Книга: Тридцать четвертый мир
Назад: 6 ПРИНЯТИЕ РЕШЕНИЙ
Дальше: Примечания

7
ПРОБЛЕМА ТУЗЕМЦЕВ

Закрытый семинар, он же – заседание Следственной Комиссии и впрямь проходил в кабинете новоназначенного Посла. Правда сам знаменитый миротворец и демократизатор еще не тронулся в путь к месту отбывания очередной почетной ссылки с Матушки-Земли и честь представлять перед уважаемым собранием Метрополию вновь досталась уже свыкшемуся с этой своей ролью Бенедетти. Президента Гаррисона представлял сам Гарри Р. Гаррисон. Бросалось в глаза отсутствие Советника Лэшли. Кай не удивился бы, если бы узнал, что после голосования в Парламенте бывшую правую руку Президента постигла давно ожидаемая опала.
Профессор Мартинес была напряжена и явно ждала какого-то подвоха от собравшейся публики.
– Как я понимаю, Следственная Комиссия пригласила меня для того, чтобы внести ясность в некоторые... биологические аспекты взаимоотношений колонистов и аборигенов... – начала она.
Возражений не последовало.
– В частности, мне были переданы образцы крови и других жидкостей тела аборигенов, некоторых их тканей, типичных препаратов, применяемых при оказании помощи туземным жителям их... лекарями. Должна признать, что анализ подобного рода объектов долгое время признавался занятием предосудительным, и только санкция Федерального Директората, переданная мне господами Санди и...
– И кем еще? – заинтересовался Президент.
– За несколько месяцев до этого с аналогичными просьбами к нам совершенно конфиденциально обращался не кто иной, как сам Посол Окама... Он прямо дал понять, что согласовал свои действия в высших кругах...
– Ну что же. В этом кругу, я думаю, вы можете не тратить время на оправдание ваших м-м... трудов, – заметил его высокопреосвященство.
– Тогда я предоставлю слово нашему фармакологу – Луису Моренго.
Луис оказался смахивающим на цыгана молодым парнем, явно в первый раз представшим пред очи столь высокого начальства, и нисколько этим не смущавшегося.
– Я не буду тратить время на то, чтобы забивать вам головы специальной терминологией, господа, и перейду прямо к выводам, – взял он быка за рога. – Давно существовало подозрение, что разного рода медицинские препараты и оборудование туземцы закупают для того, чтобы где-то там у себя, в дебрях джунглей проводить какие-то опыты на захваченных колонистах и солдатах Легиона... Этими слухами мне лично продолбили всю голову. Так вот – все это чушь. Мне уже давно стало ясно, что основные применяемые в земной медицине средства имеют на организмы туземцев точно такое же влияние, как и на организм человека. Разница – ничтожна. Последняя серия анализов, которая стала возможна благодаря этой вот... любезности господина Федерального Следователя только подтверждает мой вывод. Сошлюсь еще на то, на что ссылаться считается не принятым... Про то, как лечить аборигенов давненько и хорошо знают всяческие подпольные лекари, которых в Периметре – пруд пруди... Да и полиция не колеблясь в случае надобности оказывает туземцам помощь в обычных лазаретах... Так что все эти мои умозаключения давно уже – секрет Полишинеля... Вопросы у вас есть ко мне, господа?
– Простите, – вопрос задавал заместитель министра здравоохранения Колонии, – но хорошо известен факт полной биологической несовместимости фауны Гринзеи и земных форм жизни. В клетках гринзейской м-м... живности протекают совершенно иные биохимические процессы... Даже аминокислотный состав белков здесь иной – шесть аминокислот из двадцати восьми, входящих в состав белков местных животных не совпадают с аминокислотами белков человека и земных животных... Не совпадают также два азотистых основания, входящих в состав ДНК и почти полностью не совпадает генетический код... Кроме того, в компетентные органы Периметра, насколько мне известно, неоднократно доставляли людей подвергавшихся в секретных убежищах, расположенных в глубине Леса бесчеловечным экспериментам... Это – достоверные факты...
– Да, – подтвердил глава контрразведки Колонии. – Факты – налицо...
– Что до всяческой биохимии, то тут много есть что сказать у доктора Мартинес. А вот насчет экспериментов на людях – простите, но, насколько я знаю, все доказанные случаи таких дел можно смело записать на счет Тайного Пророка. А его уж аборигеном никак не назовешь...
– Послушаем саму руководительницу группы, – чуть помедлив, предложил Президент.
– Мне придется изложить здесь перед вами несколько непривычную, даже радикальную концепцию... – с явным трудом заставляя себя говорить уверенно, начала профессор Мартинес. – Но факты не оставляют нам выбора... Дело в том, что в моем понимании, и в том понимании, которое постепенно сложилось у всех моих коллег, разумная жизнь Гринзеи представляет собой высшую форму мимикрии – мимикрию на молекулярном уровне. Еще в период Первой Высадки строение организма предков нынешних туземцев и его химический состав были, надо полагать, совершенно иными... Но опыт общения с представителями земной цивилизации не прошел для них даром. Трудно сказать, каким образом происходит у них процесс усвоения информации биохимической природы – возможно, это захват и перенос части генов какими-то подобиями плазмид или вирусов, может, это связано с неизученными еще толком культовыми обрядами, которые практикуются лесными племенами... Факт состоит в том, что туземцы, которые встретили Вторую Волну колонистов претерпели уже солидный сдвиг не только в своей культуре и языке, но и в своей молекулярной природе. Факт состоит в том, что все те показатели, о которых упомянул мой уважаемый коллега из министерства здравоохранения относятся к неразумным и неизменяющимся представителям фауны Гринзеи. Они хорошо изучены и, поверьте, я и мои сотрудники достаточно хорошо владеют информацией, по этому предмету. Но факт также состоит и в том, что эти же показатели представителей самых разных племен аборигенов и самых разных их биологических форм, гораздо ближе к показателям, характерным для представителей земной фауны. То же относится и к неназванным моим уважаемым коллегой показателям – иммунологическим характеристикам тканей, их изоферментным спектрам...
– Таким образом, – прервал ее шеф контрразведки, – вы хотите сказать, что еще немного, и те, кого мы привыкли называть «зелеными уродами» заделаются настоящими людьми? Это весьма далеко идущее умозаключение... Признаюсь, мне по долгу службы пришлось ознакомиться с взглядами наших уважаемых биологов даже несколько раньше, чем они были сообщены господину Послу. Но, скажу прямо, я не ожидал, что они будут преподнесены уважаемой Комиссии в столь радикальной форме...
– В отношении химического состава хромосом, они ими уже «заделались», если использовать вашу терминологию... – несколько агрессивно парировала профессор Мартинес.
– Я попросил бы присутствующих спуститься из заоблачных высот науки и уточнить, какой свет факты, сообщенные нам могут пролить свет на расследуемое дело, – прервал начавшийся спор Президент.
Кай воспользовался создавшейся паузой:
– Я резюмировал бы информацию, полученную нами следующим образом: Посол Окама оказался ближе всех к разгадке проблемы туземцев... Я имею ввиду их биологическую природу, в которую упирается весь комплекс их взаимоотношений с Колонией и с земной цивилизацией, в частности. Уверен, что именно на этих его знаниях основывались основные рекомендации Доклада, подготовленного им перед гибелью. Отмечу, что в сам Доклад он обнаруженные им факты не включил... Видимо, у него были какие-то причины скрывать их. И, видимо, есть кто-то, кому показалось, что Посол знает слишком много... Я хотел бы обратить внимание на тот круг влиятельных лиц в Колонии, которые монополизировали всю сферу взаимоотношений с аборигенами и выстроили целую непроходимую стену перед исследователями, которые своей работой могли бы пролить свет на истинное положение вещей...
– Если называть вещи своими именами, вы хотели бы вызвать для дачи показаний Следственной Комиссии одного из Советников Президента? – осведомился шеф контрразведки.
– Ну что ж, я рад, что вы правильно меня поняли... – с осторожным облегчением в голосе признал Кай.
– Раз уж мы здесь обсуждаем различные, в разной степени научные концепции, – не без яда в голосе продолжил генерал в штатском, – то не находите ли вы, что та гипотеза, с которой нас вкратце ознакомила мадам профессор, указывает вам на совершенно другой круг, как вы выразились, лиц, среди которых и следует искать не каких-то абстрактных вдохновителей убийства Посла, а непосредственно самого убийцу.
– Рад буду ознакомиться с вашей версией событий, генерал, – Кай изобразил на лице живейшее внимание.
– Вы довольно легко согласились с довольно экзотической теорией некоей молекулярной мимикрии. Только что нам сообщили, что еще немного, и аборигены смогут замаскироваться под самых настоящих землян. Жутко подумать, что нас ждет, если они при этом сохранят к тому же эту самую способность к перевоплощению. Как я уже сказал, по долгу службы мне приходится задуматься над таким предположением... И, знаете, что мне пришло в голову?
Генерал выдержал недолгую паузу.
– Почему бы вам не допустить, что такие фальшивые земляне уже существуют? – вкрадчиво спросил он. – Почему бы, раз уж мы предались такого рода фантазиям, не предположить, что они уже здесь, среди нас? Что именно они и являются теми, кто был заинтересован в том, чтобы «закрыть» открытие Посла Окамы? Почему бы не допустить, что кто-то из них даже сумел увязаться следом за Послом в его визите в Метрополию и там и прикончил бедного дипломата, а затем благополучно вернулся на Гринзею? Не лучше ли нам тогда начать компанию по тотальному выявлению таких оборотней? Как смотрит уважаемая Комиссия на такие предположения?
– Простите, но подобная трансформация не могла произойти мгновенно, остаться незамеченной... – резко возразил с места молоденький фармаколог.
– Однако, вами не предложено никаких конкретных механизмов таких превращений, – парировал генерал. – Так что рассуждать о том, что и как мы должны были заметить – довольно бесплодное занятие.
– Я ожидал, – Кай повернулся к генералу, – что подобное предположение будет сделано. На мой взгляд, в нем есть только одно противоречие: Посол сознательно воздерживался от разглашения информации об обнаруженных им фактах того, что профессор Мартинес окрестила «молекулярной мимикрией». Взял слово с исследователей, к которым обращался. Только дневнику доверял свои наблюдения. Посол стремился восстановить мир между Колонией и Лесом. Посол был «своим» для всех вождей лесных племен. Там, на Земле он позволял себе лишь иносказательно говорить о том, что знал. «Пока там люди расстреливают аборигенов, – говорил он о событиях на Гринзее, – а скоро люди начнут расстреливать людей...» Когда мне передали эти его слова, я понял их несколько иначе... Впрочем, Посол на то и был дипломатом, чтобы придавать словам несколько разных смыслов одновременно... Единственным способом для предполагаемых «оборотней» надолго сохранять свой тайный статус было бы поддерживать такого дипломата, а вовсе не уничтожать его...
– Так что же предполагаете вы? – осведомился генерал.
– Я не строю гипотез. Надо узнать хотя бы несколько ответов на вопросы, которыми я не стану утомлять ваше внимание, господа. Единственное, что я предлагаю – это действовать в дальнейшем, учитывая то, что мы узнали о природе аборигенов, благодаря инициативе Посла Окамы. И о самой этой инициативе. Это всего лишь обстоятельства, открывшиеся в ходе расследования, которые Комиссия не сочла возможным сохранять в тайне, учитывая развитие событий на Планете... Та версия, что предположена вами, генерал, совсем не лишена логики, и поиск «оборотней», если вы действительно его предпримете, может и принести результаты. Но скорее усилит паранойю, которой, простите меня, Президент, охвачен Периметр. Комиссия же с вашего позволения, займется своим непосредственным делом.
– То есть, пока по-прежнему будете кого-то ловить и кого-то допрашивать... – скорее констатировал, чем спросил Президент.
– Пока у нас есть и кого ловить, и кого допрашивать... – подтвердил Кай.
* * *
– Вы ничего этим не добьетесь... Не будет ничего хорошего, если вы приведете меня к Колдуну этак-вот – связанным... – как всегда невыразительно, только на этот раз слегка придушенно заметил Хмырь.
– Ты уж молчи, сука! – сурово оборвал его Шишел. – Два раза в ловушки меня норовил завести, а теперь еще и в яму эту с Синей Гнилью... Ты у меня, гнида больше не побалуешь... А теперь пищи этим вашим условным писком. И без фокусов! – глушитель «кольта» уперся в основание черепа далеко не добровольного проводника.
Хмырь, выдержав небольшую паузу, послушно запищал пещерным тараканом, после чего оба притаившихся в заросшей псевдопапоротником лощине путника замерли, прислушиваясь к звукам, заполнявшим окруживший их громадный объем погружающегося в вечерние сумерки Леса.
Трудно сказать, какая именно последовательность звуков, отфильтрованная слухом проводника из этой тихой какофонии оказалась ответным сигналом Гохо, но спустя минут семь – восемь тот кивнул Шаленому:
– Гохо появится сейчас. Не надо пугаться. Все-таки, развязали бы вы меня, Шишел... А то Колдун со стороны приглядится и с нами связываться не станет...
– Ладно... – Шишел аккуратно освободил локти и колени спутника от крепких веревочных петель. – Но, смотри... Если спугнешь Колдуна...
Еще минут двадцать они сидели в сгущавшемся зыбком полумраке – Хмырь, растирая затекшие после веревки руки, а Шаленый – незаметно придерживая наготове свою «пушку» и напряженно зыркая зло выкаченным глазом по сторонам.
Гохо материализовался у них за спинами без малейшего, как обоим показалось, звука. Ему, даже, пришлось дать о себе знать кашлем, напоминавшем больше гнусное похихикивание. Шишелу пришлось признаться самому себе, что предупреждение проводника относительно того, что пугаться Гохо не следует, было весьма уместным...
– Что вы, однако, вытаращились так бестактно, милейший? – поинтересовался Колдун, перебрасывая за спину колчан с зазубренными стальными дротиками, один из которых только что держал наготове в руках. – Годок-другой пообщаетесь с Хозяином, еще не таким красавцем станете... И почему спешите так. От Хозяина предупреждение было: к полуночи ждет он вас, не на закате... А пока – посидите в хижине. Нечего тут светиться. Тут по Лесу большая заварушка идет...
Сказано это было довольно категорично, и Шишел, не решившийся с ходу круто взяться за местного лешего, послушно потопал за ним вслед, держа ненадежного Хмыря между ним и собой. Это, как выяснилось, было ошибкой.
– Ты послушай, – загудел Шаленый, карабкаясь по крутой тропе вверх, в самую чащобу колючих зарослей, – я тебя, друг, не обижу. Заплачу сколько запросишь. Но к месту ты меня доведи сейчас, не к полуночи. В полночь поздно будет...
– Это, смотря как попросишь... – глухо отозвался леший и с ходу нырнул в незаметную за пару шагов нору, оказавшуюся входом в неплохо замаскированную хижину. Хмырь не говоря дурного сова, последовал за ним. Шишел остался в одиночестве.
* * *
Кай устало прикрыл глаза и довольно долго массировал веки пальцами. За все время пребывания на Гринзее ему и двух часов не удалось побыть вот так – спокойно сидя в тишине гостиничного номера. Более всего утомили его за последние сутки даже не хлопоты, связанные с лихорадочной подготовкой к слушанию в парламентском комитете и не само – довольно гладко, в сущности, прошедшее – заседание, даже не импровизированный семинар по молекулярной мимикрии, а предшествовавшие всему этому ночные пререкания со старой каргой, присматривавшей за пустовавшим жильем, арендованным Посольством Метрополии. Проникнуть в квартиру, занимаемую когда-то миссис Вайоминг и извлечь из нехитрого сейфа, прикрытого пейзажем Столовой Горы, дневник Посла оказалось самым подходящим занятием для людей с очень крепкими нервами. Кай подкинул на ладони тускло поблескивающий ключ и решил для себя, что среди прочих своих обязанностей, которые он непременно справит в следующее свое посещение Метрополии, будет и отправление небольшой посылки для Ронни. С чем-нибудь, что поддержит малосимпатичную псину в минуту тяжких размышлений. Например, с пакетом «Педигри-Пал»...
Пора, однако, было браться за дело. Федеральный Следователь придвинул к себе терминал настольного блока связи и вызвал Арчи Готвальда – главного оперативной группы. Около четырех минут ушло на выслушивание довольно убедительных оправданий, касавшихся так и не исправленного утреннего промаха: 1321 на связь не выходил. Оперативно-розыскная работа в его отношении ощутимых результатов не принесла. От бессистемно натыканных по территории Периметра камер здешней службы наружного наблюдения было мало проку, а туповатые филеры умудрились трижды – без особой, впрочем, уверенности – сесть в городе на хвост объекту, соответствующему приведенному в задании описанию и трижды его благополучно потерять.
Кай пообещал лейтенанту Готвальду подать на него рапорт, и побрел в ванную – сполоснуть лицо ледяной водой и прикинуть, какие у него остались шансы повстречать в этом мире Микиса Палладини по кличке Скунс или, на худой конец, Ромуальдо Беррила – Барсука. Размышлениям его положили конец отчаянный писк вызова по кодовому каналу блока связи и мелодичный звон сигнала входной двери приключившиеся одновременно. Кай засунул в ухо горошину микродинамика, хлопнул по клавише приема и отворил дверь.
Выслушивать лаконичный рассказ Гвидо о его предстоящем участии в планируемом захвате «лесного человека» – в рабочей терминологии Следственной Комиссии – Каю пришлось созерцая вежливо переступавшего порог его номера любезнейшего мистера Клода Фигли, вооруженного солидной папкой крокодиловой кожи. Федеральный Следователь попытался одним и тем же жестом и указать несколько неожиданному гостю на кресло у журнального столика, и извиниться перед ним за необходимость закончить разговор по блоку. Тот оказался достаточно понятлив.
Переключив канал на текстовый режим, Кай отстучал на клавиатуре:
«Все складывается нормально, капитан. Не стоит сожалеть о моем неучастии в акции. В городе дел хватит – положение сложное.»
– Не заставляйте меня казаться еще большей сволочью, чем это мне удается, Следователь, – зло резюмировал Гвидо и закончил разговор.
– Чему обязан? – осведомился Кай, придвигая к расположившемуся на краешке кресла специалисту по фармсырью единственное что мог предложить в качестве угощения: пластиковый подносик с чипсами, изготовленными из какого-то здешнего продукта и смахивающими на чешую какой-то крупной и, должно быть, давно вымершей рыбы.
– Прежде, всего, господин Следователь, я хотел бы представиться, – несколько церемонно начал гость.
– Мне казалось, что мы уже имели честь... – недоуменно заметил Кай.
– Разумеется, и честь и удовольствие быть представленным вам я уже имел еще на борту «Проциона», – посверкивая из-под седых кустов бровей глубоко посаженными пронзительными глазками, заверил Следователя мистер Фигли. – Однако, к сожалению, обстоятельства нашей встречи были таковы, что я не имел м-м... возможности представиться вам в несколько ином, нежели странствующий коммерсант, качестве...
«Интересно, – подумал Кай, изображая на лице живейший интерес к словам собеседника, – какие еще службы и разведки остались вне игры в этой чертовой головоломке?»
– Простите, но я и понятия не имел... – произнес он вслух и бросил в рот чипс наименее пугающего вида, приглашая и собеседника разделить с ним это сомнительное удовольствие.
Тот, однако, решил так не рисковать, а в продолжение разговора извлек из внутреннего кармана вплавленную в пластик карточку с текстом, удостоверявшим, что господин Клод-Валентайн Фигли представляет в Секторе отдел розыска Фонда Гугенхайма. Чтобы припомнить, чем, собственно, занимаются и фонд и его отдел розыска, Федеральному Следователю потребовалось время.
– Если не ошибаюсь, вы представляете негосударственную организацию, занимающуюся розыском особо дорогостоящих произведений искусства? – осведомился Кай, как-то невольно переходя на несвойственный ему высокопарный тон. – Буду рад, если смогу быть чем-либо полезен вам в вашем э-э... благородном деле.
– Мы с супругой уже сорок лет сотрудничаем с Фондом. Это очень помогает в смысле организации различных поездок, контактов... Мы не афишируем свою деятельность на этой э-э... ниве, но, поверьте, могли бы вам рассказать много интересного... Наслышаны и о тех успехах, которым дело сохранения культурных ценностей обязано вам... Кстати, ваша кандидатура обсуждалась при выдвижении кандидата на премию Фонда в связи с тем вкладом в поиски знаменитого изделия Фаберже... Вы сказали о возможной помощи Фонду... Боюсь, что такая помощь потребовалась... – внимательно глядя в глаза Федерального Следователя и явно ища в них следы понимания, убеждающим голосом сказал Клод-Валентайн. – Сейчас уже перестало быть секретом, зачем Следственная Комиссия направлена на Гринзею. И мне кажется, что вы знаете о каком произведении искусства идет речь в этом м-м... случае...
– Действительно, – Кай сухо кашлянул, пресекая лишние слова, готовые уже сорваться с уст. – В деле о смерти Посла Окамы, действительно, фигурирует некое... произведение искусства, но, я, признаться, не понимаю, каким образом Фонд Гугенхайма...
– Дело в том, что господину Окаме принадлежит честь обнаружения того произведения о котором идет речь. – Лицо Клода-Валентайна приобрело благостное выражение, напоминающее то, что появляется на лице гурмана, вспоминающего ужин «у Максима». – К счастью, Посол принадлежал к той э-э... возвышенной породе людей, душа которых не закрыта для Прекрасного... Мы находились с ним в тесном контакте, и господину Окаме мы обязаны тем, что Метрополия многое узнала об искусстве Галактической Периферии. А этот случай с полотном Балотти – просто увенчал его поиски. Им были сделаны снимки «Трапезы» и проделана необходимая экспертиза... На этом основании Фонд принял решения финансировать покупку полотна и заключена была, через господина Окаму предварительная договоренность с владельцем шедевра... Вы понимаете, что я имею ввиду господина Ромуальдо Беррила... Разумеется, господин Окама получал вполне достойные комиссионные... Вы можете, конечно, упрекнуть покойного в том, что подобного рода деятельность могла скомпрометировать его как дипломата, но поверьте, среди лиц, обретающихся при Дипломатическом Корпусе, он – далеко не белая ворона в этом отношении...
– Простите, – несколько озадаченно прервал его Федеральный Следователь. – О каком произведении, какого Балотти вы мне толкуете?
– Понимаю ваше недоверие. Мне, действительно, стоило бы выражаться яснее... – тут же исправился мистер Фигли. – Вот, – тут он извлек из крокодиловой папки прекрасно выполненную фотографию и протянул ее Каю, – перед вами «Трапеза во облаках» – образец фривольного периода творчества Витторио Балотти. А это – распечатка из каталога Службы Аукционов. Предполагаемая стоимость подлинника указана вот тут.
Кай помассировал веки еще раз. Жить в одном мире с Ромуальдо Беррилом было занятием, порой, скорее утомительным, чем скучным.
– Откуда у гринзейского содержателя гостиницы мог взяться шедевр, оцененный словно полотно Рубенса? – больше для порядка, чем в расчете на вразумительный ответ спросил он.
– От самого Балотти. Известность и признание пришли к нему лишь в последние годы. К сожалению, как всегда в таких случаях – посмертно. Мало того, если бы не несколько скандальные обстоятельства самой его смерти... Впрочем, оставим это. А всего лишь пять лет назад великий Витторио расплачивался своими шедеврами за долги на этой самой планете, где он в нищете и безвестности дожил до сорока с лишним... К счастью, он своевременно сделал прекрасные фотокопии большинства своих произведений и поместил их в каталоги своих выставок... Правда, без указания точного местонахождения. Возможно, он имел ввиду выкупить их сам, но...
Кай озадаченно рассматривал изображение возлежащих в немыслимой высоте, где-то среди перистых облаков существ – великого Витторио, безусловно вдохновлял Лес – зрелище, и впрямь, несколько непристойное, но и возвышенное. Слава явно недаром пришла к художнику.
– Обратите внимание на того э-э... фавна в верхнем правом углу, – порекомендовал ему мистер Фигли. – Это автопортрет маэстро. Он всегда...
– Вам не приходило в голову, – несколько неприятным голосом прервал его Федеральный Следователь, – что вы с большим запозданием ставите Следствие в известность о некоем весьма существенном обстоятельстве дела?
– Рынок предметов искусства настолько деликатная сфера, господин Санди... – Клод-Валентайн сцепил пальцы рук, не в силах пережить непроходимость извилин коры больших полушарий уважаемого собеседника.
– Что розыскной отдел Фонда предпочитал до поры не придавать огласке планируемую сделку? Если не секрет, какую же сумму запросил с вас обладатель картины?
– Вот предварительное соглашение, подписанное представителем Фонда и господином Послом... – перед Федеральным Следователем предстал еще один документ из роскошной папки. – Предусмотренная сумма возмещения достаточно высока...
– И достаточно далека от цифры выставленной аукционной службой. Похоже, что у мистера Беррила были какие-то основания сделать для господина Окамы пресолидную скидку. И Фонд не замедлил этим обстоятельством воспользоваться...
– Речь идет сейчас не об этом, господин следователь... Совсем не об этом. Фонд готов заплатить куда большие деньги хотя бы за то, чтобы установить теперешнее местонахождение полотна...
– Давайте рассмотрим сложившуюся ситуацию по порядку... – Кай выпрямился в кресле и вперил в собеседника один из самых проверенных в деле строгих взглядов, что имел про запас. – Первое – что вам известно – или на, худой конец, о связи между загадочной гибелью Посла и историей с покупкой и – как я вижу – с пропажей полотна Балотти? Второе – что вам известно о теперешнем местонахождении мистера Беррила и полотна? Третье – в какой связи все это находится с посмертным появлением Посла Окамы на борту «Проциона», свидетелями чему были только вы и миссис Фигли?
Клод-Валентайн еще плотнее сцепил кисти своих рук в невероятно сложном замке и, набравшись духу, начал:
– Как вы понимаете, Следователь, Фонд командировал нас на эту благословенную планетку для того, чтобы довести до конца сделку, начатую господином Окамой. Это весьма удачно совпадало с нашими э-э... деловыми планами. Узнав, что господин Беррил уже передал полотно в руки неизвестного мне покупателя, я добился от него – от мистера Беррила, то есть, обещания устроить нам э-э... контакт с этим лицом... Однако, вслед за этим, с утра этого дня никто не может толком объяснить мне местонахождение уже самого мистера Беррила. Мы с супругой предприняли расспросы и э-э... другого вида формы дознания и выяснили, что уже более суток тому, как полотно было вывезено лично господином Беррилом за пределы Периметра в район Леса, известный здесь как Ранчо Чудака. Наш первый с ним разговор состоялся, как я теперь понимаю, сразу после его возвращения из этой поездки... Что же касается загадочной гибели господина Посла, то... Простите, Следователь, но мы с супругой вынуждены были разыгрывать перед вами полных идиотов – там, на борту лайнера... Мы, разумеется, были информированы о гибели Посла Окамы. Еще бы – мы, как представители Фонда должны были встретиться с ним сразу после его возвращения. На другой день. Однако он не связался с нами... Когда же я увидел Окаму при посадке на лайнер, я сразу понял, что это – двойник... Причем – какой-то странный двойник... К тому же он, фактически, и не узнал нас. Первым нашим импульсом было сообщить службе безопасности лайнера о столь странном факте. Но это означало бы...
– Это означало бы начало официального расследования... Вы решили выждать.
– М-м... Пожалуй, вы правильно обрисовали сложившуюся ситуацию...
– А затем, вы, разыграв наивную неосведомленность, воспользовались случаем для того, чтобы поставить в известность членов Следственной Комиссии, да и господина Мацумото, о присутствии на корабле живого покойника? Полностью открестившись от связей с ним.
– Вы совершенно правильно поняли наши действия в тот момент, – сухо констатировал Клод-Валентайн.
– Благодарю вас за то, что хотя бы сейчас вы кончили морочить нам голову. Должен вас, однако, огорчить. Главной задачей Следствия является выяснение причин и обнаружение виновников гибели Посла Окамы. Помощь в совершении сделок по приобретению предметов искусства в наши задачи не входит никак...
– Дело в том, что у нас сложилось впечатление, что... нынешний обладатель полотна... Он принадлежит не к миру законопослушных граждан... И представляет прямой интерес для Следственной Комиссии... Если это так, то Фонд готов оказать любую финансовую помощь... – в руке мистера Фигли словно по волшебству возник изящный прямоугольник электронной кредитки «на предъявителя».
– Я не принимаю частных заказов, – остановил его Кай. – Смею вас заверить только в том, что как только в отношении местонахождения полотна и его законного владельца будет достигнута ясность, Следственная Комиссия поставит заинтересованных лиц в известность об этом, если, конечно...
– Благодарю вас. Вашего слова с меня вполне достаточно... – карточка благополучно растворилась в пространстве, словно ее и не было. – Разрешите, в таком случае, откланяться...
– Один только вопрос, господин Фигли. Вы уверены, что речь у нас с вами шла о произведении Витторио Балотти «Трапеза во облаках», и не о каком другом? – Кай пристально вгляделся в лицо почтенного представителя Фонда.
– Разумеется... Я не совсем понимаю, что вы имеете ввиду... – несколько растерянно выговорил Клод-Валентайн.
– Не придавайте этому значения, – успокоил его Кай. – И немедленно поставьте меня или господ Дель Рэя и Клецки в известность, если вы узнаете о каких-либо новых обстоятельствах дела... Если вас не затруднит, оставьте мне это фото...
Дверь номера затворилась за озадаченным господином Фигли, а не менее озадаченный Федеральный Следователь еще некоторое время стоял перед ней. Если уж Микис Палладини брался морочить людям голову, то делал это основательно: сходилось все – цена, время и место... Не совпадали только названия картин и мастеров. Причем не совпадали самым радикальным образом. Единственная догадка, пришедшая Каю в голову была слишком дика, чтобы принимать ее всерьез...
* * *
Вообще говоря, Шишела спас выработанный во времена дружбы с Кладоискателями рефлекс – не спешить соваться в открытые двери. И еще, пожалуй, природная осторожность. Вместо того, чтобы сразу нырнуть следом за Хмырем в хижину Гохо, он шарахнулся в сторону и чуток выждал. Это позволило ему избежать основательной неприятности: из лаза, пронзив пространство, которое только что занимала туша Шишела, вылетел и впился в трухлявый пень дротик из колчана Гохо.
Шишел рефлекторно пустил в лаз входа две пули и, вжавшись во влажный мох заорал в темноту:
– Сдурели, сволочи?!! У меня два пиропатрона на взводе – один в мешке с товаром, другой вам сейчас пойдет!..
Никакого ответа не последовало. Из тьмы доносился только непонятный хрип и другие маловразумительные звуки.
Перекрестившись, Шаленый, стараясь бить поверху, высадил в нутро хижины остаток обоймы, и, на ходу всаживая в гнездо вторую, кубарем влетел в хижину, отпасовал себя в плохо различимый угол, выставил вперед ствол и тщетно попытался рассмотреть в полутьме клятого хмыря. Того не было. Наличествовал лишь Гохо. Он-то и испускал зловещий хрип. Колдун, скособочившись, лежал на полу, тщетно пытаясь подняться. Мешал ему в этом занятии, главным образом, его же собственный дротик, глубоко всаженный под лопатку. Гохо явно не следовало подставлять свою сгорбленную, украшенную колчаном спину своему старому знакомому.
– Эх, мать!.. – крякнул Шишел и попытался приподнять Гохо. На губах лешего вскипала розовая пена. Извлекать дротик из раны, памятуя о виденных зазубринах, Шаленый не решился. Но даже минимальные меры, принятые им, имели, однако, почти мгновенный результат.
– Хрен тебя... принес... на мою голову, дубина!.. – выдавил из себя колдун и кончился.
Опустив покойника на пол, Шаленый нашел взглядом второй, довольно хорошо замаскированный выход, которым, верно, и ушел чертов хмырь, и пальнув туда пару раз, ломанул наружу. Стал за ближайшее дерево потолще и стал озираться, шаря перед собой стволом.
– Ну, гадюка, вылезай!.. – крикнул в сгустившийся мрак. – Далеко все равно не ускачешь! А догоню, так шею тебе в задницу заверну...
– Ты напрасно тратишь силы, – сказал за его спиной тихий голос плюшевого мишки.
* * *
– Приземляемся здесь, – приказал Разин. – Если мы залезем на территорию прайда, нас могут неправильно понять. С Богом, капитан.
Гвидо спрыгнул со ступенек кабины зависшего в полуметре от заросшей густой травой геликоптера и, не оглядываясь, зашагал к еще освещенному последними лучами заходящей Звезды знакомому склону, изрытому входами в пещеры пумоидов.
Рроу возник словно из-под земли. Он окликнул Дель Рэя, когда тот уже почти прошел мимо него.
– Ты появился вовремя, – сказал пумоид, обходясь без многословных приветствий. – Мы выходим к Дому Врага как только звезды придут на небо.
– Ну что же... – Гвидо, наклонив голову присмотрелся к недобрым блеском посверкивающим глазам пумоида. – Домом Врага вы называете теперь Храм Тайного Пророка?
– Да. Он больше не пророк для нас. Он предал нас, но мы не пошли на него войной тогда... Теперь он поднял руку на Учителей...
– Люди Периметра пойдут с нами, – сказал Гвидо. – Ты видишь эти геликоптеры на поляне? Будет лучше, если Прайд оцепит Храм, а люди высадятся там с воздуха...
– Да, так будет правильно, человек Гвидо, – несколько снисходительно согласился Рроу. – Но после того, как прайд замкнет кольцо, мы пройдем в Храм по туннелю. Один я знаю путь. Мы будем там раньше, чем прилетит десант. Нам обоим Враг нужен живым...
– Остается мало времени, а нам многое надо решить, – Гвидо обернулся, и последний раз махнул рукой людям у геликоптеров. – Я о многом хочу спросить тебя, пумоид Рроу...
Они уже были у подножия склона. Рроу испустил звук, резанувший уши Дель Рэя. В темных провалах нор вспыхнули зеленым огнем сотни настороженных глаз.
* * *
– Вы твердо уверены, что он именно здесь, Стив? – осторожно поинтересовался Кай, окидывая взглядом громаду гостиницы. – Мы уже беспокоили хозяйку этого домика. Как вы помните, с утра пораньше наш клиент отправился к ней сюда – на деловые переговоры. Так, по крайней мере, утверждает его секретарь. Мадам же заверила нас, что господин Беррил покинул ее заведение еще утром...
– В тот момент она была права. Но теперь надо напомнить ей, что она обещала вас уведомить, если милейший Ромуальдо снова даст ей о себе знать, – отозвался Клецки. – Вы ведь, разумеется, взяли с нее такое обещание?
– Разумеется, – вздохнул Федеральный Следователь.
– Я, знаете, решил, что вполне возможно, что и мой подопечный гуляет где-нибудь неподалеку и установил за зданием наблюдение, – пояснил Клецки. – Шишела так и не дождался, а вот любезный Ромуальдо примчался сюда сорок минут назад. Взмыленный как загнанный заяц.
Рыжая Мэг, как это ни странно, не стала в этот раз играть на нервах у надоедливых визитеров.
– Вас я уже видела сегодня, – констатировала она, окинув Кая пристальным взором. – Зеленый чай вы даже не пригубили, поэтому я его вам и не предлагаю... А второй джентльмен?..
– Мой коллега. Ему тоже не до чаю сейчас. Вы догадываетесь, по какому делу мы решились снова потревожить вас?
– Ради Бога, называйте вещи своими именами, Следователь. Меня со вчерашнего вечера одолевает мигрень...
– Если называть вещи их именами, мы хотели бы уточнить местонахождение господина Ромуальдо Беррила, который менее часа назад второй раз за этот день почтил присутствием это здание, мадам, – стараясь не выказывать признаков раздражения, уточнил Кай. – Будьте любезны выпустить беднягу из того шкафа, где он, я думаю, томится. Ей Богу, мы не причиним ему зла.
– Откуда вы, черт возьми, узнали про шкаф? – далась диву Красная Опасность, пожала плечами и на пару минут покинула гостей.
Вернулась она уже в сопровождении Барсука, всеми своими фибрами источавшего сильнейшее желание немедленно оказать все мыслимые услуги органам дознания.
– Господи, как я рад, наконец, видеть вас! Где, спрашиваю я целый день Господа Бога, черт носит вас и ваших людей?! – с чувством воскликнул он, бросаясь к слегка остолбеневшему Каю. – Бандиты целых три раза хотели меня укокошить в городе! Мне два раза пришлось бросать автомобиль! Вы представляете, сколько это стоит, каждый раз заказывать новый, и так, чтобы никто не видел? Они нагло ходили у меня по пятам, честное слово, – они даже не стеснялись!
– Боюсь, что это и были те самые «мои люди»... – Кай с досадой откашлялся. – У меня сложилось такое впечатление, что вы что-то хотите мне рассказать, дорогой Ромуальдо.
– Да! – воскликнул Барсук. – Да!!! У меня нет никаких секретов от вас, господин Санди! И еще – у нас, господин Санди, нет не только секретов – у нас с вами нет никакого времени!
– Ты что, собрался заложить Шишела? – осведомилась Мэг, впившись глазами в истекающего сознанием своего гражданского долга Барсука. Но тот и не собирался слушать ее.
– Шишелу – крышка! Если вы не успеете его взять – ему абсолютная крышка!!! – выдавил он из себя, вперившись в зрачки Федерального Следователя.
– Какого же черта ты молчал, лысая сука?!! – спросила его Мэг.
* * *
– С этого места опасно идти по земле, – Рроу повернулся, чтобы проверить, слышит ли его человек. – Пойдем туннелями. Здесь – целый лабиринт. Это – от Древних. Но... Будь осторожен – там змеи. И... Там – электрокабель. Много разных линий. В некоторых есть ток...
«Подземный лабиринт, – бесстрастно констатировал про себя Гвидо. – От Древних. С электропроводкой под напряжением. Как просто...»
– Всего пойдут шесть групп, по шести туннелям, – продолжал инструктаж пумоид.
Его живой тотем тем временем молчаливо рвался с цепи, чуя что-то в глубине притаившегося под осевшими и заросшими мхом и травой железобетонными плитами входа в туннель. Что-то, что заставляло слюну вскипать на его оскаленных зубах, а хвост – бить плетью по земле.
– Пять групп – всего сто сорок моих бойцов блокируют Дом Врага извне, – невозмутимо продолжил Рроу. – И отвлекают противника. Я, ты и еще пятнадцать бойцов, по Страшной Щели проникают внутрь. И уничтожаем Врага. Или гибнем.
Гвидо сверился с часами. В эфир было условлено не выходить. Есть надежда, что все состоится по плану и синхронно с действиями вертолетного десанта. «Может быть, даже не перебьем друг друга», – прикинул он и попытался рассмотреть сквозь смыкающиеся над головой кроны ночное небо Гринзеи. Или хотя бы вспомнить, когда он видел небо в последний раз. Почему-то это казалось ему важным сейчас.
– Что ж, выбирать не приходится, – без особого выражения сказал он. – Пошли.
Очень скоро Гвидо стало понятно, что пробираются они не просто по каким-то заброшенным коммуникациям типа древнего метрополитена, далеко нет... Когда-то здесь – под поверхностью планеты жил целый город. Причем город этот был когда-то городом землян. Заброшенные и полузатопленные склады, лаборатории, даже цеха – все это было делом рук, наверное, еще поселенцев Имперского периода. Значит, это были не только легенды... Самая Первая Высадка...
Первых шестерых они потеряли часа через полтора – наткнулись на паутину из мономолекулярной нити, натянутую в проходе. Сначала рванула хорошо замаскированная светошумовая петарда, а затем, заметавшиеся на пересечении туннелей люди и пумы стали без крика – трудно назвать звуки, которые они издавали при этом криками – разваливаться на куски трепещущей еще плоти.
– Скверно, – констатировал Рроу. – Еще недавно здесь можно было пройти спокойно. Враг о чем-то догадался. Дальше может быть хуже... Балла может быть рядом.
– Это опасная... особа – Балла? – осведомился Гвидо.
– Враг забрал к себе в услужение ее дочь и сына. И обратил их жизнь во зло для всех нас. Она предала прайд ради служения ему...
Осторожно, очень осторожно, периодически меняя местами передовых и арьергард, отряд продвигался под просевшими, сочащимися гнилой влагой сводами. Где-то на полпути они ощутили тяжелую, порывистую вибрацию грунта – не очень далеко отсюда бомбили «зеленку»...
В округлом помещении – то ли зале, то ли коллекторе сделали привал. Последний, перед штурмом. Гвидо сверился с составленной со слов Рроу схемой подземного лабиринта, осмотрелся в полумраке и подавил в груди спазм какого-то истерического смеха: все окружающее напоминало какой-то сюжет из Босха. Не напоминало даже. Было им.
– Рроу, – спросил он, – пумоиды выступили против Тайного Пророка только потому, что он выступил против Учителей, на стороне Большого Питона? Или у вас есть еще и свои причины?
– Большой Питон – это выдумка Врага, – вглядываясь во тьму горловин впадающих в зал боковых туннелей, ответил пумоид. – Сегодня Большим Питоном считается один человек, завтра Враг сделает Питоном другого – того, что больше понравится ему. А в бой с Врагом мы собирались давно, и причина тому – оброк...
– Какой оброк? Пророк обкладывал вас податью? Вы платили...
– Мы отдавали Врагу всех первенцев. Детей. Он... Некоторых он и его люди делали своими слугами. Что он делал с остальными не знает никто...
– Пророк угрожал вам? Был в союзе с бандами?
– Банды – это и есть люди Врага. Не говори больше Пророк, говори Враг... Но прайд не боится банд. И не боялся никогда. Они бессильны в лесу...
– Значит вы верили ему, его учению?.. А теперь поняли, что...
– Прайд никогда не следовал учению Врага.
– Тогда мне трудно понять тебя, Рроу...
– Враг снабжал нас некоторыми веществами... Соединениями... Которые необходимы для совершения истинной Инкарнации...
Гвидо помолчал. Инкарнация оставалась для него вещью в себе.
– Но если вы уничтожите Про... Врага, то кто же тогда будет обеспечивать ваш обряд?
– Рано или поздно мы найдем среди людей таких, кто станет нам помогать с этими веществами. Просто за деньги, как это было в прошлые времена.
– А раньше, до того, как пришли люди, как вы...
– Когда пришли люди, Великая Мутация породила прайд таким, как он есть сейчас. Так учили нас и так мы учим своих детей. То же я скажу и тебе, Гвидо.
Они помолчали еще немного.
– Слушай, Рроу, – спросил Гвидо, проверяя, насколько позволял неверный свет фонарика состояние своей амуниции, – извини меня за бестактный, может быть, вопрос, но почему вы много месяцев бережете тотем прайда – Священную Пуму, а во время обряда Инкарнации жестоко убиваете ее? Прости, если это тайна... Просто, может, нам уже не удастся перебросится парой слов...
– Обычно мы избегаем говорить на эти темы. Но мы идем в опасный бой, и ты заслуживаешь того, чтобы хоть что-то знать о тех, чью сторону ты взял.
Глава прайда помолчал немного, а потом пояснил:
– Мы поклоняемся Священной Пуме потому что мы во всем подобны ей. А убиваем за то, что нам суждено жить и умереть ее подобиями...
– Мне трудно понять это... – подумав резюмировал Гвидо.
Он приподнялся с относительно сухого камня, на котором устроился на отдых – среди пумоидов явно возникла какое-то беспокойство. Сначала ему показалось, что все они просто не сговариваясь, решили возобновить свой путь. Но нет – пумоиды прислушивались к чему то, чего во мраке боковых туннелей Гвидо различить не мог.
– Р-роу, – вдруг раздалось оттуда из тьмы. – Р-р-роу... Получай подарочек, Р-р-роу...
– Балла, – констатировал Рроу...
И тут же один за другим в зал полетели очень хорошо знакомые капитану контрразведки предметы. Небольшие и увесистые. Похожие на причудливые, колючие елочные игрушки. Керамические ручные гранаты.
Реакция пумоидов была молниеносной. Прежде чем Гвидо успел предпринять хоть что-либо, последний из них исчез в темноте основного туннеля. Только Рроу промедлил, дав человеку возможность стремительно сигануть вслед за своими соплеменниками. И только тогда последовал за ним.
Некоторое время (доли секунды, минуты?) капитан лежал, вдавленный лицом в скользкий камень. Потом он сообразил, что это старейшина прайда прижимает его к полу, защитив от осколков трех или четырех пехотных гранат, рванувших в нескольких метрах позади. Пумоиду это стоило дорого. В первые секунды оглушенный и утративший координацию Гвидо решил, что тот безнадежно мертв.
Впрочем, времени для долгого разбирательства просто не было. Капитан, а секундой спустя и уцелевшие пумоиды обрушили на невидимого врага град пуль. Но тот и не думал вступать в бой. Должно быть был в сильном численном меньшинстве.
«Не понимаю, – мелькнула в голове Гвидо мысль. – Если Пророк вычислил нас, то почему вместо того, чтобы атаковать и уничтожить силами своих боевиков, послал мелкого пакостника со связкой гранат? Счел, что и этого достаточно? Какой-то бред.»
Он склонился над Рроу. Чисто профессиональными движениями, не глядя, расстегнул подсумок со средствами оказания помощи. Вколол стабилизатор. Затем еще два препарата. Присевший рядом пумоид помладше пытался остановить поток крови, но это было бессмысленно. Спасти Рроу могла только прямая инъекция «льда» в полость черепа. «Льда» в походном наборе не было и быть не могло. Никто и никогда, наверное, не испытывал «лед» на пумоидах. Да и Рроу, наверное, не устроил бы наиболее вероятный результат действия такого препарата – роль слабоумного калеки до конца жизни.
Уцелевший глаз пумоида открылся. Некоторое время ему не удавалось издать ни звука. Потом он коротко сказал несколько слов на местном наречии. Видимо приказ. Пумоиды послушно отошли в глубину туннеля.
– Я сказал им, что подчиняться они будут тебе, – с трудом выговорил Рроу на языке людей. – Т-ты справишься... Что-то происходит там...
Несколько секунд он снова собирался с силами. Потом повернул лицо так, чтобы смотреть в глаза Гвидо и сказал свои последние слова:
– Ты лучше поймешь прайд, если будешь знать это: пумоиды только живут и умирают в образе зверя, а рождаются они людьми...
* * *
– Господи, пусть пилоты хоть как-то отвяжутся от этих дурней, что сели нам на хвост! – зло посетовал следователь Клецки.
Он имел ввиду прекрасно заметную в ночном небе бело-синюю «стрекозу» легкого вертолета, не отстававшую от звена тяжелых десантных геликоптеров, несущих на малой высоте Следственную Комиссию к логову Колдуна Гохо. Зрелище было еще то – словно велосипедист в развеселых майке и кепочке прицепившийся к угрюмой колонне закопченных, от натуги ревущих танков, следующих к месту сражения.
– Дурнем человеку быть не запретишь, – философски заметил командир звена – полковник Ленски. – Особенно, если имеешь приказ идти в режиме радиомолчания. Голову даю на отсечение, что это люди с Ти-Ви. Эй, парень, скажи-ка лучше – это то место?
«Парень» – свидетель Ромуальдо Беррил, он же Скунс Палладини, придерживая великоватый ему защитный шлем, опасливо глянул сначала за борт, потом, сообразив, – на монитор ночного видения.
– Да, оно, – констатировал он. – Там... Там костер какой-то... Если вас это интересует, Гохо никогда не разводил костров... Он, скажу вам, очень осторожный человек...
– Заложите круг, – распорядился полковник пилоту.
И через пару минут, убедившись, что огня с земли не ведется, добавил:
– Звену зависнуть над открытым пространством. Роб, плавно снижайтесь до касания грунта и выбросьте трап для господ следователей. Хаджи, Лопес – конвоируйте свидетеля.
Застывшего перед огромным – до неба – костром Учителя Ю, Кай узнал еще с воздуха. К нему и направился почти бегом.
– Мы, оказывается, расстались не так уж и надолго, – философски заметил тот в ответ на торопливые приветствия...
– Учитель, что происходит здесь? Где Гохо? Он срочно нужен нам. И не видел ли кто-нибудь из лесного народа других людей?..
Федеральный Следователь осекся, натолкнувшись на горестный прозрачный взгляд глаз плюшевого мишки, давно потерявшего путь в родную детскую.
– Здесь происходит война. Люди периметра убивают плохих людей. И всех кто рядом... Колдун Гохо здесь, – игрушечной лапкой Учитель показал на крепко спеленатый паутинный кокон чуть поодаль. – Его убил плохой человек. А это – похоронный костер. Мы предадим огню тело Колдуна. Лес не возьмет его...
– Плохой человек был один? – неприятно морщась спросил Кай.
Ему стало как-то не по себе от того, что на Шаленом впервые повисло мокрое дело. Всякое было до этого. Но не это.
– Он ушел в лес? – дополнил он свой вопрос.
– Плохой человек хотел уйти к своему хозяину, но не ушел. Здесь много ловушек... Вот он.
Подняв глаза в указанном направлении оба Следователя узрели еще один паутинный кокон, подвешенный относительно невысоко над землей в ветвях ближайшего дерева и полускрытый в ночном мраке. Клецки подошел к нему поближе и посветил фонариком. Кай и Барсук приблизились к ним сзади.
– Это не Шишел, – констатировал Клецки.
– Вы знаете этого типа? – осведомился Кай у Палладини.
– Если вы про имя, так нет. А вообще-то это тот связной Свистуна, о котором...
– Сволочь, – без выражения сказал человек в коконе.
– Он жив... – поразился кто-то из конвойных.
– Мы решили передать его в руки людей Периметра, – сообщил Учитель Ю. – Потому что таков закон людей. Если бы он убил кого-то из нас, его судили бы мы сами... Но Гохо был человек Периметра. Хотя и жил в Лесу.
– С ним – с этим типом был еще кто-то.
– Да, плохой человек привел сюда моего друга. Большого. Того, что спас мне жизнь тогда... Они очень шумели, когда они шли по Лесу. И мы шли за ними, а они – не замечали... Долго. Потом – пришли сюда и плохой человек убил Гохо. Хотел убить моего большого друга. Тогда мы его поймали...
– И где твой большой друг?
– Он ушел разговаривать с хозяином плохого человека. Мы просили его не ходить туда, но он все-таки пошел... С ним пошли наши – пятеро. Они хорошо умеют воевать. Они защитят его от пчелок и...
– Покажите нам путь туда, – торопливо прервал его Клецки. – Мы должны помочь твоему большому другу.
– Никто не знает правильного пути. Только Гохо знал. И плохой человек знает. Он рассказал путь Большому Другу, но из нас никто не слышал что он говорил.
– Почему, черт возьми? – с досадой спросил Стивен.
– Они просили нас отойти и не слушать. И мы отошли и не слушали...
– А плохой человек при этом, так и висел как сейчас – вниз головой? – поинтересовался Кай.
– Да, он так и висел...
– Ну что же, Плохой Человек, расскажите нам маршрут. А мы вас перевернем в нормальное положение... – обернулся Кай к кокону. – Вам, я думаю, основательно надоело висеть этак-вот?
– Я ничего не скажу вам.
– Это не логично, – заметил Федеральный Следователь. – Секрет-то больше не существует, раз вы открыли местонахождение вашего Свистуна Шишелу-Мышелу... Кстати, зачем вам потребовался этот визит к Гохо, раз вы знали дорогу сами?
– Если это так вас интересует, то ваш Чичел-Мичел вел меня с собой под угрозой оружия. Я не должен был сопровождать его. Гохо должен был. Но этот медведь сорвал весь план. Я не собирался открывать ему дорогу... Так же, как и вам. Но не осталось другого способа свести его со Свистуном. А Свистун хочет его видеть, в конечном счете. Пусть теперь разбираются сами. Свистун с ним справится. А вы – вне игры.
– Снимите его с дерева, обыщите и наденьте наручники, – распорядился Кай. – Стив, вызывайте сюда еще солдат...
Он вновь обратился к спеленатому хмырю, которым уже интенсивно занялись конвойные.
– Не в ваших интересах усугублять свою вину, когда на вас висит мокрое дело...
Ответом ему было презрительное молчание. Хмырь интенсивно – насколько позволяли наручники и упертый в спину ствол – разминал затекшие во время висения в коконе члены и членики и даже не смотрел в сторону Следователя.
– Бросьте, – подал голос, отошедший от греха подальше Барсук. – Люди Свистуна не раскалываются...
– Очень жаль, – сказал Клецки, окончив отдавать распоряжения по блоку связи, – очень жаль, что с нами нет такого, скажем, контроллера внутренней речи, как у нашего коллеги Гвидо...
– Контроллер внутренней речи... – Кай наклонил голову на бок. – Гвидо... Он кое-что рассказывал мне о своих встречах в Лесу... Послушайте, Учитель, – он повернулся к скептически замершему в стороне премудрому медвежонку. – Скажите, Зеленушки уже спят? Если спят, то нельзя ли разбудить парочку?
* * *
До восхода было еще далеко, но небо над погруженным во мрак океаном Леса уже начало светлеть. В невообразимой высоте обозначились серебристые перья стратосферных облаков. Бело-синяя «стрекоза» уверенно проходила уже последние сотни метров к намеченной цели. Под самым днищем вертолета прошел один пояс оцепления, другой... Люди и пумоиды истерически сигналили снизу – огнями, выстрелами, истошными криками... Впереди, над развалинами Тайного Храма вставали дымные столбы пожарища...
– Куда полетели, чертовы идиоты? – озадаченно спросил сам себя полковник Разин. – Кажется собираются опуститься прямо к Черту в зубы...
– Как быть? – осведомился у начальника невысокий кряжистый десантник в капитанских погонах. – Наши это, или...
– В любом случае, начинаем штурм в шесть-пятнадцать. Если они попробуют уйти на вертушке – сбить. Но ведь не сумасшедшие же ее сюда пригнали, черт возьми?
– Новое сообщение, – доложил начальник роты связи. – Из района Мостика сюда идут вертолеты. Десантные геликоптеры. Доставят членов Следственной Комиссии. Просят вас немедленно выйти на связь...
* * *
Звук стрекочущего над самой головой винта заставил Шаленого высунуться из люка.
– Опять бомбить будут, вороги, – зло сплюнул он в сторону. – Знали б, что и бомбить-то тут некого, так уж давно б здесь были... Почитай одни мы со зверюгой этой тут торчим, да еще ЭТО – там...
И тут ход его мыслей прервался.
– Дмитрий! – закаркал над его головой голос из мегафона. – Шишел-Мышел! Вы живы? Где вы? Врубите свой блок связи!..
Геликоптер завис над дымящейся еще полянкой с явным намерением приземлиться.
– Да куда тебя несет, дурья башка! – теряя осторожность в полный голос заорал Шишел и короткими перебежками кинулся к машине, издали отмахивая рукой – мол пшел, пшел вон, дурень!!!
Вертолет, тем не менее, плавно коснулся земли. В самом неподходящем месте – у обреза опушки. Пилот в снежно-белом «сафари» спрыгнул на землю. Подал руку, помогая спуститься по хлипкому трапу кому-то из пассажиров.
– Гос-споди, да как сюда бабу угораздило? – успел подумать Шаленый, прежде чем все началось и кончилось.
Из тьмы между стволами деревьев, через начавшее светлеть открытое пространство, к трем фигуркам у «стрекозы» длинными прыжками, стелясь над землей, метнулась серая тень.
И навстречу ей прозвучал выстрел.
* * *
– Штурм не имеет ни малейшего смысла, – констатировал полковник Ленски. – К шапошному разбору успели мы, господа... Там уже, похоже, наши телевизионщики берут интервью у какого-то громилы. Сопротивлением и не пахнет.
– Опускайте машины и берите все под контроль. Мы займемся этой публикой, – мрачно распорядился Следователь Клецки.
Под выкрики команд и топот «напра– – нале-» разбегающихся солдат, Кай молча приблизился к довольно живописной группе.
Клод-Валентайн Фигли задумчиво раскуривал сигару, устроившись на трапе «стрекозы». К борту вертолета был скромно прислонен некий прямоугольный, упакованный в брезент предмет. На предмет с грозным видом опиралась одной рукой Рафаэлла – верная супруга и компаньон Клода-Валентайна. Другая ее рука сжимала винчестер далеко не дамского образца. Еще одна женщина – рыжая и печальная, поигрывая «кольтом» притулилась у корпуса вертолета, спиной к окружающему миру и смотрела куда-то в сторону леса. Завершал групповой портрет лежащий чуть поодаль пумоид. Череп аборигена был почти напрочь снесен разрывной пулей.
– Господин Следователь! – торжественно провозгласила миссис Фигли.
Ни следа былой сюсюкающей экзальтации не было в ее голосе. В нем появилась даже какая-то хрипотца.
– Господин Следователь, – продолжала миссис. – Прежде всего, прошу вас принять к сведению, что находящееся перед вами полотно является собственностью фонда Гугенхайма. Мы только что приобрели его на самых законных основаниях у господина Чалени, – последовал жест в том направлении, куда был направлен взгляд ее рыжей спутницы. Там, метрах в ста пятидесяти от них, на крыше вросшего в грунт бункера, с тяжеловатым портфелем на коленях угрюмо ссутулясь устроился Дмитрий Шаленый. Два пальца правой руки его были продеты в кольцо армейского пиропатрона.
Кай сделал знак остановиться паре солдат, двинувшихся было к несостоявшемуся сержанту Легиона.
– Вот купчая, – продолжала миссис Рафаэлла.
– Разрешите взглянуть на картину, – только и сказал Кай.
– Пожалуйста. Брезент еще не зашит...
Убедившись, что перед ним находится именно шедевр непревзойденного Балотти, Кай распорядился по блоку связи, чтобы к «стрекозе» доставили свидетеля Ромуальдо Беррила. Если считают ситуацию достаточно безопасной.
– Один только вопрос для начала, – повернулся он снова к миссис Фигли. – Как вам удалось опередить нас?
– Нет ничего проще. Мы с Мэг давно и хорошо знаем друг друга.
Рыжая женщина коротко обернулась, и Кай, наконец, узнал ее.
– Нас с Клодом сильно волновала судьба полотна Балотти, а ее – судьба Дмитрия. Тут наши интересы совпали. Вчера, когда вы узнали от мистера Беррила о положении дел, она кинулась ко мне и рассказала о рискованной затее Дмитрия и о том, куда он направился дабы выкупить полотно. Мы с Клодом поняли, что надо действовать молниеносно, иначе полотно будет потеряно. Клод неплохо водит вертолет. Мы арендовали машину и... Никто из нас не нарушил закона. Как я понимаю, действия господина Чалени можно рассматривать как выкуп собственной похищенной собственности. Господин Беррил может подтвердить, что...
– Но маршрут? Откуда вам стал известен конечный пункт нашего броска?
– Как только ваше звено по радио связалось с э-э...
В глубине души Кай дал оценку системе защиты радиосообщений в армии Гринзеи, но вслух ее высказывать не стал.
– Вы осознавали степень риска, который взяли на себя миссис? – только и спросил он.
Миссис только пожала плечами – «дело есть дело»...
– Господин Беррил расскажет вам много интересного касательно вашего приобретения, миссис, – резюмировал Кай, кивнул Стивену и на пару с ним зашагал к не спускающему с них глаз Шишелу-Мышелу.
– Эй, господа хорошие! – окликнул Шишел приближающихся к нему служителей закона. – Ближе, чем на десять метров не приближаться. Иначе погорят все бумаги ваши к едреням...
– Ваши условия, Шаленый?.. – выкрикнул останавливаясь на указанном расстоянии Клецки. – Сколько вы просите за бумаги? И где Свистун?
– Я по два раза один предмет не продаю... Уж не знаю с кого, но денежки я один раз уже поимел... Так что, считайте, даром отдаю. За так, но с условием...
– Итак, давайте, – согласился Кай.
– Перво-наперво, так это, чтобы никому в голову интересная такая мысль не пришла чек этот вот – от фонда Гугенхайма – аннулировать, иль там заморозить...
– У вас купчая, извиняюсь, на полотно Балотти оформлена? – осведомился Кай. С неким особым выражением.
– Точно так! – с какой-то хитрецой в голосе отозвался Шишел.
– Ну, тогда вы в своем праве. Но поторопитесь перевести наличные на свой счет. – Кай откашлялся. – Второе?..
– Второе – это чтобы за дезертирство меня Легион по всей Галактике не разыскивал...
– Считайте вопрос улаженным, – подал голос Клецки. – Вы уже не легионер. – Отчислены задним числом еще за дебош на «Проционе». А следовательно, не могли дезертировать двумя сутками позже. Мы об этом вашем условии подумали заранее. Третье?
– Виза мне нужна и билет. Куда от этих мест подальше...
– А именно?
– А куда хошь. Лишь бы там людям платили кредитки и они их хранили в сейфах...
– Это все?
– Все, дорогуша.
– Каких гарантий вы хотите?
– А вон его вот слова. – Шаленый кивнул на Кая.
– Даю вам его.
Тяжелый портфель описал в воздухе крутую дугу и шлепнулся к ногам Клецки. Тот поднял его и проверил содержимое. Документ соответствовал своему описанию.
– Ну а теперь, приближаться к вам можно? – спросил Кай.
– Можно. Только осторожно. Вижу о Свистуне расспросить хотите? Покажу вам Свистуна вашего. И еще кое-что сверх программы.
Шишел спрыгнул на землю и не без напряжения своротил дверь бункера.
– Я ж не дурень, чтоб к Свистуну напрямую ломиться... Лесом крался. Но не тут-то было. Как в лабиринт этот забрался так под целую охоту попал... Прокололся я где-то. Оно и не удивительно. Я ж не знал, что целый гарнизон их тут... Думаю, не сдюжил бы я с оравою этой... Тут тебе и свист гипнотический и «пчелки» эти чертовы, и колючка с отравой-зельем, и все, что хошь. Проводников моих обоих порешили – и богомольца и чучелко это... Одно только и спасало, мыслю, что предупрежден Свистун-то был, что я под правило мертвой руки работаю... Как загнусь, так погорят все бумажки синим пламенем... А тут, слава те Господи, штурм начался...
Тут-то веселье все и закружилось... Всю эту дрянь как повымело! Кого снайперы положили, а другие и сами поразбежались... И вот потеха-то: эти – нападающие-то в мегафоны бубнят – мол «выходи по одному, задравши руки!», а здесь и задирать-то некому. Вдвоем мы друг вокруг друга кругами ходили... Я да упырь этот. Ну к концу-то я и припер его в колодце этом.
Шаленый похлопал по каменному парапету, окружавшему то ли внутренний крытый двор, бункера, то ли какую-то выложенную камнем пустующую технологическую емкость.
– Думал живым народу на руки сдать, – с искренней досадой добавил он. – Так нет – «Последнее превращение, кричит, совершу!»... И ампулу в рот – хрясть! И уж после этого я, ребята в ночь эту такого насмотрелся, что если седина в волос не ударила, так лысина, верно, прорежется... Это я сейчас, на людях повеселел. А то – ни жив ни мертв сидел вот тут у стены и смотрел что делается... Без малого не обмарался... Да вы и сами гляньте...
Шаленый рванул какой-то рубильник, и мертвенный свет залил каменный колодец. Казалось ничего особенного не было в нем. Только странное растение прилепилось к стене, расползлось по ней... Корявое и массивное. У подножия его свалена была какая-то ветошь... Совсем недавно оно было вполне респектабельным костюмом, это тряпье.
– Здесь никого нет, – констатировал Клецки. – Свистун ушел. Видимо – вон в ту дверь...
– Верно, хотел уйти, да хрена тама, если говорить по-японски. Там – за дверью этой мужик вконец охреневший. С пумами и пумоидами. Да вы его знаете – вместе из плена возвращались... Я его только сюда выпускать боюсь. Зол шибко...
– Гвидо? – Кай извлек на свет Божий блок связи и обменялся несколькими словами с капитаном контрразведки. Затем живо спустился по железной лесенке и принялся колдовать с замком. Шаленый и Стив последовали за ним.
Капитан был черен лицом, одежда и руки его были в крови – своей и чужой. Конец пути до Храма дался ему с большими потерями. Видимо, состояние аффекта сменилось у Гвидо реакцией релаксации. Он без особых эмоций проводил взглядом устремившихся вверх на волю троих пумоидов и двух пум, вяло улыбнулся Каю и подойдя к странному дереву, стал пристально рассматривать его.
Остальные присоединились к нему в этом занятии. И тут Клецки вскрикнул.
Словно резец изощренного скульптора поработал над корявой массой вздувшейся древесины. Нет, это была не игра воображения. Странное дерево воплотило в себе чудовищно искаженные черты человеческого тела и лица.
– Не ожидал такой встречи, Советник Лэшли... – тихо сказал Кай.
– Да, – констатировал Шаленый. – Видать не был последним учеником Каррозерса тот дед, что дуба дал у Токанавы на «Черном жемчуге». Последний – вот он.
– Покойный Окама оставил нам в своем дневнике вполне убедительные доказательства того, что этот человек глубочайшим образом изменил ход метаболических и, главное, гормональных и регуляторных процессов в своем организме... Возможно, еще в детстве он был одной из жертв экспериментов Каррозерса... Но затем обратил свои жутковатые качества во зло всему остальному миру, – Кай пожал плечами. – Окама отмечает, что на психику этого типа наложилось еще и обучение в школе Тайного Учения Эйч-Эрн... Оставлю это без комментариев. Но мы сами можем констатировать, что практически на наших глазах этот человек дважды изменил свой облик. Попытался под видом Посла завладеть текстом крайне невыгодного для его политических целей доклада, а затем в образе им же убитого Якопетти включился в охоту за «Докладом Каррозерса»... А теперь вот – последнее превращение...
– Но в роли Посла он получил пулю... – Гвидо удивленно приподнял бровь. – Неужели ему удалось так точно имитировать остановку сердца и другие признаки смерти? А затем – удрать из холодильника морга? Хотя...
Он снова оценивающе посмотрел на чудовищное изваяние и добавил:
– ЗДЕСЬ в это легко поверить... Я, кажется, даже догадываюсь, зачем ему потребовался гистаминоподобный препарат... Надо было добрать до комплекции Посла, хотя бы за счет отека тканей... Впрочем, я не медик.
– Хотел бы я знать, только, – вздохнул Кай, – где находится сейчас бренная земная оболочка самого господина Окамы?
– Как вы думаете... – Гвидо постепенно снова обретал интерес к жизни, – он сохранил... разум, сознание?.. Он слышит нас? Или это – настоящая древесина?
– Спросите об этом биологов, – пожал плечами Кай. – И не сейчас, а лет через пять-шесть... А насчет древесины – не думаю... Животную клетку в растительную так запросто не превратишь... Не дерево – нечто древоподобное... Мимикрия...
– Так или иначе, а плоды это деревце даст отменно ядовитые. Когда и если... – пробормотал Клецки.
– А теперь скажите мне, – Гвидо потер окровавленными пальцами виски. – Что вы-то делаете в Храме Тайного Учения?
– Отбиваем ваш хлеб, капитан. Участвуем в аресте и задержании главы контрабандной сети оружия, наркотиков и фармсырья по кличке Свистун. Еще он оказался Тайным Пророком, но это уже мелочи, по сравнению с тем, что этот тип подвязался еще и Советником Президента... Прошу любить и жаловать, – Кай сделал жест в сторону жуткого растения. – Думаю, что задержанный будет долго находиться в состоянии э-э... домашнего ареста... Кстати, если вас интересует судьба документа Каррозерса – то он там, в том портфеле, что коллега Клецки бережно прижимает к э-э... сердцу. Скажем так. К сожалению, он уже наложил на него пломбу...
– Вовремя я успел полистать бумажки... – сам себе сообщил Шаленый.
Кай потом так и не смог решить для себя – было ли это высказывание проявлением наивной простоты славянской души, или ее изощренного коварства, посредством которого закоренелый авантюрист намекал на то, что превратился теперь в одного из держателей сверхсекретной информации со всеми отсюда вытекающими обстоятельствами...
– И что же вы поняли в этой ученой галиматье? – поинтересовался Гвидо. – Он, может быть, содержит разгадку проблемы туземцев?
– Галиматью писали для Академии, а для Сенатского подкомитета – резюме на сорока страницах. На дебилов в расчете, считай, – возразил ему Шаленый. – Так что и я с моим неполным высшим кой-чего скумекал... А разгадка проблемы вашей там есть. Да такая...
– Хотите, я попробую сказать вам в общих чертах, в чем она состоит? – задумчиво спросил его Кай. – По-моему все мы тут уже кое о чем догадываемся...
– Валяйте, Следователь, – с интересом отозвался Шишел-Мышел.
– А не было никаких туземцев. Никаких аборигенов. Был огромный, от всего мира отрезанный полигон, на котором наемная ученая братия под руководством таких преступников как Каррозерс и еще десятка ему подобных генералов от науки создавали новые расы рода человеческого. Выполняли социальный заказ – коренным образом удешевить покорение Вселенной, завоевание планет, адаптировать к которым обычных людей невозможно. А достичь такого удешевления решили простейшей инверсией задачи. Не среду адаптировать к человеку, а человека к среде. Вот и появились кротовики и богомольцы... И зеленушки... А первыми, наверное, были пумоиды. Они рождаются почти людьми, и только в ходе взросления их «доводят» до кондиций, делающих их пригодными для жизни в прайде...
– В точку попали, Следователь. Я в свое время как прочитал, так оторопь меня взяла...
– Это что же – «остров доктора Моро» в размерах всей планеты? – поинтересовался Клецки.
– За тем исключением, что Моро резал по живой плоти, а здесь в ход шла генетическая и клеточная инженерия... А потом наступил крах Империи, и экспериментаторы и плоды их экспериментов остались один на один. Судя по тому, что мы имеем на сегодняшний день, в условиях Гринзеи искусственные разумные виды оказались куда как более жизнеспособны, чем их создатели... Из последних, наверное, мало кто выжил, зато потомство уродилось сами видите какое, – Кай кивнул в сторону дерева-изваяния. – Так что и загадка Первой и Самой Первой высадок получает такое вот странное разрешение...
– Я одного не пойму, только, – глухо сказал Шаленый. – Неужели они... Мутанты эти... Неужели так напрочь и забыли, что их предки были людьми? Ведь если бы на Земле, в Колонии это знали, так ведь все могло по-иному повернуться...
– А они и не забывали, я думаю... – после небольшой паузы сказал Кай. – Учителя, я думаю, знали об этом всегда, да только вот... Когда-то они приняли решение... Что наша – земная цивилизация не для них. С ее бессмысленным кружением в хороводе войн и кризисов, с крысиными гонками конкуренции, со всеобщим одиночеством на миру... Это, наверное, случилось, когда вторая волна колонистов «не узнала» их. И они решили остаться неузнанными. Не становиться тридцать четвертым населенным миром Федерации. Надеть маску «чужих».
– На всю планету? – почти с языческим восторгом спросил Гвидо.
– На всю планету. Навсегда.
– Это ставит нас перед выбором... – задумчиво сказал Стивен.
– Гос-споди, да какой теперь выбор? – удивился Шаленый. – Доклад-то у вас в руках. И пойдет себе по инстанциям... И скоро каждая собака будет знать правду...
– ЭТУ правду простое человечество может не узнать никогда, – пояснил ему Гвидо.
– Вот я и говорю – нам предстоит нелегкий выбор... Принесет ли такая правда добро аборигенам? Или им все же на самом деле лучше остаться чужими? Это дает права, которые у своих легко отбирают... – Стивен зябко поежился.
С минуту все молчали.
– Так просто этого не решить, – вздохнул Кай. – Пойдемте к нашим собирателям картин. Нас ждет еще одна проблема...
– Я вам еще кое-что должен показать, – прогудел Шаленый. – Сверх программы. Пойдемте.
Это заняло немало времени – осторожное продвижение вдоль загроможденной аппаратурой лаборатории-музея. По обе стороны прохода, залитые в прозрачный пластик препараты демонстрировали разные типы и этапы трансформации органов человека и каких-то животных... Но Шаленого они не трогали...
– Вот, – сказал он. – Здесь этот черт собрал самое ценное. Может, к отправке готовил... Он, видно, ноги уносить собирался вместе с документиком этим... С народом с Дальних Баз снюхался... Барсука дважды угрохать пытался...
– Это чувствовалось, – согласился Кай. – Судя по всему, Дальние Базы обещали ему убежище. Он сдал им Мацумото после того, как с вашей подачи, Гвидо, «раскрутил» его еще на «Проционе». Вчера, в Первом Национальном он был как никогда близок к тому, чтобы заполучить Доклад... Только сверхпредусмотрительность Шпента уберегла бумаги для вас, Дмитрий...
– Скажите уж – для вас, господа из розыскного ведомства...
– Видно решил дело провал с устранением доклада Окамы. Лэшли, или тот, кого мы знаем под этим именем решил свернуть свои дела на Гринзее. Убирал свидетелей... Эль-Аттари, к примеру... Развязал войну в джунглях... Учителя, видно, слишком много знали. Или о слишком многом догадывались...
– Так вот, – продолжал гудеть Шаленый, – здесь, в этом бункере, я и картинку давешнюю выискал. Уж и надежду потерял... Тут же черт только не заблудится... Но нашлось полотнышко-то... Для приманки, видно, мне выставил, да Шаленого без хрена не съешь! А главное – вот! Сундуки для биостатиса. Тех четверых я не знаю, а вот это... Вас, кажется, интересовала судьба этой самой бренной земной оболочки, этого самого типа? Протрите смотровое окошко...
– Господи, Посол Окама, – констатировал Клецки.
Некоторое время царило молчание.
– Теперь разве что он сам сможет объяснить, за каким чертом Лэшли коллекционировал в анабиозе свои жертвы? Зомби из них делал что ли? Так или иначе, надо вызвать сюда специалистов по биостатису... – заключил Гвидо.
– А теперь – к нашим любителям живописи, – решительно сказал Кай.
Они подошли к «стрекозе» как раз тогда, когда конвой, наконец, решился вывести Барсука Беррила из геликоптера и повести его к месту сосредоточения штатского люда. Подойдя к телу убитого пумоида он перекрестился.
– Господи, Балла.
– Проклятая тварь сиганула из зарослей, как раз когда народ полез из вертушки, – пояснил Шаленый. – И мадам ее и уделала из своей пушки, – он кивнул на «винчестер». – Почти в упор. Еле успела. А меня зверюга эта совсем заколебала. Если б не она, так давно бы деру дал... А то – по лесу круги давала, куда не сунься...
– За ней и другие грехи есть, – заметил помрачневший Гвидо.
– А теперь, господин Беррил, – приняв официальный тон повернулся Кай к Барсуку, – ознакомьте нас с гм-м, историей полотна, находящегося перед нами.
Миссис Фигли, мучительно морщась, откинула в сторону ставший влажным от росы брезент. Свет предутреннего неба делал детали картины ясно различимыми и слегка загадочными.
– Господин... – Барсук смешался – Впрочем обойдусь без имени... В общем для вывоза с Гринзеи мне было предоставлено древнее полотно. Дорогое страшно... Я, однако не предпринимал ничего...
– О какой древней картине идет речь? – напряглась миссис Рафаэлла.
– О «Девочке на шаре»... – успокоил ее Беррил. – Вы знаете, в двадцатом, кажется, веке...
– Я знаю... – миссис Фигли, от греха подальше протянула свой винчестер мужу.
Тот принял его словно сложенный зонтик.
– Я всего лишь пригласил одного специалиста... Он очень бедствовал тогда, и я дал ему подзаработать... Даже меня нарисовал... Вот тут вот... – Беррил показал на картине. – Конечно, в очень неприличном виде... В очень... Но... Вообще – людям нравилось...
– Вы говорите о великом Балотти? – трагическим шепотом возопила миссис Рафаэлла. – Вы осмелились?
– Да какой он был великий тогда? Это теперь, когда ему удалось так интересно загнуться...
– Вы... Вы... использовали... – миссис не могла перевести дыхания.
– Вы точно догадались, мадам. Балотти намалевал все эти штуки поверх того, что в свое время намалевал тот Пикассо... Наша таможня не слишком строга, обходится без рентгена и этих...
– И вы знали об этом?!!! – Рафаэлла молнией повернулась к Шаленому.
Тот с интересом изучал розовеющие небеса.
– Немедленно верните мне чек!!! – заорала миссис.
– Простите, разве я продал вам не «Трапезу во облаках», миссис? Она – перед вами.
– Я должен подтвердить, – стараясь не придавать голосу никакого выражения, заметил Кай, – что картина великого Балотти по праву принадлежит Фонду Гугенхайма. А «Девочка на шаре», без сомнения – Федеральному Директорату. Обе имеют сравнимые цены на рынке искусств...
Супружеская чета Фигли онемела. Глаза Беррила вылезли на лоб и не собирались быстро оттуда вернуться...
– Я уверен, что со временем вам удастся решить эту проблему, господа... – несколько неуверенно заметил Гвидо... – Или сделать выбор...
– Кстати, о выборе, – прогудел Шаленый. – Про тот, что надо сделать нам. Есть идея... Пару шагов в сторону, ребята...
Четверо посвященных отошли ближе к лесу. Шишел-Мышел вытянул перед собой руку и раскрыл кулак. На нем тускло сверкал старинный серебряный рубль.
– Решетка – так быть тридцать четвертому населенному миру, – сказал Шишел. – Орел – остается колония на чужой планете... Согласны? Мозги нам тут все равно не помогут. Коль орел – в глухую молчим, коль решка – на весь мир секрет этот раззвоним. А там – будь что будет...
– Ну что ж. Это единственный способ получить ответ от Господа Бога, – сказал Гвидо, подумав. – Я согласен.
– Согласен, – сказал Стивен.
– Лучше так, чем никак, – вздохнул Кай. – Бросайте монету, Дмитрий.
Тот взмахнул рукой, и серебряный кружок, кувыркаясь, полетел вверх. Остановился на миг в высшей точке своей траектории.
И встретил первый луч взошедшей над Лесом Звезды.

notes

Назад: 6 ПРИНЯТИЕ РЕШЕНИЙ
Дальше: Примечания