Средиземноморский поход Ф. Ф. Ушакова был ярким примером непостоянства нашей жизни. Со временем меняются приоритеты, друзья становятся врагами, а враги превращаются в союзников. В конце XVIII века произошел тот редкий случай, когда союзниками стали не просто бывшие враги, а враги заклятые. Блистательная Порта вошла в число военных союзников России и выделила в помощь русской эскадре корабли и десанты.

Нам достаточно посчитать, сколько раз мы воевали с турками, чтобы понять всю странность этого союза. Начиная с 1568 года русские и османы воевали семь раз. Пользуясь спортивной терминологией, отмечу: русские победили с общим счетом 6:1. На последнюю кампанию пришлись и взятие Суворовым Измаила, и разгром Ушаковым турецкого флота в сражении у мыса Тендра и Калиакрии. Теперешние союзники Ушакова еще не успели слизнуть с губ горечь былых поражений. Случилось невероятное: руку помощи протягивал своим «давнишним и упорным врагам» русский адмирал, наводивший ужас на турок всего шесть лет назад! Точнее – Павел I выделил русскую эскадру в помощь Блистательной Порте. При этом большую часть трудной боевой работы предстояло взять на себя русским морякам и десантникам.

Давайте разберемся, как союз России и Порты стал возможным. XVIII век спокойным не назовешь. Французская революция уничтожила прежний миропорядок и окончательно разделила Европу на два враждующих лагеря: с одной стороны – Франция, с другой – остальная Европа. Не все в Европе были согласны с новой идеологией: короля (как, впрочем, и сторонников нового порядка) можно было запросто отправить на эшафот. Умением «чихать в корзину» на гильотине овладели не только французские дворяне, но и все слои общества. Французская революция питалась кровью своих родителей и плавно перетекла в долгий и кровавый период – наполеоновские войны.

Россия еще при Екатерине не осталась в стороне от этих событий. Они создавали угрозу ее собственной безопасности. Вспомним польское восстание Тадеуша Костюшко 1794 года. В значительной степени именно идеи Французской революции и надежды на то, что Франция их поддержит, вдохновили бунтовщиков. Восстание было подавлено, а Костюшко препровожден в Петропавловскую крепость. Примечательно, что до прихода к власти императора Павла пленник проживал в доме коменданта на правах гостя и пользовался полной свободой. Взошедший на престол в ноябре 1796 года Павел I и вовсе освободил предводителя восстания. Отпустил с миром и даже дал Костюшко на дорогу 12 тыс. рублей.

Павел желал прекратить войны, изнурявшие страну в течение предыдущих 40 лет. Все военные приготовления, начатые его матерью, были остановлены. Император даже предпринял попытки сблизиться с Французской республикой. Но эти попытки оказались странными. Павел дал убежище беглому Людовику XVIII и принял в службу пятитысячный корпус принца Конде, находившегося до этого в Австрии. После этого отношения с Францией испортились окончательно.

Я не случайно упомянул Костюшко. Польский вопрос был очень болезненным для России до и после 1796 года. Этим успешно пользовались противники империи. С помощью этого эффективного инструмента они активно втягивали ее в долгие и подчас изнурительные войны.

Прежняя Франция была союзницей Блистательной Порты. Она обучала флотских офицеров и моряков и помогала в строительстве современного и боеспособного флота. Все поменялось, когда 1 июля 1798 года сорокатысячный корпус генерала Бонапарта высадился в Египте, по дороге овладев Мальтой, бывшей под российским покровительством. Наполеон под страхом смертной казни запретил жителям Мальты, островов в Эгейском море и Ионических островов иметь любые отношения с Россией, а их судам – ходить под российским флагом. Французы захватили Ионические острова в начале 1797 года. Русский консул на Закинфе был арестован и отправлен на Корфу.

Россия создала обширную консульскую сеть на Ионических и Кикладских островах и активно использовала ее возможности – давала покровительство греческим судам и поощряла торговое мореплавание под российским флагом. Агрессивная политика Франции в регионе (в частности, захват Ионических островов) была опасна: возможный военный союз Франции и Порты создавал прямую угрозу южным рубежам России.

Французское нападение на Мальту стало вызовом для России – прямым и недружественным. Враждебность этого шага была очевидна. Война стала неизбежной не только для России и Франции, но и для Порты: в планах Наполеона было нанесение удара по английским владениям в Индии через владения султана. В Константинополе ощущали угрозу и своим вассальным владениям на материке в непосредственной близости от Ионических островов. Республиканская смута, проникавшая в умы вассальных властителей, грозила полной потерей контроля над этими территориями.

Находившийся в походе флот Ушакова получил приказание двигаться к Константинополю: «Буде Порта потребует помощи, где бы то ни было, всею вашей эскадрой содействовать с ними; и буде от министра нашего получите уведомление о требовании от Блистательной Порты вашей помощи, то имеете тот час следовать и содействовать с турецким флотом против французов, хотя бы то и далее Константинополя случилось». Эскадра Ушакова зашла на 10 дней в Севастополь, чтобы пополнить запасы и заменить часть кораблей на более надежные, а затем двинулась в сторону Константинополя.

Порта не стала дожидаться эскадры Ушакова и объявила войну Франции. По старой «доброй» традиции, французский посланник Рюфен был заточен в Семибашенный замок, а всех французов переловили. Сценарий был обычным и отработанным. Россия и Порта заключили союзный договор сроком на восемь лет. Он предусматривал шесть пунктов, по которым Россия обещала военную помощь Порте на суше и на море для действий против Франции, а Порта гарантировала, что будет содержать флот и сухопутное войско за свой счет и пропускать в Черное море только русские суда.

План Ушакова по освобождению Ионических островов и недопущению усиления неприятельских гарнизонов на албанском берегу был с готовностью принят Портой. Тем более, что эта часть материковой территории находилась во владении формального вассала Али-паши Янинского, а активность французов вызывала озабоченность и беспокойство турок. Ушаков получал в помощь турецкую эскадру под командой Кадыр-бея. Общее командование объединенными силами и учреждение на освобожденных островах нового правления возлагались на русского адмирала. Согласно замыслу Павла I и с согласия Порты острова должны были стать свободными. Именно Ушаков должен был организовать самоуправление и написать конституцию для нового образования.

Ушаков был опытным и успешным флотоводцем и, видимо, очень нравственным человеком. Ему было по сердцу и по плечу написание свода законов для свободных людей, но сделать это без одобрения и инициативы императора Павла он не мог.

20 сентября 1798 года объединенный флот оставил за кормой Дарданеллы и двинулся в сторону Ионических островов: Цериго (Китира), Занте (Закинф, Закинтос), Кефалония, Итака, Святой Мавры (Лефкас, Лефкада), Паксо и Корфу (Керкира). Почти на всех островах и в крепостях на албанском берегу (Бутринти, Превеза, Парга и Воница) стояли не очень большие французские гарнизоны, исключение составляла лишь крепость на Санта Мавре (Лефкаде). Там располагался гарнизон численностью около 500 человек. Самой трудной добычей в Ионическом море по неприступности стен и количеству гарнизона был остров Корфу. Вне зависимости от успехов на других островах судьба всей кампании решалась именно там.

На что же рассчитывал Ушаков, намереваясь гнать французов с островов? В первую очередь – на свои силы. Его команды были хорошо обученными и дисциплинированными. На вверенных ему кораблях этому всегда придавалось первостепенное значение. Именно обучению и дисциплине Ушаков был обязан своими победами. За свою долгую карьеру он не потерпел ни одного поражения. С этой точки зрения, союзники являлись если не обузой, то не слишком надежными помощниками. Общая подготовка и особенно дисциплина у турок были невысокими. Кроме этого у Ушакова было высочайшее повеление «не напрягать» союзников без особой нужды: «Стараться избегать и не требовать лишнего от Порты, и не терять из виду, что, помогая ей, не должны мы становится в крайнюю тягость». Так что расчет был прежде всего на свои силы: шесть кораблей, семь фрегатов и три авизо.

Ушаков рассчитывал и на поддержку местного населения. Эта надежда была вполне оправданной. Русские подготовили послание к местным жителям и отправили его на острова. Молва о скором приходе русских бежала впереди эскадры. Первым островом, на котором предстояло отработать тактику взятия крепостей, стал Китира (Цериго). Туда были направлены два фрегата («Григорий Великия Армении» и «Счастливый») под командой капитан-лейтенанта Шостака.

Небольшой французский гарнизон (105 человек) засел на Китире в двух крепостях. После первого же штурма французы спустили флаг в форте Святого Николая и сбежали в крепость Капсала на другом конце острова. Крепость располагалась на высоком холме, французы видели подошедшие корабли эскадры, но решили защищаться. И тут русские сделали то, что впоследствии многократно использовали в других гарнизонах Ионических островов. Они не поленились затащить пушки на соседнюю гору, оборудовали батарею и после артподготовки, нанесшей немалый урон противнику, приготовились к штурму.

Французы поняли решительный настрой русских и предпочли отдать ключи от форта и сдаться на почетных условиях. Те же условия сдачи затем применялись и в других фортах: побежденные выходили из крепости и перед строем победителей расставались с ключами, знаменами, оружием, а потом уходили восвояси с обещанием не воевать против России и ее союзников в течение одного года и одного дня.

С освобождения Китиры начался новый греческий эксперимент. Русские дали грекам то, что французы только обещали, – свободу и республику. По инициативе Ушакова на острове было организовано самоуправление. Помощник Ушакова Егор Павлович Метакса писал о нем: «Оно составлено из двух классов: из выбранных обществом дворян и их лучших обывателей и граждан, общими голосами признанных способными к управлению народом. Председательство предоставлено было архиерею, имевшему под собой двух приматов: Левуна и Мурмури. Учреждение сие от начальников сделано особым открытым листом за их подписями и печатями».

Метакса был этническим греком. Греков стало много в военной и, в частности, морской службе России после окончания 1-й Архипелагской экспедиции. К началу похода Ушакова специально созданный Корпус чужестранных единоверцев окончили уже несколько сотен человек. Неудивительно, что греческие фамилии довольно часто упоминаются в документах экспедиции Ушакова: капитан Сарандинаки, капитан 1-го ранга Алексиано, лейтенант Влито, лейтенант Метакса. Все они были русскими офицерами и были готовы биться за историческую родину не на жизнь, а на смерть. Объединенные силы довольно быстро овладели всеми островами, за исключением острова Корфу. Но о нем – позднее.