Глава 11
МЕЖДУ ЖИЗНЬЮ И СМЕРТЬЮ
Гиблый бор засасывал людей, как болото.
Взвод двигался вперед. Вперед. Все время только вперед. Без остановки. Без отдыха. Продираясь сквозь зеленые дебри, как сквозь вязкую грязь. Но медленно. Слишком медленно.
Подгонять кого-то не было необходимости. Желание выбраться наконец из этого проклятого леса заставляло людей забывать о голоде и усталости. Движение происходило с максимально возможной скоростью, ограниченной только усталостью людей и грузом, который им приходилось нести.
Но, как бы там ни было, пять часов движения без остановки по непроходимым лесным дебрям способны вымотать кого угодно, даже самых закаленных и выносливых бойцов, прошедших суровую школу разведроты «Кейзи».
Носилки с телом лейтенанта, который по-прежнему пребывал в бессознательном состоянии, несли попеременно то Юнни с Драмсом, то Спулл с Шагадди. Та пара, которая была свободна от ноши, обеспечивала прикрытие небольшого отряда с флангов. Хатшак и Снаттер охраняли тыл. Андрей шел впереди, выбирая дорогу.
При том, что невозможно было даже приблизительно определить местонахождение Борха-1 на небосклоне, единственным указателем направления оставался компас. Первую пару часов Андрей четко выдерживал направление по его стрелке. Но лес вокруг становился все более густым и диким. Деревья стояли плотнее друг к другу, колючий кустарник разрастался с невиданной мощью, путь то и дело преграждали могучие стволы упавших на землю мертвых лесных великанов. Правда, зачастую они рассыпались в труху от малейшего прикосновения, но от этого дорога вовсе не становилась легче. Полусгнившие, полые внутри стволы деревьев служили жилищем или временным пристанищем для огромного числа не слишком крупных, но довольно-таки мерзких на вид рептилий, некоторые из них со злобным шипением бросались на ноги потревоживших их людей. Не зная, насколько опасны эти отвратительные создания, похожие на гибридов змей, ящериц и рекинов, люди предпочитали отступить и дать зверям возможность успокоиться и найти себе новое место для дневного отдыха.
Шли часы, но не было заметно ни малейших признаков того, что непролазная лесная чаща где-то впереди должна закончиться. Пятеро опытных разведчиков сбились с пути, потеряв тропу, по которой прошли только вчера. Они заблудились в лесу, словно ватага мальчишек, отправившихся в первый раз по грибы, не спросив разрешения у взрослых. Поверить в это было труднее, чем в то, что компас, подобно рации, превратился в бесполезную жестянку.
Андрей на ходу снял с пояса флягу, отвернул с нее крышку и плеснул себе в лицо теплой, пахнущей металлом водой.
Быстро оглянувшись через плечо, он увидел осунувшееся, усталое лицо Шагадди, несшего носилки с телом лейтенанта. Глаза его были наполовину прикрыты веками. Нижняя губа прикушена, не то от злости, не то от решимости идти до конца.
Заметив взгляд сержанта, Шагадди с усилием растянул углы рта, чтобы все же изобразить ехидную ухмылку.
– Офицер всегда что-нибудь придумает, чтобы сесть на шею солдату, – хрипло проговорил он. – Сомневаюсь, что Дрони Манн согласился бы тащить меня, окажись я на его месте.
– Не завидуй ему, – ответил Андрей.
– Я отношусь к нашему лейтенанту так же, как и всегда, – сказал Шагадди. – Меня удивляет только то, что пустое место может так много весить.
Обогнув носилки, Андрея догнал Снаттер.
– Пора сделать привал, Джагг, – негромко произнес он. – Если мы будем продолжать двигаться в том же темпе, то очень скоро люди полностью выбьются из сил.
– Ты хочешь провести еще одну ночь в лесу? – искоса взглянув на Снаттера, спросил Андрей.
– Мы сбились с дороги, Джагг. Ты понимаешь это не хуже меня.
– Спасибо, что не держишь меня за полного идиота, – криво усмехнулся Андрей.
– Это Гиблый бор, Джагг…
– А я думал, что это поляна сказок, – зло огрызнулся Андрей.
– Если ты не смог найти дорогу назад, то это не значит, что кто-то на твоем месте сумел бы это сделать.
– Довольно! – резко взмахнул рукой Андрей. – Я не нуждаюсь в утешениях!
Неожиданно остановившись, Андрей развернулся назад и, оттолкнув в сторону оказавшегося прямо перед ним Снаттера, громко крикнул:
– Привал! Отдых двадцать минут!
– Давно пора, – облизнув пересохшие губы, прохрипел Шагадди.
Поставив на землю носилки с телом лейтенанта Манна, Шагадди присел на корточки и приложил два пальца к шее офицера.
– Жив еще, – без какого-либо выражения, просто констатируя факт, сообщил он, бросив быстрый взгляд из-под бровей на Андрея.
Ничего не ответив и ни на кого не глядя, Андрей сел, прислонившись спиной к стволу дерева. Положив автомат на колени, он устало прикрыл глаза.
Снаттер жестом подозвал к себе Драмса и Юнни.
– Драмс, проверь на всякий случай рацию, – негромко произнес он. – Чем черт не шутит… Если ничего не выйдет, осмотрите вместе с Юнни местность. Только не отходите от нас за пределы видимости.
– Понятно, – кивнул Драмс.
– А я займусь провиантом. – Со счастливой улыбкой Шагадди скинул со спины рюкзак и принялся выгружать из него припасы.
– Андрей… Ты меня слышишь?.. Андрей…
Андрей недовольно поморщился. Сейчас ему не хотелось разговаривать ни с кем, даже с Дейлом. Он хотел хотя бы пару минут побыть наедине с самим собой, чтобы принять наконец очень важное решение, которое вызревало в его сознании с самого начала этого марша через лесные заросли.
– Черт возьми, Дейл, – устало подумал Андрей. – Я так понимаю, что ты тоже не сможешь объяснить мне, что происходит?
– Нет, – тихо ответил Дейл. – Но у меня складывается впечатление, что этот лес находится в зоне искаженной пространственно-временной перспективы.
– Слишком мудрено для меня.
– Ну, скажем так, мы попали в иное измерение. Именно поэтому вышла из строя вся аппаратура.
– Ты это серьезно?
– В качестве модели такое объяснение вполне подойдет.
– И какого же черта мы здесь делаем?
– Мне кажется, что мы пытаемся выбраться из Гиблого бора.
– И тебе известно, как это сделать?
– Нет.
– Проклятье…
– Не паникуй, Андрюша.
– Черт возьми, Дейл! Нам не найти выхода из этого треклятого леса!
– Ты все правильно делаешь, Андрей…
– Я?! Я представления не имею, что нужно делать и в какую сторону идти!
– Этого не знает никто.
– И что же мне теперь делать?
– Идти вперед.
– Какого черта, Дейл?! Нашел время для шуток!
– Я говорю вполне серьезно. Мы сможем выбраться из леса, только если будем продолжать двигаться вперед.
– Мы сбились с пути!
– Сейчас не это главное. Не имея представления о пространственной организации аномальной зоны, в которой находится Гиблый бор, мы не можем выработать единственно правильной стратегии поиска выхода из него. Сейчас нам может помочь только интуиция.
– И что для этого нужно сделать?
– Просто идти вперед. Поскольку мы не принадлежим аномальной зоне Гиблого бора, нас интуитивно будет тянуть в сторону выхода из нее.
– Бред! Такие поиски могут продолжаться до бесконечности! Ты что, не видел, что за твари здесь водятся?.. Да нас же сожрут заживо!
– Нам известно, что в лесу живут люди.
– Я не собираюсь оставаться жить в лесу!.. Ничего себе!.. Я согласился сыграть роль Джеймса Бонда, а мне предлагают изображать Тарзана!
– У тебя есть другое предложение?
– Да. Поскольку сами мы отсюда выбраться скорее всего не сумеем, нужно вызывать спасателей из Статуса. Надеюсь, им не потребуется слишком много времени для того, чтобы организовать небольшой переходик всего-то для одного человека?
– Для одного человека?.. А как же остальные?
– Дейл, долго я этого не выдержу, – с ледяным спокойствием сообщил напарнику Андрей. – Я научный сотрудник, а не спецназовец… Я уже сейчас на пределе. Я не знаю, что сделаю через минуту. Может быть, сяду на землю и заплачу… А может быть, начну палить из автомата во все, что движется… Я больше не хочу… Не могу здесь оставаться. Мне надоело это дурацкое кино!
– Андрей, это не кино, а реальная жизнь.
– Для меня реальная жизнь на Земле! Я не знаю, где находится этот долбаный Кедлмар, в который вы меня закинули! Я не понимаю, какого черта я здесь делаю! Вместо того чтобы спасать Вселенную, как обещал незабвенный Алексей Александрович, мне приходится таскаться по лесу, отстреливаясь от всякой погани!.. К черту все! Я вызываю спасателей из Статуса!
– Извини, Андрей, но у тебя ничего не получится.
– Почему? Мне достаточно послать мысленный сигнал бедствия, для того чтобы в Статусе на контрольной панели замигал красный огонек. Ты ведь сам мне это объяснял… Или что-то не так?
– Все так. Но сейчас я не могу позволить тебе сделать это.
– Я что-то не совсем понимаю…
– Я временно заблокировал имплантированный ретранслятор телепатических сигналов. Извини, Андрей, но твой призыв о помощи никто, кроме меня, не услышит.
Это был удар ниже пояса. Единственное, что еще держало Андрея на плаву, была твердая уверенность в том, что в случае крайней необходимости техники из Статуса в любую минуту могут вытащить его с этой безумной планеты. А теперь… Андрей представления не имел, что с ним может произойти теперь.
– Прости, Андрей, но я считаю, что в сложившейся ситуации мы должны действовать самостоятельно, не привлекая других специалистов из Статуса.
– Ты так считаешь?.. А мне, между прочим, нет никакого дела до твоих резонов! Какое ты имеешь право решать за меня?! Ты уже угробил самого себя, а теперь и меня следом за собой тащишь?! Мне плевать на то, что ты надумал, прячась у меня внутри! Я намерен вернуться домой, и мне нужна помощь, которую мне гарантировали в твоем долбаном Статусе!..
– Можно мне сказать?
Дейл задал вопрос совсем тихо, но отчетливо прозвучавшее в нем скрытое напряжение заставило Андрея прервать поток собственного красноречия, грозящий превратиться в водопад проклятий.
– Ты хочешь остаться в живых?
– Никогда прежде не замечал за собой суицидальных наклонностей.
– Так почему же ты отказываешь в такой возможности другим?
– Не передергивай, Дейл. Я не Господь Бог и не могу никого обречь на смерть по собственному хотению или прихоти. Если этим солдатам суждено выбраться из Гиблого бора, то они останутся жить. Если же нет… Что ж, такова, видно, их судьба. Я не имею к этому никакого отношения. Командир подразделения послал бы их на разведку в Гиблый бор даже в том случае, если бы сержант Апстрак не вернулся из увольнения.
– Но ты ведь здесь, вместе с ними.
– Я здесь, потому что выполняю свою работу. Но отдавать ради нее свою жизнь у меня нет ни малейшего желания. Я не имею никакого отношения к тому, что происходит в Кедлмаре.
– Хорошая логика, – саркастически хмыкнув, заметил Дейл. – Дает возможность выйти с чистыми руками и незамаранной совестью из любой самой что ни на есть грязной истории.
– Историю делают не люди.
– А кто же, по-твоему?
– Не пытайся втянуть меня в философский диспут. Мне нужна связь со Статусом.
– Прости, Андрей, но я не могу тебе позволить просто уйти, бросив взвод на произвол судьбы. С твоим исчезновением их шанс на спасение станет эфемерным.
– Я ничем не могу им помочь!
– Ты командир взвода!
– Это не я!
– За тобой стоят живые люди, а не вырезанные из картона марионетки, которых после представления можно просто бросить в угол!
– Хорошо. Давай успокоимся и попытаемся найти устраивающий обоих выход из ситуации.
– Боюсь, что ничего из этого не получится. Мы смотрим на вещи с диаметрально противоположных точек зрения… Тебе не кажется это странным?
– С чего бы вдруг?
– У нас же с тобой идеальная психологическая совместимость.
– Что вовсе не исключает различие взглядов по тем или иным вопросам.
– Знаешь, что напоминает мне наш диалог?.. Примерно так же я обычно убеждаю самого себя, когда бывает нужно сделать что-то совершенно необходимое, но при этом мне страшно не хочется этим заниматься. Мы с тобой уже настолько слились, что начинаем расписывать внутренний диалог на два голоса.
– На этот раз – мимо цели. Я на самом деле хочу как можно скорее вернуться в Статус.
– Желание сделать что-либо не исключает понимания того, что так поступать нельзя. Ты уверен, что готов бросить все и всех ради спасения собственной жизни?
– Да.
– А у меня на этот счет, признаться, имеются сомнения.
– Только не пытайся убедить меня в том, что знаешь меня лучше, чем я сам.
– Ну, посуди, Андрей, если бы ты действительно был твердо уверен в том, что хочешь вернуться в Статус, то какой смысл было вести со мной этот долгий разговор? Ты не меня, а себя самого пытаешься убедить в том, что поступаешь правильно. Тебе ведь прекрасно известно, что в нашем тандеме доминирующая роль принадлежит тебе. Я и в самом деле заблокировал ретранслятор телепатических сигналов для того, чтобы ты не совершил необдуманного поступка, продиктованного сиюминутным эмоциональным импульсом. Но ведь не отверткой же я в нем ковырялся. Все сделано на уровне нервных импульсов. Для того чтобы сломать мой блок, тебе потребовалось бы от силы секунд сорок пять.
– Сволочь.
Если бы разговор происходил не с телепатическим партнером, то слово это скорее всего было бы тихо выдавлено сквозь крепко стиснутые зубы подобно змеиному шипению.
– Извини…
– Ты только то и делаешь, что без конца извиняешься! Мне твои извинения!..
– Ты волен сам принять любое решение. Я только пытался помочь тебе.
– Отлично! Спасибо за помощь! Я возвращаюсь!
– Андрей!..
– Джагг!!!
Вздрогнув от неожиданности, Андрей открыл глаза. Одновременно большим пальцем правой руки он автоматически перевел планку предохранителя на автомате в положение стрельбы очередью.
Кричал Шагадди. Стоя метрах в пяти от сержанта, он целился из автомата во что-то, находившееся у него за спиной.
Пытаясь найти позицию, при которой сержант не находился бы на линии огня, Шагадди сместился влево. Вскинув автомат к плечу, он все же не решался нажать на курок.
– Ложись, Джагг! – в отчаянии крикнул он, не снимая пальца со спускового крючка.
Андрей допустил ошибку. Вместо того чтобы, как подсказывали ему инстинкт и армейский опыт, незамедлительно выполнить команду, он попытался обернуться, чтобы увидеть то, во что целился Шагадди.
Он не успел закончить начатое движение. Прочная петля, захлестнувшись вокруг шеи, заставила Андрея снова прижаться спиной к стволу дерева, возле которого он сидел.
Андрей рванулся вперед и захрипел от боли – в шею ему вонзились сотни острых шипов.
Подняв автомат одной рукой, Андрей кинул его себе на плечо и нажал на курок, рассчитывая поразить невидимого противника, прячущегося за деревом.
Оглушительная очередь едва не разорвала барабанные перепонки.
Задыхаясь, Андрей продолжал давить на курок, но натяжение сдавившей горло холодной петли не ослабевало.
Стремительно вынырнув со стороны левого плеча, перед лицом Андрея скользнула широкая полоса темно-зеленого цвета с тремя параллельными пурпурными полосами. Она была похожа на внезапно оживший кожаный ремень, края которого оторочены густой бахромой из тонких, постоянно движущихся крючков. Закругленный конец полосы венчали два пятисантиметровых шипа с острыми зазубренными краями.
Сделав в воздухе стойку, как кобра перед броском, хвост плоской твари метнулся к лицу прикованного к дереву человека, целясь шипами в глаза.
Андрей успел перехватить удар в сантиметре от лица. Пальцы его сдавили упругое холодное тело. Андрей почувствовал, как резко сократились продольные мышечные волокна под кожей омерзительной твари. И в ту же секунду крючья, с помощью которых передвигалась гигантская тысяченожка, впились ему в ладонь. Резкая, парализующая боль, подобно раскаленной спице, пронзила руку до самого локтя.
Хвост тысяченожки вновь дернулся в сторону лица человека. На заостренных концах страшных шипов выступили большие мутно-зеленые капли. Бросив автомат, Андрей ухватился за извивающееся тело обеими руками.
Кольцо боли еще сильнее сдавило Андрею шею. Теперь он не мог издать даже сдавленного хрипа. Все усилия его меркнущего сознания были направлены лишь на то, чтобы не позволить отравленным шипам дотянуться до своего лица.
Андрей не видел, что происходит вокруг. Он только слышал короткие автоматные очереди и чьи-то отрывистые крики.
Шагадди, бросившийся было сержанту на помощь, был остановлен сразу двумя тысяченожками, в каждой из которых было не меньше метра длины, выросшими из травы прямо у него под ногами. Отпрыгнув в сторону, Шагадди перерубил одну из тварей короткой автоматной очередью. Вторая тысяченожка подняла две трети своего тела вертикально вверх. Крючья по краям ее плоского тела двигались в едином ритме, то раздвигаясь в стороны, то прижимаясь к светлому брюшку, словно тысяченожка искала опору для своего раскачивающегося из стороны в сторону тела. У тысяченожки отсутствовала выраженная головная часть тела. На плоской поверхности не было заметно ни глаз, ни каких-либо других органов чувств. На тыльной стороне тела, обращенной сейчас в сторону человека, имелся только омерзительный зев, пульсировавший в такт движениям тела тысяченожки. По оторачивающей его фиолетовой бахроме стекала зеленоватая слизь.
Прежде чем Шагадди успел нажать на курок, тысяченожка снова припала к земле, изогнулась, словно синусоида, и, вывернувшись задом наперед, взлетела в воздух, нацелив в человека сдвоенный наконечник отравленных шипов, венчающих ее хвост.
Перехватив автомат за ствол, Шагадди сбил атакующую его тысяченожку ударом приклада. Тварь, словно мокрое полотенце, плотно обмоталась вокруг оружия. Хвост ее то и дело стремительно рассекал воздух, пытаясь дотянуться до человека.
– Зар-р-раза!
Шагадди со всего размаха ударил прикладом автомата о ближайшее дерево. С тошнотворным вязким шлепком раздавленное тело тысяченожки прилипло к стволу. В стороны разлетелись сгустки кисло пахнущей зеленоватой жижи.
Брезгливо поморщившись, Шагадди отшатнулся в сторону. Бросив на землю автомат с расколотым прикладом, он вооружился пистолетом и ножом.
Шагадди, опытному бойцу, достаточно было бросить быстрый взгляд по сторонам, чтобы оценить обстановку.
Положение было критическим. Неизвестно откуда появились тысяченожки, но сейчас они заполняли собой почти все свободное пространство между деревьями, на котором расположился взвод. На том месте, где были оставлены носилки с телом лейтенанта Манна, шевелился живой ком из тысяченожек. Если даже лейтенант еще жив, то нечего было и пытаться вытащить его из-под груды ядовитых тварей, каждая из которых торопилась урвать от живой плоти свой кусок.
Чуть в стороне скопление тысяченожек образовывало еще один холм. Кто находился под ним, понять было невозможно. Но человек – если это был человек – даже не пытался оказывать сопротивление, а следовательно, помощь ему уже была не нужна.
Кто-то кричал из-за деревьев, но кто именно и что означали эти отрывистые, бессвязные вскрики, Шагадди понять не мог.
Видеть Шагадди мог только двоих – сержанта, прикованного к дереву и уже почти задушенного обмотавшейся вокруг его шеи тысяченожкой, и Снаттера, расстреливающего короткими очередями обложивших его плотным полукольцом тварей.
Ударом ноги Шагадди отбросил в сторону попытавшуюся было попробовать на вкус его ботинок тысяченожку.
Самым разумным решением в такой ситуации было бегство.
– Снаттер! Уходим! Нам их всех не перебить! – коротко махнув рукой, крикнул Шагадди.
Развернувшись, он выстрелил в тысяченожку, принявшую боевую стойку в метре от него. Пуля размозжила переднюю часть туловища тысяченожки. Упав на землю, тварь конвульсивно изогнулась. Хлынувшая из раны зеленая слизь запятнала куртку на груди Шагадди.
Раскинув руки в стороны, Шагадди громко выругался.
– Уходим! – снова крикнул он Снаттеру.
– Сержант!.. – крикнул в ответ тот.
– Ну естественно, – раздраженно буркнул Шагадди. – Куда же мы без командира.
Зубы его зло скрипнули.
Вскинув пистолет, Шагадди прицельно расстрелял с десяток ближайших к нему тысяченожек. Выбросив пустую обойму, он ударом ладони загнал в пистолет новую и, резко выдохнув, бросил свое массивное тело вперед.
Он бежал что есть мочи, уворачиваясь от бросающихся на него тысяченожек и старательно давя каблуками тех, что попадались под ноги.
Он уже и сам почти поверил в то, что сумеет добраться до сержанта невредимым, когда неожиданно ощутил болезненный укол в левое бедро.
– Проклятие!..
Зажав нож в зубах, Шагадди схватил рукой уцепившуюся за штанину тысяченожку и, не обращая внимания на ожегшую ладонь боль, как плетью, ударил ею о землю.
В следующее мгновение он, выронив зажатый в зубах нож, закричал от нестерпимой судорожной боли, сдавившей ногу, словно чудовищные тиски. Не в силах устоять на ногах, Шагадди упал на землю. Попытавшись подняться, он понял, что нога, в которую успела вонзить свой отравленный шип ядовитая тварь, не слушается его. С левой стороны своего тела ниже тазобедренного сустава он ощущал только дикую боль, раздирающую ткани и дробящую кости.
Однако, потеряв контроль над своей ногой, Шагадди не утратил присущей ему рациональной ясности мышления. Схватив выроненный нож, он перерубил пополам высунувшуюся из травы тысяченожку и, отталкиваясь от земли здоровой ногой, пополз в сторону сержанта, до которого оставалось всего несколько шагов.
В эту минуту им двигал не альтруизм и не чувство долга, а чистейшей воды инстинкт самосохранения. Теперь его собственная жизнь зависела от того, удастся ли ему спасти сержанта. Снаттер, продолжая отстреливаться от преследующих его тварей, отступил за деревья. Звать его на помощь не имело смысла – прежде чем Снаттеру удалось бы пробиться сквозь скопление преследующих его тысяченожек, десятки мерзких тварей успели бы превратить его тело в экспонат антропологического музея. Помочь ему выбраться за пределы зоны активности тысяченожек мог только сержант, который сейчас сам вел отчаянную и уже безнадежно проигранную борьбу с особо крупной особью, выбравшей его в качестве объекта своего внимания.
Стиснув зубы, Шагадди резкими толчками продвигал свое тело вперед. Сейчас, когда он был прижат к земле, пистолет только мешал ему – подстрелить с такой позиции тысяченожку, скользящую, подобно широкой ленте, среди травы, было практически невозможно. Спрятав пистолет в кобуру, Шагадди отбивался от атакующих его тварей с помощью ножа.
Когда Шагадди добрался до сержанта, его руки были по локоть перемазаны собственной кровью и зеленой слизью, заменявшей кровь тысяченожкам.
Ударом ножа Шагадди отрубил хвост тысяченожки, за который Апстрак держался обеими руками. Еще двумя ударами он разрубил на три части плоское тело твари, придавившее шею сержанта к стволу дерева.
Глотнув воздуха, Андрей закашлялся и упал на бок.
– Кончай дурить, Джагг! – заорал на него Шагадди. – Нужно выбираться отсюда! Изображать из себя покойника будешь потом!
Широкий взмах ножа – и две половинки, бывшие секунду назад одним целым, судорожно задергались в траве.
– Джагг! Рекины тебя раздери!
– Да…
Андрей с трудом поднялся на четвереньки. Глянув на зажатый в кулаке хвост тысяченожки, он с омерзением отшвырнул его в сторону.
Проведя рукой по разодранной шее, Андрей глянул на окровавленную ладонь и вытер ее о штанину. Морщась от боли, он медленно повернул голову и удивленно посмотрел на Шагадди, так, словно видел его впервые в жизни.
– Прости меня, – хрипло произнес он.
– Да что с тобой, Джагг! – Прижав руку к стволу дерева, Шагадди приподнялся, опираясь на здоровую ногу. – Ты можешь подняться на ноги?
– Да… – не очень уверенно ответил Андрей. – Наверное…
– Ну так хватай автомат и мотаем отсюда! Только имей в виду, у меня левая нога парализована!
Шагадди орал во все горло не потому, что сомневался в том, слышит ли его сержант, а потому, что крик в какой-то мере заглушал боль в ужаленной тысяченожкой ноге.
Андрей наконец-то понял, где он и что происходит вокруг. Схватив с земли автомат, он рывком поднялся на ноги.
– Где остальные? – спросил он у Шагадди, меняя в автомате обойму.
– Живым я видел только Снаттера.
Подпрыгнув на одной ноге, Шагадди каблуком придавил к земле тело подвернувшейся тысяченожки и, наклонившись, аккуратно разделил его на две части ножом.
– Давай…
Взяв в левую руку автомат, Андрей правой обхватил Шагадди за пояс и осмотрелся по сторонам, выбирая наиболее безопасный путь к отступлению. Везде, куда ни глянь, на земле копошились тысяченожки.
– Откуда появились эти твари? – кусая губы, негромко произнес Андрей.
– Ты меня спрашиваешь? – Лицо Шагадди кривилось от боли, а он пытался сделать вид, что это только усмешка.
– Готов?
– Давно уже…
Андрей надавил на курок автомата. Длинная очередь вспорола землю в метре от того места, где они стояли. В стороны разлетелись сгустки зеленой слизи и куски тел двух разорванных в клочья тысяченожек.
Андрей двинулся вперед, таща за собой Шагадди. То и дело он нажимал на курок, простреливая путь перед собой. Но стрельба эта носила скорее психологический характер, придавая уверенность самому стрелку, нежели наносила ощутимый урон несметным полчищам тысяченожек. На тех из них, которые оказывались не задетыми пулями и пытались атаковать людей, Андрей просто не обращал внимания. В голове и на душе у него было совершенно пусто. Он действовал, подчиняясь не разуму, а инстинктам, испытывая при этом состояние, похожее на легкую эйфорию, вызванное мощным выбросом адреналина в кровь, которое как раз и помогает солдату забыть о боли и не думать в бою о смерти, пытающейся ухватить его за пятки.
Андрей продолжал тащить Шагадди вперед, хотя тысяченожек вокруг них уже не было. Он остановился только тогда, когда перед ним неожиданно возник Снаттер.
Передав Шагадди на руки Снаттеру и находившемуся здесь же Юнни, Андрей без сил повалился на землю. Раскинув руки в стороны, он прижался щекой к прохладной подстилке из чахлой травы и осыпавшихся с деревьев сухих иголок.
– У тебя вся шея разодрана, Джагг, – тронув Андрея за плечо, сказал Снаттер. – Надо бы посмотреть…
– Если бы было что-нибудь серьезное, я уже был бы трупом, – не поворачивая головы, ответил ему Андрей. – Займись сначал Шагадди.
– Точно, – подал голос Шагадди. – Займись сначала мною. А то, если не починишь мне ногу, вам придется тащить меня на себе.
