Виктор Пелевин. Диалектика Переходного Периода из Ниоткуда в Никуда: Избранные произведения. М.: Эксмо

«Who is Mister Pelevin?» – этот вопрос долгое время всерьез интересовал отечественных фанатов и западных славистов. Романтический ореол тайны вокруг Виктора Олеговича Пелевина впервые возник еще в самом начале 90-х, едва издательство «Текст» выпустило сборник рассказов «Синий фонарь». Модный автор, старающийся не мелькать на разнообразных околокультурных тусовках, считался личностью загадочной, отчасти мистической и, как следствие, полумифической. Modus vivendi автора гармонировал с характерными для творчества писателя мотивами тихой подмены сущностей, снов, незаметно переходящих в явь (и обратно), легкой проницаемости границ между жизнью и не-вполне-жизнью. Пелевинский конкурент на ниве духовного окормления интеллектуалов средней руки, пресловутый Пауло Коэльо, как известно, сильно упал в глазах поклонников, едва этот гуру оккупировал телеэкраны и оказался всего лишь сладким говорливым стариканом.

Телепришествие Пелевина, однако, полностью исключено – по причинам, о которых будет объявлено ниже. Сейчас же настала пора обратиться к его новой, выпущенной после почти пятилетнего перерыва книге, чье сокращенное название выглядит как «DПП (NN)» и в таком виде вынесено на обложку. В книгу включены роман «Числа» вместе с примыкающими к нему рассказами «Македонская критика французской мысли», «Один вог», «Акико» и «Фокус-группа»; в разделе «Жизнь замечательных людей» помещены два прочих рассказа – «Гость на празднике Бон» и «Запись о поиске ветра». Впрочем, самостоятельным объектом рассмотрения может быть лишь роман «Числа», прочие же вещи лишь обрамляют центральную публикацию сборника – подобно мультсборнику «Аниматрица», бессмысленному в отсутствие кинотрилогии «Матрица».

Главный герой «Чисел» Степан Аркадьевич Михайлов болен редким недугом нумерофилии, осложненным злокачественной нумерофобией. Другими словами, персонаж склонен обожествлять одни числа (34 и родственные ему 17 с 68) и ненавидеть другие (прежде всего 43 и союзное ему число 29). Каждый свой шаг банкир Степа соизмеряет с раскладом дружественных и недружественных чисел и на этом зыбком основании прекрасно выстраивает и свой бизнес, и взаимоотношения с другими людьми: бандитами и банкирами, пиарщиками и рекламщиками, чеченскими террористами и чекистской «крышей», культурной тусовкой и местными столпами дзэн-буддизма... короче говоря, персонажами предыдущего его романа «Generation „П“.

Сделаем еще одно важное отступление. Фильм братьев Вачовски упомянут здесь не случайно: проза Пелевина (и, в особенности, упомянутый предпоследний роман) отчетливо проводит мысль о примате виртуальной реальности (яркой, живой, парадоксальной) над реальностью обыденной. В компьютерном мире бушуют высокие страсти, принцы спасают принцесс, боги сражаются с героями, вспыхивают и гаснут звезды – в то время как в серенькой действительности унылый клерк перекладывает бумажки из папки «Госплан» в папку «Госснаб». Тема виртуальности ключевая в творчестве Пелевина еще по одной причине, о которой мы опять-таки поговорим ниже.

А пока вернемся к «ДПП (нн)» – в таком виде название представлено на корешке книги – и напомним читателю, что одной из важнейших причин популярности нашего автора в 90-е годы была оригинальность сюжетообразующих идей. Непременный парадокс (причем всякий раз новый!), взрывающий стандартное течение сюжета, был фирменным знаком писателя. Но уже в «Чапаеве и Пустоте» наряду со свежими находками имели место самоповторы; в «Generation „П“ их стало еще больше (скажем, внутренняя „рифмовка“ Москвы с Вавилоном взята из рассказа „Папахи на башнях“). В новой трехсотвосьмидесятистраничной книге присутствуют с полдюжины свежих шуточек, от абстрактных до „политичских“ (набивший оскомину юмор на тему ельцинской „семьи“). Также имеется с десяток каламбуров разной степени сомнительности: к примеру, голду, то есть шейную золотую цепь, автор называет „голда меир“; киношного человека-паука, то есть спайдермена, именует пидорменом; театральный антракт тут называется „антраксом“ – то бишь сибирской язвой, и так далее в таком же духе. Вдобавок автор подстраивает несколько мелких пакостей нелюбимым ему литературным людям (прежде Пелевин проваливал в сортир критика Басинского, в этой – изобретает словесный гибрид из сологубовской „недотыкомки“ и фамилии критика Немзера). Чего нет в новой книге – так это ни одной эффектной выдумки, которая не была бы задействована раньше. Прежний Виктор Олегович скорее совершил бы харакири, нежели бы допустил такой глобальный самоповтор. «Новый» – строит целый роман на самоповторах. Если не считать фельетонного хода с нумерологией, «Числа» оказываются клоном «Generation „П“, то есть тенью тени. И уж, конечно, ранний Пелевин, человек с чутким отношением к фонетике, автор блистательного эссе „ГКЧП как тетраграмматон“, никогда бы не вынес в заглавие тупую аббревиатуру, навевающую лишь одни негативные ассоциации, от ДТП (дорожно-транспортное происшествие) до ЗППП (заболевания, передающиеся половым путем).

Пелевин исписался? Увы, тут случай посерьезнее. Вполне возможно, что уже пять лет как реального Виктора Пелевина нет в живых. Версия эта косвенно подтверждается отказом культового романиста давать интервью «напрямую», минуя Интернет, а также крайне скупой и невразумительной фото– и телесъемкой молодежного кумира (лицо которого постоянно скрыто за мощными темными очками и, в принципе, может быть любым – достаточно подобрать статиста сходного роста и телосложения). В отличие от «Вагриуса», прежнего издателя Пелевина, нынешнее «Эксмо» славится любовью к виртуальным технологиям. Не исключено, что новая книга суть продукт хитроумной компьютерной деятельности: держа в электронной памяти корпус текстов Пелевина, добавляя в базу – посредством сканера – распечатки передач «Эха Москвы» и статеек из глянцевых журналов, а еще задействовав простейший датчик случайных чисел, издатели теперь могут генерировать якобы-пелевинские тексты и регулярно поставлять их на рынок. Раньше, чем читатель сообразит, что вновь и вновь читает одну и ту же книгу, издательство соберет с фанатов миллионные барыши. Вероятно, этим и объясняется недавний «наезд» российской Генпрокуратуры на «Эксмо». Правоохранители надеялись принудить издателей поделиться виртуальным писателем. Но издатели свой главный компьютер с «пелевинской» начинкой в центральном офисе, разумеется, не держат. Не на дураков напали.

2003