Следовало хотя бы для очистки совести организовать поиски лейтенанта, но людей для этого было явно недостаточно. К тому же теперь ни у кого во взводе не оставалось сомнений на тот счет, что рейд по Гиблому бору не веселая загородная прогулка, а потому никто и не проявлял особого рвения заняться поисками пропавшего командира.

Шагадди вполне резонно заявил, что если лейтенант жив и находится где-то поблизости, то либо сам найдет дорогу к лагерю, либо даст о себе знать выстрелами. Если же он забрел черт знает куда, то найти его все равно не удастся, а вот потерять оставшихся людей, блуждая по лесу, в котором не знаешь, что за тварь кинется на тебя в очередной раз, можно совершенно запросто. Ну а если лейтенант не дай Бог погиб, так и искать его незачем – не тащить же на себе весь обратный путь его мертвое тело. Так что пусть, мол, пока лейтенант Дрони Манн числится пропавшим без вести.

Подобная речь звучала хотя и несколько цинично, но зато точно отражала сложившуюся ситуацию. Не оставалось никаких сомнений в том, что следует прекратить разведку и как можно скорее выбираться из леса. Однако, несмотря на то что было всего-то девять часов вечера, в лесу начали сгущаться сумерки. Быть может, причиной тому были кроны деревьев, полностью закрывающие небо. Но после той чертовщины, с которой людям уже довелось повстречаться в лесу, вполне можно было предположить, что и время здесь течет по-иному.

В отсутствие лейтенанта Манна командование взводом должен был принять на себя сержант Апстрак. Но именно сейчас, когда оставшиеся в живых смотрели на него с ожиданием и надеждой, а сам он не чувствовал ничего, кроме опустошенности и невыносимой усталости, Андрею меньше всего хотелось брать на себя груз командирских обязанностей.

Расставив посты вокруг лагеря, Андрей отдал часовым прежний приказ – стрелять без предупреждения во все, что движется.

– Исключение можно сделать только для лейтенанта Манна, – ехидно заметил при этом Шагадди.

– Слушай, за что ты его так невзлюбил? – спросил его Драмс.

Шагадди сделал вид, что не понял, о ком идет речь.

– Кого? – спросил он.

Присев на корточки возле прогоревшего костра, Шагадди набрал полную пригоршню остывшей серой золы и, высыпав ее на разбитый кровоточащий кулак, прижал сверху ладонью.

– Ты что делаешь? – возмущенно воскликнул Драмс.

Скорчившись от боли, Шагадди зажал раненую руку под мышкой.

Минуты две он только отчаянно скрипел зубами и отталкивал локтем пытавшегося помочь ему Драмса. Наконец он достал руку из-под мышки и показал ее приятелю. Рана на ней была покрыта плотным слоем почерневшей от крови влажной золы.

– Видал! – с гордостью сообщил Шагадди. – Лучшего способа дезинфекции человечество пока еще не изобрело!

– Ты псих, Шагадди, – безнадежно покачал головой Драмс. – У нас же есть антисептик.

– Да?! А что, если этот шар был бешеным? – с вызовом спросил Шагадди.

– Ты думаешь, это тебе поможет? – с сомнением посмотрел на руку Шагадди Драмс.

– Ладно, не болтай, Драмс, – требовательно тряхнул раненой рукой Шагадди. – Завязывай.

Драмс безразлично пожал плечами – твоя, мол, рука, тебе и решать, что с ней делать, – и взялся за бинт.

– Так что у вас с лейтенантом? – снова спросил он у Шагадди.

– Любовь у нас с ним, – похотливо осклабился тот. – Большая и чистая.

– То-то ты его сегодня утром пристрелить собирался.

– Утром что, утром я просто дурковал. А сейчас, попадись он мне, я бы его точно пристрелил.

– За что, позволь спросить?

– А куда он, по-твоему, исчез, когда стрельба началась? Лешаки его утащили?

– Я не видел, – пожал плечами Драмс. – Меня там не было.

– Не расстраивайся. Те, кто был, тоже ничего не видели. И я не видел. Но я тебе точно скажу – деру дал лейтенант, как только эти чертовы мячики стали на нас бросаться. У меня у самого от их воплей мурашки по спине бегали. А лейтенант… – Не закончив фразу, Шагадди просто махнул здоровой рукой. – Сбежал он, вместо того чтобы командовать боем. Ты меня знаешь, я никогда не был близким другом Апстрака, поэтому я тебе честно скажу: если бы сегодня он не взял командование на себя, убитых среди нас было бы гораздо больше.

– Готово. – Драмс закрепил конец бинта и хлопнул Шагадди по плечу.

Расставив посты, в лагерь вернулся Андрей.

– Как дела? – на ходу спросил он у Драмса.

– Всем пострадавшим помощь оказана, – ответил тот.

– Командир! – взмахнул перевязанной рукой Шагадди. – Мне полагается отпуск по ранению!

– Напиши рапорт, – устало усмехнулся Андрей. – Пробовал еще раз связаться с командованием? – снова задал он вопрос Драмсу.

– Бесполезно, – покачал головой тот. – Мертвый эфир.

Опершись на приклад автомата, Андрей присел на корточки возле парня с оторванной кистью.

Солдат сидел на земле, раскинув ноги в стороны, и, прижимая к груди, баюкал свою обмотанную белыми бинтами культю. Голова его была чуть откинута назад. Равнодушный взгляд абсолютно пустых, ничего не выражающих и, похоже, ровным счетом ничего не видящих глаз бессмысленно скользил по крыше над головой, собранной из перекрывающихся крон деревьев.

– Как твое имя, солдат? – положив руку парню на плечо, спросил Андрей.

Голова солдата чуть повернулось в сторону. Взгляд огромных голубых глаз переполз на лицо сержанта. – Я недавно в вашем взводе и еще не успел запомнить всех имен, – смущенно объяснил Андрей.

– Рядовой Хатшак, – деревянным голосом произнес парень.

– Тебе досталось сегодня… – Андрей чуть сильнее сжал плечо солдата. – Рука болит?

– У меня нет руки, – спокойно, словно констатируя факт, ответил Хатшак.

Андрей нервно сглотнул и повернул голову в сторону.

– Я сделал ему сенедроновую блокаду, – сказал сидевший возле погасшего костра Снаттер. – На десять-двенадцать часов она полностью снимает боль. Потом будет хуже, но… Если за сутки мы доставим парня в госпиталь, то с ним все будет нормально.

Свою рану Снаттер сам обработал и перевязал. И, похоже, она его совсем не беспокоила. Ловко орудуя ножом, Снаттер одну за другой вскрывал консервные банки, готовясь к предстоящему ужину.

– Не расстраивайся, парень! – бодро крикнул Шагадди. – И с одной рукой можно воевать! Было бы желание!

– Не раскисай, Хатшак, – негромко произнес Андрей. – Выберемся из этого леса, а там посмотрим, что делать. Пожизненный солдатский паек ты себе уже заработал. А в наше время это не так уж мало.

– Сержант, – солдат неожиданно посмотрел на Андрея совершенно ясным взглядом. – В том, что мы делаем, есть хоть какой-то смысл?

– Что ты имеешь в виду? – несколько растерянно переспросил Андрей.

– Я хочу знать, ради чего я потерял руку.

В первый момент, услышав этот вопрос, Андрей почувствовал замешательство. Что можно было ответить парню, ставшему калекой в неполные двадцать лет?.. Лейтенант Манн наверняка произнес бы какую-нибудь патетическую речь о служении отчизне и верности долгу. Но нужно ли это сейчас парню, баюкающему свою изуродованную руку, словно младенца?

– А как ты сам думаешь? – заглянув в огромные глаза солдата, задал вопрос Андрей.

– Во имя тысячелетнего торжества Пирамиды?..

Хатшак произнес эти слова не то чтобы совсем уж неуверенно, а так, словно надеялся и ждал, что сержант опровергнет их.

– Ты потерял руку, спасая жизни своим товарищам, – уверенно произнес Андрей. – И, поверь мне, ни один из тех, кто был сегодня вместе с тобой в бою, никогда этого не забудет.

– Спасибо, сержант, – опустив взгляд, совсем тихо произнес рядовой Хатшак.

– Все в порядке, парень, – снова потрепал его по плечу Андрей. – Когда вернемся в часть, я попрошу майора Приста включить тебя в наградной список.

– Мне не нужны награды, – покачал головой Хатшак.

– Брось, – вставил свое слово Шагадди. – Серебряная Пирамида никому еще внешний вид не испортила. Если бы мне предложили, я бы отказываться не стал.

– Займись костром, Шагадди, – велел не в меру разговорчивому бойцу Андрей.

– А Драмса в подчинение взять можно? – насмешливо поинтересовался Шагадди.

– Действуй, – махнул на него рукой Андрей.

– Рядовой Драмс! Слушай мою команду!..

Вскочив на ноги, Шагадди живо принялся изображать из себя командира, очень похоже имитируя замашки лейтенанта Манна.

– Иди ты к лешаку, Шагадди, – отмахнулся от него, как от назойливо жужжащего кровососа, Драмс.

Схватив Драмса за протянутую руку, Шагадди поднял приятеля на ноги, и вместе они отправились собирать дрова для костра.

Открыв достаточное количество банок, Снаттер воткнул нож в землю и, взяв в руку автомат, поднялся на ноги.

– Джагг, – негромко окликнул он Андрея. И, когда тот посмотрел на него, спросил: – Не составишь мне компанию?

– В чем именно? – удивленно приподнял бровь Андрей.

Снаттер молча указал взглядом на кусты, за которыми был оставлен труп рядового Кайселя, и направился в ту сторону.

Так и не поняв, в чем, собственно, дело, Андрей пошел следом за ним.

Обойдя кусты, Снаттер остановился и откинул в сторону плащ, которым было накрыто тело рядового Кайселя. На левой стороне груди трупа зияла дыра размером с кулак. Плоть по краям ее была все еще влажной от крови.

Снаттер присел на корточки рядом с телом и взял в руку тоненький прутик, валявшийся неподалеку.

– Посмотри внимательно на рану, – сказал он, когда Андрей встал от него по левую руку и наклонился, упершись руками в колени. В качестве указки Снаттер использовал подобранный с земли прутик. – Обрати внимание на ее форму. Она совершенно ровная и полностью соответствует размеру того шара, который ее проделал. Края раны не рваные, а, я бы сказал, удивительно аккуратные, словно мышечные ткани были удалены с помощью хирургических инструментов. Посмотри на края сломанных ребер, Джагг. Я не вижу здесь следов зубов или чего-то подобного. Похоже, что ребра были не сломаны, а, так же как и плоть, аккуратно срезаны. Причем срез кости едва ли не идеально отполирован. Я, например, не знаю, с помощью каких инструментов можно было бы получить аналогичный результат. По ходу раны полностью отсутствуют мышечные ткани, фрагменты соответствующих ребер и часть легкого. Такое впечатление, что, входя в тело, шар либо съедал, либо выбрасывал наружу все, что встречалось на его пути. Но при этом задняя стенка грудной клетки совершенно целая. Как по-твоему, Джагг, почему шар, за долю секунды проделавший такую дыру в теле человека, не пробил его насквозь?

Постукивая кончиком прутика по краю отверстия на груди трупа, Снаттер вопросительно посмотрел на Андрея.

– Объяснений может быть сколько угодно, – пожал плечами Андрей. – Но какое это имеет значение, если Кайсель мертв?

– Если он действительно мертв, то абсолютно никакого, – согласился Снаттер.

– А у тебя есть в этом какие-то сомнения? – осторожно поинтересовался у собеседника Андрей.

– Нет, – едва заметно улыбнувшись, покачал головой Снаттер. – В том, что рядовой Кайсель мертв, у меня нет никаких сомнений. Но что касается его тела… Потрогай его, Джагг.

– Зачем? – удивился такому странному предложению Андрей.

– Оно до сих пор теплое. И нет никаких признаков трупного окоченения.

– В самом деле? – еще больше удивился Андрей.

– Можешь убедиться в этом сам.

Андрей коснулся пальцами шеи трупа. Пульс не прощупывался, что было вполне нормально, учитывая то, что рядовой Кайсель вот уже несколько часов, как мертв. Но кожа и в самом деле оставалась теплой, как у живого.

Потрогав мышцы на руках покойника, Андрей смог удостовериться и в том, что они расслаблены.

– Есть еще кое-что интересное, – взглянув на крайне озадаченное лицо Андрея, сказал Снаттер.

– Ну давай выкладывай все до конца, – мрачно кивнул Андрей.

Снаттер достал из кармана носовой плоток и сильно, с нажимом провел им несколько раз по краю раны, зияющей в груди Кайселя, снимая с нее засохшую кровь и лимфу. К удивлению Андрея, его взгляду открылась не кровоточащая плоть, а розоватая зернистая поверхность.

– Это грануляция, – объяснил Андрею Снаттер. – Молодая, богатая клеточными элементами соединительная ткань, заполняющая раны при заживлении.

– Ты хочешь сказать, что эта рана затягивается? – В полнейшем недоумении Андрей ткнул пальцем в дыру на груди мертвеца, в которую без труда мог бы пройти и весь кулак.

– Точно, – кивнул Снаттер. – Если хорошенько присмотреться, то можно и на спилах ребер заметить разрастания хрящевой ткани, но процесс регенерации костной ткани куда более медленный.

– Я слышал, что у покойников какое-то время еще растут ногти и волосы. Но чтобы раны у них затягивались… – Андрей с сомнением покачал головой. – Что-то я такого не припомню.

– Я тоже об этом не слышал, – согласился с ним Снаттер. – Но тем не менее факт налицо. В мертвом теле Кайселя продолжается некий непонятный нам биологический процесс.

– Это как-то связано с особенностями его организма? – с надеждой спросил Андрей, хотя и догадывался, что ответ на этот вопрос скорее всего будет отрицательный.

– Нет, – покачал головой Снаттер.

Он поднялся на ноги и снова накрыл тело Кайселя плащом. Теперь из-под него были видны только ноги, обутые в тяжелые армейские ботинки.

Повесив автомат на плечо, Снаттер заложил руки за спину и встал напротив Андрея. Их разделяло расстояние меньше метра.

– Дело в том, что и у меня, и у Хатшака характер ранений точно такой же, – медленно произнес Снаттер. – И по крайней мере на своей ране я уже заметил грануляцию.

– Ты считаешь, что это связано с шарами, нанесшими эти раны?

Снаттер молча кивнул.

Он достал из кармана смятый алюминиевый портсигар с рельефной пирамидой на крышке, вытянул из него папиросу и не спеша раскурил ее от зажигалки.

Невольно Андрей обратил внимание, насколько уверенными и твердыми были все движения Снаттера. Даже кончики пальцев у него не дрожали.

– И это еще не все. – Зная, что сержант не курит, Снаттер выпустил струю дыма в сторону от стоявшего перед ним Андрея. – Когда я попытался расспросить Хатшака о том, как он потерял руку, то не смог добиться от него ничего вразумительного. Но сам я прекрасно помню, что произошло со мной. Я выстрелил в летящий на меня шар дважды, но он все же добрался до моего плеча. Я почувствовал несильный толчок в том месте, где он коснулся моего тела, после чего шар исчез.

– Как исчез? – удивленно переспросил Андрей.

– Не знаю, – пожал плечами Снаттер. – Он не взорвался, как после выстрелов. Просто в один миг его вдруг не стало. Я видел только кровоточащую рану на своем плече. Но боли я не чувствовал. Как не чувствую ее до сих пор.

– Ты разве не сделал себе анестезию?

– Нет, – отрицательно качнул головой Снаттер. – И Хатшаку я сделал инъекцию слабенького транквилизатора, а вовсе не обезболивающего. У него не болевой шок, а нервный. А про сенедроновую блокаду я сказал только для того, чтобы успокоить парня… – Зажав папиросу между двумя пальцами, Снаттер поднес ее ко рту и глубоко затянулся. – Да и чтобы остальных не беспокоить понапрасну.

– А как же Шагадди? – вспомнил вдруг Андрей. – У него ведь тоже ранена рука!

– С Шагадди все в порядке, – ответил Снаттер и резким щелчком откинул докуренную папиросу в сторону. – Во-первых, у него совершенно иной характер ранения. Во-вторых, он рассказал мне, что шар, о который он поранил руку, не исчез сам по себе. Шагадди еще пришлось стрелять в него из автомата. Ну а в-третьих, как мы могли видеть во время экспериментов Шагадди с золой, его раненая рука вовсе не потеряла способность ощущать боль.

Андрей медленно качнулся с носков на пятки.

– Ну и какой из всего этого можно сделать вывод? – спросил он, наклонив голову к плечу.

– Ты, наверное, знаешь, что есть мушки, которые откладывают яйца в разлагающиеся трупы, – сказал Снаттер. – Личинки, появляющиеся из яиц, используют гниющую плоть в качестве источника питания. Мне кажется, Джагг, мы столкнулись с существом, похожим на такую мушку, только значительно крупнее. И оно не ищет падаль, а убивает подходящих по размеру живых существ, превращая их в инкубаторы для своего потомства.

– Ты считаешь, что летающие оранжевые шары были яйцами того большого разноцветного пузыря, который явился нам вначале?

– Не яйцами, а некой промежуточной стадией между взрослой особью и будущим потомством. Большой шар исчез, рассыпавшись на целую кучу маленьких. И произошло это после того, как он приблизился к нам на расстояние, достаточное для того, чтобы опознать в нас потенциальные источники питания. Поведение маленьких шаров нельзя объяснить ни проявлениями разума, ни даже просто инстинктами. Погибая под выстрелами наших автоматов, они тем не менее продолжали снова и снова с идиотской упертостью кидаться на нас.

– Они подчинялись жесткой природной программе, – подхватил мысль Снаттера Андрей. – Перед ними находились источники питания, и они должны были во что бы то ни стало завладеть ими.

– Точно, – кивнул Снаттер. – Кроме того, вполне возможно, что и срок жизни оранжевых шаров недостаточно велик для того, чтобы отказаться от начатого и заняться поисками менее агрессивной добычи.

– Значит, тот шар, который убил Кайселя, осеменил его тело? – Сказав это, Андрей озадаченно прикусил нижнюю губу.

– К сожалению, мы не знаем, скольким новым особям может дать жизнь один шар, – ответил Снаттер. – Возможно, что один оранжевый шар – это одна новая тварь. В таком случае шар должен полностью внедриться в тело жертвы, как это произошло с Кайселем. Но если при контакте с плотью шар выбрасывает большое число яиц, икры, спор или каких-то иных зародышей будущей жизни, то для некоторых из нас перспектива вырисовывается весьма мрачная.

– Ты хочешь сказать?..

Андрей умолк, не решаясь высказать свое предположение до конца.

Снаттер посмотрел ему в глаза и молча кивнул.

– Да нет же, – растерянно взмахнув руками, попытался возразить ему Андрей. – Это всего лишь наши домыслы…

– Конечно, – не стал спорить с ним Снаттер. – Я тоже считаю, что поднимать панику не стоит. Но если проявить определенную долю пессимизма, то вполне можно предположить, что мы с Хатшаком в данный момент представляем собой ходячие инкубаторы для неизвестных тварей. Поэтому кто-то должен проявить бдительность. Хорошо, если личинки, которые начнут свою жизнь в моем теле, на определенном этапе просто убьют меня. Но… Черт возьми, Джагг, мы ведь не имеем ни малейшего представления о том, с чем столкнулись… И мне совсем не нравится, что в мертвом теле Кайселя происходит регенерационный процесс… Я не боюсь умереть, Джагг, но мне страшно превратиться в живого мертвеца.

– Мы и без того кейзи, – попытался пошутить Андрей.

– Джагг, я хочу, чтобы ты дал слово, что не позволишь мне превратиться в настоящего кейзи. – Снаттер смотрел Андрею в глаза, требуя немедленного ответа.

Андрей не знал, что делать. Но просто отвести взгляд в сторону он не мог.

– Послушай, Снаттер. – Андрей положил руку приятелю на плечо. – Я не собираюсь тебя успокаивать – ты в этом не нуждаешься. Завтра мы выберемся из этого проклятого леса. А до тех пор давай просто обо всем забудем.

– Знаешь, Джагг, – Снаттер натянуто улыбнулся и быстро провел рукой по волосам ото лба к затылку. – Мне, признаться, страшно не хочется превращаться в банку тушенки для каких-то там инопланетных тварей.

– Инопланетных? – удивленно вскинул бровь Андрей.

– А ты слышал, чтобы что-то подобное водилось в Кедлмаре? – вопросом на вопрос ответил Снаттер. – Ничего похожего нет даже в сказках. А значит, таких существ просто не может быть на нашей планете. И если каким-то образом они попали на Дошт, так только оттуда.

Указательный палец Снаттера обратился в сторону переплетенных между собой крон деревьев, за которыми должны были находиться небо и два солнца, неторопливо движущиеся от одного края горизонта к другому, в строгой и неизменной последовательности, заведенной неизвестно кем и когда.

– В свое время в районе Гиблого бора произошел атомный взрыв, – сказал Андрей. – Возможно, то, что мы видели, результат мутации.

– Мутация может изуродовать внешний вид живого существа, но не изменить его до полной неузнаваемости, – отрицательно покачал головой Снаттер. – Никакое облучение не сможет превратить рекина или слада в летающий шар. Кроме того, в большинстве случаев мутанты нежизнеспособны и не могут оставить после себя потомство.

Андрей прислушался к своим внутренним ощущениям, надеясь, что Дейл решит высказать по этому поводу собственное мнение. Но напарник молчал.

– Джагг, если ты заметишь, что со мной явно что-то не так…

– Все! – Андрей решительно взмахнул перед собой руками. – Хватит! Ты правильно сделал, что предупредил меня о возможной опасности… И хватит об этом! Если мы выберемся из этого леса, так только все вместе. Поэтому, даже если ты попросишь меня пристрелить тебя прямо сейчас, я не стану этого делать из чисто эгоистических побуждений.

– Эй! Командир! – раздался от костра голос Шагадди. – Долго вы еще там?.. Ужин готов!

– Вот что нам непременно нужно сделать до еды, так это сжечь тело Кайселя, – заметил в ответ на реплику Шагадди Андрей. – Так, я думаю, и для него самого будет лучше.