Книга: Искатель
Назад: Глава 5
Дальше: Глава 7

Глава 6

Корабль трясло, точно он не летел, а ехал по ухабистой дороге. К тому же машина постоянно норовила уйти влево, и Кириллу приходилось прикладывать усилия, чтобы этого не случилось. Но все равно последние два круга корабль прошел боком. Окружающий мир мигнул и погас, а на экране высветилось итоговое время прохождения. Кир несколько секунд смотрел на горящие цифры, затем тяжело вздохнул и, открыв колпак симулятора, вылез наружу. Все шло наперекосяк. Стоило ему только очутиться в кабине симулятора гладиуса, как машина буквально отказывалась его слушаться, вытворяя бог знает что. Зато на симуляторах всякой древности он превзошел многих.
– Хоть это радует, – пробормотал он и бросил взгляд на запястник.
Уже полдевятого, о тренировке по униксу можно было забыть. Подумав, что нагоняй от Эрики ему обеспечен, он деактивировал симулятор и, забрав сумку, направился к выходу из тренажерного зала. И там столкнулся нос к носу с Луниным.
– Закончил на сегодня? – спросил учитель.
– Да, – кивнул Кир и собирался уже пройти мимо, но тот его остановил:
– Подожди, Кир, давай присядем. – Учитель показал на один из столиков, стоявших между коконами тренажеров.
Кирилл непонимающе посмотрел на Павла Николаевича, затем на запястник.
– Извини, знаю, что поздно, но разговор пойдет о твоих «успехах».
Кир почувствовал, как внутри у него словно все оборвалось, и обреченно направился к столу. Этого разговора он ждал уже давно и опасался, что из-за его проблем с пилотированием будет отчислен из группы пилотов и переведен на другую специализацию. Подобное в их группе уже случалось. Около месяца назад была отчислена одна из девушек. Точнее, ее перевели в группу навигаторов, а ведь надо признать, что с моделью того же гладиуса она управлялась лучше, чем он. Увы, это было единственное, что у нее получалось, на остальных же тренажерах она выписывала такие кренделя, что, будь это реальная машина, она бы давно превратилась в кучу дымящегося хлама. Но этот факт, как и его успехи на других тренажерах, не мог служить ему утешением. Все же основной функцией пилота в отделении являлось именно пилотирование аппаратов подобного гладиусу класса, а он не мог выполнить даже элементарного упражнения, где надо было просто пролететь по кругу сквозь ярко светящиеся кольца, правда, расположенные на разных уровнях. И все же Кирилл не сдавался. К тому же друзья, видя его отчаяние, старались поддержать его – кто как мог. Рен, например, чуть не подрался с парнем из другого отделения, который веселил подружек рассказами о Кирилловых «полетах». Гера с Эрикой, забросив свои дела и установив между собой перемирие, почти каждый вечер проводили с ним в зале симуляторов, а после помогали ему в разборе полета, просматривая записи. Но теперь, похоже, всему этому приходит конец – как, впрочем, и его мечте. Он скрипнул зубами и, опустив голову, упер взгляд в гладкую поверхность стола, готовясь выслушать приговор учителя.
– Кирилл, – начал Лунин, – во-первых, я должен извиниться перед тобой.
– За что? – парень поднял голову и непонимающе посмотрел на учителя.
– Ну, дело в том, что твои неудачи на летном симуляторе – полностью моя вина.
– Это как? – удивился Кирилл.
– Ну… Не буду читать тебе длинной лекции, но вкратце вся проблема в том, что ты – естественник. А значит, у тебя несколько отличные от обычных людей характеристики нервной системы. Ну а так как данные симуляторы воздействуют на нее не в последнюю очередь, то отсюда и все эти проблемы.
– Но ведь на других симуляторах я нормально справляюсь…
– Знаешь, меня это сперва и сбило с толку, – улыбнулся учитель, – но потом, посовещавшись с нашими техниками, я нашел причину. Дело если точно не в самом симуляторе, он-то, по сути, обычный вирт с расширенными возможностями, то в сенсор-кресле пилота. Помнишь, я вам о нем говорил?
– Помню, – кивнул Кир. Разговор был совсем не таким, какого он ожидал. – Сенсор-кресло – биоэлектронный комплекс с элементами искусственного интеллекта и широким спектром модифицирования. Позволяет пилоту самому сконфигурировать удобную для него систему управления. Кроме того, обладает функцией интуитивного содействия пилоту – ФИСП, предсказывая его действия путем считывания мысленных сигналов и мелкомоторной реакции организма.
– Угу, молодец, – похвалил Лунин. – Все дело в ФИСПе, точнее, не в нем, а в его имитации на тренажере с, грубо говоря, стандартными настройками. А тебе они не подходят. Сиди ты в настоящем корабле, все было бы по-другому, так как кресло само подстраивается под параметры пилота. Вот так…
– Значит…
– Угу, давай в казарму, отдыхай, через полчаса придут техники, и мы с ними один из симуляторов специально под тебя подстроим, так что завтра посмотрим.
– Хорошо, – облегченно вздохнул Кирилл и улыбнулся.
Конец апреля выдался холодным. Промозглый дождь часто сменялся мокрым снегом, и, несмотря на вновь активированный купол защиты, на улице было не слишком уютно. Лед на озере потемнел, а вдоль берегов уже показалась полоска воды. Снег, все еще лежащий на земле среди деревьев и кустарников, превратился в непонятную темную кашу, которая с оттепелью начинала сочиться мутными ручьями, но стоило только ударить легкому морозцу, вновь застывала грязной кучей. И все же весна чувствовалась. Она присутствовала во всем: в этой капели, которая начиналась, едва солнцу стоило выйти из-за туч, в этих мутных ручьях, струящихся по асфальтовым дорожкам, в этом гомоне птиц за окном и даже в самом воздухе, который буквально пах весной. И это был какой-то необычный запах – в нем смешался запах пробуждающегося леса и запах прелой листвы, пролежавшей всю зиму под снегом, запах еще не до конца отошедшей от заморозки земли и запах молодой травы, которая, несмотря на все еще стоявшие холода, уже пробивалась на оттаявших пригорках вместе с первыми весенними цветами. Это был запах жизни. Люди, снующие среди серых коробок зданий, еще не до конца почувствовали это. Однако даже они уже все чаще останавливались на миг и, вдыхая его, ощущали какое-то непонятное волнение, – какой-то слабый зов, что шел из самых глубин их естества. А природа оживала с каждым днем. Почки на деревьях набухли и готовились выстрелить зеленой листвой, едва весна полностью вступит в свои права. Птицы уже активно искали место для новых гнезд или спешно реставрировали старые. У бетонной стены, которая окружала территорию академии, все чаще стали появляться лесные звери. Из-за тепла от силового поля, излучатели которого находились прямо перед забором, земля рядом с ним оттаяла быстрее, и трава здесь уже вовсю зеленела, привлекая из тайги различных травоядных. Вслед за ними потянулись и хищники, заставив поволноваться наблюдателей из числа кадетов-второкурсников, следивших за периметром академии.

 

Первых двух пар сегодня не было, и Кир лишний час провалялся в постели. За окном моросил дождик, так что вставать совершенно не хотелось. Наоборот, хотелось поплотнее закутаться в одеяло и продремать с полдня. Однако Павел Николаевич строго относился к опоздавшим и вполне мог вкатить пару нарядов, поэтому, как только запищал зуммер будильника, Кирилл откинул одеяло и, потянувшись, направился в душ. Тугие струи воды прогнали остатки сна, и Кир, несколько минут понежившись под теплыми потоками воды, принялся собираться на учебу. В казарме было непривычно тихо, ибо у большинства из их отделения отсутствующие пары заменили на профильные, и тут остались, насколько он знал, лишь Андрей и Гера. У первого была сегодня только одна пара, и то – шестая, а Гера вот-вот должна была зайти за Кириллом. Поэтому он совсем не удивился, когда спирс, лежавший на стуле, насторожился и посмотрел на дверь. Тут же в комнату вошла Гера. Как всегда, без стука.
– Гера, ну когда ты стучать будешь? – буркнул Кир, застегивая рубашку и косясь на девушку.
– А зачем? – удивилась та.
– А вдруг я тут не один? – усмехнулся Кирилл. – С девушкой, например.
– С Эрикой?
– Ну почему именно с Эрикой… Ладно, забудь. Пойдем, а то уже время.
– Ага, – кивнула Гера и первая выскочила из комнаты.
Спирс проводил их взглядом и, что-то пропищав себе под нос, вновь свернулся клубочком на стуле.
За прошедшие месяцы Гера сильно изменилась. От прежней испуганной, зажатой, малообщительной девушки не осталось и следа. Нынешняя Гера была весела, полна энергии и очень разговорчива – по мнению Кира, иногда даже чересчур. Кроме того, она буквально присвоила себе звание неофициальной девушки Кирилла, не спросив его мнения, чем буквально взбесила Эрику. Та все еще надеялась на развитие отношений с Киром. Друзья, наблюдавшие за их непонятным любовным треугольником, лишь посмеивались. А вот Кириллу иногда становилось не до шуток. К тому же разговор с Ольгой никак не шел из головы. Времени, отведенного ему для принятия решения, оставалось еще очень много, но Кир прекрасно понимал, как оно быстро пролетит. Он уже знал свой ответ, как наверняка знала его и Ольга – увы, радости это не прибавляло. Кир вообще не понимал, зачем нужен был этот разговор, который лишь всколыхнул начавшие было забываться чувства, зачем нужно было это условие, когда они оба знали, каков будет его выбор.
А вообще жизнь налаживалась. После подстройки программы успехи Кира в освоении симулятора гладиуса удивили даже его самого. В программе пилотирования он за неделю не только догнал, но даже перегнал многих из своей группы. И так как машина в его руках больше не вела себя как бешеная лошадь, то он буквально наслаждался виртуальным полетом, по нескольку раз повторяя одни и те же упражнения. Но хотелось большего. Хотелось сесть в настоящую машину, чтобы почувствовать всю ее силу и мощь в своих руках. Однако Лунин быстро остудил этот настрой, сказав, что полетная практика начнется только после летних каникул. Оставалось довольствоваться симуляторами. Помимо гладиуса, было еще несколько единиц техники, которые они должны были освоить хотя бы в минимальных пределах. А дальше по желанию. Например, Бергман буквально бредил трансерами и постоянно просил Лунина загрузить в симулятор другие модели этих гигантских роботоподобных машин. Киру же неожиданно понравилось управлять старинными самолетами, особенно истребителями, что применялись во многих армиях Земли до начала «Исхода». Эти машины были предками современных летаков и отличались более агрессивными обводами корпуса и, конечно же, наличием вооружения. Возможно, ими он увлекся потому, что многие из них напомнили ему «Волка». Это тоже были машины-хищники – стремительные и агрессивные. К сожалению, в основном они предназначались для полетов в атмосфере, и лишь несколько из изучаемых моделей обладало возможностью выхода на низкие орбиты.
Короче говоря, к концу апреля Кирилл уже чувствовал, что может управлять парой-тройкой различных транспортных средств, от ездящих до летающих. Хотя, если честно, многие из них он мог только стронуть с места и остановить, ни о каком супермастерстве говорить не приходилось. Правда, в таком стремительном обучении был и один большой минус, ибо применялось так называемое «пакет-обучение» – нужная информация подавалась прямо в мозг. О подобном он слышал только от Антона – в основном, вторичников обучали именно подобным способом. К сожалению, данный метод имел побочное действие на некоторых людей, вызывая головную боль и временную потерю ориентировки. Кириллу же и тут досталось на все сто. Каждая загрузка в П-трансляторе давалась ему настолько тяжело, что он чуть ли не на полдня выбывал из строя, мучаясь сильнейшими головными болями, а однажды вообще потерял сознание. После этого случая доступ к трансляторам ему был строго воспрещен, но зато Лунин ввел в его график дополнительные занятия на симуляторах, и вечерние «полеты» продолжились с удвоенной силой. Однако Кирилл был расстроен, так как пакет-обучение позволяло освоить гораздо больше техники за короткое время. Но «естественность» и здесь подставила ему подножку.

 

Машину кидало из стороны в сторону, радар показывал всякую чушь, изредка вообще покрываясь сплошным облаком помех. Мощные струи дождя заливали колпак кабины, делая визуальный обзор практически невозможным. Кирилл переключился на внешние сенсоры, но даже с их помощью, кроме черно-синей мглы, изредка прорезаемой разрядами молний, ничего нельзя было разглядеть.
– Омега-семь, прими на два градуса вправо и готовься к посадке, – раздалось в наушниках шлема.
– Понял, Земля, два градуса вправо.
– Хорошо, вижу тебя, ты в полосе луча ведения, данные пошли.
– Понял, Земля.
Перед его глазами развернулся экран с изображением аэродрома и призрачными зелеными линиями возможных векторов посадки. Оставалось только вписать машину в один из векторов и не упускать эту зеленую дорожку – однако легче было сказать… Лишенная антигравов, идущая только на маршевом двигателе, машина превратилась в скоростной болид, и Кирилл уже три раза проскакивал нужный вектор, а один раз вообще выскочил из полосы луча.
– Омега-семь, сбрасывай до четырехсот, а то проскочишь.
– Понял, Земля, сбрасываю. – Кирилл подал ручку вперед, и машина послушно стала сбавлять скорость. Однако болтанка и тряска, наоборот, стали увеличиваться, к тому же картинка от луча была испещрена пятнами помех.
– Земля, сильная болтанка, помехи на луче.
– Омега-семь, держи курс, скорость на двести.
– Понял, Земля.
Однако стоило светящейся бледно-голубым светом полоске скорости упасть до требуемых двухсот, как машина неожиданно клюнула носом и резко пошла вниз. Высотомер тут же зашелся протяжным писком, заставив Кирилла поспешно потянуть ручку управления на себя, одновременно чуток прибавляя тягу. Стараясь не обращать внимания на стремительно убывающие цифры высоты, он всеми силами пытался заставить слушаться падающую в смертельном пике машину. Но та почти не реагировала на действия, предпринимаемые Кириллом.
– Омега-семь, Кир, ответь, я потеряла тебя. Какой твой курс?
– Откуда я знаю, какой тут курс! – крикнул он. – К земле курс!
Кирилл покосился на верещащий высотомер и ругнулся сквозь зубы. До нулевой отметки оставалось меньше километра, и вынырнувшая из дождевой мглы поверхность земли стремительно приближалась. Утешало одно – падал он точно на взлетно-посадочную полосу аэродрома. Неожиданно Кирилл почувствовал, что болтанка уменьшилась, а нос машины пошел чуть вверх, поддаваясь его усилиям. Не хватило совсем немного, машина вышла из неуправляемого пике почти у самой земли и, пронесясь над аэродромом, рухнула у края взлетного поля, взметнув тучи грязи и брызг. Окружающий мир мигнул и погас.
– Симуляция выключена, данные о тренировке переданы на центральный терминал, – раздался в ушах Кира приятный женский голос.
Он облегченно вздохнул и, проведя языком по пересохшим губам, снял шлем, откинул прозрачный колпак и вылез. Несколько минут постояв, чтобы окончательно прийти в себя, он направился к Лунину. Тот сидел за центральным терминалом управления тренажерами. Гера была уже там. Он посмотрел на расстроенную девушку, одетую в сенсор-комбинезон навигатора, и ободряюще ей подмигнул. Но та лишь обреченно вздохнула. Павел Николаевич некоторое время сидел молча, еще раз просматривая мелькающие на экране кадры их совместной тренировки, затем повернулся в кресле и задумчиво посмотрел на понурых кадетов.
– Ну что я могу сказать… Видал и похуже… Правда, и лучше тоже видал. Машину ты, Градов, спас, хотя в реальности после такой посадки неделю бы в регенерационной камере провалялся. А вот ты, Соболева… – он окинул тоненькую фигуру Геры хмурым взглядом. – Скажи-ка мне, девочка, почему ты не включила гравикорректировщик? Он у тебя под рукой для чего, уток на суп ловить?
– Каких уток? – не поняла Гера.
– Дико крякающих, – буркнул Лунин. – Так почему ты не задействовала корректировщик?
– У него ведь бортовой компьютер практически вышел из строя, – попыталась оправдаться девушка.
– А при чем здесь компьютер? – удивился Павел Николаевич. – Корректировщик – это ведь управляемый с земли точечный гравитационный луч, он специально и был разработан для подобных случаев. Машина Градова уже находилась в зоне захвата, можно было стабилизировать его полет и мягенько так приземлить. Соболева, ты же видела, что он стал терять контроль, почему не задействовала?
– Я в Кира верила и не хотела мешать…
– Верила? – учитель хмыкнул. – Ладно, с вами, мадам, все понятно. А вот ты, Кирилл, скажи мне, пожалуйста, зачем надо было давать газу, когда стал входить в пике. Тоже в себя верил?
– Ну, думал, с увеличением скорости вернется и управляемость.
– Вернулась?
– Нет…
– Нет… А он ускоряется. Подумал бы головой чуток. Ясно ведь было, что в нижних слоях облаков такой болтанки не будет, там и смог бы потихоньку выравнять. А ты из себя решил болид изобразить, что ли?
Кир виновато промолчал.
– Ох, ребята, – Павел Николаевич покачал головой. – Учить вас еще да учить. Ладно, идите, а то у меня следующая пара уже на подходе.
Гера с Киром дружно кивнули и, переглянувшись, отправились к выходу из тренажерного зала. Лунин посмотрел им вслед, снова повернулся к изогнутому широкой дугой экрану терминала и задумчиво посмотрел на горевшую на нем фразу: «Сложность 7J – категория норм.».

 

Кирилл шагал молча, погруженный в свои мысли. Гера шла рядом, изредка бросая взгляды на него. Тренировка прошла несколько неудачно, а подобное всегда повергало Кирилла в некоторую депрессию. Уж кому-кому, а Гере это было хорошо известно. Поэтому она тоже молчала и лишь покрепче ухватила парня под руку. Неожиданно вспомнился интернат и слова воспитательницы:
«Девочки, запомните: что бы ни говорили, вас никогда не поставят на одну ступеньку с обычными женщинами. Вы всегда будете женщинами второго сорта, и чтобы добиться уважения и положения в обществе, вам придется очень постараться».
Ей тогда было всего четыре года. Четыре года прошло с того времени, как она появилась из родильной ванны вместе еще с десятком своих братьев и сестер. «Вторичники» – она тогда не совсем понимала значения этого слова, ибо по развитию соответствовала примерно обычной девятилетней девочке, а в этом возрасте волнуют совсем другие проблемы. То, что она отличается от других детей, Гера стала понимать после того, как летом подружилась с двумя девочками в городском парке, куда их регулярно вывозили воспитатели. Точнее, это произошло на следующий год после их знакомства. Девочки были приезжими и жили здесь у своей бабушки, к которой прилетали ежегодно. В то лето она вместе с Антоном много играла с новыми подружками и даже ходила к ним в гости, но на следующий год, когда захотела с ними встретиться, те просто не узнали ее. За год девчушки, конечно, подросли, но она-то по своему развитию из девятилетнего ребенка превратилась в четырнадцатилетнюю девушку. Гера хорошо помнила, какой это для нее был шок. Нет, конечно же, от них не скрывали, что они не такие, как все, но убедиться в этом самой… Вот и сейчас, когда она уже идет под руку со своим парнем, те ее знакомые девочки, скорее всего, еще даже школу не закончили. Гера улыбнулась и поплотнее прижалась к руке Кирилла. Он ее парень, что бы кто ни говорил, она для себя это уже решила.
«За счастье надо бороться», – всегда говорила ее воспитательница.
Ровные ряды П-трансляторов в зале, стены и пол которого покрыты белыми восьмигранными плитками. Полуобнаженные тела у П-трансляторов. Время загрузки. Четыре часа на грани яви и сна, когда мозг точно губка впитывает поступающую с датчиков информацию. Некоторые не выдерживали. В памяти намертво отпечатался случай с одним мальчиком, который после окончания загрузки вдруг вскочил со своего места и с диким криком принялся метаться по залу, вцепившись руками в волосы. Затем подскочил к стене и принялся биться в нее головой. Воспитатели подоспели быстро и, повалив его на пол, хотели ввести ему что-то в руку, но он вырвался. Почему он бросился к ее транслятору – она не знала. Колпак аппарата был закрыт, и мальчик принялся стучать в него кулаками с такой силой, что за несколько мгновений они превратились в кровавую массу. Его глаз, полных боли и какой-то звериной злобы, она не забудет никогда.
«В первую очередь вы женщины, а уже потом вторичницы, помните это».
Вторичники… То, что это клеймо, она поняла, когда ей исполнилось семь лет, а по физическому развитию – шестнадцать. Время, когда многие девушки влюбляются. Это произошло и с ней. В тот день она, как всегда, гуляла в парке, где и познакомилась с Майком. Как она тогда была счастлива, как ей завидовали ее «сестры». Она не слушала никого – ни Антона, который всегда беспокоился о ней, ни воспитательницы, которая почему-то вдруг выступила против ее отношений с Майком. Надо сказать, что все интернаты придерживались неписаных правил поддерживать своих воспитанников в личных отношениях, мало того, отношения между людьми и вторичниками следовало всячески поощрять. Это были прекрасные дни для нее, даже сейчас она вспоминала о них с замиранием сердца. А потом случилось это… Об этом случае она не хотела вспоминать даже сейчас. Тех подонков не нашли. Стражи только разводили руками и опускали глаза. Но главное, что подкосило ее – это предательство Майка. После того случая он даже не захотел ее видеть. А его мать обозвала ее генетической подстилкой и сказала, что это была ошибка ее сына – связаться с такой, как она. С тех пор она замкнулась в себе, и лишь постоянная опека Антона помогла ей не совершить самую большую глупость в жизни. Однако в будущем ее не ждало ничего хорошего. Психика девушки дала серьезную трещину, и даже занятия с психологами не могли привести ее в норму. Стерилизация и поселения – это было ее будущее.
А потом в их интернате появился этот человек. Высокий, худощавый, с ежиком темных волос, в черной форменной одежде. Он несколько дней провел в интернате, присутствуя на уроках и различных мероприятиях. С ним она случайно столкнулась в коридоре, после уроков. Он с интересом посмотрел на упершуюся в него девушку, которая, точно машина, пыталась продолжить движение, затем отстранил от себя и, приподняв ее опущенную голову за подбородок, пристально посмотрел в тусклые глаза девушки. Та несколько мгновений равнодушно смотрела на державшего ее мужчину, затем вдруг сверкнула глазами и решительным движением вырвалась из его рук. Мужчина улыбнулся и молча направился дальше по коридору, бросив лишь взгляд на Антона, который бежал к ним, уже сжимая кулаки.
В конце лета, когда она должна была пройти курс стерилизации перед отправлением в дальние колонии, на площадку перед интернатом опустился незнакомый глайдер с белой восьмиконечной звездой на борту.
Академия. Для вторичников это учебное заведение было практически недоступно. Все, на что они могли надеяться – это техническое училище или вуз низшей категории. Мало кто получал в табеле зеленые метки. Да, они становились полноценными гражданами и могли претендовать на полноценное обучение, но, насколько знала Гера, этим правом практически никто из вторичников не пользовался, многих из них устраивало их место в обществе. Ведь несмотря на роботизацию производства и активное использование киберов, работы на Земле хватало. Еще многое требовало присутствия человека или вторичника, причем зачастую это была очень грязная и неприятная работа. А вторичники хоть и были людьми, но людьми второго сорта. Именно это она вынесла из обучения в интернате.
«Основное предназначение всякой вторичницы заключается в рождении ребенка от обычного человека».
Когда она впервые увидела Кирилла, то ее сердце неожиданно вновь дало сбой, как при встрече с Майком. Но она больше не хотела этого чувства, боялась его, поэтому скорлупа ее одиночества только окрепла. Порой Гере казалось, что она превратилась в ходячую машину, которая только и делает, что выполняет заложенную в нее программу: встать, сходить в душ, одеться, пойти на занятия, выполнять общественную работу, прийти домой, лечь спать. Единственный, кто ее поддерживал, был Антон – ее генетический брат и близнец, но и он все чаще, глядя на свою сестру, в бессилии опускал руки. Случай с Айко был для нее неожиданностью, она сама до сих пор не могла сказать, почему так бурно среагировала на его прикосновения, однако это несколько вывело ее из психологического ступора. А потом она увидела Лиа.
«Извините меня, я Лиа, группа двести тридцать четыре-Л… ой! – Девушка на экране извиняюще улыбнулась. – Простите, забыла. Я Лиа Градова, сестра Кирилла, мне очень приятно познакомиться с друзьями моего брата».
Гера вздрогнула. С экрана, счастливо улыбаясь, на нее смотрела такая же вторичница, как и она, – такой же человек второго сорта. И, тем не менее, эта девушка была принята в обычную человеческую семью, а когда Гера увидела, с какой нежной улыбкой Кирилл смотрит на свою «сестренку», внутри словно щелкнул какой-то переключатель.
– Я Гера Соболева, – неожиданно для самой себя произнесла она и впервые за многие месяцы улыбнулась.
И вот теперь она шла с Кириллом под руку и была счастлива.
Кирилл еще раз прокрутил в голове всю их тренировку и покосился на вцепившуюся в его руку Геру. Девушка тоже посмотрела на него и счастливо улыбнулась.
Назад: Глава 5
Дальше: Глава 7