Глава 6

Когда-то в былые годы старина Фогг заставлял их – курсантов Высшей Школы – состязаться в составлении отчетов по делам самых разных времен, описанных классиками мировой литературы и драматургии: Каю пришлось в свое время составить отчет по «Венецианскому Мавру», а вот Карлу Гёте, который так глупо погиб позже, во время вооруженного инцидента в зоне «Малая Колония», достался вовсе не «Фауст», как можно было бы предположить, а нелепый эпизод с русским нигилистом, занявший у Достоевского не одну сотню страниц и уложившийся у старательного Карла в две трети странички формата А4, через полтора интервала. Полковник Фогг искренне считал, что в жанре криминалистической бюрократии существуют шедевры, являющие миру образцы ясности изложения и краткости слога, всячески призывал следовать им и даже издал подборку восхитивших его документов в приложение к своему курсу делопроизводства. До какой-то степени он заразил этой верой и не лучшего своего воспитанника – Кая Санди.

Кай вспомнил об этом, в третий раз перечитывая довольно бездарный образец справки, выжатой бездушным компьютером из прорвы торопливо набросанных и коряво составленных текстов, написанных занятыми по горло людьми с огрубелыми от монотонной службы мозгами. А может, просто настроение у Федерального Следователя было паршивое в эту ночь…

МАЙКЛ ДОНАХЬЮ, – гласила справка, – АГЕНТ «АРТУР». ИСПОЛЬЗОВАЛСЯ В РАЗРАБОТКЕ «ЛЕСНОЙ ПОЖАР» НА ТЕРРИТОРИИ ИМПЕРИИ ХАРУР. НАПРАВЛЕНИЕ: НЕЛЕГАЛЬНАЯ ЦИРКУЛЯЦИЯ ЭКООРУЖИЯ. НЕОДНОКРАТНО ОТМЕЧЕН В ПРИКАЗАХ ПО УПРАВЛЕНИЮ. ПОГИБ ПРИ ИСПОЛНЕНИ ЗАДАНИЯ – СМ. ДЕЛО 14/5006 «ПТИЦЫ».

Плохо умирать при исполнении, а умереть в ледяных пустынях чертовых владений одноглазого императора – должно быть, совсем паршиво. Кай потер лоб и продолжил чтение:

ВЫПИСКА ИЗ ЕДИНИЦЫ ХРАНЕНИЯ 12-12-AAR (К ДЕЛУ 14/5006 «ПТИЦЫ»): ТРИБУНАЛ ПРИ РЕГИОНАЛЬНОМ КОМАНДОВАНИИ КОСМОФЛОТА ЗОНЫ «ИМПЕРИЯ ХАРУР» ПРИГОВОРИЛ АГЕНТОВ ВНЕШНЕЙ РАЗВЕДКИ МАТЕРИАЛЬНОЙ РЕСПУБЛИКИ ХИМЕРА АЛЬБЕРТС АННУ (АГЕНТ «ЧАЙКА») И АГЕНТА «ЗИМОРОДОК» (ИМЯ НЕ УСТАНОВЛЕНО, ДАЛЕЕ УПОМИНАЕТСЯ КАК АГЕНТ «ЗИМОРОДОК») ЗА РЯД ДЕЙСТВИЙ, НЕСОВМЕСТИМЫХ С ДУХОМ И БУКВОЙ ФЕДЕРАЛЬНОГО СВОДА ЗАКОНОВ И ПОДПАДАЮЩИХ ПОД СТ. 15 И СТ. 21-1 УК ИМПЕРИИ ХАРУР, ПРИВЕДШИХ К ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ЖЕРТВАМ (СМ. ОТЧЕТ «ЛЕСНОЙ ПОЖАР-19»), К 15 ГОДАМ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ ОБОИХ (АГЕНТ «ЗИМОРОДОК» – ПОСМЕРТНО) С ВЫСЫЛКОЙ В ИСПРАВИТЕЛЬНУЮ ЗОНУ «ФРОНТИР-11» И ПОСЛЕДУЮЩИМ ПОНИЖЕНИЕМ В ПРАВАХ НА СРОК ПО УСМОТРЕНИЮ АДМИНИСТРАЦИИ ПО МЕСТУ ЖИТЕЛЬСТВА (АГЕНТ «ЗИМОРОДОК» ПОСМЕРТНО). ПРИГОВОР ПОДПИСАН ТРОЙКОЙ В СОСТАВЕ: ЛИ ЯН – ПРЕДСЕДАТЕЛЬ, ЛИХТМАН Я., ЧИСТЯКОВ И. П. – ЧЛЕНЫ. ПРИГОВОР УТВЕРЖДЕН И. О. КОМ. КОСМОФЛОТА-4 КОНТР-АДМИРАЛОМ РИТТЕРОМ А.

Паршивое, видно, было дело и склочное: статьи УК – политические и не к месту приведенные – харурских судей к делу явно и не думали подпустить, а Свод Законов помянут и вовсе туманно. Не зря командующий спихнул утверждение приговора на своего и. о. А тупая ярость, с которой Система продолжала втаптывать в лагерную пыль и без того как-то упокоившегося «Зимородка», по-своему впечатляла. Кай заглянул на дно чашки, в которой, слава Богу, уже не было кофе, и снова обратил взгляд к дисплею.

ВЫПИСКА ИЗ ЕДИНИЦЫ ХРАНЕНИЯ 34-1-ЛР (К ОТЧЕТАМ ПО РАЗРАБОТКЕ «ЛЕСНОЙ ПОЖАР», ОТЧЕТ 19): «По существу дела о гибели разведэсминца Космофло-та-4 Р-40 следствие установило, что при выполнении посадочного маневра после завершения планового вылета, разведэсминец Р-40, имея на борту экипаж в полном составе – 19 человек, пилотировался штурманом-навигатором П. Лундом. В результате происшедшего в момент выполнения маневра срабатывания (раскрытия) находившейся на борту разведэсминца капсулы, содержавшей галлюциногенный состав «Ребус», в системе вентиляции кабины пилота создалась токсическая (боевая) концентрация упомянутого препарата, что и явилось причиной ошибочного исполнения маневра штурманом. В результате разведэсминец пришел в соприкосновение с поверхностью планеты в районе Параллельных хребтов, имея скорость относительно последней 3,1 км/с. Аварийное срабатывание системы катапультирования экипажа не дало положительных результатов. Разведэсминец Р-40 признан полностью разрушенным, суммарное радиационно-химическое заражение района падения аппарата оценивается как экологическая травма средней тяжести. Число жертв – 19 человек…»

Следовал список погибших, возглавленный капитаном М. Донахью.

Далее выписка сообщала: «В результате следственных действий, предпринятых оперативной группой под руководством Федерального Следователя третьей категории 3. Кунца, было установлено:

1. Минирование разведэсминца галлюциногенной капсулой было произведено техником военного космотерминала «Харур-200» П. Николаи по заданию преступной группы в составе агентов Внешней Разведки Материальной Республики Химера «Чайка» и «Зимородок». Обвиняемый П. Николаи в совершении преступления сознался, подвергнут аресту, и дело передано в ведение прокуратуры Космофлота-4. Агенты разведслужбы МР Химера в совершении преступления изобличены, приняты меры к их задержанию. В отношении обоих агентов дело вынесено в особое производство, как часть операции «Птицы».

2. Поскольку авария и связанная с ней экотравма территории Империи Харур вызваны действиями третьих лиц, признано, что нанесенный ущерб не может быть взыскан с командования Космофлота-4»…

Судя по всему, этот вывод был едва ли не основной целью проведения расследования. Кай в который раз заметил про себя, что мир явно тесен – харурских «птиц» ловил тот самый, лысый, как бильярдный шар, Лохматый Кунц, который пару недель подменял куратора Кая на стажировке перед получением диплома.

Далее документ занудно на протяжении еще трех пунктов трактовал непричастность Космофлота ко всем связанным с катастрофой неприятностям и заканчивался неожиданным пассажем:

«6. Фигурантку по делу «Птицы» Д. Гранж (агент разведслужбы МР Химера «Дрофа») следует считать непричастной к совершению действий преступного характера. Ввиду ясно выраженного отказа в помощи органам следствия целесообразно рекомендовать МВД Империи Харур прекратить действие визы Д. Гранж на территории Империи и выслать упомянутую Д. Гранж за пределы зоны «Империя Харур» в течение 48 часов. Принять меры к неразглашению обстоятельств, связанных с гибелью разведэсминца Р-40. В предоставлении материалов, запрошенных компетентными службами Империи, целесообразно полностью отказать, в связи со спецификой задач, выполнявшихся экипажем разведэсминца Р-40».

Имеющий уши да услышит. Канувший в небытие эсминец явно занимался не только навигационной разведкой. Но зачем агентам Химеры потребовалось угробить этих ребят? Почему наказание недотянуло до вполне оправданной «вышки»? Был прямой смысл связаться прямо со стариной Кунцем – он, кажется, преподает что-то в Академии Управления Расследований.

И еще одна справка завершала всю эту словно сквозь зубы рассказанную историю:

ИЗ ХРОНИКИ ОТСЛЕЖИВАНИЯ ФИГУРАНТА ПО ДЕЛУ 14/5006 «ПТИЦЫ» АЛЬБЕРТС АННЫ: В СВЯЗИ С ПРИМЕРНЫМ ПОВЕДЕНИЕМ И КАК АКТИВНОГО УЧАСТНИКА АКЦИИ СПАСЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ КОЛОНИИ «ФРОНТИР-11» АДМИНИСТРАЦИЯ ЗОНЫ СВОВОДНОГО ТРУДА СТРОГОГО РЕЖИМА АК-995 ХОДАТАЙСТВУЕТ О ДОСРОЧНОМ ОСВОБОЖДЕНИИ ЗАКЛЮЧЕННОЙ ОР-8456 АЛЬБЕРТС АННЫ С ВЫЕЗДОМ ПО МЕСТУ ГРАЖДАНСКОЙ РЕГИСТРАЦИИ. ХОДАТАЙСТВО УДОВЛЕТВОРЕНО. Следовали дата освобождения и дата прибытия на Химеру.

«Пять лет назад, – прикинул Кай. – Довольно быстро. На амбразуру мисс Альберте кидалась, что ли? Впрочем, на Фронтире этим никого не удивишь… Что же сталось с вами, мисс, на свободе?»

На свободе мисс дали орден «Зеркала Венеры» и причислили к лику Сестер-страдалиц. Как выяснилось, в значительной мере авансом. Гуляла Анна на свободе чуть больше года. Далее:

ЗА РАСПРОСТРАНЕНИЕ ЗЛОСТНЫХ КЛЕВЕТНИЧЕСКИХ ИЗМЫШЛЕНИЙ, ПОРОЧАЩИХ ИДЕИ ПРЕСЛАВНОЙ МАТЕРИАЛЬНОЙ РЕВОЛЮЦИИ, ВНЕШНЮЮ И ВНУТРЕННЮЮ ПОЛИТИКУ МР, ОКАЗЫВАЮЩИХ ТЛЕТВОРНОЕ РАССЛАБЛЯЮЩЕЕ ВЛИЯНИЕ НА ПСИХИКУ МОЛОДОГО ПОКОЛЕНИЯ СЕСТЕР, СУД ТРЕТЬЕГО ОКРУГА Г. ДИЗЕРТА ПРИГОВОРИЛ СЕСТРУ АННУ АЛЬБЕРТС К ПОЖИЗНЕННОМУ ПОКАЯНИЮ В ПРЕДЕЛАХ ОРБИТАЛЬНОГО МОНАСТЫРЯ ИМЕНИ СВ. СТЕЛЛЫ. ВСЕ СУЩЕСТВУЮЩИЕ В ПРИРОДЕ ЭКЗЕМПЛЯРЫ ТЕКСТА СОЧИНЕНИЯ ВЫШЕУПОМЯНУТОЙ СЕСТРЫ АННЫ «ЧАЙКА ПО ИМЕНИ АННА», ИЗДАННОГО ТАЙНО, ВНЕ ПРЕДЕЛОВ РОДИНЫ, СУД ПОВЕЛЕЛ ПРЕДАТЬ ПОЗОРНОМУ УНИЧТОЖЕНИЮ. В ШКОЛАХ, МОНАСТЫРЯХ И РЕВОЛЮЦИОННЫХ ЯЧЕЙКАХ НАСТОЯТЕЛЬНО РЕКОМЕНДУЕТСЯ ПРОВЕСТИ РАЗЪЯСНИТЕЛЬНУЮ РАБОТУ С ЦЕЛЬЮ ЗАКРЕПЛЕНИЯ ЗАБВЕНИЯ СЕСТРЫ АННЫ И ЕЕ СОЧИНЕНИЯ.

К приговору компьютер подверстал замётку из «Book review» о присуждении книге А. Альберте возрожденной Пулитцеровской премии. После чего делом занялись лично Три Леди, издавшие отдельным рескриптом призыв усилить и углубить работу по упрочению забвения гадкой книги, взятой на вооружение агентами патриархата на Химере и за ее пределами. Сестру Анну лишили ордена и исторгли из сонма Сестер-страдалиц. Попутно был ужесточен внутренний режим орбитальных монастырей с целью направить ко благу мысли и дела Кающихся Сестер.

«РАЗОБЛАЧЕНИЯ СЕСТРЫ АННЫ», – сообщала хроника планетарных новостей уже через полгода. Файл содержал текст выступления сестры Анны по телевидению обеих (летней и зимней) столиц Химеры, в котором она описывала способы вербовки нетвердых в преданности Материальным идеалам сестер, к которым прибегают враги нового общества. Ее лично изверги по ложному обвинению бросили сначала в подземную тюрьму бесноватого Одноглазого Императора на Харуре (там же сжили со свету ее лучшую подругу) за то, что она несла свет Учения в массы туземцев, а затем, введя в заблуждение недалеких представителей Федерации (что взять с мужиков), обвинили в шпионаже и отправили на строительство ужасного сооружения под названием «продуктопровод» на Фронтир, известный своими дикими нравами. Но и там сестра Анна не дрогнула и осталась верна идеалам Химеры и всем Трем Леди лично, что, в конечном счете, и заставило Федеральные власти прозреть и вернуть ее на родную планету. Но тут же под ее именем был опубликован грязный пасквиль, в котором она якобы рассказывала о своей карьере супершпионки при дворе харурского Кривого Тирана и приписывала себе все смертные грехи вплоть до соучастия в диверсиях против Космофлота. Правда, с начала и до конца всей этой печальной истории оставалось неясно, кем и чем были представлены проклятые изверги – многочисленные и могучие, но так и не названные по имени, равно как не была названа и сгинувшая подруга – и за каким чертом им все это сдалось. Впрочем, это было уже не женской постановкой вопроса.

В заключение сестра Анна настоятельно рекомендовала всем и каждому стереть из своей памяти мерзкое сочинение, пятнающее ее жизненный путь. Чтобы у сестер это получилось побыстрее, она упомянула его название без малого дюжину раз. В Метрополии книжку тут же выпустили четвертым изданием. Правда, чисто символическим тиражом – в знак моральной поддержки. Мал золотник, да дорог: Три Леди с огорчением немедленно отменили рескрипт об амнистии, подготовленный было к стодвухлетию Первой из них.

Кай снова сверился с датами: времена в ту пору явно начали меняться, и никто на Химере уже не хотел ссориться ни с Космофлотом, ни с Директоратом. Вообще ни с кем. Разве что Кривого Тирана разрешалось пнуть очередной раз – этого в Федерации не делали только очень ленивые. Образ врага как-то абстрагировался от его прежних носителей, но не исчез. Химера втягивала идеологические иглы, но на смену им пришел панцирь все более глубокой изоляции.

«И снова СЕСТРА АННА РАЗОБЛАЧАЕТ, – удивился Кай. – Кого-то из нас зациклило…» Но на сей раз – уже только два года назад – сестра Анна рассказала корреспонденту «Галактических новостей» о том, как местные реакционеры-фанатики не мытьем, так катаньем – начиная с умышленно неправильного чередования снотворного и слабительного при лечении у нее – Анны Альберте – катара желудка, осложненного бессонницей, в монастырском лазарете и кончая отсутствием в орбитальном монастыре горячей воды для омовения – исторгли из нее лживое интервью, которое восемь или десять раз в неделю показывали по планетарному Ти-Ви целых полгода. Впрочем, поскольку вообще половину эфирного времени «в тот период» занимали всем осточертевшие публичные покаяния разного рода, сильного раскаяния по поводу своего, отдельно взятого выступления в этом жанре сестра Анна не ощущала. Затем следовал лапидарный текст справки о снятии с А. Альберте пожизненного покаяния – в числе сорока других Кающихся Сестер. В связи с юбилеем Преславной Революции и началом капитального ремонта системы Орбитальных Монастырей.

Монастыри действительно отремонтировали. Ровно наполовину каждый. Так теперь и крутились вокруг планеты – ни Богу свечка, ни черту кочерга…

Это уже была снова другая эпоха. Состав Триумвирата обновился на две трети. Изгнанницы возвращались из мест не столь отдаленных, хотя никто не отменял грозных рескриптов. Списки запрещенных сочинений как-то сами по себе исчезли из публичных мест, а сами злокозненные сочинения перестали отнимать на таможнях, хотя никто запрета и не отменял. Но не спешили и размножать их на месте. Родившаяся как военный лагерь и ставшая со временем каким-то осиротевшим, наглухо запертым гаремом без калифа Материальная Республика все больше скатывалась в состояние проходного двора. Необъяснимо богатея, зарастала бурьяном. Утрачивая врагов, как-то постепенно забывала и о том, на кой ляд она этим врагам сдалась… Но это было все еще тенденцией.

Все эти метаморфозы, словно в капле воды, отразились в биографии бывшей шпионки и уголовницы А. Альбертс. Нестарая еще, довольно энергичная сестра Анна уже не воевала со здешними ветряными мельницами и не переиздавала ранних мемуаров. Содержала частный спорткласс, только и всего. Последней строкой в файле, пришедшем на запрос Кая, шел ее нынешний адрес – в двух кварталах от гостиницы, на север.

Глаза у Дылды действительно были разные: один – зеленый, другой – васильковый. И оба они сошлись на переносице, сфокусировавшись на дуле шестизарядки, которую капитан Дирк держал перед его носом.

– М-мы просто не успеем… – как можно убедительнее заныл проводник.

– На этой тачке – успеем как раз, – успокоил Дылду Руждан.

– И потом, как я могу там найти этот п-причал? – продолжал гнуть свою линию Дылда.

– Не советую тебе быть героем, парень, – мрачно порекомендовал ему Муг с заднего сиденья «скорой». – Этот тип, что говорит с тобой, – из гвардии Деррила… А дохлые герои выглядят совершенно так же, как прочие покойники – ничуть не лучше, чем дохлые трусы, поверь…

– Я настоящей проводки н-никогда не делал… – продолжал кочевряжиться разноглазый. – Я, конечно, знаю, что п-причал где-то у Крутой Свечки, но ведь он так замаскирован, что…

– Тогда мне очень жаль тебя, парень, – задумчиво заметил Дирк и щелкнул предохранителем.

Злюка, вертевшийся между сиденьями, под ногами действующих лиц, стал в стойку и издал угрожающий скрежет.

На Дылду все это подействовало, как реальный выстрел в упор: он икнул и обмяк, закатывая глаза. Привести его в чувство было делом нелегким, но небесполезным. Дылда сломался: посаженный за руль Курц только успевал следовать его слабым голосом подаваемым командам. У самого подножия Свечки ватага спешилась и двинулась рысцой по узким тропам, укрываясь в неровностях местности. Тут, воспользовавшись минутным ротозейством Руждана, разноглазый Дылда попытался дать тягу, но был бит по загривку и водворен в голову колонны.

Говоря по правде, он и впрямь не помнил толком деталей двух – не больше – ходок к Причалу. Бестолковость его, однако, в мгновение ока сменилась резким обострением интуиции, граничащим с гениальным осенением, как только до него полностью дошло, что с гвардии капитаном Дирком не пройдет никакой номер. Только этим можно было объяснить его дальнейшее поведение. Проведя всю ватагу подземными ходами и добравшись до каменной глыбы, сдвигающейся под легким нажатием руки, он не поспешил рваться вперед. Нет, сопровождаемый неотрывно к нему прилепившимся и копировавшим все его уловки с точностью профессионального клоуна Ружданом, он, только прикоснувшись к послушно двинувшейся в сторону тверди, рванул назад и вжался в дно туннеля. Следовавший в авангарде колонны Злюка тут же смотался «в обоз» и затих.

И недаром. Чуть ли не над их головами в слабо мерцающем сумраке подходил к концу последний этап торга. Торга довольно несправедливого.

– Я вовсе не собираюсь ожидать, пока соизволит открыться ваш сейф с часовым механизмом, – выдавал Хромой свою коронную, отрепетированную на многих десятках высокопоставленных особ, заключительную арию. – И тем более ожидать подтверждения вашего прибытия туда, откуда не возвращаются. Тем более что все ваши, с позволения сказать, реквизиты выписаны на фиктивные лица.

– Вы не полагаетесь на мое слово?! – стеклянным, ломающимся голосом аристократа возмущался его собеседник. – Вы имеете хоть малейшее представление о том, ЧЬЕ слово вы ставите под сомнение?

К изумлению Лики, Дирк, до этого момента спокойный, как скала, неожиданно кинулся вперед и короткой перебежкой преодолел расстояние до ближайшего скального уступа. Не дожидаясь команды, его примеру последовал Руждан. Лики рванул за ними. Последним успел стартовать Курц.

– Ваше слово, господин хороший, – успел произнести за это время Хромой, – стоит ровно столько же, сколько вы заплатили за свой ярлык купеческой гильдии. Вы такой же купец, как я – бла…

– Проход! – резко выкрикнул один из четырех боевиков, охранявших периметр утопленной в скальной воронке платформы, на которой и происходила беседа настоящего проводника с настоящими подпольными эмигрантами в Рай. – Чужие в проходе!!!

И развернул ствол разрядника туда, где треть секунды назад еще находилась бренная и до чертиков перепуганная плоть Мастера. Бессмертная же его душа пребывала, надо полагать, где-то совсем в другом месте, потому что даже самыми страшными усилиями воли он не мог никогда потом вызвать в памяти событий, последовавших в те четыре-пять секунд, что прошли после выкрика боевика. Разве только то, как он споткнулся о пришедшегося аккурат под ногами Злюку и полетел головой вперед, на что-то очень твердое, стремясь в то же время накрыть телом своего бестолкового любимца. Все было похоже на бой профессионалов-фехтовальщиков. Раз-раз, и готово. Это только в кино герои долго-долго обмениваются очередями из своих «стволов» и сокрушительными ударами в самые невероятные места чужих организмов. На деле ни один дурак не успевает понять, что произошло, а уже существа с крылышками (или с рожками) увлекают его в свои пределы, и схватка считается законченной. В пользу того, кто остался жив, если таковые имеются.

Лики осознал себя на этом свете только, когда зло ругающийся Руждан (ему пуля досталась в то место, на котором принято сидеть, – куда еще могло ранить профессионального клоуна?) поправлял его – Лики, торопливо накладывавшего повязку на раздробленную двумя пулями руку Муга. Злюка тоже старался помочь хозяину, чем повергал кладбищенского смотрителя в состояние, близкое к обморочному. Потери составляли: замешкавшийся при втором броске Курц, Дылда – его угробила, а Муга покалечила граната, запоздало брошенная в открывшийся просвет тайного прохода, двое из свиты «настоящего» беглеца, только что пререкавшегося с Хромым, все четыре боевика и, увы, оба пилота «последнего вагона» – черт угораздил их торчать пеньками на поле боя. Руждан и Хромой отделались мелкими увечьями.

Теперь обе сражающиеся стороны были надежно скрыты друг от друга уродливыми скалами и не имели представления о том, что произойдет в следующую секунду.

– Ну, что – очухался? – деловитым шепотом осведомился Руждан у Лики. – А то, смотрю, не соображаешь, что делаешь… Сам чуть шею не свернул и тварь свою без малого не придушил…

Со Злюкой у Руждана были определенные счеты.

– Не теряй зря времени, Мастер, – деловито бросил из-за спины Руждана Дирк.

Лики поднял на него глаза: гвардии капитан, нахмурившись, вперил взгляд в философа-провокатора и неторопливо подкручивал регулировку своего бластера на ближний бой.

– Н-не… Не надо! – заголосил Муг раньше, чем Лики, разобравшийся в намерениях Дирка. – П-помо-гите мне. – Теперь он вцепился мертвой хваткой, не щадя покалеченную руку, в Мастера, норовя заслониться им от неминуемого выстрела. – М-мастер! Я заслонил вас от осколков… Я не…

– Он заслонил меня, Дирк… – машинально пробормотал Лики, по правде говоря, совершенно не запомнивший этого момента сражения.

Злюка тоже выразительно глянул в глаза Дирка. Пес всегда поддерживал хозяина, когда считал, что тот прав.

– Пусть проваливает на все четыре стороны, – сплюнув, с неохотой согласился Дирк.

И, продолжая подкручивать верньер бластера, он повернулся к охромевшему и на вторую нижнюю конечность Хромому. Лежать бы тому сейчас между перестреливающимися из-за скал командами, рядом с невезучим Курцем и своими подручными, скошенными прежде, чем успели выпустить хоть пару зарядов, но раненный в непотребную часть своего организма Руждан героически втянул его под укрытие скального навеса – в качестве ценного приза военной кампании.

– Капитан, – засипел Комик, – капитан, этот тип – последний, кто имеет представление о том, как отправить «вагон»…

– Да, – живо подтвердил Хромой. – Только я знаю это… А через пять минут сюда прибудет Жвала с полусотней наших…

– Ладно, будешь жить, – коротко резюмировал Дирк. – Лики, сооруди из бинтов белый флаг. Я иду на переговоры с клиентом…

Но их опередили.

– Капитан Дирк! – раздался из-за похожих на нагромождение детских кубиков камней высокий голос. – Капитан Дирк, я узнал вас! Соблаговолите объясниться!

– Прикажите вашим людям не стрелять! – с неожиданно смятенной интонацией в голосе заорал в ответ гвардеец. – Вам ничего не угрожает, Ваше Величество!

Кай умылся ледяной водой и долго растирал занемевшее лицо. Ощущение того, что каким-то своим неосторожным действием – а сколько их было, начиная с идиотского похода в Лабиринт! – он привел в действие некий механизм, запустил какой-то процесс, который сейчас разносит вдребезги планы всех, кто связан с проклятой загадкой ТОВАРА, – теперь он не сомневался, что дело упирается в природу той таинственной субстанции, что осыпала золотом элиту Химеры, превращая планету в бестолковый рай дураков.

Он вышел в пустынный утренний коридор гостиницы и решительно пересек его. Постучал костяшками пальцев в дверь номера Де Жиля. Потом надавил сенсор вызова. Подождал минуту. Никакой реакции. Конечно, можно предположить, что Моррис пренебрег их незыблемым правилом – держать друг друга в курсе своих перемещений – и, скажем, подался с Роззи на побережье. Но…

Кай тоскливо поискал взглядом камеры наблюдения, но те были слишком хорошо замаскированы. Достав разрядник и держа его в правой руке, он левой извлек универсальный электронный ключ, в который был введен запирающий код номера Морриса, и сунул его в прорезь замка. Тот послушно и еле слышно щелкнул. Зажегся зеленый огонек «открыто». Пинком Федеральный Следователь отворил дверь и прислушался к звукам, доносившимся из глубины помещения. Там что-то сипело, булькало и клокотало. Кая мороз продрал по коже. Он взял оружие на изготовку и рывком влетел в номер.

Просторная гостиная была пуста. Подозрительные звуки неслись из ванной. Чтобы достичь ее, надо было миновать спальню. Там Кая ждал очередной сюрприз. Поперек широченной кровати растянулся совершенно незнакомый Каю, строго одетый и мертвецки пьяный тип. Особь явно мужского пола. Длинная, как жердь. Кай ухватил запястье незнакомца, пытаясь определить, жив ли тот. Особь тут же села, сбросив с кровати тощие ноги в дорогих мокасинах из кожи пещерного хряка, что водится на Малой Колонии, выпрямилась, будто кол проглотила, выкинула вперед костлявую длань, словно кардинал для поцелуя, и попыталась выговорить что-то вроде «к ваш-ш-ш-шим услугам». Между средним и безымянным пальцами вытянутой руки незнакомца была вставлена белоснежная визитная карточка. Кай осторожно извлек ее (незнакомец тут же облегченно рухнул в исходное положение, словно на картонке этой и держался в вертикальном положении) и прочитал, что видит перед собой Карла-Фердинанда Шнобеля – лицо, представляющее интересы президента Независимой Планетарной Республики Мелетты в пределах юрисдикции Материальной Республики Химера. Физиономия упомянутого лица напоминала морду крупной рыбы. Хищной и давно не бритой. Кай тут же мазнул по карточке сканнером своего регистратора. Тот молниеносно выдал подтверждение – Карл-Фердинанд числился в носимой базе данных. И не только по рубрикам, означенным в предъявленной бумаге.

Из ванной комнаты снова раздались зловещее завывание и клекот. Кай осторожно толкнул в сторону створку двери и воззрился на согнувшегося над раковиной Морриса. Тот поднял голову и уставился на Федерального Следователя. Узнав его, он тихо застонал:

– О-о-о… Моя голова, Кай… Если бы вы знали, как может болеть голова…

Кай молча протянул ему упаковку «Миметракса». Моррис зубами разорвал ее и, бросив на Федерального Следователя благодарный взгляд, проглотил сразу две капсулы. Постепенно приходя в себя, он побрел в спальню, там минуты три удивленно рассматривал лицо, представляющее интересы президента Мелетты, затем вздохнул и прошел в гостиную, где оглядел следы вчерашнего пиршества, поднял одно из перевернутых кресел, сел на него и, снизу вверх посмотрев на Кая, спросил:

– А где же Роззи?

– Где же, черт возьми, Роззи?

Леди Сью внимательно созерцала сведенные встык кончики своих сухих и длинных пальцев, делая вид, что не замечает нервического тика на лице собеседницы.

– С меня достаточно этого компота! Внешняя разведка блокирует каналы внутренней, внутренняя – внешней. И вдобавок каждая из Трех Леди позволяет себе роскошь иметь свою собственную агентуру, которая не считает нужным ни перед кем отчитываться, кроме своей «мадам»! Кто на белом свете объяснит мне, сгинула эта шлюшка в действительности, или милейшая Эльсбет только морочит нам голову, разыгрывая тайные поиски своего провокатора? Кто теперь может доложить Совету толком, о чем именно беседовали всю ночь наши голубки? И каким образом агент Федерации вышел на эту продажную шельму с Мелетты?

– Мы в два счета возьмем Карла-Фердинанда за… – уверенно начала отбиваться Леди Халимат.

– Мы не можем ставить под удар людей, посвященных в высшие тайны государства, – резко оборвала ее Старуха, – посвященных в операции с ТОВАРОМ…

– Уверена, что рыльце у этого господина…

– Но мы не можем и позволить Федеральным Инспекторам бесконтрольно контактировать с такими людьми. Достаточно того, что проходимцы, ошивающиеся вокруг Помпейского Спецпоселения, вроде Циммермана или Аймана Ибрахима, знают, на мой взгляд, уже гораздо больше, чем мы наивно полагаем.

Старуха выпрямилась. Подумав, отказалась от мысли встать и продиктовала свою волю, глядя на второго члена Триумвирата снизу вверх:

– Я не должна забивать себе голову судьбой рядовых агентов вроде Роззи! В течение суток она должна быть найдена и, главное, должна дать показания относительно преступных инструкций, полученных ею от одного из членов Президиума Материального Совета.

Окрестив Триумвират его официальным именем, Леди Сью словно вывела его членов из неписаного круга неприкасаемости. Знающий должен был сделать из этого выводы.

– Второе…

Старуха с удовольствием убедилась, что во всем – кроме возраста – формально равная ей Леди Халимат, как заурядная секретарша, воздела над своим блокнотом золотой электрокарандаш.

– Второе, – строго продолжила она, – пусть кто-нибудь из людишек помельче шепнет Айману о том, что милейший Барух стучит на него в Секретную Службу. Пусть ему передадут в вольном изложении это и вот это. – Леди двинула по столу к своей собеседнице две магнитные карточки. – Думаю, этого будет вполне достаточно, чтобы толкнуть чертова шпика на мокрое дело. После чего Баруха останется схоронить, а господина Ибрахима выслать, а может, и укатать на каторгу. Такой вот дуплет…

Леди Халимат зябко повела плечами.

– Их Величество Тоод Деррил вот-вот тронется в путь, – сказала Старуха в пространство, словно себе самой. – Не хочется, чтобы именно сейчас произошли неприятности с ТОВАРОМ…

– Приготовьтесь, господа, – хрипло скомандовал Хромой. – Как только мы получим сигнал подтверждения, «вагон» стартует автоматически.

Лики с немым восторгом смотрел, как за толстыми стеклами иллюминаторов, из расколовших безжизненную толщу скал пазов, словно в дурном сне – бесшумно и неотвратимо, все выше и выше выдвигаются, громоздятся, вздымаются в небо рельсы стартовой эстакады. Именно по ним разгоняемая электромагнитным полем капсула с заточенными в ней беглецами должна была вот-вот устремиться туда – к вечно молчаливому своду Небесной Тверди. Тверди, за пределом которой встретят их Всеблагие Спонсоры…

«Так вот почему – «вагон», – подумал он, на ощупь проверяя крепления ремней. – Рельсы… Рельсы уводят нас под чужие небеса…»

Впрочем, рядом с этими удивленными, словно какими-то детскими мыслями в голове его копошилась и сугубо суетная, потная от страха мыслишка: «Только бы Жвала со своими людьми припозднился, только бы не сорвалось! Всеблагие Спонсоры, ТОЛЬКО БЫ НЕ СОРВАЛОСЬ!!!» Заклинившийся аккурат под сиденьем Высокородного Тоода Злюка – времени выгонять его оттуда просто не было, да и сам Высокородный – вот оно истинное, от генов, благородство – снисходительно молвил: «Оставьте зверька в покое» – испуганным посапыванием давал хозяину знать, что вполне разделяет его опасения.

Ускорение ударило неожиданно и жестоко. Раненый Руждан взвыл дурным голосом, не разжимая стиснутых челюстей. Злюка завизжал. Но это не могло испортить величественности момента. С усилием приподнимая наливающиеся свинцом веки, Мастер ошалело смотрел, как сразу после того, как резко оборвалось полотно эстакады, вниз, вниз, вниз стала проваливаться Обитаемая Вселенная. Сузился, на глазах выгнулся, переставая быть самим собой, горизонт. Рельефную карту уходящей в бездну громады Скального Хребта затянула дымка. Глянули из-за сплющивающихся, в ниточки стягивающихся Пограничных гор непогашенными кострами огни городов, в которых он, Мастер Лики, теперь уже никогда не побывает. Теперь уже совсем чужих городов… Свою родную Столицу он так и не успел узнать в этом молниеносно тусклеющем созвездии… Громадным каменным шаром, грозно ворочающимся под каменными сводами Тверди, предстала перед ним Обитаемая Вселенная. Шаром, становившимся все меньше и меньше. Локальное разгонное поле уступило место планетарному, а затем пришла невесомость.

– Прошу вас, не покидайте своих мест, господа, – глухо проронил Хромой. – Предайтесь своей Судьбе и ждите…

Все так и поступили. Даже Злюка. Только Руждан, как ни в чем не бывало, травил окосевшему от ужаса Мугу анекдоты про тот свет.

Лики не сводил глаз с медленно-медленно – почти незаметно теперь – уменьшавшего свои размеры шара Вселенной.

И где-то там теперь грозный Жвала со своей оставшейся с носом бандой… И Великий Виктис – где там он?..

Впрочем, за неимением Виктиса августейший Тоод Деррил был с ним – своим недавним подданным, а теперь просто попутчиком. Ох, да так ли уж это? Одетый простым купчиной, Высокородный Деррил, который по стечению обстоятельств покоился в противоперегрузочном кресле со Злюкой под ним, прямо напротив Лики, продолжал оставаться если не монархом, то уж главой Ордена Мечей, это точно. Третьим среди Древних Родов, неотделимым от турниров и рыцарской охоты. Неотделимым от стальной крепости своего слова и от воздуха всеобщего повиновения, который окружал его с самого рождения. И все, даже циник и приверженец радикальнейших идей свободы и демократии пропойца Руждан, даже бандюга, забывший при рождении данные ему имя и номер, Хромой, не могли не ощущать этого.

Опальный монарх и не думал подчиняться приказаниям ничтожнейшего из своих подданных. Высокородный Деррил расстегнул ремни безопасности и поднялся с явным намерением преодолеть те неполных полтора шага, что отделяли его от панорамного иллюминатора. Только верный слову гвардейца Дирк осмелился придержать своего сослуживца – по традиции Деррилов с рождения записывали в гвардию рядовыми, – хоть и стоял монарх в строю на его, Дирка, памяти ровно два раза, но дорос на сегодняшний день до тех же капитанских звезд, что и его отважный подданный. Поняв, что парить над честной компанией вверх тормашками – не совсем то, что от него, как от монарха, ожидают бывшие подданные, Деррил, сохраняя величественность позы, вновь закрепился понадежнее в своем сиденье и, откашлявшись, осведомился, продлится ли странствие в Рай, как ему было обещано, меньше дюжины часов или же…

– Еще как «или»! – угрюмо заверил его Хромой. – Откуда вы взяли, что мы до этого Рая долетим?

Наступило общее недоуменное молчание.

– Ты что хочешь сказать, отродье глисты? – воскликнул ничем до сих пор не выделявшийся и тихо благодаривший Бога Муг.

Злюка высунулся из-под кресла Деррила и оскалился на бандита.

– А то и хочу, – не глядя ни на кого, громогласно объявил Хромой, – что команды стартового этапа я знаю как свои пять. Обещал вам, что стартуем, – и стартовали… А вот с техникой причаливания – там, Наверху – дело похуже. Я лично – ни бум-бум. Я же не пилот… А канал связи со Спонсорами и причальные программы только Жвала знает. И летуны наши. Так ведь их обоих господин гвардии капитан из «дуры» своей и приложил. Аккуратнее воевать надо было…

– Так, значит?.. – начал уяснять себе ситуацию Высокородный Деррил.

– А то и значит, что летим мы в белый свет, как в копеечку… Хорошо, если долго на орбитальной проболтаемся, да и задохнемся по-простому иль с голодухи поумираем, а то ведь всего скорее о твердь небесную размажемся или назад, о Вселенную Обитаемую задом, извините, вдолбимся… Прибор-то – ишь какую относительную скорость показывает. Знать бы еще, относительно чего…

– Чертов придурок! – неожиданно услышал Лики свой собственный голос. – На что же ты рассчитывал, когда затащил нас сюда?!!

– А на то и рассчитывал, – продолжил во взятом им с самого начала ключе Хромой, – что тут – надежда какая-никакая или отсрочка, а там – внизу – Жвала вас на кусочки бы порезал! Вас на кусочки, меня – на ленточки…

– Какая же такая надежда? – вкрадчиво, словно у больного, осведомился у него Дирк, начиная расстегивать одновременно и ремни безопасности, и кобуру бластера.

Злюка опасливо вжался под монаршье кресло.

– А та и надежда, господин гвардии капитан, – со злой досадой захрипел Хромой, – что хоть на Спонсоров Всеблагих у меня выхода сроду не было, так ведь народ, что с Магическими Науками делишки крутит, нам с Язвой о-с-о-б-ы-й канальчик запродал. До нас Прорва, покойник, со своими людьми его потихоньку пользовал. Уж не знаю, к Богу или к Демонам, а почти навели мы свой мостик. О Черном Спонсоре не слыхали, что ли? И канал у этих Других Спонсоров есть, и причал свой… Черный опять же Терминал. Правда, дурная слава о Черном Спонсоре ходит, дык ведь не сами же мы лететь собирались… Налево, так сказать, работать захотели… Да теперь один черт, все – прахом…

«Черный Терминал, – подумал Лики. – Тогда, перед тем как сгинуть, Учитель Ларс как раз о Черном Терминале говорил – в том смысле, что ему теперь выбирать не приходится… Может, и встречусь я с ним. Не Здесь, так Там, как говаривали в семинариях».

– Бери свой костыль, скотина трехногая, – выразительно приказал Дирк и навел на Хромого пушку, – и марш за пульт! Наяривай на кнопочках, пока Спонсор твой Черный или Серо-буро-малиновый не примет управление капсулой!

– Вы со стволом-то потише, господин гвардии капитан, – чувствуя, что его акции снова пошли вверх, захорохорился Хромой. – Чего радио-то тревожить, когда мы еще там, внизу, связь с Черным Спонсором потеряли к чертям! Все как по маслу шло, а тут вдруг сигнал как ножом обрезало! Может, Жвала какую палку нам в колеса вставил, может, Магия подвела, а только – крышка нам…

– Как обрезало, так и сошьется, – твердо заявил Дирк. – Не знаю, как мы, а ты, зараза, если и сдохнешь в этой коробочке, так только за пультом связи!

– Я повелеваю! – громовым голосом оборвал начатую было Хромым ответную реплику Высокородный Деррил.

Злюка подтвердил волю Высокородного выразительным порыкиванием.

Зеленый огонек вызова, словно одноглазый фамильярный кот, уже в который раз подмигнул Леди Сью с блока селекторной связи, вырвав ее из тяжких раздумий. Она рассекла сизый воздух кабинета тонкой струей дыма и придавила сенсор коммутатора.

– Ну, в чем дело, Мэри? Я же просила меня не беспокоить…

– Здесь Второй Секретарь канцелярии. Она говорит, что дело срочное.

Леди Сью поморщилась.

Визит Второго Секретаря (то бишь куратора Секретной Службы Материальной Республики) – сестры Лизи, как правило, означал кучу неприятных, а то и просто отвратительных новостей, требующих к тому же срочных решений, в отличие от визитов ее личного кассира – Софьи Глипштейн, регулярно радовавшей Леди Сью внушительными суммами от продажи Товара соседям по Сектору. На этот раз, видимо, опять что-то стряслось, если Рыжая Лиса сподобилась заявиться в столь неурочное для доклада время. Леди Сью переключила кондиционер на полную мощность, чтобы разогнать окутавшие ее клубы ароматизированного дыма, и слегка помассировала виски, пытаясь прогнать пульсирующую в них боль.

– Леди, я пришла по поводу той самой злосчастной телепередачи. Мои девочки буквально по крупицам восстановили всю информацию, что прокачивалась по компьютерным сетям телецентра за сутки до эфира. И вот на кого мы вышли. – Злорадно улыбаясь, сестра Лизи торжественно водрузила на резном пюпитре перед Великой Матерью листок распечатки с выделенной красным маркером фамилией. – Я ведь давно предлагала вырвать с корнем источник этой заразы, и только ваш не совсем понятный мне гуманизм помешал моему отделу применить к этой особе надлежащие меры воздействия.

Бурная вспышка эмоций кураторши Секретной Службы, однако, не нашла поддержки у Леди Сью. Та лишь задумчиво пожевала губами:

– Ли Джень… Это было бы слишком просто и логично, моя дорогая. А жизнь давно уже научила меня, что самые простые на первый взгляд способы решения проблем в итоге оказываются ошибочными. Я ведь и сама вначале грешила на наших диссиденток – на ту же Хильду, к примеру. И о Чайке нашей сизокрылой думала – кому, как не этой авантюристке, казалось бы, интересно было столкнуть лбами Триумвират и Федерацию… А стало быть, и подружку ее Ли – язык у меня сестрой ее назвать не поворачивается – я на заметку взяла еще в тот самый день, когда господа Аудиторы на Планету пожаловали… Только вот не сходятся в этой версии концы с концами, моя дорогая Лиз.

– Но, Леди… видеофайл с учебной передачей ушел на телестудию именно с ее компьютера.

Леди Сью лишь снисходительно улыбнулась.

– А если ее лишь использовали? В качестве своеобразного «ретранслятора»? Вы можете гарантировать, что отследили все адреса, по которым к Ли могли попасть те злополучные кадры хроники?

– Почти все, Леди, и это ПОЧТИ меня беспокоит больше всего. За день до передачи Ли Джень получила некое кодированное сообщение. Мои шифровалыцицы сделали все, что было в их силах, но код пока не удалось расколоть.

Рыжая Лиса положила на стол еще один листок и подивилась странной реакции своей непосредственной начальницы.

Обычно сдержанная в проявлении эмоций, Старуха на этот раз побелела как полотно, лишь только взглянула на лежащие перед ней колонки цифр.

– Надо думать, компьютеры Внутренней Сети вы еще не проверяли? – зло спросила она Лису, опалив ее яростной волной неприкрытой ненависти.

– Великая Матерь… Неужели измена идет отсюда, из Внутренней Канцелярии?

– Рыба гниет с головы – пора бы уже запомнить азбучные истины. Этим кодом, – Леди Сью с отвращением ткнула длинным сухим пальцем в листок бумаги, – шифрует свои сообщения одна в-е-с-ь-м-а высокопоставленная особа. – Она замолчала на мгновение, потирая внезапно простреленный острой болью лоб, после чего разразилась переходящим на визг криком: – Шлюха, которую я на свою голову вытащила из гарема халифа Омара за год до Революции и вознесла на самый верх власти. А теперь эта стерва осмеливается ставить мне палки в колеса! Ведь если бы не я, она так бы и осталась младшей наложницей и кончила бы свои дни на кухне!

Леди искренне считала Преславную Революцию своим личным достижением.

– Вы полагаете, что виза Леди Халимат на расписании телепередач?..

– К черту Халимат вместе с вашей кретинской Спецслужбой, неспособной выявить измену в самом сердце Руководства Химеры! Я говорю о Леди Эльсбет! – Леди Сью опять страдальчески сморщилась и обхватила голову руками. – О, черт, как сегодня болит голова. Кажется, сейчас расколется…

– Может, вызвать врача, Леди?

– Потом… Что у тебя еще? Выкладывай смелее, завтра может быть поздно.

– Не знаю, как и сказать. – Рыжая Лиса осторожно, словно болотную гадюку, достала из своей папки снимок и, с опаской косясь на собеседницу, водрузила на край стола.

– Вот, это снято монитором слежения через окно в номере господина Второго Аудитора. Я уже говорила, что внутренние следящие устройства находятся под воздействием какой-то подавляющей аппаратуры. Что-то новомодное, чего мы пока не можем отключить… – Перед потрясенной леди Сью лежала увеличенная голограмма подаренного Каю сувенира.

При взгляде на лицо Великой Матери сестра Лиза пожалела, что не приберегла злополучную фотографию для другого дня – похоже, что сегодняшний комплект черных новостей добил-таки Железную Старуху. Лизи ждала взрыва, а услышала лишь слабый, как дуновение ветерка, безжизненный шепот:

– Ну хорошо, Лизи. Эта стерва Эльсбет хочет занять мое место – по крайней мере сие можно понять. Но выдать чужакам тайну ТОВАРА? Не понимаю… Почему она решилась рубить сук, на котором сидим мы в-с-е?..

Впервые за многие годы Леди Сью почувствовала, что теряет контроль над событиями. У нее возникло пугающее ощущение, что ситуация начала ускользать из ее прежде таких цепких пальцев, словно кто-то смазал их маслом. Еще куда ни шло, если за всем этим стояли конкуренты – с врагами у нее хватит сил справиться. Но если в игру против нее вступила Судьба… Ей стало зябко.

– Соедини меня с Джейн Гранж. – Она непослушными руками поднесла трубку к пергаментному уху и снова продолжала отчитывать главу Секретной Службы: – Сестра, вы отвечаете за все внешние контакты мистера Санди. Как вы могли пропустить передачу ему Изделия от наших врагов?

Та не успела ответить. Прервав сигнал вызова, в трубке вместо голоса Джейн раздался бесстрастный голос компьютера, сообщавший, что включает первоочередной канал связи Центра со Спецпоселением «Помпея-12».

– Сорок минут не могу связаться с вами, Леди! – загремел в ушах Старухи ненавистный голос Сержа Плотникова. – Тут такая петрушка получается, что без вашей санкции – ни в какую не сладить!

– Что еще? – с тихой ненавистью спросила Леди. – Что, черт возьми, еще?

Напряженно прислушивавшаяся к этому разговору сестра Лизи вдруг увидела, как после ответа далекого собеседника лицо Леди Сью залила мертвенная бледность и Правительница стала медленно заваливаться на бок…

Бессонные ночи все труднее давались Айману, но эта превзошла все, что до сих пор случалось ему испытывать на злокозненной Химере.

Где-то ближе к полуночи с ним связался наконец-то соблаговоливший добраться до Дизерты связник, – который должен был доставить ему новый комплект средств кодированной связи взамен того, что Айман так необдуманно подарил клятому Баруху. Вместо этого придурки из Цирцейской резидентуры прислали ему полную гневных упреков шифровку и, ссылаясь на большое количество провалов и накладок, приключившихся в Сети за последние год-полтора, рекомендовали до наступления более безопасных времен использовать стационарную установку связи. Старательно составленный и глубоко аргументированный им план перехвата ближайшей партии ТОВАРА был явно оставлен в небрежении и отправлен коту под хвост. Это, видимо, была штрафная мера, принятая руководством в отношении сотрудника, осмелившегося утратить вверенное ему ценное оборудование.

На этом неприятности и не подумали прекратиться. Не успел Айман смириться с новым и довольно неприятным положением вещей, как в двери его Помпейской обители – довольно скромной на вид виллы, почти у самого Северного Туннеля, – поскребся Том Гвишиани, его осведомитель из ближайшего окружения Большого Сержа, пьяный, как джинн из бутылки, и столь же взволнованный. Был Том – точнее Томаз – мастером золотые руки по части компьютерных штучек, но любил красные вина, ценя в них – по прошествии многих лет знакомства с предметом – не столько качество, сколько количество. В Спецпоселении же этот продукт был редкостью. И стоил денег.

– Привет, – сказал Том и задумчиво поскреб небритый подбородок. – С тебя причитается, Айман…

– Мы договорились четко, – попытался поставить его на место Торговец. – Седьмого и двадцать второго – через «Кассу Ветеранов». И не здесь, а в столице…

– Ты, дорогой, за экстренные сообщения обещал подкладывать сверху… – все так же задумчиво упрекнул его Том.

В последние дни Торговец и сам ощущал характерную напряженность, которая всегда повисала в воздухе Спецпоселения перед прибытием очередной партии ТОВАРА. Пренебрег еженедельной рыбалкой на Глубокой Речке сам Серж, из бильярдной напрочь – словно корова языком слизнула – исчезли два-три завсегдатая, работавшие, как хорошо знал Торговец, ВНИЗУ. А все остальные попадавшиеся ему особи из посвященных – а других в Спецпоселении, почитай, и не было – молчали со значением. То, что ему так или иначе, а предстоит идти к стационарному блоку связи, замаскированному на полпути ВНИЗ, Айман уже понял и сейчас только просчитывал варианты.

– Если ты хочешь мне сказать, что «птичка вылетает», то это – далеко не экстренная новость, – осадил он Тома. – Это здесь за версту видно.

– Питичка уже часа три как летает, – хитро прищурившись, заявил тот, не давая сбить себя с толку. – И оч-чень хитрая птичка… Не такая, как всегда… А теперь – самое главное…

И Том потер большой палец об указательный.

«Сейчас он скажет мне, что у Сержа прыщ на заду вырос, и поэтому прием ТОВАРА будет осуществлять какая-нибудь «шестерка», – подумал Айман. – Вот и все самое экстренное…»

Так уже бывало.

– Ты меня знаешь, – сказал он как можно более веско. – Если новость стоит того, я деньги зажимать не стану.

Томаз вздохнул. Посмотрел в пол, потом – в потолок. Вздохнул еще раз и наконец родил:

– Доставка аварийная, Айман. Сразу после старта связь – как ножом отрезало…

Это действительно было большой новостью. Томазу было невдомек, н-а-с-к-о-л-ь-к-о большой. Айман молча отсчитал деньги и строго воззрился на гостя.

– Детали, Том. За эти деньги я жду много деталей.

– А что детали? Отправка – не в срок прошла: в шесть сорок шесть. Почти, но не в срок. Без полного стартового протокола. А дальше – Серж за управление, а команды не проходят. Никаких подтверждений. Трык-трык – и ни хрена! Сейчас там, внизу, все из основной бригады и из запасной – тоже. Серж у Старухи санкцию на запуск управляемых перехватчиков затребовал. Бабке, говорят, аж поплохело… Все. Мне пора. А то хватятся…

Оставшись один, Айман, помянув Шайтана, вытащил из тайника здоровенный рюкзак с гермокостюмом и проверил обмундирование. Навьючил на себя и подземным ходом выбрался в Нижние Ущелья. Часа за два добрался до считавшихся заброшенными еще при Предтечах шахтных стволов. Приходилось идти «сопутствующими» треками, и времени это забирало массу. До замаскированной пещеры, где находилась законсервированная стационарная установка связи, он добрался к пятому часу утра. Там он угодил в один из недавно расставленных по указанию сурового Сержа Плотникова – «чтоб не шастали тут всякие» – медвежьих капканов.

Барух разрывался на части. Он то проклинал себя за то, что поспешил пообещать чертов Айманов кейс Большому Легавому из Метрополии, как раз перед тем как вышел на мастера Роговски, то, наоборот, у него замирало сердце при мысли о том, что он передумал в последний момент открыться Федералам – надежный был вариант: господин Санди был бы ему признателен за ценную информацию о Торговце и его делишках в Спецпоселении, а франт, что прилетел на пару с легавым, – за уникальный препарат, который он, Барух, из-под земли – в буквальном смысле этого слова – добыл для его захворавшей подруги. Так ведь этим бы дело не кончилось, – снова отдавался он в объятия сомнений. Ведь вытянул бы из него господин Санди тайну ТОВАРА – как пить дать вытянул бы… А такого Три Леди могут и не простить. На краю Галактики ведь разыщут…

В отличие от него мастер Роговски был невозмутим. На Химеру его занесло чисто случайно, лет пять назад, когда многие рассчитывали, что слухи о намечающемся здесь промышленном подъеме оправдаются и дел специалистам по информатике будет по горло. Узким специалистам свойственно питать иллюзии… Теперь задачей номер один для мастера было собрать деньги на дорогу до Метрополии – подальше от дурацкой Химеры и ее проблем. Если чудак, который на него свалился со своей халтуркой, готов платить, то наплевать ему на все волнения клиента: он – мастер Роговский – свое дело знает, и этого достаточно. Правда, халтурка оказалась такого рода, что мастер сразу пожалел о том, что за нее взялся. Или не запросил за работу в двадцать раз больше.

– Ну вот, – сказал он, отложив в сторону хитрого вида тестер и набор не менее премудро устроенных отверток. – То, что вы мне принесли, – очень дорогая и специально изготовленная вещь. Штучная, можно сказать. Имеет массу встроенных функций – может быть, например, автопилотом или, наоборот, – заменять целый диспетчерский центр полевого аэропорта… В той сборке, что у вас, это скорее всего устройство для дистанционного управления неким довольно сложным процессом. Вы, может быть, догадываетесь, что это такое, я – нет.

Барух догадывался, еще как догадывался. О намерениях Аймана перехватить по заданию своих шефов – кто бы они ни были – партию ТОВАРА из-под носа у Большого Сержа он очень хорошо догадывался. И поэтому хорошо представлял, ЧЕМ управляет его чемоданчик «в той сборке, что у него». Каким именно сложным процессом.

– Теперь вы сможете отслеживать процесс прямо на встроенном дисплее, – продолжал мастер. – Кстати, система активирована и работает. Вы этого не знали? Если в чем захотите разобраться – тут есть приличный хелпер. Разберетесь сами, если это вам будет нужно. Должен предупредить вас. Этот чемоданчик может быть уничтожен дистанционно. Вот этими двумя шашками. Снимать их и трогать контуры, с ними связанные, я не стал. Запараллелил только схему отсрочки – за пять минут до того, как… Одним словом, за пять минут до того, как вещь сработает, вы получите предупреждение. И постарайтесь убраться в какое-нибудь э-э… укрытие. Или хотя бы отбежать, – тут Роговский прикинул взглядом комплекцию клиента и безнадежно вздохнул, – ну, на сотню метров, что ли… И ничего не пытайтесь ковырять здесь сами… Это – очень нездоровое занятие…

И в этом Барух тоже склонен был верить специалисту.

– Возьмите деньги, – сказал он Роговскому, – и забудьте, что вы делали эту работу.

– Всегда к вашим услугам, – заверил его мастер и, только когда заказчик вместе со своим жутковатым кейсом удалился, по его расчетам, достаточно далеко от сооруженной в бывшем гараже мастерской, с облегчением вытер со лба мелкие бисеринки пота и начал считать баксы.

В крытом зимнем саду, окаймлявшем «Комплекс здорового досуга» на территории бывшего медресе, Барух присел на лавочку у тихо журчащего фонтанчика и осторожно включил дисплей. Снаружи тяжелые снежные хлопья лупили по притемненным стеклам заведения. По экрану колонкой поползла, бесконечно повторяясь, одна и та же строка запроса: ДОСТАВКА 2453-А ЗАПРАШИВАЕТ ПРИЧАЛЬНЫЙ МАНЕВР НА ЧЕРНЫЙ ТЕРМИНАЛ ДОСТАВКА 2453-А ЗАПРАШИВАЕТ ПРИЧАЛЬНЫЙ МАНЕВР НА ЧЕРНЫЙ ТЕРМИНАЛ ДОСТАВКА 2453-А ЗАПРАШИВАЕТ ПРИЧАЛЬНЫЙ МАНЕВР НА ЧЕРНЫЙ ТЕРМИНАЛ ДОСТАВКА 2453-А ЗАПРАШИВАЕТ…

Пальцы Баруха стали холодными и влажными. А мозг заработал с производительностью буровой установки. Уже через сорок минут он преуспел в вызове меню-подсказки. ПРОГРАММА ПРИЧАЛЬНОГО МАНЕВРА АКТИВИРОВАНА, – сообщил компьютер и добавил: – ДЛЯ ВЫПОЛНЕНИЯ НАЖМИТЕ ENTER. ПЛОХОЙ ПРИЕМ.

Еще бы приему быть хорошим – это здесь-то, в Дизерте, на другом полушарии, у черта на куличках… Вообще никакого приема быть не должно.

Мозг Баруха чуть не вскипел. Он судорожно пересчитал наличность и справился у своей электронной кредитки о ее платежеспособности. Заказать авиарейс было ему не по карману.

«Тоже мне – новость!» – фыркнул Барух и засунул кредитку в потертый бумажник. Подхватил кейс и очумело понесся к «Гаражу проката самодвижущихся механизмов матушки Деспериди».

Ругаясь на чём свет стоит и волоча проклятую железяку за собой, Айман добрался до потайного лаза и вломился наконец в подземное святилище информатики. Врубил программу расконсервации стационара и только тогда вытащил из засунутого под пульт ящика с инструментами электроножовку.

Покалечившись еще и пилой, он минут за пятнадцать избавился от подарка Большого Сержа и с грохотом швырнул остатки капкана о каменную стену. Еще минут двадцать он останавливал кровь и оклеивал покалеченную ногу биогелем. Затем воззрился на оживший наконец дисплей и остолбенел.

Причальный маневр шел вовсю. Точнее, подготовка к нему. Доставка 2453-А жаловалась на плохой прием. Однако кто-то третий – осторожно и неумело – одну за другой активировал программы работы Черного Терминала – любимого детища и тайной надежды Торговца.

Впрочем, гадать не приходилось – источником управляющего сигнала мог быть только украденный иудой-Альхеном спецкейс.

Забыв об искалеченной щиколотке, забыв обо всем на свете, Айман забарабанил пальцами по клавишам. На экран выплеснулась карта Западного полушария Химеры. Выросла, отсекая рамками дисплея ненужное. И показала Торговцу медленно ползущий по ниточке шоссе мигающий крестик. Крестик еще не так далеко ушел от столицы, но уверенно двигался на юг. Сюда – к Спецпоселению.

Даже полному идиоту, инструктированному по азам агентурной работы, было ясно, что делать. Но Торговец совершил последнюю попытку обойтись без «мокрухи». Он отдал команду на блокирование программного обеспечения спецкейса.

Команда не прошла. Кто-то уже помудрил с коробочкой.

Тяжело вздохнув, Айман стал плохо слушавшимися пальцами набирать команду на самоуничтожение устройства.

«Я не хотел этого, Барух, – сказал он экрану. – Ты сам заставил меня. Аллах видит – я не хотел этого…»

«Возьми себя в руки, Барух, – уговаривал себя Циммерман, пытаясь выжать все, что можно, из автопилота громадного – класса «люкс» – глайдера, то и дело норовящего не вписаться в довольно плавные повороты обледеневшего Южного шоссе. – Мамаша Деспериди не была бы настоящей гречанкой, если бы не всучила тебе, Барух, этот скоростной гроб с музыкой и баром. Должно быть, раз в месяц находятся в Дизерте чудачки, которым приходит в голову нанять на сутки настоящий «Роял-Флайт»… На час-другой – пустить пыль в глаза приезжим инвесторам и спонсорам – разве что. Но только не очень-то стремится такая публика на планету, которая ходит в банкротах скоро уже десяток лет…»

Автопилот старался как мог, а Барух то и дело с тревогой поглядывал на дисплей раскрытого на сиденье аймановского кейса. Надо было успеть на Черный Терминал к моменту прибытия Доставки. Или сразу после – во что бы то ни стало. Доставка могла быть и последней.

«Роял-Флайт» тем временем плавно сбросил скорость и высветил на табло интерактивного программирования:

СНЕЖНЫЕ ЗАНОСЫ ДАЛЬШЕ ПО КУРСУ. МАРШРУТ НЕВЫПОЛНИМ. РЕКОМЕНДУЮ ПЕРЕСЕСТЬ НА МОНОРЕЛЬС. ДО ПАРКОВКИ 32 КМ.

Барух скрипнул зубами. Все шло прахом. Впрочем, совет бортового компьютера насчет монорельса был не лишен смысла. Его скоростная линия шла параллельно шоссе, по другую сторону жиденького лесного массива, и где-то совсем недалеко должен был находиться перекресток, с которого можно свернуть к остановке «Дальние фермы». Как человек, неустанно болтающийся между обеими столицами и тремя-четырьмя Спецпоселениями, Циммерман имел расписание монорельса у себя в печенках. Можно было успеть. Барух отчаянно заколотил по клавишам блока навигации и сподобился узреть на экране карту-схему с указанием текущей дорожной обстановки. Утешала она мало. Короткий проселок, связывающий шоссе с монорельсом, был непроходим. Барух круто свернул на обочину и заорал, окликая одинокую девичью фигуру в легонькой куртке «аляске», маячившую у обочины на девственно-чистом фоне снега, сливающегося с блеклой белизной зимнего неба над близким горизонтом:

– Послушайте, сестра! – Барух кокетливо поправил паранджу и приветливо помахал рукой. – Скажите, здесь есть проезд до монорельса? До станции?

– Это запросто! – бодро отозвалась весьма самостоятельного вида конопатая, юная и белобрысая пейзанка, бесстрашно пролезая в услужливо открытую перед нею дверь роскошного глайдера. – Рулите вон туда, где сараи… Это моя ферма. Там остановитесь.

Впрочем, дальше проехать мог, пожалуй, только глайдер высокой проходимости, а то и танк. Франтоватый «Роял-Флайт» занесло над кочковатой снежной целиной и воткнуло задним бампером в огромный сугроб, который послушно обрушился на машину, оказавшись при ближайшем рассмотрении горой «полупродукта», приготовленного к вывозу и припорошенного свежим снегом. Барух, поминая черта, заглушил движок.

– А теперь – пешком, вон по той дорожке, – бодро объяснила конопатая фермерша. – Минут через сорок будете на месте. За машиной я присмотрю. Загоним ее в хлев. Все равно пустой. Скотину Охрана Животных на зиму забрала.

– Через сорок минут?! Шма Израэль! – возопил Барух. – Девочка, мне надо быть там через четверть часа, не позже!!!

Девица на секунду задумалась, наморщив лобик и что-то считая про себя.

– Сейчас я вам выкачу велик, – все так же бодро возвестила она, закончив этот процесс. – С вас за все про все – тридцать два семьдесят. Прокат велика и присмотр за тачкой. Я ее еще и от дерьма отмою.

– Там же снег, девочка… – растерянно пробормотал Барух. – К-какой тут велосипед?!

По экрану в крышке аймановского кейса, все это время лежавшего на сиденье между ним и пейзанкой, прошла помеха. Он отчаянно зазуммерил.

– А ничего! – уверенно заявило белобрысое создание, выбираясь из глайдера. – У меня получается – и у вас выйдет, мистер!

Она, вдруг придумав нечто новое, засунула конопатую мордашку в боковое окошко салона.

– Послушайте, мистер, а вы не продадите мне тачку? За наличные…

– Ты знаешь, сколько стоит такая машина, девочка? И что ты с ней будешь делать в таком месте?

– У меня – кредит. На открытие кафе. А тачку я поменяю на трактор. С полным комплектом запасника…

Барух задумался на минуту. Кейс исходил сигналом.

– Это – прокатный глайдер. От мамаши Деспериди… Договаривайся с ней, девочка. И, пожалуйста, дуй скорее за своим великом!.. Я плачу вдвое!

Конопатое создание, оскорбившись, дунуло, однако, за великом, а Барух вперил взгляд в дисплей, по которому, вспыхивая и погасая, чтобы привлечь его внимание, ползло сообщение:

ПРИНЯТА КОМАНДА НА САМОУНИЧТОЖЕНИЕ. ДАЮ ОТСРОЧКУ. СПАСАЙСЯ.

ОСТАЛОСЬ 2 МИН. 42 СЕК…

ПРИНЯТА КОМАНДА НА САМОУНИЧТОЖЕНИЕ. ДАЮ ОТСРОЧКУ. СПАСАЙСЯ.

ОСТАЛОСЬ 2 МИН. 41 СЕК…

ПРИНЯТА КОМАНДА НА САМОУНИЧТОЖЕНИЕ. ДАЮ ОТСРОЧКУ. СПАСАЙСЯ.

ОСТАЛОСЬ 2 МИН. 40 СЕК…

Внутренности Баруха похолодели и устремились куда-то вниз живота. Он пулей вылетел из глайдера, растянулся на густо унавоженном снегу и, спотыкаясь, ринулся по направлению к вытаскивающей из хлипкого сарая велосипед пейзанке.

– Стой, девочка! – закричал он. – Не подходи к машине! Пожалуйста, не подходи!!!

Чуть не сшибив ее с ног, он впихнул в руки юной земледелице комок баксов, второпях вынутый из кармана. Выхватив у нее велосипед, попытался тут же оседлать его. Грохнулся еще раз, снова закинул свою тушу в седло и с криком: «Не подходи к машине, девочка!!! Не подходи!!!», зарулил сперва по снежной целине, а потом – по накатанной дорожке вниз, по крутому склону, ведущему к дороге на станцию. Пейзанка удивленно пялилась на баксы. Их было слишком много.

Барух не успел еще грохнуться второй раз, когда мир вокруг стал на мгновение нестерпимо белым, словно средь зимы ударил десяток молний сразу, а затем, удивленно ухнув, попытался вывернуться наизнанку. Перелетев через руль, Барух принял на себя взвившийся в воздух велосипед, с ходу вернул его в колею, с неожиданной грацией влетел в седло и снова энергично закрутил педалями. Выброшенный взрывом чуть ли не в стратосферу полупродукт теперь обильно сыпался с неба, заставляя предпринимателя судорожно облизываться.

– Господи! – воскликнул он, обратив очи в небо. – Ну и снежок сегодня в этих местах!.. Ну и снежок выпал…

И, стараясь не оглядываться, вжав голову в плечи, добавил уже самому себе:

«Из-за тебя, Барух, погибла бедная девочка… Бедная девочка!.. Бог не простит тебе этого, Барух… Ты в дерьме! Ты снова в дерьме…»

Далеко за его спиной, среди развалин и без того разоренной фермы, зашевелился изменивший под действием нового вида атмосферных осадков свой цвет снег, и из-под снесенного ударной волной пластикатового щита на свет Божий выбралась бедная девочка Минни Арнольд.

– Мужик-то, выходит, диверсантом оказался, – задумчиво отряхиваясь и отплевываясь, умозаключила она. – Выходит, правда все, что рассказывают про эту породу…

Минни обвела взглядом руины своего аграрного предприятия и приободрилась.

– Черт возьми! – радостно вскричала она. – Кажется, мне все-таки обломилась страховка!!!

И стала подбирать рассыпанные вокруг баксы.

– Вы умудрились поставить следствие в нелепейшее положение, – сказал Федеральный Следователь, стараясь глядеть мимо глаз Морриса, наполненных обидой на несправедливость окружающего мира вообще, и на своего бездушного и черствого партнера в частности. – Я не дам за жизнь вашей Роззи и ломаного гроша! – жестко продолжал Кай. – Мало того, я не могу даже поднять вопрос о ее исчезновении – ни у меня, ни у вас нет ни малейших оснований полагать, что милейшая аспирантка или, как там ее, не послала попросту к чертовой матери домогательства пьяного в стельку ухажера и не убыла по своим текущим делам…

– Но вы-то знаете, что это не так, Следователь! – возопил Первый Аудитор.

– Даже этого я не могу вам гарантировать! – Кай сурово поджал губы. – Мало того – поднимать вопрос об исчезновении вашей очередной пассии означает уже вполне официально спустить на нее всех собак здешних спецслужб.

– Неужели в душе у вас нет ни капли жалости? – простонал Моррис, обводя полузакатившимся взором номер Кая. – А в холодильнике у вас – ни капли пива? Таковы вы все – люди Управления…

Кай молча достал на свет Божий пару объемистых банок «Хайникена» и через комнату бросил одну из них своему непутевому напарнику, распластавшемуся в кресле у книжных полок, заботливо уставленных – к вящему удобству дорогих гостей – томами финансовых отчетов Материального Совета – чтивом, способным повергнуть в ступор даже видавших виды сутяг.

– Думаю, следующее, что придет вам в голову, – Кай с выражением обреченности на лице вскрыл жестяную емкость и наполнил янтарной влагой высокий стакан, – это попросить вашего покорного слугу привести в действие каналы Управления…

На секунду он осекся: тень испуга, скользнувшая по лицу Де Жиля, не осталась для него незамеченной.

– Угадали, – как-то нетвердо произнес Моррис, отхлебнул из своей банки и слегка поперхнулся. – Хотя я понимаю, что не могу просить вас сделать из себя посмешище для всех ваших коллег…

– Ничего, бывало и хуже… Я, с вашего позволения, все-таки позволил себе озадачить своих коллег поисками информации о милой аспирантке. Как я подозреваю, структуральная лингвистика – это не основная специальность девицы. Так что дело не в вашей личной просьбе, Моррис. Учитывая, что, наломав немало дров, мы не достигли ни одного сколько-нибудь стоящего результата…

– Вот тут-то вы не правы, Санди! – По голосу Морриса можно было догадаться, что уж в этом-то вопросе он возьмет реванш. – Если вы думаете, что я напрасно всю ночь таскался по кабакам с пройдохой, который дрыхнет сейчас в моем номере, то вы глубоко заблуждаетесь!

– Откуда вы вытащили этого жулика? – устало спросил Кай. О Мелетте, ее президенте и «лице, представляющем интересы» последнего, он имел вполне обоснованное и далеко не благоприятное мнение.

– Нас познакомила Роззи. – Моррис откашлялся и уверенно, с оттенком горделивости в позе, выпрямился – в своем кресле. – После того как я излил вам тут душу, я ощутил необходимость э-э… разрядиться, и мы направились в э-э… По-моему, мы начали с «Карамболины»… Роззи разомлела и пообещала свести меня с человеком, который замешан в операции с ТОВАРОМ. Она… – На мгновение Моррис прикусил язык, но тут же продолжил: – А Карла мы встретили в «Странном страннике»…

– Вас аж в кабаки Космотерминала занесло? – дался диву Федеральный Следователь. – Там вы могли нарваться… Это уже не зона юрисдикции планетарных властей…

– Эта Роззи оказалась рисковой женщиной… – чуть виновато объяснил Де Жиль. – Знает тут всех и вся… Когда она заметила Карла, мы разыграли настоящее представление…

Кай представил себе, что это было за представление.

– Дело в том, что мне приходилось иметь дело с этим типом, – увлеченно продолжал Моррис. – Из-за него мой хороший знакомый чуть не вылетел из Министерства. Но мы оформили тот кар, что ему всучил Карл в обмен на какой-то пункт в контракте, как приз в лотерее…

Тут Де Жиль смутился и, несколько скомкав повествование, продолжил:

– Мы заранее договорились, и Роззи, якобы случайно, заметила меня… А я изобразил дело так, будто бы собираюсь вложить черный нал в операции с ТОВАРОМ.

– Моррис, – как можно более ласково попросил его Кай. – Обещайте мне и поклянитесь на Библии, что никогда больше не будете играть в специального агента. Даже в присутствии бесстрашной Роззи…

Моррис тяжело вздохнул.

– Может быть, я излишне рисковал, Санди. Может быть, я мог подвести вас и всех вообще… Но – победителей не судят!.. Я узнал главное, Санди, ГЛАВНОЕ!!!

– И в чем же состоит это ГЛАВНОЕ? – сухо спросил Федеральный Следователь, рассматривая опадающую пену над заманчиво поблескивающей поверхностью пива в стакане.

Ничего содержательного он услышать не рассчитывал. Тем более того, что услышал в действительности.

Моррис пересек комнату и нагнулся к лицу Кая, расплескав малость пива ему на брюки.

– РА-БО-ТОР-ГОВ-ЛЯ!!! – произнес он, вытаращив глаза. – Работорговля!

– Проклятье! – хрипло заорал Хромой. – Сигнал опять накрылся!! Чтоб черт побрал эту машину!! Поймите, я не пилот, не пилот!!! Я ничего не смыслю в технике причаливания НА ЭТОМ КОНЦЕ. И пусть ваша зверюга не таращится на меня, как на кусок жаркого!

– Без истерик! – оборвал его Дирк. – Не отрывайся от пульта! Пилот ты или не пилот, а ничего другого нам не остается. Если за шесть минут сигнал не восстановится, мы вместо причала вмажемся в Твердь – и точка, будешь ты здесь разоряться или нет.

Она действительно существовала – Твердь небесная. Лики с немым восторгом смотрел на мир, выплывший из тьмы и подсвеченный призрачными огнями, тлеющими в его складках – в щелях ли, пропастях, рассекающих горные массивы? Масштаб опрокинутого над ними и все наползающего ближе и ближе ландшафта оставался темен для него. Одно только было ясно Мастеру Лики – мир этот был невероятно чужд и странен, словно лик самого Небытия…

Айман расширившимися от недоумения глазами созерцал светящиеся строчки сообщений, которые одна за другой выползали на экран. Раз за разом команда, которая должна была выпустить на волю демона раскаленной плазмы, притаившегося в двух капсулах на дне уворованного кейса, давала осечку. Наконец дисплей выбросил «флаг»:

КОМАНДА ИСПОЛНЕНА.

ОК,

СЛЕДУЮЩАЯ КОМАНДА?

Мелкие бисеринки пота выступили над густыми демоническими бровями Торговца.

«Аллах, – попросил он, – будь милостив к душе этого иудея. Он был большим пройдохой, но злым человеком он не был никогда…»

Айман переключил свой дисплей на управление Черным Терминалом, но мысли его продолжали крутиться вокруг дурацкого, не существующего больше чемоданчика.

«Я так и предполагал, что с машинкой поколдовали, – в который раз сказал он самому себе. – Если это не так, то я – папа римский, глава необрезанных гяуров…»

Потом, плюнув на логику и здравый смысл, он с лихорадочной быстротой, путаясь в клавишах, стал набирать одну за другой команды причаливания.

Вторая за многие недели ожидания партия ТОВАРА сама шла ему в руки. Упустить такой шанс мог только полный идиот.

– Если это и вранье, то вранье неординарное, – признал Кай, второй раз выслушав уже более связное изложение сведений, исторгнутых Моррисом из недр Карла-Фердинанда Шнобеля. – Это никому не приходило в голову – торговля специалистами в области уникальных технологий… Передвижение людей по Мирам, как это ни странно, гораздо труднее контролировать, чем перевозки самых закамуфлированных материалов… Но эта гипотеза требует очень многих дополнительных предположений. Почему эти люди так охотно идут на кабальные сделки? Почему выбрали местом для подпольного «рынка мозгов» именно Химеру? Как удается скрывать такую уйму интеллектуальных рабов? Ведь не в карманах же и не в дамских сумочках? И главное – откуда они берутся? Инкубатор у них припрятан где-нибудь в Лабиринте, что ли?

Кай машинально взял со стола игрушечный домик и стал задумчиво крутить его в руках, словно надеясь, что игрушка-намек превратится в «кубик Рубика» или какую-нибудь другую головоломку, решение которой подскажет ему ответы на все вопросы.

«Изготовлено мастером Кантемиром Святкиным, марта девятнадцатого дня, – какого там года?.. – рассеянно попробовал он прочитать надпись на строгого вида табличке, врезанной в дно игрушки, – в Спецпоселении «Помпея-2…». Кай потряс головой, стараясь выбросить из нее посторонние мысли.

Потом, оторвавшись наконец от миниатюрного изделия, сурово посмотрел на Морриса.

– Боюсь, что мне придется потратить не знаю уж сколько времени на поиск той козы, на которой, как выражаются обитатели Колонии Святой Анны, можно будет подъехать к вашему новому другу. И если все то, на что он так прозрачно намекал вам, окажется пьяным бредом, то Карл-Фердинанд пожалеет, что бредил так увлекательно. Вас же я попрошу…

Легкий на помине носитель интересов президента Независимой Планетарной Республики тут же нажал сенсор входной двери и возник на пороге. Был он мучительно трезв, до синевы выбрит и чопорно-фамильярен.

– Вы сказали мне, Моррис, что можете отлучиться в номер напротив… – произнес он, с тревогой вглядываясь в лицо Кая. – Я приношу извинения вашему другу…

– Не стоит, не стоит, – с чуть преувеличенной снисходительностью взмахнул руками Федеральный Следователь.

И поставил на стол мешавшую ему сосредоточиться безделушку. С этого момента оси зрачков Карла-Фердинанда сошлись на этом предмете и больше не покидали его.

– Мне кажется, что мы закончили обсуждать с Моррисом все нас интересовавшие вопросы, – продолжал Кай, отнесший этот феномен к разряду эффектов последействия токсических доз алкоголя. Систематически принимаемых. – Так что он в полном вашем распоряжении. Но через четверть часа я жду вас в вестибюле, Моррис.

Кай постарался вложить в эти слова, обращенные к Де Жилю, как можно более ярко выраженную мольбу обойтись без дальнейших экспериментов: было ясно как Божий день, что вся неумело слепленная Первым Аудитором при помощи бесследно сгинувшей Роззи легенда рухнет к чертовой бабушке в ближайшие часы – если не минуты, – и суровая криминальная действительность возьмет свое.

Однако реакция Карла-Фердинанда не укладывалась ни в одну из предусмотренных на этот случай моделей поведения: он с трудом перевел взгляд с игрушечного домика на Морриса, затем на Кая.

– Черт возьми! – потрясенно воскликнул он. – Да вы, господа, времени зря не теряете! Кто это из моих лучших друзей-конкурентиков успел подрезать мне подметки на полном ходу? А вы хороши, Моррис, – морочили мне голову, в то время когда уже все, – тут он выразительно кивнул на безделушку, – знаете про наши игры с Тремя Леди.

Гость на секунду запнулся. Затем заломил бровь в знак озарившей его догадки.

– Старые перечницы решили от вас откупиться и взяли в долю – ведь так?

– Все вы переиначили, Карл, – с укором произнес неожиданно проявивший недюжинные способности к игре втемную Де Жиль. – Встретимся лучше, как договорились, вечером. Там, где договорились. И вы поймете, что никто у вас этого дела не перехватил и не перехватит…

Карл-Фердинанд стремительно, с некоторой даже спешкой повернулся к двери и только на пороге обернулся и бросил через плечо напряженно привставшему с кресла Моррису:

– Хорошо, но Боже вас упаси темнить, мой мальчик. Помните, какой козырь вы оставили у меня на руках!

Дверь стремительно закрылась за Лицом, представляющим интересы президента Мелеттской Республики, и Кай спросил у все еще не пришедшего в себя Морриса:

– Какой такой козырь вы дали этому жулику, Моррис? Надеюсь, вы не подписывали никаких бумаг?

– Не пойму, что все это значит… – растерянно произнес Де Жиль. – Не волнуйтесь, Следователь, я ничего не подписывал. Старый шарлатан просто берет меня на пушку…

Кай подумал, что сейчас не время цепляться к шероховатостям, явно проскальзывавшим в поведении его партнера, и снова поднял к глазам подарок Джейн.

– Мы сегодня же едем в Спецпоселение. Но перед этим придется уважить личную просьбу Леди Эльсбет, – он коснулся продолговатого конверта, лежавшего в серебряном лотке для писем, украшавшем его рабочий стол. – Нас просят просмотреть от начала до конца сегодняшние утренние парламентские дебаты. Их крутят только по столичному кабелю. По мнению Леди, они будут чрезвычайно интересны. Хотел бы я хоть наполовину знать заранее, что имеет в виду наша знакомая.

Он взял конверт кончиками пальцев и вознамерился вытряхнуть из него записку Леди Эльсбет, чтобы снова пробежать глазами ее текст.

Но из кремового конверта на серебряный лоток высыпались только щепотки две серого, похожего на пепел порошка.

Лики надоело это метание из ледяной купели ужаса и ожидания неминуемой смерти в душную парную, возвращения веры в спасение, к жизни, с которой уже успел попрощаться, – и обратно.

«Черт побери, мне просто не о чем будет поразмышлять на смертном одре, – с досадой, но без тени иронии, подумал он. – Все подходящие к случаю мысли я уже передумал в этой чертовой бочке, из магнитной пращи пущенной в Рай…» Поэтому он как-то вяло воспринял радостные вопли Хромого и присоединившегося к нему молчаливого доселе ратника из свиты Высокородного. Парень, видимо, сек в программировании и навигации. Может, был кем-то из ранее побывавших в Большом Зазоре между Обитаемой Вселенной и Небесной Твердью космонавтов. Хотя ересь космонавигации была осуждена и занимавшийся ею ученый люд давно сгинул. Ходили по миру упорные слухи, что не всех Летавших предали Вечному Огню… Далеко не всех.

Мастер меланхолично очередной раз выслушал новость о том, что причальный маневр возобновлен, и снова отвернулся к иллюминатору. Огромные, древние, наверное, древнее Вселенной, хребты надвигались оттуда, с того направления, которое он решил считать «верхом». Тьма – черная, как гнилая вода Мертвых Болот, была разлита в долинах, над которыми, посверкивая в упершемся в нее откуда-то издалека лазерном луче наведения, пролетала капсула-вагон. Потом верх и низ поменялись местами. Привычная сила тяжести налила тела беглецов. Корпус «вагона» завибрировал – пошли в дело двигатели коррекции.

Любопытный Злюка, посчитав, что основной ужас уже закончился, покинул свое убежище.

И тут же поплатился за это.

«Вагон» дико тряхнуло. Лики, несмотря на все ремни и постромки, удерживавшие его в кресле, чуть не вылетел в потолок макушкой, а затем оказался вбит в кресло вторым, столь же могучим, но противоположно направленным ударом ускорения. Потом мир перевернулся вокруг него. Еще и еще раз. И наступила тишина.

Руждан сообщил куда-то в пространство перед собой, что у него, кажется, осколок вышел из того места, куда он ранее вошел, но ни у кого не было сил поздравить его с этим.

Только сдержанно стонал травмированный грохнувшимся на него Злюкой Высокородный. Злюка понимающе и сочувственно подвывал ему из своего прежнего убежища.

Тьма смотрела на них через иллюминаторы.

Сначала Мастеру показалось, что тяжесть снова исчезла. Но потом он понял, что она – здесь, только ослабленная и… и какая-то «не такая». Беглецам потом долго приходилось привыкать к этому, «не такому» тяготению Рая.

Никто из них не успел сказать – да и подумать – чего-либо путного, когда тишина оборвалась. На беглецов обрушился грохочущий лязг, капсула зашаталась, плавно мотнулась из стороны в сторону, на мгновение-другое слепящий свет хлынул в иллюминаторы и тут же погас – Лики так и не понял, что он успел увидеть ТАМ, за стеклом. А потом, когда это видение снова и снова возвращалось к нему во сне, долго не хотел ему верить. И снова наступила тьма. Надолго – Лики подумал сперва, что теперь уж – навсегда…

Толчки и качка, однако, продолжались. Правда, были они теперь не столь жесткими. Бережными даже какими-то были они… Потом снова лязг и грохот, но уже приглушенный, донесся до них через стенки капсулы. Теперь тьма и тишина наконец объединились в единое нечто, и это нечто – без границ, без формы и очертаний – поглотило все вокруг.