Глава 16
Время вышло.

Ше-Кентаро понял это, когда услышал доносящийся сверху странный шум. В последнее время скандалы между Ири и Мейт участились и сделались более напряженными и продолжительными. Если прежде ссору затевала Мейт, то теперь зачинщиком все чаще выступал Ири. Порой они кричали так громко, что Ше-Кентаро, постаравшись, мог разобрать отдельные слова. Из того, что удалось расслышать, Ону понял: девушка настаивает на том, чтобы отпустить пленника, приятель же ее решительно отметал даже саму мысль об этом. Ири убеждал Мейт, что ждать им осталось совсем немного, а потом… Вот что произойдет потом, Ше-Кентаро, как ни старался, понять не мог. Однако, судя по интонациям Ири, которые и нервными-то назвать было нельзя, скорее уж психопатическими, лично ему, Ону Ше-Кентаро, вариант будущего, рассчитанный бывшим ка-митаром, ничего хорошего не сулил. Ше-Кентаро только усмехался тихо, слушая, как распаляет сам себя Ири, стараясь убедить Мейт в том, что он-то точно знает, что нужно делать. Ни Хоп-Стаха он не знал! Да и знать ничего не мог. Потому что время истины еще не пришло, и тут уж ты хоть голову о стенку расшиби, все равно ничего не добьешься. Ону усмехался и сжимал в кулаке загривок призрака Ночи – того, кто в тот момент оказывался ближе.

Ше-Киуно чувствовал приближение конца, был готов к нему и, наверное, ничего бы не стал делать, если бы вдруг Ири спустился в погреб с ножом в руке, чтобы перерезать ему горло. Но у Ше-Кентаро был иной настрой. Ири, конечно, мог попытаться уморить его голодом или отравить, подсыпав яд в пищу. Но Ше-Кентаро чувствовал, что не это нужно бывшему ка-митару. Если бы ему нужен был труп пленника, Ири давно бы уже мог его заполучить. Нет, Ону догадывался, что для Ири важен не только конечный результат, но и сам процесс. Точно так же, как и для того убийцы, что шарился по улицам Ду-Морка. А может быть, им обоим требовалось одно и то же.

Раз за разом, стараясь не упустить мельчайших деталей, Ше-Кентаро воспроизводил мысленно не так давно состоявшийся разговор с си-ноором общины просветленных, благо времени у него было более чем достаточно, но каждый раз, находя несомненное сходство между образом маньяка-убийцы, нарисованным си-ноором, и тем типом, что орал и топал ногами у него над головой, Ону все же не мог сделать окончательный, не подлежащий сомнению вывод, что это одно и то же лицо. Не мог, хоть ты тресни, хотя, поверь он в то, что Ири убийца, держащий в страхе Ду-Морк, ему, наверное, стало бы намного легче. Но и без этого Ири был ему настолько противен, что, представься такая возможность, Ону, не колеблясь ни секунды, свернул бы безумцу шею.

И вдруг будто перевернулось что-то – то ли целый мир сам по себе, то ли представления Ше-Кентаро о нем, только понял вдруг Ону: время вышло. А значит, сейчас и наступит развязка, которую он ждал не то чтобы с нетерпением и уж точно не с надеждой, но тем не менее ждал. Ждал, как ждешь провала в странное полуобморочное состояние, которое наступает после того, как бессонница измучает тебя до такой степени, что один только вид постели станет внушать смешанное с тихим ужасом отвращение. Ше-Кентаро понял, что время вышло, когда бессмысленно-истерический крик Ири оборвался внезапно на самой выразительной ноте, после которой тишина была, как дырка, в которую можно попытаться палец просунуть, а потом вдруг резко и пронзительно закричала Мейт. Девушка кричала так, будто призрака Ночи увидела. Ону даже по сторонам посмотрел, чтобы удостовериться в том, что его пара на месте. Да уж, это был крик! Но и он не прозвучал в полную силу. Всхлипнув протяжно и странно, Мейт умолкла. Ше-Кентаро готов был поклясться, что это молчание ей многого стоило. Так молчат под дулом пистолета. Или когда нож, приставленный к горлу, надрежет кожу – несильно, так, чтобы только теплая струйка крови потекла за воротник.

Когда человек долго находится в абсолютной темноте и почти полном безмолвии, его восприятие действительности обостряется. Сенсорный голод тому виной или что иное, не суть важно. Ше-Кентаро, как вживую, увидел, что происходит наверху: Ири лежит распластанный на столе, уткнувшись щекой в тарелку с овощным пюре, руки раскинуты в стороны, глаза безумно вытаращены, позади него человек, прижимающий ствол пистолета к затылку ка-митара; Мейт стоит в углу, бессильно уронив голову на плечо, смотрит безразлично на другого человека, сомкнувшего пальцы на ее горле, девушке как будто уже все равно, что с ней будет. В дверях стояли еще двое – Ше-Кентаро был уверен, что они не са-тураты. Тогда кто же? И зачем они пожаловали сюда? Все кончено, ответил на немой вопрос Ону Шор. Ну нет, оскалился в ответ Ше-Кентаро, посмотрим еще. Отталкиваясь пятками от пола, он проворно заполз в угол и сжался там в комок, затих, приготовился ждать.

Шаги над головой – неторопливые, уверенные. Ботинки на каблуках из плотной резины – это Ше-Кентаро определил безошибочно. Сухо стукнула щеколда, и крышка люка отлетела в сторону. Поток яркого света, создавший подобие наполненного свечением колодца, – горел не фонарик, а несколько мощных рефлекторных ламп, работающих от переносных генераторов.

– Ше-Кентаро! Ону Ше-Кентаро!

– Слизень?…

Наверху раздался короткий довольный смешок.

– Я же вам говорил, что он жив! Вылезай, Ону!

Упав на четвереньки, Ше-Кентаро быстро подполз к люку. Глаза он закрыл автоматически – яркий свет слепил. Ухватившись за край квадратной дыры в полу, Ону поднялся на ноги, выпрямился и едва не задохнулся от воздуха, после затхлой вони погреба показавшегося невообразимо легким и свежим. Голова у Ше-Кентаро закружилась то ли от удивительного воздуха, то ли от самого ощущения свободы, но он все же нашел в себе силы отказаться, когда чьи-то руки попытались подхватить его под локти, чтобы поднять наверх.

– Я сам!

– Руку держи!

Ухватившись за протянутую ему руку, Ше-Кентаро выбрался из погреба.

– Убавьте свет! – распорядился все тот же голос.

Ше-Кентаро осторожно приоткрыл глаза. Света стало меньше, и он уже не резал глаза, как тупое лезвие.

– Хази.

Рядом с ним стоял довольно улыбающийся Слизень в длинном сером плаще и шляпе, надвинутой на глаза. В двух других Ше-Кентаро узнал подручных барыги. Обвисший в их руках Ири сделался похожим на старого беспомощного карлика. Голову ка-митар не поднимал, так что Ше-Кентаро мог видеть только затылок. Ону удивился, поймав себя на мысли о том, что ему совершенно безразлично, что за маска сползает сейчас с лица Ири. До ка-митара ему не было дела. Ону интересовал другой вопрос.

– Какого Хоп-Стаха вас сюда принесло? – спросил он у Слизня.

– Ну вот, – подмигнул своим парням Хази. – Нет бы спасибо сказать.

– Да, спасибо, конечно. – Ше-Кентаро помотал головой. – Прости, Хази, я сейчас плохо соображаю. Но, честно признаться, тебя я здесь никак не ожидал увидеть.

– Не рад? – лукаво улыбнулся Слизень.

– Рад, – вяло кивнул Ше-Кентаро.

На него вдруг накатила такая чудовищная усталость, что даже языком стало трудно ворочать.

Слизень заглянул в дыру, из которой несколько минут назад вылез Ше-Кентаро, затем посмотрел на Ири.

– Что со святошей делать будем?

– Не знаю, – пожал плечами Ше-Кентаро. – Какие есть предложения?

Слизень коротко взмахнул рукой, указывая пальцем на разверзшийся под ногами провал:

– Давайте его пока вниз, ребята.

– Нет… – Ири попытался упираться. – Нет! – крикнул он, когда его уже толкнули в погреб. – Нет! – еще раз прозвучал его приглушенный крик, когда упала крышка люка и щеколда встала на свое место.

– Пойдем. – Слизень хлопнул Ону по плечу. – Отвезу тебя домой. Тебе бы первым делом ванну принять и переодеться, да здесь негде.

– Можно я хотя бы лицо умою? – попросил Ше-Кентаро.

Они вышли в комнату, служившую Ири с Мейт спальней и столовой. Рыжая сидела на табурете – руки сложены на коленях, затылок откинутой назад головы прижат к стене, глаза закрыты, волосы спутаны, как будто она давно уже их не расчесывала. Ше-Кентаро прямиком прошел к раковине, в которой стоял наполненный водой пластиковый кувшин. Сначала он старательно вымыл с мылом руки – один из подручных Слизня лил ему воду из кувшина, затем тщательно намылил лицо, уши и шею. Хази, несомненно, прав, ванна ему сейчас просто необходима, но даже просто умыться над раковиной было необычайно приятно. Вытерев лицо протянутым ему полотенцем, Ше-Кентаро снова посмотрел на Мейт.

– А с девушкой что? – спросил он у Слизня.

– С ней мне пока не все ясно, – ответил тот. – Посмотрим, что ты мне расскажешь.

– Нужно ведь будет еще и са-туратам что-то рассказывать, – тяжело, с тоской вздохнул Ше-Кентаро.

– Са-туратам ничего не известно.

Ону удивленно посмотрел на Слизня, но никаких вопросов задавать не стал. Если барыга решил, что са-туратов не стоит ставить в известность о том, что произошло, значит, так и надо. В конце концов, из погреба его вытащил именно Слизень, а вовсе не са-тураты.

– Сколько времени прошло? – спросил Ону.

– После твоего исчезновения – двадцать девять малых циклов.

– Сколько? – вне себя от изумления воскликнул Ше-Кентаро.

– А ты думал, сколько? – не менее удивленно посмотрел на него Слизень.

Ону что-то быстро прикинул в уме.

– Не более пятнадцати.

– Ну, извини, если я тебя расстроил, – усмехнулся Слизень.

– Да ладно, – безразлично махнул рукой Ону. – Теперь уже все равно.

Первое, что сделал Ше-Кентаро, когда они вышли из дома, – поднял голову и посмотрел на звезды.

– Все как будто по-прежнему, – сказал он, блуждая взглядом среди рисунков созвездий.

– Я вообще-то не специалист. – Слизень сдвинул шляпу на затылок и тоже посмотрел на небо. – На мой взгляд, никаких перемен.

– Это славно, – улыбнулся Ше-Кентаро. – А то я, пока сидел в погребе, все боялся, что небо за это время станет другим.

На дороге в ряд, одна за другой, стояли три машины. Слизень сел за руль своего полуспортивного «Вектора» и открыл Ше-Кентаро дверцу.

Машина рванула с места – красиво, легко, без напряжения, да так, что Ше-Кентаро в спинку сиденья вдавило.

– Ну так что? – искоса глянул на него Хази. – Кто первый начнет?

– Да мне, собственно, и рассказывать-то нечего. – Ше-Кентаро прикусил губу. Действительно, что он мог рассказать? – Девчонка узнала во мне ловца, десять больших циклов тому назад забравшего ее родителей, вот и решила отомстить. В квартиру к себе я эту парочку сам впустил – незадолго до того они случайно как бы познакомились со мной в баре. Спустя какое-то время девчонка решила, что погорячилась, и начала уговаривать приятеля отпустить меня, но у того свои жуки в голове бегают. Вот только что он от меня хотел, я так и не понял.

– И это все? – Слизень, казалось, был разочарован.

– Еще я близко познакомился со своими призраками.

– Ага! – азартно стукнул ладонями по рулю Хази. – Я как раз собирался спросить, как ты там не свихнулся, в этом погребе?

– Тому есть множество причин. – Ше-Кентаро медленно провел ладонями по коленям. – Вначале это вообще был не я.

– То есть как? – сдвинул брови к переносице Слизень.

– Оказывается, сам того не подозревая, я долгие годы вел двойную жизнь. – Ше-Кентаро улыбнулся вяло, как будто извиняясь за то, что сказал, и за то, что ему еще предстояло сказать. – В другой жизни я был оценщиком антиквариата, уверенным в том, что он страдает болезнью Ше-Варко.

– Так это для него ты покупал ун-акс, – догадался барыга.

– Точно, – кивнул Ону.

– Чего только в жизни не бывает! – удивленно качнул головой Слизень. – Ну а потом, когда пришел в себя?

– Я понял, почему меня пугают призраки Ночи, – сказал Ше-Кентаро и умолк, опустив голову.

Он снова вспоминал. Вспоминал то, что произошло с ним за истекший средний цикл. Он должен был вспомнить все до мельчайших подробностей, а потом попытаться понять, что же случилось на самом деле.

– И почему же?

– Что? – вскинул голову Ше-Кентаро.

– Почему нас пугают призраки Ночи?

– Призраки Ночи – это наши воспоминания, от которых мы хотели бы избавиться раз и навсегда. Вернее, мы только думаем, что хотим обо всем забыть. На самом деле мы не можем жить без этих воспоминаний, поэтому они и преследуют нас словно призраки.

– Надо же.

Барыгу, казалось, ничуть не удивило то, что сказал Ше-Кентаро. Он как будто давно уже знал об этом и только хотел убедиться в том, что Ше-Кентаро верно истолковал свои видения. Конечно, видения, что же еще? Нельзя же все воспринимать всерьез. Ше-Кентаро научился доверять своим воспоминаниям, и парочка воображаемых призраков, смахивающих на огромных мрачных воков, зверей хотя и смышленых, но не способных даже к простейшему экстраполированию прошлого в будущее, здесь вовсе ни при чем.

– Ты знаком со своим призраком? – спросил Ше-Кентаро.

– Да.

И все. И ни слова более. Как будто и не о чем тут говорить. Хотя, если подумать, наверное, и в самом деле не о чем – у каждого свой призрак за спиной.

– Как ты меня нашел?

– О! – Слизень поднял руку с двумя расставленными вилкой пальцами. – Эта история будет позанятнее той, что ты рассказал. Удивительное стечение обстоятельств, приведшее к неожиданным результатам.

Развернувшись в кресле и положив локоть на спинку, Ону внимательно смотрел на Хази. Барыга следил за дорогой, но время от времени тоже кидал в сторону Ше-Кентаро взгляды, которые можно было назвать заинтересованными, можно лукавыми, а можно и насмешливыми. Скудное освещение не позволяло как следует присмотреться к выражению лица собеседника, без которого взгляд сам по себе почти ничего не значит.

– Я так понимаю, мы далеко за городом? – спросил Ше-Кентаро.

– В ста пятидесяти километрах от городской черты, – уточнил барыга.

– Ага, – наклонил голову Ону. – У тебя, наверное, был точный адрес того места, где Ири меня спрятал?

– Не так все просто, – загадочно улыбнулся Слизень. – Все началось двадцать малых циклов тому назад. На месте последнего убийства, совершенного нашим психопатом, са-тураты обнаружили крошечный кусочек фольги, оказавшийся обрывком упаковки ун-акса, на котором сохранились три цифры из номера партии. Поскольку жертва не страдала болезнью Ше-Варко и, как показало следствие, за последнее время скорее всего не имела контактов ни с одним из больных, са-тураты пришли к выводу, что кусочек фольги был обронен убийцей. К кому, спрашивается, пошли са-тураты с этой информацией? – Не успев задать вопрос, Хази тут же кивнул, как будто уже получил верный ответ. – Правильно, к нам, барыгам. В отличие от многих государственных структур, отчетность у нас поставлена хорошо, поэтому нам и не потребовалось много времени для того, чтобы выяснить, к кому из коллег попал ун-акс из интересующей нас партии. После этого оставалось только собрать уличных зазывал с определенного участка и выдать им словесный портрет предполагаемого убийцы – если помнишь, его неплохо описал си-ноор.

– Си-ноор исходил из предположения, что убийцей был ка-митар.

– И он не ошибся. Через три малых цикла мы его взяли.

– То есть как «взяли»? – протестующе взмахнул рукой Ше-Кентаро. – Ири вы схватили только сегодня.

– А при чем тут Ири? – удивленно глянул на Ону Слизень.

– Разве убийца не Ири?

– Нет, – качнул головой Хази.

– Вот тебе и на! – Ше-Кентаро откинулся на спинку сиденья и скрестил руки на груди. – Кто же тогда?

– Утративший веру ка-митар по имени Уки Ше-Пторко. А почему ты решил, что убийца Ири? Только потому, что он тоже бывший ка-митар?

– Не только, – качнул головой Ше-Кентаро. – Ири вел себя очень странно. Порой – как законченный психопат. Постоянно спрашивал о моих призраках, хотя толком объяснить не мог, что именно его интересует. О какой-то книге говорил, о тайных знаниях, о том, что мир стоит на грани… – Ону развел руками. – Ну, в общем, картинка получалась довольно причудливая.

– Так оно и есть, – кивнул Слизень. – У Ири твоего мозги тоже не на месте. Прошло бы немного времени, и он начал бы убивать. Не исключено, что именно тебя он готовил на роль первой жертвы. Ше-Пторко и не запирался особенно, а когда мы как следует тряхнули его, рассказал, что вот уже несколько больших циклов среди ка-митаров ходит в списках так называемая Книга Ше-Мрока. Ше-Мрок, согласно преданию, был одним из первых учеников Ше-Шеола, совершившим вместе с ним путешествие в Город Мертвых. Происхождение так называемой Книги Ше-Мрока неизвестно, оригинальной рукописи никто не видел, но многие ка-митары верят в ее достоверность. А некоторые ставят ее выше То-Кабры. Тетрадка со списком Книги Ше-Мрока, что нашли мы у Ше-Пторко, была зачитана едва ли не до дыр. Не знаю, кто на самом деле сочинил То-Кабру, но Книгу Ше-Мрока точно написал законченный безумец, решивший таким образом поквитаться разом со всем миром. Пересказывать ее нет смысла, если будет желание, сам прочитаешь. Суть же сводится к тому, что Ше-Шеол всех надул, не рассказав о том, что с каждым рассветом солнечный ветер сметает с планеты все человечество, за годы, проведенные во мраке, погрязшее в распутстве, лжи, чревоугодии и прочих непотребствах. Выжить, чтобы заложить основу новой цивилизации, имеют шанс лишь те из родившихся Ночью, кто порвет с извратившим истину культом Ше-Шеола и совершит до рассвета несколько искупительных жертвоприношений – я вот только не понял, кому. Зато сам процесс жертвоприношения расписан очень подробно. Совершая убийства, наш свихнувшийся ка-митар скрупулезно выполнял все, что было предписано Книгой Ше-Мрока, – время, место, способ убийства, соответствующее оформление места преступления. Столь же тщательно отбирались и жертвы. Помнишь, мы обратили внимание на то, что все жертвы убийцы родились до наступления Ночи? Именно это для него было важно. В соответствии с концепцией, изложенной в Книге Ше-Мрока, с рассветом умрут все призраки Ночи, но взамен им появятся призраки Дня. Для того чтобы обмануть своих призраков, родившийся Ночью должен не просто убить жертву, но попытаться поймать призрака Ночи, который после смерти хозяина останется не при деле. Собственно, адепту учения Ше-Мрока предписано убивать с определенной периодичностью людей, родившихся Днем, до тех пор, пока не удастся обзавестись собственным призраком Ночи. Призрак должен погибнуть с наступлением нового Дня, но при этом он не позволит призракам Дня занять место возле своего нового хозяина.

– Бр-р-р, – тряхнул головой Ше-Кентаро. – Ну и бредятина!

– И не говори, – согласился Хази. – Только законченный псих может воспринять все это всерьез. Беда в том, что психов у нас слишком много. По наводке того же Ше-Пторко, оказавшегося на редкость разговорчивым малым, мы взяли еще восемь ка-митаров, собиравшихся пойти по его стопам. Твой Ири, стало быть, девятый. И наверняка не последний.

– И все же, как ты меня нашел?

– Проще простого. Схватив убийцу, я поспешил к тебе, чтобы поделиться новостью.

– Я не давал тебе своего адреса, – перебил рассказчика Ше-Кентаро.

Слизень пропустил замечание Ону мимо ушей.

– Так вот, когда я к тебе заявился, выяснилось, что ты несколько малых циклов не появлялся дома. Прежде за тобой такого не водилось. В общем, я заподозрил неладное и принялся наводить справки. Вскоре выяснилось, что твоей кредиткой был оплачен прокат микроавтобуса. Ири оказался редкостным скрягой, а может быть, у него действительно туго с деньгами. Как бы там ни было, взяв напрокат автомобиль, он заплатил аванс наличными, а окончательный расчет произвел, сняв деньги с твоей кредитки на предъявителя. По показаниям спидометра, отмеченным в ведомости, мы вычислили максимальное расстояние, на которое он мог уехать. Получился круг, внутри которого должен был находиться Ше-Рамшо. Карту я показал знакомому тебе си-ноору, и он указал на ней три точки наиболее вероятного местонахождения Ше-Рамшо. Мы оказались в нужном месте со второй попытки.

– Ты хочешь сказать, что си-ноор на самом деле обладает даром ясновидения? – скептически поджал губы Ше-Кентаро.

– Не знаю, как насчет ясновидения, но аналитик он блестящий. В нескольких километрах от того места, где мы тебя нашли, расположена оранжерея. В оранжерее выращивается куйса, а в качестве бесплатной рабочей силы используются воспитанники шаханов. Точно такие же оранжереи расположены и в двух других местах, на которые указал си-ноор. Он, как оказалось, не ошибся, предположив, что, отправляясь за город, в темноту и мрак, человек скорее всего подсознательно выберет место, знакомое ему с детства. Кроме того, до оранжерей можно добраться не только на собственной машине, но и воспользовавшись пригородной электричкой. А сам дом найти не составило труда, достаточно было использовать высокочувствительный детектор света. – Хази довольно хохотнул. – Видел бы ты этого Ше-Рамшо, когда мы вошли в дом. Сначала он побледнел, одной рукой за сердце схватился, а другой – за край стола, я думал, сейчас его удар хватит. А потом в девчонку пальцем тыкать начал и орет: «Это все она! Она заставила меня Ше-Киуно похитить!»

– Постой! – взмахнул рукой Ше-Кентаро. – Ири назвал меня Ше-Киуно. Но ты-то, открыв погреб, окликнул Ону, а не Ани.

Слизень искоса быстро, хитро глянул на Ше-Рамшо.

– Я полагал, что, отсидев какое-то время в темном погребе, ты должен был окончательно вернуться к личности Ону Ше-Кентаро.

Вот так! Ше-Кентаро едва не задохнулся, сообразив, в чем тут дело. Какие еще сюрпризы готов преподнести ему Хази-Слизень?

– Что тебе еще обо мне известно?

– Не все, но многое. – Заявив такое, Слизень даже не посмотрел на Ше-Кентаро. – И знаком я был только с Ше-Кентаро.

– А Ше-Киуно откуда знаешь?

– Си-ноор велел к тебе присмотреться. Ну, мы и присмотрелись.

Ше-Кентаро только руки вскинул и снова уронил их на колени.

Какое-то время они ехали молча. Ше-Кентаро пытался собрать воедино разрозненные фрагменты мозаики, чтобы получить наконец цельную картину того, что произошло. Барыга же, похоже, ждал, когда Ону начнет задавать вопросы. И Ше-Кентаро был почти уверен, что именно от того, какой вопрос он задаст первым, зависит то, в каком ключе будет протекать их дальнейшая беседа. И то, куда повернет машина, которая везла его пока в неизвестном направлении – сквозь Ночь.

– Ты все время говоришь «мы». О ком идет речь?

Этого ли вопроса ждал Хази? Как бы там ни было, ответил он тут же, без запинки:

– Речь идет о группе единомышленников.

– Занятых нелегальным бизнесом?

– Не только.

Вот и попробуй пойми, что все это значит.

– Почему са-тураты не арестовали убийцу?

– Потому что са-тураты все еще его ищут. – Слизень вновь глянул на Ше-Кентаро, и на этот раз взгляд его был сочувствующим и немного печальным, он словно бы хотел сказать: ну что, так ничего и не понял? – Мы передали са-туратам информацию о партии ун-акса, которая их интересовала. Все.

– Все, – автоматически повторил Ону. – Выходит, ваша группа единомышленников пытается подменить собой государственные структуры?

– Мы делаем дело, – вновь ушел от прямого ответа Слизень. – И, как видишь, неплохо справляемся. Одному Ку-Тидоку известно, как долго еще са-тураты искали бы рыскающего по Ду-Морку убийцу. А мы не только нашли его, но и пресекли в зародыше готовую подняться волну подобных преступлений.

– Если бы вы предоставили са-туратам всю имевшуюся у вас информацию…

– Мы выполнили за са-туратов работу, с которой сами они никогда бы не справились, – перебил Ше-Кентаро Слизень. – Са-тураты не способны даже со шпаной на улицах разобраться, куда уж им маньяков ловить. Служба са-туратов так же неповоротлива и беспомощна, как и вся государственная машина, которая еще продолжает как-то работать исключительно по инерции. Общество находится на грани взрыва, и достаточно сущей мелочи, чтобы детонатор сработал. Ты представить себе не можешь, каких усилий стоило нам не допустить беспорядков после дождя из дриз. Заметил, что спустя всего несколько часов после того, как дризы обрушились на головы горожан, улицы были чистые? Догадываешься, кто постарался?

– Группа единомышленников, – ехидно усмехнулся Ше-Кентаро.

– Верно, – кивнул Хази.

– Надеюсь, вы не самолично отдирали дохлых дриз от асфальта? – не смог-таки удержаться от язвительного замечания Ону.

– Можешь смеяться сколько угодно. Но только мы смогли организовать все городские службы таким образом, чтобы в кратчайшие сроки выполнить необходимую работу.

– Может быть, расскажешь подробнее об этом тайном ордене?

Пауза.

– Конечно. – Слизень постучал пальцами по рулевому колесу. – Наша задача заключается в том, чтобы до определенного срока удерживать ситуацию в стране под контролем. Ва-цитик, патернальный ка-митар, ва-ниохи – до поры до времени все они могут тешить себя мыслью о том, что страна живет благодаря их неустанным трудам. Но с рассветом все полетит в тартарары.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что так происходит всякий раз, когда Ночь сменяет День или День приходит на смену Ночи. Можно сколько угодно делать вид, что, как и прежде, мы единый народ. В реальности же люди давно уже разделились на тех, кто родился Ночью, и тех, кто родился Днем. Наши сумасшедшие ка-митары правы в одном – с рассветом придут призраки Дня. Уже сейчас, за три больших цикла до рассвета, родившиеся Ночью начинают потихоньку сходить с ума. Представь себе, что будет твориться, когда до наступления Дня останутся считаные малые циклы. Посмотри, кто сейчас находится у власти – те, кто родился на исходе прошлой Ночи. Они сумели пережить День, нырнули в Ночь, как рыбы в воду, и ничто сейчас не пугает их так, как приближающийся рассвет. С рассветом к власти придут родившиеся Днем, потому что только они смогут адекватно оценить ситуацию, всех прочих будут терзать призраки Дня.

– «Они» в смысле «мы»? – уточнил на всякий случай Ше-Кентаро.

– Совершенно верно, – подтвердил Слизень. – Мы сейчас занимаемся тем, что подготавливаем почву для легкой и безболезненной смены власти.

– Власть никто добровольно не отдаст. Ва-цитик будет цепляться за конституцию – даже если призраки станут рвать его на куски.

– Дискредитировать ныне существующую власть, с тем чтобы занять ее место, не составит труда, и мы сделаем это, как только возникнет необходимость. А параллельные структуры мы создаем уже сейчас.

– Так! – Ше-Кентаро азартно хлопнул себя по коленям. – Насколько я понимаю, речь идет о заговоре с целью государственного переворота!

– Где ты видишь заговор? – грустно посмотрел на Ону Слизень. – О каком перевороте говоришь? Мы спасаем страну.

– И ты хочешь меня заверить, что именно так происходит смена власти каждый раз, когда День сменяет Ночь?

– И когда Ночь сменяет День, – добавил Слизень.

– Ну, не знаю! – Ону развел руками, насколько позволяли размеры салона. – Я впервые об этом слышу!

Хази усмехнулся.

– Должно быть, никто прежде тебе об этом не рассказывал.

– А как же история?

– Далеко не все факты истории попадают на страницы учебников. Странно даже, что приходится тебе это объяснять. – Хази сделал жест рукой, который должен был передать всю глубину его недоумения. – К примеру, ты знаешь, почему перед Первым великим затемнением потерпел сокрушительное поражение доблестный флот Кен-Ино?

– Его уничтожил внезапно налетевший шторм.

– Ага, – оскалился в ехидной усмешке Хази. – При случае спроси об этом си-ноора, он тебе расскажет, как все было на самом деле.

– Си-ноор тоже входит в вашу группу единомышленников?

– Не только входит, но и является ее мозговым центром. Да, по сути, это он и собрал нас всех вместе.

– Я до сих пор так и не понял, о ком идет речь? «Мы», «нас» – да кто вы такие? Новые избранные?

Еще один насмешливый взгляд Слизня.

– Мы – это те, кто больше не боится своих призраков. Те, кто научился вспоминать.

– Так.

Ше-Кентаро смотрит на Хази, будто ждет продолжения. А Хази молчит – глядит себе на дорогу да пальцами по рулевому колесу постукивает.

– Я должен что-то сказать?

Слизень изобразил подобие улыбки.

– Может быть, обойдемся без слов?

Ше-Кентаро пожал плечами.

– Я – ловец.

– И что с того?

– Ловцов никто не любит.

– Ты не девушка, чтобы тебя любить.

Слизень когда-нибудь перестанет подтрунивать над ним?

– И что я теперь должен делать?

Хази посмотрел на него и едва не рассмеялся, настолько растерянный был у Ше-Кентаро вид.

– Полагаю, что для начала тебе стоит поехать домой, как следует отмокнуть в ванне и переодеться в чистую одежду. Потом мы с тобой зайдем в какой-нибудь тихий кабачок и поедим в свое удовольствие. Как тебе такой план действий?

Ше-Кентаро сделал красивый жест рукой – он не имел ничего против того, что предлагал ему Хази. Происходящее казалось по меньшей мере странным. Но разве жизнь сама по себе не странная штука?