Глава 20
Гиньоль положил последний лист на стопку уж просмотренных бумаг, откинулся на спинку кресла, поставил локти на подлокотники, соединил кончики пальцев и довольно улыбнулся.
– Блестяще!
Такие моменты случаются не часто. Но тем они и прекрасны. И сейчас наступил именно такой момент. Гиньоль был доволен абсолютно всем. Он был доволен собой – потому что отлично все продумал и должным образом организовал. Доволен Фанфановым – фантаст трудился не покладая рук, вымотался, как ишак на скачках, но сделал все как надо и в срок. Доволен Мадлоной – за весь долгий вечер она даже не всхлипнула ни разу. Доволен Туаноной – она все делала безукоризненно. Даже гоголь-моголь Фанфанову сделала. Хотя, когда Туанона ставила перед фантастом высокий стакан, наполненный взбитыми яйцами, по выражению ее лица можно было понять, насколько противоестественными считает она подобные вкусовые пристрастия. Франтишеком Гиньоль был доволен всегда – тут и говорить нечего. Еще он был доволен чашкой крепкого чая, из которой минуту назад сделал глоток. И даже то, что после полуночи в окно начали тихонько стучать мелкие капли дождя – Гиньолю тоже было по душе. Хотя к последнему он, честно говоря, не имел отношения.
У него все сегодня получалось.
Абсолютно все.
Кого-то другого подобное удачное стечение обстоятельств могло бы и насторожить. А то и напугать. Ведь, как известно, за частоколом удач может скрываться провал. Но только не Гиньоля! Он никогда не полагался на удачу. Доскональное изучение проблемы, знание ситуации и точный расчет – таковы были его козыри. Для того чтобы проиграть, имея их на руках, нужно быть законченным идиотом. Мастерство же заключалось в том, чтобы сдать себе выигрышные карты.
– Господин Фанфанов! – Гиньоль со всей соответствующей случаю торжественностью возложил руку на стопку бумаг. – Я рад, что не ошибся в вас! Вы – гений! Прочь сомненья!
– Да будет вам, – смущенно улыбнулся Кимер. – Я всего лишь делал свое дело.
– Нет уж, позвольте! – протестующе взмахнул рукой Гиньоль. – Я отвечаю за свои слова! Сухую, пресную и, чего уж тут скрывать, по большей части совершенно бессмысленную писанину этих, с позволения сказать, специалистов вы превратили в живое и увлекательное чтение!
– Вы, наверное, хотели сказать, чтиво. – Фанфанов сделал глоток из стакана с гоголем-моголем.
– Да, как вам будет угодно, – легко согласился на замену понятий Гиньоль. – В любом случае это, бесспорно, мастерская работа. Вот, к примеру, – он быстро прошерстил стопку и выдернул нужный лист. – Статью «Алкогольная амнезия как возможное следствие спонтанного контакта» вы превращаете в историю о группе туристов, провалившихся в дыру во времени, которую инопланетяне используют как ловушку. После чего следует серия жестоких экспериментов с использованием галлюциногенных препаратов. Это зацепит любого!
– Ничего особенного, – махнул рукой фантаст. – Это было у меня в романе «Плоскоглазая тварь приходит на рассвете». Кажется, в третьей части.
– А вот тоже мне очень понравилось. – Гиньоль выдернул из стопки еще один лист. – «Коридор был длинный и темный, как прямая кишка». Феноменальная метафора! – Гиньоль щелкнул ногтем по листу. – Сразу понятно, что это слова очевидца, все еще находящегося в шоковом состоянии.
– Да, это действительно неплохо получилось, – согласился Фанфанов.
– Мадлона, а ты что скажешь? Как твои впечатления?
– Если честно, господин Гиньоль…
Девушка смущенно заерзала на стуле.
– Конечно честно, Мадлона! Мы не должны ничего упустить!
– В некоторых местах, – Мадлона опустила взгляд, – мне показалось, – и принялась теребить край лежавшей на столе салфетки, – что господин Фанфанов… Если можно так сказать… Ну, в общем, несколько перегнул палку.
– Например?
– Например, история с расчленением кролика… Или рассказ о дровосеке, заблудившемся в трех соснах.
– Согласен, истории несколько жестковаты, – кивнул Гиньоль. – Но они для мужских журналов. Так что брутальность здесь не лишняя.
– А «Кто же настоящий отец ребенка Дженни Ли?» – для женского?
– Точно!
– В это никто не поверит.
– Во что именно?
– В то, что знаменитая актриса Дженни Ли десять лет держала в бассейне своей загородной виллы гигантского разумного осьминога с третьей планеты пятой звезды системы Сколопендра.
– Почему?
– Да потому что, – Мадлона дернула плечиком. – Потому что это глупо.
– Именно! – щелкнул пальцами Гиньоль. – Глупо настолько, что в это сразу все поверят!
– Все?
– Ну нет, конечно же не все. Даже речам Бургомистра верят далеко не все.
– Вернее, верят только дураки, – уточнил Фанфанов.
– Точно, – согласился Гиньоль. – Есть такое понятие, как целевая аудитория. Смысл его в том, что одним нужно рассказывать одну сказку, а другим – другую. Проблема Бургомистра в том, что он этого не понимает. А у нас для каждой целевой аудитории своя история. Как раз такая, чтобы пришлась по вкусу. И если мы точно сработали, а я готов об заклад биться, что так оно и есть, то уже завтра в Централе начнется массовая истерия. Потому что население наконец-то осознает, какую угрозу представляет для них, для всех них, буквально для каждого, инопланетное вторжение.
– И что тогда? – спросила Мадлона.
– Если мы заставим всех поверить в то, что коварные пришельцы способны на любую подлость, вплоть до того, что засунуть анальный зонд Национальному Лидеру Единой и Нерушимой Партии Бедламбеса, кто посмеет усомниться в том, что они могут украсть именной рояль из зала для торжественных приемов Городского Совета?
Мадлона пожала плечиками.
– Тебя смущает анальный зонд?
– Нет. Я не понимаю, зачем пришельцам рояль?
– Да, в самом деле? – взгляд Гиньоля метнулся в сторону Кимера. – Зачем пришельцам рояль?
– У меня есть несколько вариантов ответа на этот вопрос, – изрек фантаст с чувством собственного достоинства.
Он нисколько не сомневался в своем умении объяснить все что угодно. Даже то, что в принципе не поддается объяснению. Например, что находится по другую сторону Мира-На-Оси? Когда такой вопрос задают маститым академикам, те лишь усмехаются наивности вопрошающих и отвечают, что данный вопрос не имеет смысла, поскольку другой стороны у Мира-На-Оси попросту нет. Нет, никогда не было и не может быть. Такова уж особенность девятого измерения. А вот Кимер Фанфанов легко мог бы предложить шесть, семь, а может быть, и все двенадцать возможных ответов на сей лишенный всякого смысла вопрос. Такая уж у него была работа. У него даже был набросан синопсис цикла романов под общим названием «По другую сторону Мира-На-Оси: Ненаписанные Хроники».
– Что ж, значит, нам остается лишь выбрать лучший. – Гиньоль положил руки на стол и переплел пальцы. – К утру у нас должна быть простая и непротиворечивая версия, которой мы и будем строго придерживаться в дальнейшем.
– Вариант первый. Рояль может представлять интерес для пришельцев, как…
В комнату вошла Туанона.
– Господин Гиньоль!
Гиньоль жестом извинился перед прерванным фантастом.
– Да, Туанона?
– Господин Йи просит вас взять трубочку.
Гиньоль посмотрел на телефонную трубку, лежавшую рядом с аппаратом.
– Спасибо, Туанона.
Еще раз жестом попросив Фанфанова не беспокоиться и немного подождать, Гиньоль подошел к аппарату и взял трубку.
– Гиньоль у аппарата.
Около минуты он молча слушал, после чего сказал:
– Хорошо, – и повесил трубку.
Вернувшись к столу, он взял чашку с чаем и сделал из нее глоток.
– Мадлона, я могу попросить тебя разложить материалы по пакетам и отдать посыльному? Он уже час как дожидается в прихожей.
– Конечно, господин Гиньоль.
– А после обзвони все редакции и скажи, что материалы им уже отправлены. Если будут что-то говорить насчет того, что, мол, весь номер сверстан и свободных полос не осталось, просто зачитай им заголовки.
Мадлона улыбнулась.
Видимо, вспомнила придуманные Кимером заголовки.
– А вас, господин Фанфанов, я хочу попросить пройти со мной в другое помещение. Там к нам присоединится мой друг и коллега, который примет участие в дальнейшей беседе.
– Почему мы к нему, а не он к нам? – насторожился Фанфанов.
– Видите ли, он несколько ограничен в передвижении. Нет-нет, он абсолютно здоров, но… Впрочем, вы сами все увидите. Поверьте, нам к нему подняться будет проще, чем ему спуститься к нам.
– Он слушал все наши разговоры по телефону? – Кимер взглядом указал на аппарат.
– Да. – Гиньоль улыбнулся с обезоруживающей простотой. – Должен вам сказать, мой друг – человек необыкновенный. Он очень тонко чувствует людей. Понимаете? – Кимер кивнул. Хотя, признаться, не до конца понял, о чем речь. – Вы его заинтересовали. Еще когда он читал ваши книги. И он просто-таки изнемогает от желания пообщаться с вами лично.
Из всего, что сказал Гиньоль, в сознании фантаста отпечаталась одна-единственная фраза.
– Он читал мои книги?
– Запоем.
Фанфанов вскочил со стула.
– Ну так чего же мы ждем?
Готовясь к приходу гостей, Франтишек привел комнату в порядок – загнал попугайчиков в клетку и стряхнул крошки с живота. Франтишек знал, насколько важно первое впечатление, а потому выложил на видное место стопку из шести книг Фанфанова. Сверху красовался роман «Красные жабы из Галактики RAF» с красивой длинноногой блондинкой на обложке, весь костюм которой состоял лишь из кобуры с бластером. И это была не пустая показуха – Франтишек добросовестно проштудировал труды литературного многостаночника. И у него сложился цельный и в целом весьма симпатичный образ современного писателя-фантаста, не блещущего литературным мастерством, но умело и в какой-то степени даже виртуозно компенсирующего отсутствие могучего таланта добросовестностью и усидчивостью.
Гиньоль представил Франтишека и Кимера друг другу. И оба тотчас же почувствовали взаимное расположение. Франтишек достал из-за кресла трехлитровую бутылку «Божоле», до которого он был большой охотник, и предложил Кимеру стаканчик. Фантаст отказался. Но в качестве ответной любезности согласился подписать все имевшиеся в комнате Франтишека книги. Даже те, названия которых были ему незнакомы.
Гиньоль понял, что ежели так и дальше пойдет, то они к утру не управятся с делами. А потому он решительно положил конец затянувшемуся процессу обмена любезностями.
– Господа! Вернемся к нашим роялям!
Франтишек распечатал новую коробку с засахаренными фруктами, открыл и протянул ее Кимеру. Фантаст улыбнулся и деликатно взял ломтик груши.
– Я начну с самого простого и очевидного. – Фанфанов откусил маленький кусочек груши. – Очень вкусно, – улыбнулся он Франтишеку. – Я думаю, все мы согласны с тем, что похищение рояля – это преступление? – Франтишек тут же кивнул и засыпал в рот горсть фруктового ассорти. Гиньоль немного подумал и тоже кивнул. – Значит, нам следует разобраться в мотивах преступника.
– То есть мы должны мыслить, как он, – догадался Гиньоль. – То бишь, как они – пришельцы.
– Верно, – согласился фантаст. – Что может толкнуть пришельца на преступление?
– Корыстные интересы, – тут же, не задумываясь, ответил Гиньоль.
– Ты хочешь сказать, что пришельцы похитили рояль с целью его перепродажи? – Франтишек с сомнением покачал головой и зацепил из стоявшей на столе вазы горсть миндальных орехов.
– Быть может, рояль представляет интерес для коллекционеров? – попытался отстоять свою версию Гиньоль. – На нем ведь играл сам Джерри Ли!
– Выходит, пришельцам тоже нравится Джерри Ли?
– Конечно! Джерри Ли нравится всем!
– Нет, так не годится! – протестующе взмахнул рукой фантаст. – Так мы сами рубим сук, на котором сидим!
– В каком смысле? – Франтишек пересыпал часть орешков из пригоршни в рот.
– Нам нужны не просто пришельцы, а злобные, безжалостные ублюдки, способные на любую подлость. Они не должны иметь ничего общего с нами, коренными жителями Мира-На-Оси. У любого из нас, будь то человек, орк, эльф или гном, пришельцы должны вызывать лишь омерзение и страх. Страх и омерзение. Понимаете? Пришелец, который любит Джерри Ли Льюиса, – это уже не мерзопакостная тварь, не заслуживающая ни жалости, ни сострадания. Это – почти свой парень.
– Он прав, – кивнул Франтишек.
Да, Гиньоль и сам уже это понял.
– Тогда скажем, что они украли рояль специально, чтобы досадить нам. Они ненавидят музыку Джерри Ли и вообще все, что связано с его именем.
– Уже лучше, – согласился Фанфанов. – Но – неубедительно.
– Почему?
– Какое дело пришельцам до Джерри Ли Льюиса и его музыки?
– Они ее ненавидят!
– Причина?
Гиньоль задумался.
– Они вообще ненавидят культуру!
– Все не так, – обескураженно качнул головой Кимер. – Никуда не годится.
– Почему?
– Пришельцы настолько чужды нам, настолько на нас не похожи, что все то, что мы понимаем под словом «культура», для них лишено какого-либо смысла.
– Хорошо. – Франтишек доел миндаль и запил его бокалом «Божоле». – Это мне нравится. – Он поставил бокал на стол и взял коробку с пастилой. – Соответственно, их культура также вызывает у нас непонимание?
– Неприятие, – поправил его Кимер. – Полнейшее отторжение. И даже отвращение. Как вид гниющей плоти.
– Хорошо, – вновь одобрительно кивнул Франтишек.
– Что же тут хорошего? – непонимающе развел руками Гиньоль.
– Из-за фундаментальных культурных и мировоззренческих противоречий мы не в состоянии понять друг друга. Поэтому мы никогда не сможем договориться. Ни о чем. Ни по какому вопросу. Мы в принципе не можем понять их мотивов, так же, как они не понимают наших.
– Да, действительно хорошо, – подумав, согласился Гиньоль. – Это снимает многие вопросы.
– Кроме главного, – Франтишек заговорщицки подмигнул Кимеру. – Зачем они умыкнули рояль?
– Ну если мы не можем понять логику их действий, то и объяснять ничего не надо.
– Э, нет! – Франтишек показал Кимеру толстый указательный палец. – В данном случае нам необходимо объяснить случившееся. И объяснение должно быть красивым и эффектным. В общем виде мы можем говорить о пришельцах все что угодно. Но без конкретики наша история теряет всю свою привлекательность, а значит, и убедительность. Стоит кому-то из участников представления высказать сомнения на сей счет, и это может нанести серьезный удар по нашему клиенту.
– Вы хотите историю о пришельцах настолько убедительную, чтобы в ней невозможно было усомниться? – Фанфанов прикусил губу. – Мне кажется, это невозможно.
– Да нет же. – Франтишек слегка поморщился. Как будто ему попалась кислая пастила. – Сомневаться в ней могут сколько угодно. Но эти сомнения не должны высказываться вслух на официальном уровне. Понимаете? Все должно быть разыграно так, чтобы человек, рискнувший высказать подобные сомнения, сам бы оказался под огнем критики.
Фантаст протянул руку и взял пастилку из стоявшей на животе у Франтишека коробки.
– Они решили уничтожить весь наш мир! – торжественно провозгласил Кимер. И откусил половинку пастилы. – О, вкусная штука!
– Туанона покупает только менделеевскую.
– Замечательно! – Кимер доел пастилу. – Никогда не пробовал ничего подобного! Менделеевская, вы говорите?
– Потомственные кондитеры братья Менделеевы из Острожка. Все изготовляется только вручную, по старинным фамильным рецептам. Пастила – их лучшая сладость. Угощайтесь! – Франтишек пододвинул фантасту коробку с пастилой. – У меня еще есть.
– Спасибо, – Кимер взял еще одну пастилу. – Могу я просить вас обращаться ко мне на «ты» и просто по имени?
– Тогда – на брудершафт!
Франтишек тоже взял пастилу и коснулся ею той, что держал Кимер.
– Господа! – чтобы привлечь к себе внимание, Гиньолю пришлось хлопнуть в ладоши. – Все это замечательно! Но, честно признаться, я не понял, какова связь между решением коварных и злобных пришельцев уничтожить Мир-На-Оси и похищением мемориального рояля Джерри Ли Льюиса?
– Объясняю!
Кимер хитро улыбнулся, показал Гиньолю пастилу и быстро сунул ее в рот.
