Глава 32

Обед действительно удался на славу. С этим никто не смог бы поспорить, даже если бы и захотел. Блюда, что приготовил на своей крохотной кухоньке Стасик, нельзя было сравнить с теми, что подают в ресторанах. Но в этом и заключалось их преимущество – это была отличная домашняя еда. Сытная и вкусная. Разумеется, то, что часть продуктов была консервированной, другая часть – сублимированной, а третья – подвергалась глубокой заморозке, не могло не изменить их вкусовых качеств. Но Стасик превосходно знал свойства всех находящихся в его распоряжении продуктов и очень ловко, используя порой неожиданные сочетания, обращал их недостатки в достоинства.

Однако, помня о главном, генерал Ветер не стал засиживаться за столом. Воздав должное каждому из предложенных ему блюд, генерал от души поблагодарил кулинара и сделал знак своим подчиненным – пора, мол.

Тут же из-за стола поднялся Шотер:

– Я с вами!

– Мы втроем управимся, – заверил его генерал.

– Я командир абордажной команды.

– А я генерал армии. И что с того? – Хром Ветер пожал плечами. – Сейчас у всех нас одно и то же звание – кандидат в покойники. И лично я бы не стал им особенно гордиться.

– Я могу быть полезен.

– Ты будешь полезен здесь, если заберешься в скафандр и будешь находиться с нами на связи. Кроме того, не забывайте и про связь с этим Носом, – генерал большим пальцем указал на потолок. – Хорошо, если он действительно отправился вздремнуть после обеда. Но если вдруг он захочет снова со мной поговорить, вам придется как-то выкручиваться.

Шотеру непременно хотелось принять участие в вылазке сайтенов. Уже хотя бы ради того, чтобы, вернувшись на корабль, рассказать приятелям, как им удалось уничтожить корабль вильдера с помощью всего одной гравитационной мины. Но в то же время он понимал, что генерал был прав – крыша харвестера, где им предстояло работать, – это все же не футбольное поле, и лишний человек там будет только мешаться. Ничего не поделаешь, придется рассказывать о том, какую важную миссию он выполнял во время операции внутри харвестера.

Сайтены быстро облачились в свои скафандры. А Шотер, положив скафандр на стол, надел на голову шлем. Включив связь, он тут же услышал голос Пепла:

– Жульен, скажу я вам, был просто объедение. Так что если я сегодня помру, то помру счастливым.

Связь была четкая и устойчивая. В принципе, Нос мог бы тоже их услышать. Но только в том случае, если ходил по кораблю со шлемом на голове. Такое даже от вильдера вряд ли можно было ожидать.

Пепел и Град закинули за спины свои гаусы. Генерал пристегнул к поясу пластиковую коробку-кобуру с импульсным пистолетом – обычной кобурой в условиях невесомости пользоваться было крайне неудобно – и свою замечательную гравимину «Т-1001». Из ящика с боеприпасами каждый прихватил по коробке кассет для импульсника. Геннадий выдал каждому по катушке страховочного фала с карабинами и магнитными захватами.

Проверив в последний раз все зажимы и уплотнители на скафандрах, сайтены направились к шлюзу.

– Да, чуть не забыл, – обернулся у самой двери Ветер. – Огромная просьба: если вдруг что-то пойдет не так и мы не вернемся, никому не говорите, что это был мой план. Это плохо скажется на моей посмертной репутации. Людей, как правило, запоминают по последнему шагу, что каждый из них сделал. Человек всю жизнь может творить великие дела, а умереть, подавившись маслиной. И его так и запомнят – как подавившегося маслиной. Мне бы хотелось, чтобы мой последний шаг был красивым.

– Не беспокойтесь, генерал, я об этом позабочусь, – улыбнулся Шотер. – Но все же я надеюсь, что вы вернетесь.

– Я тоже на это надеюсь.

Бросив на фортана последний взгляд, который показался Шотеру подозрительным, генерал вышел в тамбур.

Дверь за сайтенами захлопнулась.

– Ты видел, как он на меня посмотрел? – сняв шлем, спросил у Алексея Шотер.

– По-моему, он не поверил в твою искренность, – ответил главный переговорщик.

– Но почему? – удивился фортан.

– Сайтены никогда ни к кому не обращаются на «вы». Ты же слышал, я тоже говорил генералу «ты».

– Я подумал, это потому, что вы давно знакомы.

– Нет. Это языковая особенность сайтенов. Поэтому к тем, кто говорит «вы», они относятся с недоверием. Чисто психологический эффект.

– Надо же. – Шотер постучал пальцами по шлему, который держал на коленке. – Ты знаешь, прежде я был иного мнения о сайтенах.

– Считал их тупыми?

– Ну, скажем так, несколько ограниченными. Не в умственном развитии, а в своих интересах. Я думал, их интересует только оружие и механические имплантаты.

– Могу успокоить – ты не один такой. Это происходит из-за того, что с представителями иных рас сайтены держатся очень строго и официально. Они также ошибочно считают, что их недопонимают, а потому и недолюбливают.

– Но сегодня они вели себя иначе.

– Во-первых, тут был я, – улыбнулся Алексей не без некоторого самодовольства. – И я был старшим в нашей группе. Генерал обращался ко мне, и он не мог обращаться ко мне иначе, чем прежде, во время последней нашей встречи. Перейди он со мной на строго официальный тон – это было бы оскорблением с его стороны. Потому что, даже несмотря на то, что я выступал от имени фортанов, которых в тот момент он считал врагами, я был его другом. И остаюсь таковым до тех пор, пока не совершу обмана, низости, подлости – в общем, что-то, за что в приличном обществе дают по роже. Ну, а потом все мы стали, как сказал генерал, кандидатами в покойники. То есть сделались во всех отношениях равными. Ты же под конец поверг генерала в замешательство, обратившись к нему на «вы».

– Но я же не знал.

– На официальных приемах все вежливо обращаются к сайтенам на «вы», а у тех складывается впечатление, что их пытаются надуть. Если бы кто-то спросил мое мнение, я бы сказал, что большинство проблем в Галактике возникают из-за того, что разумные вроде бы существа не могут найти взаимопонимание. Даже говоря на одном языке, они все равно неверно понимают друг друга. В силу традиций, особенностей культуры, религии, из-за языковых особенностей. Да все, что угодно! Прежде чем договариваться о чем-то серьезном, нужно сначала договориться о понятиях.

– Например?

– Почему фортаны недолюбливают землян?

– Это не так.

– Это так, Шотер. И, как любой фортан, ты это отлично знаешь. Но при этом врешь мне вместо того, чтобы попытаться понять. Мы с тобой в одной команде, но ты не доверяешь мне целиком и полностью. Причем на каком-то интуитивном, подсознательном уровне. Только потому, что я землянин. Хотя и не сделал пока ничего плохого или предосудительного. Ну, скажи мне, что я не прав.

– Мне кажется, все дело в том, что мы слишком похожи, – сказал давно уже прислушивавшийся к разговору Нокуар.

– Точно! – указал на него пальцем Алексей. – Мы всматриваемся друг в друга, как в собственное отражение в зеркале, стараясь выявить скрытые недостатки. Потому что знаем, что они у нас есть.

На лицевом щитке шлема замигала красная светодиодная полоска.

– Эй, приятель, ты нас слышишь?

Шотер надел шлем на голову.

– Отлично слышу, генерал.

– Мы открыли внешний люк. Выходим. До возвращения закрывать не будем, чтобы кислород на продувку не переводить.

– Ясно. Удачи!.. Удачи тебе, генерал!

Держась рукой за край открытого люка, первым наружу выглянул Пепел.

У человека, впервые оказавшегося один на один с открытым космосом, первым делом непременно возникает ощущение головокружения, которое, вместо того чтобы тут же пройти, идет по нарастающей, раскручивается, как гипнотическая спираль. И вскоре уже невозможно понять, то ли весь мир, все ускоряясь, крутится вокруг тебя, то ли ты сам несешься по кругу, проваливаясь в бездонную воронку мрака. В этом как раз нет ничего странного. Тут задействована чистая физиология. В условиях невесомости начинает дурить вестибулярный аппарат, в нормальных условиях помогающий человеку ориентироваться в пространстве и сохранять равновесие. А в отсутствие видимых ориентиров человек окончательно теряет представление о том, где верх, а где низ. И это, как и полагается, вызывает чувство паники. В такой ситуации достаточно взять человека за руку или позволить ему самому ухватиться за какую-нибудь прочную опору. Спустя какое-то время, как правило, весьма незначительное, большинство начинает даже получать удовольствие от нового, необычного состояния. Свободное от законов тяготения тело создает ощущение всемогущества. Теперь ведь даже толстяки могут делать сальто и ходить на руках.

Гораздо труднее справиться с другим психологическим эффектом, возникающим в открытом космосе. Особенно если это действительно открытый космос, а не космическое пространство внутри планетарной системы. То есть когда поблизости нет огромных, раздутых, кажется, вот-вот готовых лопнуть пылающих пузырей звезд, привлекательных разноцветных шариков-планет, то и дело пролетающих неизвестно куда и зачем астероидов, не говоря уж о челноках, катерах и глиссерах, суетливо шныряющих от одной космической станции к другой. Вот когда вокруг только бездонная черная мгла, которая, кажется, обволакивает тебя, как закрашенная чернилами вода, и только где-то вдали едва заметно мерцают крошечные, будто булавочные проколы в черной бумаге, искорки звезд, вот тут-то человек впервые по-настоящему осознает, насколько он мал и незначителен на фоне всего мироздания. Он даже не песчинка на дне необъятного космического океана, а самая что ни на есть элементарная субатомная частичка, крошечная, замкнутая в кольцо струна, что бьется в глубине атомного ядра, стараясь всех вокруг убедить в собственной уникальности. И в тот же самый момент вместе с ощущением потерянности возникало чувство жуткого, щемящего одиночества. Оставшись один на один с мирозданием, человек понимал, что за уникальную возможность мыслить и через это осознавать сам факт своего существования приходится платить пониманием того, что ты всегда был и навсегда останешься одиноким в этом огромном мире. А если так, то стоит ли эта крошечная, невообразимо короткая и, по сути, совершенно бессмысленная жизнь того, чтобы за нее цепляться? Не лучше ли отстегнуть страховочный линь, закрыть глаза и оттолкнуться от обшивки корабля? Чтобы только падать, падать, падать, падать, падать… Падать вверх… В пустоту… В бесконечность… Чтобы наконец познать мироздание таким, какое оно есть, а не каким мы его себе представляем.

В давние времена, еще на Старой Земле, человек по имени Ален Бомбар совершил одиночное плавание через океан в надувной спасательной лодке, без запасов провианта и воды. И он выжил вопреки невозможному, доказав тем самым, что люди, оказавшиеся после кораблекрушений в шлюпках, гибли вовсе не от жажды и голода, а от страха. От панического ужаса, приходящего с осознанием собственного одиночества. Даже если в шлюпке находилось несколько человек, они все равно были одиноки среди морских волн. Бомбар выжил, потому что избавился от этого страха.

Редко, но все же случается, что люди оказываются брошенными в космосе. Причины самые разные – от несчастных случаев до криминальных. Некоторых, случается, находят. Одних – спустя дни, других – через годы. Разумеется, уже мертвыми. Но вот что удивительно: оказывается, что девять из десяти потерявшихся умерли не от удушья, а от страха, еще до того, как в их скафандрах закончился кислород.

Но сайтенам подобные страхи были неведомы. Эти ребята чувствовали себя в открытом космосе так же уверенно, как в коридоре собственной квартиры, по которому могли свободно перемещаться даже среди ночи, не включая свет. Потому что практически всем сайтенам еще в детстве вживлялись глазные имплантаты, дающие возможность видеть во тьме так же хорошо, как и на свету.

Откинувшись назад, Пепел увидел, разумеется, стену мрака, прошитую тусклым светом далеких звезд. А на фоне этой стены – темный треугольник корабля вильдера.

– Однопилотный «корвус», – сообщил он остальным. – И где он только откопал эту рухлядь?

– На свалке возле астероидного облака Хлам в тридцать четвертом секторе, – объяснил Град. – Там этого добра навалом. «Корвусы», «мугалы», «оркоты» – их там сбрасывали десятками, если не сотнями, после семидневной войны между весперами и энтурийцами.

Пепел взял в руку магнитный захват и совсем несильно не кинул даже, а толкнул его вверх. Захват неторопливо полетел по очень пологой дуге, как будто собирался обогнуть округлый сверху корпус харвестера. А следом за ним, отмечая пройденный маршрут, тянулся тонкий страховочный линь.

В невесомости не нужно прилагать больших усилий, чтобы кинуть предмет. Гораздо труднее заставить его остановиться в нужном месте. Пропуская линь сквозь неплотно сжатые пальцы, Пепел выжидал нужный момент. И когда этот момент настал, он резко дернул линь на себя и вверх, как будто подсекая пойманную на крючок рыбу.

– Есть! – довольно улыбнулся Пепел и кинул конец линя Граду.

Тот быстро закрепил его на скобе внутри шлюза.

Откинувшись еще больше назад, Пепел припечатал рифленую подошву башмака к внешней обшивке харвестера рядом с люком. Немного развернувшись, он поставил на обшивку вторую ногу. Придерживаясь руками за слабо натянутый линь, он перешагнул через проем раскрытого шлюзового люка и начал не спеша подниматься наверх.

Задача осложнялась тем, что скафандр сайтена был предназначен для высадки на планету. Он вполне годился и для работы в космосе, вот только подошвы его башмаков не были снабжены магнитными прокладками. И на тыльной стороне перчаток не было контактных магнитов, срабатывающих при легком нажатии на них.

Но будучи опытным, хорошо тренированным бойцом, Пепел с поставленной перед ним задачей справился без проблем. Добравшись до самого верха, он ухватился за одну из четырех металлических петель, о которых говорил Геннадий, отцепил магнитный захват и как следует зафиксировал линь на той же самой петле, за которую держался.

– Можно подниматься, – сказал он остальным.

Пока генерал Ветер и Град следовали тем же путем, что он уже прошел, Пепел отмотал конец другого линя с катушки, закрепленной у него на поясе, и тоже зафиксировал его в петле. Затем он снял гаус со спины и магнитным зажимом прикрепил его к соседней петле.

– Как я и предполагал, – изрек генерал Ветер, поднявшись на крышу харвестера.

– Что там? – спросил Шотер.

– «Ловчий» держит харвестер. – Генерал посмотрел наверх, туда, откуда тянулся трос, на котором был закреплен «ловчий». – Трос длиной метров пятьдесят. Люк наверху открыт.

Выбравшийся на крышу следом за генералом Град передал свой гаус Пеплу, который присоединил его к своему. Вытянув руку, Град дотянулся до соседней петли, перебрался на нее и зафиксировал на ней конец своего линя.

– Ну что? – посмотрел на своих бойцов генерал Хром Ветер. – Сделаем все быстро и по-тихому или споем гимн?

– Быстро и тихо! – в унисон ответили бойцы.

Внутри харвестера Шотер удивленно посмотрел на Алексея.

– Дежурная шутка, – объяснил Алексей. – У сайтенов гимн без слов.

– Держи, – генерал передал Пеплу гравимину. – Таймер на пять минут. Удастся пробиться в его оружейку, корыто – черту под хвост. Не получится – все равно рубим «ловца». По-любому корабль раскурочит так, что этому Носу не до нас будет. – Генерал посмотрел наверх. – Думаю, ставить заряд надо на ту стену, что по ходу корабля. По логике вещей, оружейка за ней должна находиться. Но решай сам, на месте. Когда имеешь дело с вильдерами, логика может и подвести. – Хром Ветер снова посмотрел наверх и покачал головой: – Ну это ж надо додуматься – летать с открытым люком.

Граду досталась еще одна коробка с кассетами для импульсника – они должны были сыграть роль дополнительного взрывного устройства при срабатывании гравитационной мины.

– Готовы? – посмотрел на своих бойцов генерал Ветер. – Ну, тогда вперед и вверх!

Пепел ухватился руками за трос, тянущийся от «ловчего» к гостеприимно распахнутому люку корабля. Лишь только он оторвал ноги от крыши харвестера, как все его туловище начало плавно подниматься вверх. И вскоре он уже парил над крышей, придерживаясь за трос руками. Одной рукой проверив, легко ли разматывается страховочный линь с катушки на поясе, Пепел начал быстро перебирать руками по тросу. Казалось, он не прилагал никаких усилий для того, чтобы перемещаться вверх, а, напротив, старался замедлить свое вознесение.

Следом за ним устремился наверх и Град.

– Шотер, слышишь меня? – обратился генерал к фортану. – Парни начали подниматься наверх. Пока все спокойно. Нос не пытался выходить на связь?

– Нет, – ответил Шотер. – У нас тоже все тихо. Ждем, когда вы начнете шуметь.

– Ну, недолго уже осталось, – усмехнулся генерал.

Сайтены добрались до самого верха и скрылись в люке.

– Ну, что там? – нетерпеливо спросил генерал.

– Все нормально. – Пепел взялся за скобу, вбитую в стену, и огляделся по сторонам. – Это действительно вспомогательный оружейный трюм. Корпус «ловчего» тупо приколочен к полу металлическими костылями.

Град ухватился за один из крепежей и как следует дернул. Костыль даже на миллиметр не сдвинулся.

– Тупо, но надежно, – прокомментировал он.

– А это что тут у нас?

Пепел прошел в глубь трюма, где горкой стояли какие-то длинные ящики, принайтованные к металлическим скобам на стене. Посмотрев на маркировку, сайтен тихо свистнул.

– Что там? – спросил генерал.

– Ящики. Если в них именно то, что указано на маркировке, значит, мы вытащили счастливый билет.

Пепел сбил зажимы с крышки верхнего ящика, приподнял ее, насколько позволяли найтовы, присел на корточки и заглянул внутрь.

– Генерал, кассеты для импульсника нам не понадобятся, – сообщил командиру Гром, заглянувший в ящик вместе с напарником.

– Здесь динамические торпеды, генерал, – сказал Пепел.

– Ох и ничего себе, – тихо выдохнул Шотер.

– Новенькие, в заводской упаковке, – продолжал Пепел. – Должно быть, наш чудило прикупил их у контрабандистов заодно с «ловчим». Ну, и оставил их пока в трюме. С открытым люком.

– Ну, в принципе, его можно понять, – не без иронии заметил Град. – Кто может забраться в открытый люк в открытом космосе?

– Автостопщик, – сказал Пепел.

– А, – недовольно скривился Град. – Я же серьезно.

– А автостопщики что, по-твоему, шутка?

– Легенда.

– Про автостопщиков мне рассказывали вполне уважаемые люди.

– Быть может, они просто хотели над тобой пошутить?

– Я тоже слышал про автостопщиков, – сказал Шотер.

– Ну, а кто про них слышал?

– Генерал, а ты что об этом скажешь?

– Я скажу, что есть автостопщики или нет, люки на корабле следует держать закрытыми. А то недолго и до беды. Кончайте трепаться, парни, делом займитесь.

– Да тут дел-то на пару секунд. – Пепел снял «Т-1001» с пояса и прилепил ее к торцевой стороне ящиков. – Все! Торпеды прошьют эту посудину насквозь.

– Мне даже жалко этого парня, – грустно признался Град.

– Что так?

– Ну, представь себя на его месте. Ты на своем корабле, хорошо покушал, лег отдохнуть. У тебя все отлично, можно даже сказать, замечательно. У тебя на привязи болтается кошелек с кучей денег. И вдруг – бум! Ни кошелька, ни корабля. Вообще – ничего!

– Нет, мне его не жалко, – помотал головой Пепел. – Мы сейчас сами в дурацкой ситуации, между прочим, по его милости.

– Вы активировали мину?

– Собираемся, генерал.

– И долго еще будете собираться? Ты говорил, что это дело двух секунд.

– Точно. Раз, – Пепел выставил на таймере мины цифру «пять». – Два, – он нажал кнопку активации взрывателя. – Дело сделано!

Пепел лег на живот на краю люка, взялся за трос и быстро пополз вниз, стараясь, чтобы ноги не заваливались в сторону.

Следом за ним, как паук по паутинке, пополз по канату Град.

– Есть! – Пепел ухватился за скобу и отлетел в сторону от «ловчего».

– Есть! – Град отлетел в сторону другой скобы.

– Четыре минуты до взрыва. – Генерал взял в руки гаус и большим пальцем надавил кнопку затвора. – Не будем торопиться, а то как бы этот Нос не заметил, что мы отцепились, и не шарахнул бы в нас чем-нибудь.

Перехватив скобу другой рукой, Пепел перевернулся и посмотрел вверх, на пробитый звездами мрак.

– Генерал, а ты можешь на взгляд, по звездам, определить, где мы сейчас находимся?

– Как я это сделаю? – пожал плечами Ветер. – Куда ни посмотри, звезды везде одни и те же.

– Я тебе без всяких звезд скажу, что мы недалеко от Гордона-Три, – сказал Град. – Эта калоша, – указал он наверх, – не предназначена для прыжков через гиперспейс.

– И в какой стороне Гордон-Три?

– Вот этого не скажу.

– Одна минута до взрыва, – предупредил генерал. – Держитесь крепче, парни, сейчас тряхнет. Эй, внутри, готовы?

– Да.

– Ну, погнали!

Генерал Ветер вставил носок башмака в петлю на крыше харвестера – чтобы не унесло в космос отдачей, – положил на плечо приклад гауса, приставил ствол к корпусу мертвой хваткой вцепившегося в харвестер «ловчего» и нажал на спусковой крючок. Пулемет беззвучно задергался в руках сайтена, выплевывая пули, которые в упор били по корпусу «ловчего», корежа его корпус и уродуя внутренности.

«Ловчий» умирал, почти как живое существо. Будучи примитивной роботизированной системой, вся задача которой сводилась к тому, чтобы схватить указанный объект и во что бы то ни стало удержать его, он тупо и бессмысленно пытался справиться с задачей, выбрасывая все новые манипуляторы, захваты, скобы и крепежи взамен тех, что были перебиты пулями. Он ломался, корчился и бился в конвульсиях. Он не сдавался до последнего. Потому что не понимал, что спорить с генералом Ветром и его гаусом совершенно бессмысленно. Потому что это генерал Ветер и гаус.

Дернувшись в последний раз, «ловчий» заскреб по обшивке харвестера сломанным крюком. И – замер. А затем начал медленно отплывать в сторону.

– Готово! – Генерал поставил гаус на предохранитель.

И в этот момент рвануло наверху.