Борх-1 поднялся уже достаточно высоко для того, чтобы его лучи, пробив плотный полог зелени, окрасили воздух в необычайно мягкий, изысканный изумрудный цвет, какого не сыщешь даже в палитре импрессионистов. Для этого цвета не могло существовать названия, потому что он менялся не только изо дня в день, но и едва ли не ежечасно. Богатство оттенков зависело от высоты, на которую поднялся Борх-1 над горизонтом, от того, на каком удалении от него находится сейчас Борх-2, от состояния атмосферы на всем пути следования лучей от их источников до глаза наблюдателя и, самое главное, от степени насыщения хлорофиллом древесной хвои.

Кощунственной дерзостью могло показаться одно только намерение попытаться передать на холсте утренний лесной воздух, одновременно прозрачный и вобравший в себя сказочный цвет уникального природного светофильтра. Для того чтобы увидеть такое, требуется не только определенное время суток, но и особое состояние души, достичь которого удается далеко не каждому. Мало желания и воли. Должно произойти нечто такое, что внезапно перевернет все представления человека о мире, в котором он живет, и о том месте, которое он в нем занимает. Ты – центр мироздания. Вся Вселенная вращается вокруг тебя. И ты отвечаешь за все, что происходит в мире, потому что без тебя это был бы уже совсем иной мир. А быть может, и вовсе ничего бы не было. Ни Земли, ни Айвеля-5, ни Кедлмара, ни Гиблого бора, ни двух Борхов, один из которых почти не виден в ярком свете своего вечного спутника, но все равно так же неутомимо и исправно совершает изо дня в день свой путь по небосклону.

Андрей наклонился, чтобы сорвать цветок. На тонком стебельке сидели два узких листка и соцветие из шести пурпурных лепестков, каждый из которых был похож на стилизованное изображение сердца, вырезанное из воздушного шелка.

Догнав идущую чуть впереди Мииз, Андрей из-за спины протянул ей цветок.

Вздрогнув от неожиданности, женщина порывисто обернулась. Во взгляде ее, устремленном на Андрея, явственно читались непонимание и удивление.

– Это тебе, – Андрей улыбнулся и помахал цветком в воздухе.

– Зачем? – серьезно и строго спросила Мииз.

– Он же красивый, – посмотрев на цветок, сказал Андрей. – Или тебе так не кажется?

– Возможно, – уклончиво ответила Мииз. – Но зачем ты его сорвал?

– Чтобы подарить тебе, – уже с некоторой растерянностью произнес Андрей.

Он посмотрел по сторонам, думая, не бросить ли цветок в кусты.

– Почему ты хочешь, чтобы я взяла этот цветок? – задала новый вопрос Мииз.

– Если не хочешь, то можешь не брать, – безразлично дернул плечом Андрей. – У меня просто было хорошее настроение, и я решил поделиться им с тобой. Я прежде даже представить себе не мог, что в Гиблом бору может быть так красиво… Что здесь можно просто гулять.

– Это потому, что прежде лес был для тебя местом, где ты должен был выполнить определенное задание, – проницательно глядя Андрею в глаза, ответила Мииз. – Ты подходил к нему строго функционально. Ты не искал в нем красоты, а только классифицировал все, что встречалось тебе на пути. Цветы, которые не таили в себе никакой опасности, но при этом и пользы никакой принести не могли, твой разум скорее всего относил к разряду бесполезных предметов.

Мииз улыбнулась и взяла из руки Андрея цветок.

– А ты любишь Гиблый бор? – спросил у нее Андрей.

– Я живу здесь, – ответила Мииз.

– Сержант Апстрак…

Андрей почувствовал, как на плечо ему легла чья-то рука.

Он обернулся, но никого позади себя не увидел.

Удивительно, но испуга он не почувствовал. Просто внутри у него все сжалось, как в предчувствии неизбежного падения.

– Сержант! – снова настойчиво позвал все тот же голос.

Невидимая рука крепче сдавила плечо и слегка встряхнула его.

На этот раз Андрей проснулся окончательно.

Открыв глаза, он приподнялся на локте и осмотрелся по сторонам.

Он находился в той же комнате, где и уснул. Под потолком все так же ярко горела люминесцентная лампа.

Рядом с кроватью, на которой он лежал, стоял парень, один из тех, что присутствовали при его разговоре с профессором Кармером.

– Нам пора идти, сержант Апстрак, – негромко произнес парень.

– Я, кажется, уснул, – Андрей провел ладонью по заросшей щетиной щеке.

Внезапно он насторожился. Его тело было легким и бодрым, словно он спокойно проспал всю ночь.

– Сколько времени? – спросил он у парня.

Парень раздвинул углы губ в вымученной ненатуральной улыбке – словно начинающий актер из самодеятельного театра, изображающий пылкого влюбленного.

– Меня зовут Сейкрин, – сказал он.

Андрей рывком сел на кровати.

– Сколько сейчас времени, Сейкрин?! – требовательно повторил он свой вопрос.

– Ты напрасно беспокоишься, – с понимающим видом Сейкрин качнул головой. – Ты проспал меньше двух часов.

– Не может быть, – недоверчиво прищурился Андрей.

– Это все Мииз, – объяснил парень. – Она мастерица на подобные дела.

– На какие еще дела?

– Она знает, как заставить человека расслабиться, – сказал Сейкрин. – А потом… Ну, я точно не знаю, что она делает. Профессор Кармер говорит, что Мииз обладает способностью снимать негативное напряжение психики.

– Где она сейчас? – спросил Андрей, окинув комнату быстрым взглядом и не заметив в ней Мииз.

– Ушла, – коротко ответил Сейкрин. – Мне поручили передать тебе это.

Он положил на край кровати четыре воинские карточки и столько же армейских браслетов.

Андрей внимательно осмотрел документы. Вне всяких сомнений, они были настоящими и принадлежали солдатам из подразделения «Неустрашимых». Трое рядовых и один лейтенант. Четыре закатанные в пластик карточки и четыре узкие металлические пластинки – вот и все, что осталось от людей.

Андрей молча спрятал карточки и браслеты в нагрудный карман, где уже лежали документы и браслеты солдат из его взвода.

– Какие еще новости, Сейкрин? – спросил он, взглянув на парня.

– В Городе все спокойно. Сообщество вполне удовлетворено той информацией о тебе, что сообщил ему профессор Кармер.

– Что именно он передал сообществу?

– Что тебя целесообразно держать в бункере, не присоединяя к сообществу, до тех пор, пока в Гиблый бор не прибудут войска со спасательной экспедицией.

Андрей безнадежно покачал головой.

– Порой, когда речь заходит об этом вашем сообществе, мне кажется, что говорят о некоем слабоумном дебиле-переростке, – сказал он.

– Это не так, – серьезно возразил ему Сейкрин. – Просто у сообщества иная логика. Со стороны бывает трудно понять мотивы его действий. Мы ведь даже не знаем, какую конечную цель оно преследует.

– Черт с ним, с этим сообществом, – махнул рукой Андрей. – Какие у нас планы?

– Мы решили, что целесообразно будет вывести вас из леса еще до наступления рассвета, – сказал Сейкрин. – В темноте твоим товарищам будет труднее сориентироваться на месте и понять, что они находятся уже не в том месте, где собирались провести ночь.

– А это не опасно?

– Что именно?

– Двигаться в темноте по лесу?

– Нет, если знаешь верную дорогу.

– А когда вы нас оставите?

– Мы проследим за вами до тех пор, пока вы не покинете зону запредельной реальности. Можете не бояться сбиться с пути – мы не допустим этого.

– Отлично. – Андрей поднялся на ноги и взял со стола автомат, который так и лежал там, где он его оставил.

На всякий случай проверил обойму. Патроны были на месте. Похоже, его оружие даже и не заинтересовало никого из местных жителей.

– Идем? – спросил Андрей у Сейкрина, застегивая под подбородком ремешок каски.

Парень молча кивнул и, протянув Андрею полоску прибора ночного видения, распахнул перед ним дверь.

– А где мои вояки? – спросил Андрей, быстро шагая следом за своим провожатым по темному коридору бункера.

– Кто? – не оборачиваясь, переспросил Сейкрин.

– Мои товарищи, – объяснил Андрей. – Мы ведь договаривались, что я уйду только вместе с ними.

– Они уже в пути, – по-прежнему не оборачиваясь, ответил Сейкрин. – Их транспортировка займет чуть больше времени, так что к месту встречи мы прибудем почти одновременно.

– Люблю, когда все четко организовано, – одобрительно заметил Андрей.

Они поднялись по лестнице и, выбравшись из бункера, окунулись в ночную прохладу.

Используя прибор ночного видения, Андрей еще раз окинул взглядом окрестности институтского городка, превратившегося в место, на котором волею судьбы и непробиваемой глупости людской встретились старая и новая Вселенные. Мертвец, не желающий умирать, тянул костлявые руки с прилипшими к ним остатками сгнившей плоти к горлу живого, занявшего его место.

– Чем все это закончится, Дейл? – мысленно спросил Андрей у напарника.

– На этот вопрос никто в целом мире не сможет дать ответа, – услышал он голос Дейла. – Я не знаю, что предпримет в этой ситуации Статус, но могу сказать одно – ничего хорошего ждать не приходится. Кедлмар не заслуживает той судьбы, которая его ждет. Я даже не знаю, что для него лучше: открытая высадка десанта Галактического содружества, результатом которой будет футурошок, грозящий разрушить все общественные структуры Кедлмара, или же проведение тайных операций, вследствие чего Кедлмар превратится в испытательный полигон для отработки средств и методов борьбы с запредельной реальностью.

– Ну, может быть, не все так плохо, – попытался обнадежить себя и друга Андрей.

– Боюсь, что дела обстоят намного хуже, чем мы с тобой можем себе представить, – мрачно отозвался Дейл. – В Статусе слова «запредельная реальность» произносятся сейчас примерно так же, как на Земле в средние века произносили слово «чума».

– Ты готов?

Андрей повернулся в сторону задавшего вопрос Сейкрина.

– Мы пойдем с тобой вдвоем? – немного удивленно поинтересовался он.

– Я прекрасно знаю дорогу. – Андрею показалось, что в голосе Сейкрина прозвучала затаенная обида.

– Не сомневаюсь, – сказал он, закидывая на плечо ремень автомата.

Они быстро зашагали в сторону от центральной площади городка, на которую выходили фасады трех главных институтских корпусов.

Прибор ночного видения, которым снабдили Андрея, работал великолепно. Все предметы были видны почти так же отчетливо и ярко, как и днем. Вот только цветопередача была несколько нарушена – преобладали главным образом синие и зеленые тона, а вот красный цвет вовсе отсутствовал. Но об этом легком неудобстве Андрей сразу же забыл, стоило лишь ему вспомнить, как он пробирался по лесу вслепую, когда его провожатым был Мурнау.

Но даже при том, что Андрей отлично видел, куда они идут, он никак не мог понять, каким образом его проводник выбирает дорогу. Складывалось впечатление, что Сейкрин руководствовался при этом чем угодно, только не стремлением проложить самый краткий путь к намеченной цели.

Миновав последние коттеджи институтского городка, Сейкрин, а следом за ним и Андрей резко повернули влево. Вначале Андрей решил, что Сейкрин в целях безопасности решил обойти поселок стороной. Однако, когда, по его расчетам, они не достигли еще и центральной площади, проводник вдруг повернул в противоположную от поселка сторону.

Сейкрин шел легко и быстро, непринужденно размахивая своими длинными руками. Его вихляющая походка, должно быть, оптимально подходила для передвижения по лесу. Для него словно и вовсе не существовало коряг и торчащих из-под земли корней, о которые то и дело спотыкался Андрей. А через упавшие деревья он перепрыгивал ловко, как лумпис, в то время как Андрею приходилось изрядно попотеть для того, чтобы преодолеть подобное препятствие.

Помня о всех тех тварях, что уже встречались ему в Гиблом бору, Андрей вначале пытался следить за окружающей обстановкой. Но спустя какое-то время, так никого и не обнаружив, он решил, что можно со спокойной совестью предоставить это занятие Сейкрину. Уж если и он прозевает какую-нибудь местную зверушку, то Андрею ее и подавно не заметить.

Сейкрин настолько часто менял направление движения, что у Андрея невольно сложилось впечатление, будто его провожатый и сам заблудился, вот только не желает признаться в этом своему спутнику.

Примерно через полчаса пути Андрей уже был уверен, что они топчутся на одном месте. А обломанный сук на стволе поваленного дерева, через которое одним махом перескочил не ведающий усталости Сейкрин, показался ему до боли знакомым.

Андрей остановился, упершись руками в дерево.

– Слушай, Сейкрин, по-моему, мы здесь уже проходили, – недобрым голосом произнес он.

– Верно, – тут же согласился с ним Сейкрин.

– Так какого же черта мы ходим кругами?! – рявкнул на него Андрей.

Сейкрин от неожиданности даже отшатнулся назад, оступился и едва не упал на землю.

– Это самая короткая дорога, – растерянно ответил он.

– Дорога-то, может быть, и короткая, – восхищаясь глупостью проводника, Андрей всплеснул руками. – Да только мы ходим по ней из конца в конец и никак не можем добраться до цели.

Сейкрин с озадаченным видом приложил палец к узкому подбородку.

Андрей молча стоял в стороне, не мешая своему спутнику спокойно обдумать услышанное.

Примерно через полминуты лицо Сейкрина просияло радостной улыбкой.

– Вы, наверное, думаете, что если бы мы шли все время прямо, то давно бы уже пришли куда нужно?

– Именно, – кивнул Андрей с видом учителя, который наконец-то добился от ученика если и не понимания, то уж, по крайней мере, заучивания наизусть основных аксиом Евклидовой геометрии.

– Вы ошибаетесь, – Сейкрин покачал головой, не переставая при этом радостно улыбаться. – Прямая дорога далеко не всегда самая короткая.

– Верно. Но только в тех случаях, когда бегаешь с бумагами по государственным учреждениям. А мы с тобой сейчас находимся в лесу.

– Не просто в лесу, – поправил его Сейкрин. – А в лесу, расположенном в зоне запредельной реальности.

– И что с того?

– Это значит, что здесь вообще нет прямых путей.

– Каким же образом ты вообще находишь верную дорогу?

– Не знаю, – беспечно пожал плечами Сейкрин. – Внутреннее чутье какое-то… Профессор Кармер называет его «интуитивной трансформацией искаженной топографии», но, по-моему, он и сам толком не понимает, что это такое. Я просто представляю себе место, в которое я хочу попасть, и уже знаю, как мне туда пройти.

– Это умеют все местные жители?

– Способностью правильно ориентироваться в зоне в той или иной степени обладает каждый. По крайней мере никто из нас в Гиблом бору не заблудится. Но безошибочно выбрать самую короткую дорогу могут далеко не все. Таких, как я, способных одним внутренним взглядом окинуть всю зону и сопоставить взаиморасположение в ней различных объектов, вообще единицы. – Последнее сообщение Сейкрин сделал с нескрываемой гордостью. – Так что вы можете полностью доверять мне, сержант Апстрак.

– Ну, так и быть, гений, – Андрей протянул Сейкрину руку. – Помоги-ка мне перелезть через бревно.

Объяснения проводника показались Андрею не слишком-то вразумительными, но спорить он не стал. У него уже была возможность проверить собственные способности на предмет умения ориентироваться в Гиблом бору.

– Ты давно здесь живешь? – спросил Андрей, идя следом за Сейкрином.

– Профессор Кармер говорит, что представления о времени в зоне запредельной реальности и вне ее не имеют между собой ничего общего, – не оглядываясь и не снижая скорости движения, ответил парень. – Хотя, признаться, я этого не понимаю. Время оно и есть время. День, час, минута… По-моему, с часами и минутами у нас все в порядке. А вот дни бывают разные.

– Как это? – не понял Андрей.

– Одни длиннее, другие короче… Хотя, может быть, мне это только кажется…

– У тебя есть часы? – спросил Андрей.

– Нет, – покачал головой Сейкрин и почему-то засмеялся.

– Ты, похоже, не из штата института? – задал новый вопрос Андрей.

– Ну, я, конечно, не профессор, – несколько смущенно признался Сейкрин. – Но я тоже здесь работал еще до взрыва.

– И в какой же должности?

– Сначала меня изучали.

– Ты что же, какой-нибудь феномен? Топографический гений?

– Нет. Способности к ориентированию у меня открылись уже после перерождения. Но еще до появления запредельной реальности я умел определять время без часов.

– По Борху, что ли?

– Да нет, просто так. Спроси меня когда угодно, который сейчас час, и я отвечу с точностью до секунды. Я и сам не понимаю, как это происходит.

– А что говорит по этому поводу профессор Кармер? – лукаво улыбнувшись, спросил Андрей.

Он уже понял, что для Сейкрина Имро Кармер был высочайшим авторитетом во всем, что касалось науки.

– Профессор Кармер называет это проявлением реверсивной эволюции на подсознательном уровне.

Судя по тому, с какой тщательностью, боясь потерять хотя бы один звук, выговаривал Сейкрин слова, относящиеся к научной терминологии, спрашивать его об их значении не имело ни малейшего смысла.

Вместо этого Андрей задал другой вопрос:

– Как ты попал в институт?

Сейкрин ответил не сразу.

Какое-то время он шел молча, в том же темпе, что и всегда, словно не слышал обращенный к нему вопрос.

Спустя секунд тридцать он протянул в сторону правую руку и кончиками пальцев нежно провел по неровной коре дерева, мимо которого проходил.

– Мне было двенадцать лет, – начал говорить он негромко, но отчетливо, так что идущему позади него Андрею даже не приходилось напрягать слух. – Через четыре дня должно было исполниться тринадцать… Я жил тогда в маленькой рыбацкой деревушке на побережье Триатана. Такой маленькой, что у нее даже названия не было. Всего с десяток домов, стоящих на берегу, и столько же старых, латаных, как затасканные одеяла, лодок. В нашей семье, помимо меня, было еще шестеро детей. И все – девчонки. Поэтому я уже с малолетства выходил в море вместе с отцом, помогая ему в меру своих детских силенок. Уловы были небольшие, да и те конфисковывались продотрядами из Управления внутренней стражи Солтмала. Раз в неделю приезжали несколько крытых брезентом машин, из которых вылезали солдаты с оружием. Выловленную рыбу грузили в машины, а нам взамен, чтобы не умерли с голоду, оставляли пару ящиков пищевых брикетов. Их кто прямо так, сухими, грыз, кто в кипятке размачивал. Но, что с ними ни делай, вкус у них все равно был омерзительный. Словно опилки, смешанные с костным клеем. И живот после них болел невыносимо. Иногда нам, конечно, удавалось припрятать рыбу. Тогда отец ночью складывал ее в мешок и уходил в ближайшее селение, чтобы втихаря обменять рыбу на то, что тамошним жителям удалось припрятать от продотрядов. Возвращаясь к утру, он иногда приносил немного хлеба или мясо. Но чаще всего – ту же рыбу, с которой и уходил. В селении жизнь была не лучше, чем у нас.

В том месте, где стояла наша деревня, берег на несколько километров уходил в море широкой косой, а затем резко обрывался, проваливаясь в бездну. Поскольку далеко заплывать на наших ветхих суденышках было небезопасно, нужно было ждать прилива, чтобы поднявшаяся вода вынесла рыбу с глубины. А вернуться на берег необходимо было до начала отлива, иначе море унесло бы лодку так далеко от суши, что и за день обратно не добраться.

Тогда-то и открылась моя способность безошибочно определять время. Часы были слишком дороги для того, чтобы брать их с собой в море. Не дай Бог водой зальет. Да нам и не на что было их купить. Я в первый раз настоящие деньги увидел, только когда в институте оказался… Ну вот, а я всегда точно мог сказать, когда прилив сменится отливом и наоборот. Потом и другие рыбаки стали обращаться к нам за помощью. Отец обычно поднимал на мачте нашей лодки красный флаг, когда пора было возвращаться на берег.

И на берегу рыбаки не давали мне покоя, все время спрашивали, который сейчас час. А услышав ответ, смотрели на Борх, ухмылялись в свои кудлатые бороды, скребли ногтями в затылках да головами удивленно качали.

Но, видно, кто-то решил, что на этом можно деньжат подзаработать, и в очередной приезд продотряда шепнул стражам, что в деревне есть странный парнишка.

В следующий раз вместе с продотрядом приехал еще и маленький пятнистый автобус, из которого вышел офицер, одетый в черный плащ, и потребовал, чтобы ему показали мальчишку, который всегда знает, сколько сейчас времени. Когда меня подвели к нему, он спросил меня, который сейчас час. Я ответил. Он отвел в сторону край рукава, взглянул на часы и улыбнулся, после чего махнул рукой двоим солдатам, приехавшим вместе с ним в автобусе. Солдаты схватили меня и затолкали в машину…

Вот и все. Через два дня я был уже в институте. – С тех пор ты ни разу не был дома? – спросил после непродолжительного молчания Андрей.

– Нет, – покачал головой Сейкрин. – Честно признаться, мне не очень этого и хотелось. Что я видел дома? Только голод и нищету. А здесь меня, по крайней мере, одевали в чистое белье и регулярно кормили. И спал я не на полу, застеленном соломой, а на собственной койке. Когда дальнейшие исследования моих способностей были признаны нецелесообразными, я начал упрашивать профессора Кармера позволить мне остаться в институте. И профессор помог мне, устроив в столовую на должность посудомоя. Так я прожил в институте два года… А потом произошел взрыв… И вот… – Сейкрин широко развел руки в стороны, словно желая охватить ими все окружающее пространство вместе с лесом и всеми его обитателями. – Теперь вокруг запредельная реальность.

– И тебе никогда не хотелось выйти из леса? – спросил Андрей.

– А зачем?

– Ну… – Андрей не сразу нашел, что ответить на это. – Ну, хотя бы для того, чтобы посмотреть, как живут другие люди.

– Профессор Кармер говорит, что в мире, в котором над людьми стоит Пирамида, нет и не может быть ничего хорошего, – сказал Сейкрин и спустя пару секунд уверенно добавил: – Я ему верю.

– Ну, я тоже не вижу никаких оснований не верить профессору Кармеру, – отозвался Андрей. – И все же…

Андрей не закончил начатой фразы.

И все же…

Собственно, что он мог сказать этому парню, у которого Пирамида отняла все – детство, родителей, саму жизнь… Семьей для него стал штат института, отцом – профессор Кармер, домом – посудомойка, а родиной – зона запредельной реальности. Здесь он, по крайней мере, мог не бояться, что снова придут солдаты и, задав пару вопросов, увезут его в неизвестном направлении.

Жизнь его, в которой не смог бы найти смысла никто, кроме его же товарищей по несчастью, превратилась в абсурд. Еще бы! Этот парень, который не знает, сколько ему сейчас лет, по меркам реального мира должен быть уже глубоким стариком, еле волочащим ноги. А он вон как ловко прыгает через поваленные деревья! Что ему годы…

Внезапно Сейкрин остановился и развернулся лицом к Андрею.

– Тебе известно, что Пирамида падет после удара с воздуха? – спросил он.

– Да, – несколько удивленно ответил ему Андрей. – Кто-то говорил мне об этом… Кажется, Дашер.

– Таково было предсказание особого прогностического отдела, в котором работала Мииз, – сказал Сейкрин. – И она уверена, что предсказание должно сбыться.

– А она случайно не говорила, как скоро это произойдет? – улыбнувшись, спросил Андрей.

– Нет, – беспомощно развел руками Сейкрин. – Но я верю Мииз.

– Поживем – увидим, – ответил Андрей.

Сейкрин развернулся на пятках и снова зашагал вперед.

– Профессор Кармер считает, что в победе над Пирамидой особую роль сыграем мы, жители запредельной реальности, – на ходу сообщил он.

– Почему он так считает? – поинтересовался Андрей.

– Точно не могу сказать, – пожал плечами Сейкрин. – Профессор Кармер часто повторяет, что люди за границами Гиблого бора разучились мыслить рационально. Они живут в вымышленном мире, созданном для них Пирамидой, а о том, что из себя представляет реальный мир, они не имеют ни малейшего представления. И только мы, те, кто остался в Гиблом бору, сможем увидеть мир таким, какой он есть, потому что у нас нет никаких психологических барьеров, мешающих истинному восприятию действительности.

– Интересная мысль, – услышал Андрей мысленный голос Дейла. – Я бы не отказался побеседовать с профессором Кармером на эту тему.

– Возможно, тебе еще представится такая возможность, – ответил ему Андрей.

– Вот мы и пришли! – радостно сообщил Сейкрин. – Напрасно ты волновался, сержант Апстрак!

– Называй меня просто Джагг, – почти автоматически поправил его Андрей.

За время недолгого знакомства с Сейкрином у него успело возникнуть к нему чувство вроде как к младшему брату. Хотя в реальном летосчислении Сейкрин был почти втрое его старше.

– Договорились, Джагг, – радостно улыбнулся Сейкрин.

Взглянув в направлении, куда указывала протянутая рука Сейкрина, Андрей увидел трех или четырех человек, разместившихся на небольшой прогалине между деревьями.

Они подошли ближе.

Свернувшись между выступающих из земли корней деревьев, сладко похрапывал Шагадди. Неподалеку от него, прислонившись спиной к стволу дерева, спал Юнни.

За порядком присматривали двое лесных жителей.

Один из них был Андрею незнаком. Второй оказалась Мииз.

На первый взгляд место и в самом деле было похоже на то, где несколько часов назад Андрей повстречался с Мурнау. Даже несколько головешек тлели на земле в центре остывшего кострища.

– Снимай очки, – подойдя к Андрею, махнула рукой Мииз.

Андрей беспрекословно выполнил приказание.

Едва сняв с лица полоску полупрозрачного пластика, он тут же погрузился во мрак. Невидимая рука выхватила у него из пальцев прибор ночного видения. Андрей схватился рукой за автоматный ремень – единственную вещь, кажущуюся надежной в провалившемся во тьму мире. И тут же он услышал приглушенный смешок.

– В чем дело?! – возмущенно воскликнул Андрей, не видя того, к кому был обращен его вопрос.

– В кого ты собрался стрелять, вояка? – услышал он совсем рядом с собой насмешливый голос Мииз.

– Пошутить решили? – зло процедил сквозь стиснутые зубы Андрей.

– Да нет, Джагг, все в порядке, – заверил его голос Сейкрина. – Уже начало светать. Подожди немного, пусть глаза привыкнут.

Андрей недовольно прикусил нижнюю губу.

Надо же, сам себя выставил на посмешище…

Прошла пара минут, и он в самом деле начал различать стволы деревьев и силуэты людей, кажущиеся абсолютно черными на чуть сероватом фоне.

– Смотри туда, Джагг, – тронув Андрея за локоть, сказал Сейкрин.

Андрей повернулся в указанном направлении.

Вдали, среди деревьев, кажущихся повешенными вертикально широкими полосами черной бархатной бумаги, серел просвет.

– Там лес кончается, – услышал Андрей голос Мииз. – Вам придется пройти километра два.

– А мне не придется ходить кругами? – повернувшись в сторону Сейкрина, в шутку поинтересовался Андрей.

– Нет, – серьезно ответил его недавний проводник. – Мы сейчас находимся почти у самой границы запредельной реальности. Для того чтобы здесь сбиться с пути, тебе пришлось бы здорово постараться.

– А я упорный, – усмехнулся Андрей.

– Ты сможешь разбудить своих друзей, как только мы отойдем в сторону, – перевела разговор на более серьезную тему Мииз. – Лучше не ждать, пока рассветет. При свете дня твои друзья смогут понять, что оказались в каком-то другом месте. – Они обо всем забудут, как только я им скажу, что нашел выход их леса, – усмехнулся Андрей.

– Будем надеяться, – серьезно ответила Мииз.

– Ну… – Андрей как-то неловко повернулся в сторону Сейкрина. – Пора прощаться, приятель.

– Удачи тебе, Джагг, – смущенно произнес парень.

Он взмахнул своими длинными тонкими руками, явно не зная, что с ними делать.

Андрей поймал его правую ладонь и крепко сжал в своей.

– Надеюсь, еще увидимся, – сказал он.

Сейкрин только кивнул в ответ.

– Я свяжусь с тобой через два дня, – сказала Андрею Мииз. – Если к тому времени ничего не случится.

– Не беспокойся, – заверил ее Андрей. – Я все сделаю как надо.

– Ну, в таком случае не удивляйся, когда увидишь странный сон. – В призрачно-сером предрассветном свете Андрею показалось, что по тонким губам Мииз скользнула легкая улыбка.

– А при чем здесь сны? – несколько озадаченно и настороженно спросил Андрей.

– Во сне проще всего установить первый телепатический контакт, – снова став серьезной, объяснила Мииз. – Особенно на большом расстоянии.

– К тому времени у меня, наверное, уже будет новый усилитель, – сказал Андрей.

– Да, но у меня-то его нет, – ответила Мииз.

Оглянувшись по сторонам, Андрей увидел, что Сейкрин и второй парень уже исчезли где-то между деревьев.

– Прощай, – услышал он голос Мииз.

Сделав три шага назад, женщина легко, подобно тени, скользнула за ствол дерева.

Андрей остался один в предрассветном сумраке.

Ему вдруг почему-то сделалось невыносимо тоскливо и грустно. Он опустил голову и тяжело вздохнул.

– Эй!

Стремительно обернувшись на звук голоса, Андрей увидел Мииз.

– Это тебе, – шепотом произнесла женщина и протянула Андрею цветок.

Точно такой, какой он видел во сне.

– Иногда сны сбываются, – совсем уже тихо произнесла Мииз прежде, чем вновь исчезнуть.

Сделав шаг в сторону дерева, под которым вдохновенно храпел Шагадди, Андрей улыбнулся.

Он понюхал цветок, но не почувствовал никакого особенного аромата, только запах свежего лесного утра.

Спрятав цветок в нагрудный карман куртки, он подошел к Шагадди, присел возле него на корточки и осторожно двумя пальцами зажал ему нос.

Храп оборвался, не достигнув своего апогея.

Пару секунд, пока Шагадди еще не понял, что произошло, Андрей с наслаждением вслушивался в звенящую тишину утреннего леса.