Сегодня Закатная Стрела отличалась от той, какую я помнил по былым временам. Уже на подходе к ней бросалась в глаза непривычная пустота перед ее единственной западной стеной. Прежде у ее подножия всегда стояли бронекаты и были разбиты караванные лагеря. За въезд на территорию форта Ицхак Гейгер брал отдельную плату, но располагаться в окрестностях не запрещал никому. Поэтому многие прижимистые купцы и перевозчики просто оставляли транспорт снаружи под охраной своих людей, а сами тем временем пили и заключали сделки в таверне или развлекались в борделе. Теперь вокруг Закатной Стрелы царило безлюдье, а разлившееся неподалеку грязное озеро делало эти места еще больше неузнаваемыми.

Следы недавнего наводнения, какие мы наблюдали сегодня повсюду, были видны и здесь. Мощный выброс подземных вод, похоже, заставил выйти из берегов все более-менее крупные озера восточной Атлантики. А может, не только восточной – нам не представился случай это уточнить. Зато мы насмотрелись на свежие могилы, когда проезжали мимо прибрежных поселков. Могил могло быть и больше, не разбуди людей предшествующий наводнению толчок и окажись приливная волна хотя бы на полметра выше. Многие спаслись, просто оставшись в своих жилищах. А утонули в основном те бедолаги, кто в панике бросился бежать и был застигнут потоком в низинах, откуда не успел выбраться, прежде чем их затопило.

Озеро близ Закатной Стрелы тоже бушевало в ту ночь, облизав подножие форта и натащив в его окрестности лишней грязи. Сам форт располагался на возвышенности, и его обитатели, скорее всего, даже не промочили ног. Хотя и они, надо думать, струхнули, когда ощутили подземные толчки и услыхали во мраке рев несущейся по долине воды.

Изменились не только окрестности форта, но и его оборонительная стена. Она стала немного выше (и наверняка крепче), а также на ней появились две дозорные башни и две орудийные площадки, которых при старом хозяине не было. На площадках стояли не баллестирады, а те самые пушки, о каких упоминал Слэгг. Артиллеристов при них не наблюдалось, но башни не пустовали. В отличие от гостеприимного Гейгера у нынешних обитателей форта имелось много врагов, и Виллравену приходилось быть начеку денно и нощно. Лишь ворота вроде бы остались прежними. Правда, раньше они обычно стояли нараспашку, а теперь не только они, но даже калитка в них была заперта.

Стучать в нее, однако, не пришлось. Когда я и Гуго, грязные, мокрые и уставшие, подошли к воротам, в калитке тут же открылось зарешеченное оконце и в нем нарисовалось суровая краснокожая физиономия.

– Кто вы такие, песьи дети, и чего вам надо?! – вопросил страж, сверля нас злобным недоверчивым взглядом.

– Передайте почтенному мсье Ицхаку Гейгеру, что прибыл его старый друг Шарль Лапорт со своим деловым партнером Пахомием Бражником, – доложил де Бодье. – Еще скажите, что я прошу прощения за то, что не смог прибыть раньше. Увы, но неотложные дела в Аркис-Патагонии заставили нас задержаться.

Нагруженный пожитками и инструментами, я стоял позади Гуго и скромно помалкивал. В спектакле, что мы разыгрывали, за болтовню отвечал де Бодье. А мне выпала скромная роль его подмастерья, чей туповатый вид должен был сбивать врага с толку, потому что на самом деле не Гуго, а я являлся запевалой в нашем дуэте.

– Нет тут вашего Гейгера! – огрызнулся северянин. – Удрал он отсюда и не сказал, куда. И вы проваливайте прочь, бродячее отребье, пока я вам руки-ноги не повыдергивал!

– То есть как это – его нет?! – удивился и одновременно возмутился мнимый Шарль Лапорт. – Но ведь четыре месяца назад мсье Гейгер сам прислал мне в Аркис-Патагонию депешу, где сообщал, что у него сломался водопровод и что ему нужна наша помощь! Ицхак не мог просто взять и уехать, забыв предупредить меня об этом! Вы хотите сказать, что мы зря тащили сюда через половину Атлантики наше оборудование? Не говоря о том, сколько нам пришлось заплатить за переезд через Срединный хребет!

– Хватит орать, толстяк! – рявкнул в оконце страж. – Мало ли, что наобещал тебе Гейгер! Нас это никаким боком не волнует. Хочешь пожаловаться – жалуйся вон тем скалам, а не мне… И вообще, я же ясно тебе сказал: пошел вон! Какого пса ты еще здесь торчишь и мозолишь мне глаза?

– Погодите минутку, уважаемый мсье! – Тон Гуго из негодующего вмиг стал заискивающим. – Не надо на нас сердиться! Мы ведь не просто мимо проходили, а прибыли сюда по исключительно важному делу! И раз Ицхак меня не дождался, возможно, мы могли бы уладить наш вопрос с новым хозяином форта. Вы, должно быть, неверно расслышали: я – Шарль Лапорт, лучший инженер-водопроводчик в Атлантике! Это я конструировал сеть мелиоративных каналов в пригороде Великой Чаши и строил акведуки в Аркис-Сантьяго! Я – профессиональный укротитель воды, мастер своего ремесла и вообще солидный, уважаемый человек! Меня нельзя просто так взять и вытолкать взашей!

– Еще как можно! На что поспорим? – хохотнул северянин, однако вдруг осекся, посерьезнел и сосредоточенно наморщил лоб. – Как-как ты сказал? Укротитель воды? Это в смысле – мастер по всяким там трубам, вентилям и насосам?

– Истинная правда, мсье! Инженер-водопроводчик Шарль Лапорт и его деловой партнер Пахомий Бражник к вашим услугам! – И Гуго отвесил привратнику учтивый полупоклон. Я проделал то же самое, но моя неуклюжесть и висевший за спиной увесистый вещмешок не дали мне поприветствовать стража с такой же галантностью. – Мы будем счастливы, если у вас найдется для нас подходящая работа. А она непременно должна найтись, если, конечно, вы не устранили поломку, из-за которой Гейгер меня сюда вызвал.

– Поломку?! – вновь переспросил северянин. Затем обернулся и уставился на водонапорную башню, что находилась совсем неподалеку от ворот.

Раздумья стража продлились почти минуту. После чего он рявкнул нам «Стоять на месте!», захлопнул оконце и удалился. А я опустил вещмешок на землю, и мы уселись перевести дух. А заодно – перекусить, поскольку перед этим мы отмахали пешком почти полтора десятка километров. И, похоже, не зря. Если нас все-таки пропустят в форт и наймут на работу, можно считать, половина нашего коварного плана удалась.

Идея подослать Виллравену шпионов принадлежала мне, но технические детали операции разрабатывал де Бодье. Ему же предстояло воплощать свои теории в жизнь, поскольку он был единственным из нас, кто разбирался в устройстве водяных помп и водопроводов вообще.

Разумеется, я не собирался отправлять нашего друга одного во вражеское логово. Гуго был необходим помощник и для физической, и для моральной поддержки. Помощник, который мог бы не только защитить его, но и, в случае чего, быстро перепланировать всю операцию, если события вдруг выйдут из-под нашего контроля.

Малабонита для этой роли не годилась. Убби – тем более. Женщину в Закатной Стреле однозначно не ожидало ничего хорошего. А Сандаварг был слишком известной личностью, и кто-нибудь из северян мог знать, что Убби и Тунгахоп воевали на Юге плечом к плечу. Да и какой из Сандаварга помощник инженера? Наш краснокожий друг умел отлично гнуть и ломать трубы, но не строить из них водопроводы. О людях Ласло Габора тоже не стоило вести речи. Виллравен или его бойцы могли запомнить их, когда захватывали «Торментор».

Оставался единственный кандидат – я. Меня Кирк точно не знал в лицо. А если кому из его подручных и доводилось встречаться со шкипером Пронырой Третьим, я использую весь свой артистический талант, сострою невинные глаза и скажу: «Вы обознались, но меня уже не впервые путают с этим человеком. Наверное, мы с ним действительно очень похожи».

Подыскав неподалеку от Закатной Стрелы укромное местечко – у скалистого подножия гор Кабо-Верде спрятать бронекаты было несложно, – я и Гуго упаковали в вещмешки все необходимое для нашего спектакля, в последний раз обсудили с товарищами план и направились к цели. Согласно легенде, торговцы, с какими мы добирались сюда из западной Атлантики, высадили нас в полусотне километров от форта. Мы не привыкли к долгим пешим прогулкам и, прошагав пятнадцать километров, выглядели достаточно изможденными – так, будто и впрямь притащились в форт издалека. Ну а убедить Виллравена в том, что мы – те, за кого себя выдаем, будет несложно. С де Бодье мы не только починим старый водопровод, но и при необходимости построим новый. Нашлись бы материалы, а инструменты у нас для этого все при себе.

Мы прождали перед закрытыми воротами около четверти часа. Все это время дозорные на башнях не спускали с нас глаз, видимо, опасаясь, как бы мы не притащили с собой взрывчатку и не взорвали стену. Когда вернулся страж, мы успели перевести дух и сжевать по бутерброду. Впрочем, доставленные им хорошие новости вмиг заставили нас забыть об усталости и о голоде.

– Сгребайте манатки и айда за мной! – велел привратник, распахивая калитку. – Домар желает с вами потолковать. Если вы и впрямь мастера, какими назвались, считайте, вам повезло – у нас найдется для вас работа. Но если солгали, я вам очень не завидую. С домаром Кирком шутки плохи.

Внутри форта тоже многое изменилось. Исчез образцовый порядок, какой поддерживал здесь Ицхак, а Виллравен, как и все северяне, не отличался любовью к аккуратности. Единственные места, где поддерживалась чистота, – уборные. Там все было отдраено на совесть, что тоже являлось характерной чертой северян: они не обращали внимание на бардак, но откровенную антисанитарию терпеть не могли. Тут и там валялись скатившиеся с гор каменные глыбы. Но свежих разрушений я не обнаружил, сколько ни вертел головой. Разваленные камнепадами строения были убраны, а их части, похоже, пошли на ремонт менее пострадавших зданий. Строители из здешнего некраснокожего сброда были, естественно, аховые. Но приделать подпорки к несущим балкам, а также залатать дырявую кровлю и стены им было под силу. А большего Кирку и не требовалось.

Прислуги было меньше, чем северян. Слэгг утверждал, что в форте нашли приют около тридцати бродяг, и на первый взгляд он не солгал. Неразумно держать здесь много пар рабочих рук и, соответственно, лишних ртов. Бойцы из отребья были еще хуже, чем строители, да и на хозяйственных работах они явно не перетруждались. Форт – не ферма и не стройплощадка, где нужно вкалывать в поте лица от рассвета до заката. Поэтому большую часть дня работники Виллравена наверняка прохлаждались без дела.

Мы поднялись по длинной лестнице в прилепившуюся к горному склону хижину на сваях. Когда-то это была резиденция самого Гейгера, откуда он, выйдя на открытую террасу, осматривал свысока свои владения, а также любовался закатным солнцем, насаживающимся на далекий пик Крылова. Камнепады потрепали и этот дом, ныне покрытый многочисленными заплатками. Также теперь его усиливали дополнительные подпорки и иностальной щит. Последний был сооружен выше по склону и улавливал скатывающиеся с горы валуны. Насколько эффективна эта защита, мы не знали, но раз Виллравен ей доверял, значит, у него имелись на то основания.

Из прежнего богатого убранства хижины в ней осталась лишь самая необходимая мебель. От всей роскоши типа картин, ковров, статуэток, вешалок для одежды и полок для всякого барахла Кирк избавился. Им на смену пришли оружейные стеллажи, точильный станок, спортивные гири и прочие атрибуты, приличествующие жилищу истинного воина. На почетном месте – в центре единственной комнаты – на каменной плите горел костерок. Дым уходил через проделанную в крыше дыру, закрывающуюся во время дождя заслонкой.

Что ни говори, а Виллравен тоже шагал в ногу с прогрессом и не боялся Чистого Пламени ни на войне, ни в быту. В этом плане наш враг ничем не отличался от нас, и потому нам вряд ли удастся использовать против него огонь в качестве главного козыря.

Я был уверен, что Кирк держит свою драгоценную пленницу у себя под боком, но ее в резиденции домара не оказалось. Хотя оно и к лучшему. Еще неизвестно, как отреагировала бы Владычица на наше появление. Та Владычица, какую мы знали, быстро бы смекнула, что почем, и не выказала бы при виде нас волнения. Но кто знает, как отразились на ее психике скитания, передряги и беременность. И если бы Виллравен вдруг понял, что мы с ней хорошо знакомы, я и Гуго прожили бы после этого считаные секунды. Ровно столько, сколько понадобилось бы домару для того, чтобы взять со стеллажа меч…

…Но Виллравен при виде нас не потянулся за оружием, а, напротив, даже выказал скупое дружелюбие.

– Так вы и есть те самые ублюдки, которые утверждают, будто они приперлись к Гейгеру чинить его проклятый водопровод? – вместо приветствия поинтересовался у нас Кирк, едва мы переступили через порог. Хозяин сидел в расслабленной позе один у почти погасшего огня и, видимо, предавался раздумьям, а мы его отвлекли. И все же в голосе домара не было раздражения, что могло считаться для нас добрым предзнаменованием.

– Вы абсолютно правы, достопочтенный мсье домар, – раскланялся Гуго, после чего вновь представился сначала сам, а затем представил меня. Кирк презрительно поморщился – точь-в-точь как Убби, которого тоже раздражала велеречивость Сенатора, – и, поднявшись с пола, неторопливо подошел к нам.

Для северянина Виллравен был довольно высок – чуть пониже меня, – и его уже нельзя было назвать коренастым. Наверняка этот головорез вытерпел в детстве немало побоев и насмешек из-за своей «неправильной» внешности. И, тем не менее, он сумел выбиться в вожаки и стать домаром самого крупного сквада наемников в Атлантике. Его тело, в отличие от бугрящихся мускулами тел коротышек-собратьев, больше напоминало туго скрученный, стальной канат, на котором просматривалась каждая жилка. Густые, седеющие патлы Кирка были собраны на затылке в «конский хвост». А лицо и торс украшало множество шрамов, отчего казалось, будто домар любит нарочно подставляться под удары противников. Что было, в общем-то, недалеко от истины. Виллравен был берсерком, а они, как известно, не особо беспокоятся в битвах о защите.

Правильные вояки, вроде Убби, недолюбливали берсерков, считая их хоть и отважными, но не вполне честными бойцами. Перед битвой они пили сок кактуса-бритвенника, смешанный с экстрактом белладонны и еще каких-то сильных возбудителей. После чего впадали в такое бешенство, что могли в одиночку кинуться хоть на змея-колосса, хоть на целую вражескую армию. Чтобы сдерживать себя в этом полубезумном состоянии, дожидаясь сигнала к атаке, берсерки яростно грызли зубами что-нибудь типа кожаного наручня или ремня. Сандаварг, впадавший в ярость безо всяких стимуляторов и умеющий ее контролировать, уважал желание нерешительных людей стать героями с помощью лекарственных препаратов. Убби раздражало то, что порой одурманенные ими храбрецы совершали подвиги, на какие у него уже не хватало сил. И тем более он отказывался понимать собратьев вроде Кирка. У них и так отваги было не занимать, но они все равно зачем-то опьяняли себя гремучими коктейлями. А те быстро вызывали стойкое привыкание. И в итоге берсерк становился наркоманом, поскольку уже не мог обходиться в бою без своего стимулятора.

Мы, к счастью, пришли напрашиваться на работу, а не на драку, и Виллравен встретил нас без зубовного скрежета и сверкающих в глазах молний.

– Раз Ицхак пригласил вас сюда по делу, значит, вы в курсе, почему у нас не работает водопровод? – поинтересовался Кирк, пристально вглядываясь нам в глаза и пытаясь прочесть в них, что на самом деле может быть у нас на уме. Если мы пришли с дурными намерениями, нам известно, кто такой Виллравен, и мы должны его бояться. Конечно, я и Гуго боялись – а как иначе? Но страхи, какие мы натерпелись за минувший год, закалили нас и научили неплохо скрывать нашу неуверенность.

– Разумеется, мсье, – Ицхак обо всем нас известил, – подтвердил Гуго. – Клапаны на помпах, что подавали воду на водонапорную башню, сильно изношены и требуют замены. К тому же имеют место многочисленные разрывы труб. Устранив эти проблемы, мы восстановим подачу воды. Конечно, не в прежнем объеме, а лишь туда, где сохранился трубопровод. Однако пока мы шли к форту, у меня к мсье Гейгеру появилось еще одно, гораздо более любопытное предложение. И если оно вам интересно…

– Интересно, – перебил его Кирк. – Выкладывай!

– Шкипер Димитриос, который перевез меня и мсье Бражника через Хребет, высадил нас севернее отсюда, неподалеку от стекающей с гор реки. По пути к Закатной Стреле мы наткнулись еще на две похожие речки. Но откуда в горах вода, если там нет ни снега, ни ледников?

– Из-под земли, ясное дело, – ответил Виллравен. – Наверное, ее выдавливает на поверхность через какие-нибудь разломы или скважины… Ну и что с того?

– Как что, мсье домар?! – Было уже непонятно, притворяется Сенатор, или его на самом деле воодушевило то, о чем он рассказывал. – Если глубинное давление выносит подземную воду на такую высоту, значит, вы можете пробурить в форте скважину, подвести к ней водопровод и вообще обходиться без водонапорной башни, ломающихся помп, цистерн, переливаний и поездок к реке!

– И тебе такое по зубам?

– Конечно! – Гуго горделиво приосанился и надул щеки. – Я – Шарль Лапорт! Мне доводилось работать над куда более сложными проектами и с успехом их завершать! Вот только нам потребуется бурильная установка с ДБВ-приводом и дополнительная сотня метров толстостенных труб.

– И как долго ты будешь работать, если я пригоню тебе строймастер и найду трубы?

Гуго наморщил лоб, изобразив сосредоточенное раздумье.

– Месяца полтора-два до пуска водопровода в эксплуатацию, – изрек он немного погодя.

Кирк нахмурился. И мы догадывались, о чем он сейчас сожалел. До прибытия послов с Севера оставалось слишком мало времени. И даже пригрози нам Виллравен мучительной смертью, поразить гостей новым водопроводом у него не выйдет.

– А сколько времени уйдет на починку старого водопровода? – спросил домар, вернувшись от мечты к реальности.

– Если начнем завтра-послезавтра, думаю, через неделю управимся, – ответил де Бодье, на сей раз не задумавшись ни на секунду.

– Начинайте прямо сейчас, и чтобы послезавтра вода была в моем доме и в доме для гостей, – повелел Кирк тоном, не терпящим возражений. – Возьмете себе столько работников, сколько потребуется. Можете их бить, если будут лениться или пререкаться. Сделаете, как я сказал, – внакладе не останетесь, мое слово! Ну а сделаете еще больше, будете вспоминать мою щедрость до конца своих дней! Жить будете вон в той хижине… – он указал на неказистый домишко у подножия горы, на которой располагалась его резиденция. Насколько я помнил, у Ицхака там была оборудована камера хранения. – Все железо, что в ней лежит, можете брать для работы. Спуститесь вниз, найдете Хэнга Рагла. Передайте ему, пусть через полчаса соберет вам бригаду и скажет повару, чтобы с этого дня он готовил на две порции больше… Все ясно?

Спорить было бессмысленно. Нам разрешили бить работников и заодно прозрачно намекнули, что мы тоже можем схлопотать по морде за любую провинность. Мы с Гуго были не дураки и намеки понимали. Поэтому он заверил Кирка, что мы в лепешку расшибемся, но не разочаруем многоуважаемого домара.

Судя по его недоверчивому взгляду, он нам не поверил. Да мы и сами себе верили с трудом. Гуго был отличным механиком, но с водопроводами сталкивался редко. К тому же здесь ему придется разбираться во всем на бегу и впопыхах. Конечно, с таким опытом, как у де Бодье, это будет несложно. Вот только у местных работников подобного опыта нет, и за сутки он вряд ли появится. И что проку с наших стараний, если все упрется в криворукость наших помощников?..

В хижине, что нам выделили, теперь был склад. Именно здесь хранились все более-менее ценные материалы, какие еще могли пригодиться ремонтникам. Побросав вещи, мы наскоро перекусили, достали инструменты и отправились изучать раскинувшийся перед нами фронт работ.

Хэнг Рагл и двое его приятелей были в форте кем-то вроде надзирателей за рабочей силой. Для них мы отличались от остального сброда лишь тем, что нас запрещалось бить и отвлекать от непосредственной работы. Это сильно злило Рагла, и он бранился на нас больше, чем на остальных. Но мы не обращали внимания на его крики. Наоборот, были благодарны ему за то, что он постоянно отирался поблизости и не давал спуска нашим помощникам. Если бы нам пришлось самим подгонять их, боюсь, мы не справились бы с нашей первоочередной задачей даже за месяц. Эти бездельники только и старались уклониться от своих обязанностей или переложить их на плечи других. Единственный довод, какой они понимали, – крепкие кулаки северян, а на наши уговоры плевать хотели.

Бывший политик де Бодье еще не потерял хватку. Ему удалось использовать ловкий дипломатический финт и скормить Виллравену правдоподобную историю про водяную скважину. Это повысило для хозяев нашу ценность и дало гарантию, что нам не перережут глотки сразу, как только мы восстановим уцелевший водопровод.

И мы действительно собирались его восстановить, поскольку иного способа втереться к врагу в доверие у нас не было.

Дабы с ходу произвести на Виллравена впечатление, перво-наперво мы решили починить насосы, что закачивали воду в резервуар водонапорной башни. Пока наши помощники под надзором Рагла расчищали трубопровод от наваленного поверх него мусора и смазывали вентили, я и Сенатор разобрали обе помпы. Потом вырезали из каучука новые прокладочные кольца под клапаны. Почистили и смазали простоявшие долгое время без дела механизмы. Проверили, не лопнула ли цистерна водокачки и соединяющие ее с насосами трубы. К счастью, она стояла далеко от горных склонов, и камнепады до нее не достали. Все, что нам оставалось, это подкрутить гайки да вытрясти из труб скопившуюся в них грязь, дабы она не забила клапаны помп.

И когда повар ударил в рельсу, созывая всех на ужин, никто даже не отреагировал. В этот момент все обитатели форта, включая Кирка, столпились возле нас и радостно галдели, глядя, как наполняется бак водонапорной башни. Водовозы, чей обоз пришел сегодня днем, опорожнили бочки в специальный заборный резервуар – как раз ради этого испытания. И оно увенчалось успехом. Мул, вращающий колесо помпового привода, был так напуган галдежом, что перешел на бег, от чего механизмы заработали быстрее, и напор воды усилился. А заодно усилился и эффект, произведенный нами на северян. Довольные, они хлопали меня и Гуго по плечам, да и Виллравен поглядывал на нас уже не так сурово, как утром.

В общем, все были довольны – и мы, и хозяева. Однако, выписав себе кредит доверия, завтра мы должны были закрепить достигнутый успех.

Теперь нам предстояло всего за сутки подвести воду к хижине домара и гостевому дому. В теории это выглядело несложно. Трубы были уже протянуты и вроде бы целы. Труднее всего было отрезать на трубопроводе разрушенные ответвления и установить в тех местах заглушки. В отличие от ремонта помп эта работа являлась более трудоемкой и не гарантировала, что мы отыщем сразу все разрывы на пустой магистрали. Лишь когда по ней потечет вода, тогда станет окончательно ясно, сколько трещин мы проглядели и как надежно заизолированы обрезанные концы труб.

Мы поднялись еще затемно и с рассветом приступили к новым свершениям. Для нас, перевозчиков, такой жизненный ритм был привычен. Но наши помощники смотрели на нас заспанными глазами, в каких читалось желание закопать этих неугомонных чужаков живьем. И лишь прохаживающиеся неподалеку Рагл сотоварищи вынуждали работяг смириться с обрушившимся на них трудовым авралом.

Выбрав из отребья тех ублюдков, у кого руки росли из правильного места (вчерашнее наблюдение за ними не прошло даром), мы раздали им пилы по металлу и приказали резать трубы там, где будут установлены заглушки. А пока помощники занимались тупой работой, мы выкроили пару часов свободного времени для того, чтобы наконец-то здесь осмотреться. И если повезет – разведать, где Кирк держит свою важную пленницу.

Просто взять и отправиться бродить по Закатной Стреле мы, само собой, не могли. Но Гуго вышел и из этого положения, соорудив из подручных материалов прибор, напоминающий теодолит. В действительности он годился для измерительных работ не больше, чем обычная палка. Но раскусить наш обман мог разве что другой инженер, каковых в округе больше не водилось.

Мы взялись снимать замеры с таким артистизмом, что вряд ли кто-то мог заподозрить нас в том, что мы валяем дурака. Я ходил по форту с измерительной рейкой, а Сенатор то и дело припадал глазом к фальшивому теодолиту и понукал мной, как мальчишкой, гоняя туда-сюда.

– Левее, мсье Бражник! – кричал он мне, указывая пальцем в нужном направлении. – Еще левее! Merci bien! А теперь – два шага назад! Не туда, мсье Бражник, а вон к той кочке! Да не к этой, а к той, что правее! Вот-вот, в самый раз! Ставьте рейку!.. Та-а-ак, а сейчас посмотрим, какой тут угловой перепад синклиналей!.. М-да, не лучшее соотношение векторных констант, далеко не лучшее… Я, конечно, знал, что тут не равнины Аркис-Парамарибо, но кто бы мог подумать, что все будет настолько сложно!

Воткнув рейку в землю, я растягивал измерительную рулетку, потом возвращался к «боссу» и делал вид, что сообщаю ему результаты замеров. На самом деле я говорил, в какую сторону нам продвигаться дальше. Гуго отмечал фиктивные числа у себя в блокноте, притворялся, будто что-то подсчитывает, и отсылал меня в следующее оговоренное место. А пока суд да дело, я и он успевали приглядеться ко всему, что нас окружало.

В ответ на раздраженные вопросы, какого пса мы устроили здесь цирк, Сенатор корчил оскорбленную мину и отвечал: «Ну раз вам, мсье, известны геодезические отметки, по каким Ицхак Гейгер прокладывал свой водопровод, то почему вы нам их сразу не сообщили?» Северяне ни о каких отметках и геодезии слыхом не слыхивали. Но понимали, что отвлекают «укротителя воды» от важного занятия, и оставляли нас в покое. Мы же тем временем продолжали циркачество, мало-помалу обследуя территорию и подбираясь к северной части форта. А именно – к домику, где раньше проживал фельдшер…

…И вскоре увидели ее!

Это произошло настолько внезапно, что я не на шутку оторопел. Готовясь к тому, что нас прогонят прочь от тюрьмы Владычицы, я вовсе не рассчитывал на столь обыденную встречу с ней. Дом фельдшера, как и водокачка, тоже стоял далеко от склонов. И идеально подходил для содержания важных пленников, которых точно не пришибет здесь камнепадом. В этом мы с де Бодье не ошиблись. А с прочими догадками чуть было не угодили впросак.

Отходя на новую контрольную точку, я завернул за угол фельдшерской хижины… И очутился всего в нескольких шагах от Владычицы Льдов! Она сидела на лавке возле крыльца, скрестив пальцы на округлившемся животе, и наблюдала, как расположившийся неподалеку северянин оплетает рукоять своего меча кожаными ремешками. Однако, судя по рассеянному взору пленницы, ее мысли витали сейчас далеко отсюда. Переставляющий теодолит Гуго еще не видел то, что видел я, и продолжал отдавать распоряжения «мсье Бражнику». Но мне было уже не до них. Едва я понял, на кого наткнулся, так сразу забыл и о «боссе», и о геодезии, и даже о нависшей над нами опасности.

Правда, замешательство мое продлилось недолго. И когда Владычица обратила на меня внимание, я уже взял себя в руки и снова превратился в простоватого водопроводчика Бражника.

Я тоже был узнан королевой Юга. Она вытаращилась на меня так, словно увидела призрак самого Дарио Тамбурини или команданте Балтазара. Поддавшись нахлынувшим эмоциям, она, кажется, захотела произнести мое имя и даже открыла рот, но я уже не смотрел на нее. Оставив рейку торчать в земле, я прошел мимо Владычицы и направился к починяющему оружие северянину. Он тоже засек меня краем глаза и обернулся, но, к счастью, не мог видеть изумленного лица пленницы – она смотрела сейчас в противоположную сторону.

– Извините, что отвлекаю вас от работы, уважаемый! – обратился я к головорезу, незаметно отламывая пальцем у своего карандаша кончик стержня. Владычица прикрыла рот, ничего не сказав, – видимо, поняла мой намек, – но я чуял, как она смотрит мне вслед. – Прошу прощения, но нет ли у вас чего-нибудь острого, чтобы наточить карандаш?

И я протянул северянину свой умышленно поврежденный пишущий инструмент.

Краснокожий охранник – а кем еще он мог быть? – покосился на пленницу. Но она, похоже, успела напустить на себя равнодушный вид, и северянин ничего не заподозрил.

– Острое? – переспросил он и хохотнул. Затем вынул из поясных ножен огромный нож и поинтересовался в ответ: – Вот это подойдет?

Я присмотрелся. Для канцелярских нужд нож был громоздким, зато отточенным на совесть. Поблагодарив северянина, я взял инструмент, перевернул тот лезвием вверх и стал скоблить кончик карандаша о режущую кромку.

Заточка грифеля потребовала некоторого времени, которое я также решил потратить с пользой.

– Ваша жена? – не отвлекаясь от работы, осведомился я у хозяина ножа и кивнул в сторону Владычицы Льдов.

– Чего-о-о?! – пробасил крепыш-коротыш. – Какая такая жена, рехнулся, что ли? Да это одна из потаскух, что осталась в здешнем борделе после того, как Гейгер дал деру. Раньше доктор за ними присматривал, зелья разные давал, чтобы они не беременели. Но он тоже после Гейгера тут не задержался. А без доктора эти стервы за собой совсем не следят. С тех пор, как мы в форт вселились, уже двух брюхатых дур отсюда спровадили. И вот теперь третьей приспичило рожать, будь она неладна!

– Куда вы их спровадили?

– Да с попутными караванами или перевозчиками в ближайшие города, – отмахнулся северянин. – Пусть катятся к песьей матери! Их самих кормить накладно, а они нам еще приплод в подоле приносят. Лишние рты – лишние проблемы. А эта сучка после недавнего наводнения вдобавок умом тронулась. То богиней Фрейей себя называет, то святой Сирилиной, то наложницей первосвященника Нуньеса, а то и вовсе Владычицей Льдов! Раньше была обычной безмозглой бабой, а теперь совсем конченой дурой стала. Вот и приглядываю за ней, чтобы какую-нибудь гадость не учудила. Ладно, если просто со стены спрыгнет – тут я ей мешать не стану. А вдруг утащит факел и пороховой склад подожжет, что тогда?

– Раз она такая опасная, почему вы ее просто не выгоните, не дожидаясь попутного каравана?

– Нельзя. Куда она пойдет в этой глуши? Выгнать – значит, убить ее, а северяне не убивают беременных женщин и детей. Неужели ты об этом не слышал?..

Прямодушные северяне – плохие лжецы, но этот врал весьма убедительно и складно. Сразу видать, Виллравен приказал надзирателям Владычицы хорошенько вызубрить легенду о чокнутой беременной шлюхе. И то, что ей разрешали показываться на людях, говорило не о безалаберности Кирка, а, наоборот, о его предусмотрительности.

Прежде Владычица Льдов никогда не пересекала Фолклендский разлом. Портретов Владычиц тоже сроду никто не рисовал, поэтому их внешность являлась загадкой даже для большинства южан, не говоря о жителях центральной и северной Атлантики. Вот Виллравен и решил, что разумнее выдать свою пленницу за обычную приблудную дурочку, к которой он проявил милосердие и приютил у себя на какое-то время, чем держать ее взаперти под усиленной охраной. Последнее вызвало бы у обитателей форта ненужные подозрения и кривотолки, чего Кирку явно не хотелось.

Заточив карандаш и вернув северянину нож, я еще раз сказал «спасибо» и пошел обратно к оставленной рейке. Владычица слышала наш разговор и смотрела на меня холодным немигающим взором, ожидая, что я подам ей знак. То же самое явно ждал и ее словоохотливый страж. Он продолжал таращиться мне в спину, и сделай я сейчас любой подозрительный жест, уверен, об этом было бы сразу доложено Виллравену. Поэтому я сделал то, что северянин не мог заметить: скосил глаза на пленницу, а затем перевел взгляд на торчащую неподалеку рейку. Потом вновь глянул искоса на пленницу и снова указал ей глазами на рейку. Не мешало бы проделать так еще раз, но я уже миновал Владычицу и не хотел вертеть головой. Напротив – старательно демонстрировал северянину, что чокнутые беременные шлюхи меня не интересуют.

Поняла ли она то, что я хотел ей сказать? Уверен, что да. Разумеется, я не предлагал ей отойти в сторонку и потолковать тет-а-тет – я ведь не сумасшедший. И Владычица знает, что я не псих, а значит, мою пантомиму нужно понимать иначе. И вариант тут всего один: «Гляди в сторону вон той палки!» Ничего сложного. Будь на месте королевы Юга настоящая безмозглая шлюха, даже она догадалась бы, что я имею в виду.

Де Бодье, который все это время был заслонен от нас углом дома, изнывал от любопытства, желая знать, куда я внезапно отлучился и что там делал. Гуго мог выяснить это и сам, но побоялся сорвать конспирацию и продолжал крутиться возле теодолита, показывая, что ничуть не взволнован. Вернувшись к рейке, я, как обычно, протянул от нее Сенатору рулетку, и когда мы опять притворились, что снимаем замеры, я рассказал ему о своем маленьком приключении.

– И что же вы намерены показать мадемуазель Владычице? – полушепотом спросил де Бодье.

– Покажу, что мы угодили сюда не случайно, а за тем, чтобы ее освободить, – также негромко ответил я. – Подарю ей веру в будущее. Вы ведь понимаете, что значит, находясь в отчаянии, вдруг обрести надежду на спасение? Пускай Владычица немного обрадуется и воспрянет духом, а то в ее положении каждодневная нервотрепка может и к выкидышу привести.

– Владычице придется уверовать в нас сильнее, чем во всех ангелов вместе взятых, – покачал головой Гуго. – Я вам уже говорил и еще раз повторю: чует мое сердце, что наша авантюра будет иметь для нас самые плачевные последствия.

– С каких пор вы стали таким пессимистом, mon ami? Что за привычка впадать в депрессию, когда вас никто еще не убивает и даже не пытает? – проворчал я, доставая из кармана еще один атрибут геодезиста – отвес: гайку и привязанную к ней длинную нитку. Отвес был единственным не бутафорским инструментом в нашей инсценировке. До этого я несколько раз проверял им вертикальность стоящей рейки, но сейчас он потребовался мне для иной цели.

Вернувшись к рейке, я покосился на крыльцо фельдшерского домика. Владычицы на скамейке уже не было. Или она удалилась обратно в хижину, или в уборную. Страж вернулся к работе, продолжив починять оплетку рукояти своего меча. Сейчас его больше интересовали не мы, а тонкие кожаные ремешки, возня с которыми требовала концентрации и усидчивости – то есть тех качеств, какими мог похвастаться далеко не каждый северянин.

Моя работа тоже требовала внимания, только направлено оно было не на рейку с отвесом, а на охранника. Оглядевшись украдкой, я вскоре обнаружил, куда подевалась Владычица. Она возвратилась в хижину и подошла к окну, но не близко, а так, чтобы оставаться в тени. Но я мог видеть пленницу, намекающую на то, что она расшифровала мои мимические сигналы и готова следить за моими дальнейшими действиями.

Действия мои были предельно просты и понятны. Не спуская глаз со стража, я подчеркнуто неспешно обмотал нитью отвеса сначала одно запястье, затем другое и связал самому себе руки. Потом подергал нить между ними, продемонстрировав зрительнице свои бутафорские путы. После чего, не опуская рук, разогнул указательный палец и нацелил его на Владычицу, уточнив, кого я имею в виду.

Но это было еще не все. Продолжая спектакль, я потянул руки в стороны, разорвал непрочную нить и вслед за этим указал пальцем на себя. Со стороны могло показаться, что я просто укорачиваю слишком длинный отвес. Но та, кому было адресовано мое послание, могла легко разгадать его смысл. Ей даже не нужно было подтверждать это. И все же королева Юга выступила из тени, склонила голову, как будто разглядывала на свету пятнышко на платье, потом подняла ее и пристально посмотрела мне в глаза. А спустя мгновение снова шагнула в тень и отошла от окна вглубь хижины.

Что ж, вот и ответ: завуалированный кивок – знак того, что между нами достигнуто взаимопонимание. И когда северянин снова отвлекся и оглянулся на меня, я уже уносил рейку дальше, а на моем месте Гуго возился с теодолитом…

День прошел в жарком, но не бесполезном труде, и пробный пуск первых линий водопровода состоялся на закате. Разумеется, результат был далек от идеала. На обеих магистралях сразу же обнаружилось множество мелких протечек, но мы были к этому готовы. Виллравен – тоже, поэтому он и не разгневался. Мы заранее предупредили его о том, что пока лишь проводим испытание, ища пропущенные неполадки, а торжественное открытие магистралей состоится завтра, когда все огрехи будут устранены.

Отметив каждую не выявленную днем трещину и плохо подогнанную заглушку, мы перекрыли воду и с чувством исполненного долга отправились ужинать. Доделать оставалось самую малость, и мы так или иначе укладывались в план. А значит, доверие Кирка к нам еще немного подросло и укрепилось. Теперь никто в Закатной Стреле не сомневался, что Шарль Лапорт и Пахомий Бражник – не самозванцы, а самые настоящие «укротители воды». Мастера, знающие свое дело и готовые представить Виллравена перед послами совета Кланов в самом выгодном свете…