Глава 13
Утром следующего дня новобранцы, уложив свои синие кители и брюки в походные ранцы, переоделись в полевую форму болотного цвета с коричневыми и черными камуфляжными пятнами. Каждый получил легкий короткоствольный автомат, пять запасных обойм к нему и большой широколезвенный нож, в полую рукоятку которого были вложены шприц-ампулы с антидотами и обезболивающим средством. На ноже также имелись приспособления, позволяющие, состыковав рукоятку с ножнами, превратить его в пилу или кусачки.
После завтрака наемники погрузились в крытый брезентом кузов армейского грузовика. Сержант сел за руль. Место в кабине рядом с ним занял лейтенант – командир взвода.
Покрутившись по обнесенным сетчатыми заборами улицам Лабора, машина выехала на широкую асфальтированную дорогу.
Павел сидел на скамье, тянущейся вдоль борта, в самой глубине кузова, у кабины. Через просвет, образованный скрученным брезентовым пологом, ему были видны только клубы пыли, поднятые колесами машины.
Разморенные зноем и духотой наемники дремали, уткнувшись в поставленные на колени ранцы.
Машина двигалась по унылой однообразной местности. По обеим сторонам дороги тянулись пустынные поля, поросшие серой пожухлой травой. Время от времени встречались небольшие водоемы с чахлой растительностью по берегам. Иногда машина проносилась по улицам поселков, казавшихся вымершими и заброшенными.
Обедали сухим пайком, устроившись на обочине дороги.
Также на обочине вечером разбили палатки и, пожевав консервов, легли спать.
– Сколько нам еще трястись по этим дорогам? – недовольно проворчал, переворочиваясь с боку на бок, М-3.
– Какая разница, служба-то уже идет, – ответил ему кто-то из темноты.
– Завтра к вечеру будем на месте, – сказал сержант.
– А в Вавилоне не задержимся? – спросил М-4. – А то знаю я там одно веселенькое местечко…
– Забудь, – обломил весельчака сержант. – В Вавилон мы и заезжать не станем. Проедем окраинами, через Пустые земли.
Ближе к полудню следующего дня местность резко изменилась. Теперь во все стороны, насколько хватало глаз, расстилалось ровное грязно-серое поле, похожее на плохо залитое бетонное покрытие аэродрома.
– Пустые земли, – тихо произнес М-1.
– Что это за место? – спросил у него Павел.
– Прорыв Всемирного Хаоса, – негромко, словно боясь произносимых слов, ответил ему наемник. – Чтобы подавить его, арлаки свернули пространство на месте прорыва и превратили его, вместе с собой и со всем, что там находилось, в Ничто. Так, по легенде, возникли Пустые земли.
– Сказки, – вяло махнул рукой М-6.
– Может быть, – не стал спорить М-1.
Минут через пятнадцать машина остановилась.
– Выходи строиться! – скомандовал лейтенант.
– Все, бойцы, прибыли на санитарный кордон, – сообщил сержант. – Ведите себя прилично, того, кто будет слишком злобно скалиться, примут за оборотня и заберут в изолятор.
Выпрыгнув из машины вместе со всеми, Павел удивленно огляделся по сторонам. Местность вокруг выглядела более чем странно. В той стороне, откуда они приехали, расстилалась все та же плоская, как блин, скучно-серая равнина, без каких-либо следов жизни или растительности. Но где-то на половине пути края горизонта слева и справа, подчиняясь какому-то странному оптическому эффекту, начинали загибаться вверх, превращая равнину в подобие глубокой сковороды. По мере приближения к месту, где остановилась машина, вывернутые вверх края земной плоскости поднимались все выше и все ближе сходились друг с другом. Машина же стояла в огромной каменной воронке, образованной свернувшейся земной твердью. Только где-то далеко вверху ее разрезала узкая, как лезвие, голубая полоска неба.
Рассматривая стены циклопических природных ворот, Павел запрокинул голову так далеко назад, что чуть не потерял свой форменный берет.
– Шею не сломай, – тихо произнес оказавшийся рядом М-1.
– Грандиозно! – восторженным полушепотом произнес Павел.
– Да, когда в первый раз видишь такое, впечатляет, – согласился М-1. – Только странно, что ты видишь это в первый раз. Судя по твоей речи, ты не житель Лабора, а кроме этого прохода пути в Лабор нет.
М-1 произнес это тихо, так чтобы слышал один только Павел, и, не дожидаясь ответа, пошел занимать свое место в строящейся шеренге.
Горловину воронки перекрывал огромный, под стать ей самой, черный шлагбаум, по которому белой краской большими буквами было выведено слово «КАРАНТИН». Возле него скопилось около двух десятков легковых машин. Время от времени шлагбаум приподнимался и пропускал одну из них. Остальные продвигались немного вперед, занимая освободившееся пространство, и продолжали терпеливо ждать своей очереди. На ожидающих, по-видимому, успокаивающе действовал вид двух броневиков на гусеничной тяге с надписями «Полиция Вавилона» на бортах.
К построившимся в две шеренги наемникам подошел офицер в сопровождении двух вооруженных автоматами солдат. Свое оружие наемники, по приказу лейтенанта, оставили в машине. На подошедших была ослепительной белизны форма вавилонской полиции, такие же белые перчатки и фуражки с полупрозрачными пластиковыми козырьками.
Офицер в звании капитана, вскинув руку к козырьку, обменялся с командиром наемников традиционным воинским приветствием, после чего протянул руку для пожатия.
– Как служба, лейтенант? – приветливо спросил он.
– Спасибо, капитан, не жалуюсь, – ответил наемник. – Вот, получил новый взвод.
Капитан бросил беглый взгляд на строй.
– Молодцы хоть куда, – сказал он и едва заметно улыбнулся.
– У нас других не держат, – улыбнулся в ответ ему лейтенант. – И, главное, все, как один, прошли тест Барановского.
Лейтенант протянул полицейскому соответствующие документы.
Быстро пролистав бумаги, капитан вернул их собеседнику.
– Сожалею, лейтенант, но тест придется повторить, – строго официальным голосом произнес он. – Некоторым из своих солдат вы вводили сыворотку всего лишь раз, вчера утром. Это можно рассматривать только как предварительное тестирование, поскольку тест Барановского может дать положительную реакцию не раньше, чем через двенадцать часов после инфицирования. Если и на этот раз реакция будет отрицательной – все ваши люди вне подозрения. Это займет полчаса, не больше. Тем, кто приезжает сюда, не пройдя даже предварительного тестирования, приходится ждать гораздо дольше. Прошу вас.
Капитан сделал приглашающий жест в сторону небольшого, одноэтажного, явно временного строения на обочине.
– Ну что, бойцы, еще по одному уколу выдержите? – подмигнул строю сержант.
Наемники весело загоготали.
Получив в плечо положенную дозу сыворотки, Павел вышел из помещения медпункта на улицу и присел на крыльце рядом с другими, уже прошедшими тестирование, наемниками. Разговор шел, естественно, об оборотнях.
– Правильно сделали, что поставили кордон. Иначе они весь Мир заполонят, – с горячечной уверенностью вещал один наемник.
– Сказки все это, – возражал ему другой. – Нет никаких оборотней.
– Как так нет? А для чего же тогда кордон?
– Откуда мне знать? Я не член правительства и в вавилонском сенате не заседаю…
– Там и без тебя бездельников хватает.
– Смейтесь, смейтесь… А я вам скажу, что все эти сказки про оборотней лишь для того, чтобы Мир расчленить. Лабор уже почти отрезан…
– Да въезд-то в Лабор свободен. И выезд тоже, только прививку сделай.
– Пока свободен. А когда придет время, совсем проход закроют. Сначала в Лабор, а потом и на другие территории.
– Да кому это надо?
– Выходит, что надо, раз делают. Пятое предание гласит, что Мир сна погибнет на третий день после того, как будет расчленен. Вот оно и началось, это расчленение.
– Да ты, часом, не из Церкви Третьего дня?
– А вот это уж не твое дело. Я теперь наемник, и номер мой, – отставленным большим пальцем солдат ткнул в шеврон на рукаве, – номер мой М-7. И тем не менее попомните мои слова: Мир катится в бездну!
– Что ж ты в такой тяжелый для Мира час, вместо того чтобы спасать его от гибели, в наемники подался? – ленивым голосом поинтересовался М-1.
– Не твое дело, – огрызнулся М-7.
– Да не волнуйся ты так, – успокоил его М-1. – Я же спрашиваю тебя не о конкретных причинах, а в плане, так сказать, метафизическом. То есть Мир катится в пропасть, а ты идешь в наемники, деньги зарабатывать, – какая же здесь связь? После гибели Мира, насколько мне известно, деньги станут не нужны, тогда только блаженные души в почете будут.
– Да, что с вами говорить, – безнадежно махнул рукой М-7 и отвернулся в сторону. Понимая, что вчистую проиграл спор, он все же хотел оставить последнее слово за собой, а потому добавил: – У вас у всех только деньги одни на уме.
– Ребята, – обратился к остальным наемникам М-4. – Есть предложение: давайте-ка всеобщими усилиями спасем душу заблудшего брата нашего, освободив его от тягостного бремени столь ненавистных ему разноцветных банкнот с картинкой Вавилонской башни!
Наемники весело загомонили, обсуждая и рассматривая со всех сторон понравившееся им предложение.
Дверь медпункта с треском распахнулась, и на крыльцо вылетел сержант.
– Вы двое, – ткнул он пальцем в первых попавшихся на глаза наемников, которыми оказались Павел и М-7. – За мной, быстро!
Следуя за сержантом, они пробежали по узкому, стерильно-чистому коридору и вломились в приемную.
В помещении царил кавардак. Стулья разбросаны по комнате, кушетка перевернута, стол сдвинут к окну, пол усыпан осколками стеклянной дверцы шкафчика с лекарствами, которые тоже, по большей части, валялись на полу. Посередине всего этого бедлама, судорожно хватая ртом воздух, корчился на полу наемник с кодом М-9 на шевроне. Доктор в расстегнутом голубом халате с зажатым в руке пневмошприцем боязливо жался к стене, стараясь держаться от наемника подальше.
Сержант рывком поставил кушетку на ножки.
– Давайте его сюда, – велел он Павлу и М-7.
Наемники подхватили своего товарища под руки, но тот, вскрикнув, будто своим прикосновением они причинили ему нечеловеческую боль, вырвался из их рук, упал на четвереньки, стукнувшись лбом об пол, снова, сам уже, вскочил на ноги и бросился к двери.
– Куда?!
Ударом сцепленных рук в живот сержант сбил М-9 на пол, прыгнул на него сверху и, сдернув поясной ремень, попытался завести руки своего подчиненного за спину и связать.
Павел и М-7, не понимая, что происходит, вместе с доктором оторопело наблюдали за дракой.
Сержант схватил М-9 за локоть и рванул его руку вверх. Наемник вскрикнул от боли. Вернее, даже не вскрикнул, а взвыл как-то по-звериному, протяжно и злобно. Голова его вывернулась назад чуть ли не на полоборота, а оскаленные зубы клацнули, едва не зацепив плечо сержанта. Сержант отшатнулся назад и на мгновение выпустил руку М-9. Тот воспользовался предоставившейся возможностью, уперся обеими руками в пол, судорожно дернулся всем телом и, опрокинув сержанта на спину, выскользнул из-под него. Проворно вскочив на ноги, он обвел мутным, диким взглядом всех, кто находился в комнате.
Лицо синтетического тела наемника только очень отдаленно напоминает человеческое. Оно покрыто короткой, редкой, но очень жесткой щетиной, нос и челюсти вытянуты острым клином вперед, маленькие плоские уши плотно прижаты к черепу. Внешность наемника строго функциональна, вся она подчинена задачам, которые ему предстоит решать в бою. Оно, быть может, не слишком привлекательно, но и не вызывает омерзения или страха, потому что с первого взгляда на него становилось ясно, что это лицо разумного существа.
Лицо же наемника М-9 превратилось в застывшую маску жестокости и дикости. В нем уже не было ничего человеческого, ни единого проблеска сознания в глазах, и оно продолжало изменяться, становясь все более похожим на звериную морду.
Глядя на его меняющиеся, будто оплывающиеся черты, Павел вспомнил, что видел уже нечто подобное у себя дома, когда в гости к нему зашел оборотень-милиционер.
М-9 снова рванулся к выходу, и еще раз на пути у него оказался сержант. Согнутым локтем он дважды ударил наемника в лицо. Тот отшатнулся назад, ошарашенно тряхнул головой и сплюнул на пол осколки раздробленных зубов вперемешку с кровью. Удары, которые должны были сбить его с ног, только разозлили просыпающегося в нем зверя. М-9 развел руки в стороны, присел на согнутых ногах и, вывернув голову вверх и вбок, издал жуткий, непередаваемый звук, в котором смешались животная злость и ненависть ко всему, что движется, отчаянный вопль испуганного человека, не понимающего, что с ним происходит, и сдавленный, хриплый, почти задушенный призыв о помощи.
Воспользовавшись секундой, пока в теле наемника человек боролся со зверем, сержант бросился ему в ноги и опрокинул на пол.
– Да помогите же ему! – заорал на двух оцепенело застывших солдат врач.
Крик вывел Павла и М-7 из состояния ступора.
Вместе с сержантом им удалось скрутить М-9 и уложить его на кушетку. Руки его были вывернуты и связаны внизу, под кушеткой, а ноги прикручены к деревянным ножкам. Теперь он мог только злобно таращить глаза, скалиться и брызгать слюной.
– Порядок, – сержант вытащил нож и распорол рукав на куртке М-9. – Действуйте, док.
Врач наполнил пневмошприц лекарством и вогнал его в плечо распластанного на кушетке наемника.
– Никогда еще не видел столь бурной реакции на тест-сыворотку, – сказал он. – Но, думаю, минут через двадцать-тридцать он придет в себя и расскажет нам, где подцепил заразу. Придется поместить его в изолятор для инфицированных.
– Разумеется, док, – сержант подобрал с пола свой берет и отряхнул его ударом о коленку. – Готовьте документы, лейтенант подпишет. У нас это первый случай. А вы, – сержант повернулся к наемникам, – вам следует быстрее реагировать на ситуацию. Или вы решили, что я позвал вас только для того, чтобы вы вместе с доком посмотрели, как я буду драться с вашим товарищем?
Наемники стояли перед ним навытяжку, пристыженно отводя глаза в стороны.
– Запомните на будущее, – строгим менторским тоном продолжал сержант. – Если старший ввязался в драку и не приказал вам держаться в стороне, деритесь тоже. Если погибнет командир, вы тоже не жильцы. Без командира вы ничто, смертники, потому что командир лучше любого из вас знает, как выжить в условиях боя.
