5 мая 2074 года. Универсальное время:
08 часов 30 минут (12.30 по местному времени).
К югу от «Зеленой линии»

Им отдыхать в любом случае было рано. Пусть в полной готовности они находились уже много часов, но операция началась не более девяноста минут назад.

Эх, знали бы мама с папой, куда меня занесло, – думал Олег, стараясь попадать след в след за впереди идущим. – Всю жизнь, блин, мечтал.

Попадать было непросто. На четвертой скорости шагающая система бронескафандра берет на себя до восьмидесяти процентов всех усилий по обеспечению пешего движения, чем человек обычно занят инстинктивно. В частности, бортовая ЭВМ сама выбирает, куда поставить ногу и под каким углом держать ступню при соприкосновении с грунтом. Мало того, что ноги опускаются совсем не туда, куда это кажется правильным человеку, так еще и тот самый, да и вообще любой нормальный человек, не запаянный в эту бронированную консервную банку, давно перешел бы на бег. При скорости передвижения выше двенадцати километров в час бег энергетически выгоднее, это прошито у людей в мозгу долгими десятками и сотнями тысяч лет эволюции. Однако у ЭВМ «Русичей» на этот счет собственное мнение. Хотя теоретически человек в бронескафандре вполне может и бежать, то есть, выражаясь наукообразно, передвигаться с «фазой полета», таким образом, что периодически отрывается от опорной поверхности обеими ногами, но это чрезвычайный режим, характеризуемый повышенным энергопотреблением и высокой нагрузкой как на конструкцию, так и на систему поддержания равновесия. Поэтому основным способом передвижения бронепехотинцев является ходьба. С любой возможной скоростью и по любой местности. Например, как сейчас, по тому, что было низкими песчаными барханами, поросшими жесткой щеткой прошлогодней травы. Было. До того, как град снарядов не превратил полосу шириной метров в двести и неизвестно какой длины в лунный пейзаж. Да что там лунный – такого микрорельефа, пожалуй, и на Луне не встретить, а уж если вспомнить поднятую при этом и до сих пор висящую в воздухе тучу пыли…

Получив задание в пешем порядке форсировать минное поле, Олег слегка ошалел, настолько это казалось опасным. Да, от противопехотных осколочных мин бронепехотинцы неплохо защищены, но если под ногой сработает противотанковый «блин»… Однако за те десять минут, пока бронетранспортеры маневрировали, выходя к исходной точке, он заглянул в логи приказа и, кажется, понял, в чем тут дело. Противник решил не экономить и прикрыл длинную и широкую полосу земли довольно современными минными комплексами «Гадфлай». Каждая такая мина представляла собой «пучок» из четырех направленных вверх реактивных снарядов в трубчатых направляющих и четырех мортирок с картечью, направленных почти параллельно земле. Если мина сейсмическими датчиками обнаруживала в пределах досягаемости танк или другую технику, то одна из пусковых выбрасывала вверх небольшую ракету, с двумя суббоеприпасами, снаряженными ударными ядрами. Если угрозой была пехота, то срабатывал направленный в нужный сектор картечный заряд. Просто и надежно, но не рассчитано на бронепехоту. Картечины не страшны бронепехотинцам, а человек в бронескафандре слишком мал, чтобы минный комплекс принял его за танк.

На мгновение бронетранспортер задержался на самом гребне чинка, и, прежде чем машина перевалилась вниз, на ведущую к его подножию разбитую грунтовку, прихотливо петляющую, обходя былые скальные выступы, младший лейтенант Родионов успел включить внешний обзор.

Он знал, что с вершины круто обрывающегося вниз к пустыне Устюртского плато должен открываться великолепный вид на много километров. Но не увидел ничего. Вместо великолепного вида весь горизонт застилала светло-желтая пелена, в которой поднятая взрывами пыль смешалась с аэрозолями, блокирующими лазерное излучение. Над ними каждые десять секунд с треском разрываемого мокрого брезента уносились куда-то к югу все новые и новые полновесные залпы, но казалось невероятным, что артиллерия, которая открыла огонь лишь чуть раньше, чем они начали выдвижение, успела так все загадить.

Разгадка нашлась чуть позже, когда бронетранспортеры достигли рубежа высадки и взвод, построившись неровной колонной, двинулся к границе минного поля. Командование не собиралось рисковать ценными подразделениями, кидая их вперед по заминированному маршруту, и перепахало его артиллерийским огнем, наверняка уничтожив здесь значительную часть минных комплексов. Поневоле возблагодаришь отечественную военную мысль за то, что, отдавая должное всяким новомодным штучкам, вроде барражирующих боеприпасов или высокоточных средств гарантированного поражения, она не забывает о старой доброй артиллерии, только и способной, при необходимости, обеспечить огневое воздействие по площадям, после того как мобильные зенитные комплексы вытеснили с неба тактическую авиацию! По той же причине форсирование проводилось в пешем порядке. Три взвода их роты должны были перерезать проходящую южнее минного поля трассу и, закрепившись на ней, дождаться, пока саперы не разминируют проходы окончательно, чтобы могла безопасно пройти и техника.

Ду-дут!

Метрах в ста от них с грохотом взметнулась вверх туча песка, а из нее, в свою очередь, вынырнули и с раздирающим душу скрежетом по крутой дуге ушли в небо две короткие и толстые, как сардельки, ракеты чудом не пострадавшего при артиллерийском разминировании минного комплекса. Загибающаяся в их сторону траектория не оставляла сомнений в цели, на которую они были направлены.

– Взвод, воздух! – закричал Олег. – Рассредоточиться!

Его ошибка. Подчиненные слишком скучились, чтобы уцелевший минный комплекс принял их за достойную поражения цель. Теперь пехотинцы как тараканы расползались в стороны, но ракеты, зависнув в зените над ними, с пыхающим звуком лопнули, выбросив под маленькими парашютами контейнеры суббоеприпасов. Там, где скрывался под песком уцелевший минный комплекс, хлопнуло, и второе отделение, выходящее из зоны поражения в неудачном направлении, осыпало градом картечи. О кирасу его командира, которого за некоторую заторможенность и вечно сонный вид шутливо величали Гашишем Марихуанычем, что немного напоминало его настоящие имя и отчество, ударило несколько картечин. Они не могли принести особого вреда, в отличие от суббоеприпасов, которые, опускаясь вниз, вращались вокруг оси по сужающейся спирали, сканируя землю под собой. Рано или поздно они должны были засечь чей-нибудь бронескафандр и, подорвавшись, метнуть в него медные ударные ядра. Танк, пожалуй, мог бы рассчитывать на свою броню, усиленную активной защитой, чтобы противостоять этой угрозе, но броня «Русичей» далеко не танковая. Наверное, самым лучшим было бы приказать продолжить движение, так как вероятность поражения движущейся малоразмерной цели куда меньше. Но Олег не сообразил это сделать. Вместо этого он поднял автомат и открыл по суббоеприпасам огонь.

Пример оказался заразительным. Цели были слишком мелкими и нетиповыми для имеющегося прицельного оборудования, но сосредоточенный огонь взвода через несколько секунд привел к результату. Парашюты над двумя суббоеприпасами сложились в болтающиеся по ветру тряпочки, и цели рухнули вниз, так и не сумев никого засечь. Но два остальных почти одновременно сумели навестись и сработали, размазавшись по желтому небу бурыми дымными клубками.

Младший лейтенант Родионов очень медленно опустил глаза в нехорошем предчувствии, что его взвод уменьшился минимум на двух человек. Но все обошлось. Суббоеприпасы действительно были рассчитаны на поражение более крупных объектов, чем бронескафандр, а может быть, в них изначально было заложено вынесение точки поражения от геометрического центра цели, но ударные ядра бесполезно ушли в песок под ногами бронепехоты.

– Дурачье! – раздался во взводной сети голос старшины Балашова. – Какого хрена вы стоите уши развесив, как тот осел, на котором Господь въезжал в Иерусалим? Двигайтесь!

– Продолжить движение! – скомандовал командир взвода, ощущая, как кровь бросилась в лицо, и радуясь, что никто этого не видит. – Второе отделение, вперед, увеличить дистанцию!

До отмеченного на карте края минного пола оставалось уже совсем немного. За ним воронки от разрывов артснарядов становились все реже и, наконец, с приближением к проходящему по насыпи шоссе, совсем сходили на нет. Взвод по команде перестроился в линию отделений, собираясь, как это предписывалось до этого, оседлать трассу и закрепиться, когда в наушнике его командира коротко пискнуло, извещая о получении нового приказа.

Олег не мог знать, что спустя всего несколько минут после того, как подразделения Устюртской группировки армии Российского союза пришли в движение и перешли линию разграничения, в ее штаб поступили новые указания, и заранее подготовленный и до мелочей расписанный план действий пришлось корректировать на ходу. Приказ обнаружить и взять под охрану место катастрофы лунного парома (которое к тому же было известно весьма приблизительно) и сделать это по возможности быстро запустил целую лавину изменений. Перераспределение усилий разведки вынуждало изменять план действий частей радиоэлектронной борьбы. Последнее тянуло за собой изменение режима боевой работы систем ПВО, ракетных и артиллерийских подразделений. С учетом ограниченного радиуса действия последних требований разведки и инженерного обеспечения пришлось вносить изменения в маршруты выдвижения. Это, в свою очередь, меняло логистические схемы их снабжения, что опять же вынуждало корректировать такие же схемы у общевойсковых подразделений. Сами эти подразделения получали новые задачи, скорректированные с учетом того, что с выделением части сил на захват района, в котором упал паром, на остальные части придется повышенная нагрузка, что опять же влекло за собой изменение их снабжения и обеспечения, включая разведку и огневое прикрытие.

Задача чересчур напоминала замкнутый круг, но тем не менее в течение часа была в основном решена. Для бронепехотного взвода, которым командовал младший лейтенант Олег Родионов, это повлекло за собой новую боевую задачу. Взвод должен был атаковать и зачистить полевой лагерь, в котором располагались два пода корпоративной группировки.

К военному конфликту в Каракумах, едва по мировым информационным сетям прошло сообщение о его начале, мгновенно было приковано повышенное внимание. Дело в том, что в бою сошлись не просто две армии, но две принципиально различающиеся военные структуры и два принципиально разных подхода к ведению боевых действий.

Вооруженные силы Российского союза строились по традиционному, известному веками принципу иерархии подчиненности. Отделения объединялись во взводы, те – в роты и батальоны. Но структура корпоративной группировки была принципиально иной. Специалисты GSS в рамках многолетних усилий по увеличению ситуационной осведомленности как подразделений, так и отдельных военнослужащих пришли к выводу, что будущая война станет «войной боевых стай», и смело пошли на изменение организационной структуры своих войск, превратив ее в кластерную.

Низшим ее звеном стали поды, которые могли быть однородными или комбинированными, ударными или прикрывающими. В общем случае под был примерно равен современному взводу и включал в себя около сорока пяти человек и до десяти боевых машин. Три пода составляли кластер, который, как задумывалось, мог вести успешные боевые действия против батальона регулярных сил противника по принципу стаи, а пять кластеров так же успешно могли бы померяться силами с полноценной бригадой. Более высокие организационные структуры, от батальона до корпуса, в этой системе оказывались просто ненужными. Было, однако, одно «но». Успешно действовать подобная система могла только тогда, когда все ее компоненты находились в едином информационном поле и свободно обменивались данными о своем положении и о противнике.

Ситуационная осведомленность не являлась чем-то новым в военной практике. Ее ценность с начала века не оспаривалась никем. Звучали даже мысли, что отстающая в этом отношении армия обречена на поражение при столкновении с любым противником, благодаря чему традиционная для человечества гонка вооружений как-то незаметно превратилась в гонку систем управления этими вооружениями. Кто-то должен был сказать новое слово в военной науке, и это слово было сказано в Российском союзе.

«Сильна Красная Армия, но плохая связь ее губит», – произнес когда-то Буденный, чем и обозначил армейские проблемы на десятилетия вперед. Без надежной связи невозможно ни устойчивое управление войсками, ни сосредоточение сил на решающем направлении. В результате преодоления этих трудностей родились две черты, решительно отличающие русскую армию от ее противников. Во-первых, насыщение тяжелым оружием, вплоть до низших звеньев иерархии, а во-вторых, высочайшая штабная культура.

В то время как большинство подразделений ведущих армий мира было вооружено лишь легким стрелковым оружием, а самым тяжелым, из того, что имелось у них под руками, являлись крупнокалиберные пулемет и автоматический гранатомет, русские мотострелки вовсю использовали бронемашины, вооруженные стомиллиметровыми артиллерийскими орудиями. Пока действует связь и легковооруженное подразделение может вызвать в своих интересах артиллерийскую или авиационную поддержку, можно спорить, какой подход лучше. Но когда связь пропадает, наличие в каждом отделении мощной пушки и, следовательно, возможности решать большинство поставленных задач своими силами являются слишком важным аргументам, чтобы его игнорировать.

То же самое относится и к планированию. Можно сколько угодно рассуждать о том, что любой план живет до первого соприкосновения с противником, но армия, действующая по тщательно разработанному плану, как правило, выполняет боевую задачу, даже целиком лишившись связи и управления. А раз так, всегда есть соблазн нанести по системам связи противника настолько сильный удар, чтобы разом вывести их из строя. Своя связь при этом, скорее всего, тоже не уцелеет, но это не важно – противостояние сразу же перейдет из плоскости «кто лучше управляется и быстрее реагирует» в плоскость «кто раньше и тщательнее все продумал».

Осознание этого факта привело к двум последствиям, очевидному и неочевидному. Очевидным последствием стало то, что все армии мира озаботились, с одной стороны, повышением устойчивости собственных систем связи и боевого управления, а с другой – применением систем, способных разрушить эту устойчивость у противника. Благодаря этому радиоэлектронная борьба из вида боевого обеспечения стала самостоятельным видом военных действий с полным набором соответствующей техники, тактики и методик применения.

Неочевидное последствие произошло в Российском союзе и первоначально не было замечено специалистами. В гонке систем управления вооружениями любое лыко было в строку, и когда из лабораторий начали выходить первые элементы искусственного интеллекта, их тоже попытались использовать в военном деле. Это привело к появлению по-настоящему роботизированных систем оружия. Роботы перестали нуждаться в управлении со стороны оператора, научившись самостоятельно реагировать на любые изменения обстановки, которые могли бы помешать им выполнить задание. Но в Российском союзе с созданием подобных систем не заладилось. Зато элементы искусственного интеллекта внезапно оказались востребованными в штабной работе. Так появились экстраполяторы.

Первые экстраполяторы были внедрены в системах материального обеспечения. Они представляли собой компьютеры, обрабатывающие огромные массивы информации и на основе результатов обработки выстраивающие оптимальные схемы снабжения группировок войск. Быстро выяснилось, что их применение не просто позволяет расшивать имеющиеся «узкие места», но и прогнозировать и заранее реагировать на появление новых.

Совершенствование алгоритмов превратило экстраполяторы в стратегические. Теперь они справлялись с военным планированием, давая рекомендации по оптимальным действиям войск в зависимости от поставленной задачи и вполне удовлетворительно предсказывая действия противника на основе имеющихся данных. В дальнейшем экстраполяторы нашли применение и на оперативном, и на тактическом уровнях, вплоть до взводного. Конечно, и алгоритмы, и вычислительные мощности тут были уже совсем другими, но удовлетворительной точности удалось достичь путем обмена данными с машинами более высокого уровня. Разумеется, в тех случаях, когда такой обмен удавалось осуществить…

…Сейчас экстраполятор подсказывал Олегу, что противник находится в тяжелом положении. Лагерь использовался корпоративной армией как базовый для обеспечения патрулирования вдоль прикрытой минными полями магистрали. Сразу после начала боевых действий по нему был нанесен артиллерийский удар. Оценить его результаты не представлялось возможным, у тех, кто находился в лагере, теоретически была возможность рассредоточиться до его нанесения, но все равно их положение оценивалось экстраполятором как практически безнадежное. Лагерь находился слишком близко к «Зеленой линии», и все радиоэлектронные средства противника были здесь надежно подавлены. Напротив, связь и боевое управление в частях Российского союза оставались вполне удовлетворительными. Сказывалось размещение стационарных комплексов РЭБ на гребне южного чинка Устюртского плато, откуда они могли практически беспрепятственно действовать на большую глубину.

Боевая задача сейчас сводилась к стандартной. Пехотинцы должны были сблизиться с противником и, если окажется невозможным уничтожить или пленить его, навести артиллерийские средства. Правда, «Лилия» Олегова взвода вместе с бронетранспортерами так и осталась за минным полем, зато в артиллерийском модуле экстраполятора высвечивалась гордая цифра «12». Именно столько ракет ротной ракетной секции взвод мог использовать сейчас по своему усмотрению. А если этого окажется мало, то поддержку взводу по утвержденному командиром роты запросу могла оказать и артиллерийская батарея их отдельного бронепехотного батальона, чьи стопятидесятидвухмиллиметровки вполне досюда дотягивались.

Экстраполятор советовал всеми силами обходить противника с левого фланга, оставив на трассе лишь пулеметный расчет, на тот случай, если противник попытается прорваться в этом направлении. Но младший лейтенант отправил на обход лишь второе и третье отделения, а первому, под командой Балашова, приказал наступать прямо вдоль трассы, на случай, если часть позиций противника будет расположена к северу от нее, сам же с пулеметчиками отправился за ним.

Балашов и обнаружил на шоссе первые сгоревшие автомобили. Бронетранспортер и небольшой бронированный грузовик, видимо, действительно пытались прорваться по дороге, но были обнаружены и уничтожены. В дымящемся бронетранспортере никого не оказалось, вокруг развороченного грузовика валялось несколько тел.

Дальше все пошло как по писаному. Легкие блочные домики лагеря уже догорали. Чадно дымили несколько бронетранспортеров и автомобилей, накрытых огнем, видимо, на выезде из полевого парка. Основные силы противника обнаружились метрах в восьмистах к югу от лагеря закрепившимися на склонах небольшого холмика. Они успели окопаться и даже встретить первое отделение плотным огнем стрелкового оружия, немедленно поддержанным огнем двух броневиков со стопятимиллиметровыми пушками. Но после того как броневики были уничтожены ракетами, а подошедшие с тыла второе и третье отделения, пользуясь малой уязвимостью от стрелкового оружия, устроили нечто вроде психической атаки, подавив пулеметное гнездо и атаковав развернутым строем в полный рост, просто сдались.

– Задание выполнено, – доложил Олег. – Потерь и раненых не имею. Расход ракет пять штук. Уничтожено четыре бронетранспортера и до двенадцати человек пехоты. В плен взято двадцать человек, из них шестеро раненые. Еще примерно столько же бежали в пустыню.

Докладывая, Олег на всякий случай прислушивался к себе. Первое настоящее боевое столкновение вроде бы не оказало критического влияния на его психику, о возможности чего предупреждали в училище. Даже на изувеченные тела погибших врагов он смотрел без особого душевно трепета.

– Молодец, курсант, – прозвучал в рации голос командира роты. – Приказываю оставить охрану к пленным и продолжить выдвижение.

– Есть продолжить выдвижение, – откликнулся Олег.

Через минуту уменьшившийся на двух человек взвод, развернувшись, неровной линией двинулся дальше на юг, углубляясь в пустыню.