Глава 17
В ячейке, на которой был нарисован фран, находился пояс самозащиты. Будучи надет и активирован через ДНК-регистратор, пояс покрывал тончайшим слоем легкой наноброни грудь, спину, руки до локтей, ноги до колен и голову. Из средств самозащиты на поясе имелись две кобуры с дистанционным шокером и травматическим пистолетом, три нелетальные гранаты и, что Алексею понравилось больше всего, отличный нож с двенадцатисантиметровым лезвием из зиракской стали с тиолевой присадкой. Лезвие из зиракской стали было настолько гибким, что ножнами для него служил сам пояс. Но стоило только выдернуть нож из ножен и сжать рукоятку в руке, как лезвие становилось крепким, как алмаз. Нажатием на ограничитель можно было зафиксировать нож в жестком положении. Но умение управлять степенью гибкости лезвия в зависимости от того, насколько крепко сжата рукоятка, давало мастеру ножа колоссальное преимущество в рукопашном бою. Алексей не был мастером ножа, ему лишь доводилось видеть, как владеют ножами из зиракской стали истинные мастера, и все же ему было приятно, что в его стандартном комплекте самозащиты оказался такой нож. Это означало, что к нему относились с уважением. Потому что, окажись он настоящим мастером ножа, он бы обиделся, если бы ему предложили другой нож. В то же самое время это означало, что и ожидания на него возлагались немалые. И их следовало оправдать.
Боевое летальное оружие старшему врачу не полагалось. Как и любому другому медработнику на корабле. Медики находились под защитой «Пангалактического регламента ведения боевых действий». Медик, не берущий в руки оружия, не считался участником боевых действий. Соответственно, против него так же нельзя было применять оружие. Медика нельзя было брать в плен, допрашивать, ему нельзя было давать психотропные препараты или оставлять наедине с любым существом, обладающим паранормальными способностями. Оказавшегося в руках противника медика должны были содержать как старшего офицера, а при первой же возможности медика следовало переправить на любую нейтральную планету, готовую его принять.
Одним словом, в соответствии с «Пангалактическим регламентом ведения боевых действий» у военных медиков была не жизнь, а киферский мед с сахаром. Вот только кто мог заставить заклятых врагов, столкнувшихся железными лбами, соблюдать какой-то там регламент?
Алексей бежал по коридору, ловко перебирая руками поручни. Следом за ним, поотстав на полшага, двигался энсин.
– Где можно взять оружие? – спросил, не оборачиваясь, Алексей.
– У тебя есть…
– Нормальное оружие… – Корабль в очередной раз тряхнуло так, что Алексея и Нокуара швырнуло на стену, которая прежде была полом. – Трассер. Или какой-нибудь излучатель, на худой конец.
– В каждом отсеке есть арсенал, обозначенный…
– Мордой франа. И в медицинском?
– Разумеется.
Алексей сделал запрос через биюл. Ответа не последовало. И никаких условных обозначений на плане корабля не появилось.
– Биюл не выдает требуемую информацию.
– Ее там нет. Если противник получит доступ к биюлу…
– Понятно.
– Каждый член экипажа знает, где расположены оружейные хранилища в тех секторах, где ему приходится бывать.
– И все они на дактилоскопических замках.
– Разумеется. Попытка несанкционированного доступа приведет к уничтожению всего запаса оружия и боеприпасов. Твой дактилоскопический код уже введен в базу корабля, иначе ты не смог бы открыть свою персональную оружейную ячейку.
Техники, по всей видимости, не оставляли попыток нормализовать работу гравикомпенсаторов, из-за чего создавалось впечатление, что корабль качает из стороны в сторону. Но каждый новый удар по корпусу, похоже, сводил все их усилия на нет. После очередного попадания вражеского снаряда в цель корабль как будто медленно повернулся вокруг своей продольной оси на четверть оборота. И теперь Алексей с Нокуаром бежали по потолку.
Впрочем, это их нисколько не смущало. В значительно большей степени Алексея тревожило то, что нет никаких официальных сообщений от командного состава. Даже если они сами до сих пор не понимали, кто их атакует и как велики силы противника, капитан или старпом должны были сделать хоть какое-то официальное сообщение. Хотя бы просто для того, чтобы успокоить личный состав корабля и дать знать, что ситуация под контролем. Во всяком случае, так поступил бы любой капитан-землянин. Иначе создавалось впечатление, что на мостике вообще никого нет.
Но, несмотря на молчание командира, корабль жил своей жизнью. Как и прежде, работали бортовые орудия. Судя по частоте и периодичности залпов, действия их стали более осмысленными. Рассеялся первоначальный хаос, когда казалось, что наводчики палят куда придется, не видя цели. Теперь они, похоже, приспособились к манере ведения боя тех, кого им надлежало обратить в прах. Алексею с Нокуаром то и дело встречались техники или рядовые бойцы, бегущие куда-то небольшими группами по три-четыре-пять человек. На их лицах не было испуга или растерянности – они точно знали, что им следует делать. Алексей с Нокуаром прижимались к «стене», чтобы пропустить бойцов. Один из них на бегу глянул на Алексея и почему-то подмигнул ему. Просто так, мимоходом, по-дружески. Не как землянину, непонятно как оказавшемуся на фортанском корабле, а абсолютно нормально, как товарищу по оружию. Возможно, он даже и не подумал, что человек, пропустивший его, землянин. И Алексей вдруг понял, что ему приятно чувствовать себя своим на этом корабле. Возможно, у командующего экспедицией имелись какие-то свои планы на его счет. Но для остальных он был только новым членом экипажа. Они находились на одном корабле – значит, были одной командой.
Алексей уже связался с дежурным врачом и выяснил, что медотсек полностью готов к приему раненых. По имеющейся информации, серьезно пострадавшие имелись только на девятой палубе. Двое бойцов с тяжелыми травмами уже были доставлены в медицинский отсек, и в данный момент врачи проводили их осмотр. Еще троих должны были доставить с минуты на минуту. С восьмой палубы должны поступить двое техников, получивших травмы при установке пластыря на пробоину во внешней обшивке.
– Буду через минуту, – передал дежурному врачу Алексей. – Не так плохо, как могло бы быть, – на бегу кинул он Нокуару.
– Сейчас атаки идут только по левому борту. Правый удалось прикрыть огнем эсминца «Шер-Мор», занявшего позицию над нами.
Алексей едва не споткнулся.
– Откуда ты знаешь?
– Из биюла. – Нокуар был удивлен не меньше, чем Алексей. – А что, у тебя нет приема?
– Нет никакой информации с командного пункта.
– Слушай, извини, это моя вина. – Нокуар прижал пальцами брови и принялся двигать их, как будто хотел свести вместе. – Я забыл сказать…
– Ну так говори!
– Сразу после сигнала тревоги нужно было ввести свои персональные данные в личный журнал капитана. В боевых условиях все прочие запросы блокируются. Извини…
– Да к черту!..
Алексей быстро отыскал личный журнал капитана корабля и ввел требуемые данные.
И в ту же секунду на него обрушился поток информации.
Командующий Траум-Ин-О-Фар ставил всех в известность, что эскадра атакована группой неизвестных кораблей. Ни класс кораблей, ни планету их приписки установить не удается. Внешние системы наблюдения фиксируют только проносящиеся мимо фортанских кораблей тени и яркие вспышки. На запросы чужие корабли не отвечают. Мы даже не можем точно определить, сколько их, но никак не меньше дюжины. Корабли-тени ведут огонь по фортанским кораблям, используя в качестве оружия какие-то мощные энергетические выбросы. Защититься от них мы не можем, поскольку в гиперспейсе нельзя поднять силовые щиты. Нейтрализовать энергетические выбросы кораблей-теней нет возможности, поскольку не удается установить их природу. Единственное, что мы можем сделать и делаем, – это добраться до портала «Шен-А-Пять» и выйти из гиперспейса. Тогда мы сможем выставить защиту, выстроить корабли в боевой порядок и дать врагу достойный отпор. Тем более что наши оружейники считают, что в нормальном пространстве корабли-тени не будут столь же быстры и неуязвимы.
Тактика, конечно, так себе. Но ничего лучше в данной ситуации, пожалуй, не придумаешь. Тем более что до выхода из гиперспейса оставалась двадцать одна минута.
Дверь медицинского отсека плавно откатилась в сторону.
Кисти рук Алексей положил на края дверного проема и сильно оттолкнулся, рассчитывая эффектно вплыть в помещение. Но вместо этого кубарем покатился вниз. Ударился обо что-то лбом. Сшиб ногой лоток, из которого с грохотом посыпались хирургические инструменты. Запутался левой рукой в простыне и едва не сдернул ее с переноски – хорошо, что врач успел схватить ее с другого конца. И наконец замер, стоя на четвереньках. С простыней, намотанной на руку.
Положение – глупее некуда.
Алексей поднял голову.
На него смотрели трое врачей. Один из них – с прозрачной бактерицидной маской на лице. И все трое вроде как недоумевали.
– Со мной все в порядке, – заверил их Алексей.
И попытался встать на ноги. Но его снова повело в сторону, и он непременно бы упал, если бы не оперся одной рукой о стену, а за другую его не ухватил Нокуар.
– Ну ты даешь, – только и произнес энсин.
Собственно, добавить к этому было нечего.
Алексей и сам уже сообразил, какую глупость сморозил.
А дело было в том, что медицинский отсек, так же как и командный, был оснащен собственной автономной системой энергопитания – это раз, независимой системой гироскопов – это два, и парочкой гравикомпенсаторов – это три. Благодаря этому всегда, при любых условиях, даже если внешнюю обшивку корабля рвала в клочья вражеская артиллерия, внутренние переборки сокрушала прорвавшаяся на борт корабль абордажная команда противника, а маршевые двигатели уже превратились в похожие на уродливые термитники груды расплавленного металла, в медицинском отсеке горел свет, работали все электроприборы, гравитация была в пределах нормы, а пол всегда оставался полом, так же как и потолок – потолком. И это было разумно. Если бы медицинский отсек то и дело заваливался набок, а то и переворачивался вверх тормашками вместе со всем кораблем, врачи просто не смогли бы выполнять свою работу. Чтобы убедиться в этом, достаточно попытаться попасть иглой в вену даже при небольшой бортовой качке. Что уж говорить о более сложных операциях. И тот факт, что ни верха, ни низа в космосе не было, а чисто субъективные представления о верхе и низе определялись тем, насколько хорошо справлялись со своей работой гравикомпенсаторы, ничего не менял. Ровным счетом ничего. Потому что, ежели стерильные инструменты падают на пол, ими уже нельзя пользоваться. И не важно, кто в этом виноват, нерадивая медсестра, зацепившая лоток с инструментами локтем, или вышедший из строя гравикомпенсатор.
Самое обидное, что Алексей все это знал. Но упустил из виду. Потому что он не был военным медиком и не имел привычки осматривать пациентов под огнем противника. Да, следовало признаться в этом хотя бы себе самому.
Алексей посмотрел на врачей. На их лицах не было ни сочувствия, ни насмешки. Они просто сделали вид, что ничего не произошло. Ну, вроде как старшему врачу именно так и положено входить в медицинский отсек. Всем прочим – нет, а ему – положено. Так умели себя вести только фортаны.
Врач, державший за край простыню, в которой запутался старший врач, несильно потянул ее на себя. Алексей отпустил простыню. Врач сложил ее и кинул в приемник для грязного белья.
– На данный момент в медотсеке пять пациентов с различными травматическими повреждениями средней тяжести, – приступил к докладу другой врач, с аккуратной черной бородкой. – Одному пациенту с простым переломом предплечья был сделана инъекция тамурина, наложен полужесткий фиксатор с экзоскелетным усилителем, после чего он был отправлен по месту службы.
– Отлично, – кивнул Алексей.
– Ваше мнение требуется только по одному пациенту с серьезной травмой грудной клетки. Результат трехмерной томографии вы можете посмотреть…
– Я уже нашел папку.
Алексей мысленно быстро пролистал снимки. Затем дважды прокрутил трехмерный ролик, вперед и назад. Грудная клетка была серьезно повреждена. Сломаны восемь ребер, и в двух местах треснула грудина. Можно было сказать, что пострадавшему чертовски повезло. Если бы удар, ставший причиной всех этих повреждений, оказался чуть сильнее, сместившийся обломок седьмого ребра запросто мог острым краем проткнуть сердце.
И тут Алексей понял, почему корабль столь нещадно мотает из стороны в сторону. В медицинском отсеке эти удары не чувствовались, но, когда они с Нокуаром бежали по коридору, корабль то и дело кидало с борта на борт.
Нанося удары с разных сторон, противник тем самым всего лишь отвлекает внимание экипажа крейсера, готовясь нанести удар по восьмой, технической, палубе, который пробьет многоуровневую защиту и выведет из строя гипердвигатель Хайма-Дрёшера. Корабль, застрявший в гиперспейсе, лишенный маневренности и не имеющий возможности выставить силовые щиты, можно будет не спеша расстрелять, как мишень в тире. Хуже того, если авария произойдет в последние секунды перед выходом из гиперспейса, корабль размажет по уже открытому для него порталу. Гипердвигатель был запрятан так глубоко в чреве корабля, что традиционно считался неуязвимым. Каждый капитан знал – для того, чтобы взорвать двигатель Хайма-Дрёшера, нужно сначала разнести в клочья весь его корабль. Алексей догадался, как можно сделать это проще. Гораздо проще.
– Ваши предложения, доктор?..
– Клай-Но-И-Дор, – представился врач-фортан. – Нам удалось остановить кровотечение. Тем не менее я бы предложил ввести пациента в режим гибернации.
– Возможны проблемы с легкими.
– Без гибернации мы рискуем потерять пациента.
– За девятнадцать минут?
– Простите, фортуан старший врач?
– У нас нет времени на церемонии. Меня зовут Алексей. Примерно через девятнадцать минут мы выходим из гиперспейса. И переводим пациента в стационар.
– Простите, Алексей, но о каком стационаре идет речь? Мы выйдем из гиперспейса в секторе, контролируемом сайтенами.
– У сайтенов отличные стационары.
– Но… мы же враги.
– Нет.
– Разве?
– Уверяю вас, доктор И-Дор, сайтены не откажутся поместить нашего больного в свой стационар.
– Ну, в таком случае… конечно.
– Сможете продолжить без меня?
– Разумеется.
Клай-Но-И-Дор даже виду не подал, что удивлен. Хотя удивиться было чему – старший врач не успел появиться в медицинском отсеке, как собрался исчезнуть.
– Нокуар, как мне связаться с командующим?
А вот энсин даже не попытался скрыть недоумение.
– Это невозможно.
– Мне нужно переговорить с командующим.
– Для этого есть специальная процедура. Нужно сделать запрос через вахтенного офицера…
– Немедленно!
– Биюлы офицеров старшего командного состава защищены от несанкционированных вызовов. Им даже сообщение нельзя оставить…
– Я в курсе. А что, если рвануть на мостик?
– Охрана…
– Держи! – Алексей кинул Нокуару желтую куртку медработника. И себе на плечи накинул такую же. – Скажем, что нас вызвали к больному… Сердечный приступ у старшего помощника… Нет, лучше у самого командующего.
Алексей сунул в руки энсину чемоданчик с мобильным диагностером.
– Что ты задумал?
– Спасти эскадру.
Нокуар задумчиво посмотрел на чемоданчик, что держал в руках.
– Нас отдадут под трибунал.
– Если только ничего не получится.
Врачи наблюдали за происходящим с легким недоумением, но никаких вопросов не задавали. Они уже поняли, что новый старший врач – человек весьма своеобразный. Одно слово – землянин. Но у него было Моксо. А с этим уже не поспоришь.
