Глава 18

– Э́то родная мем-карта из камеры Хуупов, – сообщила Лоя, едва мы с Ансом переступили порог. – Совпадают не только серийные номера, но и коды форматирования.

– То есть это не копия, а подлинник? – уточнил я на всякий случай.

– Вне всяких сомнений! – тряхнула рыжими волосами Лоя. – Кроме того, файловая структура не нарушена. Это значит, что запись не редактировалась. Но вот копию чекисты для себя все же сделали.

Я снял шляпу, смахнул с нее капли дождя и аккуратно повесил на вешалку. Пиджак повесил на стул. Распустил узел галстука и подвернул рукава рубашки.

Я нарочно тянул время. Как будто ждал какого-то знака. Который даст мне понять, что делать дальше.

Я налил себе чая. Остывшего, которого сам же заварил после того, как ушел посыльный с Лубянки. Не помню, чего уж я там всыпал в чайник, но настой оказался на удивление вкусным.

– Ты смотрела запись на мемке? – спросил я у Лои.

– Только мельком глянула. Там более двенадцати часов. Похоже, Хуупы снимали все, что видели. Даже те блины, что они ели, когда у них украли камеру, они успели запечатлеть.

– Полковник Малинин говорит, что его специалисты не нашли среди этих записей ничего достойного внимания.

– Это еще ничего не значит, – заметил Анс. – Они ведь даже не знали, что ищут.

– А мы знаем? – спросил Лоя.

– Мы знаем, что на этой мемке непременно что-то должно быть! Иначе, какого ангела святоши хотят заполучить ее?

– Есть вариант – пойти на сделку с ССРС. Демоны говорят нам, что именно они ищут, а мы передаем им копию записи.

– Я уже говорил с бывшими коллегами. – Анс покачал головой. – Им ничего не известно. Они лишь ищут подходы к Райскому институту высоких технологий.

– Может быть, они не сказали тебе всего, что знают?

– Ну, тогда они и в обмен на запись этого не скажут. Тем более что запись и в самом деле может представлять интерес только для четы Хуупов.

– Так что мы делаем? – по очереди посмотрела на нас обоих Лоя. – Решили? Или я должна принять решение?

Ну, вот опять!

Не успели мы погрузиться в мягкую меланхолию убаюкивающей неопределенности, как Лоя, точно опытный спасатель, схватила нас за волосы и выдернула на поверхность. В реальность. Которая далеко не всегда прекрасна. Как правило, она хаотична, наполнена какофонией режущих ухо звуков и дурно пахнет. Когда я думаю об этом, меня почти не удивляет то, что так много людей погружаются в виртуальный бред «Мифоскопа». В этом очень, очень, очень, очень странном мире всегда высоко ценились любые способы убежать от реальности. От самых простых до радикальных. От эскапистских романов до бритвы в дрожащей руке.

Лоя стояла передо мной. Вся в коже, как Сюзи Кватро. Волосы длинные, рыжие, рассыпанные по плечам. Узкий подбородок чуть вскинут – она заранее готова принять любой вызов. Руки, как обычно, скрещены на груди.

И тут меня как будто током шарахнуло. Да так здорово, что сначала перед глазами белое пламя полыхнуло, а затем в голове будто кристалл образовался. Прозрачный и чистый. Я вдруг понял, что не могу себе представить это место без Лои. Более того – не могу представить себя без нее. И что мне остается?..

– Ну, так что? Будут какие-нибудь предложения?

– Выходи за меня замуж, Лоя.

– Да! – Анс звонко хлопнул в ладоши и едва не подпрыгнул на месте. – Молодец, Димка!

Лоя смотрела на меня так, как будто только что пробудилась после долгого сна и пока еще не могла понять, кто это рядом с ней?

А я уже начал жалеть о том, что сказал. Потому что был почти уверен, что вот сейчас она соберет вещи и, не сказав ни слова, уйдет. Потому что Лоя не терпела ситуаций, в которых она становится ведомой. Наверное, мне бы стоило продолжать свои ухаживания и ждать, кода она сама сделает мне предложение…

– Я сделаю копию отснятых Хуупами материалов, разделю ее на три части, и мы займемся просмотром. Съемки проводились в Раю, в Аду и в Московии. Анс, ты займешься Адом. Дима – тебе Московия. Ну, а я посмотрю, как там дела в Раю. Потом поменяемся и будем смотреть снова.

– Если на эту мемку и попало что-то, за что святоши готовы головы отрывать, то это было снято в Раю, – заметил Гамигин.

– Именно поэтому я и беру себе Рай.

– Прости, не понял?

– Я самая наблюдательная.

– Кто это сказал?

– Я.

– Дим, что с тобой?

– А?

– У тебя вид, будто ты привидение увидел.

– А… Да нет, все нормально.

Я торопливо допил остававшийся в кружке чай и повернулся к столику, чтобы вновь ее наполнить.

Тайм-аут.

Уф! Ну, надо же! Я только представил, как делаю Лое предложение, а меня чуть было кондрашка не хватил.

– Дим?

– Да?

– Ты слышал, что сказала Лоя?

– Да, конечно.

– И что?

Я уже почти пришел в себя.

– Во всем этом меня смущает лишь один момент. Мы можем угробить кучу времени, но так ничего и не найти.

– Поэтому, хватит болтать – пора заняться делом! – Лоя хлопнула в ладоши. – Я сделаю копии, а вы заварите свежий чай.

– Все будет в порядке, – ободряюще подмигнул мне Гамигин.

Что он имел в виду? Не знаю.

Я думал о том, что мы будем делать, если после просмотра видеозаписей Хуупов останемся в той же точке неопределенности, что и сейчас? Мы были уверены, что среди любительских записей четы престарелых эстонцев есть нечто, представляющее несомненный интерес для спецслужб Рая и Ада. А может быть, и для НКГБ. Но мы понятия не имели, что именно следует искать. Это мог быть человек. Или некий объект. Или какой-то документ, случайно попавший в кадр. Да все, что угодно! Вплоть до трещин на мостовой, в переплетении которых мог оказаться скрыт некий сакральный смысл, недоступный непосвященным! В конце концов, мы привыкли не доверять святошам, но что, если на этот раз Метатрон сказал правду? Что, если поиски мемки из камеры Хуупов были всего лишь превентивной мерой? Узнав о краже видеокамеры, агенты ПОБРа подумали: а вдруг?.. Но никакого «вдруг» не случилось. Вместо «вдруг» имела место самая обыкновенная, банальнейшая кража.

И вот тут я в своих рассуждениях запинался о первый камень. Ни один даже крепко невменяемый вор не станет красть у туристов в ГУМе, причем так откровенно и нагло, как проделал это Макак. Под прицелом камер наблюдения. Вторым камнем был заказчик. Странный человек, выдающий себя за ангела, нанявший Макака за немалые, судя по всему, деньги, а затем наблюдавший за его работой. И очень точно подставивший свою загримированную физиономию под объектив камеры наблюдения.

Кто он? Каковы его интересы в этом деле?

Получив ответы на эти два вопроса, я, наверное, смог бы остановиться. И сказать, что в деле о похищении видеокамеры Хуупов поставлена точка.

Это было уже не дело чести и не дело совести.

О чем речь? Я не чувствовал себя в чем-то виноватым или кому-то обязанным. И пусть я не сам нашел мемори-карту, но я запустил механизм, в результате действия которого потерянная Хуупами память оказалась у меня.

Я сделал свое дело. Я выполнил все, что от меня требовалось.

Что дальше?

Смешно признаваться. Но чувство, которое я испытывал, не имело ничего общего с высокими устремлениями, понятиями о долге и моральными принципами. Оно было сродни зуду. Когда чешется, а почесать не можешь. Или сродни жалким попыткам понять то, что, в принципе, понять невозможно, потому что это воспринимается на ином, сверхчувственном уровне.

Хотя, это я уже, пожалуй, хватил.

Или – окончательно запутался в попытках разобраться в самом себе. Самокопание следует прекращать в тот момент, когда чувствуешь, что можешь оказаться под обвалом.

Мне нужно было найти заказчика – вот и все.

Зачем?

Да какая разница!

Может быть, я хотел таким образом покрасоваться перед Лоей. А почему нет? Это все тот же принцип избыточности, как и в случае с самцом-павлином, таскающим за собой длинный, роскошный и совершенно никчемный с практической точки зрения хвост. Павлиний хвост – это тот же гандикап, который дает опытный игрок начинающему. Вот только проигрыш в природе зачастую равнозначен смерти. Впрочем, как и в жизни вообще.

Может, я хотел самому себе доказать, что я отличный сыщик? И дело, которым я занимаюсь, для меня не просто работа, а образ жизни. Целая вселенная, которую я заставляю вращаться по собственному хотению.

Черт его разберет!

Да, признаться, мне не очень-то и хотелось во всем этом наводить хоть какой-то порядок. Однако мысли сами собой всплывали у меня в голове, когда я просматривал скучную до судорог любительскую видеосъемку Хуупов, гуляющих по Москве и попеременно снимающих друг друга на фоне традиционных туристских достопримечательностей.

Большой театр. Манежная площадь. Красная площадь. Елка на месте, где прежде стоял Мавзолей. Тверской бульвар. Чистопрудный бульвар. Университет. Ботанический сад…

Повсюду люди, машины и отчаянно лезущая в поле зрения, нахальная до одури реклама.

Места, где туристы останавливались, чтобы перекусить. Хуупы избегали дорогих ресторанов, отдавая предпочтение небольшим закусочным и предприятиям быстрого питания. Порой я даже затруднялся опознать место, где они столовались. Но это было и не важно. Потому что в кадре ничего не происходило.

Нет, конечно же, для самих Хуупов эти записи представляли огромный интерес! Я уверен, они много раз будут смотреть сами и показывать всем своим гостям эпизод, когда во время обеда на открытой веранде на Чистых прудах у Марты Хууп с вилки упал кусок мяса, который на лету поймал и в момент проглотил дежуривший возле из стола большой рыжий пес. А сделав свое дело, пес тут же удалился. С чувством собственного достоинства и осознанием выполненного долга. Как будто был уверен, что более ничего интересного за этим столиком уже не произойдет.

Все это было мило. Местами – забавно. Но помимо семейной хроники я ничего не видел.

А я очень старался.

Я то и дело отматывал хронометраж фильма назад. По несколько раз просматривал одни и те же эпизоды. Разглядывал крупные планы. Увеличивал и кадрировал отдельные детали.

Я отнесся к порученному мне делу со всей ответственностью.

Теперь я знал о кулинарных предпочтениях обоих Хуупов. Марта любила рыбу, салат «Цезарь» с курицей и острые индийские лепешки. Яан предпочитал бифштекс средней прожарки и спагетти а-ля карбонара. Ужин Яан иногда запивал полпинтой темного пива. Марта пила только чай и минеральную воду.

Я составил список всех покупок, что были сделаны Хуупами у меня на глазах. В основном это были сувениры и кое-что из одежды. Самой дорогой покупкой, сделанной Хуупами в Москве, оказались кожаные сандалии «Легионер», в которых Яан щеголял целый вечер. А потом, видимо, забросил на дно чемодана. Красиво, но непрактично.

Я узнал, что Марта любит кормить крекерами уточек в пруду, а Яан не мог пройти мимо бездомной кошки, хотя бы не погладив ее.

Но что мне давали все эти знания?

Абсолютно ничего!

Время от времени, чтобы не замылился глаз, я делал перерыв. Выходил из кабинета, чтобы налить себе свежего чаю. Как-то во время одной из таких вылазок, примерно через три с половиной часа после начала работы, я столкнулся с Ансом, который тоже вышел размяться. Нам оказалось достаточно обменяться взглядами, чтобы я понял – демон тоже ничего не нашел.

Оставалось уповать только на Лою. У нее ведь была самая интересная часть фильма. Лоя упорно продолжала работать, даже когда мы с Ансом потеряли всякую надежду и сели вместе пить чай. И мы суеверно боялись потревожить ее. Мы боялись, что зайдя в комнату Лои и спросив: «Ну, как дела?» – можем невзначай спугнуть удачу. Которая и без того уже казалась почти нереальной, зыбкой, похожей на лунную тень призрака.

Не могу сказать точно, чего мы ждали. Но мы оба вздрогнули, когда раздался звонок в дверь. Вот уж чего мы никак не ожидали, – так это посетителей.

Переглянувшись, мы молча решили, что не будем открывать дверь.

Кто мог находиться за дверью? Скорее всего, потенциальный клиент. А клиенты, между прочим, бывают занудными, брюзгливыми, всем и вся недовольными, надоедливыми и еще скандальными. Каждый второй из тех, кому ты отказываешь дверь, начинает возмущаться. По любой причине. Или же вообще без оной. Основной довод: «Я что, вам мало плачу?» Каждый третий начинает грозить. У каждого четвертого оказываются очень влиятельные друзья и родственники. И когда этот четвертый начинает перечислять всех тех, кто по одному лишь мановению его мизинца готов стереть меня в порошок, мне все время хочется спросить: так какого же ангела ты ко мне пришел?

Сейчас ни у меня, ни у Гамигина не было ни малейшего желания разбираться с клиентом. К какому бы из перечисленных типов он ни относился.

Но в дверь позвонили снова. Долго и требовательно.

Анс тяжело вздохнул и вытащил из кармана рубль.

Как обычно – мне орел, ему решка.

Монета взлетела, сверкнула, раз двадцать перевернулась. И, конечно же, упала орлом вверх.

Анс скорбно развел руками – мол, ничего, не поделаешь. Судьба. Или дурная карма. Это уж как угодно.

В дверь снова позвонили.

На этот раз незваный гость держал кнопку звонка нажатой так долго, как будто решил вообще не отпускать ее до тех пор, пока ему не откроют.

Я подошел к двери и щелкнул замком.

На пороге стоял очень высокий и невообразимо худой человек в ярко-оранжевом спортивном костюме. На вид ему было лет пятьдесят. Иссиня-черные волосы и аккуратно подстриженная шкиперская бородка были, вне всяких сомнений, крашеные.

– Слушаю вас.

– Вы – Каштаков?

– Нет, я доставщик пиццы.

Взгляд у посетителя непонимающий. И немного отсутствующий.

Понятно, шуток мы не понимаем.

– Да, я Каштаков.

Дабы он перестал пялиться на меня, как на восковую фигуру Хантера Томпсона, я протянул ему визитную карточку.

Худой оказался еще и близоруким. Он поднес карточку так близко к глазам, что чуть было не проткнул ее острым носом.

Изучив карточку, длинноносый уставился на меня. Взгляд у него был недобрый и подозрительный. Он был уверен, что я его обманываю. И никакой я на самом деле не частный детектив, а первостатейный мошенник.

Люди в ярко-оранжевых спортивных костюмах почему-то всегда вызывают у меня сочувствие. Движимый состраданием и редкостным человеколюбием, я попытался помочь бедолаге.

– Вы просто проходили мимо и решили заглянуть, проверить, как тут у нас дела?

– Нет.

Теперь посетитель смотрел на меня настороженно. Как будто опасался, что я могу неожиданно вылить ему на голову кувшин холодного молока.

– У вас проблемы?

– По-моему, проблемы у вас.

Он сделал шаг назад.

– Может быть, зайдете, – радушно улыбнулся я. – Мы как раз чай заварили.

– В другой раз.

Человек в ярко-оранжевом спортивном костюме повернулся ко мне тощим задом, прижал локти к бокам и затрусил в сторону лестницы.

Я победил. Но никакой радости от этого не чувствовал. Победа, давшаяся легкой ценой, чем-то сродни поражению.

Из своей комнаты вышла Лоя. И, вопреки обыкновению, не чаю себе налила, а взяла из холодильника банку лимонада. Сделав пару глотков, она недовольно сморщилась и вылила всю банку в раковину. Мне это было знакомо. Когда Лое было плохо, она старалась, чтобы стало еще хуже. Так, по ее утверждению, ей удавалось быстро вернуть мозги в рабочее состояние; это все равно как, сидя на строгой диете, вдруг сорваться, нажраться до отвала пирожных, а потом кинуться в ванную, чтобы прочистить себе желудок. Я этого не понимал. Может быть, потому что никогда не сидел на диете.

Лоя посмотрела на нас с Гамигином и сразу все поняла.

– Ничего не нашли, – произнесла она таким тоном, будто давно подозревала, что нас с Ансом в детстве неоднократно роняли вниз головой.

– А у тебя что? – спросил Гамигин.

Так, на всякий случай, без особой надежды.

– Ничего, – покачала головой Лоя. – Различные виды райских достопримечательностей. Запертые ворота Райского института высоких технологий, возле которых Хуупов встретил сын. Чуть больше двадцати минут съемок дома у Айну. Я думала, может быть, там что-то попало в кадр…

Лоя щелкнула пальцами, как кастаньетами.

– Меняемся файлами, – предложил Анс.

Конечно, существовала возможность, что при просмотре фильма я пропустил что-то, что смог бы заметить Анс. Или Лоя. Также нельзя было исключать вероятность того, что однажды в наше окно залетит метеорит. И вода во включенном чайнике наполовину закипит, а наполовину замерзнет. А миллион блогеров, случайно нажимая клавиши своих компьютеров, напишут вдруг строфу из одиннадцатого сонета Шекспира. Все это теоретически возможно. Но ждать, когда же это осуществится на практике, можно было до скончания веков. И еще дольше.

– Нужно всем вместе посмотреть несколько эпизодов, снятых в Раю, – сказала Лоя.

И в этом она была права.

Я где-то читал, что древние германцы, обсуждая план грядущего похода, сначала делали это на трезвую голову. А затем, продолжая обсуждение, вдрызг напивались. Не знаю, что уж они тогда пили. Но это помогало им раскрепостить сознание и совершенно по-новому взглянуть на ситуацию. Большинство суждений, высказанных во хмелю, как и полагается, были совершенно дурные. Но, случалось, среди них проскальзывали и необыкновенно дельные замечания. Настолько оригинальные, что никогда бы не пришли в голову трезвому.

Когда мы втроем – я, Анс и Лоя, – обсуждали какую-то проблему, нам не нужно было даже пить, чтобы перейти на иной уровень восприятия действительности. Мы настолько по-разному воспринимали реальность как в целом, так и в отдельных ее проявлениях, что невольно создавалось впечатление, будто каждый из нас наглотался какой-то своей дури. И, как ни странно, подобный бредово-наркотический мозговой штурм зачастую давал результат, которого вряд ли смогли бы достичь три общепризнанных и не уступающих друг другу гения. Примеров можно приводить сколько угодно. Чего стоит одно только дело о пропаже фамильного складня Богдановых. Или история с утечкой в Интернет рукописи нового, еще не законченного романа гения всех времен и народов, самим Президентом объявленного национальным достоянием Всея Московии, писателя-таксидермиста Федора Беликина.

Мы перебрались в мой кабинет. Удобно расположились вокруг компьютера. Выключили все телефоны, заблокировали дверной звонок.

И – началось!

Мы гоняли картинки вперед-назад. Фиксировали внимание на каждой мелочи, попадающей в кадр. Увеличивали, множили, спорили, стучали пальцами по экрану. Со стороны мы, наверное, смахивали на трех ненормальных, спорящих о том, в какой стороне сегодня сядет солнце. Мы же сами чувствовали, как атмосфера внутри нашей троицы постепенно уплотняется, начинает упруго вибрировать и вот-вот начнет сыпать искрами.

Что-то непременно должно было случиться.

Примерно через полчаса мы все почувствовали, что страшно проголодались. Лоя, естественно, тут же предложила заказать обед из китайского ресторана. Анс, само собой, поддержал ее. После чего мне, вроде как, оставалось только согласиться с мнением большинства. Но тут уж я решил проявить настойчивость и волю. Я заказал себе пиццу с беконом и буррито с острой красной фасолью. Пусть смотрят на меня как на извращенца – мне все равно.

Коробочки с китайской едой принесли на пару минут раньше пиццы. Зато пицца оказалась, ну, чуть ли не прямо из печи. С толстым слоем сыра и подрумяненной корочкой.

Заварив зеленый чай, мы устроились за столом в приемной. Анс с Лоей ловко орудовали палочками. Я ел руками. Каждый по-своему получал удовольствие.

– А что мы будем делать, когда найдем заказчика? – спросил Анс после того, как выскреб из свой коробочки последнюю полоску лапши. – Его ведь даже арестовать не за что. Камеру у Хуупов стащил Макак, ныне покойный. А то, что кражу заказал кто-то другой, доказать практически невозможно.

– Заказчик собирался подсидеть святош, – заметила Лоя. – И это уже хорошо.

– Вряд ли он захочет поделиться с нами своими планами.

– А какие у него могут быть планы? – спросил я.

Просто так, ни к кому не обращаясь. Меня вдруг всерьез заинтересовал этот вопрос, которым мы прежде вообще не задавались: какова была конечная цель заказчика?

– Он что-то знает про тайные планы святош, – сказала Лоя.

– И это, надо полагать, как-то связано с Райским институтом высоких технологий, в котором работает Айну Хууп, – добавил Анс.

– И он не ангел, – закончил я.

И тут все мы прекратили есть.

Вот оно!

Нам вдруг стало понятно, где следует искать человека, которого мы между собой давно уже называли «заказчиком».

– Это бывший сотрудник РИВТа, уволенный по какой-то причине из института.

– И затаивший зло и обиду на своих бывших работодателей.

– Значит, он собирался либо шантажировать святош, либо продать имеющуюся у него информацию демонам.

– Его бы не выпустили из Рая, если бы он действительно знал что-то стоящее.

– Он не знал, но собирался получить эту информацию.

– И для этого ему была нужна камера Хуупов.

Мы снова вернулись к тому, с чего начали. На мемори-карте из камеры Хуупов должна была храниться какая-то чрезвычайно важная информация. Поскольку ничего, кроме любительской видеосъемки самих Хуупов, на мемке не было, следовательно, то, что интересовало заказчика, должно было попасть в кадр случайно. И он был уверен, что именно так и произойдет. Уверен настолько, что заранее договорился о продаже.

– Это должно находиться в квартире Айну Хуупа, – уверенно заявила Лоя. – Больше негде.

Это было понятно. Секретная информация на улице не валяется. А дальше ворот РИВТа Хуупов не пропустили. Значит, теперь зона поисков сужалась до двадцати трех минут, отснятых в квартире Айну Хуупа. И еще – мы знали, где искать заказчика.

Быстро покончив с едой – никакого удовольствия, тупое поглощение калорий, – мы снова принялись за дело. Лоя убежала в свою комнату, чтобы попытаться вычислить бывших сотрудников РИВТа, уволенных или самостоятельно покинувших институт. Мы же с Ансом вернулись к изучению интерьеров большой четырехкомнатной квартиры Айну Хуупа.

Что меня неизменно раздражает в работе райских дизайнеров, так это их неизбывное стремление делать любую мебель из прозрачных материалов. Ну, скажите, пожалуйста, как можно оценить красоту линий, изящество декоративных деталей и тщательность отделки, если их попросту не видно? Неплохо смотрятся прозрачные книжные шкафы. Кажется, что составленные в них книги опираются только друг на друга и от малейшего касания вся эта крайне неустойчивая конструкция обрушится, подобно увлекающей все за собой лавине в горах. Посуда на полках прозрачного серванта кажется висящей в воздухе – и это может оказаться даже красивым, если у хозяина или хозяйки есть чувство меры. Но прозрачные стулья – это откровенный кошмар. Всякий раз, прежде чем сесть на него, ощупываешь сиденье рукой. И все равно боишься упасть. А сидя за прозрачным обеденным столом, думаешь не о том, что ты ешь, а как бы вилка или нож не упали на пол.

Должно быть, Айну Хуупа райская мебель раздражала так же, как и меня. Поэтому он старательно закрывал и драпировал ее чем только можно. Старыми плакатами, затасканными майками, обрывками газет, кусками невесть откуда взявшейся ткани, листами разноцветного пластика. Рабочий стол у него был буквально застелен ковриками для мышек. Хотя ни одной мышки я там не увидел. Хууп пользовался более современным девайсом. Таким, как виртуальная клавиатура, трехмерный активный интерфейс, тач-экраны, сенсорные перчатки. И еще какие-то прибамбасы, названия которых я даже не знал. А если бы и узнал, вряд ли они мне что-то объяснили. Когда я смотрю на то, с какой непринужденной ловкостью человек обращается с невообразимо хитроумными на мой взгляд устройствами, то понимаю, что каждый в этой жизни должен заниматься своим делом. И самое главное – не перепутать!

Рабочий стол Айну Хуупа формой напоминал слегка разогнутую подкову. В центре стоял огромный плоский 3D-монитор, на экране которого медленно вращалась некая чудовищная пространственная структура. Я даже названия для нее подобрать не мог. Анс было попробовал, но не смог выговорить. Могла ли эта одиннадцатимерная улитка представлять какой-то интерес для заказчика? Очень даже может быть. Если он увлекался нестандартным пространственным компьютерным дизайном. В разговоре с родителями Айну Хууп вскользь упоминал о том, что большую часть работы выполняет дома. Значит, на экранах его мониторов вполне могли появляться секретные материалы. Но Хууп, хотя и был гением, вовсе не производил впечатления рассеянного полуидиота, какими любили показывать ученых в старых советских фильмах. Напротив, он казался собранным и хорошо организованным человеком. А значит, имел привычку убирать с экранов всю важную информацию, когда к нему заходили гости. Даже если это были его родители. Да и специалисты из НКГБ, просматривавшие запись, наверняка обратили бы внимание на картинку, если бы она представляла какой-то интерес. Так что удивительная пространственная структура на главном рабочем мониторе Айну Хуупа была, по всей видимости, всего лишь оригинальной экранной заставкой.

Из двух мониторов размерами поменьше, расположенных по бокам от первого, один был выключен. На экране второго бесконечным потоком сыпались сверху вниз зеленые цифры, буквы и знаки. Если нужен был зримый символ чего-то совершенно бессмысленного, связанного с информационными технологиями, то ничего лучше просто невозможно было придумать. Мне даже задумываться не хотелось над тем, в какие глубины вероятностной бессмысленности может завести нас этот цифропад. Судя по выражению лица Анса, он также однозначно исключил саму мысль о том, что во всем этом могла заключаться хотя бы крупица здравого смысла.

Как ни странно, в этом мире есть множество самых разнообразных вещей, над смыслом существования которых не стоит задумываться. Их следует либо принимать такими, какие они есть, либо закапывать глубоко в землю, чтобы после навсегда забыть даже место, где они захоронены. К примеру, я бы, не раздумывая, собственноручно похоронил чай в пакетиках. А следом за ним – все собрание сочинений великого московитского писателя Беликина, которое он подарил мне после того, как мы вырвали его новый, еще не законченный роман из хищных, когтистых лап интернет-пиратов. Комары, слепни и мухи, хотя и играют важную роль в экосистеме, тоже, по сути своей, совершенно бессмысленные творения природы. В отличие от пчел, которые, хотя и кусают, но делают мед. Или муравьев, которые своей деловитостью подают всем нам очень хороший и правильный жизненный пример. Еще есть политики, госслужащие, бюрократы и общественные деятели. Ну, эти вообще уже даже не ошибка природы, а циничное и беспринципное надругательство над здравым смыслом. Их на протяжении веков, как ни старались, так и не смогли пристроить к делу. И в конце концов, в отчаянии махнули на них рукой. Пусть, мол, выживают как знают. Не подумав о том, что инстинкт самосохранения у них как раз-то на высоте. Они не только выжили, но еще и размножились так, что в пору сезон охоты открывать.

Впрочем, это я уже отвлекся от темы.

Вернувшись в квартиру Айну Хуупа, мы с Ансом тщательнейшим образом просмотрели все, что попадало в кадр видеокамеры, которую попеременно держали в руках Яан и Марта.

На рабочем столе Айну, как водится, были раскиданы листы бумаги и странички, вырванные из блокнотов. Но младший Хууп, судя по всему, относился к той категории людей нового поколения, которые уже не пользовались бумагой для того, чтобы что-то на ней записывать. Мы смогли разглядеть только геометрические узоры, которые чисто механически рисовал Айну, когда его задумчивый взгляд был устремлен на монитор. Никакого смыслового заряда в них не присутствовало.

В верхнем левом углу главного монитора был приклеен небольшой розовый стикер с двумя короткими рядами цифр. Для номера телефона – маловато. Для пароля – может, и сгодится. Только к чему этот пароль? Ни малейшего намека на экране. И никаких догадок у нас с Ансом. Откуда им взяться?

Объектив камеры скользнул по книжным полкам, и мы с Ансом принялись изучать их содержимое. Как будто надеялись, что названия расставленных по полкам книг подскажут нам необычайно интересную, оригинальную по сути своей идею. Большинство книг имели отношение к тому, чем занимался Айну Хууп. Математическая теория случайных процессов, теория множеств, программирование, теория распространения информации, компьютерное моделирование самоорганизующихся систем. Попадалась среди этой зауми и художественная литература. Надо же, он даже Беликина читал. Хотя не исключено, что книги последнего представляли для Хуупа чисто научный интерес. Как реальное обоснование теории всепоглощающего бреда.

Больше мы, как ни старались, не смогли ничего выжать из видеозаписи в доме Айну Хуупа. Судя по тому, что мы видели, Айну отличался удивительной аккуратностью и педантичностью. И работал только там, где и полагается – в рабочем кабинете. Нигде более в его квартире мы не увидели даже обрывка бумаги с какими-то записями. Все стояло и лежало на своих местах. Как в мебельном магазине. И даже на кухне царил идеальный порядок. Как будто каждая ложка или вилка точно знала, где должна находиться, и, побывав в посудомоечной машине, сама отправлялась на место.

Для того, чтобы окончательно представить себе психотип Айну Хуупа, мне оставалось только узнать, чем он питается. Но, к глубокому моему разочарованию, за все время видеосъемки на кухне холодильник так и не был открыт.

– Пусто, – откинувшись на спинку кресла, устало потер глаза Анс. – Мы можем посмотреть все это еще двадцать три раза и все равно не увидим ничего нового.

– Мы не видим то, что должны увидеть. Или видим, но не понимаем, что это именно то, что мы ищем.

– Бессмыслица какая-то.

Анс чуть приподнял руки, развел их в стороны и снова уронил на колени.

– Нужно найти того, кто поймет, в чем тут смысл.

Анс усмехнулся.

– Нам нужен Айну Хууп.

– Или человек, который занимается тем же, что и он.

– Консультация нобелевского лауреата может дорого нам обойтись. Да и вряд ли он захочет приехать по приглашению детективного агентства «Каштаков, Гамигин и Розье». Вот если бы наше агентство называлось «Эйнштейн, Бор и Бродский»…

– При чем тут Бродский?

– Он тоже нобелевский лауреат.

– Нам нужен не нобелевский лауреат, а чокнутый программист.

– У тебя есть такой на примете?

– Нет, но я знаю, где его найти.

Я действительно знал, к кому можно обратиться за помощью. Хотя и не был уверен в том, что это даст какие-то результаты. Но ведь, с другой стороны, мы и без того крутились на одном месте, как танк с перебитой гусеницей. Пустое и бессмысленное занятие. Но не успел я развить эту тему, как в кабинет влетела Лоя.

– Двенадцать человек! – подбежав к столу, она кинула на него несколько распечатанных страниц и прихлопнула сверху ладонью. – Двенадцать человек были уволены или сами ушли из Райского института высоких технологий за последние пять лет! Из них трое являются гражданами Московии. Сороев Геннадий Константинович, уволился три года назад по собственному желанию. Блюм Генрих Сигурдович, ушел из института год назад, по семейным обстоятельствам. Челин Сергей Владимирович, уволен семь месяцев назад. Причина – конфликт с руководством. Если первые двое живут и работают в Московии, то местонахождение Челина установить не удалось. Его следы теряются сразу после того, как он покинул Рай. – Лоя посмотрела на нас с Ансом взглядом Веллингтона, отразившего очередную атаку конницы Нея под Ватерлоо. – Кто-то еще сомневается в том, что Челин и есть наш заказчик?

Мы с Ансом быстро переглянулись и дружно затрясли головами.

– Отлично! – Лоя еще раз хлопнула ладонью по столу. – Вам остается только найти этого Сергея Владимировича Челина.

– А где нам его искать? – осторожно поинтересовался Анс.

– Я не знаю, – с довольно-таки безразличным видом пожала плечами Лоя. – Я сделала свое дело. Остальное – за вами. Я что, должна вас учить, как вести розыск подозреваемого?

– Нет!

– Конечно – нет!

– Но, может быть, у тебя есть его фотография?

– Само собой. – Лоя выдернула листок бумаги, лежавший внизу. – С водительских прав и институтского пропуска. Только они не очень хорошего качества.

Не очень хорошего качества – это очень мягко сказано. Качества там не было вообще никакого. Обе фотографии темные и нерезкие. Пытаться опознать человека по таким снимкам все равно, что с повязкой на глазах играть с наперсточником. Но у Лои был такой счастливый вид, что я не решился ее расстроить. В принципе, она была права – свою часть работы она выполнила.

Капли гулко застучали по жестяному сливу. За окном снова начал накрапывать мелкий, занудный дождик.

Близились сумерки.

Лоя сказала, что устала, как ангел, и для того, чтобы прийти в себя, ей нужно принять ванну, выпить огромную чашку горячего шоколада с молоком и съесть что-нибудь убийственно калорийное. Она могла себе это позволить. Представить не могу, какой продукт мог бы испортить ее умопомрачительную фигуру. Сколько я ее знаю, она ест все, что хочет. И в любых количествах. Вот только не надо думать, что это физиологическая особенность всех демониц. В Аду я видел таких толстух, какие и Босху в дурном сне не привидятся. И все как одна затянуты в кожу. Мода у них такая.

Когда я предложил Лое подбросить ее до дома, она отказалась, сказав, что быстрее сама добежит. В общем, она была права. Идти ей было не больше пятнадцати минут. С учетом того, что прямого выезда на дорогу, ведущую к ее дому, не было, на машине это заняло бы минимум полчаса.

Лоя надела плащ, сделала нам ручкой и упорхнула.

– Что будем делать? – угрюмо покосился на меня Анс.

– У тебя дома в холодильнике что-нибудь есть? – поинтересовался я.

– Что-нибудь – есть, – уверенно кивнул Гамигин.

– Это что-нибудь съедобное?

– Не уверен.

– А что оно делает в холодильнике?

Анс пожал плечами:

– Лежит.

Ну, в целом, ясно.

Кто станет спорить с Капитаном Очевидность?

Лежит – и пусть себе лежит.

– Предлагаю поужинать.

– У меня дома?

– У тебя же ничего нет.

– Поэтому и спрашиваю.

– В «Оскаре Уайльде».

Анс посмотрел на часы.

– Еще и девяти нет. Все дороги забиты.

– Поедем на метро. Здесь всего-то пара остановок.

Демон скептически поджал губы.

– Ты не любишь метро?

– Я не люблю в него спускаться.

– И все?

– Еще не люблю очереди за билетами.

– И все?

– Поезда.

– Так. Еще?

– Тебе недостаточно?

– Смотря для чего.

Анс поднялся из кресла и снял с вешалки плащ.

– Ладно, поехали.

Я не стал заставлять просить себя дважды. Пистолет – в кобуру, коммуникатор – в карман, шляпу – на голову. Все, я готов!

– Зачем тебе пистолет? Мы же идем ужинать.

– Никогда не знаешь, что может случиться за ужином.

Анс усмехнулся.

О, если бы он только знал, насколько прав окажусь я на этот раз!