Глава 9

Гудри-хан, великий в своей милости и ужасный в гневе, был четырнадцатым в династии владык Подлунной Империи. Он взошел на трон в возрасте двадцати шести лет, убив тринадцатого императора Подлунной, своего дядю Халед-хана. За тридцать четыре года правления Гудри-хан провел семь победоносных войн, значительно расширив границы своей Империи и многократно умножив ее богатства, подавил четыре попытки государственного переворота, жестоко расправившись с претендентами на власть, и построил Тартаканд, новую столицу Подлунной, с красотой и роскошью которой не мог сравниться ни один из городов Бескрайнего мира.

Гудри-хан имел все, что только может пожелать в этом мире смертный. Власть его не знала границ не только в Подлунной, но и далеко за ее пределами. Решив подчинить своей воле не только людей, но и стихии, Гудри-хан, будучи человеком разумным, призвал к своему двору ученых – математиков, астрономов, алхимиков, знатоков тайн природы, человеческого тела и подземных богатств, – наделив их щедрыми дарами и предоставив неограниченные возможности для дальнейших трудов и изысканий. С той поры светила вставали над миром и уходили за горизонт только по указам Гудри-хана. По той же причине на землю Подлунной падал дождь, снег или град, разливались реки и бушевали на море штормы. Указы же свои император издавал в точном соответствии с рекомендациями придворных астрономов и предсказателей погоды. И горе было тому из них, кто хотя бы раз бывал неточен в своих прогнозах. У Гудри-хана были свои любимцы, но ошибок он не прощал никому.

Но все же одна вещь не давала императору ни минуты покоя: являясь повелителем жизней многих тысяч своих подданных, он был не властен над своей судьбой. Ложась вечером спать, он мог только предполагать, но не знал наверняка, что произойдет с ним завтра. И, что самое ужасное, чем дальше, тем ближе становился тот день, когда он, Всемогущий повелитель Подлунной Империи, должен будет взглянуть в глаза смерти, так же, как и последний нищий с ее задворок.

Чем старше становился Гудри-хан, чем ближе подступала к нему смерть, тем необъятнее и неудержимее становилось желание Всемогущего узнать тайну смерти, чтобы стать хозяином жизни. Поэтому не меньше, чем ученых, было во дворце Тартаканда магов, колдунов, предсказателей и ясновидцев. Они варили эликсиры и зелья, составляли заклинания и заговоры, изготовляли амулеты и обереги, предсказывали судьбу по звездам, по линиям на руке, по полету птиц и по костям умерших много веков назад никому не ведомых животных. Но ни один из них не мог предложить Гудри-хану средство, что сделало бы его бессмертным, и все они боялись назвать императору день и час его смерти.

В наследство от его предшественников на императорском троне Гудри-хану досталась огромная сокровищница, наполненная драгоценными камнями, жемчугом, кораллами и золотом, доставленными из тех стран, что были захвачены Подлунной Империей. Сокровищница состояла из пяти огромных залов и охранялась неусыпно двумя сотнями янычар. Пятеро хранителей сокровищницы, каждый из которых отвечал за один зал, раз в десять дней пересчитывали вверенное их присмотру несметное богатство Гудри-хана, чтобы затем доложить своему повелителю о результатах инспекции. Хитрость заключалась в том, что каждый из хранителей проверял не свой зал, а тот, ответственность за который лежала на одном из его коллег. И горе было тому из них, в хозяйстве которого открывалась недостача, даже если пропадала одна-единственная жемчужина, которая попросту могла закатиться под ковер или в щель между рассохшимися досками сундука. Должность хранителя императорской сокровищницы была весьма почитаема при дворце, но в то же время работа эта была связана с немалым риском. Редко кому из хранителей удавалось оставаться на своей должности более одного года.

Но была в сокровищнице небольшая комнатка, ключ от которой хранился у самого Гудри-хана. Комнату охраняли десять янычар, имевших приказ убивать каждого, кто попытается хотя бы только приблизиться к запертой двери. Вещи, хранившиеся в столь строго охраняемой комнате, были поистине бесценны. Они являли собой загадочные предметы, оставшиеся от Первой эпохи, собранные и привезенные в Тартаканд со всех концов Бескрайнего мира. Назначение большинства из этих предметов не было известно не только Гудри-хану, но и никому в мире. Про некоторые было более или менее точно известно, что именно они собой представляют, но опять-таки никто не знал, каким образом их можно заставить работать. Время от времени Гудри-хан доверял кому-нибудь из своих придворных ученых, пользующемуся на тот момент наибольшим расположением императора, поработать с тем или иным загадочным устройством, но до сих пор это не приносило никаких результатов.

Самым ценным сокровищем, хранившимся среди предметов Первой эпохи, являлась, вне всяких сомнений, Сфера Вечной Мудрости, приобретенная в свое время десятым императором Подлунной Усим-ханом, который имел славу покровителя искусств и коллекционера редкостей. Парадокс заключался в том, что Усим-хан не имел ни малейшего представления о том, что именно он приобрел. Сферу принес во дворец Усим-хана какой-то старик, уверявший, что она была найдена за Великими Степями в развалинах древнего города, когда на его месте началось строительство нового поселения.

Позднее высказывались предположения, что это был хитроумный план убийства императора, который, как полагали заговорщики, непременно прикоснется рукой к прекрасной вещице, после чего тотчас же упадет замертво. По-видимому, убийцы воспринимали таинственный предмет, вне всяких сомнений, принадлежавший к Первой эпохе, всего лишь как некую машину смерти, способную мгновенно убить всякого, кто к ней прикоснется. В пользу того, что старик, принесший во дворец императора Сферу Вечной Мудрости, был наемным убийцей, а не просто безграмотным крестьянином, свидетельствовало и то, что он принес Сферу в мешке и сам ни разу не коснулся ее даже пальцем. Как бы там ни было, Усим-хана спасла от смерти только счастливая случайность. Император Подлунной страдал редкой формой аллергии, при которой кожа на руках начинала сохнуть и шелушиться, становясь похожей на поднявшуюся дыбом чешую рептилий. Обострения случались не чаще одного-двух раз в год и продолжались пять-семь дней, но именно в тот день, когда незнакомый старик под видом занятной диковинки предложил Усим-хану Сферу Вечной Мудрости, руки императора Подлунной были похожи на драконьи лапы. И, дабы не смущать своих приближенных, Усим-хан, как он делал это обычно в период обострения своего недуга, надел на руки тонкие перчатки из шелка телесного цвета.

Старик, стоявший во время разговора с императором Подлунной, как это было предписано этикетом, на другом конце зала, не мог видеть перчаток на руках Усим-хана. Поклонившись императору, он раскрыл свой мешок и, наклонив его, выкатил на руку, прикрытую краем мешковины, хрустальный шар размером с человеческую голову. Свет тысяч свечей, горевших в зале, преломлялся на поверхности Сферы, прочерченной тончайшими гранями, заставляя ее мерцать таинственным радужным светом. Заинтересованный увиденным, Усим-хан велел старику подойти ближе. Приблизившись к императорскому трону, старик, конечно же, увидел перчатки на руках Усим-хана, но был уже не в силах что-либо изменить. Взяв удивительный хрустальный шар в руки, император чуть приподнял его, чтобы лучше рассмотреть то, что находилось у него внутри. Поверхность шара была неоднородной. На равном расстоянии одно от другого в нем были прорезаны девять отверстий ровной шестиугольной формы. Сквозь отверстия можно было увидеть, что шар внутри полый и в него вложен еще один точно такой же шар, только меньшего размера. Присмотревшись, во втором шаре можно было заметить третий, а в третьем – четвертый. При дальнейшем изучении Сферы Вечной Мудрости было обнаружено, что она состоит из девяти полых шаров, вложенных один в другой. Что находилось в последнем, самом маленьком шаре, который размером едва превышал лесной орех, рассмотреть было невозможно. Поскольку каждая из вложенных одна в другую сфер была цельной, а проделанные в них шестигранные отверстия были слишком малы для того, чтобы через них вложить одну сферу в другую, то можно было предположить, что вся эта удивительная конструкция из девяти полых шаров была выточена из цельного куска хрусталя.

Сфера поразила Усим-хана своей изысканной красотой и удивительно тонкой работой древних мастеров. Он велел заплатить старику за его находку, после чего лично отнес ее в сокровищницу. Хрустальный шар был установлен на витой золотой треноге, прежде украшавшей алтарь в храме божества, именуемого Куау, которому поклонялись народы мау и нау, создавшие в начале Третьей эпохи процветающую республику, основанную на почитании божественного единоначалия, во главе которой стоял верховный жрец главного храма Куау, выбираемый всеобщим тайным голосованием. Однако просуществовала религиозная республика только до тех пор, пока на ее территорию не ступили воины Подлунной. Религиозные фанатики, каждый из которых готов был без страха и сомнений отдать свою жизнь за веру и верховного жреца, оказались бессильны против хорошо вооруженных и прекрасно обученных имперских воинов. Республика пала всего за полтора месяца. Но, как говорят, именно из бывших приверженцев культа Куау сложился первоначальный костяк тайного ордена вестников смерти.

Загадочные и таинственные события, связанные с хрустальной Сферой, начались спустя всего лишь неделю после того, как она оказалась во дворце императора Подлунной. Хранитель сокровищницы, которая во времена Усим-хана была куда скромнее и располагалась всего в одном зале, был найден мертвым на полу возле треножника с шаром. В руке он держал метелку из мягких перьев птицы контильи, которой обычно сметал пыль с предметов, хранящихся в сокровищнице. Осмотревший тело придворный лекарь пришел к выводу, что хранитель скончался от внезапного массированного кровоизлияния в мозг. О том, что прежде хранитель никогда не обращался к нему с жалобами на состояние здоровья, лекарь предпочел умолчать. Но не прошло и пяти дней, как вновь назначенный хранитель императорских сокровищ тоже был найден мертвым. Тело его также лежало возле треножника, на котором стоял хрустальный шар. И вновь лекарь пришел к выводу, что причиной смерти послужило массированное кровоизлияние в мозг. Ну а после того, как и третий хранитель умер на том же месте и по той же самой причине, у многих, в том числе и у самого императора, появились подозрения, что причина этих внезапных и ничем не объяснимых смертей может быть связана с хрустальным шаром. Усим-хан велел перенести хрустальный шар в Бирюзовый зал, где работали придворные маги, и тщательнейшим образом изучить воздействие, оказываемое им на людей. Одновременно император отдал приказ отыскать старика, доставившего шар во дворец, но того уже и след простыл.

Перенести хрустальный шар из сокровищницы в Бирюзовый зал дворца должны были пятеро янычар. Но едва только первый из них коснулся шара рукой, как тотчас же упал замертво на пол.

После этого к изучению шара стали подходить более осторожно. Трое магов под непрерывным надзором десяти янычар исследовали таинственный предмет Первой эпохи непосредственно в сокровищнице, где он находился. После того как жертвами проводимых ими варварских экспериментов пали семеро рабов, которых заставляли притрагиваться к шару различными частями тела, было наконец-то установлено, что шар оказывает свое убийственное воздействие только при контакте с открытыми участками кожи жертвы. Шар со всей осторожностью был перенесен из сокровищницы в Бирюзовый зал, после чего работы с ним были продолжены.

Одному Создателю известно, сколько еще рабов было убито ради попыток проникнуть в тайну хрустального шара, пока один из придворных магов не вспомнил о предсказаниях Великого Кариллиона и не идентифицировал таинственный и смертоносный предмет со Сферой Вечной Мудрости, взять которую в руки и остаться при этом живым мог, в соответствии с пророчеством, только последний из рода Волчатников. Тут же получил объяснение и тот факт, что все, прикоснувшиеся к хрустальному шару, умирали от массированного кровоизлияния в мозг, – человеческий мозг был просто не в состоянии вместить весь тот огромный поток информации, который передавала ему Сфера Вечной Мудрости.

Усим-хан был куда менее кровожаден, чем Гудри-хан, и ему даже в голову не пришло вырезать весь род Волчатников ради того, чтобы узнать, что за мудрость содержит в себе Сфера. Ему было достаточно того, что он обладает самым бесценным сокровищем в мире, и, после того, как работы со Сферой Вечной Мудрости зашли в тупик, он просто велел снова убрать ее в сокровищницу и впредь обращаться с ней осторожно.

Гудри-хан, с ужасом наблюдавший за все новыми признаками старения и распада, появляющимися на его теле вопреки всем заботам и стараниям придворных лекарей, связывал со Сферой Вечной Мудрости свою последнюю надежду одержать победу над смертью. Он верил, что среди прочих знаний Сфера непременно должна была содержать в себе и секрет вечной жизни. Именно поэтому Сфера Вечной Мудрости с некоторых пор стала приоритетным объектом исследований для всех придворных ученых, магов и колдунов, каждый из которых с внутренним содроганием ожидал того дня, когда император, недовольный его работой, заставит самого исследователя прикоснуться к хрустальному шару.

А таких неудачливых исследователей Сферы Вечной Мудрости, поплатившихся собственной жизнью за несостоятельность выдвинутых гипотез, насчитывалось уже немало. К примеру, печальной оказалась судьба известного целителя Сулима Нуэя. Препарировав тела нескольких рабов, умерших после неудачных попыток взять в руки Сферу Вечной Мудрости, Сулим Нуэй высказал предположение, что мозг взрослого человека слишком переполнен массой ненужных знаний и воспоминаниями о прожитых годах для того, чтобы вместить в себя еще и информацию из Сферы Вечной Мудрости, а мозг ребенка для этого слишком мал. Сулим Нуэй предложил использовать для этой цели какого-нибудь идиота, который к двадцати годам знал не больше, чем новорожденный младенец. По повелению Гудри-хана во дворец были доставлены двенадцать идиотов, собранные на базарной площади Тартаканда, где они занимались попрошайничеством. Узнав о том, что их ожидает, девять из них тут же заявили о том, что только симулировали слабоумие, чтобы выпрашивать милостыню. Они стали первыми из доставленной во дворец группы базарных попрошаек, кто принял смерть от Сферы Вечной Мудрости. Следом за ними умерли и трое истинных идиотов, которым также не удалось взять в руки хрустальный шар, вид которого вызывал у несчастных безумцев счастливые улыбки. После того как двенадцать трупов были вынесены из зала, где проводился эксперимент, Гудри-хан, лицо которого сделалось багровым от ярости, заявил, что у него на примете есть еще один придурок, и указал на Сулима Нуэя. Лицо целителя сделалось белым, как снег.

– Что ж, – произнес он едва заметно дрогнувшим голосом. – По крайней мере, перед смертью я узнаю, что хранит в себе Сфера Вечной Мудрости. Тебе же, Гудри-хан, никогда этого не узнать.

Сказав это, Селим Нуэй протянул руку и возложил ее на хрустальный шар. На одно мгновение на губах его появилась счастливая улыбка, как у человека, который после долгих и упорных трудов наконец-то достиг того, к чему стремился всю свою жизнь. В следующую секунду Селим Нуэй замертво упал на пол.

Но именно эта улыбка, мелькнувшая на лице известного целителя за секунду до смерти, когда он, казалось, понял, что смерти нет вообще, окончательно убедила Гудри-хана в том, что в Сфере Вечной Мудрости содержатся ответы именно на те вопросы, которые не дают ему спокойно заснуть вечером и начинают, подобно червям-древоточцам, буравить его стареющий мозг сразу же после пробуждения. Гудри-хану нужен был секрет вечной жизни, и он готов был заплатить за него любую цену, какой бы непомерной она ни казалась другим. И Гудри-хан отдал приказ об уничтожении рода Волчатников – всех, включая стариков, женщин и детей, кроме последнего представителя рода, которого следовало доставить во дворец.

Никто не посмел возразить Всемогущему, и приказ императора был выполнен, как всегда, безукоризненно. Прошло чуть больше месяца, и последний из рода Волчатников стоял перед Гудри-ханом. Это был восемнадцатилетний парень с длинными светло-русыми волосами и слегка кудрявящейся бородкой, которая только недавно начала пробиваться у него на лице. Стоя перед императором Подлунной со связанными за спиной руками, Волчатник, казалось, не испытывал ни страха, ни трепета. Только ненависть горела в его широко раскрытых, глубоких, как колодцы в пустыне, голубых глазах.

– Ты знаешь, для чего тебя пригласили в Императорский дворец? – спросил у Волчатника Гудри-хан.

– Пригласили, – криво усмехнулся парень. – Ты убил всех моих родичей!

– Сейчас это не имеет уже ровным счетом никакого значения. – Подняв руку с открытой ладонью, Гудри-хан медленно провел ею перед лицом, словно стирая некую надпись, начертанную прямо в воздухе.

– Если ты так считаешь, то, значит, ты не только трус и подлец, но к тому же еще и самый большой дурак во всем Бескрайнем мире, – снова усмехнулся Волчатник. – Пока в жилах моих течет кровь, я буду искать способ убить тебя.

Стоявший рядом с парнем сотник наотмашь ударил его по лицу. Не устояв на ногах, Волчатник упал на колени, но он снова поднялся на ноги и выплюнул в направлении императора красную от крови слюну.

Сотник снова замахнулся на него кулаком, но Гудри-хан поднял руку, повелевая ему остановиться.

– Он нужен мне живым, – тихо произнес император. – Поэтому не стоит его бить. Просто выколи ему глаз.

Сотник с готовностью выдернул из ножен кинжал и, подбежав к Волчатнику, схватил его за волосы. Взглянув парню в глаза, янычар вдруг почувствовал сомнение.

– Какой глаз я должен ему выколоть, о Всемогущий? – обратился он с вопросом к императору.

Гудри-хан приложил указательный палец к щеке и задумчиво посмотрел на Волчатника.

– Левый, – сказал он, приняв решение.

Острие кинжала сотника вошло в глазное яблоко Волчатника. Крик ужаса и боли пронесся по тронному залу. Ноги парня подогнулись, и он вновь упал на колени. Когда сотник отошел в сторону, Волчатник поднял залитое кровью, искаженное жуткой гримасой боли лицо и посмотрел на Гудри-хана. В единственном оставшемся у него глазу по-прежнему горела только жгучая ненависть. Волчатник ничего не сказал, но Гудри-хан почувствовал, как по спине у него пробежал холодок неуверенности и страха.

– Выколи ему второй глаз! – крикнул император, указывая на Волчатника вытянутой рукой.

Ослепленного Волчатника подвели к треноге, на которой была установлена Сфера Вечной Мудрости. Стоявший позади него янычар разрезал веревку на руках пленника и, ухватив парня за запястья, заставил его вытянуть руки вперед. Молча наблюдавший за происходящим Гудри-хан коротко кивнул. Янычар надавил на запястья Волчатника и заставил его положить ладони на хрустальный шар. Он почувствовал, как по телу парня пробежала волна судороги. Пленник сдавленно застонал, и его безжизненное тело повисло в руках янычара.

– Он мертв, – посмотрев на залитое кровью лицо Волчатника, сообщил императору сотник.

– Я вижу, – с мрачным видом Гудри-хан наклонился вперед.

Взгляд его скользнул по залу, заполненному придворными, слугами, солдатами, учеными и магами, словно выискивая того, кто должен был поплатиться за очередную неудачу. Каждому, кого касался взгляд императора, мерещился в нем отблеск ножа вестника смерти, пришедшего по его душу.

– Что ты мне скажешь? – холодно спросил Гудри-хан, остановив свой взгляд на самом удачливом предсказателе по имени Мерк Карадос, прибывшем во дворец императора Подлунной из страны, расположенной по ту сторону Темного моря, именуемой Спейл.

Сохраняя видимость хладнокровия, высокий и худой, как жердь, Карадос поднял руку и ущипнул себя двумя пальцами за короткую черную бородку. Он всегда поступал так в минуты затруднения.

– Я жду ответа, – напомнил о себе Гудри-хан.

– Существуют два возможных ответа, – медленно и рассудительно произнес Карадос. – Первый: предсказание Великого Кариллиона относительно возможностей последнего из рода Волчатников было неверным. Но, исходя из того, что все остальные предсказания Кариллиона рано или поздно сбылись, я не склонен так считать. Второе объяснение случившегося, которое лично мне представляется куда более основательным и веским, сводится к тому факту, что человек, смерть которого мы только что наблюдали, не был последним из рода Волчатников.

Гудри-хан перевел тяжелый взгляд на Урзама – полководца, непосредственно командовавшего операцией по уничтожению рода Волчатников.

– Клянусь тебе, о Всемогущий! – преданно глядя в глаза императору, Урзам упал на одно колено. – Ни один из находившихся в селении Волчатников не ушел живым!

– Прости, о Всемогущий, – снова дернул себя за бородку Карадос, – но ты, по-видимому, несколько неверно истолковал мои слова. Я не сомневаюсь в том, что полководец в точности выполнил полученное от тебя приказание. Но существует вероятность, что во время проведения операции кого-то из Волчатников могло не оказаться в селении.

– Я оставил в засаде сотню янычар, которые прождали еще десять дней и убивали всякого, кто выходил к селению из леса, – возразил Карадосу Урзам.

– Но это не исключает возможности того, что кто-то из Волчатников мог находиться вдали от селения, – стоял на своем Карадос. – Быть может, даже в другой стране.

– И как же мне его отыскать? – поинтересовался у предсказателя Гудри-хан.

– Для этого и существуют ясновидящие и предсказатели, – самодовольно улыбнулся Карадос.

В душе он уже надеялся на то, что теперь еще долго сможет морочить голову императору, рассказывая ему о перемещениях по Бескрайнему миру последнего из рода Волчатников. Профессионального предсказателя ни в малейшей степени не смущал тот факт, что выдуманного им человека могло и вовсе не существовать, – это ни в коей мере не могло повлиять на качество его работы. А о том, что есть человек, именующий себя Хорном Волчатником, в то время не имел представления не только Мерк Карадос, но и никто другой в Бескрайнем мире. Хорну еще только предстояло появиться на месте предстоящих событий.