Глава 12
Я сидел за столиком в пустом смарт-кафе и пил водку. Тупо. Стопку за стопкой. И, как ни странно, почти не пьянел. Ночь. За окном на черном беззвездном небе выплясывала, будто пьяная, луна. Мысли мои оставались кристально ясными, но при этом еще и становились острыми, как бритва, которой соскребал щетину Оккам. Вот только определенными их никак нельзя было назвать. Едва блеснув, красивая мысль тут же блекла, бледнела и уплывала в туманную даль подсознания – братскую могилу всех дельных мыслей.
Из закусок передо мной стояли: салат «оливье», красная икра, моцарелла с копченым лососем, смерреброд, кимчи с пекинской капустой, фугусаши и еще что-то совершенно неопределенного бледно-розового с зеленоватым отливом цвета. Я уже начал подумывать, а не заказать ли еще водки и чего-нибудь горячего, как вдруг замигал индикатор вызова на левом запястье. Я раскрыл ладонь с информационной страничкой. Звонок от майора Ворного.
– Да! Слушаю!
– Ага. Слушай меня, Петр Леонидович, внимательно. Ты точно хочешь, чтобы мы тебя оттуда вытащили?
– Да! Конечно!
– Тогда слушай еще внимательнее. Есть у нас один план. Думаем, сработает…
– А если нет?
– На девяносто восемь процентов – сработает.
– А если нет?
– Ты чего, боишься, что ли? – в голосе Владимира Леонидовича плохо скрытая насмешка. А может, он и вовсе не хотел ее скрывать.
– Нет. Но хочу знать, что произойдет, если план сорвется.
– Ну, можно сказать, ничего.
– Ничего?
– Почти ничего. Для тебя это точно не будет иметь никаких последствий.
– А для кого тогда?
– Слушай, давай я тебе все потом расскажу, когда будет время, – теперь я ясно слышал, что Ворный недоволен.
Что, в общем-то, понятно. Я позвонил ему, попросил о помощи, а теперь начинаю задавать совершенно никчемные вопросы. Честно говоря, я и сам не знал, что хотел услышать от Владимира Леонидовича. Может быть, я еще не до конца решился покинуть такой привычный и удобный, хотя и лживый до самых корней мир? И таким образом пытался оттянуть неизбежную развязку?
– Что случится, если план не сработает? – снова задал я тот же самый вопрос.
– Не знаю, – неохотно ответил Ворный.
– Что? – Мне показалось, я ослышался или не так понял Владимира Леонидовича.
– Мы не успели просчитать этот вариант. У нас нет на это времени.
– Так, может быть…
– И на то, чтобы обсуждать это сейчас, у нас тоже нет времени, – резко перебил меня Ворный. – Мы или делаем то, что собрались, или ты возвращаешься домой.
Удар ниже пояса. И очень точный, надо сказать.
Я опрокинул в рот стопку водки и подцепил на палец икры, чтобы закусить.
– Я готов!
– Точно?
– Да!
– Тогда слушай меня внимательно, – в который раз уже повторил Владимир Леонидович. – Схема простая. Ты постоянно находишься на связи. Я – говорю, ты – делаешь. Вопросов не задаешь. Ясно?
– Еще бы… – Я облизал палец с икрой.
– Водка у тебя осталась?
Я удивленно посмотрел на бутылку, водки в которой оставалось чуть меньше половины.
– Полбутылки.
– Возьми с собой.
– Зачем?
– Уинов глушить.
– Ладно. – Я навернул на бутылку пробку.
– Теперь расплатись и выходи на улицу.
Я приложил уин-перстень к кассовой ячейке.
– Уже уходите? – вежливо осведомилась виртуальная официантка.
– Да. – Я поднялся со стула и взял за горлышко бутылку водки.
– Может быть, вам и закуску упаковать? – предложила сирена.
– Не стоит. – Я все же еще раз забрался пальцем в вазочку с икрой и быстро сунул его в рот. – Спасибо.
– Будем рады снова видеть вас в нашем кафе! – крикнула мне вслед официантка.
Я вскинул руку в знак признательности – как будто у меня за спиной остался живой человек, – толкнул дверь и вышел на улицу.
– Что дальше?
– Возьми смарт-такси, – ответил Ворный.
Ближайшая остановка находилась метрах в ста от того места, где я стоял. Я не спеша пошел вдоль проезжей части.
– Прибавь шагу, – велел майор Ворный.
Я пошел быстрее.
– Далеко ехать?
– Сначала сядь в машину.
Я остановился и ткнул уин-перстень в красную светящуюся ячейку вызова смарт-такси.
Подтвердил заказ.
Указал число пассажиров.
Еще раз подтвердил заказ.
Зажужжав, выкатилась из красного шкафчика игрушечная машинка. Мне вдруг почему-то захотелось пнуть ее ногой и посмотреть, что будет. Но, понимая, что сейчас делать этого не стоит, я сдержал сей странный порыв. Машинка дала задний ход, остановилась возле меня и превратилась в смарт-такси на одного пассажира, похожее на обрубленный вариант нормальной машины. Дверца приветливо распахнулась, и я запрыгнул в кабину.
По лобовому стеклу поползла светящаяся надпись:
«Назовите адрес пункта назначения либо укажите его на карте».
– Куда едем? – спросил я у Ворного.
– Прямо, – ответил Владимир Леонидович.
– Это как? – удивился я.
– Прямо по улице. Что тут непонятного?
– Едем прямо, – сказал я машине.
На лобовом стекле появилась новая надпись:
«Назовите точный адрес».
– Я не знаю адреса.
«Тогда укажите место назначения на карте».
Вот же тупая жестянка!
– Поезжай прямо, я скажу, где остановиться!
«Не зная точного места назначения, я не могу определить километраж пути. Следовательно, не могу рассчитать время поездки и ее стоимость».
– Мне это безразлично! Рассчитаемся на месте!
«Боюсь, подобная форма расчета неприемлема».
Расскажи мне кто другой такое, ни за что бы не поверил! Смарт-такси отказывалось везти пассажира, ссылаясь на проблемы с оплатой! Да такого просто не могло быть! Система служит человеку, а не наоборот. Следовательно, она должна выполнять все мои требования, не выходящие за рамки разумных. Разве я требую невозможное? Или, может быть, отказываюсь платить?
– И как же мне тогда добраться до места? – спросил я у машины.
«Если вы ищете государственное учреждение, культурное заведение или общественный центр, воспользуйтесь централизованной справочной системой. Если вы хотите посетить частный дом, свяжитесь с его владельцами и узнайте точный адрес места назначения».
– Владимир Леонидович, знаешь, что тут у меня происходит?
– Знаю.
– И что мне делать?
– Заплати авансом за пятьдесят километров пути.
Надо же! И почему мне самому не пришла в голову такая простая мысль?
– Я плачу за пятьдесят километров пути. Время поездки меня не интересует. Такой вариант проходит?
Секунда, другая, третья…
На лобовом стекле горит все та же надпись с предложением уточнить адрес места назначения.
– Ну, в чем дело?.. Я просто хочу прокатиться!
Системе потребовалось почти полминуты на то, чтобы переварить эту информацию.
«Ваше предложение принято. Расстояние поездки – пятьдесят километров. Примерное время в пути – не определено. Стоимость поездки вместе с вызовом смарт-такси – одна тысяча уинов».
Я коснулся уин-перстнем контактной ячейки оплаты. И тысяча уинов разом покинули мой организм. Странно, но при этом я ничего не почувствовал. Совершенно ничего. Даже жалости к себе, несчастному, так просто лишившемуся честно заработанных уинов. А может быть, прав майор Ворный, утверждающий, что вся эта система расчетов с помощью уинов – одна имитация, а на самом деле уины кишмя кишат в организмах всех, кто живет в зоне единого информационного поля? И мало того, что кишат, еще и делают там, что хотят, перестраивают по собственному усмотрению. Или, правильнее будет сказать, под собственные нужды? А что, нормальная государственная система: власть засирает гражданам мозги, преподносит, как подарки, то, что им, гражданам, и без того по праву принадлежит, а сама тем временем гребет под себя все, до чего только может дотянуться, хапает и объясняет это государственными интересами. Вот что самое противное – ничего в этом мире не меняется.
Машина катила по пустой улице. Мимо проносились темные дома и парящие над ними светящиеся шары.
Мы вечные странники на звездном пути…
Вот только звезд на небе не было.
– Как себя ощущаешь? – спросил Владимир Леонидович.
Именно «ощущаешь», а не «чувствуешь», как обычно принято говорить в таких случаях. Слово меняется на синоним – и фраза приобретает совершенно иной смысловой оттенок.
Я отвернул пробку с бутылки, сделал небольшой глоток прямо из горлышка, на пять секунд задержал дыхание и закрыл глаза. Выдохнул. Провел пальцами по губам. Посмотрел в окно – ничего нового.
– Нормально.
– Нормально – это как?
– Ты меня подбодрить пытаешься или убиваешь время пустым разговором?
– Ты считаешь наш разговор пустым?
– В данный момент – да.
– Жаль.
– Мне тоже.
Я чувствовал, что начинаю злиться.
– Когда ты собираешься посвятить меня в детали своего плана?
– Нашего плана, – уточнил Ворный.
– Хорошо, – согласился я. – Нашего.
Я как-то читал про некий изуверский вид казни, существовавший в былые времена. Левые руку и ногу приговоренного привязывали к одной лошади, правые – к другой. Лошадей ставили хвостами друг к другу, после чего палачи принимались их нахлестывать. Лошади, понятное дело, рвались в разные стороны. До тех пор, пока не раздирали жертву надвое. Почему я вспомнил об этом? Сейчас я чувствовал себя примерно так же, как тот бедолага, распятый меж парой лошадей. Вот только надвое меня не внешние силы раздирали, а чувство противоречия, похожее на осьминога, клубком свернувшегося в груди и вдруг вознамерившегося раскинуть в стороны, распрямить все свои щупальца. Мускулистые, плотные, как резина, да еще и с двухдюймовыми крючьями на концах. Я понимал, что начав рубить информационную башню на заднем дворе своего дома, сделал тот самый шаг, после которого путь назад мне был заказан. Я больше не мог притворяться, делать вид, что верю в тотальный обман, поглотивший наш мир. Который и прежде был не идеален. Но во что он превратился теперь? После того как информационные башни преобразовали его – в соответствии с запросами и потребностями живущих в нем людей и собственными никому не ведомыми планами? То, что мы видим, – нарисованный фасад, кусок размалеванного картона, назначение которого – скрыть то, что за ним спрятано. А что там, за ним?.. Хотел ли я знать ответ на этот вопрос? Несомненно! Но я не был уверен в том, что меня устроит путь обретения нового видения, который предлагал майор Ворный. Почему? Не знаю. Если бы на каждый вопрос существовал ответ, какой смысл было бы их задавать?
– На следующем перекрестке направо! – резкий командный голос Владимира Леонидовича оторвал меня от размышлений о бивалентной сущности тандема вопрос-ответ.
– В район Обливион-Парк? – уточнил я, глянув на вывески домов, мимо которых мы проезжали.
– Направо! – рыкнул Ворный.
– Направо, – передал я машине.
«Принято».
Смарт-такси резко свернуло. Еще несколько секунд – и мы проскочили бы перекресток.
– Куда дальше?
– Прямо.
Вот же… Ну, почему, спрашивается, нельзя ответить по-человечески? Можно подумать, мы не одна команда…
– Успех операции в значительной степени зависит от того, насколько неожиданной она окажется для противника.
Ну вот, теперь Владимир Леонидович перешел на милитари-феню! Ладно, по крайней мере, информацию начал выдавать. Хоть какую-то.
– Противник – это…
– Это все, что тебя сейчас окружает.
Я машинально глянул по сторонам. По встречной полосе пронеслось трехместное смарт-такси, свернуло на перекрестке и исчезло из вида. Других противников поблизости не наблюдалось. Хотя, конечно, я понял, что имел в виду Владимир Леонидович. Но все равно – странно ощущать себя тараканом, бегущим по лабиринту и только потому не замечающим внимательно наблюдающих за ним специалистов в области тараканьих бегов, что его слабенький, недоразвитый разум классифицирует их как часть мироздания, по определению непостижимого. А раз непостижимо, так не фига голову ломать. И усатому пруссаку понятно.
– Ты не боишься, что наш разговор прослушивается?
– Конечно, прослушивается, – усмехнулся Владимир Леонидович. – Но даже Система-С-Большой-Буквы, созданная информационными башнями, не в состоянии провести логическую оценку всех телефонных разговоров, ведущихся в настоящий момент по всему Закордонью. Плюс электронная почта, эсэмэски, аськи, бурнабуры и прочие средства невербального обмена информацией. Любая система подавится. Поэтому приходится ограничиваться лингвистическим анализом. То есть система реагирует на некие ключевые слова. Которых я в разговоре с тобой избегаю.
– А я?
– А ты этих слов вовсе не знаешь.
Фи! Однако придется проглотить. Не просить же майора Ворного перечислить слова, которые мне не знакомы. По его мнению. Ну, так пускай и остается при своем. Мнении.
Я еще разок хлебнул из горлышка.
– Есть такая штука, как эзопов язык, – сообщил я майору.
– В курсе, – вполне серьезно отреагировал тот. – Говоря этим самым, в смысле, эзоповым языком, нам предстоит взорвать систему изнутри.
– Какого?..
– Налево! Быстро! Налево!
– Налево!
«Принято».
Резкий поворот. Мое правое плечо вжалось в стенку кабины.
Нет, ни к Обливион-Парку мы направляемся.
– Я что, похож на подрывника?
– Нам не придется ничего взрывать. Я выразился образно.
– А что на самом деле?
– Мы опрокинем Систему.
– Ну, теперь я все понял!
– Не ерничай, Петр Леонидович. И не нервничай. Когда прибудем на место, я подробнейшим образом тебя проинструктирую. Пойми, дружище, иного способа вырваться у тебя нет. Любая система не любит перебежчиков, а ваша, Закордонная, в особенности…
– Но ведь я могу просто сесть в самолет и улететь в Россию!
Сказав это, я сам удивился, почему столь простая мысль не пришла мне в голову раньше? Черт возьми! Все просто, как дважды два! Как репа в собственном соку! Какие, к лешему, тайные операции! Еду в аэропорт, беру билет…
– Можешь, конечно, – с показным безразличием Владимир Леонидович не произносит слова, а тянет их, как прилипшую к зубам живицу. – Только… На перекрестке сверни направо.
– Направо!
«Принято».
– Что «только»?
– Ты часто бываешь в России по служебным делам. Но за все это время максимальный срок твоего одноразового пребывания вне зоны единого информационного пространства составляет одиннадцать дней.
Все верно. Обычно мои командировки занимают не больше недели. Редко десять-одиннадцать дней… Точно, никогда не было больше двух недель.
– И что с того?
– А то, что ты, дружище, живешь на уинах, как торчок на наркотиках. А уины, оказавшись вне информационного поля, выдерживают не более двадцати дней. После чего начинают дохнуть. А тебя начинает корежить и ломать. И мозги наизнанку выворачивать.
– Ладно, потерплю.
– Не в «потерплю» дело… Понимаешь ли, дружище, за те годы, что ты живешь в Закордонье, уины стали неотъемлемой частью твоего организма. Они держат на себе значительную часть естественных функций твоих внутренних органов.
– И что, за двадцать дней их никак нельзя вывести из организма?
– Вывести-то можно. Вот только восстановить самостоятельную жизнедеятельность твоего организма уже не удастся.
– Пробовали?
– А то… Ты, думаешь, первый, кто собрался драпануть?
– Ни одного удачного случая?
– Нет.
– Так какого же черта лысого!..
– Не ори! – рявкнул вдруг Владимир Леонидович. Да так лихо рявкнул, что я на полуслове заткнулся. – Я тебе про что талдычу? Про то, что у нас все продумано! А ты мне – самолет, самолет!.. Хлебни водки!
– Не хочу, – мрачно буркнул я в ответ.
– Хлебни, я тебе говорю!
Я отвернул пробку и лишь пригубил горлышко.
– Ну, вот… Успокоился?
– Нет.
А что я ему, врать буду!
– Ну и отлично! Спокойны только покойники! – Утешил, называется. – Ну, так вот, слушай. Мы этот трюк давно придумали. Вот только все случай не подворачивался попробовать.
– Тут я как раз и подвернулся. – Голос мой совсем упал.
– Ну, можно и так сказать… За третьим домом проулок, пусть туда свернет!
Я переадресовал команду машине.
– Так вот, значит. Мы создадим ситуацию, при которой уины будут вынуждены сами в кратчайшие сроки восстановить естественную жизнедеятельность твоего организма. Здорово, да?
– Ну, пока ничего здорового я не вижу. А что, если не получится?
– Получится, получится! – бодро заверил меня Владимир Леонидович. – Мы не оставим этим тварям иного выхода!.. Притормози… Притормози!
– Поезжай медленнее! – приказал я машине.
«Вы определились с выбором конечного пункта маршрута?»
– Пока нет… Но боюсь пропустить нужное место.
За окном тянулись обычные жилые дома, тускло подсвеченные летающими фонарями. Башен на задних дворах почти не видно. Только иногда то там, то здесь блеснет вдруг на серебристой шкуре одной из них отсвет раскачивающейся луны.
– Ты не знаешь, что происходит с луной? – спросил я у Ворного.
– Качается? – уточнил Владимир Леонидович.
– Еще как.
– Давно?
– Я обратил внимание, когда в кафе входил.
– Это нормально… Я бы даже сказал, что это хорошо. Для нас.
– В каком смысле?
– Пульсация информационного поля создает эффект неопределенности.
– А если сказать то же самое на общедоступном языке?
– Да я и сам плохо понимаю, что там происходит, – смущенно хмыкнул Владимир Леонидович. – Наши спецы говорят, что временами информационное поле становится нестабильным… Кстати, причина этой нестабильности в том, что оно не охватывает всю планету – Россия у тех, кто все это затеял, как кость в горле… Результатом этой нестабильности становится искажение картинки, которую оно вам, закордонникам, транслирует.
– Что, хочешь сказать, мы и небо видим не таким, какое оно есть на самом деле?
– Конечно! Вы видите картинку, транслируемую информационными башнями. Ну, а в результате нестабильности информационного поля картинка эта начинает дергаться. Так вот, нам эта нынешняя нестабильность информационного поля очень даже на руку, потому что и уины под его воздействием становятся нестабильными. Если такие вот нестабильные уины окажутся вне зоны действия информационного поля, они, скорее всего, начнут оперативно восстанавливать биологические функции твоего организма. Потому что единственным доступным им информационным источником останется твой мозг. Работающий самостоятельно, поскольку уинов ты из него алкоголем вытравил.
– Это точно? – спросил я после паузы.
– Стопроцентной гарантии я тебе дать не могу, – не стал врать Владимир Леонидович. – Но наши спецы в один голос уверяют, что шансы на успех очень велики.
– Насколько велики?
– Да какая разница! Если для тебя это единственный шанс навсегда покинуть зону единого информационного пространства и остаться при этом нормальным человеком, а не превратиться в овощ с трубками, торчащими изо рта, носа и задницы!
– Грубо.
– Зато – правда. Вы там у себя про такие штуки давно забыли, а у нас, между прочим, хирурги до сих пор скальпель используют.
– Ладно… – Я свинтил с горлышка пробку и одним глазом заглянул в бутылку. Сам не знаю, что я собирался там увидеть. Но пить я уже не хотел. Это точно. – Я одного не понимаю, где ты собираешься найти хотя бы клочок земли, не покрытый информационным полем? Я оплатил пятьдесят километров пути, мы проехали больше половины…
– Мы сами его создадим, – перебил, не дослушав, Ворный.
– Как?
– Скоро все узнаешь.
– Не хочу скоро, хочу сейчас, – произнес я капризно.
– Сейчас уже наступило. Останови машину.
– Останови! – скомандовал я.
Машина притормозила у обочины.
«Мы проехали только сорок два километра из оплаченных пятидесяти».
– Плевать…
Я вылез из машины. Посмотрел на зажатую в руке недопитую бутылку водки со свинченной пробкой. Усмехнулся. Кинул бутылку в салон. И только после этого смачно хлопнул дверцей.
– Значит, приехали…
Над головой у меня зависли сразу пять светящихся шаров.
– А ну, пошли вон! – махнул я на них рукой, будто на надоедливую мошкару. – Посветите-ка лучше вокруг!
Шары послушно разлетелись в разные стороны.
Место оказалось знакомым. Хотя я и не помнил, когда последний раз бывал здесь. Район назывался Каннинг Стантс. По левую сторону дороги тянулись стандартные жилые дома. А припарковались мы возле высокой живой изгороди, за которой находился Городской Парк Современных Нанотехнологий. Парк был заложен сразу после того, как в Мундэнсе появились первые информационные башни. Вот только кем? Мэр тогдашний, помнится, объявил, что нам просто-таки необходим свой собственный Парк Современных Нанотехнологий. Именно – Современных! Ну, просто так нужен, что невмоготу уже! А нам-то что – раз нужен, так пусть будет. Тем более что к тому времени строительством в городе заправляли уже информационные башни. Что, наверное, сильно печалило мэра, прежде, до появления башен, сколотившего неплохое состояние на выдаче разрешений на застройки.
– Такси отпустить? – спросил я у Ворного.
– Как знаешь.
– Свободен! – хлопнул я по крыше машины.
Смарт-такси осталось стоять на месте. То ли потому, что заранее оплаченный пятидесятикилометровый маршрут не был завершен, то ли из-за того, что я бутылку водки в салон бросил. Да какая мне, собственно, разница!
– Куда дальше?
– В парк.
Я усмехнулся.
– На аттракционах покатаемся…
– Мы сейчас такой аттракцион устроим, что мало не покажется, – вполне серьезно подытожил Владимир Леонидович. И еще добавил: – Никому.
Впрочем, последнее слово прозвучало неразборчиво. Возможно, он сказала не «никому», а «nevermore».
Хотя лично мне это тоже было без разницы.
На меня вдруг накатило дикое равнодушие к тому, что было прежде, что происходило сейчас и что еще только должно было случиться. Абсолютно ко всему. Даже танцующая на небе лживая луна стала мне безразлична. Я ковырнул пальцем в левой ноздре, усмехнулся и направился к ближайшему проходу в живой изгороди. В конце концов, все это придумал Ворный. Владимир Леонидович. Майор. Вот пусть он за все и отвечает!
