41

Через пятнадцать минут мы уже ехали в южном направлении. Элрой сидел на пассажирском сиденье, а Тэйлор втиснулся на заднее позади меня. Мне пришлось придвинуть свое сиденье и практически вжаться в руль, но Тэйлору все равно места было в обрез. Ханна сидела с ним рядом, положив руку на сиденье. Украдкой их руки касались друг друга. Она улыбалась и смотрела в окно, словно пленник, которого только что отпустили на волю.

Элрой не закрывал рот всю дорогу до завода, рассказывая одну за другой разные истории – смешные, грубые, грустные. Он и сам улыбался, ему явно было хорошо, и я уже начал подозревать, что на самом деле ему просто захотелось выбраться из дома и из-под каблука Ронды. Прогулка в полицейской машине по дороге памяти отлично разнообразила монотонный ход его жизни, каждый день которой был похож на предыдущий: ужин перед телевизором, споры по поводу того, какой канал смотреть, и регулярный просмотр некрологов в поисках знакомых имен.

Перед нами постепенно открывался вид на завод, хитросплетением высоких металлоконструкций выплывавший из утренней дымки. Они потускнели со временем, но яркие лучи солнца еще заставляли их сиять. Что-то инопланетное было в этом виде.

По мере приближения расплывчатые контуры стали более четкими и узнаваемыми: огромные хранилища, дистилляционные установки, ремонтные депо, административные блоки. Казалось, что в расположении построек не было никакой логики – как будто какой-то гигант сбросил их с большой высоты, и они так и остались лежать. Но такое впечатление обманчиво – в устройстве этого огромного механизма не было ничего случайного. Было время, когда этот комплекс функционировал, был единым механизмом, дышал, и каждая его часть была связана с остальными. Элрой молчал и смотрел в окно, затерявшись в воспоминаниях.

– Какая громадина, да? Я и забыл уже, какой он большой.

– Громадина, – согласился я.

– Я удивлен, что они до сих пор не сровняли его с землей.

– А какой смысл? Земля ничего не стоит. Ее не засеешь, да и расположена она не на той стороне шоссе, чтобы ей могли заинтересоваться застройщики. Плюс не все так просто с экологической точки зрения. Думаю, и через тысячу лет этот завод все еще будет стоять. Какая-то часть сровняется с землей, но какие-то сооружения точно останутся, и по ним даже можно будет догадаться, что это был за завод. Если человечество все еще будет существовать, здесь будут работать историки и археологи, место признают объектом государственного интереса. Появятся исследования на предмет глупости общества, которое настолько зависело от нефти, что чуть не вымерло.

Элрой взглянул на меня и засмеялся.

– Скажете тоже! Я знаю одно – свою машину я никому не отдам. Да и вообще – меня тут через тысячу лет не будет, поэтому не о чем и волноваться.

Я остановился перед воротами и вылез из машины. Было начало одиннадцатого, жара была на подходе. С севера дул легкий бриз, в воздухе пахло пережженным песком и выхлопными газами от шоссе. Я как можно плотнее прижал солнцезащитные очки к переносице и постоял какое-то время, направив взгляд на восток. Солнце пока еще было тусклым желтым шаром, пробивавшимся сквозь дымку и только набиравшим яркость.

Замок открылся так же просто, как и вчера. Смазанные маслом части подчинялись каждому движению отмычки. На участке, с которого я вчера стер пыль, были новые следы колес, указывающие на то, что кто-то здесь был после нашего ухода. Убийца? Если это был он, то куда же он поехал, оказавшись по другую сторону ворот? А вдруг он был на территории, когда мы уезжали? В этом случае возникал вопрос, где именно он был.

Я снял цепь, открыл ворота, легко открывавшиеся благодаря смазанным колесам, вернулся в машину и въехал на территорию. Мы проехали будку со шлагбаумом и остановились на Т-образном перекрестке.

– Направо или налево? – спросил я Элроя.

– Налево.

Хоть он и не был здесь двадцать лет, дорогу он показывал так, будто прошел день или два. Первое, куда мы приехали, было ремонтное депо, скрытое в тени хранилищ в восточной части территории. Я оставил машину у железнодорожных путей, и мы вчетвером вышли из машины.

Элрой смотрел на огромные танкеры и изумленно качал головой.

– Ощущение, что все было только вчера. Все-таки время – такая дрянь! Подкрадывается сзади, незаметно так, и откусывает огромный кусок задницы.

Мы подошли к навесу, и я опустился на колени, чтобы рассмотреть следы у входной двери. Ветер намел достаточно пыли, которая лежала рябью. Никаких посторонних следов не было. Замок был тугим и поддавался с большим трудом. Чтобы открыть дверь, нужно было браться за старые петли. Было очевидно, что в последний раз этим помещением пользовались очень давно. Где-то двадцать лет назад.

Внутри было мрачно и серо. Каждая поверхность была покрыта толстым слоем пыли, и солнечный свет практически не проникал сквозь грязные окна. На полу сплошь и рядом валялись мышиные и крысиные испражнения. У нас было два больших, мощных полицейских фонаря: один – у меня, второй – у Тэйлора. Ударив таким фонарем по голове, можно было вырубить человека. А если ударить сильно, то можно и убить.

Мы погоняли солнечных зайчиков по всему помещению. У одной стены на полках стояли большие банки с краской. Рядом были аккуратно составлены лестницы, леса и противопыльные чехлы. На стеллажах у другой стены хранились ящики с инструментами. Они были рассортированы по типу и размеру – молотки, разводные ключи, отвертки, гаечные ключи.

Я снова опустился на колени и стер пыль, чтобы рассмотреть бетонную поверхность. Невозможно было определить, одни и те же строители заливали пол здесь и на видео с пожаром или нет, но это было не исключено.

– Куда дальше? – спросил я Элроя.

Дальше мы поехали в другое ремонтное депо, на этот раз на западном краю завода. Та же самая картина – туда много лет не ступала нога человека. Мы вышли, я закурил и протянул пачку всем присутствующим. Элрой заколебался. Он смотрел на нее с большим желанием, но все-таки покачал головой в знак отказа. Согласилась в итоге только Ханна. Тэйлор неодобрительно взглянул на нее. Судя по всему, по этому поводу велась война, и Тэйлор пока проигрывал.

Я затянулся и снова взглянул на восток. Дымки оставалось совсем немного, на небе не было ни единого облачка, голубизна была везде, насколько хватало глаз. Какое-то время я просто стоял, курил, обдумывал происходящее, стараясь пробраться в мозг человека, любившего смотреть на сгорающую жертву.

– Он вряд ли пошел бы на периметр, так как он слишком хорошо просматривается. Завод – это лабиринт, и ему нужно держаться как можно ближе к середине, потому что здесь его найти гораздо сложнее.

Элрой кивал так, как будто был полностью согласен.

– Да, есть на примете пара мест.

C первыми двумя мы промахнулись. Но в третьем картина была другая.