Доротея отдала бы все на свете за то, чтобы узнать, как долго Хейзелмер там находится. Их взгляды встретились. Слабо усмехнувшись, маркиз пересек комнату и подошел к ней. Верный своей привычке, он взял ее руку и поцеловал. Доротея, испытывая головокружение, изо всех сил пыталась скрыть удивление. Она покраснела под взглядом теплых ореховых глаз. Не отпуская руки Доротеи, Хейзелмер повернулся к Эдварду Бьюкенену.
Фэншоу, вошедший в комнату следом за маркизом, намеренно громко хлопнул дверью. Взвизгнув, Сесилия бросилась к нему.
Прибытие их светлостей временно лишило Эдварда Бьюкенена дара речи. Он едва мог поверить своим глазам. Его лицо напрочь лишилось последних проблесков живого ума, и он стал удивительно похож на быка.
– Прежде чем мы продолжим этот в высшей степени бессмысленный разговор, спешу заметить, Бьюкенен, что даже после свадьбы поместье, принадлежащее мисс Дэрент, остается в ее руках.
Холодные и четкие слова Хейзелмера подействовали на Бьюкенена, как ведро ледяной воды, выплеснутое прямо в лицо. Несколько мгновений он был не в состоянии вымолвить ни слова. Наконец, Бьюкенен промямлил:
– Я… я… чертовски ошибался. Лорд Дэрент ввел меня в заблуждение! И сэр Хьюго!
Сесилия, Фэншоу и Доротея выслушали это удивительное признание молча.
– Вот именно, – произнес маркиз. – А теперь, как мне кажется, вам требуется отдых, чтобы восстановиться после… затраченных усилий, скажем так. Длительный отдых, я бы сказал. В вашем поместье в Дорсете, возможно? Я не имею ни малейшего желания видеть вас ни в Лондоне, ни где бы то ни было еще. Если это случится или если до меня снова дойдут слухи, что вы кого-то похитили или совершили иной неподобающий поступок, я немедленно отошлю ваши письма властям с подробным описанием случившегося.
Жесткие слова Хейзелмера разрушили великие планы Эдварда Бьюкенена. Понимая, что быстро исчезнуть ему не удастся, он безумными глазами посмотрел сначала на Сесилию с Фэншоу, затем на Хейзелмера и Доротею, все еще держащихся за руки.
– Но скандал… – начал было он и тут же замолк, стоило ему встретиться глазами с маркизом.
– Боюсь, Бьюкенен, вы снова заблуждаетесь, – произнес тот холодным тоном, от которого у Бьюкенена кровь застыла в жилах, а в памяти всплыли услышанные ранее истории о маркизе. – Сестры Дэрент в сопровождении своей горничной и кучера едут навестить родовые поместья лорда Фэншоу и мое. Нас с Фэншоу задержали обстоятельства, поэтому мы выехали из столицы позже и встретились с леди уже на месте. – Маркиз ненадолго замолчал, внимательно всматриваясь в лицо мистера Бьюкенена. – Хотите сказать, что в этом есть что-то неподобающее?
Эдвард Бьюкенен побледнел. Напрочь лишившись самообладания, он поспешил заверить маркиза, едва двигая языком:
– Нет-нет! Разумеется, нет! Никогда ничего подобного не имел в виду. – Бьюкенен попытался пальцем ослабить шейный платок, будто внезапно сочтя, что тот завязан слишком туго. Он понимал, что нужно немедленно отступать, забыв о чувстве собственного достоинства. – Становится поздно. Мне пора ехать. Ваш покорный слуга, мисс Дэрент, мисс Сесилия, милорды. – Едва заметно поклонившись, Бьюкенен поспешил к двери, но тут осознал, что Фэншоу до сих пор стоит, прислонившись к ней спиной.
Хейзелмер кивнул, и Фэншоу распахнул дверь, позволив напуганному Эдварду Бьюкенену скрыться.
Послышались торопливые шаги, затем хлопнула входная дверь, и снова воцарилась тишина.
В гостиной все пришло в движение. Сесилия, не стесняясь, бросилась в объятия Фэншоу. Доротея пожалела о собственной неспособности последовать ее примеру. Она вообще едва могла сохранять маску хладнокровия на лице.
– Боже мой! Ну что за простофиля! – воскликнул Фэншоу. – Зачем ты позволил ему так легко ускользнуть?
– Он не стоит усилий, – рассеянно ответил Хейзелмер, пристально всматриваясь в лицо Доротеи. – Кроме того, его же ввели в заблуждение.
Доротея старалась не обращать внимания на слова маркиза, но у нее не получалось. Она попыталась направить разговор в более спокойное русло:
– Заблуждение! Я неделями пыталась от него избавиться. Если бы я только знала! – Тут ей стало интересно, а было ли и Хейзелмеру обо всем известно. У нее вдруг закружилась голова.
Перехватив ее отсутствующий взгляд, Хейзелмер тут же попытался сменить тему. Увидев разложенные на столе всевозможные предметы, он поинтересовался:
– Вы упражнялись в метании и использовали этого мерзкого мистера Бьюкенена в качестве мишени?
Проследив направление его взгляда, Доротея ответила:
– Не я, Сесилия. Но она швырнула в него всего одну вазу.
Хейзелмер заметил валяющиеся на полу осколки.
– И часто она так поступает? – поинтересовался он.
– Только когда по-настоящему разозлится.
Обдумывая ответ Доротеи, Хейзелмер взял ее плащ и накинул ей на плечи.
– А в цель она обычно попадает?
– О да, – ответила Доротея, возясь с застежками плаща. – Она практикуется в этом искусстве с детства и хорошо натренировала руку.
Бросив взгляд на Фэншоу, всецело поглощенного Сесилией, Хейзелмер усмехнулся:
– Напомните мне, любовь моя, как-нибудь сказать об этом Тони. Я должен предупредить его об опасности.
Доротея нервно улыбнулась, а Хейзелмер подал ей перчатки. Надев их, она подняла голову. Смотрящие на нее ореховые глаза смеялись.
– Думаю, нам нужно как можно скорее покинуть этот постоялый двор. Уж очень тут многолюдно.
Доротея улыбнулась в ответ, стараясь не обращать внимания на чувство предвкушения, вызванного его словами и тоном. Она была готова делать все, что скажет маркиз, лишь бы он при этом продолжал улыбаться своей странной, но восхитительной улыбкой. Как и обычно, Хейзелмер завладел контролем над ситуацией, но едва ли Доротея хотела оспорить способ, посредством которого он избавился от Эдварда Бьюкенена. В нынешних обстоятельствах она чувствовала, что будет благоразумнее отложить все обсуждения до возвращения в Лондон. Не стоило забывать и о запланированном на утро важном разговоре, во время которого они, несомненно, обсудят планы на будущее. Доротея вынуждена была напомнить себе, что Хейзелмер до сих пор не признался ей в своих чувствах.
Хейзелмер с Доротеей и Фэншоу с Сесилией вышли в пивную. Увидев своих девочек живыми и здоровыми, Бетси вздохнула от облегчения и, позвав Лэнга, поспешно подошла поближе, ожидая дальнейших распоряжений.
Маркиз бросил взгляд на часы. Было почти четыре часа утра. В двуколке они доедут до Хейзелмера за час, в экипаже – за два. Рассвет наступит около шести утра. Усмехнувшись, он повернулся к Фэншоу:
– Предоставляю вам право ехать в экипаже. Под присмотром Бетси, разумеется.
Доротея, стоящая с Сесилией и причитающей Бетси, подняла голову. Хейзелмер одарил ее открытой улыбкой.
– Вот спасибо, – без энтузиазма ответил Фэншоу, ужасаясь перспективе двухчасовой поездки в обществе своей возлюбленной и ее горничной. – Мы сразу отправимся в Эглемон. Хейзелмер-Уотер Сесилия посмотрит в другой раз. Предпочтительнее всего вообще не на рассвете. Как подумаю, что ввязался во все это и даже не буду соответственным образом вознагражден… – Он пытался говорить угрюмо, но не смог противиться открытой улыбке Хейзелмера.
– Не бери в голову, – ответил тот, понимая, что Доротея внимательно прислушивается к их разговору. – Мне в любом случае придется объяснять гораздо больше, чем тебе.
Подойдя к Доротее, он, не вдаваясь в подробности, в двух словах изложил дальнейшие планы и совсем было собрался вывести Доротею на улицу, когда она наконец-то снова обрела дар речи:
– Вовсе не обязательно это делать! Разве мы не можем просто вернуться в Лондон?
Доротея никак не могла взять в толк необходимость долгого путешествия в Хейзелмер.
– Нет, – со вздохом ответил маркиз.
Доротея ожидала пояснений, но он просто взял ее за руку. Тогда она заупрямилась.
– Я понимаю неразумность возвращения всем вместе, но мы-то с Сесилией и Бетси вполне можем это сделать. Вы же с Фэншоу вольны ехать в свои поместья.
Хейзелмер перехватил усмешку, появившуюся на лице Фэншоу. По сути, ее невозможно было не заметить. Завидев упрямо вздернутый подбородок Доротеи и решительный взгляд, маркиз заставил ее замолчать единственным известным ему эффективным способом. На глазах у изумленных свидетелей – хозяина гостиницы, Бетси, Лэнга, заинтригованной, но довольной Сесилии и все еще усмехающегося Фэншоу – он привлек ее к себе и поцеловал. Хейзелмер не отстранялся до тех пор, пока не счел Доротею неспособной подобрать слова для того, чтобы спорить с ним.
Когда Доротея снова пришла в себя, то обнаружила, что находится в двуколке Хейзелмера, а сам он сидит рядом, умело выводя пару серых лошадей с постоялого двора. Выехав на дорогу, они взяли направление на юг. Доротея посмотрела на профиль Хейзелмера, четко очерченный в ярком свете луны. Ей очень хотелось услышать из его уст настоящее признание. Если он и дальше намерен поцелуями улаживать любые возникающие между ними разногласия, подумала она, ей никогда не удастся ни из одной ссоры выйти победительницей. Утвердившись в своем решении, она стала обдумывать аргументы.
Дорога между Тадуортом и Доркингом была узкой, но в хорошем состоянии. Это обстоятельство не могло не радовать Хейзелмера. Возвышающиеся по обеим сторонам изгороди отбрасывали тени и значительно сокращали видимость, невзирая даже на серебристый свет луны. Маркиз подозревал, что Доротея не станет долго хранить молчание. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять: она просто собирается с силами. Он перехватил ее подозрительный взгляд, устремленный на него, а она в ответ вздернула брови в немом вопросе.
Улыбнувшись, Хейзелмер снова сосредоточился на лошадях. Начинать разговор ему совершенно не хотелось. Пусть уж лучше Доротея сама сделает первый шаг.
Ждать ему пришлось недолго.
– Вы собираетесь сообщить мне, что тут, собственно говоря, происходит?
Маркизу очень хотелось ответить отрицательно, так как это было безопаснее всего, но все же он был вынужден сказать:
– Это долгая история.
– Сколько ехать до Хейзелмера?
– Около часа.
– В таком случае времени у нас предостаточно. Даже принимая во внимание ваших резвых скакунов.
– Нам нужно обязательно оказаться у Хейзелмер-Уотер до рассвета.
– Зачем?
Посмотрев в ее прекрасное, но смущенное лицо, маркиз успокаивающе улыбнулся:
– Потому что такова предполагаемая причина этого ночного приключения, поэтому хотя бы одной из сестер Дэрент, так давно и настойчиво об этом просивших, нужно своими глазами увидеть это зрелище. На случай, если кто-то вроде Салли Джерси, которая тоже там была, потребует от вас описания.
Глядя ему прямо в глаза, Доротея покорно поинтересовалась:
– Что за историю вы выдумали? Лучше рассказывайте с самого начала, в противном случае мне никогда не убедить в ее достоверности любопытных особ вроде Салли Джерси.
Хейзелмер повиновался, радуясь этой относительно безопасной теме разговора. Он поведал Доротее о том, что случилось в Мерион-Хаус после ее отъезда.
– Не забудьте потом с Ферди помириться.
– Он очень расстроился?
– Был вне себя от ярости.
Хейзелмер вкратце пересказал ей историю, не упомянув, однако, что они якобы уже помолвлены. Несколько минут ушло у него на живописание жертв, на которые им с Фэншоу пришлось пойти ради спасения репутации Доротеи и Сесилии. Доротея рассмеялась, заслышав о возложенной на Ферди миссии распространить слухи обо всей этой истории. Хейзелмер обрадовался тому, что удалось отвлечь ее от самого главного.
Снова посерьезнев, Доротея, задумчиво глядя на лошадей, стала мысленно перебирать все известные ей факты. Полуночная поездка – это, вероятно, лучшая возможность выудить из Хейзелмера интересующую ее информацию. При обычных обстоятельствах его внешний вид всегда отвлекал ее, поэтому разуму приходилось бороться с телом, и сформулировать связные вопросы было очень непросто, не говоря уже о том, чтобы понимать его уклончивые ответы. Доротея решила, что сейчас, сидя в двуколке с поводьями в руках и следя одновременно и за дорогой, и за ней самой, маркиз находится примерно в таком же положении, что и она. Значит, их шансы почти равны. Определенно в будущем ей следует поощрять подобные конные прогулки. В молчании они миновали Доркинг и выехали на сельскую дорогу, ведущую к Хейзелмеру. Глядя в лицо маркиза, Доротея спросила как можно более безразличным тоном:
– Какие еще записки присылал мистер Бьюкенен?
Хейзелмер вспомнил замечание Ферди о том, что, если Доротея начнет задавать вопросы, от нее никак нельзя избавиться. Покорившись неизбежному, маркиз ответил:
– Он уже дважды пытался вас похитить. Пытаясь убедить весь свет в своем к вам интересе, я не мог предвидеть такого развития событий.
Лунный свет рассеялся, приближался рассвет. Они пересекли границу владений Хейзелмера и теперь ехали к искусственному озеру Хейзелмер-Уотер, расположенному неподалеку.
Долгое время Доротея не произносила ни слова, обдумывая услышанное. Наконец, она сказала:
– Как я понимаю, первый раз был на маскараде у Брессингтонов?
– Да. Я сразу догадался, что это была не шутка. Вот почему с тех пор я сделался на редкость внимательным к тому, что происходит вокруг вас, и даже пошел на тот скучный прием в воскресенье. Не представляю, что бы я делал, не будь я в состоянии узнавать обо всех ваших планах. Знаете ли вы, что один из моих лакеев встречается с вашей горничной?
Доротея посмотрела на Хейзелмера с удивлением, а он, усмехнувшись, продолжил:
– Вторая попытка была предпринята Бьюкененом на пикнике, на который вы ходили с Ферди. Он забыл передать доставленную для вас записку и прочел ее лишь на следующий день, когда его камердинер нашел ее у него в кармане сюртука. Послание было якобы подписано мной, но Ферди знает мою подпись и сразу обратился ко мне. У меня в то время был Тони, и мы не стали от него ничего утаивать.
– А когда об этом узнали остальные ваши друзья?
Решив, что отрицать бесполезно, Хейзелмер ответил:
– За обедом в среду. Мне нужно было уехать из города, а Ферди с Тони не сумели бы вдвоем все время держать вас в поле зрения.
– Вам ни разу не приходило в голову мне обо всем рассказать? – спросила Доротея.
– Приходило. Но я не видел, как это могло бы нам помочь. – Заметив, что она нахмурилась, маркиз вздохнул. – Никто же не знал, когда и где может быть предпринята следующая попытка.
Воцарилось молчание. Выждав минуту, Хейзелмер рискнул посмотреть на Доротею. Как оказалось, она также смотрит на него вопросительным взглядом.
– Вы невероятно своенравны, знаете ли.
Сладко улыбнувшись, он ответил:
– Знаю. Но я всегда действую из лучших побуждений.
Двуколка одолела небольшой подъем. Незадолго до развилки Хейзелмер направил лошадей на поросший травой участок, представляющий собой смотровую площадку.
– А это, – провозгласил он, – и есть Хейзелмер-Уотер.
Над горизонтом в отдалении показались первые лучи восходящего солнца, в свете которых распростертый у ног Доротеи пейзаж показался невероятно красивым. Выпрыгнув из двуколки, Хейзелмер надежно привязал поводья к кусту, затем помог выйти Доротее. Вместе они спустились по вырезанной в склоне холма лестнице, ведущей к расстилающемуся внизу плато. Под старым дубом стояла каменная скамейка, с которой было удобно любоваться видом на долину. Хейзелмер-Уотер было большим искусственным озером, берега которого обрамляли плакучие ивы. В центре озера имелся островок, на котором также росли ивы. Между их зелеными ветвями виднелся летний домик с выкрашенными белой краской стенами. По поверхности воды неспешно плавали лебеди.
По мере того как солнце поднималось выше, окружающий пейзаж расцвечивался все новыми красками: от холодных оттенков сепии к теплым розоватым всполохам первых лучей рассвета и, наконец, к золотистому сиянию света, затопляющего все вокруг. Когда солнце полностью показалось из-за холмов в дальней части плато, трава и листва ив заиграли яркими зелеными красками, а вода в озере – насыщенно-синими.
Сидя на скамье, Доротея в немом изумлении наблюдала за меняющейся на глазах картиной. Хейзелмер, бесчисленное множество раз наслаждавшийся этим видом, все же не перестал получать от него удовольствие. Но сегодня его взгляд был устремлен только на сидящую рядом с ним женщину. Вернувшись в Лондон, чтобы одним махом покончить с прошлым и устроить будущее, он обнаружил, что его свободолюбивая Доротея, вместо того чтобы тихо и мирно ожидать его дома, уехала тайком посреди ночи сражаться с Эдвардом Бьюкененом. Вообще-то в этом не было ничего удивительного. Хотя маркиз не сомневался, что ей удастся справиться с задачей, ее желание разбираться со всем самостоятельно породило в нем стремление довести их отношения до логического конца. Но сейчас Доротея, несмотря на ее внешнее спокойствие, занимала оборонительную позицию. Даже для такой независимой девушки, как она, было бы странно держать Хейзелмера на расстоянии после всего, что с ними произошло. Он посмотрел на нее. На ее выразительном лице отражалась радость любования красивым видом. Хейзелмер вздохнул про себя. Ему нужно выяснить, что ее тревожит. Узы, связывающие его с Доротеей, крепчали с каждым днем. В прошлом у него не было столько проблем ни с одной другой женщиной. Теперь же, хотя маркизу и казалось, будто он сумел разорвать путы и вырваться на свободу, он тут же каким-то невероятным образом снова угодил в ловушку.
Солнце поднялось уже высоко, когда Доротея наконец повернулась к Хейзелмеру, глядя на него сияющими глазами:
– Это было самое восхитительное зрелище, которое я когда-либо видела! Боюсь, лорду Фэншоу все же придется привезти сюда Сесилию на рассвете.
Хейзелмеру не было дела до Фэншоу и Сесилии.
– Только если вы сами его об этом попросите. Как мне кажется, после двухчасовой поездки в экипаже с Сесилией и этой вашей Бетси он сейчас пребывает не в самом благостном расположении духа.
Доротея потупилась. Хейзелмер взял ее за руку, побуждая придвинуться ближе к нему, но она воспротивилась, понимая, что, если он ее сейчас поцелует, у нее не хватит духа вытянуть из него признание. Хейзелмер тут же замер. На мгновение их поглотила тишина. На губах Хейзелмера появилась кривая усмешка, но Доротея, так и сидящая с опущенными глазами, ее не заметила. Маркизу был известен только один способ ускорить развитие событий, и он им воспользовался.
– Доротея? – произнес он непривычно серьезным голосам. – Дорогая, не окажете ли вы мне честь, согласившись стать моей женой?
В первое мгновение этот вопрос ошеломил Доротею, хотя она и ожидала его. Затем, все еще глядя на их переплетенные руки, она попыталась подобрать слова, чтобы выбраться из затруднительного положения, в которое он ее поставил. Если она просто ответит согласием, то никогда не узнает правду.
– Милорд, я понимаю… это действительно большая честь для меня. Однако, я… я не уверена, что… имеются… причины… или основания… для заключения между нами брачного соглашения. – Доротея осталась довольна произнесенной ею туманной фразой.
Хотя ее слова и не слишком сильно удивили Хейзелмера, все же были подобны удару под дых. Интересно, как она пришла к такому удивительному умозаключению? Он в любом случае собирался кое-что ей объяснить и, видя, что девушка сомневается в его мотивах, сразу перешел к делу:
– Почему, по-вашему, я хочу на вас жениться?
В его голосе не было ни капли притворства, и Доротея искренне ответила:
– Вам же нужно жениться. Полагаю, вам требуется покладистая жена, которая рожала бы вам наследников и занималась домашним хозяйством. – Помолчав немного, она добавила: – Женщина, которая не заставила бы вас отказаться от привычного стиля жизни.
Впервые Хейзелмер пропустил косвенный намек.
– В моем нынешнем стиле жизни нет ничего такого, чему вы стали бы мешать. – Его слова ничуть не убедили ее, оказав прямо противоположное действие.
Доротея ахнула. В первое мгновение ей почти удалось убедить себя, что она и не хочет ничего знать. Затем она покачала головой:
– В таком случае, полагаю, мы… не подойдем друг другу.
Хейзелмер пребывал в полнейшем недоумении. Он представления не имел, о чем говорит Доротея, но услышал, как дрожит ее голос. Сообразив, что, продолжив в том же духе, они лишь усугубят ситуацию, маркиз решил поставить на кон все. В конце концов, запутанные поводья проще всего перерезать. Главное, суметь удержать после этого коней. Завладев обеими руками Доротеи, он заставил ее посмотреть себе в лицо.
– Если вы уверены в собственной правоте, то, разумеется, я не стану пытаться вас переубедить. Но если вы намерены убедить в этом и меня тоже, то вам придется, глядя мне в глаза, сказать, что вы меня не любите.
Ее сердце камнем упало вниз, в голове взметнулся водоворот мыслей. Как ей это сделать? Последовало долгое молчание, во время которого Доротея ощущала на себе его жаркий взгляд. Если она поднимет глаза, то проиграет.
– Доротея?
Она лишь покачала головой.
– Почему? Дорогая, вы должны предоставить мне хоть какое-то объяснение.
Когда Доротея услышала его невыносимо мягкий и лишенный привычной насмешливости голос, ей захотелось плакать. Девушка попыталась посмотреть на Хейзелмера, но не смогла. Высвободив руки из его ладоней, она встала со скамьи и неуверенно подошла к дубу. Ее хитроумный план обернулся сущим кошмаром. Великий боже, зачем она это только затеяла?
Наблюдая за Доротеей, борющейся с терзающим ее внутренним демоном, Хейзелмер понимал, что не сможет помочь ей до тех пор, пока она все ему не расскажет. Тихо поднявшись, он подошел и встал у нее за спиной. Затем, взяв за плечи, решительно развернул ее лицом к себе.
– Доротея, почему ты не хочешь выйти за меня замуж?
Не ответить на этот вопрос было выше ее сил. Наконец, голосом, показавшимся чужим даже ее собственному уху, она сказала:
– Потому что вы не любите меня.
Некоторое время Хейзелмер, ошеломленный подобным заявлением, оставался неподвижным, потом до него стал медленно доходить смысл сказанного ею. Он испытал громадное облегчение. Доротея вдруг почувствовала, как затряслись его руки. Удивленная, она посмотрела ему в лицо. Оказалось, он смеется! Действительно смеется. В гневе она хотела было убежать, но Хейзелмер, угадав ее намерение, не позволил ей этого, крепко обняв и прижав к себе. Постепенно ее ярость испарилась, оставив странную пустоту. Затем до нее донесся голос Хейзелмера – приглушенный, потому что он говорил, зарывшись лицом ей в волосы, и все еще звенящий от плохо сдерживаемого смеха.
– Любимая! Ты – бриллиант чистейшей воды. Я приложил огромные усилия, чтобы уверить весь высший свет – ну или, по крайней мере, тех его представителей, чье мнение имеет для меня значение, – что я безумно влюблен в тебя, а ты оказалась единственной, кто этого не заметил!
Напрягшись всем телом, Доротея все же заставила себя посмотреть на него и повторила:
– Ты меня не любишь.
Маркиз удивленно вскинул черные брови. Его ореховые глаза все еще смеялись, вопросительно глядя на нее.
– Неужели?
Его взгляд обладал поистине гипнотическим воздействием, но Доротея все же потупилась. Если она хочет узнать ответы, нужно, прежде всего, задать интересующие ее вопросы.
– А что насчет того пари? – спросила она, безуспешно стараясь придать своему голосу презрительное звучание.
Хейзелмер оперся спиной о ствол дерева, не выпуская Доротею из объятий.
– Молодые люди, имеющие слишком много денег и слишком мало здравого смысла, постоянно делают ставки на такие вещи. Это не ново. Они спорят, будут ли вместе Фэншоу и Сесилия, Джулия Брессингтон и Харкот и еще несколько пар.
Пока он объяснял, Доротея неотрывно смотрела ему в глаза.
– В самом деле?
Маркиз с улыбкой кивнул. Она перевела взгляд на его плечо, обдумывая этот ответ. Хейзелмер тем временем всматривался в ее лицо. Видя, что Доротея не говорит ни слова, он добавил:
– Более того, любимая, позволь заметить, что, если бы я в самом деле искал всего лишь подходящую и почтительную жену, я едва ли остановил свой выбор на леди, которую мне дважды пришлось выручать из скандальных ситуаций на постоялом дворе!
– В обоих случаях моей вины не было никакой! – с негодованием запротестовала Доротея. Она посмотрела в его дразнящие ореховые глаза, но быстро потупилась и добавила чуть слышно: – Я подумала, что, возможно, ты решил, что брак со мной… подходит тебе больше, чем брак с мисс Банттон.
– Мисс Банттон? – удивленно переспросил Хейзелмер и пожал плечами. – Дорогая, да лучше жениться на еже, чем на мисс Банттон.
Доротея хмыкнула.
– Кто вбил эту идею тебе в голову? Сьюзен, полагаю?
Доротея кивнула. Тут ей в голову пришла другая мысль.
– Ты же не хочешь жениться на мне, чтобы замять возможный скандал?
– И это ты говоришь после того, как я приложил максимум усилий, чтобы этого скандала избежать? Конечно нет. – Видя, что Доротея упрямо отказывается смотреть ему в глаза, он привел решающий аргумент: – Да и как бы я в таком случае сумел заранее обзавестись позволением Герберта сделать тебе предложение?
Она тут же подняла голову:
– Ты просила у него позволения?
– Дорогая Доротея, пора уже избавляться от нелицеприятных домыслов касательно меня. Я не стал бы делать тебе предложение, если бы прежде не переговорил с твоим опекуном.
Благочестивый тон, которым были сказаны эти слова, всколыхнул в ней былые подозрения.
– А что насчет твоих любовниц? – спросила она.
– Что насчет них?
Доротея растерялась.
– Откуда мне знать? – в отчаянии воскликнула она.
– Вот именно! – Сухой тон его голоса не оставлял сомнений в том, что маркиз имеет в виду. Доротея продолжала смотреть ему прямо в глаза, и он со вздохом пояснил: – Если хочешь знать, я порвал со своей последней любовницей в сентябре прошлого года, сразу по возвращении в Лондон и как только познакомился с тобой. В моей жизни было достаточно любовниц, чтобы понять, что теперь мне нужна жена.
Доротея с повышенным вниманием принялась расправлять складки его шейного платка. Хейзелмер вздохнул:
– Моя дорогая, восхитительная, глупенькая Доротея, посмотри же на меня! Я пытаюсь – похоже, безуспешно – убедить тебя в том, что люблю тебя. Самое меньшее, что ты должна в подобной ситуации делать, это внимательно слушать!
Исчерпав запас вопросов, Доротея покорно подняла глаза. Хейзелмер одобрительно кивнул:
– Хорошо. Вот что еще я тебе скажу, любовь моя. Я влюбился в тебя с тех самых пор, как увидел собирающей ежевику в лесу Мортон-Парка. Более того, какие бы ужасные грехи мне ни приписывали, я не имею привычки соблазнять деревенских жительниц или дебютанток.
Ее зеленые глаза расширились.
– А я думала, это тоже было частью пари, – с придыханием произнесла она.
– Единственная причина, по которой я ухаживаю за тобой, – произнес Хейзелмер, – заключается в том, что меня ужасно к тебе влечет. – Заметив промелькнувшее в ее взгляде удивление, он продолжил: – Да-да. Ты думаешь, что я обладаю властью над тобой. На самом деле такой же властью надо мной наделена и ты сама.
На губах Доротеи появилась очень милая и женственная улыбка.
– Теперь, – произнес Хейзелмер, крепче прижимая ее к себе, – когда я безраздельно завладел твоим вниманием, любимая, что еще я должен сделать, чтобы убедить тебя в своей любви?
Понимая, что этот вопрос сугубо риторический, Доротея потянулась к маркизу губами. Сначала он покрыл ее губы серией быстрых поцелуев, дразнящих и неудовлетворяющих. Высвободив руки, она притянула к себе его голову, скорее почувствовав, чем услышав его довольный смешок. Их губы слились в глубоком долгом поцелуе. Руки Хейзелмера проникли под плащ Доротеи и принялись ласкать ее тело, облаченное в тонкое вечернее шелковое платье, в котором она была вчера. Возбуждение, схожее с тем, что они испытали в гостиной Мерион-Хаус, снова накрыло их с головой. Хейзелмер, которому с трудом удавалось сдерживать бушующее желание, мысленно выругался. Не стоило заходить так далеко. Он не может овладеть Доротеей прямо сейчас. Первую ночь их любви она должна вспоминать с радостью, а не с отвращением. Он уже оставил ее в недоумении однажды и не хотел повторения этой ситуации.
Оторвавшись от Доротеи, Хейзелмер посмотрел в ее огромные, сияющие как изумруды глаза. Она бессознательно прижалась к нему всем телом. Это возбуждало его еще сильнее. Со вздохом он вдавил ее спиной в ствол дерева и стал прокладывать цепочку из поцелуев вдоль ее шеи. Своими длинными пальцами он ловко расстегнул ряд пуговичек на корсаже ее платья и, отодвинув в сторону кружевную сорочку, обхватил ладонями ее обнажившиеся груди, заставив застонать. Он снова прильнул к губам Доротеи, возбуждая ее. Есть и другие способы доставить ей наслаждение, и все они ему прекрасно известны.
Много позже Доротея, завернутая в свой плащ, лежала в объятиях Хейзелмера. Она счастливо вздохнула. Засмеявшись, он поцеловал ее в макушку.
– Означает ли это, что ты согласна стать моей женой?
Доротея мечтательно улыбнулась.
– А разве у меня есть выбор? – спросила она, не поднимая головы.
– Вообще-то нет. Если ты не ответишь согласием сейчас, я отвезу тебя в Хейзелмер, запру в своей спальне и не выпущу до тех пор, пока не сделаю беременной. Тогда у тебя вообще не останется никакого выбора.
Доротея со смехом посмотрела на него:
– И ты на это пойдешь?
– Без колебаний.
На ее губах расцвела медленная самодовольная улыбка, и она почувствовала, что объятие Хейзелмера стало крепче.
– В таком случае мне лучше согласиться.
Он кивнул:
– Очень мудро. – Маркиз внимательно посмотрел ей в лицо, будто пытаясь определить, в каком она настроении. Затем со вздохом сказал: – Подозреваю, что мне стоит воспользоваться твоим нынешним благодушным состоянием, чтобы сообщить, что объявление о нашей помолвке появится в сегодняшней «Газетт».
Сначала Доротея не поняла смысла сказанного, затем ахнула.
– Да как же…
– Об этом я попросил Ферди. Я считаю разумным по возможности подпитывать сплетников хорошими новостями.
Хейзелмер поднял Доротею и, обнимая за талию, хотел отнести ее обратно к ступеням, но она замерла на месте в притворном гневе.
– Так вот почему ты так настаивал на нашей свадьбе!
Хейзелмер привлек ее к себе.
– Не начинай все сначала. Я настаиваю на нашей свадьбе, потому что люблю тебя! – Маркиз крепко поцеловал ее, затем все же заставил пойти к лестнице. – Кроме того, – будничным голосом продолжил он, – если я не овладею тобой в ближайшее время, то просто сойду с ума.
От этого заявления Доротея залилась румянцем.
– Дом находится вон за тем холмом. Зная мою матушку, предчувствую, что нас ожидают уже не один час.
Доротее не терпелось взглянуть на Хейзелмер. Когда двуколка одолела подъем, она посмотрела вниз и увидела стоящий в долине огромный особняк из песчаника, купающийся в медовых лучах солнца. Спустившись по некрутому склону и перебравшись по мосту через ручей, вытекающий из озера, двуколка въехала в ворота в невысокой стене, отделяющей регулярный сад поместья от парка. Хейзелмер пустил лошадей рысью, и они помчались по дорожке, пересекающей многие акры ухоженных садов и лужаек, мимо кустарников и фонтанов, пока не достигли широкой подъездной аллеи перед главным входом.
Джим Хитчин выбежал принять поводья, радуясь, что лошади не пострадали. Сомневаться в благополучии хозяина и его спутницы вообще не приходило ему в голову.
Хейзелмер спрыгнул на землю и помог спуститься Доротее. Заслышав скрип колес по гравию, леди Хейзелмер, с пяти утра ожидающая в утренней гостиной, вышла на порог дома, чтобы поприветствовать гостей. Ей не терпелось узнать, как это ее всегда четко следующий правилам сын решился на ночную поездку вдвоем с мисс Дэрент, да еще и в открытом экипаже. Одного взгляда ему в лицо хватило, чтобы отложить все расспросы на потом.
Заключив, что они не спали всю ночь, леди Хейзелмер немедленно увела Доротею наверх, в большую, заранее приготовленную комнату. Когда Доротея сбросила плащ, а за ним и платье и струящийся из окна свет озарил ее фигуру, маркиза увидела, что на идеальной коже явственно виднеются следы поцелуев. Марки за быстро пересмотрела свое мнение касательно поведения сына. Развернувшись, она отослала прочь внимательную горничную и сама уложила сонную Доротею в постель, предварительно надев на нее одну из собственных ночных сорочек. Она не задала ни единого вопроса, не стала допытываться, куда подевались ее панталоны, так как не хотела смущать ее.
Позаботившись о Доротее, леди Хейзелмер спустилась вниз, чтобы отыскать сына. Маркиз знал, как любопытна его мать, которая, став свидетельницей чего-то, не отступится, пока ей не расскажут всю историю целиком. Поэтому он предусмотрительно удалился в свою комнату, чтобы не позволить ей подвергнуть себя допросу с пристрастием.
Упустив добычу, леди Хейзелмер провела утро, строя предположения о том, что же происходит между ее сыном и прекрасной Доротеей.
Хейзелмера разбудил шорох занавесок. Комната заполнилась солнечным светом. Он зажмурился, припоминая, что просил разбудить себя в час дня. Значит, время уже пришло.
Вспомнив события раннего утра, Хейзелмер счастливо улыбнулся. Тут в его мысли ворвалось чье-то сдержанное покашливание. Неохотно открыв глаза, он увидел стоящего у кровати Мургатройда. Всем своим видом он выражал крайнее неодобрение.
– Скажите, милорд, что мне делать вот с этим? – спросил Мургатройд, демонстрируя зажатый между большим и указательным пальцами кусок материи, в котором Хейзелмеру не сразу удалось узнать предмет интимного женского туалета. – Я нашел это в кармане вашего дорожного плаща, милорд. – За долгие годы службы Мургатройд впервые оказался в подобной ситуации и не знал, что делать.
Спокойно глядя в глаза своему камердинеру, Хейзелмер едва подавил желание расхохотаться.
– Верните тому, кому это принадлежит, – произнес он слегка приглушенно, так как все еще не вполне доверял собственному голосу.
На обычно невозмутимом лице камердинера появилось удивленное выражение.
– Милорд? – недоверчиво переспросил он.
– Мисс Дэрент, – пояснил Хейзелмер.
Когда до Мургатройда дошел смысл сказанного, он несколько успокоился.
– Разумеется, милорд.
Поклонившись, он почти дошел до двери, когда маркиз снова заговорил:
– Кстати, Мургатройд, мы с мисс Дэрент через несколько недель поженимся, поэтому, боюсь, вам придется привыкать к подобным находкам.
– В самом деле, милорд?
Мургатройда охватил вихрь противоречивых эмоций. Никогда прежде ему не доводилось прислуживать женатому джентльмену. Предпочитая холостяков, свое последнее место работы он оставил именно потому, что хозяин женился. Но у Хейзелмера ему очень нравилось, да и мисс Дэрент, которая скоро станет ее светлостью, тоже казалась ему женщиной весьма приятной. Ну а маркиз… останется самим собой. Мургатройд изобразил на лице некое подобие улыбки.
– Желаю вам обоим счастья, милорд.
Улыбнувшись, Хейзелмер откинулся обратно на подушку, а Мургатройд отправился разыскивать Триммер.
Следующие пять дней промелькнули в хлопотах. Хейзелмер хотел сочетаться браком в церкви Святого Джорджа на Ганновер-сквер через две с небольшим недели, но до этого нужно было сделать множество приготовлений и принять множество решений. Между поместьем и Лондоном курсировал неиссякаемый поток посыльных, доставляющих приказы и распоряжения. Ближе к вечеру первого дня в Хейзелмер на обратной дороге в столицу заглянули Фэншоу и Сесилия. Услышав новости, Сесилия пришла в восторг, а Бетси ударилась в слезы.
Леди Мерион сообщала, что весь город только и говорит, что о поездке на Хейзелмер-Уотер. Отношения Доротеи с маркизом называли не иначе, как романом сезона. Когда Доротея, сидя за завтраком, закончила читать письмо от бабушки, Хейзелмер, улыбнувшись ей через стол, заметил:
– Хорошо, что никто не узнает о том, что на самом деле произошло на берегу Хейзелмер-Уотер.
Доротея ахнула от неожиданности и запустила булочкой в самодовольное лицо маркиза. Вжав голову в плечи, он запротестовал:
– А я думал, только Сесилии свойственно кидаться предметами!
В Лондон они решили вернуться в понедельник. Вторую половину дня в воскресенье Хейзелмер провел с Лиддиардом за обсуждением дел поместья. Управляющему предстояло одному следить за всем, пока маркиз с женой не вернутся из свадебного путешествия по Италии.
Для Доротеи время тянулось на удивление медленно. Однажды она вышла посидеть в розарии. Прошло уже пять дней с момента их прибытия, пять дней с тех пор, как они встречали рассвет на Хейзелмер-Уотер. Все это время Марк вел себя по отношению к ней очень учтиво, но на удивление отстраненно. Они лишь время от времени обменивались невинными поцелуями – никаких страстных объятий и сладостных ласк! Доротее это казалось глупым. Она никак не могла понять, что с ним случилось.
Шелест шелковых юбок известил о прибытии леди Хейзелмер, с которой Доротея очень подружилась. Улыбнувшись, леди Хейзелмер присела на каменную скамью рядом со своей будущей невесткой и, по своему обыкновению, сразу же перешла к делу:
– Что происходит?
Доротея, уже привыкшая к подобной манере маркизы, поморщилась:
– Ничего. В самом деле.
Смерив Доротею проницательным взглядом, леди Хейзелмер тут же обо всем догадалась.
– Вы с Марком еще не были близки?
Доротея густо покраснела.
Ее светлость рассмеялась, но тут же взяла себя в руки:
– Не нужно смущаться, дитя мое. Когда вы приехали, я заметила отсутствие на тебе важного предмета дамского гардероба. Полагаю, когда ты покидала Лондон, все было на месте?
– Да, – усмехнулась Доротея.
– Что ж, – продолжила ее светлость, задумчиво глядя на мыски своих туфель, выступающие из-под подола элегантного платья, – Марк, похоже, очень многое унаследовал от отца. Тебя, должно быть, шокирует, что, выходя замуж за признанного распутника, ты до свадьбы получаешь такое же обхождение, какое оказывал бы тебе, скажем, сын архиепископа.
Доротея опять усмехнулась.
– Ну, может, и не совсем такое, – поправилась леди Хейзелмер. – Все мужчины из рода Генри такие – в чем-то они скандальны, а в чем-то ужасно сдержанны. Это сбивает с толку. И все же, хочу тебе заметить, в нашей семье едва ли было много невест-девственниц.
Доротея села прямо.
– О?
– Послушай моего совета, дорогая: если не хочешь ждать целых две недели до венчания, нужно брать ситуацию в свои руки. Завтра вы возвращаетесь в Лондон. Насколько я знаю Марка, там тебе не удастся ничего сделать. Но если ты сломишь его сопротивление прямо сейчас, то и в столице никаких проблем не возникнет.
– Но он кажется таким отстраненным. Я подумала, что, возможно, он…
– Отстраненным? – воскликнула ее светлость, гадая, что же на самом деле произошло на Хейзелмер-Уотер. – Подобные вещи не случаются, если мужчина, как ты говоришь, «отстранен». Марк старается держаться от тебя как можно дальше, потому что не доверяет самому себе, – он знает, как близок к тому, чтобы переступить последнюю черту. Если хочешь, чтобы он занялся с тобой любовью до свадьбы, нужно его к этому подтолкнуть.
Доротея смотрела на свою будущую свекровь широко раскрытыми глазами. Идея склонить своего упрямого властолюбивого нареченного к интимной близости показалась ей очень новой и заманчивой.
– Как?
Взяв руки Доротеи в свои, леди Хейзелмер весело улыбнулась:
– Пойдем-ка поищем подходящую одежду!
В тот вечер Хейзелмер, как обычно, явился в гостиную прямо перед прибытием Пентона, чтобы проводить своих мать и невесту к столу. Взгляд его, стоило ему лишь переступить порог, устремился к Доротее. Маркиз не верил своим глазам. Ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя.
На протяжении ужина он изо всех сил старался оторвать взор от сидящей справа от него Доротеи, одетой в шелковое платье цвета слоновой кости. Как это ни удивительно, его мать хранила молчание, предоставив им с Доротеей возможность вести разговор. Наконец, Хейзелмер заставил себя сосредоточиться только на лице своей невесты. Это тоже не особенно помогло, но все же было лучше, чем любоваться ее платьем. Где, черт подери, она его только раздобыла? Скорее всего, это работа Селестины, подумал он, ведь простота – ее отличительная черта. Корсаж был очень узким, с рядом крошечных перламутровых пуговок, а поверх была надета прозрачная газовая накидка. Никогда еще Хейзелмер так не радовался окончанию ужина.
Проследив глазами за тем, как его мать с Доротеей удаляются наверх в гостиную, он, облегченно вздохнув, отправился в библиотеку. Полчаса спустя, устроившись у огня в большом кресле с подлокотниками, Хейзелмер с головой ушел в чтение газеты. Тут он услышал стук закрываемой двери. Подняв глаза, он вскочил, завидев приближающуюся к нему Доротею. Спокойная и безмятежная, как и всегда, она держала в руках книгу.
– Твоя мама уже легла спать, чтобы утром проводить нас в дорогу, а я подумала, что будет неплохо посидеть с тобой немного. Ты же не возражаешь, правда?
Улыбнувшись в ответ на ее улыбку, маркиз усадил ее в кресло напротив. Доротея открыла книгу и, похоже, погрузилась в чтение. Сам он снова взял в руки газету.
Некоторое время единственными звуками, нарушающими тишину, были тиканье стоящих в углу больших дедушкиных часов да потрескивание поленьев в камине. Посмотрев на Доротею, маркиз увидел, что она отложила книгу и просто наблюдает за пламенем в камине, из-за которого ее неподвижная фигура казалась окутанной розоватым сиянием, а в темных волосах как будто проскакивали золотистые искры. Хейзелмер заставил себя вернуться к газете.
Перечитав один и тот же столбец четыре раза, но, так и не поняв, о чем в нем идет речь, он сдался и отложил газету в сторону. Быстро подойдя к Доротее, Хейзелмер взял ее за руки, заставив подняться с кресла, и заключил в объятия. Глядя в ее изумрудные глаза сверху вниз, он склонил голову, ища губами ее губы. В комнате было тихо, и пламя, то разгораясь сильнее, то стихая, освещало две сплетенные воедино фигуры. Когда поцелуй закончился, оба тяжело дышали. Безмолвный диалог ореховых и зеленых глаз продолжался некоторое время, затем Хейзелмер, снова легонько поцеловав Доротею, признался:
– Я люблю тебя.
Опасаясь, как бы окружающее их волшебство не рассыпалось на тысячи кусочков, Доротея прошептала едва слышно:
– И я тебя люблю.
На его четко очерченных губах появилась дьявольская усмешка.
– Идем в постель.
Они поднялись в его спальню – ее комнату по соседству еще не успели привести в порядок. Их разбросанная по полу одежда тянулась цепочкой от двери к камину. В первый раз они занялись любовью на диване, потом переместились на большую кровать. Несколько часов спустя, тихонько вздохнув, Доротея уютно устроилась на груди Хейзелмера, а он крепко прижал ее к себе.
Внезапно в темноте раздался его смешок.
– Боже мой! Что скажет Мургатройд на этот раз?
Доротея сонно пробормотала что-то и поцеловала его в ключицу. Она понятия не имела, кто такой Мургатройд, и ей было все равно. Ее переполняло торжество, ведь она только что победила в споре со своим заносчивым маркизом. И она не расстроится, даже если в обозримом будущем ей не удастся проделать это снова, ведь она слишком счастлива, чтобы обращать на подобные вещи внимание.