Глава 21
Цитадель
Танки вошли в столицу одновременно с трех направлений.
Машины «Железных зверей», которые не получили повреждений во время недавнего сражения, и те, что удалось восстановить, вошли в город с южной стороны, проложив себе проход через непроходимые для другой техники завалы мусора, скопившиеся на гигантской свалке, давно уже отданной городскими властями на откуп бездомным и нищим, для которых горы гниющего хлама были чем-то вроде золотоносной породы для старателей. При достаточно тщательной и кропотливой работе здесь, и правда, порою можно было найти если и не сокровища, то вполне приличные вещи, которые затем можно было обменять на барахолке на курево, спиртное или продовольственные купоны. Организованная преступность Сабата использовала свалку по-своему – в качестве места сведения счетов и захоронения трупов, оставшихся после заказных убийств или разборок между бандами.
Силы «Кейзи» были разделены надвое.
Два десятка легких «Брандов» вошли в Сабат с северо-северо-западного направления, со стороны пригорода, официально именуемого Радужным Краем, но в народе прозванного Клоповником. В этом так и не достроенном районе, давно уже заброшенном и превратившемся в гетто, куда даже патрули внутренней стражи предпочитали не заглядывать без особой нужды, селились потерявшие всякую надежду изгои и нищие вперемешку со всевозможным бандитским отребьем, которого, вопреки оптимистической официальной статистике, с каждым годом в Сабате становилось все больше.
В то же самое время тяжелые, надежные, защищенные от прямого попадания снарядов «Гейдры», прикрываемые с тыла пятью мобильными «Бранами», вошли в город по шоссе, носящему имя Нени Линна, которое местные жители называли Правительственной дорогой.
Самое широкое и, наверное, самое ровное шоссе во всем Кедлмаре, пересекало Сабат с запада на восток. А в центре этой прямой линии находилась цитадель, возле западных ворот которой как раз и должны были встретиться все три отряда, чтобы вместе обрушить на стены считающейся неприступной крепости всю свою огневую мощь. И лишь три танка «Кейзи» – один «Гейдр» и два «Брана» – должны были обогнуть цитадель с севера и выйти к противоположным восточным воротам.
Вертолет с десантниками оставили вместе с машинами материально-технического оснащения в тыловом лагере, организованном в десяти километрах от границы города. Нападение с воздуха должно было стать полнейшей неожиданностью для запертого в осажденной крепости гарнизона, а потому, до тех пор пока все танки не выйдут на намеченные позиции, вертолету не следовало подниматься над городом.
Андрей сидел в кресле пилота, постукивая кончиками пальцев по краю приборного щитка. Дейл, прекрасно понимавший состояние напарника, не приставал к нему со своими обычными едкими комментариями по поводу текущего момента. Должно быть, этот самый момент и Дейлу казался одновременно и пугающе-страшным в своей полнейшей неопределенности, и завораживающе-волшебным, поскольку после него вся история Кедлмара могла пойти в совершенно ином направлении. Как ни называй происходящее, но, по сути, это было первое реальное выступление против власти Пирамиды, имеющее под собой опору в виде военной силы, а следовательно, и определенные шансы на успех. Как распорядятся военные властью, оказавшейся в их руках, можно было только догадываться. Но что бы ни произошло в ходе этого восстания, спровоцированного самой же Пирамидой, результатом его должны были стать перемены, жизненно необходимые пребывающему в долгой, затянувшейся коме Кедлмару.
Солдаты, из тех, что Андрей отобрал для предстоящего десанта, нервно покуривали неподалеку от вертолета. Центром внимания, естественно, был Шагадди, который не просто делился своими собственными впечатлениями от полетов, но и давал сослуживцам вполне деловые советы относительно того, как вести себя в воздухе. Серьезность и опасность порученного им задания были ясны каждому. И каждый прекрасно понимал, что именно он может оказаться тем, кто на сей раз не сможет обмануть вражеские пули. Но при этом открытого страха или нежелания лететь никто не проявлял. По требованию лейтенанта Апстрака солдаты из взвода особого назначения, в отличие от остального личного состава, имели полную информацию о реальном положении дел, а что означало быть объявленным мятежником, не нужно было объяснять никому. Выбор был невелик, но весьма существенен: либо пойти в бой и попытаться остаться живым, либо оказаться застреленным, подобно предателю, кем-то, одетым в точно такую же военную форму, что и ты.
Ожидание уже начало казаться Андрею затянувшимся сверх всякой меры, когда вдруг заработал зуммер вызова рации, стоявшей на сиденье второго пилота.
– Слушаю! – крикнул Андрей, дернув к себе микрофон.
Одновременно другой рукой он схватил наушники, пытаясь пристроить их на голову.
– Лейтенант Апстрак? – услышал он сквозь треск статических помех голос полковника Бизарда.
– Да, полковник! – Андрею наконец-то удалось плотно прижать к уху один из наушников. – Жду ваших приказаний!
– Мы у цели! – Андрею показалось, что за словами полковника он слышит отдаленный грохот взрывов. – Взять Сабат оказалось даже проще, чем мы предполагали! Только западную группу, следовавшую по Правительственной дороге, попытались задержать два отряда внутренней стражи! У них были только ручные гранатометы, и никакого существенного вреда они нам нанести не смогли! Но гарнизон цитадели получил сообщение о нашем приближении и, естественно, убрал мосты! Так что теперь дело за тобой, лейтенант! Нам удалось втянуть гарнизон крепости в ожесточенную перестрелку! Им сейчас не до того, чтобы на небо глазеть!
– Понял, полковник! – Андрей бросил микрофон и наушники на сиденье. – Все на борт! Живо! – крикнул он, выглянув в открытую дверь кабины.
Побросав недокуренные папиросы, солдаты кинулись к открытым дверям десантного отсека.
– Быстро!.. Быстро!.. – подгонял их, рассекая воздух рукой, Шагадди.
Сам Шагадди запрыгнул в десантный отсек последним.
Ему до зуда хотелось подняться в воздух, заняв место второго пилота, на котором сейчас сидел Руут. Но если второй пилот должен был всего лишь поддерживать связь во время полета, то командовать воздушным боем предстояло тому, кто находился вместе с солдатами в десантном отсеке. Тут даже и выбирать было нечего – Шагадди никому не собирался доверять «Бойзон», который он лично закрепил на турели.
– Готовы?
Андрей передал управление Дейлу, который уже запустил винт вертолета на холостой тяге.
– Да, Джагг! – ответил Шагадди.
Окинув быстрым взглядом девятерых притихших солдат, разместившихся на сиденьях десантного отсека, Шагадди на всякий случай подергал ремни безопасности на поясах двух молодых бойцов, после чего пристегнул страховочный фал к своему поясу и занял оставленное для него место.
Лететь было недалеко, и двери десантного отсека было решено оставить открытыми. Солдаты, сидевшие по краям, невольно прижались плотнее к своим сослуживцам, когда вертолет оторвался от земли.
– Не тушуйтесь, ребята! – громко объявил Шагадди. – В первый раз всем страшно бывает! Но если кого блевать потянет – то попрошу на выход! – указал он в сторону одной из открытых дверей.
Поднявшись метров на тридцать над землей, вертолет, чуть завалившись на левый борт, развернулся в нужном направлении и полетел, набирая скорость, в сторону Сабата.
Дейл сразу же вывел машину на курс, сориентированный по шоссе Нени Линна, которое должно было прямиком вывести их к цитадели.
Вскоре даже сквозь рев работающего на максимальной тяге двигателя и свист рассекающего воздух винта стали слышны разрывы снарядов.
Дейл поднял вертолет выше, и взорам сидящих в кабине пилота Андрея и Руута открылась панорама развернувшегося у стен крепости сражения.
Танки, главным образом тяжелые «Гейдры», развернувшиеся веером вдоль заполненного водой пятиметрового рва, окружающего крепость, били из пушек прямой наводкой по стенам, за которыми стояла Пирамида, на протяжении вот уже нескольких поколений олицетворяющая собой не только власть, господствующую в стране, но и сам Кедлмар. Однако, помимо облаков цементной пыли и мелкой каменной крошки, картинно взлетающих в воздух в местах разрывов снарядов, никакого существенного ущерба крепостным укреплениям артиллерийский обстрел не наносил. Естественно, в местах попадания снарядов на стенах цитадели оставались заметные выбоины, но для того чтобы превратить их в дыры, нужно был положить в одно и то же место не один десяток снарядов. В условиях того, что со стен крепости по атакующим велся не менее мощный ответный огонь, сделать это было не то что сложно, а попросту невозможно. Пара танков, стоящих напротив запертых ворот, уже чадила черным мазутным дымом.
Должно быть, укрывшиеся за стенами цитадели солдаты посмеивались над наивностью взбунтовавшихся танкистов, чьи попытки пробиться в крепость будут продолжаться не более трех часов. Именно столько времени потребуется для того, чтобы подтянуть к Сабату поднятые по тревоге верные Пирамиде бронетанковые войска из ближайших гарнизонов. Вопрос же о том, чем может обернуться для мирного населения танковое сражение в центре густонаселенного города, всерьез никого не волновал.
– Несладко нашим приходится, – прозвучал в наушниках у Андрея комментарий к увиденному, принадлежащий Шагадди, который стоял на ногах и, ухватившись одной рукой за борт вертолета, выглядывал в открытую дверь десантного отсека.
– Сядь, придурок! – оглянувшись, испуганно крикнул на Шагадди Руут.
– Я был придурком до тех пор, пока ты был сержантом! – язвительно улыбнувшись, прокричал в ответ ему Шагадди. – Теперь я сержант, а ты рядовой, и, следовательно, твои слова являются не чем иным, как оскорблением старшего по званию!
– Кончай умничать, Шагадди, – произнес в подсоединенный к наушникам микрофон Андрей. – Нам не хватало только, чтобы ты свалился.
– Да я же на страховочном фале…
– И что с того? Таскать тебя за собой, как рыбу на крючке?
На такое сравнение Шагадди обиделся. Но, ничего не сказав, сел на свое место.
– Я скажу, когда нужно будет вниз прыгать, – добавил Андрей. – Тогда уж – не зевай.
– Ладно, – примирительным тоном буркнул в ответ Шагадди. – Ты только сказать не забудь…
Андрей усмехнулся и покачал головой. Шагадди есть Шагадди, – что тут еще скажешь, – последнее слово должно непременно остаться за ним.
Дейл поднял вертолет на максимально возможную высоту, рассчитывая на то, что за частыми разрывами снарядов обороняющиеся не расслышат шума рубящих воздух лопастей, а потому и не обратят внимания на зависшую над крепостью машину.
Теперь, как на ладони, стало видно все внутреннее пространство цитадели, куда вход был закрыт для всех граждан Кедлмара за исключением высшего руководства Пирамиды и военного гарнизона, постоянно проживающего на территории крепости. Стены ее образовывали идеально ровный шестиугольник, словно вырезанный из пчелиных сот. К стенам жались ряды казарм и арсеналы. Ближе к центру внутреннее пространство крепости занимали правительственные здания, похожие то на дворцы с широкими входными лестницами, стрельчатыми окнами и витыми колоннами, то на прямоугольные коробки из стекла и бетона с нависающими над входами козырьками. А на центральной площади, словно каменный осколок, вбитый в землю, возвышался десятиметровый бетонный монолит Пирамиды. В принципе Пирамида показалась Андрею похожей на египетские погребальные пирамиды, во всяком случае, на тот вариант, который он видел по телевизору. Только грани у кедлмарской Пирамиды были не ступенчатыми, а плоскими.
В то время как Андрей рассматривал Пирамиду, которая заинтересовала его, как некий символ того, что происходило в Кедлмаре, разгадать сакральный смысл которого ему никак не удавалось, Руут внимательно изучал оборонительные укрепления крепости.
– Орудийные гнезда над воротами и на стенах сверху не закрыты, – сообщил он результат своих наблюдений Андрею. – Только узкие козырьки над орудийными расчетами для защиты от мелких осколков. Если мы опустимся достаточно низко, то сможем закидать их гранатами.
– Хорошая мысль, – согласился с ним Андрей. – Передай привет нашим союзникам.
Руут принялся быстро манипулировать клавишами и верньерами настройки рации.
– Внимание!.. Внимание!.. Привет всем «кейзи»! Птица выходит на цель!.. Повторяю! Птица выходит на цель!…
Дейл надавил на рычаг управления, толкая его от себя. Вертолет завалился носом вниз и резко пошел на снижение. Но направлялся он не к западным воротам, которые осаждали объединенные силы «Кейзи» и «Железных зверей» и возле которых были сосредоточены основные силы обороняющихся, а к восточным, внутренняя площадь возле которых была свободна от людей и техники.
Поставив рацию на пол между ног, Руут положил на колени два автомата: для себя и для лейтенанта.
– Шагадди! Готовность! – уже охваченный азартом предстоящего боя, прокричал Андрей.
– Есть, Джагг! – рявкнул в ответ Шагадди.
– Сначала делаем орудийные гнезда! Пойдем на скорости, так что не промахнитесь!
– Понял, Джагг!
Два основных орудийных гнезда, в которых были устновлены безоткатные противотанковые орудия, способные при прямом попадании пробить даже броню несокрушимого «Гейдра», располагались по краям возвышающейся над воротами башни, похожей на шахматную ладью. По количеству выставленных из укрытий стволов можно было определить, что в каждом гнезде находится по три орудия. Соответственно, рядом с ними должно было находиться человек десять-одиннадцать, включая пару солдат, подносящих снаряды из арсенала, который, судя по всему, располагался где-то внизу, и командующего боевым расчетом офицера.
– Шагадди! По три гранаты в каждое гнездо! – прокричал Андрей.
На то, чтобы ответить, у Шагадди уже не оставалось времени.
Находившиеся в укрытиях гвардейцы наконец-то услышали рев падающего на них вертолета. Несколько человек высунулись из-под козырьков и, встав во весь рост, в изумлении уставились в небо. Похоже было, что они просто оторопели от недоумения и от полнейшей нереальности того, что происходило. Каждый из них твердо знал, что в Кедлмаре нет вертолетов. Признать обратное означало понять, что с неба на них падала сама смерть, от которой нет и не может быть спасения.
Продолжая снижение, Дейл развернул вертолет чуть боком к возвышающейся над воротами башне, и тотчас же сзади, из десантного отсека ударила хлесткая очередь крупнокалиберного пулемета.
Но даже и после этого по вертолету не было сделано ни одного ответного выстрела. Одетые в броскую светло-голубую форму с серебряными галунами солдаты личной гвардии Нени Линна падали и умирали, скошенные пулями. И похоже было, что ни один из них так и не понял, что же происходит.
Замечание Дейла, высказанное по этому поводу, свелось к следующему:
«Должно быть, в гвардию берут ребят с высоким ростом, широкими плечами, красивой физиономией и с полным отсутствием мозгов. В нашей роте даже Лысый, наверное, уже сообразил бы, что пора прятаться в укрытие».
Вертолет прошел в нескольких метрах над козырьком, прикрывающим первое гнездо. Если под ним кто-то еще и оставался живой, то три гранаты, брошенные из десантного отсека, навсегда покончили с артиллерийским расчетом.
Точно такая же участь постигла и тех гвардейцев, которые находились во втором гнезде. Однако оттуда навстречу вертолету уже раздалось несколько разрозненных выстрелов из ручного оружия, ни один из которых, к счастью, не достиг цели. Если в артиллерийских гнездах и имелись станковые пулеметы, то никто не догадался или же не успел развернуть их в сторону появившегося невесть откуда вертолета.
Обогнув башню по внутренней дуге, Дейл дал возможность Шагадди немного поупражняться в стрельбе, зависнув ненадолго над крепостной стеной, по верху которой бегали вооруженные гвардейцы. Но как только по бронированному днищу вертолета ударила пулеметная очередь, он резко повел машину на снижение.
Дейл посадил вертолет на площадь перед закрытыми воротами. Высыпавшие из вертолета солдаты тут же заняли позиции для обороны под его днищем и возле посадочных опор. Один только Шагадди остался в десантном отсеке. Подкатив турель с пулеметом к открытой двери, он встал во весь рост позади него, широко расставив ноги, и, положив ладони на рукояти, взял на прицел расположенную перед ним площадь.
До тех пор, пока они не увидели цитадель сверху, Андрея больше всего беспокоил тот момент, что, сев на открытом пространстве внутри периметра крепости, вертолет тут же может оказаться под огнем, ведущимся со стен. Однако, как выяснилось, все огневые точки на стенах были устроены таким образом, что с них было попросту невозможно вести огонь внутрь крепости. Должно быть, таким способом высокопоставленные обитатели цитадели пытались оградить себя от возможных неожиданностей. Или же создатели цитадели просто не верили в то, что враг сможет ворваться в крепость.
Схватив протянутый ему Руутом автомат, Андрей выпрыгнул из кабины и, не оглядываясь назад, кинулся в сторону небольшой железной двери, расположенной в основании башни. По его расчетам, за ней должно было находится дежурное помещение с системами управления мостом и воротами. Если же он ошибался, то ошибка эта могла очень дорого стоить не только прилетевшим вместе с ним солдатам, но и двум мятежным батальонам, которые все еще находились за пределами цитадели.
Добежав до двери, Андрей с ходу ударил в нее ногой. Как и следовало ожидать, дверь была заперта и надежно укреплена. Никакого замочного отверстия в двери не было, что означало одно из двух: либо дверь запиралась изнутри, либо ее можно было открыть только электронным сигналом с командного пункта. В любом случае пытаться открыть дверь, используя для этого традиционные способы, было бы пустой тратой времени.
Отскочив в сторону, Андрей уступил место у двери бежавшему, как и было заранее условлено, следом за ним Кадишшу.
По другую сторону от двери к стене спиной прижался Руут.
Закинув автомат за спину, Кадишш вскинул руки вверх, развел их в стороны и, словно слепой, провел ими по металлической поверхности двери. Особенно внимательно его тонкие и ловкие, как у музыканта, пальцы ощупали дверные петли и сварные швы вокруг замка. При этом, как обратил внимание Андрей, губы Кадишша медленно шевелились, как будто он что-то неслышно напевал.
Заняло все это чуть больше минуты.
Но за это время на площадь перед воротами выбежали вооруженные гвардейцы, и из чрева вертолета загрохотал «Бойзон», направляемый уверенными руками Шагадди. Его поддержали и залегшие вокруг вертолета солдаты. Несколько брошенных из-за вертолета гранат разорвались на площади, завалив особо рьяно рванувших вперед гвардейцев, после чего защитники цитадели залегли, используя в качестве прикрытия высокие лестницы и аккуратно подстриженные в форме тетраэдров кусты. Стрельба все еще продолжалась, но сделалась значительно менее интенсивной после того, как умолк «Бойзон».
Сразу же бросалось в глаза, что гвардейцев Пирамиды готовили скорее для строевых смотров, нежели для ведения боевых действий. Отступив с площади, они оставили на ней с десяток своих убитых и тяжелораненых товарищей, в то время, как среди «кейзи», позиция которых была далеко не самой выгодной, не было ни одного хотя бы слегка задетого пулей. Однако было ясно, что сдаваться гвардейцы не собирались. Они чего-то ждали: то ли подкрепления, то ли подхода боевой техники.
Не обращая внимания на то, что происходило на площади, Кадишш продолжал священнодействовать. Закончив обследование двери, он перебросил на живот висевшую у него на плече большую холщовую сумку, из которой на свет появилась катушка, на которую была намотана тонкая медная проволока и целлофановый пакет с серым липким веществом, похожим на замазку, которое, как было известно Андрею, являлось местным аналогом пластиковой взрывчатки. Прокладывая провод по периметру двери, Кадишш аккуратно закреплял его в строго определенных местах небольшими кусочками «замазки». По два солидных шматка липкой взрывчатки, каждый размером с кулак, легли возле тяжелых дверных петель, намертво приваренных к металлу основной плоскости. А на том месте, где, по его расчетам, должен был находиться замок, Кадишш выложил из серой замазки замысловатый узор, отдаленно смахивающий на некий тантрический символ. Вставив в два самых больших шматка «замазки» стержни взрывателей, Кадишш отошел в сторону от двери. Весело взглянув на Андрея, он наклонился и зубами перекусил тянущийся от катушки провод.
– Откроем? – косо посмотрев на железную дверь, спросил Андрей.
Кадишш усмехнулся и с довольным видом провел подушечкой большого пальца по своим черным цыганским усам.
– Если после того, как я соединю концы проводов с батареей, дверь останется на месте, можешь отдать меня под трибунал, лейтенант, – гордо заявил он.
– Умный ход, – криво усмехнулся Андрей.
– А что тебе не нравится? – удивленно вскинул брови Кадишш.
– Дело в том, что если ты не откроешь эту дверь, то ради нас никто даже трибунал собирать не станет.
Кадишш коротко хохотнул – почему-то все солдаты любили и ценили черный юмор с незамысловатым сюжетом.
Махнув рукой, Кадишш велел Рууту отойти подальше от двери.
В это время с площади снова раздалась частая стрельба, в ответ на что сразу же заработал «Бойзон» Шагадди.
Андрей подбежал к вертолету и глянул на площадь через кабину пилота.
Дело принимало серьезный оборот. Под прикрытием своих товарищей, залегших в укрытиях, группа гвардейцев на дальнем конце площади устанавливала минометы.
– Шагадди, ты видишь, что там делается?! – стукнув кулаком по сетчатой перегородке, отделяющей кабину пилота от десантного отсека, рявкнул Андрей.
– Вижу, – на мгновение ослабив давление на гашету, спокойно ответил Шагадди. – А что я могу сделать?
– Убери тех придурков из палисадника! – Андрей махнул рукой в сторону ряда фигурно подстриженных кустов, откуда велся особенно интенсивный обстрел вертолета. – Тогда под прикрытием кустов несколько человек смогут подобраться к позициям минометчиков достаточно близко, чтобы забросать их гранатами!
– Это самоубийство, – подумав, объявил свое решение Шагадди. – Добраться до позиции минометчиков, возможно, и удастся, но обратно уже точно не вернется никто.
– Если нас накроют минометным огнем, то никто уже не выберется отсюда живым! Ты это понимаешь?!
Не дождавшись ответа, Андрей снова побежал к стене, где его ждал Кадишш.
В руках подрывник держал электрическую батарею, к левой клемме которой уже был подсоединен тянущийся от детонаторов медный провод.
– Давай! – махнул рукой Андрей в ответ на вопросительный взгляд Кадишша.
Кадишш прижал конец провода, который он держал в руке, к правой клемме батареи.
Взрыв показался Андрею не таким уж сильным. Дверное полотно при этом колыхнулось так, словно было сделано не из листового железа, а из тонкой фольги. Но, к удивлению всех, кроме Кадишша, осталось стоять на своем месте.
– Что ты там говорил насчет трибунала? – зло глянул на подрывника Андрей.
Кадишш скосил на лейтенанта насмешливый взгляд своих черных глаз и, подойдя к двери, просто толкнул ее ладонью. С тяжелым многокилограммовым металлическим грохотом железная дверь рухнула внутрь скрывавшегося за ней помещения. И в ту же секунду из глубины прохода ударила длинная автоматная очередь.
Кадишш, упав на землю, откатился в сторону.
– Цел? – спросил его Руут.
– Да вроде бы… – Поднявшись на ноги, Кадишш быстро ощупал свое тело, после чего удовлетворенно хмыкнул и, отряхнув ударом о колено смятое кепи, снова натянул его на голову.
Сорвав с гранаты кольцо, Руут кинул ее в открытый дверной проем.
Точно так же поступил и Андрей, стоявший по другую сторону от уже несуществующей двери.
Один за другим грохнули два взрыва.
Андрей и Руут с автоматами наперевес одновременно ворвались в узкий коридор глубиною около трех метров, наполненный дымом, пороховой гарью и летающей в воздухе цементной пылью. Неподалеку от входа на полу лежали два трупа в форме гвардейцев, по светло-голубой ткани которой растекались уродливые кровавые пятна.
На улице один за другим ухнули три взрыва выброшенных минометами снарядов. Видимо, Шагадди все же не удалось подавить огневые точки противника. Или же гвардейцы установили орудия в нескольких местах и вели сейчас обстрел вертолета с тех позиций, где их невозможно было достать.
Что бы там ни происходило, исход сражения теперь уже зависел не от перестрелки на площади.
– Кадишш! – обернувшись через плечо, крикнул Андрей. – Скажи Шагадди, чтобы отводил людей к башне!
– А как же вертолет? – спросил Кадишш.
– Да провались он!..
Руут ногой выбил первую встретившуюся на пути дверь.
Комната без окон, в которой находились только три узкие койки, была пуста.
В следующей комнате, которую Руут открыл, как и первую, на табурете, прижавшись спиной к стене, сидел гвардеец. Широкое розовощекое лицо парня, которому вряд ли было больше двадцати лет, перекосилось от страха. Рядом с ним на столе стоял цветной телемонитор и включенная рация, из наушников которой, валявшихся рядом на столе, доносились какие-то команды, перемежающиеся треском статических помех. В трясущихся руках гвардеец держал пистолет, направленный в сторону двери.
– Эй, не дури, парень! Дай сюда пистолет!
Опустив автомат, Руут сделал шаг вперед. И в ту же секунду грянул выстрел.
Развернувшись на месте, Руут упал на живот.
Стоявший за его спиной Андрей вскинул автомат. Но следующим выстрелом перепуганный до смерти и скорее всего вообще не понимающий, что он делает, гвардеец сам вышиб себе мозги.
В конце коридора оставалась еще одна дверь.
Держа коридор под прицелом, Андрей наклонился над Руутом.
– Порядок, – оперевшись о протянутую ему руку, Руут тяжело поднялся на ноги. – Плечо прострелил, рекин поганый…
Со стороны улицы в коридор вбежали двое «кейзи», несущие на руках тяжелораненого. Кто это был, Андрей не мог рассмотреть.
– Двигаем дальше, – подтолкнул его в спину Руут.
Добежав до последней двери, Андрей рывком распахнул ее и тут же отшатнулся в сторону. Стену на том месте, где он только что стоял, вспорола автоматная очередь.
– Нет! – испуганно крикнул Андрей, увидев в руке Руута гранату.
Если в последней комнате находились системы управления воротами и мостом, то повредить их сейчас означало бы провалить всю операцию.
Присев возле края дверного косяка на корточки, Андрей поднял автомат над головой. Затем, сделав глубокий вдох, он упал на пол. Одновременно, выбросив руки с автоматом вперед, он нажал на курок.
Автоматная очередь срезала стоявшего по другую сторону двери гвардейца. Парень рухнул на пол с перебитыми ногами.
Оттолкнувшись ногами от пола, Андрей прыгнул вперед и протянутой вперед рукой откинул в сторону упавший на пол рядом с раненым гвардейцем автомат.
Перекатившись через спину, он прижался к стене и, приподнявшись на локте, быстро обвел стволом автомата все помещение.
Это действительно была дежурная комната. В стене, противоположной двери, на уровне плеч было прорезано узкое окошко, больше похожее на бойницу, выходящее на ворота и ров. Под углом к нему, у другой стены стоял стол, на котором не было ничего, кроме открытого журнала приема и сдачи дежурств, поверх которого лежала синяя авторучка. Точно по центру стола на стене был закреплен жестяной ящик такого же голубого цвета, что и форма гвардейцев, с большим золотым треугольником на дверце.
Рядом со столом стоял еще один гвардеец с желтым лейтенантским шевроном на груди. В руках у него не было оружия, но на поясе висела расстегнутая кобура, из которой выглядывала рифленая рукоятка пистолета.
Держа автомат одной рукой, в комнату вошел Руут.
Лежащий на полу раненый солдат попытался было приподняться, но, застонав, снова упал.
– Нарвался, парень, – с отнюдь не показным участием покачал головой Руут. – Теперь полгода только по госпиталям мотаться будешь. И неизвестно еще, сможешь ли после этого ходить без костылей.
Поднявшись на ноги, Андрей пересек комнату.
Когда он подходил к столу, стоявший рядом гвардеец подался чуть в сторону.
Дернув дверцу металлического ящика, Андрей убедился, что она была заперта.
– Ключ.
Андрей протянул открытую ладонь в сторону жмущегося к стене лейтенанта.
Тот смотрел на облаченного в полевую форму «кейзи» так, словно перед ним возник призрак или же сам Гефар явился по его душу.
– Слушай, дорогой, – тяжело вздохнул Андрей. – У меня нет времени тебя упрашивать и объяснять что к чему…
Коротко взмахнув автоматом, Андрей прикладом ударил лейтенанта в солнечное сплетение. Обхватив живот руками, гвардеец согнулся пополам. Разинутым ртом он пытался заглотить хоть немного воздуха, а его вытаращенные глаза смотрели на Андрея едва ли не с осуждением.
Первым делом Андрей выдернул из кобуры гвардейского лейтенанта пистолет и кинул его на стол. Затем он заставил гвардейца выпрямиться и быстро обшарил его карманы.
Большой ключ с широкой бородкой и брелоком в виде позолоченной Пирамиды обнаружился в левом кармане брюк. В целях предосторожности он был еще и прикреплен к брючному ремню лейтенанта тонким кожаным шнурком.
Обрезав шнурок ножом, Андрей вставил ключ в замок настенного ящика и дважды повернул его.
Гвардеец, который наконец-то сумел набрать в легкие воздуха, всполошенно взмахнул рукой, пытаясь схватить лежащий на столе пистолет. Андрей, не оборачиваясь, наотмашь ударил его тыльной стороной ладони по лицу и оттолкнул в сторону.
– Сядь рядом со своим солдатом, лейтенант, – приказал гвардейцу Руут.
Лейтенант медленно опустился на перепачканный кровью пол. Он не мог понять, что ему нужно было делать. Все происходящее казалось ему бредовым сном. В неприступной цитадели, являющейся сердцем всего Кедлмара, хозяйничали какие-то чужие люди, одетые в армейскую форму… С улицы доносились стрельба и звуки взрывающихся снарядов… На полу, истекая кровью, лежал гвардеец, который всего лишь десять минут назад рассказывал лейтенанту похабные анекдоты… И никто не пытался остановить мятежников… Никто не спешил на помощь… Не пытался навести порядок… Поистине, от всего этого можно было сойти с ума…
Андрей откинул в сторону дверцу настенного ящика. За ней он увидел два рубильника с клавишами желтого и синего цвета, находящиеся в поднятом положении.
– И никаких надписей, – с деланным изумлением произнес Дейл. – Хотя и без того все понятно, но для гвардейцев с их невообразимо низким уровнем интеллекта, наверное, все же следовало бы сделать соответствующие пометки.
– Я думаю, что у них не реже чем раз в неделю проходит обязательный для всего личного состава инструктаж, на котором объясняют, для чего служат эти клавиши и почему они покрашены в разные цвета, – ответил Андрей.
– Ну, если так…
В коридоре послышался какой-то приближающийся шум.
– Что там? – встревоженно обернулся Андрей.
Руут быстро выглянул за дверь.
– Ничего особенного, – ответил он с усмешкой. – Хотя, если с другой стороны… Короче, Шагадди идет.
В комнату ввалился Шагадди с автоматом в руке. Куртка его была распахнута на груди, а ремня и кепи вообще не было. Серые от пыли волосы на голове Шагадди стояли дыбом, а половина лица была залита кровью.
– Вертолет взорвали! – с порога возвестил Шагадди. – Рекины позорные!
– Сам-то цел? – спросил его Андрей.
– А, – Шагадди провел ладонью по лбу и посмотрел на перепачканные кровью пальцы. – Бровь разбил…
Ударив пальцами по клавишам рубильников, Андрей опустил их вниз.
– Все, ребята, – сказал он негромко, отходя к окну.
– Что значит «все»? – недоумевающе посмотрел на Руута Шагадди. – Да там полная площадь «голубых»! – заорал он в спину Андрею.
Андрей даже не обернулся.
Положив подбородок на сложенные вместе руки, он смотрел на то, как медленно расходятся в стороны створки ворот и одновременно с этим из бетонного пенала, расположенного на уровне воды в окружающем крепость канале, выползает широкий язык понтонного моста.
Подбежав к окну, возмущенный Шагадди глянул через плечо Андрея.
Свободный край понтонного моста достиг противоположного берега и плотно вошел в предназначенный для него паз. Появившиеся за минуту до этого на улице, тянущейся вдоль рва, танки въехали на мост и двинулись в сторону распахнутых ворот. Впереди шел тяжелый «Гейдр», следом за ним – два несколько уступающих ему в размерах «Брана», на башнях которых танкисты уже успели намалевать уродливые рожи с высунутыми языками.
– «Кейзи» идут! – едва не оглушив Андрея, прокричал у него над самым ухом Шагадди.
– «Кейзи» идут! – отскочив от окна, рявкнул он в лицо ошарашенному гвардейскому лейтенанту, который, услышав такое, окончательно утвердился во мнении, что началось светопреставление.
– «Кейзи» идут! – в третий раз проорал, выбежав в коридор, Шагадди.
Ответом ему были радостные крики укрывшихся под башней солдат, которые приветствовали въезжающие на площадь танки.
В этот момент Андрей почему-то с грустью подумал, что эпоха Пирамиды в Кедлмаре тоже начиналась когда-то с танков, въехавших на главную площадь Сабата.
