Глава 14

Уртан оказался небольшим городком, в котором была всего одна главная улица, с запада на восток пересекающая бесформенное нагромождение небольших глинобитных построек. Самое высокое здание в городе было трехэтажным, но даже оно было ненамного выше дома, в котором жил в свое время с родителями Антип. Одноэтажные же постройки и вовсе казались плоскими серыми лепешками, растекшимися по поверхности земли. Вместо дверей в домах имелись полукруглые отверстия, прикрытые щитами, сплетенными из гибких сучьев и обтянутыми невыделанными шкурами животных. Чтобы войти в такую дверь, человеку среднего роста нужно было согнуться едва ли не вдвое. Окна, прорезанные под самой крышей, были похожи на узкие горизонтальные бойницы. Ни в одном из домов Антип не увидел окна, прикрытого хотя бы самым плохим, мутным и неровным стеклом. Должно быть, летом окна оставались все время открытыми, а на зиму их плотно закрывали какими-нибудь специальными заслонками. Встречавшиеся на улице люди были одеты в длинные полосатые халаты, поверх которых они носили еще и короткие стеганые жилеты. Головы уртанцев прикрывали высокие головные уборы цилиндрической формы без полей и козырьков, что делало их похожими на маленькие аккуратно оструганные пеньки. Проходя мимо, местные жители опускали головы и испуганно косились на незнакомцев явно нездешнего вида, шествующих по главной улице в сопровождении огромного матерого волка.

Из всего увиденного Антип сделал вывод, что Уртан далеко не самый богатый город Подлунной Империи. Чем занимались местные жители, было совершенно непонятно, но, глядя на царящие вокруг нищету и запустение, можно было сделать вывод, что им с трудом удается как-то сводить концы с концами.

– Простите, уважаемый…

Уртанец, к которому обратился Хорн, испуганно шарахнулся в сторону и, наверное, кинулся бы со всех ног прочь, если бы вовремя не заметил оскаленной пасти Волка. Чуть присев на задние лапы, Волк, казалось, готов был прыгнуть на несчастного, сделай тот хотя бы одно неверное движение. Шерсть на загривке стала дыбом, а из приоткрытой пасти доносилось приглушенное рычание, похожее на гул отдаленного камнепада. Вид у Волка и в самом деле был устрашающий, но Антип готов был поклясться, что заметил в глазах зверя веселые огоньки. Волк не имел намерения калечить или лишать жизни перепуганного до полусмерти прохожего – просто в нужный момент он искусно подыграл своему хозяину.

Уртанец прижался спиной к глухой стене дома и затравленно посмотрел по сторонам. Путь к бегству был только один – вниз по улице до ближайшего прохода между домами. Но даже на такой короткой дистанции тягаться в скорости с волком прохожий не решился. Судорожно сглотнув, он глянул на Антипа, словно по выражению его лица попытался определить, насколько серьезно он оценивает сложившуюся ситуацию. На вид уртанцу можно было дать лет сорок. Он был невысокого роста и тщедушного телосложения. Лицо его покрывала сетка мелких морщин, разбегающихся в стороны от внешних уголков глаз и вновь собирающихся вместе вокруг рта, который казался беззубым из-за глубоко провалившихся в ротовую полость сухих тонких губ. Жидкие серые волосы были собраны в тонкую косичку, свешивающуюся на плечо из-за левого уха. Но больше всего поразили Антипа глаза уртанца. Они были совершенно пустыми. В огромных зрачках, расплывшихся почти на всю радужную оболочку, читался только страх. Глядя на этого человека, можно было решить, что состояние страха является для него естественным и привычным. Он носил его в своей душе, словно хозяйское клеймо, глубоко въевшееся в шкуру отмеченного им животного. На чем бы ни остановился шальной взгляд уртанца, сознание его в первую очередь оценивало потенциальную опасность, которую мог таить в себе данный объект.

Желая успокоить бедолагу, Антип улыбнулся. Но улыбка парня почему-то еще больше испугала прохожего, который тут же перевел взгляд на Хорна.

– Мы – друзья, – мягким, умиротворяющим тоном произнес Хорн. – Нам просто нужно кое-что узнать… Ты понимаешь, что я говорю?

Уртанец судорожно кивнул.

– Отлично, – натянуто улыбнулся Хорн. Похоже было, что умственные способности собеседника вызывали у него серьезные сомнения. – Нам нужна пара лошадей. Не подскажешь, где мы можем их купить?

Замерев, словно кролик под гипнотическим взглядом удава, уртанец смотрел на Хорна широко раскрытыми глазами. С равной степенью вероятности можно было предположить как то, что он просто не понял, о чем его спрашивают, так и то, что заданный вопрос показался ему настолько нелепым и неуместным, что он не считал нужным отвечать на него.

– Ты понял, о чем я тебя спросил? – сохраняя спокойствие, медленно произнес Хорн.

Подумав несколько секунд, уртанец утвердительно наклонил голову. После чего вновь с опаской покосился на Волка, который перестал изображать из себя кровожадного хищника и теперь спокойно сидел в дорожной пыли, со скукой поглядывая куда-то в сторону.

– Скажи мне, что ты понял, – потребовал Хорн.

– Я понял твой вопрос, – сухим, скрипучим голосом произнес уртанец.

Медленно подняв руку, он надсадно кашлянул в кулак.

– Ну так ответь на мой вопрос. – Хорн произнес эту фразу с нажимом, чтобы не позволить уртанцу вновь расслабиться и потерять интерес к разговору.

– В Уртане нет лошадей, – устало произнес прохожий.

– Ты лжешь, – с укором покачал головой Хорн.

– В Уртане нет лошадей, которых можно купить, – иначе сформулировал свой ответ уртанец.

– А вот этого я уже не понимаю, – слегка приподнял левую бровь Хорн. – В Уртане есть лошади, но их нельзя купить?

Уртанец утвердительно наклонил голову и снова посмотрел по сторонам, словно надеясь, что на этот раз ему удастся обнаружить путь к бегству, который он не замечал прежде.

– Почему? – спросил Хорн.

– Все лошади в Уртане принадлежат Всемогущему императору Подлунной, – не глядя на Хорна, ответил уртанец.

– С каких это пор?

– С нынешней весны.

– И как это случилось?

– В Уртан пришел отряд янычар и… – Уртанец поднял руку, сжатую в кулак, и изобразил, как ставит клеймо самому себе на ягодицу. – Лошади с клеймом Подлунной – это лошади императора. Их нельзя ни продавать, ни обменивать, ни резать. А если лошадь, принадлежащая Всемогущему, сломает ногу, то нам придется выплачивать за нее компенсацию.

– А если она сдохнет от старости? – удивленно спросил Антип.

– Шкура ее, на которой отпечатано клеймо Всемогущего, будет отправлена в Тартаканд, старшему смотрителю императорских конюшен, – ответил уртанец.

– В Уртане остались янычары? – спросил у него Хорн.

– Как обычно – малый отряд, – безразлично пожал плечами уртанец.

– Двадцать воинов вместе с командиром. – Хорн что-то быстро прикинул в уме, после чего вновь обратился к уртанцу: – В городе есть трактир или постоялый двор? Любое место, где можно было бы поесть и заночевать?

– Там, – человек махнул рукой в конец улицы. – Постоялый двор Лаваля. Только…

Уртанец внезапно умолк, словно сомневаясь, стоит ли говорить то, что он хотел сказать.

– Что? – подавшись вперед, прищурился Хорн.

– На постоялом дворе Лаваля живут янычары, – едва слышно произнес уртанец.

– Ну, это уже их проблема, – беззаботно усмехнулся Хорн.

– Мы пойдем на постоялый двор? – спросил у Хорна Антип.

– Конечно, – ответил тот. – Не знаю, как ты, а я кроликам, зажаренным на костре, предпочитаю хорошую домашнюю кухню. Кроме того, я надеюсь, что нам удастся выторговать у янычар пару лошадей. Насколько мне известно, любой государственный служащий, как правило, не упускает возможности использовать свое служебное положение с пользой для себя, любимого.

Хорн перевел взгляд на уртанца, который на протяжении всего разговора медленно сползал вниз по стенке дома и сейчас уже практически сидел в дорожной пыли, поджав под себя ноги и уперевшись ладонями в землю.

– Спасибо, уважаемый, мы узнали все, что нам было нужно.

– Я могу быть свободен? – удивленно посмотрел на него уртанец.

– Конечно, – улыбнулся Хорн. – Надеюсь, мы не оторвали тебя надолго от твоих дел?

Не отвечая на вежливый вопрос Хорна, уртанец медленно поднялся на ноги. Недоверчиво поглядывая то на Волка, то на странных чужаков, он осторожно сделал шаг в сторону, противоположную той, в которую направлялся до того, как его остановили. Не встретив никакого сопротивления, он сделал еще один осторожный шаг, после чего быстро зашагал прочь, время от времени оборачиваясь через плечо, чтобы убедиться, что его никто не преследует. Дабы не искушать судьбу, он свернул в первый же проулок и, наверное, уже после этого припустился во всю мочь.

– Странный он какой-то, – глядя в сторону, где исчез уртанец, заметил Антип.

– Еще бы, – усмехнулся Хорн. – В Уртане трудно отыскать хотя бы одного абсолютно вменяемого человека. Если, конечно, не брать в расчет квартирующих здесь янычар.

– Почему? – удивленно посмотрел на него Антип.

– Ты никогда не слышал об уртанской конопле? – не менее удивленно взглянул на него Хорн.

– Нет, – отрицательно покачал головой Антип.

– Ну надо же, – искренне удивился Хорн. – Я даже и не думал, что еще есть места, куда эта зараза пока не добралась. Уртанская конопля является сырьем для изготовления самого забористого наркотика, какой только существует в Бескрайнем мире. Причем ни в одном другом месте, как это, она не набирает в себя столько дури. Климат здесь особый или почва – кто его разберет. Прежде уртанцы сами неплохо зарабатывали на производстве и продаже конопляной тянучки, но несколько лет назад Гудри-хан решил взять в свои руки эту весьма прибыльную статью доходов. Теперь уртанцы работают на Гудри-хана, получая в качестве вознаграждения только небольшую порцию конопляной тянучки, на которой они и влачат изо дня в день свое жалкое существование.

– И они согласны так жить? – недоумевающе посмотрел на Хорна Антип.

– Они всегда так жили, – ответил тот. – Только прежде они еще и зарабатывали на наркоте. Пять лет назад один мой приятель останавливался в Уртане. Так, судя по его рассказам, и жителей здесь было побольше, и выглядели они не такими забитыми, да и на улицах было куда чище. Теперь же все, что удается вырастить уртанцам, принадлежит Гудри-хану. Потому он и велел клеймить всех лошадей в Уртане своим клеймом, чтобы перекрыть главный путь нелегального вывоза конопли из города. Использовать лошадь, принадлежащую императору, не по назначению – это государственное преступление, за которое карают смертью.

– Но что же мы будем делать без лошадей? – спросил Антип. – Пойдем в Тартаканд пешком?

– Поговорим об этом позже, – не проявляя особого беспокойства по данному поводу, ответил Хорн. – Пока не стемнело, нам нужно отыскать постоялый двор. Я не удивлюсь, если окажется, что наш собеседник все перепутал и указал не в ту сторону.

По счастью, оказалось, что одурманенный наркотиком уртанец указал им верное направление. Продолжая двигаться по главной улице, Хорн и Антип вскоре увидели дом, у дверей которого был насажен на кол большой белый череп быка с загнутыми рогами – так в Подлунной было принято отмечать постоялые дворы. Дом был двухэтажный, хотя второй этаж, судя по всему, был надстроен позднее. На крыше первого этажа оставалась узкая полоска свободного пространства, что делало дом похожим на уродливый зиккурат.

Отодвинув в сторону обтянутую пятнистой шкурой дверь, Хорн наклонился и вошел в дом. Следом за ним, пропустив вперед себя Волка, вошел и Антип. Перешагнув порог, они оказались в полутемном помещении с низким, покрытым плотным слоем копоти потолком. Сквозь прорезанные под самым потолком узкие оконные отверстия в помещение проникали полоски серого вечернего света. Но его было явно недостаточно для того, чтобы рассеять царивший в помещении полумрак, а потому по углам комнаты горели факелы, вставленные в закрепленные на стенах металлические кольца. Факелы были пропитаны каким-то специальным маслянистым раствором, и для того, чтобы срывающиеся с них горящие капли не вызвали пожара, на полу под ними были расставлены кадушки с водой. В комнате имелось с десяток небольших квадратных столов, за каждым из которых могли разместиться четверо человек. Рядом со столами стояли грубо сколоченные трехногие табуреты. Тонкая перегородка, из-за которой тянулся сизый дымок, отделяла обеденный зал от кухни. На второй этаж вела узкая пристенная лестница. В дальнем от входа конце зала за двумя столами, сдвинутыми вместе, сидели шестеро янычар. Антипу никогда не доводилось видеть воинов императора Подлунной, поэтому он с интересом посмотрел в их сторону. Янычары были одеты в широкие полотняные штаны, короткие сапоги с отворотами и ярко-красные рубахи, поверх которых имелись кожаные безрукавки с нашитыми на них блестящими металлическими пластинами. На безрукавке каждого из воинов металлические пластины складывались в свой особенный узор. На головы двух янычар были натянуты кожаные шлемы с длинными полосами по бокам, прикрывающими уши, и металлическими навершиями. Головные уборы их приятелей лежали рядом, на свободном столе. Янычары подозрительно покосились на двух незнакомцев, но, так ничего и не сказав им, продолжили свою трапезу, сдобренную изрядным количеством выпивки. По мутному оттенку напитка, налитого в кружки янычар, Хорн определил, что это была гиперборейская брага – крепкая выпивка, которая не пользовалась большой популярностью в Подлунной, но к которой быстро привыкали солдаты, служившие неподалеку от границы с Великими Степями.

Подойдя к ближайшему столу, Хорн трижды громко стукнул по нему кулаком. Не прошло и минуты, как из-за перегородки выскочил невысокий человек плотного телосложения с абсолютно лысой головой и широким красным, гладко выбритым лицом. Из одежды на нем имелся только широкий серый фартук, покрытый местами пятнами неопределенного цвета. Выбежав в обеденный зал, человек первым делом бросил быстрый взгляд в сторону янычар и, только убедившись, что у них все в порядке, торопливо вытер руки салфеткой и обратился к вновь прибывшим:

– Чем могу служить?

При этом он даже не улыбнулся и не попытался придать своему лицу сколько-нибудь приветливое выражение.

– Нам нужен Лаваль, – сказал Хорн.

Коротышка в фартуке еще раз вытер руки салфеткой.

– Это я, – сказал он и как-то странно передернул плечами, словно хотел дать понять, что хотя он и носит имя Лаваль, тем не менее не имеет ничего общего с тем Лавалем, о котором говорят гости.

– Это твое заведение? – спросил Хорн, обведя рукой мрачное помещение.

– Ну… – Лаваль помялся, как будто и сам сомневался, принадлежит ли ему этот постоялый двор, после чего не очень уверенно ответил: – Да.

– Мне почему-то кажется, что ты совершенно не рад гостям, – прищурившись, посмотрел на него Хорн. – А между тем мы готовы заплатить за обед и ночлег звонкой монетой.

Один из янычар, оглянувшись через плечо, с интересом посмотрел на Хорна. Волчатник сделал вид, что не заметил этого взгляда, и через пару секунд янычар вернулся к разговору со своими приятелями.

– Ну так что? – снова обратился к хозяину постоялого двора Хорн. – Нас здесь накормят?

– Конечно, – секунду поколебавшись, ответил ему Лаваль. – Вот только ваш зверь…

– Волк никому не причинит беспокойства, – заверил его Хорн. – Он останется лежать у порога и не двинется с места, пока я ему не велю.

Хорн сделал едва заметный знак рукой, и Волк опустился на грязный пол неподалеку от двери. Антип попытался по глазам угадать, о чем думал сейчас Волк, но взгляд зверя был абсолютно равнодушный и безразличный ко всему. Казалось, выполнив приказ своего хозяина, он даже и не думал о том, что последует за этим. Однако Антип не сомневался, что это была очередная маска, которую нацепил на себя хитрый зверь.

– Ну, если так… – Лаваль чисто символическим движением провел салфеткой, о которую уже неоднократно вытер свои руки, по поверхности стола, рядом с которым стоял. – Прошу к столу.

– Эй! – повернувшись в сторону новых посетителей, вяло взмахнул рукой один из янычар. – Имей в виду, что, если твой зверь хотя бы с места двинется, я перережу ему глотку.

– Не извольте беспокоиться, уважаемый, – вежливо улыбнулся янычару Хорн.

Янычар снова взмахнул рукой, что-то невнятно пробормотал и, забыв о гостях, которым он только что сделал замечание, снова повернулся к своей компании.

Антип с Хорном прошли к столу, который указал им хозяин, и уселись на неудобные трехногие табуреты.

– Ну? – вопросительно посмотрел на Лаваля Хорн.

Хозяин ответил ему точно таким же вопросительным взглядом:

– Что?

– Нас здесь накормят?

– Конечно. Что вы желаете?

– Полный обед.

– Но уже вечер…

– Мы с приятелем привыкли обедать после заката солнца.

– Что-нибудь из выпивки? – спросил хозяин.

Хорн вопросительно посмотрел на Антипа.

– Если только пива, – сказал тот.

– Пива нет, – быстро вставил Лаваль. – Есть брага, сливянка, горькая настойка, перебродившее виноградное…

– Оставь все это для янычар, – махнул рукой Хорн. – Если ты попытаешься убедить меня в том, что в твоем заведении имеется хотя бы один напиток, соответствующий своему названию, то я скажу, что такого лжеца, как ты, еще не видывал свет. Мы правильно понимаем друг друга?

Лаваль наклонился к столу, делая вид, что стирает с него невидимую пыль.

– В таком случае, может быть, конопляную тянучку? – едва слышно произнес он.

– Не желаешь попробовать? – спросил у Антипа Хорн.

Антип отрицательно мотнул головой.

– Подавай обед, – велел хозяину Хорн.

Лаваль коротко кивнул и быстро скрылся за перегородкой.

Через пару минут он вернулся, неся поднос с двумя тарелками картофельного супа на курином бульоне и большим блюдом, на котором в обрамлении свежей зелени была выложена свиная поджарка, приправленная горчичным соусом.

– Не знаю, как на вкус, но выглядит все это весьма аппетитно, – сказал Хорн, берясь за ложку.

Суп и в самом деле оказался на удивление вкусным. Хотя скорее всего не потому, что сам Лаваль или тот, кто орудовал у него на кухне, обладал исключительными кулинарными способностями, а всего лишь из-за того, что Хорн с Антипом уже несколько дней не ели нормальной домашней пищи. А вот свиная поджарка действительно была приготовлена необычно. Кусочки мяса, хорошо обжаренные сверху, внутри оставались мягкими и сочными. К тому же, помимо горчичного соуса, они были приправлены какими-то особыми ароматическими травами, которые придавали мясу удивительный, ни с чем не сравнимый вкус.

Когда блюдо опустело, Хорн отложил вилку в сторону и удовлетворенно цокнул языком.

– Наелся? – спросил он у Антипа.

– Еще бы, – довольно улыбнулся тот. – Теперь бы на боковую.

– С этим придется повременить, – серьезно ответил ему Хорн. – Боюсь, что сегодня ночью нам снова не придется спать в постелях.

– Ты разве не собирался заночевать на постоялом дворе? – удивленно посмотрел на своего спутника Антип.

– Собирался, – кивнул тот. – Но мои планы изменились.

– И что?

– Мы продолжим наш путь и заночуем где-нибудь в лесу.

– Какой в этом смысл? – недоумевающе пожал плечами Антип. – Все равно ночью мы не уйдем далеко от Уртана.

– Это уж как получится, – задумчиво ответил Хорн.

Заметив устремленный на него из-за перегородки взгляд Лаваля, Хорн призывно взмахнул рукой.

Хозяин постоялого двора тут же подбежал к столу, который занимали Антип и Хорн.

– Думал, уйдем, не расплатившись? – усмехнувшись, спросил Хорн.

– Разные бывают люди, – уклончиво ответил Лаваль.

– Держи, – Хорн кинул на стол монету с тремя имперскими кругами, вписанными в четвертый.

Монета покатилась на ребре. Не дав ей упасть, Лаваль проворно схватил ее и, попробовав на зуб, спрятал под фартук. Улыбка его сделалась умильной и подобострастной.

– Этого достаточно? – спросил Хорн.

– Более чем, – ответил Лаваль. – Если вы пожелаете остаться на ночь…

– Нет, – не дав договорить, перебил его Хорн. – Мы торопимся, и нам нужна пара лошадей.

Антипу показалось, что Хорн говорит умышленно громко, так, чтобы слова его были услышаны и за столами, которые занимали янычары. Но воины императора, увлеченные каким-то своим спором, не обратили на слова Хорна никакого внимания. Зато хозяин постоялого двора, услышав их, тут же втянул голову в плечи и испуганно посмотрел по сторонам, словно под столами прятались шпионы, запоминавшие каждое произнесенное им слово.

– Боюсь, что с этим у вас возникнут проблемы, – наклонив голову, тихо произнес он. – Все лошади в Уртане принадлежат Всемогущему императору Подлунной.

– Я слышал об этом, – спокойно ответил Хорн. – И все же я надеюсь, что кто-нибудь из местных жителей продаст нам пару лошадей.

– Нет, нет, нет, – испуганно затряс головой Лаваль. – Лучше даже и не пытайтесь. Иначе вам придется иметь дело с янычарами.

– А у янычар имеются лошади? – громко поинтересовался Хорн.

На этот раз двое янычар услышали слова Волчатника и повернули головы в его сторону.

– Конечно, – Лаваль принялся торопливо составлять пустые тарелки на поднос. – Но я бы не советовал вам заводить с ними разговор на эту тему…

– Они их держат где-нибудь неподалеку? – перебил хозяина Хорн.

– В конюшне за постоялым двором, – ответил Лаваль. – Мне немного приплачивают за то, чтобы я присматривал за лошадьми…

– Эй, любезный! – Хорн взмахнул рукой, чтобы привлечь к себе внимание одного из янычар. – У меня имеется предложение, которое может вас заинтересовать.

Видя, какой оборот принимают события, Лаваль схватил поднос с грязной посудой и быстро скрылся за перегородкой.

– Что там еще? – лениво посмотрел на Хорна янычар с черными обвислыми усами.

– Не продадите ли нам пару лошадей? – невинным тоном осведомился Хорн.

Прикусив нижнюю губу, Антип переводил взгляд с Хорна на столы, за которыми сидели янычары. Неплохо зная своего спутника, Антип понимал, что Хорн не настолько наивен, чтобы рассчитывать купить у янычар пару лошадей, принадлежащих императору. В таком случае чего ради он начал этот разговор?

– Тебе нужны лошади? – с трудом ворочая языком, переспросил усатый янычар.

– У тебя проблемы со слухом? – сочувственно посмотрел на янычара Хорн. – Я, кажется, ясно сказал: нам нужны две лошади. И мы готовы заплатить за них золотом.

– Все лошади в Уртане принадлежат Всемогущему императору Подлунной, – сказал другой янычар, с головой, похожей на большую переспелую грушу.

– Мне все равно, чье клеймо стоит на лошади, – ответил ему Хорн. – Главное, чтобы она довезла меня до Тартаканда.

Янычары переглянулись и нестройно захохотали.

– Откуда вы, чужаки? – спросил янычар, шлем на голове которого съехал на сторону и почти закрывал ему левый глаз.

– Какая разница. – Недовольно поморщившись, Хорн не спеша поднялся на ноги. – Как я понимаю, лошадьми в Уртане распоряжаетесь вы. Мне нужна пара лошадей. И я привык получать то, что мне нужно. Поэтому будет лучше, если вы просто продадите мне лошадей. Цену можете назначить сами.

– Ценой может стать только твоя жизнь, придурок, – мрачно процедил сквозь зубы самый старший из янычар, который к тому же был значительно трезвее остальных.

– Что ж, я готов, – широким приглашающим жестом Хорн развел руки в стороны. – Лошади ваши – вам и цену назначать.

– Эй, Хорн, – негромко окликнул товарища Антип. – По-моему, ты нарываешься на драку.

– Так оно и есть, – так же тихо ответил ему Хорн. – Сиди и не вмешивайся.

Янычары за столом зашевелились. Трое из них поднялись на ноги.

– В чем проблема, чужак? – пробасил один из янычар.

– Проблема в том, что я хочу купить лошадей, а вы не желаете мне их продавать, – ответил Хорн.

– Ты покушаешься на собственность императора, – заметил усатый янычар.

– Я это знаю, – улыбнулся Хорн. – Если вы не согласны с тем, что лошади мне сейчас куда нужнее, чем Гудри-хану, что ж, попробуйте остановить меня.

– Ты хочешь драться? – удивленно уставился на Хорна янычар с головой-грушей.

– Я предпочел бы избежать драки, – серьезно ответил ему Хорн. – Но полагаю, что иначе мы с вами не столкуемся.

Усатый янычар выхватил из-за пояса длинную кривую саблю с узким клинком и, всхрапнув, словно разъяренный бык, кинулся на Хорна.

Что произошло потом, понял, наверное, только один Антип, которому были знакомы некоторые приемы фехтования, используемые Хорном. Одним движением Хорн выхватил из ножен свой длинный прямой меч и легким кистевым движением отвел в сторону нацеленный на него клинок янычарской сабли. Янычар по инерции все еще продолжал двигаться вперед, когда Хорн нанес ему сокрушительный удар рукояткой меча в лоб. На мгновение янычар замер на месте, и на лице его появилось выражение крайнего недоумения, после чего он как стоял, так и рухнул на пол, едва не сбив с ног предусмотрительно сделавшего шаг в сторону Хорна.

Падение поверженного янычара словно послужило сигналом к действию для его приятелей. Схватившись за оружие, янычары одновременно кинулись на Хорна, который стоял, выставив левую ногу вперед и держа меч обеими руками чуть в стороне от себя, направив острие клинка вверх. Первого налетевшего на него янычара он отбросил в сторону ударом ноги в грудь, когда тот только замахнулся на него саблей. Дважды коротко взмахнув мечом, Хорн выбил саблю из рук второго напавшего на него янычара и тотчас же, упав на одно колено, ударил обухом меча по колену третьего янычара.

Оставшись всего с двумя противниками, Хорн неожиданно сделал шаг назад и опустил меч. Янычары набросились на Хорна с двух сторон. Хорн поднял меч на уровень груди и, держа его горизонтально, сделал несколько быстрых кистевых движений. Один из янычар, вскрикнув, выронил саблю и схватился левой рукой за запястье правой. Другой отшатнулся назад, прижимая ладонь к окровавленному лицу. Оба удара были нанесены обухом меча, так что ни один из янычар не получил серьезного ранения.

Тем временем Антип, выхватив из-за спины свой меч, встал на пути двух янычар, попытавшихся обойти Хорна со спины. Однако, отбив пару обрушившихся на него ударов, Антип смог убедиться в том, что его опыт обращения с мечом был явно недостаточен, чтобы противостоять одновременно двум умелым противникам. Улучив момент, он быстро откинул в сторону левую руку и, едва почувствовав в ладони рукоятку ножа, тотчас же послал его в намеченную цель. Острие ножа вонзилось в ладонь янычара, пригвоздив ее к рукоятке сабли, которую он держал. Янычар взвизгнул и взмахнул рукой. Сабля отлетела в сторону, а нож вновь оказался в руке Антипа. Другой янычар замер в недоумении, забыв не только о нападении, но даже и о защите. Губы Антипа тронула презрительная усмешка. Готовясь нанести удар, Антип отвел руку с ножом назад.

Направленный в грудь янычара нож вестника смерти упал, отбитый мечом Хорна. Локтем руки, в которой он держал меч, Волчатник коротко ударил янычара в левую скулу и, даже не посмотрев на то, как он упал, сказал, обращаясь к Антипу:

– Мы уже закончили драку.

Антип протянул руку и сжал пальцы в кулак, когда в ладонь его легла теплая витая рукоятка ножа, лезвие которого сверкало, как солнечный луч, в летний полдень отразившийся от поверхности прозрачной воды. Это был его первый бой, и, увидев, что никто из противников уже не пытается оказать сопротивление, Антип почувствовал пьянящую радость победителя, но одновременно испытал и легкое разочарование из-за того, что все так быстро закончилось. Кроме того, у него вызвало чувство досады то, что Хорн, желая оставить всю славу за собой, помешал ему разобраться с последним янычаром, который представлял собой превосходную мишень. В какой-то степени извиняло Волчатника только то, что он еще до начала драки велел Антипу держаться в стороне.

Усатый янычар, которого первым завалил Хорн, пришел в себя и сделал попытку подняться на ноги. Однако, увидев перед собой оскаленную волчью морду, счел за лучшее остаться лежать на полу.

– Надеюсь, мы сполна рассчитались за лошадей? – спросил Хорн, обращаясь к черноусому янычару.

Янычар посмотрел на Волка, который стоял, поставив передние лапы ему на грудь, и коротко кивнул.

Обернувшись через плечо, Хорн посмотрел на хозяина постоялого двора, который осторожно выглядывал из-за перегородки.

– Оседлай пару коней, – велел ему Хорн.

Лаваль быстро кивнул и скрылся за перегородкой.

– А ведь все можно было решить миром, – с укором произнес Хорн, обращаясь к тем, кто мог его слышать. – Зачем нужно было доводить дело до драки? Так или иначе, мы все равно получили то, что хотели, а вы обзавелись несколькими лишними ранами. Кому от этого стало лучше?..

Не получив ответа на свой вопрос, Хорн засунул руку в карман и достал из него кожаный кошель.

– И тем не менее, что бы вы там ни думали, мы вовсе не грабители. – Хорн достал из кошеля пять больших золотых монет и кинул их на пол. – Я думаю, это достойная плата за пару лошадей.

Одна из монет, прокатившись на ребре, закрутилась и упала неподалеку от усатого янычара. Чуть приподняв голову, янычар взглянул на монету. С аверса на него смотрела волчья морда со злобно оскаленными зубами. Янычар повернул голову в другую сторону, чтобы сравнить изображение на монете с головой Волка, который по-прежнему не спускал с него глаз.

– Волчатник, – процедил сквозь зубы янычар.

– А ты не так глуп, как кажешься на первый взгляд, – усмехнулся Хорн.

– Откуда ты взялся? – посмотрел на Хорна янычар. – Все Волчатники были перебиты по приказу императора.

– Как видишь, не все, – ответил Хорн.

– Убери волка, – попросил у Хорна янычар.

Хорн сделал Волку знак рукой, и тот отошел в сторону.

Янычар медленно поднялся на ноги. Откинув ногой опрокинутый табурет, он поднял с пола саблю и вставил ее в ножны. Затем наклонился еще раз, чтобы поднять брошенную Хорном монету. Повертев монету в руках, янычар наклонил голову к плечу и с интересом посмотрел на Хорна.

– Ты хочешь знать мое мнение? – спросил он.

– О чем? – удивленно приподнял бровь Хорн.

– О том, как долго тебе осталось жить, – ответил янычар. – Ты хороший боец, но даже тебе не справиться с той армией, которую бросит против тебя Гудри-хан.

– И что же ты мне посоветуешь?

– Уходи из Подлунной. Навсегда. Только так ты, возможно, сможешь сохранить свою жизнь. Если Гудри-хан уничтожил весь твой род только ради того, чтобы заполучить последнего из Волчатников, то он не пожалеет никаких сил для того, чтобы отыскать тебя. И забери это, – янычар кинул Хорну монету с изображением головы волка.

Хорн поймал монету на лету.

– Почему ты это делаешь? – спросил он, удивленный столь странным поведением своего недавнего противника.

– Потому что я такой же воин, как и ты, – ответил янычар. – Я подчиняюсь воинскому долгу, но это вовсе не значит, что мне нравится все то, что делает Гудри-хан.

– Держи, – Хорн кинул монету в обратном направлении. – Я не собираюсь прятаться. Я постараюсь добраться до Гудри-хана прежде, чем он доберется до меня.

– Смелость и безрассудство – это не одно и то же, – рассудительно заметил янычар.

– Я разве похож на отчаянного безрассудного юнца? – изобразил на лице недоумение Хорн. – Поверь мне, я знаю, что делаю. Я долго ждал встречи с Гудри-ханом и теперь не намерен от нее отказываться.

– Что ж, это твоя жизнь, – с безразличным видом янычар пожал плечами и спрятал монету в карман.