Глава 24

Утром стало понятно, почему вчера вечером воз– ницы у костра жаловались, что караван движется слишком медленно. Хозяин каравана Махбар, как выяснилось, любил поспать, поэтому к тому времени, когда запряженные верблюдами повозки покинули место ночной стоянки, солнце успело подняться уже высоко. Выйдя засветло, Хорн с Антипом пешком добрались бы до Тартаканда куда быстрее, но Волчатник решил, что безопаснее будет ехать в крытой повозке, не привлекая к себе внимания янычар, которые могли встретиться на пути.

Караван добрался до столицы к полудню. Как только по сторонам от дороги потянулись небольшие одноэтажные дома пригорода, в которых жили семьи мелких торговцев и небогатых ремесленников-кустарей, Хорн, а следом за ним и Волк выпрыгнули на дорогу.

– Помни, что я тебе сказал! – крикнул Хорн глядевшему на него из-под полога повозки Антипу и, махнув на прощание рукой, исчез в проходе между домами.

Выйдя на соседнюю улочку, куда более узкую, кривую и грязную, чем та, по которой двигался в сторону торговой площади караван, Хорн быстро зашагал по направлению к центру города. Встречавшиеся ему на пути люди с интересом поглядывали на высокого светловолосого воина с мечом за поясом, рядом с которым бежал огромный серый волк, однако никто при этом не проявлял удивления или беспокойства. Тартаканд город большой, люди в него съезжаются со всех концов Подлунной Империи, а то и из-за ее пределов, поэтому удивить чем-то местных жителей было не так-то просто.

Добравшись до района, где невысокие одноэтажные дома с плоскими крышами уступали место небольшим особнячкам с обнесенными изгородями маленькими ухоженными садиками, в которых жили люди побогаче, Хорн зашел на первый же встретившийся ему на пути постоялый двор и попросил у хозяина комнату. Заплатив за три дня вперед, Хорн заказал обед и кувшин родниковой воды со льдом, забрал заказ с собой и заперся в комнате.

Сначала он как следует умылся под жестяным рукомойником, затем сел за стол и не спеша, с удовольствием съел все, что было приготовлено. Запив еду кружкой холодной воды, он подозвал к себе Волка и приказал ему сесть на пол. Присев на корточки напротив зверя, Хорн обхватил его большую голову обеими руками и пристально посмотрел Волку в глаза. Взгляды человека и псевдозверя встретились и замерли. Теперь каждый из них не видел ничего, за исключением глаз того, кто находился перед ним. Так, в полной неподвижности и безмолвии, они сидели минуты две. Получив всю информацию, переданную на данный момент из Статуса, Хорн отпустил голову Волка и, поднявшись на ноги, выпил еще одну кружку воды. Достав из-за пазухи тонкий кожаный ремешок, висевший у него на шее, Хорн снял с него информационный кристалл, закамуфлированный под ромбовидный амулет. Приказав Волку раскрыть пасть, Хорн вложил в нее инфокристалл. Волк поднял голову вверх. Из левого глаза зверя выскользнул тонкий зеленый луч, который тотчас же развернулся, подобно вееру, превратившись в объемную проекцию Императорского дворца.

Хорн прошелся по кругу, внимательно изучая планировку дворца. Затем он перенес внимание на высокую крепостную стену, окружающую Императорский дворец. В стене имелось двое ворот – северные и южные. По данным, полученным Хорном, ворота имели три степени защиты, так что проникнуть незамеченным было невозможно, даже использовав для этого фантомов. С помощью туфель с вакуумными подошвами, перчаток-пауков и маскировочного костюма-хамелеона можно было незаметно взобраться на крепостную стену. Но не более того. Сверху стена была настолько широкой, что по ней свободно могла проехать боевая колесница, запряженная четверкой лошадей. Нечего было и думать о том, чтобы незаметно пересечь открытое пространство протяженностью в несколько метров, на котором через каждые десять шагов стояли вооруженные янычары, а потом еще спуститься во внутренний двор крепости. Следовательно, оставался единственный выход – проникнуть во дворец, воспользовавшись открытым в нужный момент внепространственным переходом. Место, где будет открыто окно перехода, было обозначено на крепостной стене маленькой красной точкой. При столь коротком отрезке перехода соблюсти идеальную точность пространственной привязки входа и выхода было невероятно сложно. Когда техники точно обозначали точку входа, то выход начинал «гулять» в пределах двух-трех метров. Если при таких условиях попытаться открыть выход поблизости от каких-либо построек или, того хуже, внутри здания, то это с роковой неизбежностью могло привести к ошибке или даже трагедии. Поэтому было решено, что время перехода должно совпасть с прогулкой, которую император совершал ежедневно после завтрака по своему любимому Саду Двадцати Прудов. Самая большая неприятность, грозившая Хорну в данной ситуации, заключалась в том, что, выйдя из перехода, он рисковал оказаться в одном из двадцати прудов, что само по себе было предпочтительнее, чем врезаться на выходе в глухую стену.

Закончив изучение всех потайных уголков Императорского дворца, Хорн вынул из пасти Волка инфокристалл, и зверь снова ожил. Не получив никаких новых указаний от хозяина, он занял свое обычное место у двери.

К сожалению, Хорн не обладал полной информацией о расположении внутренних помещений Императорского дворца, но тут уж ничего невозможно было поделать. Если бы Статус имел хотя бы одного агента среди многочисленной дворцовой челяди, то не потребовалось бы и всей этой сложной и растянутой во времени многоходовой комбинации, центральной фигурой в которой являлся Хорн. Но в Подлунной Империи уже несколько столетий каждая должность при дворце, вплоть до третьего помощника младшего смотрителя императорских туалетов, была наследственной. И в этом имелся свой глубокий смысл – человеку со стороны невозможно было пробраться во дворец, прикрывшись маской слуги.

Пройдясь несколько раз по комнате из конца в конец, Хорн еще раз мысленно повторил все детали предстоящей операции. Вновь не обнаружив в ней никаких изъянов или даже просто сомнительных мест, Хорн выбросил из головы все мысли о том, что ему предстояло совершить. Не раздеваясь, он лег на кровать и мгновенно уснул, как умеют это делать люди, привыкшие спать не в отведенные для сна часы, а в любой момент, когда выдается свободная минута.

Проснувшись в сумерках, Хорн поднялся с постели, ополоснул лицо водой из рукомойника и, приказав Волку оставаться в комнате, спустился в обеденный зал, который уже более чем наполовину был заполнен посетителями. Заказав ужин, Хорн выбрал место с таким расчетом, чтобы ему было слышно, о чем говорят сразу за тремя соседними столами. Не спеша пережевывая пищу, он внимательно прислушивался к разговорам о подорожании хлеба и сахара, о возможности введения новых налогов на извоз, о перспективах продажи льна, о дождях, ожидаемых в конце декады, о неверных женах и обманутых мужьях. Ни единого слова не было сказано ни о беглецах, разыскиваемых янычарами, ни о появлении в Подлунной последнего из рода Волчатников.

Закончив есть, Хорн снова поднялся в свою комнату. Заперев дверь, он мимоходом погладил по голове Волка и, раздевшись, лег в постель. Для того чтобы заставить себя уснуть, ему потребовалось не более двух минут.

На следующий день Хорн поднялся еще до рассвета. Быстро умывшись и одевшись, он раскрыл свой вещевой мешок, вынул из него несколько небольших предметов необычного вида и рассовал их по карманам. Мешок с оставшимися в нем пожитками Волчатник кинул на кровать. Сунув за пояс меч, Хорн тихо свистнул Волку и вместе с ним вышел за дверь. Приветливо кивнув хозяину, протиравшему столики в обеденном зале, Хорн взял половину холодной курицы, быстро, даже не садясь за стол, съел ее и, сказав, что вернется к обеду, вышел за дверь.

Хорн никогда прежде не бывал в Тартаканде, но при этом он превосходно изучил план новой столицы Подлунной. Выбирая небольшие безлюдные улочки, он уверенно двигался к центру города.

Когда впереди показались стены Императорского дворца, Хорн встретил первый патруль. Янычар было двое, и, заметив направляющегося в сторону дворца человека с волком, один из них жестом велел Хорну подойти. Хорн выпустил фантома, который продолжал двигаться по направлению к янычарам, а сам быстро свернул в проход между домами.

Выйдя на соседнюю улицу, он почти сразу же наткнулся еще на один патруль. На этот раз янычары находились так близко к нему, что нечего было и пытаться обмануть их фантомом. Приветливо улыбнувшись, Хорн подошел к янычарам и коротко, без замаха ударил одного из них суставом среднего пальца под ухо. Янычар без чувств упал на землю. Его напарник схватился было за рукоятку сабли, но выпустил ее, как только на его запястье сомкнулись челюсти Волка.

– Извини, – сказал Хорн и быстро ткнул пальцем в активную точку на шее янычара, отключив его тем самым по крайней мере минут на двадцать. Этого времени ему должно было хватить, чтобы добраться до дворца.

Аккуратно уложив бесчувственного янычара на землю, Хорн продолжил свой путь.

Через несколько минут он вышел точно к тому месту, которое было обозначено красной точкой на объемной проекции дворца. Гудри-хан считал стены, окружающие дворец, неприступными, поэтому благосклонно приказал не чинить препятствия людям, которые хотели бы подойти к ним поближе, чтобы полюбоваться доступными взглядам красотами Императорского дворца. Однако жители столицы Подлунной, помня о непредсказуемости поступков и решений императора, предпочитали без особой нужды не бродить под стенами, сложенными из огромных монолитных глыб красного камня. Гости же приходили взглянуть на Императорский дворец ближе к полудню, когда лучи солнца изумительно играли на голубых с золотом куполах минаретов.

Не привлекая к себе посторонних взглядов, Хорн подошел к глухой стене и, словно пробуя ее на прочность, коснулся ладонью грубо отесанного красного камня. Почувствовав тепло, он понял, что это именно то место, которое было ему нужно.

Наклонившись, Хорн молча посмотрел Волку в глаза. Псевдозверь ответил ему таким же долгим проникновенным взглядом – до назначенного времени оставалось еще полторы минуты.

Хорн быстро осмотрелся по сторонам. На открытом пространстве, опоясывающем крепостную стену, по-прежнему не было ни души. Но когда до назначенного времени осталось всего двадцать секунд, Хорн увидел, как из-за поворота вышли трое янычар из охраны крепостного периметра.

Увидев человека с волком, стоявшего возле стены, они направились в его сторону. Двигались они неторопливо, вальяжно помахивая руками, чувствуя себя настолько уверенно, что ни один из них даже не подумал о том, чтобы взять в руки оружие. Должно быть, янычарам даже в голову не приходило, что Волчатник, на которого был объявлен розыск по всей Империи, мог появиться под стенами Императорского дворца.

За пять секунд до назначенного срока между Хорном и янычарами оставалось около десяти шагов.

– Ты что здесь делаешь? – взмахом руки указав на Хорна, спросил один из янычар.

Вместо ответа Хорн коснулся рукой стены.

Янычары в изумлении замерли на месте, увидев, как рука незнакомца по локоть погрузилась в монолитный камень.

Окно перехода было открыто. Крепко ухватив Волка за загривок, Хорн сделал шаг вперед, навстречу красной каменной стене.

На мгновение его окутал кромешный мрак. Хорну показалось, что земля уходит у него из-под ног и он, теряя равновесие, заваливается на бок. Пытаясь избавиться от этого обманчивого впечатления, которое неизменно оказывал на него внепространственный переход, Хорн дернул подбородком и судорожно сглотнул.

В следующий миг в глаза ему ударил яркий свет. Сделав машинально шаг вперед, Хорн ударился плечом о выкрашенный в красный цвет деревянный резной столбик, поддерживающий ажурную крышу крошечной беседки. Быстро проведя рукой по загривку Волка, чтобы убедиться в том, что его верный спутник и на этот раз не потерялся в пути, Хорн огляделся по сторонам.

Сад Двадцати Прудов представлял собой удивительное в своем совершенстве произведение садового зодчества. На огромной площади, по которой были разбросаны пруды, каждый из которых отличался своей формой от всех остальных, росли только карликовые деревья, высотою не более метра. Кустам, высаженным вдоль причудливо извивающихся берегов прудов, была придана четкая геометрическая форма. Узкие тропинки, бегущие между прудами, были посыпаны мельчайшей мраморной крошкой, сверкающей под лучами солнца, и выложены по краям большими гладкими камнями, неровная форма которых только подчеркивала четкую выверенность гармонии сада. Даже беседки, увитые цветущим плющом, были расставлены таким образом, чтобы при взгляде с крепостных стен их красные крыши составляли символ имперской власти: три пересекающихся круга, вписанные в четвертый.

Но у Хорна не было времени оценить всю красоту замысла создателя Сада Двадцати Прудов – по усыпанной мраморной крошкой тропинке в его сторону уже бежали пятеро янычар с саблями наголо. Однако, даже бросившись защищать своего хозяина от невесть откуда появившегося чужака, янычары бежали скопом, боялись ступить в сторону от проложенной тропы, дабы ненароком не растоптать какой-нибудь любимый цветок императора.

Легко обезоружив пару янычар, первыми набросившихся на него, Хорн оставил Волка разбираться с остальными, а сам, перепрыгнув через ограждение беседки, побежал напрямик через цветущий газон в сторону беседки, в которой должен был находиться сам Гудри-хан. На присутствие императора указывала группа придворных сановников, расположившихся на берегу пруда, возле которого стояла беседка. Все они были одеты в длинные лазоревые одежды и носили высокие головные уборы, похожие на полураспустившиеся бутоны тюльпанов.

Еще двое янычар бросились наперерез Хорну. Волчатник, не останавливаясь, отбил удар саблей и ударил одного из нападавших обухом меча по плечу. Второй янычар упал на землю, получив удар согнутым локтем в лицо.

Подбежав к берегу пруда, похожего по форме на большую вытянутую каплю, Хорн оттолкнул в сторону бестолково толпившихся возле входа в беседку сановников и, перепрыгнув через три ступени, забежал внутрь.

Беседка была пуста.

Растерянность длилась всего одно мгновение. Развернувшись, Хорн кинулся к выходу. Навстречу ему, перепрыгивая через ряды аккуратно подстриженных розовых кустов, уже бежал Волк.

– Ни с места, Волчатник!

Оглянувшись на крик, Хорн увидел поднявшихся из-за кустов лучников, стрелы в натянутых луках которых были направлены в его сторону.

Засада была организована грамотно. Стоило только Хорну двинуться с места, и десяток стрел тотчас же впились бы в его тело. Позиция у лучников была настолько удобной, что они с легкостью могли нанести ему несколько ранений, полностью лишив возможности двигаться, но при этом оставив в живых. Единственное, чего не учел тот, кто устроил засаду, так это появления Волка. Хорну было достаточно послать мысленный приказ псевдозверю, чтобы он кинулся на лучников. Получив полную свободу действий, Волк в считанные секунды разметал бы небольшой по численности отряд, предоставив своему хозяину возможность для бегства. Но сейчас это не входило в планы Хорна. Прежде чем спасаться бегством, следовало попытаться разобраться в ситуации. В том, что спрятавшиеся в укрытии лучники поджидали именно его, у Хорна не было ни малейших сомнений. Следовательно, охране Гудри-хана каким-то образом стало известно о готовящейся попытке нелегального проникновения во дворец. Спрашивается, откуда могла поступить такая информация? Ответ напрашивался сам собой, но Хорн хотел убедиться в том, что он не ошибается. Опустив меч, Хорн подозвал к себе Волка.

– Я – Хорн, последний из рода Волчатников! – громко произнес Хорн, положив руку на голову севшего у его ног Волка. – Я хочу говорить с Гудри-ханом!

В проходе беседки, расположенной на противоположном берегу пруда, появился человек, облаченный в одежды цвета золота. В отличие от придворных голову императора венчала только небольшая диадема из чистого золота, выполненная в форме лаврового венка. Узкое лицо Гудри-хана украшала тонкая бородка, старательно, так же как и жидкие волосы на голове, выкрашенная в цвет воронова крыла. Император Подлунной не пренебрегал помощью косметики, стремясь выглядеть моложе своего возраста. Но глубокие морщины, пересекающие его впалые щеки, невозможно было скрыть никакими ухищрениями. Однако взгляд серых, чуть раскосых глаз Гудри-хана оставался по-прежнему острым. Врачи, регулярно проверяющие зрение императора, уверяли, что, благодаря специальным каплям, оказывающим благотворное воздействие на глаза, он еще долго сохранит превосходное зрение. Можно было бы даже сказать: «до самой смерти» – однако на такое не отваживался никто. Император впадал в ярость при слове «смерть», даже если оно произносилось без какого-либо отношения к его персоне.

Гудри-хана и Волчатника разделяли всего несколько метров. Хорн, если бы захотел, мог кинуть нож так, что он вонзился бы в сердце императора. Помешать ему сделать это не смогли бы ни лучники, ни охрана, ни многочисленная свита Всемогущего. Подумав об этом, Волчатник невольно усмехнулся.

Должно быть, Гудри-хан догадался, о чем думал его незваный гость. Сначала лицо императора нервно дернулось, когда он увидел допущенную оплошность, но затем на губах его появилась тонкая улыбка – Гудри-хан понял, что Волчатник пришел не за тем, чтобы убить его, иначе бы он сделал это незамедлительно.

– Ты выбрал странный способ нанести мне визит, Хорн из рода Волчатников, – негромко, с едва уловимой насмешкой, произнес Гудри-хан.

– Я боялся, что официальная процедура получения разрешения на аудиенцию займет слишком много времени, – в тон ему ответил Хорн. – Но, как я вижу, – Волчатник взглядом указал на строй лучников, по-прежнему державших его под прицелом, – ты успел подготовиться к встрече.

– Император Подлунной должен быть всегда ко всему готов, – Гудри-хан слегка развел руками, словно извиняясь за свою предусмотрительность. – Как говорится, если хочешь остаться сухим, открывай зонт прежде, чем пойдет дождь. Нет слов, твое появление было весьма эффектным. Честно признаться, когда меня предупредили о том, что ты собираешься нанести мне визит столь необычным образом, я поначалу отнесся к этому с недоверием. Теперь же я считаю, что должен принести извинения тому, кто принес мне эту весть.

Гудри-хан сделал знак рукой, и из-за его спины появился Антип.

Хорн молча кивнул – именно его он и рассчитывал увидеть.

– Верните молодому человеку его меч, – приказал Гудри-хан. – Он доказал нам свою преданность.

Подбежавший к беседке янычар с поклоном протянул Антипу вставленный в ножны меч. Парень довольно улыбнулся, принимая из рук янычара свое оружие.

– Так что же привело тебя ко мне? – снова обратил свое внимание на Хорна Гудри-хан.

– Я думаю, тебе это уже известно, – усмехнулся Хорн.

– Я хотел бы услышать ответ из твоих уст, – мягко возразил император.

– Я хочу, чтобы ты знал, тебе не удалось истребить весь род Волчатников! – гордо, но немного театрально вскинул голову Хорн. – Я хочу, чтобы ты всегда помнил о том, что последний из рода Волчатников все еще ходит по дорогам Бескрайнего мира, которые рано или поздно снова приведут его к тебе.

– Весьма поэтично, – с видом знатока, понимающего толк в красивом слове, Гудри-хан склонил голову к плечу. – Но ты, должно быть, и сам знаешь, что существует только один способ удостовериться в том, что ты действительно последний из рода Волчатников?

– Именно за этим я сюда и пришел, – ответил Хорн. – Я возьму в руки Сферу Вечной Мудрости, чтобы ты смог убедиться в том, что я именно тот, за кого себя выдаю.

– А что потом? – с интересом посмотрел на Волчатника Гудри-хан.

– После этого я уйду, – ответил Хорн.

– Ты рассчитываешь, что я позволю тебе это сделать? – изумленно вскинул брови император.

– Я уверен в том, что мне удастся сделать это даже вопреки твоему желанию, – усмехнулся Хорн.

Гудри-хан чуть подался назад, как будто желая взглянуть на Волчатника под иным углом зрения.

– Ты дерзок, Хорн, – произнес он, подобно лекарю, ставящему диагноз своему пациенту.

– Если ты имеешь в виду, что я не боюсь тебя, то это так, – утвердительно наклонил голову Хорн. – Если ты считаешь, что я презираю тебя, то и это верно. Но тебе ведь требуется не моя почтительность.

– Верно, – криво усмехнулся Гудри-хан. – Так что же мы с тобой будем делать?

– Я думаю, мы можем пройти во дворец и заняться Сферой Вечной Мудрости, – предложил Хорн. – Если, конечно, у тебя не запланированы на этот час другие дела, – добавил он насмешливо.

– Ради того, чтобы посмотреть на то, как ты возьмешь в руки Сферу, я отложу все свои дела. – Гудри-хан улыбнулся Хорну так, словно сам он был удавом, а перед ним находился кролик, которого он собирался проглотить.

– Так чего же мы ждем? – изобразил недоумение Хорн.

– Я так полагаю, что мы не двинемся с места до тех пор, пока у тебя в руках остается меч, – ответил император.

– Хорошо, я уберу его, – Хорн без колебаний вставил меч в ножны.

– Нет, – по-отечески улыбнувшись, покачал головой Гудри-хан. – Тебе следует отдать меч охране. Посетителям не полагается входить в дворцовые покои с оружием.

– Ну, я, прямо скажем, не совсем обычный посетитель, – заметил Хорн.

– И тем не менее…

– Я никуда не пойду без меча и Волка, – Хорн намеренно перебил императора, чтобы показать, что его решение окончательное и обсуждению не подлежит.

Втянувшись в спор об оружии, Хорн тем самым поставил бы Гудри-хана в исключительно неловкое положение. Продолжая настаивать на неприемлемых для собеседника требованиях, император завел бы переговоры в тупик. Сейчас же он имел возможность изменить решение, которое пока еще не было высказано вслух.

– Ты хочешь взять с собой и волка? – Гудри-хан изумленно посмотрел на сидевшего у ног Хорна огромного зверя.

– Помимо себя самого я доверяю только своему мечу и Волку, – объяснил свою позицию Хорн. – Поэтому я хочу, чтобы они оба находились рядом со мной.

– Но волк… – Гудри-хан в растерянности развел руками. – Дикий зверь в дворцовых покоях…

– Если ты не боишься того, что я пущу в дело свой меч, то можешь не опасаться и Волка, – сказал Хорн. – Спроси у своего осведомителя, и он подтвердит, что Волк подчиняется каждому моему слову.

Гудри-хан вопросительно глянул на стоявшего рядом с ним Антипа. В подтверждение слов Хорна парень коротко кивнул.

– Ну что ж, – вновь улыбнулся Хорну император. – Я приглашаю тебя пройти во дворец.

– Благодарю тебя, император, – поклон Хорна был вполне учтивым, но недостаточно долгим для властелина Подлунной. – Только скажи своим слугам, чтобы во избежание неприятностей они не приближались ко мне ближе чем на два шага.

Гудри-хан коротко усмехнулся и знаком велел янычарам держаться в стороне.

– Возвращаемся во дворец! – объявил свое решение император.

Дворцовая челядь, словно стая огромных лазоревых птиц, размахивая широкими рукавами своих одеяний, кинулась к Гудри-хану. Каждый из придворных стремился первым подать императору руку, чтобы помочь ему спуститься со ступенек беседки. Однако Гудри-хан взмахом руки отстранил от себя самого ловкого из слуг и спустился на тропинку, опираясь на согнутую в локте руку, которую подставил ему Антип. Лицо парня сияло, как полная луна в ясную ночь. Несомненно, ему казалось, что он достиг того, к чему стремится каждый смертный: сам великий властелин Подлунной Империи ступал по земле, опираясь на его локоть.

Обернувшись, Гудри-хан поманил за собой Хорна.

Прежде чем покинуть беседку, Хорн посмотрел по сторонам. Затем он выпустил вперед Волка и осмотрел окрестности его глазами. В парке было множество кустов и беседок, и за каждой из них могли прятаться вооруженные стражники. Но те янычары, которых видели Хорн и Волк, были готовы выполнить приказание Гудри-хана и беспрепятственно пропустить во дворец вооруженного Волчатника вместе с его зверем.

Хорн медленно, внимательно наблюдая за тем, что происходит вокруг, двинулся следом за процессией одетых в лазоревое придворных, растянувшихся на узкой тропинке, подобно толстой гусенице, головой которой являлся Гудри-хан. В нескольких шагах позади Хорна следовали янычары, готовые кинуться на незваного гостя по первому же знаку своего властелина. Хорн только посмеивался про себя, оборачиваясь время от времени через плечо и бросая быстрые взгляды на ощетинившиеся усами лица янычар, на каждом из которых словно была надета маска, состоявшая из двух половин, одна из которых являлась символическим изображением чуть диковатой ярости, а другая выражала полнейшее непонимание происходящего. Должно быть, охранникам и в самом деле трудно было понять, откуда вдруг в любимом саду императора объявился вооруженный человек с огромным волком, пусть даже Гудри-хан знал заранее о его предстоящем визите. И что, пожалуй, самое главное, янычары превосходно знали, что оплошности, подобные этой, император не прощает, и уже сейчас они пытались угадать, кому же придется за нее расплачиваться: охране крепостного периметра, внутренней страже или же тем, кто находился в саду, в непосредственной близости от Всемогущего?

Чтобы добраться до главного дворцового здания, процессии потребовалось около получаса. Мало того что движение происходило очень медленно, так к тому же еще и садовая тропинка извивалась, словно нитка из перепутанного мотка пряжи, – добравшись наконец до выхода из Сада Двадцати Прудов, участники процессии проделали путь, раз в десять превышающий реальное расстояние от выхода до того места, откуда они начали движение. Однако к этому времени гонцы, отправленные императором вперед, уже отдали необходимые распоряжения, и во дворце все уже было готово к предстоящей церемонии.

Понимая, что Хорн скорее всего откажется проследовать в глубь дворцовых покоев, Гудри-хан приказал подготовить Опаловый зал, прилегающий к огромному вестибюлю с хрустальными колоннами, неизменно приводящими в изумление и восторг всех гостей Императорского дворца.

В вестибюле большая часть свиты и охраны Гудри-хана куда-то незаметно исчезла. Один из придворных, обогнав императора, изогнулся в подобострастном поклоне и распахнул перед ним двери Опалового зала. Оглянувшись через плечо и убедившись, что Хорн следует за ним, Гудри-хан вошел в зал.

При строительстве дворца основная идея проектировщиков заключалась в том, чтобы каждому из расположенных в нем помещений придать свой неповторимый облик. И это им удалось настолько, что при прогулке по дворцу у непривычного человека создавалось впечатление, словно он не просто переходит из одного зала в другой, а движется сквозь пространство и время, посещая различные страны и эпохи.

Опаловый зал представлял собой большое полукруглое помещение со стенами, задрапированными светлыми, чуть отдающими в розовый цвет шелковыми полотнами. Зал был отделан с нарочитой неброскостью – помимо нескольких золотых светильников и серебряных цепочек, тянущихся в три ряда под потолком, в нем не было никаких украшений. Первое, что видел человек, входивший в зал, был императорский трон, установленный под легким небесно-голубым балдахином на небольшом возвышении прямо по центру противоположной от входа стены, изогнутой, подобно полумесяцу. Яркий солнечный свет, падавший из больших стрельчатых окон, расположенных по обеим сторонам от трона, смешивался с бледным светом, проникающим из-под большого матового стекла купола, накрывающего центр зала, создавая удивительную атмосферу, в которой, казалось, любой выпущенный из рук предмет не упадет с грохотом на пол, а будет медленно и неслышно опускаться вниз, пока не коснется точки опоры, после чего замрет в неподвижности, чудесным образом сохраняя неустойчивое равновесие.

В зале уже находились около тридцати янычар, замерших с саблями наголо по обеим сторонам от трона, между оконными проемами и у дверей.

– Не беспокойся, – улыбнулся Хорну Гудри-хан, указав на свою охрану. – Эти звери, так же как и твой волк, не двинутся с места, не получив от меня приказа.

Хорн улыбнулся в ответ одними губами и следом за императором вошел в зал.

Гудри-хан торжественно прошествовал через весь зал и с помощью двух придворных, предупредительно подхвативших его под локти, опустился на трон. Найдя взглядом Антипа, император указал ему место слева от возвышения для трона.

– Итак, – посмотрел на Хорна Гудри-хан. – Последний из рода Волчатников по-прежнему желает убедиться в том, насколько правдиво было предсказание Великого Кариллиона?

– Если бы я полагался только на предсказания, то скорее всего не дожил бы до сегодняшнего дня, – ответил императору Хорн.

Левая бровь Гудри-хана удивленно приподнялась.

– Что же заставляет тебя поверить в то, что ты сможешь остаться в живых, взяв в руки Сферу Вечной Мудрости? – спросил он.

Прежде чем ответить, Хорн бросил быстрый взгляд на Антипа. Парень, похоже, чувствовал себя центром мироздания, хотя на самом деле был для Гудри-хана чем-то вроде забавной комнатной собачки, с которой можно играть до тех пор, пока она преданно лижет хозяйскую руку.

– Я никогда не пытаюсь взять в руки то, что не способен удержать, – сказал Хорн.

– Что ж, посмотрим.

Гудри-хан хлопнул в ладоши, и двое придворных в лазоревых одеждах внесли в зал золотой треножник, на котором был установлен сферический предмет размером с человеческую голову, покрытый сверху зеленым шелковым платком. Установив треножник в центре зала, на равном расстоянии как от трона, на котором восседал император, так и от остановившегося неподалеку от дверей Волчатника, слуги проворно отбежали в сторону.

Протянув руку, Гудри-хан улыбнулся и сделал Хорну приглашающий жест. Волчатник подошел к треножнику и, взявшись за край платка, сдернул его.

Сфера Вечной Мудрости выглядела именно так, как ее и описывали. Это был шар, вырезанный из цельного, небывало огромного кристалла горного хрусталя. В шаре были прорезаны ровные шестигранные отверстия, заглянув в одно из которых, Хорн увидел еще один шар, меньшего диаметра, находившийся внутри первого. Во второй шар был вложен третий, в третий – четвертый, и так далее до самых блистающих хрустальных глубин удивительного творения неведомого мастера.

– Ну, так что, Хорн из рода Волчатников? – натянуто усмехнулся Гудри-хан. – Достаточно ли у тебя сил, чтобы взять в руки Сферу?

– У меня достаточно уверенности, чтобы сделать это, – ответил Хорн, глядя на императора сквозь прозрачный хрустальный шар, исчерченный тонкими линиями замысловатых узоров, покрывающих его поверхность между шестигранными отверстиями. Образ Гудри-хана плыл и растворялся в разноцветных радужных отсветах, играющих на выточенных уверенной рукой мастера острых гранях.

Выпрямившись, Хорн снова увидел перед собой трон с восседающим на нем императором. Улыбнувшись, Волчатник театральным жестом широко раскинул руки в стороны.

– Я начинаю, – сообщил он и стал медленно сводить руки вместе, как будто собираясь подхватить хрустальную Сферу на ладони и вознести ее над головой.

Гудри-хан подался вперед, напряженно вцепившись пальцами левой руки в подлокотник. Тайна Сферы Вечной Мудрости была идефиксом, не дававшим ему покоя вот уже несколько десятилетий, и никогда прежде императору не доводилось видеть человека, который добровольно согласился бы возложить руку на хрустальный шар. Но Хорн действовал настолько уверенно, что, вопреки сомнениям, оставшимся после многочисленных неудач в прошлом, в душе Гудри-хана зародилась искорка надежды – а что, если и правда этот дикарь-Волчатник сумеет вытянуть из Сферы все ее секреты. Но Гудри-хан не был бы Всемогущим императором Подлунной, если бы не был готов и к такому повороту событий. На случай, если Хорн возьмет в руки Сферу Вечной Мудрости и останется после этого живым, у Гудри-хана был подготовлен план, в который, помимо него самого, был посвящен только один человек, который как раз и должен был привести его в исполнение.

Антип смотрел на то, что делает Хорн, с немного глуповатой улыбкой, застывшей на губах. Сейчас парня в значительно большей степени интересовало собственное будущее, нежели то, что произойдет, когда Волчатник коснется поверхности хрустального шара.

Присутствовавшие в зале придворные наблюдали за происходящим с затаенным ужасом. Даже те из них, кто служил при дворце совсем недавно, успели уже наслушаться историй о том, в какую ярость приходил император после каждого неудачного эксперимента со Сферой Вечной Мудрости. И всякий раз после этого требовался кто-то из ближнего окружения, на кого Всемогущий должен был излить свое раздражение и злость. По части изобретения наказаний для своих чаще всего ни в чем не повинных прислужников Гудри-хан был великий мастер, и никто из тех, кто сейчас присутствовал при очередной попытке Всемогущего чужими руками овладеть всеми тайнами мироздания, не желал на собственной шкуре узнать, на что способна извращенная фантазия повелителя.

Никаких эмоций не выражали только лица янычар, неподвижно замерших на своих местах. В их задачу входило обеспечение безопасности императора, поэтому каждый из них беспокоился только о том, чтобы во время его дежурства со Всемогущим ничего не случилось. Бывали случаи, когда Гудри-хан лишал голов сразу весь малый отряд янычар вместе с командиром только за то, что ему показалось, будто один из них недостаточно внимательно наблюдает за присутствующими в зале. Так что охранников в значительно большей степени беспокоила собственная судьба, нежели то, что произойдет после того, как Хорн Волчатник возложит свои руки на Сферу Вечной Мудрости. Что касается хрустального шара, до которого, как говорят, не может дотронуться ни один из смертных, так это не их ума дело. Когда все закончится, император сам решит, кого и за что карать. Каждому молодому янычару, только поступившему на службу в дворцовую гвардию, ветераны первым делом объясняли основной принцип отношений охраны с императором, которого они были обязаны оберегать даже ценой собственной жизни: «Милость императора проявляется тогда, когда он не обращает на тебя внимания».

Открытые ладони Хорна на секунду замерли в непосредственной близости от сверкающей поверхности хрустального шара. Хорн быстро облизнул пересохшие губы и, бросив взгляд из-под бровей на зачарованно наблюдавшего за ним Гудри-хана, неожиданно улыбнулся, широко и открыто, как ребенок, который пока еще верит, что в жизни с ним не случится ничего плохого. Что-то быстро прошептав одними губами, Хорн плотно прижал ладони к Сфере Вечной Мудрости.

Все замерли в напряженном ожидании того, что должно было последовать за этим. Казалось, в эту секунду даже время превратилось в плотный комок замазки. А тишина в зале была такой, что было бы слышно, если бы кто-нибудь уронил на мраморный пол иголку.

– Что?.. – севшим от напряжения голосом прохрипел Гудри-хан. Откашлявшись в кулак, он начал заново: – Что ты чувствуешь?

– Поверхность Сферы прохладнее, чем я ожидал, – с невозмутимым спокойствием ответил ему Хорн.

– И это все? – Гудри-хан еще больше подался вперед.

Он как будто был готов сорваться с места и, подбежав к золотой треноге, самолично возложить руки на Сферу Вечной Мудрости, чтобы удостовериться в том, что Волчатник ему не лгал.

– Подожди, – улыбнулся императору Хорн. – Я еще не закончил.

Поудобнее обхватив Сферу ладонями, Хорн поднял ее с треноги.

– Осторожнее! – воскликнул Гудри-хан. – В твоих руках величайшая ценность Бескрайнего мира!

Хорн как будто даже и не услышал нервного восклицания императора. Он любовался удивительным произведением искусства, которое держал в руках, пытаясь угадать, каким образом неведомому мастеру удалось поместить несколько полых хрустальных шаров один в другой, не нарушив при этом целости ни одного из них.

– Восхитительная вещь, – с искренним восторгом произнес Хорн. – Жаль, что приходится ее уничтожать.

С этими словами он развел руки в стороны.

Выскользнув из его рук, Сфера Вечной Мудрости полетела вниз. В опаловом свете, наполняющем зал, поверхность ее переливалась удивительными волшебными отблесками. Ударившись о мраморную плиту пола, хрустальный шар с жалобным звоном лопнул, разлетевшись на тысячи сверкающих осколков. Следом за первым шаром, издав звук нотой выше, лопнул второй, породив новый ослепительный взрыв осколков. Затем пришел черед третьего шара. И так продолжалось до тех пор, пока у ног Хорна не рассыпались все до последнего шары, составлявшие Сферу Вечной Мудрости.

Хорн наклонился и поднял с пола хрустальный шарик размером с лесной орех – единственное целое, что осталось от Сферы Вечной Мудрости. Взяв шарик в руку, Хорн понял, что это была просто красивая безделушка, не таящая в себе никаких секретов.

– Вот эта вещица как раз по моей руке, – зажав шарик в кулаке, Хорн носком сапога откинул в сторону от себя многочисленные осколки Сферы Вечной Мудрости.

Хрустальный звон еще плыл по залу, когда Гудри-хан вскочил на ноги и, непонятно к кому обращаясь, закричал:

– Сделай это!

Один из придворных, находившийся за спиной Хорна, сдвинулся со своего места.

– Берегись, Хорн! – закричал Антип, заметив блеск стали на острие тонкого, как шило, стилета, выскользнувшего из широкого рукава придворного.

Он вскинул руку только для того, чтобы указать на изменника, который, как он полагал, пытался разрушить планы императора, но в тот же миг в его руке сам собой оказался нож вестника смерти. Сила и власть ножа были уже настолько велики, что Антип не смог остановить его движение. Нож выскользнул из его руки и, пролетев над плечом Хорна, пронзил насквозь горло придворного. Алая кровь из раны брызнула на лазоревые одежды. Выронив из онемевшей руки стилет, придворный упал на колени, затем, согнувшись в пояснице, ткнулся лбом в пол и медленно, словно до последнего борясь со смертью, завалился на бок.

– Отличный бросок, – сквозь зубы похвалил Антипа император. – Только нанесен он был не туда, куда следует.

– Я думал… – Лицо Антипа в одно мгновение сделалось таким же бледным, как и лицо мертвого придворного. – Я думал…

– Ладно, – с удивившей всех благосклонностью махнул рукой Гудри-хан. – По молодости да по глупости бывает, что и не такие ошибки совершаешь.

– Что это значит, император? – Хорн поднял с пола стилет, держа его за рукоятку острием вверх.

– Не подумай ничего плохого, – с невинным видом посмотрел на него Гудри-хан. – Я вовсе не собирался тебя убивать. Острие стилета смазано ядом дардар. Одного укола хватило бы для того, чтобы все твое тело оказалось парализованным. В результате каждый из нас получил бы то, что желает: ты – покой, а я – содержимое Сферы Вечной Мудрости, которое сейчас, как я полагаю, находится в твоей голове. За тобой заботливо ухаживали бы лучшие красавицы Подлунной, а ты, в благодарность за это, время от времени выдавал бы мне необходимую информацию.

– В благодарность, говоришь…

Хорн перевел задумчивый взгляд с отравленного кончика стилета на императора. Лицо императора дернулось, а сам он невольно подался назад.

– Между прочим, ты разбил Сферу Вечной Мудрости, – напомнил император.

– Между прочим, это я учил Антипа метать нож, – в тон ему ответил Хорн. – Если я кину в тебя этот стилет, то даже твои янычары не смогут остановить меня. Как тебе перспектива провести остаток жизни в виде бесчувственного бревна?

– Что ты хочешь? – судорожно дернув подбородком, спросил император.

– Я хочу, чтобы ты дал мне возможность уйти, – ответил Хорн.

Гудри-хан ничего не ответил.

– Я могу остановить его, – негромко произнес Антип.

– Ты? – удивленно посмотрел на парня император.

Глаза Хорна поймали взгляд Антипа.

– Не делай этого, Антип, – негромко произнес Волчатник. – Оставь нож, и пойдем со мной.

На мгновение ему показалось, что в глубине глаз Антипа блеснула слабая искорка того тепла и понимания, которыми когда-то светился взгляд парня. Но в следующую секунду Хорн понял, что ошибся. Взгляд Антипа был холодным и совершенно чужим. В нем не оставалось уже почти ничего человеческого. Антип поднял к поясу левую руку с открытой ладонью, а когда он сжал ее в кулак, в ней снова был нож вестника смерти, на лезвии которого не осталось ни малейшего следа крови его последней жертвы.

Хорн перекинул отравленный стилет в левую руку, а ладонь правой положил на рукоятку меча.

– Волк, переход, – негромко произнес он.

Волк развернул голову к стене и, вскинув морду вверх, клацнул зубами, как будто пытаясь поймать назойливо жужжащую муху. По стене пробежала легкая, едва приметная воздушная рябь, обозначившая окно перехода. Волк глянул на своего хозяина и, получив от него мысленный приказ, прыгнул в окно.

Когда Волк в прыжке растворился в воздухе, то даже у невозмутимых янычар лица вытянулись. Двое придворных, в ужасе попятившихся в стороны от места, где исчез зверь, запутались в своих долгополых одеждах и упали на мраморный пол. Император замер в довольно-таки странном положении – наклонившись в сторону и ни на что при этом не опираясь, он был похож на собственную восковую куклу. Спокойным остался только Антип. Поигрывая ножом, который он то брал за кончик лезвия, то, подкидывая в воздух, ловил за рукоятку, парень не сводил глаз с Волчатника. Хорн чувствовал, что ему достаточно будет сделать всего лишь одно неосторожное движение, и Антип пустит свой нож в действие. Он медленно перевернул стилет острием вниз и выпустил его из руки. Ударившись острием о плиту пола, стилет выбил из нее мраморную крошку и, тихо звякнув, упал.

– Пойдем со мной, – снова предложил Антипу Хорн.

Взгляд его при этом был прикован к ножу, мелькающему между пальцев парня, подобно живой серебристой змейке.

– Останови его, – по-змеиному прошипел Гудри-хан.

Антип сделал легкое движение кистью руки, и нож вестника смерти, выскользнув из его полусжатой ладони, полетел в сторону намеченной жертвы. Успев заметить это почти неуловимое движение, Хорн выдернул из ножен свой длинный узкий меч. Клинок меча описал широкий полукруг в вертикальной плоскости. Сталь ударилась о сталь. Нож вестника смерти упал возле стены, а Хорн с мечом в руке головой вперед нырнул в окно перехода.

Сумятица, воцарившаяся следом за этим в Опаловом зале Императорского дворца, с трудом поддавалась описанию. Казалось, что все присутствующие в нем одновременно начали двигаться, сами не понимая, что они делают и для чего это нужно. Кто-то из придворных протяжно завыл, кто-то, схватив за ноги лежащий на полу труп, попытался оттащить его в сторону. Янычары, по приказу командира сорвавшиеся со своих мест, забегали вокруг императора. Один из них в порыве служебного рвения даже упал на пол, чтобы заглянуть под императорский трон и убедиться, что там не прячутся враги. Двери распахнулись, и в зал вбежали еще несколько придворных, встревоженных услышанными криками.

– Хватит! – топнул ногой Гудри-хан.

Как в детской игре, все тотчас же замерли на своих местах.

– Ты, – пальцем указал император на ближайшего к нему придворного. – Собери с пола осколки.

Испуганный придворный быстро огляделся по сторонам в поисках того, что могло бы помочь ему выполнить поручение. Не найдя ничего подходящего, он опустился на колени, снял с ноги туфлю и принялся краем халата заметать в нее осколки Сферы Вечной Мудрости.

– Руками! – крикнул в спину ему Гудри-хан.

Голова придворного как будто провалилась в плечи. Если бы не высокий головной убор, то ее, наверное, вообще не стало бы видно. Не смея ослушаться приказа императора, придворный протянул трясущуюся руку и двумя пальцами, словно ловя мерзкую сколопендру, быстро схватил небольшой хрустальный осколок. На мгновение он замер, внимательно прислушиваясь к собственным ощущениям, а затем с облегчением перевел дух. Счастливо улыбаясь, он развернулся на коленях и показал зажатый в пальцах осколок императору.

– Все ясно, – Гудри-хан провел двумя пальцами по своей жидкой бородке. – Все, что содержалось в Сфере, что бы это ни было, теперь принадлежит Волчатнику. – Гудри-хан посмотрел на Антипа, который снова вертел в руке свой нож, и спросил: – Где нам его теперь искать?

– В Мире без Солнца, – не глядя на императора, ответил Антип.

Гудри-хан задумчиво кивнул и откинулся на спинку трона. Взгляд его, устремленный в никуда, случайно остановился на придворном, который, по-прежнему стоя на коленях, продолжал сжимать в пальцах хрустальный осколок Сферы Вечной Мудрости.

– А этого, – указал император на придворного, – заставьте съесть все осколки. И проследите, чтобы при этом он продолжал улыбаться так же радостно, как и сейчас.