Глава 14
ПЕРЕСТРЕЛКА
Прежде чем покинуть Интернет-кафе, Щепа пожелал выпить еще один коктейль под названием «Финиш», или «Отходной», как сам он его назвал, а после еще долго искал по всем углам и под столами противогазную сумку, в которой, как он сказал, имелось все необходимое для того, чтобы наладить правильную работу.
Когда мы наконец вышли, на улице было уже совсем темно. Автомобильную стоянку, на которой новых машин на прибавилось, освещала пара тусклых фонарей.
После душной, пропитанной алкогольными испарениями и потом большого количества тел атмосферы внутри кафе я с наслаждением вдохнул свежий воздух ночной прохлады. Ощущение было такое, словно я с головой нырнул в океан чистого, ничем не замутненного блаженства. Должно быть, именно поэтому, поднимаясь по ступенькам, ведущим вверх из полуподвального помещения, я на какое-то время утратил бдительность.
К реальности меня вернул крик парнишки, оставшегося присматривать за «Хэлл-мобилем».
– Дяденька! – с отчаянной решимостью заорал парень откуда-то из густых зарослей кустарника, росшего в глубине двора. – Берегитесь!
Я поднимался по лестнице первым и к этому моменту уже стоял на верхней ступеньке, вровень с тротуаром. Предупреждающий крик парнишки заставил меня инстинктивно прижаться к стене, и удар шипастого кастета, который должен был проломить мне висок, прошелся вскользь, содрав кожу на лбу и сломав дужку солнцезащитных очков, которые я, выйдя на улицу, не успел снять. Поймав падающие очки левой рукой, я машинально сунул их в карман пиджака. Одновременно с этим я перехватил за запястье руку, сжимавшую кастет, и выдернул из-за лестничной перегородки здоровенного бугая с бритым наголо черепом и обвисшими, как у свиньи, щеками. Не дав напавшему на меня здоровяку опомниться, я дернул его руку вниз и ударил коленом в локтевой сустав. Я не услышал, а почувствовал мерзкий хруст, после которого кулак, сжимавший кастет, разжался, а сам бугай завизжал, словно боров. Не опуская ногу, я ударил его коленом в живот, оказавшийся податливым и мягким, словно шмат подтаявшего сала, и оттолкнул в сторону.
Выглянув за перегородку, я увидел старых знакомых – Свастику, Креста, а с ними еще человек пять таких же полудебильных уродов, мнящих себя хозяевами жизни. У троих из них в руках были ножи, а у одного даже нунчаки с металлическими набалдашниками.
Не хотелось оставлять ни с чем преданных поклонников, столь терпеливо ожидавших нашего выхода на улицу, поэтому я решил уделить им немного внимания.
– Ищете приключения или проблемы, молодые люди? – участливо поинтересовался я.
Долго ждать ответа не пришлось. Наклонив свою татуированную голову, Свастика попер на меня, точно бешеный бык на тореадора. В руке, отведенной в сторону, он держал здоровенный тесак, по виду похожий на наваху.
– Убей его! – завизжал, поднявшись на колени, Боров.
Видимо, первая встреча со мной абсолютно ничему не научила Свастику, и он вновь попытался атаковать меня влобовую. Легко уйдя от косого удара ножа, я с разворота ударил Свастику локтем в висок. Художественно выбритая голова мотнулась из стороны в сторону, точно маятник метронома, выставленного на темп аллегро. Но, к величайшему моему изумлению, Свастика не только остался стоять на ногах, но еще и, развернувшись на месте, снова кинулся на меня. Должно быть, мозг у него был размером с зерно лесного ореха, а все остальное – кость. Свастика так рьяно принялся размахивать своим здоровенным ножом, что мне пришлось сначала отпрыгнуть в сторону, а затем сделать шаг назад, прижавшись спиной к старому, потрепанному нелегкой жизнью, дурными водителями и знаменитым московским бездорожьем «Москвичу». Но даже с ножом в руке в поединке один на один у Свастики было не больше шансов достать меня, чем у новичка, севшего играть в шахматы с гроссмейстером, свести партию к ничьей. Однако за спиной у Свастики находились шестеро приятелей, таких же сумасшедших, как и он сам, готовых в случае необходимости прийти приятелю на помощь.
– Отходите к машине! – крикнул я все еще жавшимся к выходу из Интернет-кафе Гамигину и Щепе.
У меня не было ни малейшего желания выяснять отношения с каждым из компании вышибал в отдельности, – покончив со Свастикой, я хотел спокойно сесть в «Хэлл-мобиль» и уехать отсюда.
Выкрикнув что-то нецензурное, Свастика попытался ударить меня ножом в живот. Едва увернувшись от удара, я понял, что пора заканчивать с акробатикой и, выдернув из кобуры «ерихон», направил ствол пистолета в бестолковую голову вышибалы из Интернет-кафе.
– Ну, и что теперь? – спросил я у придурка с ножом.
Свастика удивленно замер, присев на полусогнутых ногах. Похоже, что к такому повороту событий он не был готов. Однако даже при всей своей тупости он понял, что с ножом против пистолета не попрешь.
– Брось нож! – приказал я ему.
И в этот момент слева от меня грохнул выстрел. Пуля вдребезги разнесла стекло старенького «Москвича», рядом с которым я стоял, заставив меня машинально развернуться в сторону, откуда прозвучал выстрел. Свастика, словно только этого и ожидавший, вновь с глухим утробным рычанием кинулся на меня.
Сделать шаг назад, чтобы уйти от удара, мне не позволял корпус «Москвича», а уклонившись в сторону, я рисковал попасть под новый выстрел. Снова взять Свастику под прицел пистолета я уже не успевал. Лучшее, что я мог сделать, – это выстрелить ему под ноги, в надежде, что это хотя бы на какое-то время задержит его движение, а затем встретить прямой удар ножа Свастики и попытаться парировать его корпусом пистолета.
Мне казалось, что я поворачиваюсь невообразимо медленно, как в бредовом сне, когда ноги вязнут в ступенях лестницы, по которой нужно взбежать прежде, чем потоп зальет все вокруг. Свастика не надвигался, а буквально падал на меня, выставив вперед руку с зажатым в ней огромным ножом. Я даже успел разглядеть нож и понять, что это была вовсе не наваха, а обычная самоделка из довольно-таки низкокачественной стали. Для серьезного дела такой нож не годился, однако вспороть живот человеку в темной подворотне с его помощью не составляло труда. Я увидел, как блеснул желтоватый отсвет уличного фонаря на широком клинке, и с убийственной отчетливостью последней мысли перед смертью, на которой фиксируются все остатки меркнущего и быстро погружающегося в небытие разума, понял, что не успеваю парировать этот удар. Но, что удивительно, я совершенно не почувствовал страха, хотя и знал, что должен умереть, только что-то похожее на жалость к самому себе из-за того, что предстояло погибнуть так глупо, под ножом какого-то недоразвитого психопата со свастикой, вытатуированной на частично выбритой голове.
И еще мне было чертовски обидно, что все могло бы пойти совершенно иначе, если бы, поймав на прицел глубокую ложбинку между выступающими надбровными дугами на лбу Свастики, я, не задумываясь, сразу же нажал на курок. Не получилось. Несмотря на всю свою браваду, я никогда прежде не стрелял в человека. Пистолет являлся для меня главным образом средством психологического воздействия на неуравновешенных типов, с которыми мне нередко приходилось сталкиваться. В тех далеко не парадных местах, где мне порою приходится бывать, кобура с пистолетом под мышкой внушает чувство уверенности и защищенности. Но даже в тех случаях, когда мне приходилось приставлять ствол ко лбу какого-нибудь отморозка, вроде Свастики или его дружка Креста, я не думал всерьез о том, что, возможно, мне придется спустить курок. Сегодня это нужно было сделать. Хотя бы для того, чтобы спасти свою жизнь. Но, промедлив, я упустил момент и теперь должен был расплачиваться за собственную мягкотелость.
Все происходило, как в замедленном кино. Я все еще поднимал руку с пистолетом, а Свастика уже занес нож для удара. Я все же выстрелил, хотя и понимал, что делаю это слишком рано и пуля уйдет в сторону. Надавив курок, я увидел, как дернулся затвор. Из ствола пистолета вылетела огненная вспышка, в центре которой находился небольшой кусочек свинца. Ударившись об отбойник, в сторону отлетела стреляная гильза. Перевернувшись несколько раз в воздухе, она, звякнув, упала на асфальт.
Все это произошло в тысячу раз быстрее, чем можно об этом рассказать. Увидев, как лопнула передняя шина «Москвича», в которую угодила пуля, я понял, что это конец. Выстрелить второй раз я уже не успевал. Подняв взгляд, я увидел всего в метре от себя омерзительную рожу Свастики: приплюснутый, неоднократно ломанный нос, широкие азиатские скулы и оскаленные в жутковатой ухмылке неровные мелкие зубы.
Мне показалось, что я уже почувствовал жгучую боль от входящего в живот острия ножа, когда неожиданно все тело Свастики содрогнулось, словно он налетел на разделяющую нас невидимую стену. Голова его дернулась назад, а на лице появилось непередаваемое выражение удивления. Подобное выражение лица мне доводилось видеть до этого только раз, когда пришедший ко мне домой электрик уверенно полез отверткой в обесточенную, как он считал, розетку и неожиданно получил сильнейший удар током. Вскинув свободную руку, Свастика прижал ладонь к шее, словно слепня прихлопнул. Сделав два шага назад, Свастика плашмя упал на спину. Затылок его ударился об асфальт и непременно бы раскололся, если бы череп Свастике не заменял чугунный котелок.
Я еще не успел понять, что произошло с моим противником, когда вновь раздались выстрелы и по корпусу несчастного «Москвича» застучали пули. Я упал на четвереньки и быстро пополз в сторону. Встав на колени и старательно пригибая голову, я положил руку с пистолетом на багажник автомобиля и несколько раз, не видя, в кого стреляю, нажал на спусковой крючок.
Со стороны, где находилась компания Свастики, послышались какие-то крики и матерная ругань, по тону которой я понял, что мои пули кого-то все же задели. Приподняв голову, я увидел всего в десяти метрах от себя Креста с пистолетом в руке. Тут уж не надо было целиться. Я чуть приподнял руку с «ерихоном» и дважды нажал на курок. Две пули калибра девять миллиметров, попав точно в цель, испортили безвкусную татуировку на груди вышибалы.
Не видя поблизости других противников, я обернулся назад, чтобы выяснить, как там дела у Гамигина и Щепы.
Щепу я не увидел. А черт стоял возле своего «Хэлл-мобиля», держа какой-то небольшой предмет в поднятой к плечу правой руке. Еще я увидел двоих человек с пистолетами в руках, бегущих от стоявшего возле выезда со двора серого «Даймлера-Бенца». По виду они не были похожи на бандитов из компании Свастики, да и Гамигин не проявлял никаких опасений на их счет, но все же их неожиданное появление мне совершенно не понравилось.
Внезапно один из бегущих остановился, выставил руку с пистолетом перед собой, обхватив ее за запястье другой рукой, и трижды выстрелил в сторону напавшей на нас банды. В ответ раздался только один выстрел, после чего те из банды вышибал, кто еще оставался на ногах, кинулись врассыпную.
Я поднялся на ноги и выглянул из-за машины, которая послужила мне укрытием, изрядно при этом пострадав. Помимо Креста и Свастики, которых я числил убитыми, хотя все еще не мог понять, кто и каким образом уложил последнего, на асфальте лежали еще трое из их компании. Один не подавал признаков жизни. Другой сидел, привалившись спиной к стене, и матерился на чем свет стоит, держась обеими руками за простреленную ногу. Третий лежал на боку, поджав колени и обхватив руками живот, куда, должно быть, угодила пуля. Он даже не мог кричать, только время от времен вздрагивал всем телом и хрипел, как астматик.
Опустив руку с пистолетом, я не спеша двинулся в сторону Гамигина и странной парочки из серого «Даймлера-Бенца».
– Эй, дяденька!
Из кустов справа от меня выглянула взъерошенная голова мальчишки, который должен был просто присматривать за машиной Гамигина, а получилось, что спас мне жизнь. На лице паренька сияла счастливая улыбка – все произошедшее было для него интереснейшим приключением, о котором ему не терпелось рассказать своим приятелям.
– Здорово вы их! – восторженно воскликнул он.
– Ты где живешь? – спросил я у паренька.
– Да в этом же доме, – махнул он рукой.
– Быстро беги домой! – строгим голосом велел я ему. – И никому ни слова о том, что видел.
– Да что я, маленький, что ли? – обиделся мальчишка.
Однако с места он не двинулся.
– Ну, что еще? – устало спросил я.
– Дайте пистолет подержать, – шепотом попросил он.
– Нет, – ответил я.
Парнишка обиженно насупился и отвернулся в сторону от меня.
– Постой, – окликнул я его.
Подойдя к парнишке, я сунул ему в карман куртки две банкноты по двадцать долларов.
– Спасибо тебе, – подмигнул я ему. – Ты нам здорово помог.
Парнишка счастливо улыбнулся, кивнул мне в ответ и побежал к своему подъезду.
– Кто это был? – спросил, подходя ко мне, человек из «Даймлера-Бенца».
Одет он был в серый, довольно-таки невзрачный и не очень дорогой костюм с кремовой рубашкой и голубым галстуком. Точно такой же костюм был и на его приятеле.
– Об этом же я хотел спросить у вас, – ответил я незнакомцу.
– То есть?.. – удивился тот.
– Кто вы такие?
Незнакомец достал из кармана и показал мне пластиковую карточку агента НКГБ с красиво нарисованными щитом и мечом.
– Парнишка присматривал за нашей машиной, пока мы были в кафе, – ответил я. – Никогда даже не думал, что буду так рад встрече с агентом НКГБ, – добавил я с улыбкой.
– Что здесь произошло? – строго посмотрел на меня чекист.
Я посмотрел на свой «ерихон», который все еще держал в руке, и коротко ответил:
– Перестрелка.
– Это я понял. – Край губ чекиста дернулся вверх, изображая усмешку. – По какому поводу?
– Это были приятели вышибалы из Интернет-кафе, – кивнул я в сторону козырька, на котором сидел пластиковый Градоначальник в образе горгульи. – Им не понравился мой друг.
Чекист бросил быстрый взгляд в сторону Гамигина.
– Да, чертей не везде жалуют, – понимающе кивнул он. – Что ни говори, а вековые традиции…
– Предрассудки, – перебив, поправил я его.
– Что? – не понял агент.
– Я говорю, что отношение к обитателям Ада как к мифологическим чертям является точно таким же предрассудком, как вера в то, что черная кошка ночью превращается в ведьму, – объяснил я.
Чекист как-то странно глянул на меня, после чего резко сменил тему:
– Надеюсь, у вас имеется разрешение на оружие?
– Конечно, – заверил я чекиста. И с улыбкой добавил: – Только сегодня мне его лично продлил подполковник Малинин. Знаете такого?
Чекист ничего не ответил. Держа в руке мое разрешение на оружие и удостоверение частного детектива, он старательно делал вид, что внимательно изучает мои документы. Однако взгляд его при этом рыскал по сторонам. Я так и не понял, что он пытался высмотреть, но мои документы его совершенно не интересовали, поскольку он и без того знал, кто я такой.
Я посмотрел в сторону Гамигина. Черт сидел на корточках возле багажника своей машины, наклонив голову почти к самой земле. Чем он там занимался, мне с моего места видно не было. Не видел я и Щепы. Скорее всего безумный программист дал деру, как только началась стрельба.
На улице завыли сирены, и во двор, мигая разноцветными огнями, словно новогодние елки, влетели две милицейские машины.
Прибывших милиционеров перехватил возле машин второй чекист.
– Все в порядке! – громким, бодрым голосом возвестил он, держа перед собой в вытянутой руке карточку агента НКГБ. – Ситуация под контролем!
– К нам поступило сообщение о выстрелах во дворе этого дома, – обратился к чекисту милиционер в серой форме с лейтенантскими погонами на плечах.
– Эту операцию проводит НКГБ, – конфиденциальным тоном сообщил ему чекист. – Поэтому в вашем присутствии здесь нет никакой необходимости.
Сказав это, он вытянул в сторону руку, не позволяя пройти во двор другому милиционеру.
– Я бы не советовал вам проявлять излишнее любопытство, – произнес он уже далеко не дружеским тоном. – Я думаю, ваше командование будет вполне удовлетворено тем ответом, который я вам дал.
Милиционеры еще какое-то время потоптались на месте. С одной стороны, им не хотелось терять лицо, с другой – каждый из них прекрасно понимал, что НКГБ не та организация, с которой можно начать выяснять отношения по поводу разграничения полномочий.
– Поехали! – махнул рукой лейтенант, и милиционеры с неохотой полезли назад в свои машины.
– А что за операцию вы здесь проводите? – с наивным видом поинтересовался я у чекиста, когда он вернул мне разрешение на оружие.
Чекист глянул на меня как на идиота и, ничего не ответив, направился в ту сторону, где возле «Хэлл-мобиля» сидел на корточках детектив Гамигин.
– Интересно, а «Скорую помощь» кто-нибудь догадался вызвать? – спросил я, следуя за ним и на ходу убирая «ерихон» в кобуру.
– Тут уж скорее нужна не «Скорая помощь», а труповозка, – заметил второй чекист, одновременно с нами подошедший к «Хэлл-мобилю».
Гамигин сидел на корточках рядом с лежавшим на спине Щепой. Глаза дэд-программиста были широко раскрыты и смотрели куда-то в темное ночное небо, на котором не было видно ни единой звезды. На губах его пузырилась кровавая пена.
– Тут уже ничем не поможешь, – взглянув на меня, сказал Гамигин. – Пуля пробила ему горло и раздробила шейный позвонок.
– Кто это? – взглядом указав на Щепу, спросил чекист, объяснявшийся недавно с милиционерами.
– Черт его знает! – быстро ответил я. – Какой-то пьянчуга, вышел вместе с нами из кафе и угодил под шальную пулю.
– Да? – Чекист подозрительно глянул на меня, после чего достал из кармана небольшую фотографию. – И вам даже его имя неизвестно?
– Откуда? – недоумевающе пожал плечами я.
Чекисты обменялись быстрыми взглядами.
– Это он, – сказал один из них.
Другой коротко кивнул.
– Целью вашей операции было задержание этого типа? – Я удивленно поднял бровь и покачал головой, делая вид, что не понимаю, зачем чекистам был нужен Щепа.
Чекисты как будто даже и не услышали моей идиотской реплики.
– И что теперь будем делать? – спросил один.
– Надо связаться с подполковником, – ответил ему другой.
– Надеюсь, мы можем быть свободны? – обратился я с вопросом сразу к обоим.
Чекисты снова переглянулись.
Я мог понять их растерянность. Им было поручено только следить за нами, и они рассчитывали спокойно провести ночь в своем новеньком «Даймлере-Бенце», поплевывая семечки и наблюдая по портативному телевизору прямую трансляцию футбольного матча Европейской лиги. Теперь же у них на руках были двое раненых и три трупа, с которыми нужно было что-то делать.
Пока агенты не знали, как им поступить, нам с Гамигином следовало как можно скорее убираться с места происшествия. Насколько я знал чекистов, состояние временной растерянности обычно довольно-таки скоро сменялось у них периодом необычайно бурной активности. А выход из любой нестандартной ситуации чекисты всегда видели только в одном – хватать всех, кто попадался под руку, с тем чтобы после, если возникнет такая необходимость, отделить волков от агнцев.
Чекисты пребывали в растерянности, и я – нет, не я, а мы с Гамигином должны были этим воспользоваться.
Похоже было, что детектив Гамигин также понимал, что затягивать процесс общения с агентами НКГБ до бесконечности не стоит. Поднявшись на ноги, черт, как будто даже с ленцой, огляделся по сторонам, после чего открыл дверцу своего автомобиля.
– Благодарю вас за помощь, господа, – учтиво, но с достоинством обратился он к чекистам. – Но сейчас нам пора ехать. Если у вас возникнет необходимость связаться со мной, вы можете обратиться в Генеральное консульство Ада.
Один из чекистов машинально взял протянутую Гамигином визитную карточку, быстро пробежал по ней взглядом, сунул визитку в карман.
– Я думаю, вам лучше будет задержаться, – произнес он медленно, растягивая слова, как будто сомневаясь в том, правильно ли поступает.
– В соответствии с Договором «два-двенадцать» все граждане Ада пользуются правом юридического иммунитета на территории Московии, – улыбнувшись, напомнил чекисту Гамигин. – Так что вы не имеете права задерживать меня.
– Я не собираюсь вас задерживать, – объяснил ситуацию чекист. – Я просто прошу вас остаться ненадолго, чтобы восстановить полную картину того, что здесь произошло.
– Нет, – решительно отказался черт.
– Но ваш друг…
– Он – гражданин Московии, и вы вправе поступать с ним так, как считаете нужным.
Вот тебе и на! Признаться, такого вероломства со стороны Гамигина я не ожидал. Черт собирался уехать один, оставив меня на расправу чекистам. Я приоткрыл рот, собираясь высказать все, что думал по этому поводу, но не нашел что сказать – любые слова казались пустыми и пресными.
Черт тем временем уселся на водительское сиденье «Хэлл-мобиля», положил одну руку на руль, а другую протянул к дверце, намереваясь захлопнуть ее.
– Одну секунду, – чекист, получивший от черта визитную карточу, придержал пальцами дверцу. – Если вы собираетесь уехать, то я вынужден просить вас оставить ту улику, которую вы забрали с места преступления.
– Что? – удивленно посмотрел на чекиста Гамигин.
Чекист взглядом указал на затасканную противогазную сумку, лежавшую на соседнем сиденье. Признаться, меня удивила наблюдательность чекиста – я сам не заметил, как и когда черт кинул сумку Щепы в машину. Теперь мне стало ясно, почему Гамигин собирался улизнуть с места происшествия, оставив меня с чекистами. Щепа был мертв, и теперь только то, что находилось в его сумке, возможно, могло помочь нам отыскать Красного Воробья. На месте Гамигина я, наверное, поступил бы точно так же. В конце концов, я сумею выкрутиться, а вот улики, оказавшиеся в руках агентов НКГБ, навсегда окажутся потерянными для нас.
– Это моя сумка, – с вызовом, едва ли не нахально заявил Гамигин.
– Позвольте мне усомниться в этом, – мягко возразил ему чекист.
– И как же нам выйти из этого положения? – поинтересовался черт, по-прежнему оставаясь в машине.
– Очень просто, – улыбнулся чекист. – Вы скажете мне, что находится в сумке, которую вы называете своей, после чего мы вместе заглянем в нее.
– Что ж… – Гамигин наклонился за сумкой.
Когда он вновь повернулся к чекисту, в руке у него находился тот же самый небольшой прямоугольный предмет, который я уже видел во время перестрелки. Именно поэтому я прежде чекистов догадался, что это было какое-то адское оружие. Когда стоявший возле машины чекист схватился обеими руками за горло и, дико вытаращив глаза, начал медленно оседать на асфальт, я подскочил к его напарнику и быстро ударил его левой рукой в челюсть, а правой – в живот. Упали оба чекиста почти одновременно.
– Быстрее! – махнул мне рукой из машины Гамигин.
Подбежав к машине, я остановился возле мертвого тела Щепы.
– Нужно посмотреть, что у него в карманах.
– А чем я, по-твоему, занимался, сидя возле него? – усмехнулся черт.
– Ну и как? – поинтересовался я, усаживаясь на соседнее с водительским сиденье.
– Коробок спичек, полупустая упаковка жевательной резинки, двести шеолов и рублей двадцать мелочью.
– Странно, – покачал головой я. – Мне казалось, господин Первушин производил впечатление состоятельного человека.
– Ты это серьезно? – удивленно посмотрел на меня черт.
– Он же недавно получил деньги от Красного Воробья.
– Которого теперь с уверенностью можно называть Ником Соколовским.
– Я бы сделал это с уверенностью, если бы успел показать фотографию Соколовского Щепе и он опознал бы на ней своего заказчика, – возразил я.
– У тебя была возможность сделать это, – заметил Гамигин.
– Неподходящая, – коротко ответил я.
– Значит, теперь нам остается только найти самого Соколовского.
Пока мы разговаривали, «Хэлл-мобиль» выкатил со двора, спустился вниз по Солянке до станции метро «Китай-город» и выехал на набережную, уверенно влившись в плотный поток машин, двигающийся в сторону Лужников.
– И все же, где деньги, которые Щепа получил от Красного Воробья? – снова озадачил я своего напарника.
– Почему тебя это интересует? – спросил черт.
– Я сильно сомневаюсь в том, что Щепа держал свои сбережения на банковском счете. А это значит, что у него имелся надежный тайник.
– Может быть, деньги в сумке? – предположил Гамигин.
– Надеюсь, ты рассчитывал на что-то другое, пристрелив чекиста из-за этой сумки? – поинтересовался я, протягивая руку на заднее сиденье, куда, садясь в машину, кинул противогазную сумку Щепы.
– Это игломет, – Гамигин показал мне небольшую коробку из плотного черного пластика с выступающей плоской клавишей на одном из торцов. – Обойма на две сотни крошечных игл, начиненных нейропаралитическим ядом. Иглы сделаны из особого полимерного материала, растворяющегося в теле жертвы. Дальность стрельбы небольшая, около сорока метров. Точность – и того хуже. Но зато достаточно, чтобы игла хотя бы просто оцарапала кожу противника, для того чтобы он отключился минут на сорок. Для того, чтобы убить человека, в него нужно выстрелить из игломета трижды.
– Выходит, это ты подстрелил Свастику, – догадался я.
Черт молча кивнул.
– Хорошо, что ты вовремя заметил, что мне нужна помощь.
Черт и на этот раз ничего не ответил, что показалось мне довольно-таки странным.
– Ловко, – сказал я, возвращая Гамигину игломет. – У чекистов даже не останется никаких улик, чтобы предъявить тебе официальное обвинение, – просто человеку вдруг стало плохо.
– Зато у тебя будут серьезные проблемы.
– Не в первый раз, – усмехнулся я.
Заглянув в сумку Щепы, я обнаружил там, во-первых, белые трусы в красный горошек, во-вторых, горсть микрочипов, ссыпанных в целлофановый пакет, в-третьих, моток соединительных кабелей со штекерными разъемами различной конфигурации на концах и, в-четвертых, пачку из-под сигарет «Кэмел», в которую было аккуратно уложено десятка два мини-дисков. Ни денег, ни записной книжки, на которую я, признаться, очень рассчитывал, в сумке не оказалось.
– Нужно проверить, что записано на мини-дисках, – сказал Гамигин.
– А собственно, куда мы сейчас направляемся? – спросил я у него.
– К Вратам Ада, – ответил черт.
– Я живу неподалеку. Если закинешь меня по пути домой, буду признателен.
– Мы едем в Ад, – заявил Гамигин таким тоном, словно мы с ним это уже не раз обговаривали.
– Зачем? – удивился я.
– Там нас не достанут агенты НКГБ, – ответил Гамигин.
– Да у меня даже визы нет, – попытался возразить я.
– Я работаю в Службе специальных расследований Сатаны, – сказал Гамигин. – И это дает мне некоторое преимущество перед обычными гражданами. Я оформлю тебе визу в Ад за пару часов. А ты пока посидишь в VIP-зале паспортного контроля.
Я ненадого задумался. В предложении Гамигина, несомненно, имелся определенный резон. Но как долго я смогу оставаться в Аду? В конце концов мне придется вернуться в Московию, и тогда уж все, кому я что-то был должен, примутся за меня с особым усердием. Я всегда придерживался мнения, что неразрешимые проблемы не следует копить. С ними нужно разбираться по мере их появления.
Машинальным движением я сунул руку в карман и нащупал там солнцезащитные очки.
– Вот же гад! – с досадой произнес я, имея в виду Борова, напавшего на меня первым. – Очки сломал.
Стекла очков оказались целыми, но оправа была сломана посередине. Когда я достал очки из кармана, они распались на две половинки, которые тем не менее оставались вместе, соединенные тонкой металлической проволочкой, проходящей внутри оправы. Никогда прежде мне не приходилось видеть ничего подобного, поэтому я с интересом потянул половинки в разные стороны, рассчитывая, что проволочка выскользнет из пластиковой оправы. Но, к моему удивлению, этого не произошло. Внимательно осмотрев оправу, я заинтересовался небольшим пластиковым ромбиком, выступающим на левом краю оправы. Мне показалось странным, что эта совершенно ненужная декоративная деталь была наклеена на пластик, в то время как точно такой же ромб на противоположном краю оправы представлял собой результат заводской штамповки.
– У тебя есть нож? – спросил я у Гамигина.
– В бардачке, – ответил черт, наблюдавший краем глаза за моими манипуляциями.
Я достал из бардачка складной нож, открыл его и подцепил острым кончиком лезвия заинтересовавший меня ромб на оправе. Мне не пришлось прилагать особых усилий – кусочек пластика легко выскочил из гнезда, в которое был вставлен. В гнезде размещался крошечный микрочип.
– Радиомаяк периодического действия, – сообщил, глянув через мою руку, Гамигин.
– Сволочи! – почти беззвучно, одними губами произнес я.
– Ты это о ком? – удивленно глянул на меня Гамигин.
На этот вопрос я ответить не мог. Я и сам не знал, кого имел в виду. Я понимал только одно – меня предали. И это было самым мерзким из всего, что случилось со мной за последние два дня.
– Давай посмотрим на все это с позитивной точки зрения, – предложил Гамигин. – Теперь нам известно, каким образом за нами велась слежка.
Я опустил оконное стекло и кинул сломанные очки на проезжую часть, под колеса мчащихся следом за нами автомобилей.
– Вот что, – сказал я черту. – Сворачивай-ка в сторону Университета.
– Что ты задумал?
– Мы едем не в Ад, а ко мне домой, – объявил я свое окончательное решение.
Даже не попытавшись мне возразить, Гамигин просто свернул на перекрестке направо и повел машину в указанном направлении.
– У тебя есть какой-то план?
– Нет, – покачал головой я. – Просто хочу спокойно все обдумать.
– Ты живешь один? – спросил Гамигин спустя какое-то время.
– Практически – да, – ответил я.
– Для меня место найдется?
Я удивленно посмотрел на своего спутника.
– Я думаю, что тебе не стоит оставаться этой ночью одному, – ответил на мой невысказанный вслух вопрос черт. – Всякое может случиться.
– Другой бы на моем месте, возможно, и стал бы отказываться, – улыбнулся я. – Но я скажу: добро пожаловать, детектив Гамигин! Если вам нужны неприятности, то, можете не сомневаться, вы их уже нашли.
