Глава 23. День 280-й
(За 3 дня до последнего)
– Ты уверен, что тебе это не привиделось?
– Да.
– Точно?
– Абсолютно.
Дик наклонил голову и припечатал ладони к лысому затылку.
В былые времена, подумал, глядя на него, Александр, Чики запустил бы пальцы в волосы. Хотя он был военный, значит – коротко стригся.
– Какая у тебя была прическа?
– При чем тут это?
– Просто так… Мне кажется, ты стригся под бобрик.
– Нет. Я расчесывал волосы на пробор. Здесь. – Ребром ладони Дик коснулся лысой головы слева. – Зачем тебе это?
– Хочу представить, как ты выглядел в прежней жизни.
– О прежней жизни давно пора забыть.
– Через три дня мы снова станем свободными.
– Ох! – тяжко выдохнул Чики.
Их было семеро. Семеро, кто решил идти до конца. Они сидели в закутке у кирпичной стены. Здесь планировалось сделать пристройку. Как шутили сами колонисты – комнату святого Норбита. Но два дня назад все работы были приостановлены. Брошены. Александр сделал то, от чего его тщетно отговаривал Чики – рассказал всем о том, что с ним произошло.
Чики боялся, что процесс станет необратимым. Александр понимал, что он должен стать таким.
– Что тебя пугает?
– Ничего. Но если что-то пойдет не так…
– Все будет так, как я сказал.
– Ты говоришь это уже в сотый раз.
– Потому что ты в сотый раз мне не веришь.
– А ты сам веришь в то, что говоришь?
– Да!
– Ты был в Лабиринте всего несколько минут.
– Мы уже обсуждали это.
– Думаешь, так легко поверить в то, что ты просто вошел в пещеру и провалился в безвременье?
– У тебя есть другое объяснение?
– Мне нечего объяснять. О том, что произошло, я знаю только с твоих слов.
– А мне ты не веришь?
– Я не говорю, что ты лжешь!
– Что же тогда?
– Ты сам… Сам мог поверить в то, чего не было!
– Ясно. – Александр улыбнулся, сложил руки на груди и прислонился спиной к кирпичной стене. – И что будем делать?
Он ни на кого не смотрел, но понятно было, что вопрос обращен к каждому из присутствующих. Даже к Чики, который, казалось бы, уже высказал свое мнение.
– Расскажи еще раз, что ты видел, – попросил Гейс.
– Хорошо, – Александр ковырнул ногтем полоску застывшего раствора между кирпичами. – Среди множества картин, которые мне показали в треугольном зале, были три, имеющие самое непосредственное отношение к нам. Сначала я увидел четырех трангов, поднимающихся по антигравитационному лучу, с той самой установки, что находится за скальным проходом. Потом я увидел транга, крушащего нашу колонию. Лазерными лучами он кромсал то, что мы здесь понастроили. Вот эту самую стену! – Александр в сердцах хлопнул ладонью по кирпичной кладке. – Я видел мертвых людей в серой униформе, по которой расплывались кровавые пятна.
– Ты опознал мертвых?
– Лиц не было видно… Да и какая разница! Если сюда придут транги, то никто не уйдет живым… Но была еще и третья картинка, движущаяся. Я видел посадочный модуль, стоящий, как обычно, возле барака, на возвышении. Рядом с опущенным трапом – двое солдат. Чуть в стороне, ближе к бараку – док и сержант. Последний, как всегда, крутил на пальце стоппер. И вдруг кольцо соскользнуло у него с пальца, и стоппер упал на землю.
Александр умолк.
– Это все?
– Все.
– Можно спросить? – поднял руку Гюнтер.
– Давай, – кивнул Александр.
– Допустим, ты действительно видел будущее, – неторопливо, рассудительно начал Гюнтер и вдруг, будто споткнувшись, затараторил быстро-быстро: – Я не хочу сейчас обсуждать вопрос, что произошло в Лабиринте, я думаю, если Александр говорит, что видел эти картинки, значит, так оно и было, но я хочу спросить о другом, можно, да?..
– Конечно, – улыбнулся невольно Судорин. – Все, что угодно.
– Ну вот, я и говорю, допустим, ты действительно видел будущее. И теперь мы знаем, что однажды сержант уронит стоппер. Но почему ты уверен, что это произойдет в очередной визит тюремщиков, через три дня? А не через три месяца?
Молодец парень, отметил про себя Александр, в корень зрит. Другим этот вопрос почему-то в голову не пришел. А он ведь действительно не видел ничего, что указывало бы на дату того или иного события. Но к такому вопросу он был готов.
– Потому что в тот момент, когда сержант уронил стоппер, все мы еще были живы. И поселок стоял на своем месте. А это значит, что у нас попросту нет выбора. Если мы сами не уберемся отсюда, явятся транги и уничтожат нас. Другие тем временем займутся кораблем.
– Ты хочешь сказать, что картинки будущего, которые показал тебе Лабиринт, – это предупреждение? – спросил Кефчиян.
– Точно, – щелкнул пальцами Александр. – Лабиринт дает нам последний шанс. Если мы сами не покинем планету, он проведет зачистку. Как это уже случилось однажды, когда транги уничтожили корабль Чики.
– Смешно, – сказал Дик, но даже не улыбнулся при этом.
– Что тут смешного? – не понял Судорин.
– Ну, а как же. Всемогущий Лабиринт, по собственному выбору… Нет, извиняюсь, – Дик посмотрел на Ут-Ташана, приложил руку к груди и саркастически усмехнулся. – По выбору уурсинов Лабиринт уничтожает цивилизации и взрывает планеты. И вдруг он проявляет странную, я бы даже сказал, трогательную, и, что самое главное, совершенно необъяснимую заботу о горстке колонистов. Которые к тому же все уже давно мертвы. С чего вдруг такой приступ гуманизма?
– Мы никогда не поймем того, что делать Лабиринт. Но, если он поступать так, а не иначе, значит, на то есть причины.
– Хороший ответ, – кисло скривился Дик. – Только он ничего не объясняет.
– А я и не хотел ничего объяснить, – даже не улыбнулся в ответ Ут-Ташан. – Я отвечал на твой вопрос.
– Ты веришь в то, что Лабиринт дает нам шанс?
– Почему нет?
– Не проще ли всех нас уничтожить?
– Просто не значит правильно.
– Но именно так он поступил с колонией Юрия!
– Нет. Он не помог им выжить.
– Разве это не одно и то же?
– Смерть – это действие на физическом уровне, убийство – на уровне морали.
– Ты здорово навострился говорить по-нашему, – погрозил ему пальцем Дик.
– Я стараться, – польщенно улыбнулся уурсин.
– Но, если Лабиринт хочет, чтобы мы убрались с планеты, почему он не поможет нам? – спросил Гейс.
– Он дал нам знание, – ответил Ут-Ташан. – А знание – это власть.
– И кто-то ведь должен будет толкнуть сержанта под локоть, чтобы он уронил стоппер, – ехидно усмехнулся Дик.
Александр смотрел на неровную линию горизонта, где пурпурное небо врастало в каменистую землю. Почему-то только сейчас он подумал о том, как опостылел, обрыдл ему этот унылый, однообразный пейзаж. Настолько, что, казалось, воздуха не хватает. Делаешь глубокий вдох и чувствуешь, что легкие все равно остаются пустыми. И ужас закрадывается в душу. И странная мысль ползет в подкорку – а что, если это конец?.. То же самое чувствует человек, запертый в одиночной камере. Без голосов, без воздуха, без надежды. Жизнь, смятая, как ненужный листок бумаги…
Даже не особо прислушиваясь, Александр знал, о чем сейчас говорят остальные. Все эти вопросы обсуждались уже далеко не в первый раз. И все уже было решено. У них впервые появился шанс совершить побег. Слабенький, едва теплящийся, почти обманчивый шанс – но кто сказал, что будет другой? А раз так, значит, нужно было рискнуть. С этим были согласны все. Обсуждение продолжалось лишь для того, чтобы отточить детали плана, который не должен был иметь ни малейшего изъяна. Иначе все пойдет грешному псу под хвост. Чики сам взял на себя роль главного оппонента, готового спорить с кем угодно, по любому поводу. И это было правильно. Они не имели права на ошибку.
Александру было тяжело принимать участие в этих бесконечных дебатах. Он почти всегда оказывался в центре спора, – а как же, вся информация исходила от него, и только он отвечал за ее достоверность. И он уже смертельно устал делать вид, что абсолютно уверен в том, что говорил. Он на самом деле видел картинки, о которых рассказывал. Он действительно не сомневался в том, что это фрагменты будущего. Смущал его лишь один момент – он вовсе не был уверен в том, что эпизод, когда сержант уронил стоппер, происходил на этой планете. Помимо самого сержанта, дока, двух военных и доставившего всех их посадочного модуля, Александр видел лишь край зеленого барака и серые спины живых мертвецов. И, в принципе, это могла оказаться любая другая планета из тех, на которых находились колонии, работающие в режиме зомби-аврала. Вот об этих своих сомнениях он никому не говорил. Потому что остальные должны быть уверены в том, что все пойдет как надо. И через три дня они станут свободными людьми. Или снова умрут, сражаясь за свободу…
– Мы видим не то, что есть на самом деле, а то, что хотим увидеть.
– Справедливо.
– Мы думаем, что знаем все, но на самом деле ничего не знаем.
– Вполне возможно.
– И сами мы на самом деле вовсе не то, чем себя представляем.
– Очень даже может быть.
– Ты должен спорить, а не соглашаться.
– Как можно оспорить столь справедливые высказывания?
Краем уха Александр слушал, о чем говорят рядом, а сам при этом думал совсем о другом. Ну хорошо, допустим, у них все получится, и они смогут захватить корабль. Но что делать потом? Куда лететь? Нечего было и думать о том, чтобы отправиться искать правду на Земле-18 или Новом Рае. Однажды умерших, их формально не существовало. Следовательно, их можно было уничтожить, не задумываясь о последствиях. Тот, кто устроил колонии на планетах Грешного Треугольника, не позволит сказать им и слова правды. Попытаться заключить сделку с властями, пообещав молчание в обмен на право спокойно жить в одном из дальних уголков Союза Шести Планет? Им пообещают все, что угодно. А потом все равно убьют. Или вернут на прежнее место. В самом деле, зачем разбазаривать попусту вторсырье? Экономика, как известно, должна быть экономной. Отправиться в сектор другого государства? Но кто захочет принять у себя беглых каторжников – а именно так их и представят официальные лица Союза Шести Планет. Тут же полетят ноты протеста, требования о выдаче и слегка завуалированные угрозы. Кому охота связываться с этим дипломатическим дерьмом?.. Александру казалось, что он мысленно прокрутил все возможные варианты. И получалось, что им некуда податься. Они были никому не нужны. Никто не станет им помогать. Они – не люди, а вторсырье. А значит, им оставалось лишь скитаться, до тех пор, пока не закончатся имеющиеся на корабле ресурсы. И все же это было лучше, чем продолжать изо дня в день гнить на этой грешной планете. Хотя, конечно, это было только его личное мнение. Ни с кем другим Александр этот вопрос не обсуждал. Да и не собирался. До тех пор, пока они не войдут в командный отсек корабля… Кстати, они даже не знали название корабля, на котором собирались лететь.
– Если ты спишь и тебе приснился сон о том, что ты спишь и видишь сон, это все еще сон или уже нет?
– Это сон, который никому не снится…
Внимание Александра привлекло какое-то движение на самом краю горизонта. А может быть, за краем, но как раз в том направлении, куда был устремлен его взгляд. Это не было похоже на пылевой вихрь, что порой взлетали на два, а то и на три метра вверх, когда внезапный порыв ветра продувал узкую щель между лежащими бок о бок камнями. Александр присмотрелся внимательнее. То, что он разглядел, заставило Судорина вздрогнуть.
– Эй, ты чего?..
Нет, он не ошибся – это было именно то, что он и подумал.
– Смотрите!
На самой кромке горизонта, где земля подпирала небо, возвышался громоздкий и на таком расстоянии кажущийся почему-то нелепым и совершенно неуместным на фоне исполосованного перистыми облаками неба транг.
– Он пришел, – тихо произнес Ут-Ташан.
Голос уурсина был до безумия спокойный. Именно от его слов, от звуков голоса уурсина, а вовсе не от того, что они видели, каждому сделалось не по себе. А Судорин потер согнутым пальцем уголок глаза. Как будто собирался заплакать.
Первым пришел в себя Чики.
– Ну, и что это значит? – Он смотрел на Александра, как будто тот был в ответе за происходящее. – Какого греха он приперся?
– Я не знаю.
– А кто знает?
Чики посмотрел вокруг – ему, похоже, непременно хотелось найти виноватого.
– Он пришел за нами? – тихо спросил Гюнтер.
– Нет. – Голос у Александра – как будто он толченого стекла наглотался. – Для того чтобы покончить с нами.
– Уймарах не идет к нам. Он стоит на месте.
Только после этих слов Ут-Ташана все вдруг будто ожили. Транг и в самом деле неподвижно стоял вдали. К тому же он был один… А сколько трангов нужно для того, чтобы уничтожить колонию?
– Что ему нужно?
Дику никак не удавалось собраться с мыслями.
– Он уходит?..
Корпус стального гиганта медленно сползал за горизонт – как будто врастал в землю.
– Он уходит.
– Зачем он вообще приходил?
– А с чего ты решил, что он приходил к нам? Быть может, он просто шел мимо, по своим делам.
Ну вот, уже и шутить начали…
– Он стоял и смотрел в нашу сторону!
– Ты видел, куда он смотрел?
– Я чувствовал его взгляд!
Александр куснул слишком отросший ноготь на большом пальце.
– Это было предупреждение. По всей видимости, последнее.
Сделав над собой усилие, Чики усмехнулся:
– Это ты сам так решил?
– Ты что, совсем глупый, да? – с тоской посмотрел на него Ут-Ташан. – У нас есть три дня на то, чтобы убраться отсюда. После этого здесь будет Армагеддон.
– Что ты сказал? – удивился Чики.
– Армагеддон, – повторил уурсин. – Иначе говоря – резня.
– Откуда ты знаешь это слово?
– Резня?
– Нет, Армагеддон.
– Я думал, ты тоже его знаешь.
– Я-то знаю, но ты… Ты не можешь его знать.
– Знаю, – только и сказал уурсин.
И начал перебирать стрелы.
Ут-Ташан поправлял на каждой оперенье и пробовал острие наконечника пальцем. Если наконечник казался ему не слишком острым, уурсин доставал нож и начинал плавно водить краем наконечника по его широкому лезвию. В отличие от остальных, Ут-Ташан не испытывал сомнений. Уурсин точно знал, что ему нужно делать. Любой поворот событий не мог застать его врасплох. Он видел то, что под циновкой.
