Глава 25
– Город нам не удержать, – рассудили в штабе, и микрофоны радиостанций завибрировали голосом майора Пащенкова:
– Говорит Зубр. Всем, кто меня слышит: общим советом штаба принято решение на организацию обороны в районе ПВД. Командирам подразделений: для обеспечения отхода основных сил назначить необходимое количество личного состава, остающегося на позициях. Общее руководство группой прикрытия возлагается на старшего прапорщика Ерохина. Отход в район сосредоточения начать в шесть часов ноль-ноль минут.
Я взглянул на часы, до означенного Виктором момента оставалось пять минут времени.
Движуха на переднем крае не осталась незамеченной. Я едва успел вызвать к себе командиров отдельных узлов сопротивления и отдать им указания, как ваххабиты под артиллерийским прикрытием пошли в третью по счету атаку. В несколько минут оставшаяся у противника артиллерия произвела массированный огневой налет по ближайшим целям, затем перенесла огонь в глубь нашей территории, методично накрывая квадраты в надежде зацепить отступающих, а на наши позиции из всех щелей полезла пехота. Их было слишком много, чтобы остановить всех. На место каждого упавшего выползало трое, они продвигались, несмотря на бешеный огонь с нашей стороны. Мы меняли позиции, били из всего имевшегося оружия. С крыш по наступающим работали крупнокалиберные пулеметы. Из-за обороняемых домов нас поддерживали минометы, в ответ по ним молотили минометы и ствольная артиллерия противника. Я не успевал следить за обстановкой, связь в режиме «онлайн» плевалась невнятными фразами и матерными криками. Нам еще удавалось какое-то время создавать видимость значительной численности, и это удерживало ваххабитов от решительного натиска, но вечно подобное длиться не могло. Довольно скоро главарям ваххабитов стало окончательно ясно – на удерживаемом рубеже остались лишь единицы защитников, и противник пошел на последний штурм. Создав колоссальную плотность огня, ваххабиты задавили наши огневые точки, и вражеская пехота решительным броском добралась до удерживаемых нами зданий.
Пришло время сюрпризов.
Я утопил кнопку тангенты.
– Подрыв! – Мой голос разлетелся в эфире, и секунду спустя многократно грохнуло – давно установленные и ждавшие своего часа мины, многочисленные «озээмки», «монки», гроздями соединенные в одну цепь, одновременно вспенились красно-черными разрывами. Первую волну наступающих смело как старую грязную пену. Но противостоящих нам ваххабитов это не остановило. Обдолбанное, нажравшееся дармового спирта, захваченного на одной из баз, боевичье, подгоняемое своими авторитетами, продолжило атаку. На левом крыле они достигли подъездов обороняемых нами домов, и перестрелка пошла в глубине зданий.
– Командир, нас зажали! – Сквозь выстрелы прорвался голос Ильи Покровского, командовавшего левым краем обороны.
– Держаться, сейчас придет помощь! – пообещал я, хотя надежды на подкрепление не существовало в принципе, и Илья это знал. Но Покровскому следовало дать хоть какой-то шанс. – Илья. – Его позывной вылетел из головы напрочь. – Если получится – отойди. Если есть возможность – начинай отход. Слышишь? Получится – отходи.
– Не получится. – Илья сник, он понял, никакой помощи не будет. – Мы будем держаться. – И после паузы: – Расскажи маме… – Снова грохот близких очередей. Чьи-то крики. Нет, крики – это уже у нас.
– Твари, суки, проститутки! – В соседней комнате матерился Васенков, одну за одной выбрасывая через окно припасенные гранаты.
– Держись, Илья, держись! – Это я произнес не в микрофон, не надеясь даже на чудо, для себя.
От прилетевшей очереди из «КПВТ» подоконник вздыбился, дверной косяк разлетелся щепками. Я чудом остался цел. Присел на корточки, громко крикнул:
– Юрок, Ильдар, меняем позицию! – Затем, нажав кнопку тангенты, скомандовал по радиостанции: – Общий отход! – После чего поднялся, спеша на лестничную клетку. За спиной, в стену, казалось бы, совсем рядом, грохнулся чудовищным ударом прилетевший от противника снаряд. Взрывной волной бросило на пол, мотнуло, как щепку на воде, засыпало мусором. Мозг раскололся, в глазах потемнело. Я зажмурился и, как мне почудилось, тут же открыл глаза. С трудом встал на неслушающиеся ноги, сделал шаг, второй. Нормально, цел. Теперь в коридор, вверх, в другую квартиру. Ноги подкашивались. В голове… в голове творилось черт-те что – гудело, звенело. Коснувшись рукой отдающего болью левого уха, я ощутил на подушечках пальцев кровь. Вот ведь… хотя могло быть и хуже.
– Командир. – Как в тумане передо мной выплыл Куюмов. Еще два бойца в свете плавающих перед глазами кругов быстро поднимались по лестнице.
– Ты ранен? – Камуфляж Куюмова покрывали капли еще не успевшей ссохнуться крови, но он отрицательно мотнул головой.
– Нет. Фролов… – Ильдар недосказал, но я все понял. Вот только когда это произошло? Впрочем… не все ли равно?
– Давай на седьмой, – скомандовал и зачем-то напомнил: – Там сквозные пробои до торца здания, основные веревки скинешь и проследишь, чтобы обвязки в спешке правильно надели. И никакой самодеятельности, спуск на восьмерках. Уходить сразу, меня не ждать. Пункт сбора знаешь… Если обстановка позволит, там ждете двадцать минут, не больше. Понял?
Ильдар молча кивнул и побежал вверх. Из двери напротив выбрался грязный, тяжело дышавший Васенков. А я полагал, что он уже спускается по торцу здания.
– Какого хрена ты тут делаешь?
– Да я там, пару очередей… – Он дернул плечом, поправляя разгрузку. Вот чертов придурок!
В подъезде хлопнула дверь.
– Давай наверх!
Что-то упало и звонко запрыгало по ступенькам. «Граната», – мелькнула мысль. Через несколько мгновений прогремел взрыв, по стенам брызнул металл, и тут же послышался топот ног.
Выпустив короткую очередь в набегавшего противника, я взбежал по лестничному маршу, остановился. Чуть выше тяжело дышал Юрка.
– Командир! – крикнул он, отклонился и тут же выстрелил. Пули защелкали по стенам, следом вниз по лестнице скатилось чье-то тело.
– Вверх, вверх! – Заслышав шум шагов, я швырнул в пролет гранату. Пущенная вверх неприцельная очередь сбила с потолка штукатурку, посыпавшуюся мелким серо-белесым «инеем». Когда внизу ухнуло, мы уже заскочили в квартиру на следующем этаже. Подбежали к окнам. Я с легкостью нашел цель. Короткая, в два-три патрона, очередь. Еще одна. Можно… нет, нужно уходить. На выход и в соседнюю квартиру Юрка метнулся первым. Первым открыл огонь. Я тоже успел сделать прицельный выстрел, прежде чем пришлось падать на пол и выползать из помещения едва ли не по-пластунски: враг понял – мы еще не сломлены, и вновь открыл ураганный огонь.
– Туда. – На всякий случай швырнув вниз по лестнице очередную гранату, я указал на гостеприимно распахнутую толстую металлическую дверь квартиры напротив. Вошел в нее, подобрался к окну и едва не получил пулю. Чвиркнув по подоконнику, она улетела в стену.
– Ложись! – Я шлепнулся на карачки. Юрка упал рядом.
– Что?
– Снайпер, сука. Давай в другую комнату. Оттуда…
Но и там подобраться ни к окнам, ни к амбразурам нам не дали, видимо, снайпер сообщил о нашем присутствии своим, по всем «щелям» заговорила бээмпэшная пушка – снаряды замолотили о стены, во все стороны зарикошетили осколки.
– Уходим! – скомандовал я и, только тут сообразив, что Юрика рядом нет, рванул в выходу. Васенков оказался в прихожей. Усевшись на пол, он рассеянным взором осматривал и ощупывал себя на предмет ранений.
– Целый, – заверил я его, совершенно не будучи в этом уверен, подхватил его за подмышку, дернул вверх. – Уходим! Соваться к окнам бессмысленно. Похоже, у вахов все под контролем, пока кого-нибудь разглядим – нас трижды грохнут.
– Угу. Сейчас. – Юрка начал подниматься. – Мутит…
Похоже, его контузило, но он встал, потопал к выходу. Я опередил его, настороженно выглянул на лестничную площадку. Снизу доносилась какая-то возня, слышались обрывки фраз. Взяв кусок отколовшейся от пола кафельной плитки, бросил ее в пролет. Зазвенело, послышался чей-то вопль. Топот ног, звук падения и покатившегося по лестнице тела. А следом громкий мат и выкрикиваемые угрозы. Я вновь взмахнул рукой – на этот раз вниз отправилась настоящая граната, а мы побежали вверх. Четыре пролета – и вот мы на седьмом этаже. Влетев в первую попавшуюся квартиру, мы поспешили через череду проделанных в стенах пробоин-лазов к торцу здания.
«Живее!» – мысленно торопил я Юрку, хотя сам едва переставлял ноги. От быстрого подъема и накопившейся усталости легкие хрипели, сердце разрывало грудную клетку ударами. Мои ребятишки уже ушли. Должны были уйти. Последние минуты оборону здания держали только я и ни в какую не пожелавший уходить Васенков. Держали оборону! Как круто сказано! Скорее уж хоть как-то отвлекали на себя внимание противника, давая остальным возможность смыться.
– Вы-то что тут делаете? – Ввалившись в торцевую квартиру, в угловой стене которой была пробита широкая брешь и из которой вниз свешивалось несколько десятимиллиметровых, заранее закрепленных веревок, я рявкнул на вопреки моим ожиданиям находившихся там бойцов.
– Вас ждем… – Куюмов стоял, привалившись к стене. Выглядел он бледным, крови на его одежде прибавилось, но это была уже его кровь – на камуфлированном материале виднелись многочисленные рваные дырочки. – Вот посекло. – Он сморгнул.
– Черт! – Я помянул нечистого и тут же: – Обвязки готовы? – спросил и мгновенно понял, что сморозил глупость – мои бойцы стояли полностью готовые к спуску. Ну хоть что-то положительное…
– Сам спуститься сможешь?
– Да, – заверил Ильдар. Но его бодрый тон не внушил мне доверия.
– Со страховкой! – строго предупредил я. – Егоров, готовь страховку! Скворцов, ты и остальные на восьмерках вниз, если что – прикроете. Юра, живо обвязку на себя!
Закончив отдавать указания, я сделал шаг в сторону и отобрал страховочную веревку у, как мне показалось, слишком долго возившегося с ней Егорова.
– Давай вниз за остальными! – скомандовал ему. Пропустив веревку через спусковое устройство, замуфтовал карабин. Машинально связал узел – восьмерку и, поманив Ильдара, закрепил ее на его страховочной системе. – Вперед! – Мягко подтолкнул к проему.
Ильдар медленно отступил, завалился на спину, натянул веревки и стал спускаться, я начал постепенно стравливать страховку. Шмыгнув носом, в проеме исчез Васенков. Еще немного, и веревка ослабла – Ильдар оказался на земле. Я машинально взглянул на часы. Время подстегивало, почти наверняка наши преследователи добрались до седьмого этажа. На то, чтобы сообразить, куда мы могли деться, у них уйдет не так много времени. Следовало поторопиться. Вязать обвязку, цеплять восьмерку и карабин не оставалось времени. Обернув основную веревку вокруг пояса, я вцепился в нее руками и, опираясь ногами о стену, начал спускаться, точнее – пошел вниз.
…И слегка переоценил свои силы. Когда мои подошвы коснулись поверхности почвы, руки дрожали, нагревшиеся от трения перчатки обжигали ладони. Наплевав на боль, быстро рассовал по разгрузке приготовленные для меня магазины и гранаты – мы специально сделали здесь небольшой схрончик на случай подобного отступления. Все, я упаковался. Можно топать.
– Уходим! – Показывающий направление взмах руки. До ППД всего ничего. Только бы нам «этого суметь»… Может, повезет – выживем?
Все оказалось не так просто. Пока мы прикрывали отход основных сил, нас «слегка» отрезали, через первое кольцо мы прорвались, но потеряли двоих. Скворцова тяжело ранили, теперь его тащили на руках в центре нашей небольшой, оставшейся от роты группки. Я и еще несколько бойцов «расчищали» путь. Я двигался первым и со всей накопившейся во мне яростью поминал «незлобивым» словом «первоисточник» всего происходящего.
– Горбачев, сука! – Длинная очередь по выбежавшему из-за угла бойку. – ЧМО! – Рывок за кольцо, и тяжелая «эфка» улетает за забор. – Пидор! – Еще одна граната туда же, взрыв. – Сволочь! – Второй. – За мной! – Срываюсь с места, короткая очередь – добиваю корячащегося боевика. – Он агент, сука, тварь продажная! – Не отставай! – Падаю на землю, стреляю по стаду столпившихся в саду «зверей». – Прикрой! – Бросив «РГД», вскакиваю, смещаясь влево, под взрыв гранаты, от души поливаю заметавшихся боевиков пулями.
Все, стоп, закрепиться, перезарядиться, дождаться, когда подтянутся остальные. Неправильно это, когда командир впереди, но как по-другому? Сунуть вперед Юрку? Семена? Или Ильдара? Нет, на сегодня с меня хватит мальчишеских смертей. А завтра? Что ты будешь делать завтра? Тоже решишь погибать первым? Завтра – это будет завтра, до завтра надо еще дожить. Юрка упал, тяжело дышит рядом, поспешно забивает магазины патронами, я делаю то же самое. Жаль, гранат остается все меньше. Хреново. Если придется идти с боем до самого ППД, то следует начинать экономить.
– Ты думаешь, перестройка… – Легкие – хрипящие мехи, оглушительно бу́хает сердце. Я чувствовал себя неимоверно уставшим, вымотанным, но копившиеся во мне многие годы мысли требовали выхода. Если я не выговорюсь сейчас, то когда еще? Даже жизнь-смерть сейчас, казалось бы, значили для меня меньше… – Возникла на пустом месте? О плане Далласа я тебе рассказывал? – Юрка бурчит что-то невразумительное. – Его много раз объявляли несуществующим, мифом, выдумкой советской пропаганды, но тогда почему все происходившее в последние десятилетия один в один повторяло его пункты?
На улочку перед нами выскочила запыленная БМП, ствол заскользил в нашу сторону.
– Юра! – Мой окрик, собственно, и не потребовался, Васенков успел вскинуть на плечо трубу гранатомета и выстрелить раньше, чем вражеский оператор-наводчик определился с целью.
– Есть! – со свистом выдохнув Юрка, сразу повалился на бок. Отполз за укрытие. Я выстрелил по показавшемуся из-за брони бородачу, добить его мне помогли подтянувшийся Ильдар и плюхнувшийся рядом с ним Руслан. За спиной слышался топот ног бойцов, тащивших тяжелораненного Скворцова. Я оглянулся, тройка прикрытия шла за ними по пятам.
– Юра, двигаем! – Надо бы дать отдохнуть остальным, но время не терпит – часть встретившихся нам вахов смоталась, и скоро следует ждать гостей. Нас может спасти только скорость ног, подъехать не на чем – машины, предназначенные для отхода, оказались отрезаны, так что теперь только ножками – топ-топ. Наши вроде бы еще держат оборону вдоль главной улицы города, но рассчитывать, что она останется в наших руках надолго, не стоит. Так что у меня и моих бойцов один путь – к ППД. Там спешно возводится последний узел обороны. Действительно последний. Если мы его не удержим, другого не будет. Нам отступать некуда. Как сообщил Пащенков, половина семей отказались бежать за город, жены не захотели покидать мужей. Надеюсь, мои ушли… Оставаться в городе глупость. С другой стороны, если ваххабиты победят, то, может, и впрямь лучше погибнуть? В неизбежно ждущей всех анархии каково будущее женщин и детей, оставшихся без мужей и отцов? В лучшем случае возрождающееся рабство. Кто их защитит от него? Я, оглядевшись по сторонам, перебежал улицу, перемахнул через забор, за которым виднелось частное строение. Во дворе никого, дверь в дом выломана, под яблоней бугор свеженасыпанной земли, без сомнения, братская могила. Похоронная команда не стала заморачиваться эвакуацией трупов и правильно сделала, родственникам не придется искать место упокоения тел. Я продолжал осматриваться, увидел калитку, распахнул, махнул рукой зырившему на меня из проулка Васенкову:
– Давай сюда, всех, живо! – Бойцы устали. Оставаться на месте опасно, но все же следует дать им отдохнуть хотя бы минут двадцать. Иначе на половине пути нас можно будет брать голыми руками. Значит – перекур. Заодно, если повезет, сможем разжиться водой – посередине двора старая колонка. В многоэтажках воды давно нет, но здесь, внизу, может, еще течет. Васенков шмыгнул в открытую дверь.
– Юра, загляни в дом, найди посуду, потом к колонке, вдруг есть вода, – скомандовал, а сам сместился вправо, присел на корточки за большим кустом увешанного оранжевыми ягодами шиповника, оружие на изготовку. Мало ли. Можно сказать, нам везет, от преследовавших нас ваххабитов мы оторвались, те, с которыми схлестнулись по дороге, наверное, были каким-то шальным разведдозором. Судя по всему, вахи пока не рискуют разбиваться на мелкие партии. Скопом сподручнее. Они правы, не надо спешить соваться в частный сектор.
Вокруг в основном частные одноэтажные строения. Площадь большая, все сразу не охватишь, так к чему растрачивать силы? Сюда можно вернуться позже. Это они понимают, и сейчас противник упрямо рвется к нашему ППД. Ему надо дожать, добить нас окончательно. А нам – удержаться. Увы, глухая оборона – это не наша тактика. По уму, следовало бы вывести из города семьи и работать, как и должно – мелкими группами. Затаиться, со временем нанося удары в самых неожиданных местах. В конце концов, уйти в лес. Так нас учили. Вот только что делать с ополченцами, ранеными? Куда их вести, где прятать? Тоже в лес? Да и какой, к черту, лес? Он и без того набит десятками тысяч горожан. Сдадим мы город, и озлобленные боевики устроят облаву. А даже если не устроят, куда идти мирняку? Ни еды, ни жилья. Назад в город, на поклон к победителям? Глупо считать ваххабитов добрыми самаритянами. Мои земляки будут не первыми, кто пойдет под нож, как не были первыми жители стоявшего у них на пути небольшого городка Н-кой республики. Спаслись единицы. Ваххабиты просто заходили в дома и вырезали ВСЕХ. Кадры, отснятые самими боевиками, мои бойцы видели воочию. У каждого третьего уничтоженного нами урода имелся телефон с подобными кадрами. Непонятно, что это – их психика настолько искорежена, или же налицо видеоотчет? Доказательство выполненной работы? Собственно, это не важно, и без этих кадров давно понятно – война идет на уничтожение: либо мы, либо они, третьего не дано.
Тонкой струйкой в подставленное ведро зажурчала вода. Здо́рово! Прогромыхали подошвами по асфальту разведчики, несшие раненого, пересекли улочку, тяжело дыша, занесли Скворцова в тень и повалились рядом.
– Ильдар, Руслан, быстро попить и наблюдать, Васенков пусть напоит раненого! – Я тоже устал, тоже хочу пить, но могу потерпеть. Взглянул на часы – двадцать минут, не больше. Если «хоббиты» продвинутся по главной, нам к ППД не пробиться.
– Товарищ прапорщик, пить будете? – Зашуршал гравием притащивший кружку Васенков.
– Гляди по сторонам. – Я взял полную до краев посудину и, припав к ней губами, начал медленно пить. «Много пить сразу нельзя – это отнимает силы», – мелькнула в голове давно усвоенная истина, да и пусть. Выдержу. Вода такая сладкая, сладкая, несмотря на привкус затхлости, как в болотце. Может, уже и микробики какие развелись. А, плевать, сразу не помру, а завтра… до завтра еще дожить надо.
Со всех сторон доносилась непрекращающаяся стрельба – маневренные группы вступили в свой бой.
– Они нас додавят, да? – Юрка неожиданно задал гораздо более важный вопрос, чем те, что касались теней прошлого.
– Ну нет! – Я решительно мотнул головой, шлепнул ладонью по стволу автомата. – Это еще писями на воде виляно.
На губах Юрки мелькнула улыбка. Я взглянул на часы.
– Все, пора двигаться! – Негромкая команда подняла на ноги лежавших под деревьями бойцов. – Головняк… – привычно начал я, но осекся. – Андреев, Гусев – вперед, – скомандовал и, опережая бойцов, пошел первым…