Пан Роман выслушал отчет, потом оценил своим острым глазом мой вид и сказал:

– Завтра рано поедешь с Максом на базу. Вот тебе плата вперед за весь месяц. Подберешь себе пару костюмчиков. Один должен быть черный. Ну, и рубашки там, галстуки, мешты т. д.

– Знаете, у меня вкус не очень хороший, – пробормотал я.

– Дзвиночек, езжай с Юрком, хорошо? На твой вкус я, по крайней мере, могу положиться.

– О, так я уж заодно и для себя что-нибудь выберу? – обрадовалась Дзвинка.

– Что за вопрос? У них на днях как раз товар прибыл. Скажешь Борису Яковлевичу, что мероприятие в эту субботу отменяется. Пусть уже в следующую… Эти партийцы что-то евреев недолюбливают. А уж чтобы вместе с ними развлекаться – не приведи господь… Ха-ха, я вспомнил, как один раз они пристали к Борису Яковлевичу, чтобы тот показал им, как выглядит обрезанный. Вот это была комедия! Упились до того, что скрутили ему руки, а эта их Лидка давай в штанах у него копошиться. Ну, ревел Боря, как дикий кабан. Словно ему новое обрезание делали… Та-ак, ну, Юрко, завтра у нас что? Пятница? Времени мало. Значит, завтра после базы поедете вместе в «Интурист». Найдешь там директора ресторана, скажешь, что от меня. Пусть в субботу с самого утра пришлет сюда своих людей. Харчей пусть рассчитает человек так на двадцать пять. И пива не забудь. Чешского. Четыре ящика… Потом сразу сюда. Потому что должен будешь поехать в одно место… Дзвиночек, выйди на минутку…

– Ага, очередной мужской разговор, – делано надулась Дзвинка и покинула нас.

– Я не хочу, чтобы жена слушала такие вещи, – сказал пан Роман. – В субботу придут гости. Мероприятие будет в том доме. Девушками у нас занимается пани Ольга. Кроме того, она отвечает, хе-хе, за культмассовую работу. То есть развлекает гостей, затевает разные игры, веселья и тому подобное. Твое же задание – следить за теми, кто уже хорошенько наберется. Тогда ты зовешь Макса. Макс, к твоему сведению, будет до утра сидеть в сутерине и смотреть видео. Макс аккуратно отведет гостя наверх и уложит в кроватку, а пани Ольга приведет ему панянку. Ни в каких играх ты не должен принимать участия. Пить как можно меньше. Ведь мы с моим компаньоном паном Зенем должны быть в гуще событий, а это означает – быть под газом. Поэтому, дорогуша, нам не докучай, а обращайся прямо к пани Ольге. Она все знает и все уладит.

Пан Роман налил нам по рюмке коньяка и продолжал:

– Пойми одно. В этих мероприятиях замешаны такие высокие особы, что бояться нам нечего. Они у меня все вот тут, – он показал сжатый кулак. – Пани Алина мне сказала, что ты умеешь держать язык за зубами. Ты должен уяснить, что это, прежде всего, в твоих собственных интересах. Нам ты никогда ничем не навредишь, а себе – да. Тут происходят разные пикантные вещи. Но ты на все должен смотреть холодными глазами. Понимаешь? Никаких эмоций – ни хороших, ни плохих. И ничего не бойся. Но и не наглей. Мои клиенты погрязли во всем этом так глубоко, что сами уже меня боятся и, возможно, даже из одного только страха не в силах разорвать эти нити, которыми со мной связаны.

– А если кто-то из них захочет утопить другого, и попытается выдать все, что знает?

– Это глупость. Тогда и ему конец придет. Не думай, что я тут ворон считаю. У меня на каждого имеются такие документы, что никто из них сухим из воды не выйдет. Пусть даже только раз здесь побывал. Нет, в этом отношении я спокоен. Меня могут беспокоить только мои собственные люди. Я должен быть уверен в каждом из вас на сто процентов. И уясни еще одно. Мои клиенты, как бы они не были дружески расположены, пусть даже целовались и обнимались и говорили, что мы их лучшие друзья, на самом деле нас ненавидят. Ненавидят за то, что мы – свидетели их дегенерации. Ведь они привыкли мнить себя удельными князьями, а тут опускаются до примитивных животных инстинктов. И это на глазах таких плебеев, как мы. Мало того – мы для них еще и очень опасны. Поэтому мы с ними не особо запанибрата. Привыкни, что мы – только служба сервиса, и не более. Даже когда они пьяны, держись с ними на дистанции.

Мы выпили коньяк.

– Возьми дипломат, пойдем, я познакомлю тебя с пани Ольгой.

Соседний дом совершенно утонул в диком винограде, даже окна еле проглядывались в этой зелени.

На звонок явилась женщина около сорока лет. Теперь я понял, почему Дзвинка называла ее фрау Ольга. Это была красивая женщина, но у нее была какая-то странная сатанинская красота. Она походила на испанку или итальянку. Высокая и стройная, с осиной талией и крепкими бедрами. Черные волосы были стянуты сзади в узел, а из-под густо накрашенных век смотрели такие же черные горящие глаза. Таких женщин охотно берут на роль гестаповок или сексуальных садисток. Я мысленно раздел ее, но не мог себе представить, как она ластится и мурлычет в постели, зато очень легко было представить, как фрау Ольга насилует и душит в своих объятьях, как кусает до крови плечи и раздирает ногтями спину.

Не знаю, о чем думала в это время она, рассматривая меня. Глаза ее скользнули по мне сверху вниз без какого-либо выражения, словно она оценивала письменный стол или кресло. Правда, это длилось лишь секунду, после чего все ее внимание сосредоточилось на шефе.

– О-о, пан Роман! – улыбнулась она. – Прошу, прошу…

Мы вошли внутрь и оказались в просторном холле с диванами и кофейными столиками.

– Пани Ольга, – сказал шеф, – это наш новый работник. Он только что от Бобрика. В субботу ждем гостей.

– Прекрасно. Я как раз разработала новый сценарий. Они будут довольны.

– Я не сомневаюсь в ваших талантах. К сожалению, должен вас покинуть. Ознакомьте Юрка с домом, и вообще, введите в курс дела.

– Но почему вы так спешите? Может, выпьем кофе?

– Увы, должен бежать. Вы уж с Юрком покофейничайте.

После этих слов он вышел, оставляя нас наедине. Никогда еще присутствие женщины не вызывало во мне такой робости, как сейчас. Никогда еще я не чувствовал в подобной ситуации мурашек по спине, а уж чтобы все слова совсем пропали и в голове вместо этого стала зиять полная пустота – такого со мной вообще никогда не бывало, с тех пор как я распрощался с подростковым возрастом.

Я понимаю, что каждая красивая женщина должна развивать в себе какой-то особенный собачий нюх с благородной целью самозащиты. Поэтому она на всех франтиков смотрит с подозрением и изучает их намного проницательнее, чем любая другая женщина. Кроме того, она должна воспитать в себе не абы какую сообразительность, чтобы не растеряться, отвечая разным типам на такие сложные вопросы, как, например, который час или где тут трамвайная остановка. Особенно, когда пристают к тебе с этими проблемами на каждом шагу.

Нюх фрау Ольги в этот момент работал на полные обороты. Я не пожалел бы отдать две месячных зарплаты, чтобы только узнать, что он ей говорит, этот проклятый нюх, который заставляет меня чувствовать себя жалким кусочком ветчины.

Это была какая-то дикая ситуация. Я стоял с дипломатом, она стояла напротив и молча – молча! – смотрела на меня. Ага, я забыл, что выражение ее лица при этом было довольно ласковым, даже улыбчивым. Очень симпатичная, кстати, улыбка. Губы большие, красные и блестящие. Только и следи, чтобы они тебя не проглотили.

– Пан Роман просил вот это отдать вам, – наконец выдавил я из себя и протянул ей дипломат.

– Ах да, конечно, – спохватилась она. – Что же вы не присядете? Прошу!

Она вытащила альбомы и внимательно изучила листик бумаги, на котором, очевидно, были выписаны заказанные девушки.

– Ну, вкусы Бобрика нам известны, – улыбнулась она. – Они любят толстозадых и блондинок. Ага, кстати, вы уже ознакомились с этими альбомами?

Я отрицательно покачал головой.

– О-о, так вы отказали себе в большом удовольствии. Полистайте, а я тем временем приготовлю кофе.

Теперь я получил возможность не спеша рассмотреть оба альбома. Особенно интересовал меня тот, второй, в котором я успел взглянуть лишь на несколько страниц. Итак, сначала тут были одни только девочки, но далее я увидел фото двух лесбиянок, которые демонстрировали свое увлечение. На следующей странице позировала какая-то вьетнамка или лаоска, потому что была очень уж миниатюрной, а ее крошечная попка, наверно, уместилась бы в ладони. После нее на сцену вышло толстенное бабище с фантастическим бюстом и таким задом, что если бы это чудо грохнулось мужику на ноги, то он бы остался калекой до скончания своего века. Весь этот альбом предназначался, очевидно, для особых вкусов специфических заказчиков. Где они откопали негритянку, я не знаю, но тут были даже две негритянки, которые из кожи вон лезли, чтобы убедить клиента, что не все у них такое уж шоколадное, как кажется. Красовалась там еще одна лошадь, ростом, как было указано, метр девяносто восемь, она была такой худющей и плоской, словно пролежала целый год под шкафом. Кости выпирали всюду, где надо и не надо, а ноги поражали своей длиной. Интересно, что и такой экземпляр пользовался спросом. На последней странице я увидел фотографию комнаты пыток. Посередине, правда, была кровать, но вокруг и над ней всюду висело разное железо, плетки и цепи. Это уже для мазохистов. Ты лежишь себе, как миленький, в кроватке, а тебя мучают, стегают, может, и кровь пускают.

Закончил я рассматривать альбом как раз вовремя. Вошла фрау Ольга с кофе.

– Ну, как вам наши девочки?

– Выбор на любой вкус.

Она села напротив меня и закинула ногу за ногу. Делая это, очевидно, хорошо знала, какой это произведет эффект, потому что теперь ее глаза следили за мной так, словно только и ждали, когда наконец-то можно будет надо мной поиздеваться. Из-за своей врожденной стеснительности я старался не останавливать своего взгляда на ее фантастических ногах дольше, чем на полсекунды. А именно это ее и развлекало, и когда она нагибалась к горнятку с кофе, то, думаю, не случайно, бедра еще больше обнажались, являя свою соблазнительную утонченность.

– Над всем этим не один год работали, – сказала она. – И я горжусь, что приложила к этому столько усилий.

– А как вы заполучали детей?

– О-о, разными способами. Можно, например, подежурить на вокзале. Дети очень часто убегают из дому и таскаются по вокзалам. Среди них попадаются вполне хорошенькие девочки. Как правило, они сироты, либо их родители алкоголики или заключенные. Короче говоря, приголубить такого ребеночка не составляет никаких хлопот. Там, на вокзалах пасутся и разные извращенцы, которые только и ждут доверчивую курочку. Мы обещали им хорошие деньги за симпатичных девочек. Ну, а себе они оставляют, что попадется.

– И они привозят их прямо сюда?

– Ну что вы? Как можно? У нас есть свои точки в городе. Взрослые девушки получают квартиры, а детвора живет с опекунами. У нас, кстати, как в библиотеке. Только вместо книжки можно получить на какое угодно время ту, что пришлась тебе по сердцу. Как-то был интересный случай. Директор завода после развода с женой жил один и взял у нас двенадцатилетнюю девочку. Исправно платил за нее где-то с месяц. Ну, а это влетает в хорошую копейку. Тогда что он делает? Жениться на ней не может – так он берет и оформляет усыновление. Ну, мы не очень протестовали, ведь он нам за это дело выделил две квартиры. Теперь живет себе с доченькой, как может.

– А кому больше всего нравятся маленькие девочки?

– В основном солидным мужчинам. Молодежь предпочитает опытных любовниц. А разные дедки как раз тянутся к детям. Дети у нас, правда, кое-что умеют и хорошо знают, чего от них требуют. Получают за это все, что угодно. А что их ждало раньше? Запущенный грязный детдом, родители-пьяницы, драки, ругань… Представьте себе, что мы за ними только сначала приглядываем, а потом они уже получают полную свободу. Даже самостоятельно в город ходят. И не было еще случая, чтобы какая-нибудь из них убежала. Случилось, правда, другое… Одна девочка повесилась. Но это произошло здесь, в нашем саду. Свидетелей не было, так что мы об этом и думать не стали. Похоронили ее в лесу.

Мне стало немного страшно, когда я себе это представил. Подумалось, что хоронили девочку, вероятно, фрау Ольга и Макс.

– Пан Юрко, у вас на этой работе должны быть стальные нервы. Не стоит волноваться из-за пустяков. Мы же работаем с людьми.

Такое впечатление, что она читала мои мысли.

– Пойдемте, я покажу вам размещение комнат. Послезавтра вы должны ориентироваться здесь безукоризненно, – сказала она и пошла впереди.

Глядя на ее попочку, играющую мышцами перед моими глазами, я представлял весь ее богатейший опыт возни на кожаных диванах с большими чиновниками, на задних бамбетлях в авто, на столах и подоконниках. Эге, если бы диваны умели говорить, женщины на них никогда бы не сидели.

По обе стороны холла размещались два зала, двери в которые были обрамлены деревянной резьбой. Один зал предназначался для банкета, столики здесь были отодвинуты под стену. Вместо стульев стояли кресла, а по углам – диваны. Между стенами и потолком белела фигурная лепнина. Паркет был отлакирован до такого фанатизма, что я видел в нем свое отображение.

– У нас принято делать только шведский стол. Каждый сам себя угощает, как пожелает. Таким образом, освобождается довольно много места для разных развлечений. Теперь пойдемте в казино.

Казино было слева от входа и по размеру – такое же, как и банкетный зал. На стенах висели картины в бронзовых рамах и старинное оружие. Под стенами также стояли кресла, а между ними – низенькие куцые столики, как раз, чтобы уместилась бутылка и несколько келишков. В центре я увидел массивный дубовый стол с рулеткой.

– И кто у вас ведет игру?

– Крупье у нас пан Зень. Мастер своего дела. Главные события вечера будут происходить в этих двух залах. Вот тут вам и надо находиться.

– А что там наверху?

– Наверху комнаты отдыха. Сейчас увидите.

Она повела меня по лестнице, снова демонстрируя свою идеальную фигуру, ее круглая, оттопыренная задница приковывала взгляд. Но почему-то не вызывала во мне никакого желания, а один лишь страх.

На втором этаже сбоку лестницы тянулись покои. Фрау Ольга толкнула первые попавшиеся двери, и я увидел голубую овальную кровать, занимавшую чуть ли не полкомнаты. Сбоку была дверь, ведущая в лазничку. Я заглянул и туда. Здесь меня поразила широкая и глубокая ванна, в которой с легкостью можно было плескаться вдвоем или даже втроем.

– Прекрасно, – похвалил я. – Гости должны быть довольны.

– Хочу показать вам еще одну специфическую комнату, – сказала фрау Ольга и вытащила из кармана связку ключей.

Я догадался, что речь, видимо, пойдет о комнате пыток. И не ошибся. Я узнал ее по фотографии.

Демонстрация этой комнаты, по всей видимости, доставляла фрау Ольге особенное удовольствие.

– Я сама комплектовала все эти причиндалы. У нас есть клиенты, которые любят острые ощущения. Причем, здесь разыгрывается целое представление. Клиент заказывает себе сцену, в которой хочет принимать участие.

– И что это бывают за сцены?

– Ну, например, когда к нам приходит старый чекист Любащенко, он требует, чтобы его истязала исключительно «бандеровка». Это означает, что девушки одеваются в форму УПА и начинают обрабатывать клиента. Любащенко любит, когда его раздевают догола и хлещут плетками. При этом непременно надо требовать: «Сознайся, большевистская морда, кто ваш агент в боивке Крука!» Этот Крук ему, бедному, из памяти не выходит. Вот девушки его стегают, а он мужественно отвечает: «Умру, но не выдам! Смерть бандеровским холуям!» и так далее.

– Ну, хорошо, а кроме истязаний еще как-нибудь развлекаете старика?

– А это уж в завершении. Старичок наш слабенький, и инструмент у него стоит очень недолго. Девочки просто его перевязывают шнурочком и заботливо насилуют. Другие клиенты любят, когда их насилуют гестаповцы. Товарищ Ярчук почему-то пожелал для себя чилийскую хунту. Наши девушки должны были даже выучить несколько испанских фраз. Мы стараемся удовлетворить любые желания наших клиентов. Есть такой постоянный посетитель, который получает оргазм только в одном случае. Его, голого и связанного, бросают в ванну, а девушки обступают вокруг и писяют. И это большая шишка! Отец счастливого семейства! Дома у него в этом деле суровые предписания. Божился, что ни жены своей голой не видел, ни она его раздетым. Все происходит в темноте, шито-крыто. А тут человек расслабляется и вытворяет такое, что только успевай реагировать.

– Я так понимаю, что именно вы и отвечаете за культмассовую работу?

– Именно я, – довольно улыбнулась она. – У меня это лучше всего получается. Я организовываю разнообразные гульбища. Целыми днями только и думаю, что бы еще покруче выдумать! А вы не хотите попробовать? – вдруг предложила она, кивая на кровать с кандалами и цепями.

Я содрогнулся от неожиданности:

– А вам очень хочется меня отстегать?

Фрау Ольга смерила меня насмешливым взглядом и ответила игриво:

– Вы должны меня об этом попросить.

– Знаете, я сомневаюсь, что получу удовольствие от бичевания хлыстом. Наверно потому, что в детстве меня как-то не приучили любить ремень.

– Ну, не обязательно хлыстать… Можно только приковать наручниками…

– Да? А дальше что?

Она явно не могла нарадоваться моей тупости. Вопрос вызвал у нее смех. Она заигрывала со мной, но так, чтобы в ее предложении не просматривалось однозначности. Поэтому развивать тему дальше не решилась. А я продолжал изображать недоумка.

– Ну что же, пойдем допивать кофе, – проговорила она с деланным разочарованием.

Внизу она предложила мне еще и мартини, и я не отказался. Эта женщина много знала, а мне только что раскрыла лишь малую толику всего того, что видела и слышала. Ей, очевидно, нравилось пояснять и вводить меня в курс дела, а может быть, она делала все это для того, чтобы изучить меня, и затем наперед просчитать каждый мой шаг.

– Кстати, пан Юрко, скоро вместе поедем к новеньким девочкам.

– Неужели? Это тоже входит в мои обязанности?

– Иногда. Так сказать, в особо сложных случаях. Раньше вместе со мной был Ярко, наш фотограф. Полгода назад ездили аж в Ташкент и привезли четырех девушек. Но теперь он ненадежный человек.

– Я слышал что-то о наркотиках.

– Именно. Неизвестно, что теперь с ним делать. Это как чемодан без ручки. И нести неудобно, и бросить жаль. Он слишком много знает.

Зачем она мне это говорит? Чтобы запугать? Что если и я буду много знать, то должен буду следить за собой, чтобы не сбиться с пути праведного? Иначе…

– Но как фотограф он справляется с обязанностями? – спросил я.

– Как фотограф – да. Но наркотики – слишком опасное зелье. Понимаете? Не дай бог попадется и… всякое случается… Из него потом можно будет вытянуть любую информацию. Достаточно лишь посадить на голодный паек. А у нас есть не только всесильные друзья. Есть и враги, которые мечтают перехватить наш процветающи бизнес. Они могут пойти на все.

– И нет никакой возможности избавить его от наркотиков?

– Каким образом? Лечить? Для этого, по крайней мере, нужно держать его где-нибудь под боком. Мы уже думали об этом. Но, кажется, это уже безнадежно. От него ушла даже жена. Пан Юрко, у меня возникла одна простая мысль. Почему бы вам не подружиться с ним? Вы одного возраста. Думаю, найдете общий язык.

– Зачем? – не понял я.

– Ну, мало ли… Он вам, может быть, рассказал бы что-нибудь…

– Ага, так я должен был бы выступать в роли информатора?

– О-о, какие некрасивые слова вы употребляете! Не в роли информатора, а в роли друга. Который сочувствует своему коллеге.

– Ну, до дружбы еще далеко. Я его и не видел даже…

– А он скоро появится. Вы должны понять, что мы не какие-то там гангстеры, а одна большая семья. Мы переживаем друг за друга. Это где-нибудь в Америке такого, как Ярко, тюкнули бы по голове и оформили под асфальт. У нас другие методы.

Мне припомнилась девочка, которую похоронили в лесу, и я почему-то засомневался в искренности ее слов. Должна быть другая серьезная причина, почему от Ярка не могли избавиться традиционным способом.