Глава 27
Площадь перед Желтым Домом, как и накануне, была заполнена протестными элементами. Людей собралось даже больше, чем вчера. Многим не хватило места перед ратушей, и часть толпы оказалась выдавлена на улочки, прилегающие к Ратушной площади, как густой, жирный крем из лопнувшего сразу в нескольких местах кондитерского мешка. Как и накануне, над толпой реяли полотнища с начертанными на них лозунгами. Большинство из которых призывали власти разобраться-таки наконец с роялями.
Дабы не создавать ни себе, ни окружающим лишних проблем, Гиньоль принял решение зайти в ратушу с черного хода. Но даже так сделать это оказалось непросто. Совсем непросто.
Таксист остановил машину в двух кварталах от ратуши и сказал, что дальше не поедет. Проезжая часть улицы впереди была еще свободна, но тротуары по обеим ее сторонам были заполнены жителями Централя, спешащими на митинг. А может быть, просто так вышедших прогуляться. Денек был отличный. На небе – ни облачка. Додекаэдр сиял так, что глазам больно было. Так чего же, спрашивается, дома сидеть? Время от времени кто-то начинал скандировать лозунги, надо признать, весьма остроумные. Но толпа пока что была недостаточно разогрета для того, чтобы дружно начать орать что-нибудь вроде: «Бургомистр – это шваль! Нам Гиньоля подавай!» Тем не менее народ вел себя живо, свободно и раскованно. То и дело кто-то, приплясывая и размахивая руками, выбегал на проезжую часть. Должно быть, затейникам казалось весело скакать перед бамперами движущихся авто. А вот водителям это вовсе не доставляло удовольствия. Им оставалось только давить на клаксоны да неслышно материться сквозь стиснутые зубы.
Одним словом, Гиньоль был вовсе не в обиде, когда водитель сказал, что дальше их не повезет, сколько бы ему ни заплатили. Туда-то еще, может, и доедешь, а вот обратно уж точно не выберешься. Вот так.
Хорошо еще, что Гиньоль вышел из дома заблаговременно. И позаботился прихватить с собой пару страшноватых на вид огров-телохранителей, к услугам которых ему уже доводилось прибегать в прошлом. В противном случае гости непременно опоздали бы на встречу с Бургомистром.
После вчерашнего дебюта в программе «Процесс» Гиньоль стал знаменитостью. Не успел он и десяти шагов по мостовой сделать, как тут же был опознан и взят в плотное кольцо почитателей и просто желающих поглазеть на героя дня. А может быть, и не одного. Все что-то кричали, улыбались, подпрыгивали, чтобы получше рассмотреть того, кто находился в эпицентре событий, махали руками, протягивали руки для рукопожатий, а блокноты и газеты – для автографов. Гиньолю оставалось только адекватно реагировать на ситуацию – улыбаться в ответ, махать обеими руками и рисовать свое имя в блокнотах и на газетных полосах.
Наверное, в этой толпе присутствовали и горячие почитатели писателя-фантаста Кимера Фанфанова, однако ж, не зная своего кумира в лицо, они оставались безучастны к его присутствию в эскорте Гиньоля. А вот Клара не осталась незамеченной. Поскольку среди небезразличных к чему бы то ни было жителей Централя, ратующих за всемерное усиление мер по борьбе с инопланетным вторжением, подавляющее большинство составляли представители мужского пола, появление столь эффектной женщины, как Клара, вызвало дополнительный прилив эндорфинов и взрыв энтузиазма. Настолько мощный и убедительный, что у Гиньоля не осталось сомнений в том, что он правильно поступил, взяв Клару на встречу с Бургомистром.
– Почему они на меня пялятся? – спросила Клара у Кимера.
Ей даже не пришлось конфиденциально понижать голос – вокруг стоял такой шум и гвалт, что и себя-то почти не было слышно.
– Они… – фантаст не сразу нашел что ответить. – Они рады тебя видеть!
– Наверное, они меня с кем-то спутали, – растерянно улыбнулась Клара.
– Возможно, – не стал спорить Кимер.
– Наверное, нужно объяснить им, что они ошиблись.
– Не стоит. Право слово, не стоит.
– Почему?
– Ты хочешь разочаровать их?
– Нет! Конечно – нет!
– Тогда – сделай им ручкой.
– Как это?
– Примерно так же, как и Гиньоль, только более изящно и женственно.
Клара подняла руку к плечу и неуверенно помахала.
Толпа взорвалась криками восторга!
Клара почувствовала прилив воодушевления.
Великий Додекаэдр!
Она вдруг поняла, что ей нравится столь пристальное внимание совершенно незнакомых ей людей! Не понимала почему, но определенно – нравилось! Пусть даже они заблуждались на ее счет, принимая за кого-то другого, – она готова была плыть по волнам их восторженного интереса!
Клара улыбалась и махала рукой, обращая свой взор то в одну, то в другую сторону. И все, кто видел ее в этот миг, не могли не отметить, что жест этот получался у нее непринужденно и с достоинством. Иными словами – царственно.
А вот огры-телохранители, сопровождавшие Гиньоля и компанию, должно быть, впервые за всю свою карьеру почувствовали, что сполна отрабатывают зарплату. Двум здоровякам пришлось изрядно попотеть и попыхтеть, чтобы помочь клиентам добраться до заднего двора Желтого Дома. Обычно-то им и делать ничего не приходилось – их страшные рожи прирожденных убийц, каковыми, надо сказать, огры вовсе не являлись, делали всю работу за них. Публика боялась даже близко к ним подойти. Но сейчас все смотрели не на них, а на Гиньоля и Клару. Огров же ну просто в упор не замечали! И бедолагам приходилось своими телами, как живыми таранами, прокладывать путь сквозь толпу, все более плотную и активную по мере приближения к ратуше.
По счастью, проявлений агрессии не отмечалось. Митинги носили исключительно мирный характер.
До поры до времени.
Как известно, любое сборище большого числа людей, а также гномов, орков, эльфов, огров, троллей – да кого хотите! – напоминает собой брикет пластиковой взрывчатки. Ее можно мять, рвать, топтать, не подозревая даже о чудовищной разрушительной силе, таящейся внутри куска пластита. Но лишь до тех пор, пока нет детонатора. Детонатором же может стать все что угодно. Ну, пусть не все, но почти все. К примеру, призыв вернуть украденные пришельцами рояли.
На заднем дворе ратуши гостей встретили револьверос. Вернее, это револьверос находились на заднем дворе, а Гиньоль сотоварищи – снаружи, у решетчатой двери. Которая по случаю чрезвычайных событий была заперта на два замка и засов. Гиньоля револьверос, конечно же, признали. Они ведь, как все нормальные центральцы, тоже смотрели вчера вечером незабываемый «Процесс». И, более того, позиция Гиньоля, его тревога за завтрашний день внушали им уважение. Однако у них был приказ – на задний двор никого не пускать! А приказы, как известно, обсуждению не подлежат.
– Уважаемые! – рукоятью трости Гиньоль постучал по решетке. – Я прибыл на встречу с Бургомистром!
– Тогда вам с парадного входа, – буркнул усатый револьверос.
– Уважаемый! – Гиньоль широко взмахнул руками. – Вы, вообще-то, в курсе, что там творится?
Гиньоль и сам этого не видел, но живо себе представлял.
– Ничего не знаю, – снова буркнул усатый.
– Меня зовут Гиньоль! – сказал Гиньоль. – Гиньоль Гиньоль! – добавил он для убедительности.
И вскинул руку с тростью над головой.
Он был похож на дирижера, вставшего у пульта и поднявшего дирижерскую палочку.
И толпа его правильно поняла.
– Гиньоль!!! – точно трубы предпоследнего кошмарного суда, взревели у него за спиной тысячи глоток. – Гиньоль!!!
– Ну так как? – Гиньоль заговорщицки улыбнулся усатому револьверос. – Припомнили?
Странный вопрос! При чем тут это? Револьверос ясно понял, что если он не откроет калитку, то по одному лишь мановению руки Гиньоля толпа снесет ее.
– Быстро! – усатый револьверос махнул рукой своему напарнику, более молодому и более низкому по званию. – Беги узнай, что там насчет Гиньоля!
Молодой револьверос браво козырнул и нырнул в приоткрытую дверь входа для обслуги. Прячась за которой, за всем происходящим наблюдала семейка любознательных орков, проворонивших именной рояль.
Усатый подошел к решетке, кашлянул в кулак и негромко, обращаясь персонально к Гиньолю, произнес:
– Не извольте беспокоиться, господин Гиньоль. Сейчас мигом во всем разберемся. Сами понимаете, приказ…
– Понимаю, – кивнул Гиньоль.
Он не собирался уничтожать усатого револьверос. Хотя и мог это сделать. Легко.
– Абебе бегает быстро, в момент обернется, – заверил Гиньоля усатый.
И он не соврал. Не прошло и минуты, как вестовой вылетел из двери ратуши, точно пробка из бутылки перебродившего кваса. При этом он даже не запыхался.
– Приказано господина Гиньоля пустить! – браво отрапортовал Абебе.
Присмотревшись, Гиньоль приметил кончики острых ушей, торчащие возле околышка фуражки Абебе. Револьверос был эльфом! А, как известно, все эльфы от природы наделены двумя талантами – торговаться до последнего за каждый пик и бегать так, что мартовский заяц не догонит. По всей видимости, эти две выдающиеся эльфийские способности определялись сцепленными генами. Потому что торговцами эльфы были не просто прижимистыми, но еще и вороватыми, а таким частенько приходится убегать от недовольных клиентов. Эти две способности как раз и определяли род занятия, что, как правило, выбирали эльфы, перебравшиеся из своей убогой провинции в какой-нибудь большой город. Понятно какой. Купить подешевле, а продать подороже – вот и вся недолга. В остальном же они были существами совершенно никчемными. Не появился еще среди рода эльфийского ни великий композитор, ни известный поэт, ни выдающийся математик. Поэтому, должно быть, любили эльфы посидеть вечерком за кружкой пива да поговорить о величии своего рода в древности. Да только в словах их не было ни грана правды – одни фантазии. За пивом ведь чего только не придет в голову.
Эльфа-револьверос Гиньоль видел впервые. И, надо сказать, был немало сим удивлен. Сказал бы кто другой ему об этом – ни за что бы не поверил. Ну скажите на милость, какой из эльфа револьверос, если они только болтать и умеют, без умолку и без толку? Но, как ни странно, Абебе производил впечатление пусть и не рьяного, то уж точно исправного служаки. Аккуратный, подтянутый, чисто выбритый. Да и форма на нем сидела ладно. Одно слово – не чета другим эльфам. Определенно, мир меняется, становится совсем другим. Вот ведь и эльфы уже в револьверос подаваться стали. Что дальше? Орки в Академии? Или зомби в Городском Совете? Хотя во втором случае, при наличии квалифицированного визажиста, никто бы и не заметил подмены.
Выслушав короткий доклад Абебе, усатый тут же снял с калитки запоры и приоткрыл ее, давая Гиньолю пройти. Но перед Кларой калитка вновь захлопнулось.
В ответ на непонимающий взгляд Гиньоля усатый браво козырнул и щелкнул каблуками.
– Приказ касается только вас, господин Гиньоль!
– Мои друзья тоже приглашены на встречу с Бургомистром!
– Знать ничего не знаю, господин Гиньоль! – усатый еще раз щелкнул каблуками. – Да и знать не могу!
– Абебе! – Гиньоль прижал рукоятку трости к груди эльфа-револьверос. – С кем ты разговаривал?
– С пресс-секретарем господина Бургомистра!
– Беги обратно, сыщи руководителя кабинета Бургомистра, Климента Ефремовича Чипизудова! И выясни у него, наконец, все насчет гостей!
Эльф-револьверос кинул взгляд на своего усатого коллегу. Тот коротко кивнул. И Абебе вновь сорвался с места, чтобы продемонстрировать свои выдающиеся спринтерские способности.
В ожидании его возвращения Гиньоль и усатый револьверос стояли друг против друга в крайне неловком молчании.
– Я прошу извинить меня, господин Гиньоль… – начал было револьверос.
– Не стоит! – недовольно прервал его Гиньоль.
Впрочем, ждать им пришлось недолго. Абебе обернулся едва ли не быстрее, чем в первый раз.
Вытянувшись во фрунт в двух шагах от Гиньоля и усатого, он четко и ясно доложил:
– Господин Чипизудов велел друзей господина Гиньоля пропустить!
Усатый улыбнулся Гиньолю. Гиньоль ответил ему почти дружеской улыбкой.
Револьверос пропустил во двор Клару и Кимера, но захлопнул калитку перед телохранителями Гиньоля. И тут же отпрыгнул назад, поскольку один из огров, вне себя от злости, вцепился обеими руками в решетку и принялся трясти ее что было сил. Однако калитка оказалась крепкая и не поддалась дикому натиску грубой силы.
Другой огр полез было через ограду. Но тут уже револьверос выхватил из кобуры свое оружие.
– Господин Гиньоль! Успокойте своих огров! – потребовал он.
– Да край-перекрай вас, уважаемый! – не сдержавшись, выругался Гиньоль. – Что тут вообще происходит, додекаэдр вам в зубы? Я прибыл на встречу с Бургомистром! И я не могу оставить своих телохранителей снаружи, за решеткой, где неистовствует толпа! Вы понимаете это, господин, край вас, револьверос?
– Понимаю, – спокойно, с чувством собственного достоинства ответил усатый. – Но поймите и вы меня, господин Гиньоль. Я не получал никаких распоряжений насчет сопровождающих вас огров. А потому не могу впустить их на территорию ратуши, даже если они действительно ваши телохранители.
– Что значит «действительно»? – набычился Гиньоль.
– Господин Чипизудов говорил что-нибудь про огров-телохранителей? – обратился усатый к эльфу.
– Никак нет! – браво гаркнул Абебе.
– А ты спрашивал? – задал вопрос Гиньоль.
– Никак нет!
– Ну так лети мухой назад и проясни этот вопрос!
Эльф посмотрел на усатого.
Тот лишь молча махнул рукой.
И эльф побежал. Так быстро, как бегают только эльфы.
А усатый револьверос лишь молча руками развел, мол, что с него возьмешь: эльф – он и есть эльф.
Клара прижалась локтем к Фанфанову.
– Я и не знала, что это так интересно, – тихонечко прошептала она.
– Что именно? – не понял Кимер.
– Повседневная жизнь простых людей.
Кимер посмотрел по сторонам, недоумевая, где именно Клара углядела эту самую повседневную жизнь?
А между тем за происходящим на заднем дворе через щелку в двери наблюдали самые простые что ни на есть орки.
– Видал? – Алик толкнул локтем в бок Гену.
– Ага! – восторженно выдохнул тот.
– Чего ты видал?
– Гиньоля! Вчера я его по телику видал, а сегодня он – вона! – у нас на заднем дворе!
– Тупица! – Алик влепил Гене подзатыльник. – Я не про Гиньоля говорю!
– А про кого тогда?
– Про девицу, что с ним!
– А… Классная деваха! Мне нравятся такие, высокие, с длинными ногами…
– Идиот! – Алик отвесил родственнику еще одну оплеуху. – Это ж та самая девица, которую мы с роялем отправили!
– Да иди ты? – недоверчиво прищурился Гена.
– Точно тебе говорю!
Гена внимательно посмотрел на Клару.
– Не, – покачал он головой. – Та в короткой юбке была и красном плаще.
– А что, она переодеться не могла?
– Да где ж ей переодеваться?
– Почем я знаю?
Гена снова посмотрел в щелку.
– А зачем она сюда-то пришла?
– Спроси о чем-нибудь другом.
– Когда ты мне пять грандов отдашь, что три месяца назад занял?
– Да не о грандах сейчас думать нужно!
– А о чем?
– О том, зачем она сюда явилась?
– Я тебя об этом уже спрашивал.
– А я что?
– Завел разговор о деньгах.
– Ох, чую я, не к добру она сюда пришла, – покачал головой Алик. – Точно – не к добру!
А может, все же не она? Та ведь манекеном была. А эта на живую похожа.
Орки снова припали к щели, пытаясь получше разглядеть Клару.
– И очки на ней были темные…
В этот момент мимо пробежал эльф-револьверос, а следом за ним, пыхтя от натуги, один из секретарей Бургомистра.
Орки ринулись в сторону и притаились за ящиками со стружкой. Они уже давно для себя уяснили, что лучший способ как можно дольше продержаться на государственной службе – это как можно реже попадаться на глаза начальству. Особенно такому, над которым еще и другого начальства полно. Мелкое начальство, как правило, особо рьяно и подло в вопросах, касающихся подчиненных.
– Немедленно пропустить господина Гиньоля и всех его спутников! – выбежав на крыльцо, срывающимся голосом прокричал секретарь. – Немедленно!
– И огров? – уточнил на всякий случай усатый револьверос.
Секретарь глянул на вцепившихся здоровенными ручищами в прутья ограды телохранителей. На миг у него появилось сомнение, стоит ли пускать этих громил в ратушу? Но одеты огры были вполне цивильно, а до встречи с Бургомистром оставалось всего ничего. То есть выяснять, кто здесь и зачем, времени уже не оставалось. Поэтому, быстро прикинув все «за» и откинув все «против», секретарь еще раз грозно, как ему казалось, прокричал:
– Всех! Незамедлительно!
Усатый безразлично пожал плечами, мол, мне-то что, мое дело маленькое, и отпер калитку.
Едва лишь огры ввалились во двор, как секретарь призывно взмахнул зажатой в руке красной кожаной папкой, воскликнул:
– За мной! – и нырнул в приоткрытую дверь.
Гости и телохранители последовали за ним, стараясь не отставать. И вовсе не потому, что они боялись опоздать на встречу с Бургомистром. В конце концов, если бы это и случилось, то не по их вине. Дело было в том, что подсобные и служебные помещения ратуши сплетались в причудливый лабиринт, заблудиться в котором было проще простого. Особенно для человека, впервые здесь оказавшегося.
Притаившиеся орки проводили взглядами пробежавших мимо них людей и огров.
– Она! – уверенно заявил Алик.
– Она, – согласился с ним Гена. И почему-то потрогал фингал под глазом.
– Что делать будем?
– Не знаю.
– Я тоже.
– Тогда нужно Кроули рассказать!
– Верно.
И орки кинулись в подсобку, где у них был телефон.
А гости, ведомые секретарем, вышли меж тем на первый парадный этаж ратуши. Где их уже поджидал, в нетерпении потирая руки, руководитель кабинета Бургомистра Климент Чипизудов. Секретарь кинулся было к руководителю кабинета – не то желая что-то объяснить ему, не то собираясь на кого-то пожаловаться. Но Чипизудов только коротко рукой взмахнул, и секретарь отлетел в сторону, как теннисный мячик, отбитый профессиональным ударом Первой Ракетки Централя Эдсона Арантеса ду Насименту.
– Дамы и господа, я приношу вам свои извинения за доставленные неудобства, – церемонно обратился Чипизудов к гостям.
При этом глазами он пожирал Фанфанова, в котором без труда опознал своего литературного кумира.
– У меня была запланирована небольшая ознакомительная программа. К сожалению, – руководитель кабинета жестом руки умело изобразил разочарование, – мы уже опаздываем и прямо сейчас должны проследовать к месту встречи. Но я надеюсь, что после беседы с Бургомистром вы все же сможете уделить мне несколько минут.
На этот раз взгляд, что бросил Чипизудов на фантаста, оказался настолько пронзительным и откровенным, что Фанфанов невольно поежился. Гиньоль предупредил его, что руководитель кабинета Бургомистра является давним и преданным поклонником его творчества, но все же это было несколько не то, к чему привык Кимер. Говоря совсем уж честно и откровенно, опыт общения с поклонниками у Кимера был невелик. Большим, чего он удостоился от одного из них, была бутылка дешевого пива и пожелание кончать валять дурака и написать наконец-то что-нибудь стоящее. Но такое положение дел Фанфанова вполне устраивало. Поэтому фантасту трудно было даже представить, чем могло закончиться его хождение во власть. Власть – она ведь такая нестабильная. И к тому же – непредсказуемая. Нет, правда, Фанфанов вовсе не хотел быть обласканным властью. Но и от обещанной ему Национальной литературной премии отказываться не собирался. Во всяком случае, не просто так.
Со столика, стоявшего неподалеку, Чипизудов взял три светло-коричневые кожаные папки и вручил их гостям. В правом нижнем углу на обложке папки был вытеснен золотом контур ратуши. Внутри папки оказались пусты.
– Что это? – Гиньоль недоуменно посмотрел на руководителя кабинета.
– Так полагается.
– Зачем?
Гиньоль взял папку за угол и взмахнул ею так, будто собирался зашвырнуть куда подальше.
Чипизудов сжал губы, как будто у него вдруг заболели все зубы.
– Вам не все равно?
– Если бы было все равно, то я бы и не спрашивал, – улыбнулся Гиньоль. – А так, мне интересно.
– Этого требует процедура.
– Какая еще процедура?
– Процедура встречи с Бургомистром.
– Серьезно?
– Я специально пригласил вас пораньше, чтобы поговорить о процедуре.
– А я думал… – Гиньоль вскинул брови и взглядом указал на Фанфанова.
Вальяжное лицо Чипизудова обиженно вытянулось. Зрелище было то еще! Руководитель кабинета на самом деле боялся, что его секрет – тайная любовь к книгам Фанфанова – будет раскрыт! Гиньоль даже и не догадывался, что у него на руках не просто еще один козырь, а джокер!
– Что вас не устраивает, господин Гиньоль?
– Да расслабьтесь вы, Климент Ефремович. – Гиньоль дружески, но без панибратства, хлопнул руководителя кабинета по плечу. – Все в порядке. Мы вас не подведем.
– Отлично. – Чипизудов протянул Гиньолю белую пластмассовую авторучку, на которой, красным по белому, было написано «Городской Совет».
– Этого тоже требует процедура?
– Именно.
Гиньоль сунул авторучку в карман.
– А можно моим телохранителям тоже по авторучке? – спросил Гиньоль. – В качестве сувениров.
– Нет, – отрезал Чипизудов.
– Процедура этого не требует, – с пониманием кивнул Гиньоль.
– Процедура этого не допускает, – уточнил Чипизудов. И вручил по авторучке Кимеру и Кларе. – Ваши телохранители, господин Гиньоль, останутся здесь, – он указал на небольшой полукруглый альков в стене зала. Там стоял круглый мозаичный столик и два обитых голубым атласом кресла на изогнутых ножках. – Им будет подан чай, кофе и легкие закуски.
– Ждите меня здесь, ребята, – кивнул ограм Гиньоль. – И не стесняйтесь, требуйте добавки! Выпивка и закуска за счет Бургомистра!
Довольные таким поворотом событий, огры направились в альков. А гости с папками под мышками последовали за руководителем кабинета.
Сначала они поднялись по широкой мраморной лестнице, застланной темно-синей ковровой дорожкой. Затем пересекли Зеркальный холл (стены в нем действительно были зеркальные), прошли по Зеленой галерее (которая на самом деле оказалась синей), свернули в Коридор Свиней (название историческое, не имеющее никакого отношения к нынешнему составу Городского Совета), повернули направо, налево, еще раз направо и вышли в Зал Пяти Дверей (когда-то здесь действительно было пять дверей, но одну из них заколотили за ненадобностью, так что осталось всего четыре; но не менять же из-за такой мелочи историческое название!). По стенам зала были развешаны портреты всех шестидесяти двух Бургомистров. Все лица, как одно, достойные. Все картины в дорогих золоченых рамах. Даже полный профан в живописи не мог не узнать расчетливые и точные мазки кистей Сарафанова, Ухова или Стамескина. Что ни мазок – то купюра в сто грантов. Ну, в крайнем случае, пятьдесят.
К несчастью, у гостей не было времени любоваться шедеврами живописи – их ждал ныне живой и здравствующий Бургомистр. На встречу с которым, судя по нервно подергивающейся левой брови руководителя кабинета, опаздывали они уже катастрофически.
Чипизудов распахнул перед гостями тяжелую резную дверь с золотой ручкой и жестом пригласил войти.
Они оказались в приемной с четырьмя столами, за которыми сидели секретарши, занятые, по всей видимости, какими-то очень важными, быть может, даже государственными делами. Одна исступленно колотила по клавишам вычислителя, другая, сосредоточенно вперив взгляд в лежавший перед ней еженедельник, что-то объясняла прижатой к уху телефонной трубке, третья рвала пополам лежавшие перед ней бумаги, одну за другой, и передавала обрывки четвертой, которая, в свою очередь, разрывала бумагу на еще более мелкие кусочки и кидала их в мусорную корзину. Ни одна из этих государственных девиц даже не взглянула на вошедших.
Чипизудов открыл перед гостями следующую дверь, и они оказались в другой приемной, поменьше первой. В ней размещались всего два письменных стола. И, соответственно, две секретарши. При виде гостей обе разом вскочили на ноги и в унисон запели:
– Бургомистр не принимает! Бургомистр в отъезде! Бургомистр на совещании! Бургомистр обедает! Бургомистр!..
Скорее всего, ни одна из них понятия не имела, где сейчас Бургомистр и чем он занимается.
– Бургомистр занят! Бургомистр болен! Бургомистр ушел в отставку! Бургомистр…
– Сидеть! – привычно скомандовал руководитель комитета.
И секретарши, умолкнув, опустились на свои места.
– Они реагируют на слова или просто на голос? – поинтересовался Фанфанов.
– На запах. – Чипизудов выдернул из кармана белоснежный носовой платок и взмахнул им перед носом фантаста.
Аромат был настолько необычный, что Кимер только головой удивленно качнул.
Чипизудов довольно улыбнулся.
– Особый парфюм. Изготовляется по спецзаказу, на основе старинного фамильного рецепта парфюмерным домом «Бальдини и Гренуй».
Еще раз взмахнув платком, Чипизудов собрался было уложить его в карман.
– Секундочку!
Клара поймала руку руководителя кабинета за запястье, поднесла ее вместе с платком к своему носу, сделала легкий вдох и на миг прикрыла глаза.
– Корица, перечная мята, лаванда, гвоздика, немного меда и лимона, самую малость кардамона, экзотическая пряность хуидзяо из провинции Су-кич и, вы уж не обижайтесь, господин руководитель комитета, буквально капля козлиной мочи.
– Вы работаете в парфюмерной промышленности? – удивленно посмотрел на Клару Чипизудов.
– Нет, – обворожительно улыбнулась девушка. – Запахи – это мое хобби, – и добавила то, что велел говорить ей Гиньоль: – По своей основной специальности я – революционер.
– Эволюционист, – быстро внес коррективу Гиньоль. И, наклонившись к Чипизудову, шепнул как бы по секрету: – Эти ученые такие рассеянные. Порой даже имя свое вспомнить не могут, не то что профессию.
Чипизудов с пониманием кивнул и, дабы не вдаваться в дальнейшие обсуждения темы, которая казалась ему весьма деликатной, поспешил раскрыть перед гостями следующую дверь. За которой находился уже непосредственно кабинет Бургомистра.
