44

Труп Сэма Гэллоуэя был черным, обуглившимся, сгоревшим до костей. Мышцы и сухожилия усохли в огне, труп лежал в позе эмбриона. Последняя фраза была излюбленной у судмедэкспертов и специалистов по поджогам, и сейчас мне стало понятно почему. Кисти сжаты в кулаки, руки согнуты в локтях – словно он участвовал в боксерском поединке.

Я подошел ближе и обошел тело, освещая его с углов. Черные вязкие пятна на бетоне появились во время предсмертной агонии. На лице была маска мучений, но я знал, что это лишь картинка, нарисованная пламенем. К тому моменту, когда она появилась, Сэм уже ничего не чувствовал. Все, что делало его человеком и личностью, уже не существовало.

Я отошел в угол комнаты, встал спиной к стене и стал водить фонарем по сторонам, чтобы получить более целостную картину места преступления. В подобных условиях очень легко сделать ошибку и направить все внимание только на тело. Смерть завораживает нас всех. Когда мы проезжаем место автокатастрофы, мы замедляемся, чтобы получше рассмотреть детали. Если мимо едет «скорая» с мигалками, мы пытаемся рассмотреть, кто внутри.

Такая реакция легко объяснима. Все мы знаем, что однажды умрем. Большой вопрос – как. Может, в автокатастрофе, сломав себе все что можно и истекая кровью. Может, нам суждено стать жертвой убийцы. Может, мы умрем во сне. А может, от аневризмы сосудов головного мозга, пережив ярчайшую вспышку белого света, а затем впав в забытье.

В любом случае, прежде всего нас будет волновать вопрос, будем ли мы страдать. Если бы у нас был выбор, все бы предпочли тихую и легкую смерь. Никто в здравом уме не захочет быть сожженным заживо.

Я стал исследовать комнату, сантиметр за сантиметром. В ней не было окон, и, если не считать труп, она была совершенно пуста. Огонь контролировать очень трудно. Как только он возникает, он превращается в живое существо, и единственным смыслом его существования становится дальнейшее распространение. Ему нужен кислород, чтобы дышать, и пища, чтобы поддерживать силы. И в решении этих задач огонь совершенно беспощаден. Поэтому так часто пожары быстро выходят из-под контроля. Из искры за считаные секунды может разгореться адское пламя.

Чтобы загорелся бетон, нужна температура около тысячи градусов. В этих условиях она недостижима, так что для нашего убийцы эта комната представляла собой большой несгораемый ящик. Единственный пищей для огня был Сэм под соусом из бензина. Если дверь была закрыта, кислорода в ней оставалось столько, сколько было в этой комнате на момент пожара.

Убийце был нужен такой пожар, который он мог контролировать, и он получил ровно то, что хотел: ему удалось поджечь Сэма и не сжечь ничего вокруг. Поэтому он и выбрал это место. Интересно, долго ли ему пришлось искать? Он мог наткнуться на него сравнительно быстро, а мог и приезжать сюда не один раз.

Локализованный пожар – главная задача убийцы. Освещение – задача номер два.

На потолке были лампы, но без электричества они были абсолютно бесполезны. А завод, безусловно, обесточили, выводя из эксплуатации. Я стал водить фонарем по полу, пока не нашел то, что искал.

Между дверью и трупом Сэма был участок, где на слое грязи и пыли были следы. Я подошел и присмотрелся. На полу были отпечатки крайних точек двух треугольников – большого и маленького. Здесь убийца расположил штативы: маленький для камеры, а большой – для лампы. Рядом с маленьким треугольником были дополнительные следы на пыльном полу, что означало, что он передвигал штатив в поисках оптимального ракурса.

Я сложил пальцы в прямоугольник и, смотря через него, стал приседать до тех пор, пока его фокус не напомнил мне то, что я видел на видео. Затем я переместился в центр большого треугольника и водил фонарем вверх-вниз до тех пор, пока тени не легли так же, как в видео. По грубым прикидкам, камера стояла на высоте около метра, а лампа – в полутора метрах от пола.

Затем я попытался восстановить хронологию событий.

Место было выбрано задолго до убийства – возможно, даже за несколько месяцев. За несколько дней до дня «икс» он пришел и проверил, все ли в порядке. С собой он принес освещение, камеру и все установил. Канистру он, скорее всего, тоже принес. В течение следующих двадцати четырех часов он похитил бомжа. Возможно, из Шривпорта, возможно, из Монро. Там у людей были очень короткая память и очень плохое зрение.

Он привез его сюда и запер в этой комнате. Я подошел к двери и проверил. В подтверждение моей теории петли, на которых, скорее всего, висел замок, были абсолютно новыми. Он оставил бездомного здесь, в кромешном мраке, без воды и еды. Поскольку ему все равно предстояла смерть, не было никакого смысла поить и кормить его. У бедолаги не было даже никакой возможности узнать, день сейчас или ночь.

Скорее всего, убийца связал его и заткнул рот кляпом, чтобы избежать лишних движений и шума. Это было лишним, поскольку место это удалено от мира, как обратная сторона луны, но убийца переусердствовал во всем. Он боялся даже малейшего риска. Хотя вокруг не было ни души, он не хотел, чтобы жертва стучала в дверь и заходилась в крике, прося о помощи.

Но было и психологическое обоснование. Ограничивая движения своего пленника, убийца как бы говорил: «Я тебя контролирую. Ты принадлежишь мне». При такой расстановке сил ему было гораздо легче заставить бомжа поджечь Сэма.

Следующим важным этапом было похищение Сэма. Убийца времени не терял. Он взял его из офиса, когда все работники ушли домой, и привез сюда. До того, как Сэма облили бензином и подожгли, оставалось около четырех часов. Все это время Сэма подвергали пыткам.

На видео не было следов физического насилия, но там было видно только руки и лицо Сэма. На его теле могли быть следы повреждений, но мне казалось это маловероятным. Наш убийца не любит возиться в грязи. Дэн Чоут и бездомный были расстреляны в упор – быстро и чисто. От всякой грязи убийца себя всячески оберегал.

Гораздо более вероятным мне казалось психологическое насилие. Кто-то сказал: «Вас могут сломить хлыст и камень, но не слова». Автор этого высказывания не понимал силы слов. Слова очень даже могут сломать человека. Если повторять их достаточное время и если они выбраны метко, слова могут и убить. Раз в пару месяцев появляются новости о том, что какой-нибудь старшеклассник из бедной семьи повесился, не в силах больше выносить травлю в школе. Вот вам и сила слова.

Последние часы Сэма были адом на земле. Убийца издевался над ним, выискивая его слабые места, а когда находил, отрывался по полной.

Барбара Гэллоуэй утверждала, что для Сэма смыслом жизни была семья. Убийца, скорее всего, именно на ней и сконцентрировался. Он в деталях проговаривал, что сделает с Барбарой и детьми. Обещал, что изувечит их и будет издеваться до последнего, хотя на самом деле ничего подобного делать не собирался. После убийства Сэма это было бы слишком рискованно, потому что полиция какое-то время не будет выпускать семью из поля зрения. И я знал, что убийство женщин и детей не являлось характерной чертой этого убийцы.

Но Сэм-то этого не знал. Он умер в уверенности, что убийца охотится за его близкими, а он никак не может им помочь. А этот психопат много времени посвятил тому, чтобы расписать свои планы в самых мельчайших подробностях. Он описал, как огонь, слой за слоем, разрушает человеческое тело, съедает его кусочек за кусочком. Как запредельная температура высушивает эпидермис, внешний слой кожи, а потом он загорается, вызывая ожоги первой степени. Далее приходит черед дермиса. И опять – сначала его высушивает жар, а потом сжигает огонь. Это ожог второй степени.

В дермисе больше всего нервных окончаний. Когда с этим слоем было покончено, Сэм уже не чувствовал боли. Ожоги третьей степени означали проникновение вглубь дермиса. Ожоги четвертой степени затрагивали мышцы и кости.

Это адская смерть.

Неудивительно, что Сэм бился и пытался вырваться до последнего. Я сел на пол спиной к стене и смотрел на обугленные останки. Три жертвы – Сэм Гэллоуэй, бездомный и Дэн Чоут. Теперь у убийцы был официальный статус серийного.

Я выключил фонарь и погрузился во тьму. И в вонь. Представил, как в темноте танцует огонь оранжевым, желтым и красным пламенем. Представил, как огонь съедает меня изнутри. Как мухи жужжат вокруг трупов в соседней комнате. Но громче всего в моей голове звучали безумные крики Сэма Гэллоуэя.