Глава 6
Смог.

– Смог сегодня как-то по-особенному сер.

– Да, отвратительный смог.

– Но запаха сильного я не чувствую.

– Да что ты?

– Нет, правда, я почти не чувствую никакого запаха.

– Омерзительно пахнет жженым полипластом!

– Ну, есть немного. Не более, чем всегда.

Плотная серая дымка, повисшая над крышами домов, становилась особенно заметной, когда внизу зажигалось множество огней. А происходило такое лишь по особо торжественным случаям. Например, в Праздник Изобилия, – отмечаемое раз в большой цикл всенародно любимое торжество, самолично придуманное и узаконенное нынешним ва-цитиком еще в пору первого срока его пребывания у власти. Мало кто имел ясное представление о том, что именно символизирует сей праздник, но раз уж государство давало народу лишний повод задвинуть работу и как следует гульнуть, то грех было этим не воспользоваться. Поэтому в Праздник Изобилия на улицах Ду-Морка неизменно загорались россыпи огней, торговцы джафом, бальке – в бутылках и в розлив, – пиротехникой и прочей ерундой, которая, кроме как в праздник, никому не нужна, выставляли новенькие, специально для такого случая припасенные палатки и лотки, а са-тураты выводили из гаражей дополнительные патрульные машины на всякий случай, дабы всенародный праздник не омрачился какой-нибудь безобразной выходкой перебравшего брога несознательного гражданина. Впрочем, даже са-тураты в этот день были подчеркнуто вежливы и внимательны, хотя от традиционного парпара джафа, подносимого добросердечными торговцами, не отказывались. А простые жители столицы Кен-Ове в Праздник Изобилия спешили приобщиться к прекрасному и толпами вываливали на расцвеченные праздничной иллюминацией улицы, чтобы, пройдя пару кварталов, нырнуть в гостеприимно распахнутые двери какой-нибудь не очень дорогой забегаловки и раствориться там в толпе. Всего на один малый цикл позволить себе такое мог почти каждый.

– Трудно представить себе город без смога.

– А Днем смог тоже висел над Ду-Морком?

– Я не помню. На исходе Дня мне только исполнилось пять больших циклов – не тот возраст, чтобы обращать внимание на такую мелочь, как смог.

– Да, в этом я с тобой согласна.

Мужчина и женщина сидели у окна небольшого кафе, – мило, уютно, даже можно сказать с претензией на небольшой респект. Обычно окно было закрыто, как и все окна в городе, но сегодня по случаю Праздника Изобилия хозяин распорядился поднять жалюзи и распахнуть окно: пусть гости любуются праздничной иллюминацией и яркими огнями фейерверков, то и дело вспыхивающими над головами гуляющих, – развлечение не самое безопасное, но, по счастью, пострадавших пока не было.

– Я даже рада, что мы не пошли на площадь Согласия, – сказала женщина.

– Там было бы слишком шумно, – согласился мужчина. – А нам ведь нужно поговорить.

Женщина загадочно улыбнулась.

– Потом, если будет желание, можно и на площадь выйти, – добавил мужчина. – Здесь всего-то минут десять неспешного ходу.

– Конечно, – согласилась женщина.

Мужчина пил темное бальке из высокого тонкостенного стакана. Не пил даже, а только время от времени смачивал губы: бальке, особенно темное, он не любил, но, чтобы произвести впечатление на спутницу, заказал самое дорогое. Да и не сидеть же в самом деле за пустым столом. Официант и без того недобро поглядывал на мало заказывающих посетителей – день праздничный, и желающих найти свободное место за столиком хоть отбавляй. Женщина ела трехцветный сахарный лед и, похоже, не без удовольствия. Почему женщины так любят сладкое, почти как дети?

– Ты любишь детей? – спросила женщина, положив ложечку на край вазочки с сахарным льдом.

На лице мужчины отобразилось удивление.

– Почему ты об этом спрашиваешь?

– Ну, мы же должны о чем-то разговаривать, – извиняюще улыбнулась женщина. – В анкетах, которые мы заполняли, вопроса о детях почему-то не было. Я считаю, что дети…

– Да, – не дослушав, перебил мужчина. – Я люблю детей.

– Это хорошо. – Женщина снова взяла ложечку. – Очень хорошо.

– Разве есть мужчины, которые не любят детей?

Теперь удивилась женщина:

– Прости?

– Мужчина обязан любить детей.

– Ты так считаешь?…

– Дети – будущее нашей страны.

– А…

Ложечка тихонько звякнула о стекло. Задавая вопрос, женщина совсем не то имела в виду. Но уточнять, что именно она хотела узнать, женщина не стала. Она ложечкой подцепила сахарный лед, губы трубочкой вытянула, собираясь первым делом высосать сим-сок и лишь после этого отправить на язык мелко раздробленные кусочки льда.

Мужчина, должно быть, заподозрил, что допустил ошибку, а потому вскинул подбородок и слегка надул щеки – вид гордый и независимый.

– Я ответил честно!

– Не сомневаюсь. – Женщина поднесла к губам еще одну ложечку сахарного льда.

Мужчина несколько успокоился.

– Мне кажется, в первую нашу встречу нам следует быть предельно откровенными. Пока мы знаем друг о друге только то, что сами же написали в анкетах. И если мы ошибемся…

Мужчина не закончил фразу – просто не знал, как ее закончить, и, чтобы скрыть неловкость, глотнул бальке.

Они сидели за столом уже минут двадцать, но так ничего толком и не сказали друг другу. Мужчина был одет изысканно, но при этом совершенно безвкусно. То есть каждая вещь его гардероба сама по себе была красива и отнюдь не дешева. Но нужно было очень постараться, чтобы подобрать их таким образом, чтобы ни одна не соответствовала другой. К кремовой рубашке со стоячим воротничком, несомненно, требовался тонкий пластиковый шнурок, мужчина, однако, выбрал шнурок толстый в крупную синюю полоску, подходящий разве что к деловому костюму. Зеленая с серебристой искрой ветровка никак не сочеталась с узкими серыми брюками без стрелок. Носки лимонного цвета с широкой фиолетовой полосой вообще можно было надеть только на карнавал. Относительно неплохо на фоне всего остального смотрелись только белые туфли без шнурков с острыми носами и низким каблуком, совсем недавно вошедшие в моду.

В наряде женщины не было ничего примечательного. Такую же, как у нее, светло-зеленую юбку и того же цвета жакет с укороченными до середины предплечья рукавами могла надеть любая из тысяч ее сверстниц, работающая секретаршей или делопроизводителем низшего звена в одной из мелких государственных контор, расплодившихся за последние пять-шесть больших циклов, точно светляки-одноциклики, в период лета которых лучше из дома не выходить – искусают так, что самого себя в зеркале не узнаешь. Волосы уложены в высокую причудливую прическу, которая, казалось, не имела центра тяжести и вот-вот должна была завалиться набок. Модную прическу, именуемую «Южный бриз», женщина сделала всего пару часов назад – специально под назначенное свидание. Услуги парикмахера обошлись в двадцать пять рабунов. Безумно дорого, обычно она жила на тридцать рабунов в десять малых циклов. Оставалось лишь надеяться на то, что деньги не окажутся потраченными впустую и кавалер непременно обратит внимание на удивительную прическу дамы. Обычно женщина просто собирала волосы на затылке в небольшой пучок с помощью гибкой заколки, поэтому сейчас она и сама чувствовала себя не очень уютно – все время думала, не растрепал ли ветер прическу, не торчит ли нелепо прядь, и в то же время боялась поднять руку и проверить, все ли в порядке: возведенное искусным мастером сооружение из волос казалось на редкость ненадежным. Кроме новой прически, женщина по случаю встречи еще и волосы обесцветила. Не для того, чтобы казаться моложе, – возрастные изменения на ее лице не то чтобы были очень заметны, но бороться с ними, не отдаваясь этой борьбе всецело и самозабвенно, было уже бессмысленно, – женщина хотела таким образом показать своему кавалеру, что она вовсе не считает себя безнадежно отставшей от жизни и времени. Лицо ее… Впрочем, для кавалера лицо дамы, похоже, не имело решающего значения. Откинувшись на спинку стула, вроде как для того, чтобы удобнее было держать в руке тяжелый стакан с бальке, он то и дело косил взглядом на ее перетянутые тоненькими ремешками туфель лодыжки. Неплохие, надо заметить, лодыжки, аккуратные.

– Почему ты решил обратиться в Гражданскую службу занятости и знакомств? – спросила женщина.

– Ну, я уже не первой молодости. И кроме того… – Мужчина в растерянности постучал пальцами по столу. – Кроме всего прочего… – Он улыбнулся, наконец-то найдя веский довод: – До рассвета осталось всего-то три больших цикла. Ты помнишь День?

– Конечно.

Женщина сначала ответила на заданный вопрос и только потом подумала о том, что выдала себя. В анкете она слукавила самую малость, скостив себе пять больших циклов. Но мужчина как будто не обратил внимания на ее оплошность. А может быть, и в самом деле не заметил.

– Ты только представь! – В воодушевлении он тряхнул головой. – Всего каких-то три больших цикла – и снова наступит День!

– Ну, не сразу. – Женщина снова принялась за сладкий лед, уже подтаявший по краям.

– Рассвет – это начало нового Дня!

– Так все же, почему ты обратился в Гражданскую службу занятости и знакомств? – повторила свой вопрос женщина.

Разговор о рассвете и новом Дне не имел никакого отношения к тому, что она хотела узнать.

– У меня серьезные намерения, – насупился мужчина, которому показалось, что дама пытается задеть его мужское достоинство.

Решительным движением он выдернул из кармана пластиковый прямоугольник размером с ладонь и кинул его на стол.

– Вот моя медицинская карта.

– Я совсем не то имела в виду, – взмахнула ложечкой женщина.

– И все же посмотри. – Мужчина перевернул карточку так, чтобы женщина могла ее прочитать. – Мы ведь договорились быть откровенными друг с другом.

Он быстро провел ногтем по серебристой линии, подчеркивающей имя владельца карточки, и по столу растекся пленочный экран.

– Вот результаты моего последнего медицинского освидетельствования, – указал он пальцем нужную строку. – Тест на болезнь Ше-Варко – отрицательный!

Мужчина хлопнул ладонью по столу, как будто то, что он не подцепил болезнь Ше-Варко, было исключительно его личной заслугой.

– Я очень рада за тебя. – Женщина улыбнулась с едва заметным лукавством – она ведь была такой же женщиной, как и все, и, проведя пальцем по серебристой линии, свернула пленочный экран.

– Ты покажешь мне свою медицинскую карточку? – спросил мужчина, убирая документ в карман.

Женщина растерянно хлопнула глазами.

– Я не ношу ее при себе.

– Я тоже обычно не ношу, – кивнул мужчина. – Но сегодня решил взять. – Он с гордым видом похлопал по карману, в котором лежала медицинская карточка. – Сама понимаешь, как-то не хочется подцепить какую-нибудь дрянь всего за три больших цикла до рассвета.

– Да, понимаю, – не очень уверенно согласилась женщина. – Как будто…

– Да уж, – скорбно вздохнул мужчина. – Приходится быть осторожным.

Мужчина был именно таким, каким и представляла его женщина, изучая анкету в отделе женских консультаций Государственной службы занятости и знакомств. Самоуверенный, но не до крайности, глуповат, но не настолько, чтобы это бросалось в глаза, любит болтать – ну и ладно, считает себя потенциальным гением – кому, спрашивается, от этого плохо? Одним словом, именно таким, по ее мнению, и должен быть настоящий мужчина, с которым можно жить в одном доме, да и на люди не стыдно выйти. Вот только одежду он выбирать не умеет, но это дело поправимое. Для того и нужна жена, чтобы напоминать мужу о том, что сначала следует надеть носки и только после этого ботинки. Глядя на своего спутника, женщина умильно вздохнула и улыбнулась – совсем по-домашнему. Впрочем, оставались еще некоторые не до конца проясненные вопросы.

– Смог-то сегодня какой, – покачал головой мужчина.

Женщина машинально глянула в окно – дался ему этот смог.

– В анкете ты написал, что прежде не был женат, – вновь вернулась к интересующей ее теме женщина.

– И что с того? – насторожился, почувствовав подвох, мужчина.

– Тебе не везло с женщинами?

– Что значит «не везло»? – мужчина сделал большой глоток бальке.

– Ты не встретил ту, с которой захотел бы остаться навсегда?

Мужчина пожал плечами и сделал еще один глоток из стакана.

– Собственно, я и не искал… Не до того было. Я рано остался без родителей, и мне приходилось самому бороться за место в жизни. У меня не было связей, чтобы устроиться на хорошую работу, не было родственников в министерствах. Для того чтобы чего-то добиться, мне приходилось работать вдвое, а то и втрое больше и усерднее других. Случалось, я малыми циклами не ложился в кровать…

Слушая, женщина время от времени кивала: все, что говорил мужчина, вполне укладывалось в схему, которую она для себя уже выстроила. Настоящий мужчина, как она себе представляла, должен иметь склонность к героизации собственного образа и мифологизации прожитой жизни. Сколько раз она уже слышала подобные истории, встречаясь с потенциальными мужьями!

– Ты ведь работаешь в Управлении координации планов массового строительства?

– Ну… – оборванный на полуслове, мужчина не сразу понял смысл заданного вопроса. – Да, конечно!

– Двенадцать больших циклов на одном и том же месте?

– Мне дважды поднимали оклад, а три больших цикла тому назад повысили должностной разряд.

Женщина недовольно постучала ложечкой по краю вазочки с растаявшим сахарным льдом – снова он не о том!

– Неужели у вас в управлении нет ни одной незамужней женщины? – Тут уже, если как следует прислушаться, можно услышать не только неподдельный интерес, но и затаенное раздражение.

– Почему же, – удивился мужчина, – женщины у нас работают. Только в моем отделе их шесть.

– Так в чем же проблема?

– Проблема?

Женщина обреченно вздохнула – глуповат, определенно глуповат. Но это и к лучшему.

– Ты не встречался ни с одной женщиной из своего отдела?

– Я не одобряю служебные романы, – сказано было со скрытым достоинством.

– Ясно. – Женщина опустила ложечку в безнадежно растаявший сладкий лед. – То есть не было потребности…

– Ты никогда не задумывалась, почему в праздничные дни смог особенно густой? – перебил ее мужчина.

– Разве? – равнодушно спросила женщина.

– Посмотри. – Мужчина указал рукой на распахнутое окно. – Плотный, как одеяло.

Женщина равнодушно глянула через плечо. Ей не было никакого дела до смога – густой он или жидкий, плотный или рыхлый, – но, если он хочет, она может и посмотреть.

– Да, действительно.

– И воняет, – мужчина сморщил нос, – омерзительно.

– Можно попросить, чтобы закрыли окно.

– Зачем?

– Чтобы не пахло.

Мужчина усмехнулся: наивная! Положив руку на стол, он подался вперед и сообщил доверительным тоном:

– Смог – он не только на улице.

– Да? – изобразила удивление женщина.

Ей определенно надоел разговор о смоге. Можно подумать, на первом свидании больше не о чем поговорить. Может быть, смог – это конек ее нового кавалера? В конце концов, у каждого мужчины есть свой конек. Или, как говорила ее тетушка, – пунктик.

– Да, – кивнул мужчина уверенно. – Смог – он повсюду.

И многозначительно двинул бровями.

Решив, что он так шутит, женщина улыбнулась.

– Не смейся, – с серьезным видом покачал головой мужчина. – Я прекрасно понимаю, что смог – это результат вредных техногенных выбросов в атмосферу плюс особая метеорологическая обстановка. Но при этом смог сам создает определенную среду.

– Конечно, – не задумываясь, согласилась женщина. – Когда над городом висит смог, тяжело дышать и в носу постоянно свербит.

Она почесала согнутым пальчиком кончик носа.

– Я не об этом. – Мужчина тряхнул головой и глотнул бальке, которого в стакане оставалось всего на два пальца. – Смог влияет на души.

Это женщине совсем уж не понравилось. Сделанное с серьезным видом заявление о душе и влиянии на нее смога тянуло уже не на пунктик, а на нормальный психозик. С запоздалым сожалением она подумала о том, что стоило внимательно посмотреть медицинскую карточку кавалера, когда имелась такая возможность. Как говорится, знал бы, где яма, фонариком бы посветил.

– Есть люди, – мужчина понизил голос до полушепота, – которые считают, что смог продуцирует призраков Ночи.

Женщина нервно хохотнула. Губы ее некрасиво перекосились. Женщина провела ногтем по горлу, сунула палец под воротник и поймала на сгибе тонкую цепочку, на которой висел схороник.

– Ты видела своего призрака?

– Я не желаю об этом говорить. – Женщина дернула цепочку.

– Почему?

– Я пришла сюда… – голос прозвучал сипло, и женщина кашлянула в кулак. – Я пришла, чтобы поговорить о нас с тобой. Если мы рассчитываем на серьезные продолжительные отношения…

– Мы договорились быть откровенными друг с другом, – перебил ее мужчина.

– Да… – Это можно было расценить и как утверждение, и как вопрос.

– Ты носишь схороник?

А она-то думала, что кавалер не понял, зачем она сунула палец за ворот!

– Да.

– Значит, у тебя есть свой призрак.

– Н-нет… Схороник мне подарила тетя, и я ношу его потому, что… Потому, что он мне просто нравится.

– Ну да, конечно, – скептически улыбнулся мужчина. – Я тоже нацепил эти смешные ботинки только потому, что они мне нравятся.

Женщина растерянно посмотрела на модные туфли.

– А разве нет?

– Конечно, нет! Я надел их только для того, чтобы произвести на тебя впечатление!

– Мне нравится твой выбор, – не моргнув глазом солгала женщина.

– А как насчет призраков Ночи?

Женщина глянула в сторону стойки бара, затем быстро перевела взгляд на входную дверь. Почти неосознанно она надеялась, что произойдет что-то необычное и разговор, который ей совершенно не нравился, будет забыт. Но судьба явно не спешила к ней на выручку. Женщина поняла это и, наморщив носик, капризным голосом произнесла:

– Я хочу что-нибудь вкусненькое.

– Хорошо, – быстро кивнул мужчина. – Так как же призраки? – Как будто вообще не слышал, что она сказала.

– Дались тебе эти призраки, – пренебрежительно взмахнула кистью руки женщина. – Мало ли что болтают…

Он снова не дослушал ее до конца.

– Ты никогда не видела призраков Ночи? – протянув руку, мужчина крепко ухватил женщину за запястье. – Никогда?

– Что ты хочешь от меня услышать? – Лицо женщины приобрело страдальческое выражение. – Что? Скажи, и я повторю.

– Ты ничего не поняла. – Мужчина разжал пальцы, сжимавшие руку женщины.

На лице его появилось выражение то ли досады, то ли разочарования. Он взял стоявший перед ним стакан и залпом допил бальке.

– Ну, будет тебе. – Теперь уже женщина протянула руку и коснулась кончиками пальцев ладони кавалера. Она не понимала, чем вызвана столь странная реакция мужчины, но ясно видела, что, если не проявить понимания, он может просто встать и уйти. – Хорошо, допустим, я видела призрака. Тебя это устраивает?

– Допустим?

– Ладно, видела.

– Это был твой призрак?

– Да, Ше-Шеол Великий! – в сердцах всплеснула она руками. – Какая разница?

– Только своих призраков можно рассмотреть отчетливо и ясно.

– Я не знаю, что это было, – покачала головой женщина. – Просто тень какая-то… Скорее всего мне просто что-то померещилось!

Мужчина улыбнулся, неожиданно и совсем некстати.

– Ты не хочешь говорить правду.

– Послушай…

Он поднял руку, останавливая слова, что собиралась произнести женщина.

– Не надо ничего объяснять. Я знаю, непросто рассказать о своем призраке другому человеку. – Мужчина лукаво прищурился. – Я ведь тоже не говорил тебе о своем.

В полнейшем замешательстве женщина чуть приоткрыла рот и замерла. Что она должна на это ответить? Да и ждал ли он от нее ответа? Она вдруг почувствовала, что уже не владеет ситуацией. Но от этого в глазах ее мужчина сделался только более привлекательным.

– Я тоже терпеть не могу смог, – шепотом, с придыханием произнесла женщина. – Я чувствую…

Не зная, что еще сказать, она приложила ладони к груди, а затем медленно развела их в стороны. И, чуть приподняв подбородок, прикрыла глаза. Ну точно ждала, что душа вылетит. Разыграно все это было не слишком умело и очень пафосно, но, как ни странно, мужчина принял игру за чистую монету. А впрочем, ничего странного.

– Ты чувствуешь? – он смотрел на даму с восторгом и обожанием, как будто только что узнал в ней ту, в ком воплотились все его сокровенные мечты и юношеские сексуальные фантазии.

Щеки женщины зарделись под слоем косметики – ну прямо как у девочки. Она сделала едва уловимое движение кистью руки. Мужчина заметил его и верно истолковал. Порывисто подавшись вперед, он схватил руку женщины и сжал ее в своих больших ладонях.

– Никогда… – горячо зашептал он. – Ты слышишь, если только тебе дороги жизнь и рассудок, никогда не выходи из дома, когда над городом нависает густой смог и силы зла безраздельно властвуют на улицах Ду-Морка.

Ше-Шеол Великий, да пусть говорит, что хочет, думала женщина, с умилением глядя на своего удивительного кавалера. Ну не нравится ему смог, так что ж, мало ли кому что не по нраву. Зато и до бальке он не охоч.

– Ты слышала об убийствах?

– О чем?

– О жестоких убийствах, что происходят в городе последние пять-шесть средних циклов.

– Ну…

Об убийствах она, конечно, слышала, но это были только слухи, не подтвержденные официальными сообщениями Государственной службы новостей. Например, сегодня в парикмахерском салоне женщина, сидевшая под феном, рассказывала своей соседке о том, что новой жертвой таинственного убийцы стал не кто иной, как сам Верховный куратор службы са-туратов и зарезали его не где-нибудь, а на квартире любовницы, которая в это время принимала душ и ничего не слышала, а как вышла из ванной, так и увидела, что этот толстый боров – так назвала Верховного куратора болтливая дама из салона – лежит на кровати в луже крови, весь изрезанный ножом, а изо рта у него… Тут рассказчица перешла на шепот, и никто, кроме ее товарки, так и не узнал окончания леденящей кровь истории.

– Мне ты можешь доверять. – Глаза мужчины словно стеклянными сделались. – В отношении тебя у меня серьезные намерения, поэтому я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Как говорится, предупрежден – значит, вооружен. – И совсем уж неожиданно добавил: – Ты ведь хочешь дожить до рассвета?

Глупый вопрос, но женщина ответила на него со всей подобающей моменту серьезностью:

– Да.

– Тогда слушай. – Мужчина подался назад, удобнее устраиваясь на стуле, но при этом пальцев дамы из рук не выпустил. – Убийца – не человек.

Драматическая пауза.

– А кто же?

– Людей убивают призраки Ночи. Но не те, что следуют за ними постоянно. Собственные призраки только пугают людей, но никогда не убивают. Это было бы все равно как если бы тень убила того, кто ее отбрасывает. Что станет с тенью после смерти хозяина? То же самое и с призраками Ночи: они не могут жить сами по себе, никого не преследуя. Но есть еще и призраки иного рода, те, что порождены смогом. Вот они-то как раз способны на все, их-то и следует опасаться!

Взгляд женщины сделался задумчивым. Она уже не знала, что и думать о своем кавалере. Одно дело, если он просто любит придумывать страшные истории, рассказывать которые ему до сих пор было некому, поскольку живет он один. Хорошо, если так. А что, если так оно и есть? Ведь не с неба же сыплются слухи о таинственных убийствах. А Государственная служба новостей хотя и не подтверждает их, но и опровержения не дает, просто делает вид, что ничего не происходит. Конечно, история об убийстве Верховного куратора службы са-туратов, что слышала она сегодня в парикмахерском салоне, чушь полнейшая, – такое просто невозможно замолчать. Но в остальном… В остальном – почему бы и нет? В конце концов, даже слухи не рождаются сами по себе, без причины.

– Кто тебе это рассказал?

– Ну… – отпустив руку женщины, мужчина поднял стакан, заглянул в него, увидел донышко и снова поставил на стол. – Наверное, это не так важно…

– Ты мне не доверяешь?

Это был верный ход.

– У меня есть знакомый в секторном управлении са-турата. Собственно, не сказать даже, что знакомый… Одним словом, как-то раз я оказал ему небольшую услугу. Он не из патрульных. Инспектор, занимающийся расследованием особо тяжких преступлений… Я всего лишь помог ему должным образом оформить бумаги, чтобы… Ну, в общем, ему кажется, что он у меня в долгу. Человек он очень странный – совсем не похож на са-турата. Поэзию любит. Чуть что, сразу стихи декламирует. Я-то, – мужчина натянуто усмехнулся, – в поэзии не очень… Но кино хорошее посмотреть люблю. Или книжку на ночь почитать. Вот недавно, например, читал детектив про маньяка, «На исходе Ночи» называется. Так там тоже все началось с того, что кто-то стал резать людей и вроде как без всякой на то причины. Но потом выяснилось, что…

– Мы не о том говорили, – перебила женщина. – К тому же детективы я не люблю.

– Почему? – удивленно приподнял бровь мужчина.

– Потому что в них все вранье, от начала до конца. В жизни так не бывает.

– Ну и что, зато интересно. А кино ты любишь?

– Мы говорили о реальных убийствах, которые происходят в Ду-Морке, – снова вернулась к заявленной теме женщина. Мужчина почему-то вдруг потерял всякий интерес к истории о таинственных убийствах, но теперь-то она уже хотела услышать все до конца.

Мужчина посмотрел через плечо, нашел взглядом бармена и показал ему пустой стакан.

– Всего произошло шесть похожих друг на друга убийств. Об этом мне рассказал инспектор. Узнав точные даты, когда были совершены убийства, я проверил метеосводку на соответствующие малые циклы. И вот что выяснилось… Именно в эти малые циклы…

К столику подошел официант с полным стаканом бальке. С явным неодобрением окинув взглядом столик, на котором стояли только пустой стакан и вазочка с растаявшим сахарным льдом, официант поставил на чистую салфетку стакан, под риску наполненный бальке, и вопросительно посмотрел на мужчину. Мужчина сделал отрицательный жест рукой – ничего больше не надо. Недовольно поджав губы, официант забрал пустой стакан и, гордо вскинув подбородок, удалился – малый цикл, когда следовало собирать щедрые чаевые, для него обернулся полным разочарованием. Мужчина взял со стола стакан и сделал два торопливых глотка. Бальке он не любил – ему просто хотелось пить.

– Именно в эти малые циклы над Ду-Морком висел особенно густой и плотный смог.

Мужчина с видом победителя откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.

Женщина посмотрела на вазочку с тем, что осталось от средней порции сладкого льда. Конечно, себе бальке взял, а о том, чтобы и ей что-нибудь предложить, даже не подумал.

– Ну так что? – спросила женщина.

Трудно сказать, что она имела в виду – хотела услышать окончание истории о таинственных убийствах или же напоминала спутнику, что это именно он пригласил ее на свидание.

– Смог! – мужчина щелкнул пальцами и направил на женщину указательный. – Понимаешь, именно в эти малые циклы смог был гуще обычного.

– Понимаю.

По тому, как женщина это сказала, мужчине стало ясно, что она ничего не понимает.

– Смог порождает призраков, у которых нет хозяев. Именно они, одинокие и взбешенные, совершают убийства, о которых говорит весь город. Думаешь, если бы это был человек, его бы до сих пор не поймали?

Женщина помахала кистью руки: мол, откуда мне-то знать?

– И главное… – поднял указательный палец мужчина. – Теперь, основываясь на метеорологическом прогнозе, я могу предсказать дату, когда произойдет очередное убийство.

Он ждал, что женщина спросит: «Когда?» – но она задала совсем другой вопрос:

– Ты говорил об этом своему знакомому са-турату?

– Да, – не очень охотно признался мужчина. – Но мне показалось, что он не принял мою теорию всерьез.

– Может быть, он прав? – осторожно поинтересовалась женщина. – В конце концов, он инспектор, ему наверняка известно что-то, о чем он тебе не сказал.

– Мне удалось обнаружить строгую закономерность в периодичности убийств. И очень скоро все убедятся в том, что я прав. – Мужчина сделал еще один большой глоток бальке – от осознания того, как близко он подошел к доказательству своей теории, ему становилось жарко. – Три малых цикла назад я вручил инспектору запечатанный пакет с письмом, в котором указал дату очередного убийства.

– И когда же оно произойдет? – спросила женщина только потому, что мужчина, на свидание с которым она возлагала очень большие надежды, ждал этого вопроса.

Мужчина попытался улыбнуться. Губы его нервно дернулись и изогнулись причудливо – не то улыбка, не то оскал.

– Сегодня, – сказал он и судорожно сглотнул.

– Сегодня? – женщина удивленно посмотрела по сторонам, как будто убийца мог находиться рядом, может быть, даже за соседним столиком.

– Именно сегодня. – Мужчина протянул руку в сторону открытого окна. – Сегодня такой смог, что без убийства никак не обойдется.

– Но, – женщина растерянно развела руками, – если сегодня должно произойти убийство, его, наверное, еще можно предотвратить.

Вопреки здравому смыслу и логике она начала верить – не в дурацкую теорию насчет порождаемых смогом монстров, а в то, что убийство действительно могло произойти именно сегодня. Почему? Да кто же разберет! Вера – штука странная и не раз уже заводила слепо следующих за ней то в пустыню, то еще куда похуже. Не исключено также, что женщина включилась в игру, причем на полном серьезе, только потому, что этого хотел мужчина. Странноватый он, конечно, но, в конце концов, не так уж и плох. К тому же положа руку на сердце следовало признать, что женщине в ее возрасте быть слишком разборчивой не приходилось: с каждым прожитым циклом, малым или большим – без разницы, перспектива навсегда остаться одной становилась все более реальной.

– Наверное, можно, – безразлично повел подбородком мужчина. – Если, конечно, оно еще не произошло.

Женщина вновь с опаской поглядела по сторонам.

– И что?…

– А что я могу сделать? – пожал плечами мужчина. – Я могу назвать только дату, когда произойдет убийство. Место и время мне неизвестны.

– Но ты ведь сообщил са-туратам о том, что очередное убийство может произойти сегодня?

– Не «может», а «должно», – уточнил мужчина. – В том, что убийство если еще не произошло, то непременно произойдет именно сегодня, у меня лично нет никаких сомнений. Это непреложный факт, доказанный научным путем, а потому спорить с ним – все равно что пытаться опротестовать закон всемирного тяготения. Но убедить в этом са-туратов мне не удалось. Мой знакомый инспектор сказал, что непременно примет информацию к сведению, но к начальству с ней не пойдет. По его мнению, сделанные мной выводы не имеют под собой твердой доказательной базы. Да, именно так он сказал, – мужчина горько усмехнулся, – никто не станет меня слушать, потому что я не могу предложить твердую доказательную базу.

– А как же метеопрогноз?

– Инспектор сказал, что сводка погоды не имеет никакого отношения к практике сыскного дела. Он просто не захотел меня слушать, иначе бы я как дважды два доказал, что он не прав. Ведь даже на людей климатические условия оказывают определенное воздействие. Что уж говорить о призраках Ночи.

– Но в призраков он поверил?

Мужчина кинул на собеседницу осуждающий взгляд.

– Мы с инспектором не настолько близки, чтобы обсуждать подобные темы.

– Извини, – смутилась женщина.

В самом деле, кто же станет говорить о призраках с малознакомым человеком.

– Стараясь успокоить меня, инспектор сказал, что в праздничный малый цикл в городе и без того будут дежурить усиленные патрули.

– Да, но ведь это праздник, – возразила женщина. – На улицах полным-полно народу.

– Вот видишь, – ласково улыбнулся спутнице мужчина. – Ты это понимаешь. А в секторном управлении са-турата меня подняли на смех, когда я попытался напрямую обратиться к старшему куратору сектора.

– И что теперь?

Женщина и сама не заметила, как история о таинственных убийствах захватила ее настолько, что она уже почти безоговорочно верила в то, что именно сегодня неуловимый убийца нанесет новый удар. Сейчас ей больше всего на свете, до зуда в кончиках пальцев, хотелось достать из сумочки телефон и начать обзванивать подруг, чтобы каждую поставить в известность о новом злодейском убийстве, о котором первой узнала именно она! А что касается призраков Ночи, порожденных накрывшим город смогом, о них бы она, пожалуй, рассказывать никому не стала. Ну, во-первых, призраки – это не тема для телефонного разговора даже между близкими подругами. Во-вторых, она пока еще и сама не определила своего отношения к этому вопросу. С одной стороны, теория о порожденных смоговым облаком призраках Ночи казалась сущим бредом, но, с другой стороны, разве не безумие все то, что происходит вокруг?

– Теперь нам остается только ждать, – сказал мужчина и выпил бальке. – Завтра все равно известно будет, прав я или нет.

И не было ни в голосе, ни во взгляде его ни грусти, ни жалости к тому, кто должен погибнуть, а только надежда радостная – вот когда все произойдет так, как я предсказал, тогда и посмотрим… Посмотрим!

– Официант! Еще бальке!

Женщина озадаченно прикусила губку. В анкете написал, что не любитель выпить, а сам уже третий стакан заказывает. Мало того, что выпивоха, так еще и лжец?

Официант аккуратно поставил на стол наполненный до краев стакан бальке, забрал пустой и повернулся к столику спиной – клиенты, заказывающие в час по стакану бальке, не вызывали у него ни малейшего интереса.

– Секундочку. – Поднявшись со стула, мужчина успел поймать официанта за локоть. – Скажи-ка, друг мой, – поинтересовался он, понизив голос до конфиденциального полушепота, – а где тут у вас сортир?

На лице официанта появилась и тотчас же исчезла мстительная ухмылка.

– Туалетная комната закрыта, – произнес он достаточно громко, чтобы сидевшая за столом женщина услышала.

Сконфуженный мужчина бросил на спутницу быстрый взгляд и смущенно улыбнулся – два стакана бальке! Женщина недовольно поджала губы, сложила руки на коленях и отвела взгляд в сторону.

– Как это закрыта? – вновь обратился к официанту мужчина.

– Очень просто, – ответил тот. – По распоряжению санитарной инспекции. Пришли, проверили и велели закрыть.

– А как же?… – еще один тревожный взгляд в сторону женщины. – Как же вы сами?

– Мы пользуемся туалетом в здании Министерства рыбного хозяйства. – Официант взглядом указал за окно, где на другой стороне улицы возвышалось огромное уродливое серое здание с большими тяжелыми дверями и ведущими к ним широкими каменными лестницами.

– Так, может, и мне?…

– Тебя, уважаемый, туда не пустят, – как будто с сочувствием, а на самом деле с затаенным злорадством посмотрел на мужчину официант. – Хозяин для нас неделю пропуска выбивал.

– Пропуска, говоришь?… – мужчина погладил гладкий, с ямочкой, как у младенца, подбородок.

Официант верно определил направление его мысли.

– Пропуск именной, по-моему, тебя не пропустят.

– Так как же?… – вконец растерялся мужчина.

– А как все, – ответил не без ехидства официант.

– А как все?

– В подворотне.

– В подворотне?

Мужчина не хотел мочиться в подворотне. Он был квалифицированным государственным служащим, к тому же считал себя интеллигентным человеком, поэтому сама мысль о том, чтобы облегчить мочевой пузырь в какой-то подворотне, где его могли увидеть случайные прохожие, казалась ему дикой. Однако давление в мочевом пузыре с каждой минутой становилось сильнее, серьезно давая понять, что выбора у него нет.

– Где подворотня?

Официант посмотрел на мужчину – теперь уже с откровенной издевкой.

– Может, тебя проводить, уважаемый?

– Нет. – Мужчине уже было не до шуток. – Как пройти?

Официант наклонился и доверительным тоном произнес:

– Подворотен вокруг множество. Но я лично рекомендовал бы ту, что ты без труда отыщешь, если пройдешь вверх по улице и свернешь налево, в первый же переулок.

– Спасибо. – Мужчина рванулся было к двери, но, вспомнив о женщине, обернулся. – Дорогая, я ненадолго тебя покину. – Прикинув что-то быстро в уме, он уточнил: – Ровно на три минуты.

Женщина глубоко вздохнула, с тоской как будто, и сделала короткий, неопределенный жест рукой, который можно было истолковать, к примеру, так: поступай как знаешь, но не удивляйся, если, вернувшись, не застанешь меня.

– Три минуты! – Мужчина показал даме три пальца, словно облагочеститься хотел, изобразил на лице улыбку клоуна, упавшего с трапеции на кучу колотого кирпича, и, неловко лавируя меж столиков, побежал к двери.

Официант с сочувствием посмотрел на оставшуюся в одиночестве женщину. И неожиданно в голову ему пришла блестящая мысль.

– Быть может, уважаемая желает что-то заказать? – обратился он к даме. – Уверен, твой спутник просто забыл предложить тебе это. – Он улыбнулся. – Твой столик ужасающе пуст.

Женщине не потребовалось много времени на то, чтобы в полной мере оценить красоту и изящество сделанного в нужный момент предложения.

– Да, – победно улыбнулась она. – Устрани, пожалуйста, этот недостаток.

Превосходно! Они поняли друг друга!

– Уважаемая желает сама сделать выбор?

– Полностью полагаюсь на тебя.

Официант наклонился к плечу женщины и произнес негромко, с придыханием:

– Поверь, ты не будешь разочарована.

– Надеюсь, – скосила взгляд в его сторону женщина. – Но все же не переусердствуй.

– Я все понял.

Официант выпрямился во весь рост, галантно наклонил голову, прижав на мгновение подбородок к белому накрахмаленному воротничку, и, ловко развернувшись на носках, быстро заскользил в сторону окна заказов, на ходу обдумывая меню, которое собирался предложить даме еще до возвращения ее кавалера. На все про все у него было, пожалуй, все же не три, но в любом случае не более семи минут.

Тем временем мужчина, не имея ни малейшего представления о том, какой заговор плетется у него за спиной, выбежал на улицу, глянул по сторонам и быстро, насколько позволяла толпа гуляющих – радостные крики: «Сим! Сим! Куда ты запропастился!«, громкая музыка, воздушные шарики, взрывы петард, бенгальские огни, бумажные фонарики на длинных палочках, – начал пробираться в указанном официантом направлении.

Поворот налево. Отлично. Узкий полутемный переулок. Глухие стены домов, едва не наползающие одна на другую, три машины, припаркованные в ряд, – на руках их сюда заносили, что ли? – какие-то странные пристройки, похожие на сложенные штабелями деревянные ящики, даже странно, что их никто еще не подпалил, просто так, забавы ради. Как и все родившиеся Днем, мужчина был подвержен приступам никтофобии. Но случалось с ним такое нечасто, обычно после нескольких малых циклов усердной работы, полнейшую бессмысленность которой он сам понимал лучше, чем кто-либо другой, когда вместе с отупляющей усталостью накатывала волна депрессивного безразличия ко всему, что происходит и что еще только должно случиться в его жизни, такой же пустой и бессмысленной, как те бесконечные отчеты, которые он проверял, перепроверял, отправлял в вышестоящие инстанции и снова получал с пометками, сделанными красным маркером, и требованием внести новую правку. В такие малые циклы он предпочитал вообще не выходить из дома без крайней необходимости – сидел на кровати, ел горячие бутерброды с сим-ветчиной от «ГБ Ше-Матао» и смотрел экран, отдавая предпочтение сводкам криминальной хроники и детективным сериалам. Своего призрака он знал в лицо. Как правило, призрак не наведывался к нему домой, а ждал возле подъезда, прячась в тени палатки, торгующей проездными талонами.

Вот уже три малых цикла, как мужчина не видел призрака, и в полутемный переулок он вошел, не думая ни о чем, кроме того, что ему нужно срочно помочиться. Центральная улица из переулка почти не просматривалась, и все же мужчина решил зайти за угол прилепившейся к стене дома невысокой постройки, похожей на трансформаторную будку, но явно поставленную здесь с какой-то иной целью. Характерный резкий запах подсказал ему, что не он первый выбрал угол между стеной дома и постройкой в качестве отхожего места. Но, вместо того чтобы брезгливо поморщиться, мужчина довольно улыбнулся и поддернул рукава куртки.

Мужчина уже расстегнул брюки, когда по стене рядом с ним скользнула черная тень. Мужчина замер в напряженной позе. Он было подумал, что кто-то еще, как и он, решил воспользоваться темным уголком для того, чтобы справить малую нужду. Но в переулке было настолько темно, что он даже собственной тени не видел. И все же тень на стене ему не померещилась. Он стоял, держа руки у расстегнутой ширинки, и боялся пошевелиться. Какой-то дикий, первобытный инстинкт подсказывал: для того чтобы обмануть охотника, нужно оставаться неподвижным. Просто замереть, прикинуться мертвым, неодушевленным объектом. Зачем я тебе? Проходи мимо. Иди туда, где много живой теплой плоти.

Холод под лопатками и зуд в крестце. В голове глупая и совершенно неуместная мысль: со всеми так бывает в момент, когда кожей чувствуешь опасность, или это что-то строго индивидуальное?

Снова тень на стене. Темная – чернее мрака. И плотная, как облако смога. Фонари далеко, и очертания тени расплываются – поди угадай, кто там стоит у тебя за спиной? С улицы – кажется, что откуда-то очень издалека, с другой планеты, с иного пространственного уровня, – доносятся приглушенные голоса, обрывки музыкальных фраз, резкие хлопки петард. Но ухо ловило только звуки, которые должны доноситься из-за спины.

Тишина.

Кажется, вот-вот раздастся тонкий пронзительный звон, ввинчивающийся в ухо, как бур в дупло больного зуба.

Тишина.

И тень на стене.

Мужчина не думал уже ни о расстегнутых штанах, ни о напряжении в мочевом пузыре. Он вообще уже ни о чем не думал. Мысли в голове подпрыгивали и разлетались, как крошечные латексные шарики – поди поймай хоть один. Он ждал. Ждал, что должно произойти. Убийственная предопределенность. Но тот, кто стоял у него за спиной, почему-то медлил. И когда ожидание сделалось мучительным до «не могу», мужчина обернулся.

Тот, кто стоял у него за спиной, сделал шаг вперед и коротко взмахнул рукой. Мужчина задохнулся от боли, вонзившейся в низ живота. Комок липкой массы запечатал во рту готовый вырваться крик. Еще один взмах руки, на этот раз широкий, почти горизонтальный, – лезвие рассекло куртку и рубашку на груди, царапнуло по ребрам. Мужчина отшатнулся назад и уперся спиной в стену. Что-то мыча невнятно, он дико таращил глаза и тряс головой. Он даже не поднял руки, чтобы попытаться отвести следующий удар ножа. Он только обхватил руками распоротый живот и упал на колени. Удар под ребра опрокинул его на спину. Вверху, очень высоко над собой он видел только пустое беззвездное небо, затянутое серой пеленой смога, которого совсем не хотелось касаться руками. Даже перед смертью.

– Да будут прокляты лживые языки…