действий автоматики.
Фигурки уже пробежали половину расстояния, отделяющего их от двух оставшихся модулей. Третий спускаемый аппарат уже не полыхал, пламя, бившее из дыр его обшивки, иссякло, и теперь оттуда лениво сочился густой черный дым. Четвертый модуль, бешено отстреливаясь из башенных орудий, тяжело карабкался вверх к свинцовому пологу облачности. Один сбитый им космический истребитель горел, воткнувшись носом в обезображенную поверхность Омикрона.
Пальцы Криса уже не дрожали.
За год, прошедший после его злополучного проигрыша в казино Кьюига, он успел многое пережить и многому научиться.
Он научился воевать и разбираться в людях: молодого парня будто разобрали по винтикам и собрали вновь, но только не все движущие части души встали на свои прежние места, и его взгляд на мир соответственно изменился.
Ускорение планетарной тяги вжало Криса в противоперегрузочное кресло.
Дымящаяся, развороченная земля резко ушла вниз, с тем, чтобы спустя секунду появиться вновь, но уже на левых, боковых экранах обзора, – это автопилот накренил модуль, уводя его из-под залпа атакующего космического истребителя корпорации «ЭХО».
Два башенных орудия, которыми в данный момент управляли компьютеры, зашлись злобным гулом очередей.
В этот миг за неразрывным пологом густой, свинцово-черной облачности внезапно возникло сияние, которое с каждой секундой разрасталось, становясь все ярче. Клубящиеся тучи вдруг взорвались, выпуская дождь падучих звезд, – это стартовавшая первой машина была сбита на высоте двух или трех тысяч метров.
Значит, на низких орбитах висит крейсер корпорации «ЭХО», и никому… никому не ускользнуть с этого проклятого Омикрона…
Решение пришло мгновенно.
Крис уже понял, что умирать в борьбе гораздо предпочтительнее, чем бездействовать, ожидая неминуемой смерти.
Он действовал, как на его месте не решился бы ни один пилот, хорошо усвоивший теорию гиперсферы, но в том-то и дело, что Крис не был пилотом, и в данный момент ему было глубоко плевать на все: на фигурки внизу, что пытались добраться до последней уцелевшей машины, на крейсер корпорации, который, подоспев к финалу операции, замкнул орбитальную блокаду…
Он хотел жить. Он лично хотел вырваться отсюда, покончить с этим адом, и для этого годились любые средства.
Единственное, о чем он подумал, срывая пломбы и откидывая вверх предохранительные кожухи ручного управления гипердрайвом: наверное, изрядный кусок перепаханной снарядами равнины вслед за его кораблем сожрет гиперсфера?
Что это будет означать для самого Омикрона?
Крис не был специалистом и не знал ответа на данный вопрос.
Нажимая кнопку за кнопкой, он просто включил низкочастотные генераторы десантного модуля, заставив его провалиться в аномалию космоса, совершив этот сложный маневр почти на дне гравитационного колодца планеты, неизбежно унося с собой в Великое Ничто гиперсферы изрядный кусок обезображенной поверхности Омикрона…
* * *
Когда он очнулся после погасившей сознание перегрузки, десантно-штурмовой модуль висел в пространстве, а на пультах его управления злобными огнями цвели сигналы множественных повреждений.
Крис чувствовал себя так, словно по нему проехался планетарный танк. Казалось, что в теле не осталось ни одной целой косточки, но все же он заставил себя со стоном распрямиться в кресле и более осмысленно взглянуть на показания приборов.
Гиперпривод вроде бы выдержал, секции накопителей энергии заряжены наполовину, основная система локации утрачена, вместо нее работает резерв, определены три звездных ориентира, декомпрессия остановлена, изолирован разгерметизированный отсек личного состава, – все, вырвался… Черт его знает куда, но вырвался…
Он не задумывался, сколько душ уволок его модуль в Великое Ничто аномалии космоса, не задумывался лишь потому, что за год, проведенный на Аллоре, успел очень близко узнать людей, волей или неволей поучаствовать в десятках намного более кровавых и грязных операций, которые вершились под прикрытием благих намерений и различных, ставших простыми бумажками законов.
Они все были равны. Каждый выбирал собственную меру жестокости в этом диком мире и выживал в соответствии с ней.
Крис поднял планку своего цинизма выше всех и потому остался жив.
На Омикроне и Аллоре не было для него ничего родного, да и во всей обитаемой галактике тоже.
В эти минуты, приходя в себя после слепого рывка на гипердрайве, который вырвал его из боя над поверхностью Омикрона-6, Крис окончательно пришел к выводу, что он одинок. У него нет родины и близких, нет привязанностей и принципов, есть только одно разросшееся до безумных рамок желание – жить. Жить, несмотря ни на что. Жить, вопреки всему.
Что он и делал, начиная с того момента, как в призрачном кубе далекого сейчас кьюиганского казино высветилась баснословная сумма его проигрыша.
Он тешил себя иллюзиями, думая, что один мир хоть чем-то отличается от другого. Нет. Все были одинаковы, и все их обитатели в равной степени обуревались неистовым стремлением к деньгам, карьере, славе, благополучию. Это было обыкновенное желание жить, по сути – голый, древний инстинкт самосохранения, который цивилизация облекла в разные словоформы, часть которых звучала вполне благозвучно.
Вот и все.
Сейчас, глядя на мертвую бездну, что переливалась на экранах мириадами звезд, Крис видел даже немного больше: на самом деле вот уже более тысячи лет кряду был человек и был космос… они смотрели друг на друга, один – настороженно и враждебно, другой – холодно и спокойно. Просто многим людям, спрятавшимся под шапками атмосфер и крышами своих домов, не было видно этого…
«Возможно, на далекой прародине, в какой-то из периодов докосмической эры, и существовал золотой век, – подумал Крис, с тоской и подспудным страхом глядя на немигающие звезды, – но с момента, как мы покинули Землю, каждый из нас стал зверем ради того, чтобы выжить…»
Конечно, Крис не мог объективно оценивать, правильно ли он мыслит, глядя в бездонный провал Вселенной, но в тот момент ему казалось, что он познал истину. Истину, сообразуясь с которой можно продолжать жить.
Два урока, словно наглядный пример, подталкивали его душу на самую вершину горы: стань выше всех, стань сильнее всех, и только тогда ты выживешь, только тогда никто не посмеет вновь швырять тебя, как футбольный мяч, ломать тебе пальцы и вымогать деньги, грозя смертью.
Дважды он вышел победителем из тупиковых, смертельных ситуаций только потому, что подавил в себе все, относящееся к понятию «человечность».
В тот миг повзрослевший Крис Раули не сознавал одного: вершину горы со всех сторон неизбежно окружает пропасть.
Он думал в тот момент совсем о другом.
В накопителях поврежденного модуля оставалось мало энергии для прыжка, а он сам, не будучи профессиональным пилотом, с точностью знал координаты только одного мира.
Этим миром был родной Гефест, откуда несколько лет назад его выжили семейные неурядицы.
* * *
Возможно, судьба наконец сжалилась над ним и предоставила очерствевшей душе Раули последний шанс изменить свой взгляд на мир, увидеть все по-другому, но Крис, измученный и морально и физически, просто не заметил фатального намека, когда дрожащими от усталости пальцами касался сенсоров программирования блока гипердрайва, настраивая автоматику корабля на прыжок к Гефесту.
Как бы там ни было, но вулканический мир, частицу которого удалось терраформировать его прадеду, являлся родиной Криса, здесь он родился и вырос с тремя своими братьями, и вот судьба, замыкая некий круг, вновь привела его домой…
Нет, он не почувствовал этого.
Низкие, напоенные вулканическим пеплом облака Гефеста слишком явно напоминали облачность Омикрона, откуда он вырвался благодаря собственной жестокости и решимости.
Когда десантно-штурмовой модуль вышел из гиперсферы в районе высоких орбит Гефеста, Крис, уже полуживой от усталости, с удивлением заметил огромную, сверкающую новенькой броней станцию, которая величественно застыла в точке геостационарной орбиты высоко над видоизмененной котловиной, где при жизни его прадеда поселились люди и бурно расцвела нефтедобывающая отрасль промышленности.
Крис поначалу не поверил своим глазам. Представшая перед ним конструкция являлась не чем иным, как станцией Гиперсферной Частоты, и первой мыслью Раули, которую породил вид сверкающего, ощерившегося антеннами сфероида, было предположение о помешательстве отца.
Станция ГЧ стоила баснословных денег – вот почему он так грубо отказал Крису в финансовой помощи… Но зачем отец приобрел ее? Кому нужна внепространственная связь с колонией, промышленность которой дышит на ладан из-за оскудевших запасов нефти, а население едва ли насчитывает двадцать тысяч человек?
Гадать о далеко идущих планах отца было бессмысленно. Да, впрочем, Крису было все равно – шанс получить кусок Гефеста в качестве наследства казался ему слишком ничтожным, чтобы задумываться всерьез о проблемах и перспективах семейного бизнеса. Старшие братья, несомненно, позаботятся заранее о том, чтобы вычеркнуть его имя из списка управляющих.
К черту! Крису казалось, что жизнь специально ведет его от одного испытания к другому, и даже возвращение в родной дом, где прошли годы беззаботного детства, несло слишком явный, сегодняшний оттенок горечи. Отец был вовсе не стар, а братья уже делили Гефест так, будто прах родителя давно покоится в фамильном склепе под офисным зданием.
…Его мысли прервал настойчивый сигнал автопилота.
Крис подумал, что кто-то пытается связаться с ним, но ошибся – просто автоматика напоминала о себе, выясняя дальнейшие намерения человека.
Заставив себя отрешиться от гнетущих мыслей, Крис сосредоточил внимание на панелях управления модулем.
Он хорошо знал котловину, образовавшуюся на месте осушенного моря. Офисные здания, являвшиеся резиденцией семейства Раули, занимали плоскую возвышенность, бывшую когда-то островом. Там имелась посадочная площадка для приема небольших космических кораблей, но, взглянув на датчики планетарного горючего, Крис и без вычислений понял – до офиса ему не дотянуть, топлива для двигателей планетарной тяги едва хватит, чтобы сесть не на мертвые вулканические равнины, а на территории самой котловины, поэтому, не мудрствуя, он поручил автопилоту самому выбрать наиболее пригодное место для посадки.
Модуль еще некоторое время неподвижно висел в пространстве, пока автопилот сканировал рельеф котловины и производил необходимые вычисления для маневра, а затем, отработав дюзами коррекции, начал маневр снижения и посадки.
Крис, пристегнувшись к креслу, превратился в пассажира, стороннего наблюдателя и был рад этому. Он слишком устал, чтобы управлять модулем вручную, да и опыт в этой части был у него, мягко говоря, небогатый.
* * *
Атмосфера Гефеста, в основном пепельно-серая от обилия вулканической пыли, имела четко различимое с орбиты аномальное пятно, вытянувшееся в форме овала.
Под незримым куполом климатической защиты, в пику вулканическим выбросам, клубились белоснежные комья облаков, скрывавшие под собой преобразованную людьми котловину. Автопилот модуля, сообразуясь с запасами планетарного топлива, пошел на посадку, следуя к самому краю аномального атмосферного пятна.
Пробив облака, корабль оказался над горным массивом, который окольцовывал всю котловину, являвшуюся дном несуществующего теперь моря.
Крис покосился на датчики приборов. Топливо должно было вот-вот кончиться, и он снова занервничал. Вид проносящихся в опасной близости скал не внушал никакого оптимизма, но автопилот четко исполнял свои функции – заранее наметив площадку для приземления, он вел корабль точно к ней.
В конце концов все закончилось благополучно, хотя Крис, после жесткого удара о выступ скалы, на который приземлился модуль, посмотрел вокруг и испытал тоскливое разочарование: черт его знает, сколько километров отделяло его от ближайших поселений колонии.
Впрочем, это была не худшая из бед.
После стольких мытарств он снова на тверди земной, на родном Гефесте, избежавший смерти физической, но, наверное, погибший морально… По крайней мере его родственники, запомнившие тихого юношу, который не выносил семейных ссор и не любил совать нос в дела остальных, наверняка не узнают в похудевшем, обросшем многодневной щетиной, злом и жестоком молодом мужчине того самого Криса, что покинул Гефест три года назад.
Отдышавшись после жесткой посадки, он окинул взглядом приборы модуля.
Планетарного горючего не осталось вовсе, обшивка имела несколько пробоин в районе десантного отсека, израсходована треть бортового боекомплекта, утеряна связь с базой постоянной дислокации – это был отчет кибернетической системы о состоянии бортовых систем.
Отстегнув ремни, Крис встал с кресла пилота, открыл шлюзовую переборку между двумя отсеками. В десантном отделении горел тускло-красный аварийный свет, на полу валялись какие-то обломки, сквозь дыры в обшивке проникал горьковатый воздух высокогорья и бледный дневной свет.
Открыв хранилище неприкосновенного запаса, Крис достал несколько комплектов выживания, сменил опостылевший, провонявший потом скафандр на легкий боевой костюм, перезарядил «ИМ-12» и пошел к люку, ведущему наружу, когда его остановил ровный голос бортовой аудиосистемы:
– Сэр, согласно инструкции, вы, как последний член экипажа, должны оставить запись в бортовом журнале. Старт с планеты невозможен, реактор модуля и все системы будут переведены в состояние долгосрочного резерва.
Крис со вздохом вернулся в рубку управления. Спорить с машиной было бесполезно, компьютер не откроет люк до тех пор, пока он не исполнит его требование.
«Пошли все к черту!» – вот что он выстучал на клавиатуре, введя последнее сообщение в бортовой журнал, и подписался: Кристофер Раули, свободный гражданин Галактики.
Ему казалось, что на этом все закончится, и он сможет наконец начать свой путь вниз, но, оказывается, ему предстояло еще одно испытание.
– Сэр, ваши действия при старте с Омикрона-6 могут быть неадекватно расценены командованием. Прошу оставить образец ДНК для последующего опознания.
Крису вдруг стало смешно и одновременно жалко тупую исполнительную машину.
«Ну кто тебя найдет здесь, среди скал, на Гефесте, перед кем ты будешь отчитываться за мои действия?..» – подумал он, но, чтобы не осложнять ситуацию, прошел за переборку в хвостовой части модуля, к одной из двух, отделенных от десантного отсека биореконструкционных камер, предназначенных для поддержания жизни и регенерации поврежденных органов у тяжелораненых бойцов, и послушно сунул палец в соответствующее гнездо, позволив машине сделать забор образца его крови.
– Всего хорошего, сэр, – произнес безликий голос, и внешний люк наконец открылся. – Вас будет судить военный трибунал колониальной администрации Аллора, как только поисковые отряды найдут точку приземления модуля.
«Вот это – вряд ли», – подумал Крис, спрыгивая из проема люка на выступ скалы.
Под ним, в белесой дымке облаков, лежала котловина, в центре которой, невидимые отсюда, возвышались офисные и жилые здания резиденции господ Раули.
* * *
Первым, кого встретил Крис неподалеку от комплекса офисных зданий, был его старший брат, Квентин.
С момента аварийной посадки модуля прошла неделя, Крис еще больше похудел, его экипировка запылилась, а растущая борода начала мелко курчавиться.
Спустившись по одному из ущелий к ближайшей буровой вышке, он реквизировал там вездеход, едва не пристрелив рабочего, пытавшегося помешать ему, и прямиком направился сюда, но теперь уже не своим ходом, а на колесах.
Как он и предполагал, его не узнали.
На единственной дороге, ведущей к пробитому под уклоном тоннелю, возвышалась баррикада из двух тупоносых бронемашин. Подле стояли автоматические орудия, завезенные на Гефест еще прадедом Раули.
Всю эту оборонительную конструкцию возглавлял Квентин.
Крису вовсе не хотелось стрельбы, потому, разглядев преграду, он остановил вездеход метрах в трехстах от нее и вылез из машины, демонстративно подняв вверх, а затем бросив на водительское сиденье свою импульсную винтовку.
Очевидно, Квентин не утратил присущего ему здравого смысла, но и осторожности тоже. Отдав какое-то распоряжение расчетам двух извлеченных из хранилищ автоматических пушек, он пошел навстречу незнакомцу, о котором ему передали по рации с одной из буровых вышек, где тот угнал вездеход.
Квентин понятия не имел, кто этот человек и каким образом он оказался на Гефесте. Если бы на нем не было пропыленной формы космической пехоты колониальной администрации, то Квентин Раули, наверное, не стал бы рисковать, а просто приказал бы расчетам двух орудий открыть огонь на поражение.
В конце концов, он ведь считал себя в отсутствие отца полным хозяином данного мира.
Однако эксцессов не произошло, и два брата встретились на полпути между вездеходом и импровизированной баррикадой.
– Кто ты такой? – грубо спросил Квентин, взглянув в заросшее бородой лицо незнакомца, и вдруг осекся, уловив родственные черты.
– Не узнал, братец? – не без мстительного удовольствия усугубил его замешательство Кристофер.
Впрочем, злобное чувство, рожденное грубым тоном Квентина и его наглой самоуверенностью, быстро вспыхнуло и так же быстро угасло, уступив место более положительным эмоциям… Он испытывал их в последний раз, но пока не подозревал об этом.
В этот миг, при виде изменившегося лица Квентина, душой Кристофера внезапно овладело облегчение, граничащее с радостным, щемящим чувством возвращения домой. И плевать, что перед ним был тот самый ненавистный старший брат, который лупил и унижал его в детстве, – все равно Крису вдруг стало спокойно и радостно… пока он не поднял глаза и они не встретились взглядами.
В холодных сузившихся зрачках старшего брата он прочитал ненависть, не угасшую с годами, презрение, беспокойство, даже страх, основанный на немом вопросе: какого черта ты заявился сюда, изгой, промотавший родительские деньги, выделенные на учебу, уж не снова ли клянчить из семейного бюджета или, быть может, ты хочешь остаться здесь и ухватить себе кусок издыхающего бизнеса?
Да, Крис прочитал это в глазах брата.
Глоток эйфории застрял в горле. Жаль, импульсная винтовка осталась на сиденье вездехода.
– Не волнуйся, – не узнавая собственного голоса, хрипло и зло произнес он. – Я проездом.
– Что тебе нужно?
– Хочу повидать отца.
– Его нет. Он улетел.
– Ты за старшего, братец?
Квентин кивнул напряженно, выжидающе.
– Хорошо, тогда я обращусь к тебе… – спокойно проговорил Крис, который в эти роковые секунды обмена взглядами успел принять твердое решение относительно своего будущего. – Мне нужно выспаться, получить чистую статкарточку на мое имя и билет до Кьюига, любым классом.
– Это все?
– Все. Больше я вас не потревожу.
Квентин на минуту задумался, а затем кивнул:
– Добро пожаловать домой, Крис.
* * *
Больше, как он и обещал, нога Кристофера не ступала на землю Гефеста, по крайней мере до тех пор, пока не скончался последний из братьев и этот мертвый к тому времени, абсолютно бесполезный кусок безжизненной планеты не перешел к нему по праву наследства вместе со всей превратившейся в ржавые остовы техникой, разрушенным городом и запечатанными офисными зданиями.
Но это случилось четыре десятилетия спустя, а тогда, через неделю после встречи с Квентином, двадцатидвухлетний Кристофер Раули вышел из орбитального челнока в космопорту планеты Кьюиг, взял такси и назвал адрес.
Флайер пролетел через полгорода и плавно спикировал на парковочную площадь перед зданием казино.
Крис расплатился с водителем и поднялся по знакомым до дрожи роковым ступеням.
Вечер еще не наступил, поэтому в игорных залах практически никого не было. Заметив охранника, который тоже устремил на него свой взгляд, Крис напрямую прошел к нему и сказал всего два слова, протянув визитную карточку, которую когда-то дал ему сухопарый старичок:
– Меня ждут.
Охранник отошел в сторону, вынул мобильный коммуникатор, произнес несколько слов и кивнул, выслушав ответ.
– Сюда, господин Раули. – Он указал на широкую лестницу, уводящую на второй этаж.
В кабинете, куда попал Крис, было просторно.
Он сразу узнал этого человека: перед ним за компьютером сидел тот самый старик, что разбудил его своим покашливанием наутро после ночного убийства двух вымогателей.
Охранник вышел, неслышно прикрыв за собой дверь.
Несколько секунд они смотрели друг на друга: старый, матерый волк и молодой волчонок.
Видимо, старик что-то разглядел в глазах Криса, потому что, повертев между пальцев собственную визитную карточку, отданную почти два года назад парнишке, запутавшемуся в тенетах криминального мира, он вдруг усмехнулся и сказал:
– Ты принят на работу, Крис.
