Глава 11
Макарычев был почти уверен в том, что Стецука с Муратовым держат в Антиповом доме. Теперь, когда у них было оружие, можно было попытаться нейтрализовать местных ополченцев с помощью нелетальных гранат и освободить пленных. Если не удастся – тогда уходить. Оторваться от преследования, вывести группу за пределы информационного поля и вернуться назад. За своими. Если потребуется, он сделает это один. Хотя и от помощи отказываться не станет.
– Сержант! – подал голос сверху Дергачев. – Что-то происходит.
– Что? – вскинул голову Макарычев.
– Оживились местные.
– А с моей стороны все тихо, – добавил Ерохин. – Как стояли, так и стоят.
– Несколько человек… Четверо. Идут к двери сарая.
– Собирайтесь! Быстро! – отрывисто бросил сержант.
А сам первым делом схватил сосредоточенно вылизывавшего задранную вверх заднюю ногу кота, кинул его в переноску, захлопнул дверцу и пристегнул пластиковый контейнер к рюкзаку.
– С ними пленный, – сообщил Дергачев.
– Оба?
– Нет – один.
– Кто?
– Кажется… Да, Стецук!
– А Муратов где?
– Не видно.
– Ладно, все вниз! Живо! Хватайте вещи!
Рюкзак – на плечи. Инфравизор – на лоб. На затылок – кепи. Автомат в руках. Штык-нож на поясе. Все. Порядок.
– Эй, служивые! – раздался с улицы негромкий оклик.
Макарычев замер. Автомат в правой руке поднят стволом вверх. Предохранитель снят. Приклад упирается в плечо. Палец на спусковом крючке.
– Чего надо?
– Ну, тут приятель ваш!
Голос Антипов. Хотя это мог оказаться и рип. Да, скорее всего, рип. С чего это вдруг Антипу самому вперед лезть. Если только… Да нет, не похоже на то, чтобы он вдруг замириться решил. С какого перепугу?..
– И дальше что?
– Ну, значит, дверь открой!
Макарычев окинул быстрым взглядом подчиненных. Все с рюкзаками за спинами, с оружием в руках.
– Зачем?
– Тут приятель твой сказать тебе чего-то хочет!
Местные, похоже, за полных идиотов их держат, если надеются поймать на таком дешевом трюке.
– Пусть так говорит!
– Не, служивый, ты лучше дверь открой.
Вот же настырный, зараза!
Макарычев поднял левую руку с открытой ладонью – полная готовность!
– Стецук! Ты как там?.. Я не слышу ответа!
– Ну, я же сказал тебе, служивый, дверь открой! Через закрытую дверь говорить не станем!
– Отпустишь его, если дверь открою?
– Ну, держать точно не стану.
И вроде бы насмешки в голосе не слышно.
– А другого?
– Ну, вот о другом и поговорим.
Макарычев посмотрел на Тарью. Девушка качнула головой из стороны в сторону. И что она хотела этим сказать? Что не стоит доверять местным? Так он и сам это понимает!
Макарычев перевел планку предохранителя в положение автоматической стрельбы и со злостью дернул затвор. Коротко тряхнул головой, чтобы полумаска инфравизора опустилась на лицо.
Все! Держитесь, гады!
Макарычев кивнул Герасиму. Тот взялся обеими руками за слегу, осторожно поднял ее и тихо положил на пол.
Макарычев замер. Прислушался.
Тишина. Как будто уши ватой заложены. Или весь мир провалился в темное и немое вселенское Ничто.
Сержант указал пальцем на дверь.
Пущин отвел в сторону прибитую к дверному косяку вертушку, просунул палец в щель между досками и медленно потянул дверь на себя.
В призрачном зеленоватом свете Макарычев увидел окруживших сарай рипов. Они стояли неподвижно, будто вбитые в землю колья. Безразличные ко всему. Готовые. Знать бы еще, к чему? Что у них на уме? Или, вернее, у того, кто ими управляет… Однако интересная мысль… Макарычев вытянул из ножен на поясе штык-нож и прищелкнул его под стволом автомата… Рипов контролируют местные отшельники. А ими, в свою очередь, управляют башни. Управляют так тонко, что местные даже и не подозревают, что действуют не по собственной воле. Что все желания, которые они считают своими, на самом деле внушены им башнями. Процесс принятия решений людьми, постоянно обитающими в зоне информационного поля, осуществляется посредством плотно обосновавшихся в их мозгах уинов. Сидят эти твари в синапсах и локусах и перенаправляют нервные импульсы туда, куда считают нужным… Стрелочники хреновы… Ну да. Как иначе у набожного человека оказалась в женах сисястая фотомодель с обложки глянцевого журнала? Какой нормальный поп позволит превратить свою церковь в презерватив для информационной башни?.. Однако то, что Макарычев понимал истинную причину происходящего, не давало ему никакого преимущества перед местными. Скорее, даже наоборот – ему было жалко людей, которые сами не ведают, что творят. Которых, возможно, ему придется убивать ради того, чтобы самому остаться живым и помочь выжить своим парням.
Чуть впереди остальных стояли трое человек… Хотя, скорее всего, это тоже были рипы. В центре – рип-Антип. По краям – двое незнакомых сержанту бородатых, словно эмиши, рип-отшельников. У ног рип-Антипа на коленях, согнув спину и опустив непокрытую голову, со связанными за спиной руками стоял ефрейтор Стецук.
– А, служивый! – завидев Макарычева, осклабился рип-Антип.
Сержант глянул на небо. Большая круглая луна раскачивалась из стороны в сторону, перепрыгивала с места на место, будто разучивала невесть кем придуманный, диковатый танец. Получалось у нее пока что не очень.
– Стецук!
Ефрейтор поднял голову, коротко взглянул на сержанта и снова уронил ее.
Черт, что они с ним сделали? Опоили чем-то? Своими грибками синенькими накормили?
– Ну что, служивый, видал?
– Ты обещал отпустить его!
– Да ну?
– Развяжи его!
Макарычев скинул автомат с плеча и от пояса направил ствол на троицу свихнувшихся рипов.
– Стрелять станешь, а, служивый?
– Не задумываясь.
– В безоружных-то людишек?
– Легко.
– Ну, ладно…
Быстрым движением рип-Антип выдернул из-за спины широкий охотничий нож – должно быть, он был засунут сзади за пояс, – другой рукой схватил Стецука за волосы и дернул голову ефрейтора вверх.
Макарычев догадался, что хочет сделать рип. Но, черт возьми, он не мог в это поверить. Поэтому и не нажал сразу на спусковой крючок.
Рип-Антип провел лезвием ножа по горлу ефрейтора. Стецук страшно вытаращил глаза и захрипел, забулькал кровью. Рип отпустил его волосы и толкнул ногой в спину. Как будто свинью зарезал. Ефрейтор завалился на бок, дернулся и затих. А из перерезанного горла резкими толчками продолжала выплескиваться кровь.
Ненависть и злость дернули Макарычева за нервы, но не вывернули ему мозги. Видно, не зря занимался с ними интересный дядька, не то психолог, не то экстрасенс, учивший отделять внешнее проявление от внутренней сути событий. Сейчас Макарычеву была ясна суть происходящего. Потому и не давил он без остановки на спусковой крючок автомата, а бил короткими, расчетливыми очередями. Ровно в три патрона каждая. Боеприпасы следовало экономить.
Дико было видеть, как обступившие сарай рипы тупо и безучастно смотрят на то, как один за другим падают на землю их сородичи из выступившей вперед троицы.
– Пошли!
Сержант был уверен, что второго пленника местные держат в доме. Если, конечно, он еще жив. И Макарычев не собирался уходить, не отыскав Муратова, живым или мертвым.
Добежав до расстрелянных, сержант отвел в сторону руку с автоматом и опустился на одно колено. Стецук был мертв. Нож рип-Антипа располосовал ему горло от уха до уха. Макарычев расстегнул верхнюю пуговицу на куртке ефрейтора и сорвал с его шеи именной жетон.
В переноске за спиной недовольно завозился Спиногрыз.
Слева ударила короткая очередь.
Еще одна – справа.
Рипы двинулись на людей. Медленно. Страшно. Как в кино про зомби. И бойцы начали стрелять.
– Прекратить огонь! – Макарычев поднялся на ноги и сунул жетон Стецука в нагрудный карман. – Портной! Идешь со мной в дом! Остальные – обеспечиваете прикрытие. На все – три минуты! Потом уходим! Пошли!
Макарычев вырвал чеку из дымовой гранаты, аккуратно кинул ее под ноги рипам и с автоматом наперевес побежал вперед. Металлический цилиндр еще катился по жухлой траве, когда с обоих его торцов вырвались струи плотного дыма. Быстро поднимаясь вверх и распространяясь в стороны, дым накрыл рипов прежде, чем бойцы успели добежать до них. Однако, с запоздалым сомнением подумал Макарычев, если рипы видят в темноте, быть может, и дым им не помеха?.. Но сомнения сомнениями – им место в голове. А руки тренированного бойца словно сами собой продолжали делать то, что им полагается. Макарычев перевел планку предохранителя в положение стрельбы одиночными и, рефлекторно пригнув голову, нырнул в облако дыма. Серая тень впереди – выстрел от пояса. Сержант целился в голову – только так можно было на какое-то время нейтрализовать рипа. Потом-то он, зараза, все равно регенерирует. Подстреленный рип качнулся вперед. Макарычев ударил его ногой в живот и тут же нанес удар автоматом влево. Штык-нож вошел бородатому рипу в горло. Сержант провернул его на сорок пять градусов, дернул автомат на себя и ударил прикладом в лицо кинувшегося на него с другой стороны рипа. Тщедушный был какой-то рип, здорово на отца Иеронима смахивал.
Почти в упор расстреляв еще двух рипов, сержант вырвался из дымовой завесы. Слева от него, ухватившись рукой за кол хлипкой ограды, стоял Портной. Позади парня витала призрачная фигура Тарьи.
– Цел?
– Ага, – широко кивнул Портной.
– А чего тогда за кол ухватился?
Портной криво усмехнулся, кинул автомат на плечо и показал сержанту перепачканные кровью руки.
– Ты что, руками их рвал?
Зрелые рипы, полностью сформировавшиеся, раз у них уже и кровь красная.
– Как придется.
Из дыма вынырнул Пущин. Следом за ним – рип с занесенным над головой топором. Бородатый маньяк получил пулю между бровей и снова провалился в дым.
– Где остальные? – спросил Пущина сержант.
– Идут, – кивнул назад Герасим.
Раздалась короткая отрывистая очередь, затем отборная матерщина, и, прорвав дымную завесу, на свет божий явился Дергачев, волокущий за ремень бессмысленно вертящего головой по сторонам Петровича.
– Что с ним?
– Дыма наглотался.
– Ищите остальных… Портной!
– Готов!
Сержант перепрыгнул через ограду и побежал к крыльцу Антипова дома. Сзади раздалась короткая очередь. Затем еще одна, подлиннее, выстрелов на девять. Но Макарычев даже оборачиваться не стал, чтобы посмотреть, что там происходит. Сами разберутся, не маленькие.
Неожиданно прямо перед ним, как чертик из коробочки, выскочил из-за куста еще один Антип.
– Здорово, служивый!
– А, пошел ты!..
Макарычев с ходу воткнул мужику штык в живот и откинул его в сторону.
– Глаза вылупил, – подал голос сзади Портной.
– Чего? – не понял Макарычев.
– Антип, говорю, глаза вылупил, когда ты его в живот пырнул.
– Ну и что?
– Рипы так не делают. Наверное, этот был настоящий.
– Ну и хрен с ним. Все они тут…
Макарычев едва не споткнулся – возле самого крыльца лежали два человеческих тела. Поначалу сержант решил, что это недоделанные рипы – вытащили из пузырей прежде времени, вот они и завалились, не успев до места драки дойти. Но, приглядевшись, он увидел, что оба крепко и умело связаны по рукам и ногам. Схватив того, что был ближе, Макарычев прижал его к стене дома и развернул к себе лицом.
– Муратов!
Макарычев развязал тряпку, закрывавшую пленнику рот. Выплюнув кляп, Муратов надсадно закашлялся. Сержант заставил его наклониться и перерезал веревки на руках. Затем освободил ноги.
– Как ты, цел? – Он сунул в руки Равилю флягу с водой.
Муратов попытался сделать глоток, но снова зашелся в кашле, выплюнув почти всю воду.
– Цел… – с трудом выдавил он из себя. – Только ноги… Затекли, зар-раза…
– А это кто? – сержант дернул за плечо второго пленника.
– Стецук.
– Какой еще Стецук?
Макарычев развернул связанного пленника к себе лицом.
Ну, в общем… Конечно… Можно было не верить своим глазам… В самом деле… Чего не бывает… Тем более с инфравизором… Может, настройки сбились… Но, черт возьми, он видел перед собой ефрейтора Олега Стецука. Ошалевшего, не то от радости, не то от страха. Стецук дернул головой и замычал.
– Да, конечно…
Макарычев освободил его от кляпа.
– Сволочи… Волки позорные… – Стецук разговаривал куда лучше Муратова. – Ну, давай, развязывай меня!.. Заснул, что ли, сержант!
Пять минут назад Макарычев видел, как Стецуку перерезали горло. Он сунул два пальца в карман – жетон был на месте… Ладно, потом разберемся, что это за игры такие.
Макарычев перерезал путы на руках и ногах ефрейтора.
– Идти можешь?
– Еще как!.. Дай пистолет.
– Он без патронов.
– Не жмись, Серега.
– На, – Макарычев сунул в руку ефрейтору гранату.
– Липучка, – презрительно скривился Стецук.
Макарычев посмотрел туда, где основные силы его команды сдерживали напор наседавших на них рипов. Дым почти рассеялся, и стало ясно видно, на чьей стороне перевес в умении драться, а на чьей – в живой силе. Небольшой участок земли у забора был усеян телами рипов, увечных и притворяющихся мертвыми. Но все они рано или поздно регенерируют и снова поднимутся на ноги.
– Пущин! – крикнул Макарычев. И, когда Герасим обернулся, махнул рукой: – Сюда!
Продолжая сдерживать врагов, группа начала организованно отступать к крыльцу.
– А, на фиг!..
Сдернув с гранаты чеку, Стецук метнул ее в толпу рипов. Граната приглушенно хлопнула и разбросала по сторонам тонкие клейкие нити, спутавшие и обездвижившие, по меньшей мере, семерых рипов. Что дало возможность людям быстро добраться до крыльца.
– Идем через дом, – сказал Макарычев. – Портной!
Вместе с рядовым Макарычев взбежал по лестнице на крыльцо. Портной взял под прицел дверь, а сержант с ходу выбил ее ногой.
В прихожей никого.
– Чисто!
Дальше – комната, в которой их потчевал хлебосольный хозяин, вполне возможно лежащий сейчас в кустах, неподалеку от дома, с распоротым брюхом. Что ж, сам нарвался.
В комнате темно. Только едва теплится огонек в лампадке под иконкой. Заглянув за дверь, Макарычев увидел человеческую фигуру, будто в испуге скорчившуюся на полу возле холодильника. Колени поджаты к подбородку, руки прикрывают голову.
– Встать!
Существо медленно поднялось на ноги. Даже не видя лица, обмануться было трудно. Строго выдержанные в классическом стиле параметры идеальной фигуры могли принадлежать только Антиповой жене. Фотомодель с обложки. Рип. Макарычев поднял автомат и выстрелил.
– Чисто!
– Серега, ты вандал, – тихо, с укоризной произнес у него за спиной Стецук.
– Почему?
– Ты уничтожил красоту.
– Научись отличать оригинал от подделки, ефрейтор, – усмехнулся сержант.
Макарычев оттащил в сторону обеденный стол, высадил ногой окно и, проведя стволом автомата по периметру, очистил края рамы от стекол. Рипы, они, суки, тупые, когда только из коконов выбрались. Не сразу сообразят, что дом нужно обойти – будут в двери ломиться.
Сержант выпрыгнул в окно – прямо в хозяйский огород угодил. Под ногами огурцы хрустят, морковь да редиска. Макарычев приподнял маску инфравизора. Темнота, хоть глаз коли. Ни единого огонька вокруг. Даже звезд на небе не видно. Только луна по-прежнему выделывается – выплясывает свой диковинный танец. Что за мир? Куда мы попали?.. Нет, не так.
– Ну, и кто мне теперь скажет, куда нам идти?
Интересный вопрос. Современный человек уже не может ориентироваться на местности, не имея курсопрокладчика, навигационной системы GPS, ну, или, на худой конец, обычного компаса.
– Туда! – махнул рукой налево Игоряша.
– Почему?
– Мы оттуда пришли… Кажется.
– А я бы туда пошел, – указал в противоположную сторону Пущин.
– Почему?
– Не знаю, – пожал плечами Герасим. – Мне так кажется.
– Да все равно куда, – заскрипел зубами Петрович. – Нам бы только из зоны информационного поля выбраться. А там они нас уже не достанут.
Вообще-то, дурацкая затея – шататься ночью по болоту без проводника, не зная толком, куда идешь. В трясину можно угодить. А то и с кем-нибудь вроде Болотного Дедушки повстречаться. Всякое случается.
– Почему луна шатается, как пьяная? – задал последний вопрос Макарычев. – Кто знает?
Никто не спешил поделиться знаниями.
– Ну вот, дождались!
Из-за угла скотного двора вывалилась группа рипов. Штук восемь-девять. Завидев людей, нанотвари оживленно и радостно замахали руками и с шага перешли на бег.
– Знаешь, что меня в них больше всего раздражает? – спросил Портного Макарычев.
– Что?
– То, что они все время молчат. Даже когда их на куски режут.
Сержант сорвал чеку с дымовой гранаты и кинул ее под ноги рипам. Дергачев бросил вторую дымовую гранату и последнюю оставшуюся «липучку» – это должно было на время задержать преследователей.
– Пошли!
Макарычев пробежался по росшим на приподнятых грядках экологически чистым овощам, перемахнул через изгородь и побежал в сторону группы невысоких хилых деревьев, торчащих в разные стороны, будто переломанные палки.
Под ногами что-то хлюпало. В ушах стоял непрестанный звон зловредной болотной мошкары. Воняло чем-то терпким и прелым, будто прокисшим дешевым вином.
Рипы точно сгинули в облаке дыма. Которое, между прочим, вело себя более чем странно. Оно росло, будто тесто на дрожжах, расползалось в разные стороны и то и дело выбрасывало высоко вверх длинные, ветвящиеся протуберанцы, похожие на щупальца, пытающиеся подцепить луну. Да только луна от них ловко уворачивалась.
– Петрович!
– Я!
– Что ты там с гранатами намудрил?
– А что?
– Сам посмотри!
– О-о-о… Впечатляет.
Языки дымного облака тянулись следом за бегущими людьми с явным намерением ухватить их за ноги.
– Газ, часом, не ядовитый?
– Откуда ж мне знать!
– Ты же это сделал!
– Ну, правильно! Давайте теперь во всем Синеглаза винить!
Первым в облако дыма канул Егоркин. Затем – Муратов.
– Егоркин!
– Я!
– Жив?
– Порядок!.. Только не видать ни черта!
– Иди на голос!
Край дымного облака взметнулся вверх и, будто волна, накрыл собой всех до единого.
Ночь. Дым. Луна. Болото.
– Тарья!.. Тарья!..
