Андрэ Нортон, Филлис Миллер. Волшебный дом
— Канак, канак, носом в землю кряк!
Лорри Маллард прибавила ходу, стараясь не оглядываться по сторонам. Бежать она вовсе не собиралась, но и заткнуть им рты тоже не могла. Ещё целых два квартала, а пристроившиеся сзади Джимми Парвис, Стэн Вормиски и Роб Локнер не отстают.
— Канак!..
В носу защекотало, но плакать Лорри не собиралась — ни за что! И убегать от них тоже — чтобы они не бежали за ней до самого дома. Эти мальчишки — ужасные, злобные мальчишки! Пялятся, подсмеиваются и шепчутся за твоей спиной в классе, норовят дёрнуть за волосы или вырвать из рук сумку с книгами или тащатся следом, распевая эту ужасную отвратительную дразнилку. Ещё целых два квартала…
Правда, можно срезать угол мимо дома колдуньи.
Лорри скосила глаза, как раз настолько, чтобы увидеть аллею, ведущую мимо этого странного дома. Густые, буйно разросшиеся деревья нависали над ржавыми прутьями старой ограды. Это было похоже на джунгли с картинки из учебника по социологии, только облетевшие после бури.
Социология! Лорри поморщилась. Дома, в Канаде, в школе мисс Логан, у них не было никакой «социологии». И мальчишек тоже. У них была история, и историю Лорри учила хорошо. А сейчас оказалось, что она учила вроде как и не ту историю. И вообще она какая–то не такая. Если бы только бабушке после операции не пришлось уехать в Англию, чтобы за ней присмотрели её друзья…
— Канак!
Лорри свернула в эту аллею. Над макушками деревьев стала видна крыша дома колдуньи. Интересно, подумала Лорри, неужели это просто обыкновенный старый сад с одичавшими неухоженными деревьями? На аллею выходили ворота, но они были заперты на цепь, такую же старую и ржавую, как и сама ограда. Ворота, наверное, давным–давно не открывали. Да и зачем колдунье нужны ворота? Она просто пролетит над оградой на своём помеле.
— Канак!..
Лорри покрепче прижала к себе сумку с книгами, упрямо сжала губы и ещё выше задрала маленький курносый носик. По сравнению с Джимми, Стэном и Робом даже ведьма за запертыми воротами может показаться цветочком. Она замедлила шаг.
Все — и девчонки, и мальчишки — побаивались или говорили, что боятся этого дома. Лорри не раз слышала, как они подначивают друг друга перелезть через ограду и постучать в парадную дверь. Но никто, даже Джимми Парвис, ни разу не сделал этого.
Справа, по другую сторону аллеи, стоял домик из красного кирпича, окна с давно разбитыми стеклами были крепко заколочены. Раньше там размещалась конюшня, там держали лошадей и коляски. А ещё дальше начиналась автостоянка дома, где жила Лорри. На стоянке в это время дня было совсем пусто — от силы пара машин.
Вдоль аллеи дунул ветерок, зашуршал, завертел опавшей листвой. В саду за оградой почти все деревья и кусты уже облетели, но даже сквозь голые ветки трудно было рассмотреть дом — так густо зарос участок.
Вообще–то Лорри не верила, что в этом доме живёт колдунья, или что по ночам там стонут привидения — Кэти Локнер клялась, что это чистая правда. Тётя Маргарет говорила, что это просто старый дом, не похожий на те дома, что строят сейчас. А Дом–Восьмистенок его зовут, потому что у него и в самом деле восемь стен. Живёт там старая леди, которой уже трудно ходить, поэтому она и не показывается наружу.
Лорри перебросила сумку с книгами в другую руку и подошла к запертым воротам. Да, несомненно, дом был странный. Набравшись смелости, она просунула руку между прутьев, оставляя на ветровке ржавые полоски, и отодвинула в сторону ветки, чтобы рассмотреть дом получше. Совсем ни на что не похожий. Лорри разглядела крыльцо, дверь, и стену с очень высокими, заострёнными кверху окнами — и решилась.
Хотя её никто и не подбивал залезть внутрь, она ничуть не трусливей остальных. Она обойдёт кругом всего дома колдуньи, и всё–всё там разглядит. Перед тем, как двинуться дальше, Лорри положила сумку на землю и попробовала стереть ржавчину с рукава. Аллея вскоре кончилась, но вместо того, чтобы повернуть на юг, Лорри повернула по Эш Стрит на север, чтобы пройти мимо переднего крыльца Дома–Восьмистенка.
С этой стороны заросший сад оказался вовсе не таким густым, как в аллее. В кустах нашёлся просвет, и Лорри остановилась со вздохом удивления. Последний раз она проходила здесь вместе с тётей Маргарет, или, вернее сказать, пыталась угнаться за торопившейся тётей, которая всегда обгоняла её на шаг, а то и на два. Она только–только приехала в Эштон, с веток ещё не успели облететь листья, и тогда она не заметила оленя, большого оленя, почти как настоящего, только не коричневого, а чёрного с зеленью, будто обросшего мхом.
Лорри прижалась к ограде. Олень стоял на большом каменном пьедестале на фоне каменной стены, камни которой тоже обросли зелёным мхом. А за стеной возвышался дом. Дом с высокими окнами, закрытыми ставнями. В саду же лежал толстый слой опавших листьев, словно здесь никто не сгребал их в кучи, чтоб сжечь.
Лорри прикусила губу… Большие кучи горящих листьев и такой славный запах дыма… Однажды родители положили в жар три больших картошины. Снаружи они все почернели и обуглились, их разламывали и ели, чуть посолив. И белочки выпрашивали у них кусочки.
Тогда она была ещё совсем маленькой. Это… это было пять — нет, шесть лет назад. Но она помнит это, хотя сейчас и хотела бы забыть. Сейчас, когда она живёт в месте, где не жгут листья, не делают вообще ничего подобного, — а саму её обзывают этим идиотским словечком «канак».
Лорри опустила к ногам сумку и взялась за прутья парадных ворот. Цепи здесь не было, но ворота, конечно же, тоже были закрыты. И эти листья…
Во дворе школы мисс Логан стоял большой дуб. И они собирали вокруг жёлуди, стараясь найти самый большой. Лорри ни разу не повезло, а вот Анна, её лучшая подруга, в прошлом году подобрала прямо гигант — размером почти с большой палец Лорри. Школа мисс Логан, Анна… У Лорри снова защекотало в носу.
Здесь, в Эштоне, у неё всё пошло наперекосяк. Может быть, если бы она не опоздала к началу занятий… А так все уже успели обзавестись друзьями и она осталась одна. Нет, просто она какая–то не такая, она «канак» — разве нет?
Неприятности начались с контрольной работы в прошлом месяце. У миссис Рэймонд был грипп, и её подменяла другая учительница. И она всегда была такая строгая и едкая, когда Лорри не сразу понимала вопрос. Лорри же не виновата, что приехала из Канады, где их учили совсем не тому, что проходят здесь? В школе мисс Логан у неё всегда были отличные отметки и бабушка Маллард гордилась этим. А когда бабушку увезли на операцию, Лорри ведь вовсе не напрашивалась приехать в Эштон и жить вместе с тётей Маргарет Джерсон, которая весь день занята на работе. Здесь оказалось, что почти всё, чему её учили у мисс Логан, — неправильно. Когда она в первый раз отвечала у доски и сказала: «Да, миссис Рэймонд» и сделала реверанс, весь класс, все до одного, взорвался от хохота. А потом, на перемене, все эти злобные мальчишки приседали и передразнивали её: «Да, мэ–эм, нет, мэ–эм!» У мисс Логан вообще не было этих ужасных мальчишек!
К тому же Лорри не всегда понимала, о чём болтают Кэти и все остальные девочки. Миссис Рэймонд однажды даже заметила, что Лорри надо бы оставить на второй год, потому что она медленно соображает. На второй год — и только потому, что у них здесь другие уроки!
А затем Джимми Парвис придумал эту дразнилку, и они постоянно распевали её по пути домой. Лорри не любила возвращаться домой, когда тётя Маргарет ещё не пришла, потому что миссис Локнер постоянно твердила, что ей нельзя оставаться одной в квартире, — пусть сидит у Локнеров.
Лорри несколько раз моргнула. Олень начал было расплываться, а теперь снова выглядел крепким и сильным. Как бы ей хотелось рассмотреть его поближе. За один рог зацепился большой лист, развевавшийся по ветру, как маленький флаг. Лорри улыбнулась — это было забавно, олень был таким большим, гордым и даже строгим, а трепыхавшийся вверх–вниз листок словно смеялся над ним.
Лорри понравился этот дом, несмотря на мрачные заросли, на неубранные листья в саду, несмотря на закрытые ставни. Дом колдуньи оказался вовсе не страшным местом.
А может быть, существуют два разных вида колдуний? Одни — злые и страшные, а другие — вроде крёстной Золушки. То была крёстная–фея, и она делала только хорошее, а не плохое. Как бы сейчас Лорри пригодилась крёстная–фея, чтобы превратить Джимми Парвиса в утёнка.
Лорри прыснула, нагибаясь за сумкой. Она представила себе Джимми Парвиса, покрытого жёлтыми перьями, переваливающегося на жёлтых перепончатых лапах — да, она в первую очередь вспомнила бы о нём, если бы вдруг фея — или добрая колдунья — предложила Лорри три желания. Тогда бы и посмотрели, кто будет носом в землю кряк. Однако пора домой. Она решила соврать миссис Локнер, что ей много задали на дом. Может, та оставит её в покое дома у тёти Маргарет.
И подчиняясь какому–то внутреннему импульсу, Лорри на прощанье неожиданно помахала рукой оленю. В этот момент ветер поднатужился и сорвал–таки флаг–листик с рога, перенёс его за ограду и опустил у ног Лорри. Сама не зная, зачем, девочка подняла потрёпанный листок и спрятала его в карман ветровки.
А затем зашагала домой. Но едва успев дойти до аллеи, она услышала тонкий писк. Что–то в этом звуке остановило её.
— Он туда залез! Выгони его, Стэн, выгони его оттуда, я ловлю!
Джимми Парвис скрючился на коленях перед кустом рядом со старой конюшней. Стэн Вормиски, его верный последователь и подпевала, что–то выковыривал длинной веткой с другой стороны куста. Роб Локнер стоял рядом. Стэн и Джимми были возбуждены, а он почему–то хмурился.
— Давай, Стэн! Гони его! — командовал Джимми. — Вытолкай его, я ловлю!
И снова раздался тонкий жалобный писк. А Лорри обнаружила, что бежит, и не прочь от хулиганов, а прямо к ним. Она ещё не успела добежать до мальчишек, когда маленькая чёрная тень метнулась из–под куста, проскочила мимо Джимми, и прыгнула прямо на неё.
Острющие коготки впились ей в ногу, потом царапнули юбку, потом зацепились за ветровку — перепуганный котёнок вскарабкался на Лорри, как будто она была деревом. Девочка прикрыла его руками и обернулась к мальчишкам.
— Ты смотри, кто пришёл! Старушка Канак… Это кошка колдуньи, Канак, отдай её мне… Давай сюда, ну! — и Джимми, ухмыляясь, направился к ней.
— Нет! — Лорри замахнулась сумкой. Котёнок скорчился у неё на груди, дрожащий пушистый комочек, тоненько мяукавший от страха.
— Давай её сюда, Канак, — Джимми всё ещё улыбался, но теперь Лорри испугалась. Кажется, он собирался вовсе не играть со зверьком. А ей не нравятся подобные забавы.
Лорри повернулась и бросилась бежать, бежать как можно дальше от этой жуткой ухмылки на лице Джимми. До квартиры она добежать не успеет, они её перехватят, это уж точно. А если и успеет, то кто за неё заступится? Тётя Маргарет на работе.
Может — может ей удастся перелезть через ограду и спрятаться в кустах сада. Она любила лазать — во дворе своего дома, в те славные времена. Парадные ворота дома колдуньи украшены железным орнаментом, по этим кривулькам легко карабкаться. Лорри перебросила сумку за плечо, засунула сопротивлявшегося котёнка за пазуху ветровки и отчаянно полезла вверх.
Она не понимала, почему мальчишки до сих пор не догнали её. Может, Джимми просто не решился преследовать её в таком месте. Но девочка не стала тратить время, чтобы проверить это, вскарабкалась на самый верх, перевалилась через край и с грохотом полетела вниз, на мощёную дорожку.
Бешено вырывавшийся котёнок наконец выскочил из рук, прыгнул на дорожку и бросился вперёд. Однако он побежал не к парадной двери, а вокруг дома. Лорри показалось, что парадная дверь вообще никогда не открывалась. Она побоялась, что перепутанный котёнок снова выскочит на аллею, поднялась с земли и побежала за ним.
Краем глаза она заметила красную куртку Джимми и грязно–серую Стэна. Они бежали вдоль ограды по Эш Стрит, но не особенно торопились. А что, если они полезут вслед за ней?
Не успев и подумать об этом, Лорри бросилась вслед за котёнком — и почти так же быстро. Только через несколько секунд она сообразила, что сад был относительно ухоженным, несмотря на все эти кучи листев, по которым она с шуршаньем проносилась. Вокруг дома вела дорожка, выложенная кирпичом в крестик, а по краям дорожки — клумбочки с увядшими, побитыми морозом цветами. Полоса густых зарослей шла только вдоль ограды, закрывая от посторонних взглядов внутреннюю часть сада.
Она глянула на дом, обегая один из его углов. Здесь ставни были открыты, но всё равно она ничего не увидела — плотно задёрнутые шторы не позволили заглянуть внутрь.
— Муррр… — послышалось мяуканье котёнка. Лорри бросилась дальше.
Завернув за следующий угол, она обнаружила, что узенькие клумбы, шедшие по краям дорожки, увеличились и стали квадратными. Эти клумбы были совсем пустыми, как будто всё, что здесь росло, заботливо убрали на зиму. На высоких узких окнах не было ни ставень, ни штор. Лорри увидела в одном из окон краешек белой гардины и тяжёлой красной шторы. Если спереди дом был наглухо закрыт, то здесь было совсем не так.
Лорри замедлила бег, и теперь не торопясь, настороженно зашагала по дорожке. Здесь тоже лежали кучи опавшей листвы. В центре участка, между пустых клумб стоял пустой бассейн. В середине бассейна свернулось в клубок какое–то чудище, дракон, наверное. Он высоко и неудобно задрал голову, и из его открытой пасти высовывалась маленькая чёрная трубка. Когда–то он, наверное, лил в бассейн и на свои когтистые лапы воду — в отличие от книжных драконов, которые поливали своих врагов–рыцарей жарким огнём.
— Мрроу… — мяуканье котёнка звало Лорри дальше, за угол. Там была дверь, та самая, которую она видела сквозь запертые на цепь ворота. Котёнок уселся на ступеньках перед дверью и издал ещё один тонкий, но пронзительный вопль.
Услышав скрип, Лорри напряглась и застыла на месте, глядя, как открывается дверь. Котёнок тут же скользнул внутрь, в открывшуюся щель. Но дверь продолжала открываться и Лорри обнаружила, что не может бежать, даже если бы очень захотела. Её ноги буквально приросли к земле, словно она ступила на дорогу, только что покрытую гудроном.
Внутри дома было темно. Хотя уже вечерело и вдоль по улице в окнах загорались огни, в этом доме никакого света пока не было. Но Лорри прекрасно увидела женщину, стоявшую в дверях.
Она была низенькая, не выше, чем сама Лорри, со сгорбленными плечами; у неё был широкий большой нос, а подбородок так выступал вперёд и вверх, словно хотел дотянуться до носа. Над тёмно–коричневыми скулами и лбом из–под чепчика выбивались курчавые блестящие чёрные волосы с сединой — а чепчик с кружевными оборками заключал её лицо в строгую рамку. На ней было тёмно–красное платье с длинной и пышной юбкой, и большой длинный белый передник с крахмальными гофрированными оборками по нижнему краю. Женщина стояла на верхней ступеньке, не убирая руку с засова и не сводя глаз с Лорри. А затем она улыбнулась, и сразу куда–то пропал и крючковатый нос, и острый подбородок.
— Здраасте, маленькая мисс, — голос у неё оказался низким и очень мягким. — А ты, Сабина, где ты шлялась и что вытворяла? И чего ты принеслась сюда вся такая встрёпанная?
Из–под подола её юбки высунулась чёрная кошачья головка. Круглые голубые глазки на несколько мгновений задержались на женщине, а потом уставились на Лорри.
— Там мальчишки, — заторопилась Лорри, — они… Женщина покачала головой в чепце с оборками.
— Они хотели набедокурить, да, набедокурить. Но вы ведь присмотрели, чтоб с Сабиной ничего плохого не стало, правда, маленькая мисс? Скажу об этом мисс Шарлотте, будет довольна, очень довольна. Заходи–ка. Хочешь имбирного печенья?
Лорри покачала головой.
— Нет, спасибо. Уже поздно. И миссис Локнер — она расскажет тёте Маргарет, что я поздно вернулась домой, тогда тётя рассердится.
— Ну, тогда приходи как–нибудь снова, — чепчик качнулся вверх–вниз. — А как ты забралась сюда, маленькая мисс?
— Я перелезла через ворота, парадные, — призналась Лорри.
— И так вывозила свою нарядную одежду. Ай–ай, — коричневый палец указал на куртку.
Лорри посмотрела на себя. Спереди и на рукавах ее ветровка была перепачкана ржавчиной, юбка и колготки — тоже. Девочка растерянно потёрла самое большое пятно.
— Ну, пойдём. Халли выпустит тебя, как положено.
Женщина медленно, неповоротливо спустилась по ступенькам к стоявшей внизу Лорри. И девочка зашагала вслед за шуршащим по листьям подолом вокруг дома, к парадному входу, где гордо вздымал свою голову чугунный олень. Халли протянула свою сморщенную руку к воротам, взялась за верхний прут и дёрнула его на себя. Створка ворот тихо, протестующе заскрипела и отворилась; не настежь — она зацепилась за что–то на мощёной дорожке — но достаточно, чтобы пропустить Лорри.
— Благодарю вас, — манеры, старательно привитые мисс Логан, вернулись к Лорри, и девочка присела в маленьком реверансе. — Большое вам спасибо.
И тут, к её огромному удивлению, руки Халли потянулись к широкому, раздуваемому ветром подолу платья, и старая женщина ответила таким глубоким и величественным реверансом, какого Лорри не видела за всю свою жизнь.
— Всегда пожалуйста, маленькая мисс, всегда пожалуйста.
Однако напоследок сквозь хорошие манеры девочки всё–таки прорвалось любопытство.
— А вы… Это вы?..
Улыбка Халли стала ещё шире.
— Старая ведьма? — прозвище, сказанное мягким голосом, прозвучало ещё хуже.
Лорри покраснела. Нет, она вовсе не бегала вместе с, другими мимо Дома–Восьмистенка, выкрикивая это прозвище, и подзуживая других залезть внутрь и постучаться в парадную дверь к старой ведьме.
— Н–нет… это вы та самая леди, что живёт здесь? — пролепетала она.
— Я живу здесь, да. Но я Халли, а не мисс Шарлотта. Мисс Шарлотта, то есть мисс Эшмид.
В устах Халли это прозвучало так, словно мисс Эшмид была не менее важной персоной, чем леди Картрайт, подруга бабушки в Англии.
Но тут улыбка пропала с лица Халли, и её голос стал почти что резким.
— Мисс Эшмид — настоящая леди, не забывай этого.
— Я… я… не забуду. А я Лорри Маллард, — Лорри протянула руку. — Очень приятно с вами познакомиться.
Рука Халли охватила её пальчики.
— И мне тоже, Лорри. Приходи ещё.
Лорри заторопилась вдоль по Эш Стрит. Проходя мимо злополучной аллеи, она обернулась. Ворота Восьмистенка были наглухо закрыты, и Халли исчезла. Дом, тот маленький кусочек, который ей был виден с улицы, снова выглядел совсем заброшенным.
Уже стемнело и ветер задул сильнее, трепля юбку из шотландки, продувая шапочку. Небо тоже стало тёмным, как будто собиралась гроза. Лорри пустилась бегом, не забывая оглядываться по сторонам. Как раз в духе Джимми и Стэна — дождаться её в засаде и неожиданно выскочить перед самым носом. Она вздохнула спокойнее, миновав автостоянку. Машин там прибавилось, но всё равно было ещё слишком мало, чтобы позволить мальчишкам спрятаться за ними.
Лорри взбежала по ступенькам на крыльцо их дома. Мистер Паркинсон вынимал из ящика почту. Лорри сдержала шаг, и попыталась как можно тише прикрыть дверь подъезда. Мистер Паркинсон не любил детей и это было широко известно. Однажды днём Кэти Локнер уронила мяч, который скатился по лестнице до самых дверей. Лорри спустилась за ним, и была обвинена в разнузданном поведении с угрозой довести дело до сведения тёти Маргарет. После этого она старательно избегала мистера Паркинсона.
Вот и сейчас он, нахмурившись, строго посмотрел на неё. Лорри чувствовала себя очень виноватой из–за перемазанной в ржавчине куртки. Что скажет тётя Маргарет, если пятна не отчистятся? Одежда стоит много денег, Лорри знала это. Может быть, если она как следует почистит их щёткой…
Но мистер Паркинсон одним лишь взглядом весьма недвусмысленно выразил своё мнение о грязных и неряшливых маленьких девочках, до слов он не опустился. Лорри проскользнула мимо него и поднялась по лестнице, так медленно и спокойно, насколько у неё хватило сил. Но когда, по её расчетам, она скрылась с глаз строгого соседа, она рванула вверх, задевая сумкой с книгами сначала за ступеньки, а потом и за стены. Тяжело дыша, она остановилась только у своих дверей, лихорадочно разыскивая под курткой ключ. Дверь Локнеров — по ту сторону коридора — была закрыта, и миссис Локнер не следила за ней.
Лорри повернула ключ и скользнула внутрь, быстро притворив за собой створку. В прихожей она остановилась перед большим зеркалом на двери шкафа для одежды и охнула. Ничего удивительного, что мистер Паркинсон так посмотрел на неё. Она выглядела куда хуже, чем опасалась.
Лорри со всех ног бросилась в спальню, где они спали вместе с тётей. Там она, быстро стянув с себя одежду, расстелила её на своей кровати, надела старенькое хлопчатобумажное платье и, вооружившись щёткой, принялась за работу, пытаясь стереть следы, оставленные её приключением.
Повезло, ох, как ей повезло! Почти все пятна полностью отчистились! А те, что остались, были почти незаметны, даже когда она рассматривала их на свету. Сегодня пятница, значит, завтра утром можно будет пройтись по ним ещё раз. Наконец она повесила вещи в шкаф и подошла к столику, на котором перед большим зеркалом выстроились приятно пахнущие баночки и бутылочки тёти Маргарет. Они так приятно пахнут. В мире множество приятных запахов — среди них и запах горящей листвы. Лорри пристально смотрела в зеркало, но видела там сейчас не своё отражение, а картины из памяти…
Мама и папа собирают листья, а Лорри высыпает их в большую корзину… Девочка тряхнула головой. Она не хотела вспоминать это, потому что тогда придётся вспомнить и всё остальное. Папа, мама и самолёт, который навсегда увёз их от Лорри.
Она закрыла глаза и приказала себе не вспоминать. Теперь — девочка посмотрела в зеркало снова — там было её собственное лицо, чем–то похожее на те кошачьи рожицы, которые она любила рисовать, когда была маленькой, такое же треугольное. Её чёрные волосы опять выбились из–под резинки, как всегда после школы. Лорри принялась за причёску, с той же сосредоточенностью и целеустремлённостью, как до этого с одеждой.
У неё зелёные глаза — тоже, как у кошки. Вот если бы у неё всё–таки была крестная мать — фея, какое бы желание она загадала после того, как первым делом превратила Джимми Парвиса в большую жёлтую утку? Соломенные волосы и голубые глаза, как у Кэти Локнер? Нет, подумала Лорри, это ей ни к чему. То, что у неё есть, очень даже ей идёт.
Лорри разгладила подол юбки. Интересно, подумала она, каково носить такие длиннющие юбки, как у Халли? А в старину так ходили все, и взрослые женщины, и девочки. Лорри нравилось перелистывать у тёти Маргарет книжки с костюмами, разглядывая картинки. Тётя Маргарет выписывала рекламный журнал «Мода Фредерика» и знала всё о высокой моде. Но такие платья сейчас уже никто не носит, тогда почему Халли в них одевается? Или у неё остались одни лишь очень–очень старые платья? Да нет, это красное платье было вовсе не старым и не поношенным. А может быть, Халли носит то, что ей нравится, не обращая внимания, что модно носить короткую юбку, длинную или что–то посерединке?
Лорри отправилась на кухню и вытащила из морозилки несколько пакетов. Устраиваясь за столом, она думала о Джимми и его банде. Джимми, конечно, ей не забудет, но завтра будет суббота, а потом воскресенье, никакой школы, и никакого Джимми. Так что у неё по крайней мере два дня спокойной жизни.
Если тёте Маргарет не придётся работать сверхурочно, то может быть, утром они вместе пойдут по магазинам. А потом Лорри сможет забежать в библиотеку. И хорошо бы тётя Маргарет перестала беспокоиться о том, что у Лорри нет близких друзей. Кому нужны такие близкие друзья, как здесь? Кэти Локнер, с этими её идиотскими шуточками, вечно шепчется о мальчишках и слушает какие–то жуткие визжащие пластинки.
Но последнее время от разговоров тёти Маргарет о друзьях увиливать становилось всё труднее и труднее. Хотя Лорри и не подавала виду. Она не собиралась говорить тёте, что терпеть не может ни Кэти, ни её подружек.
Правда, в школе были другие девочки, с которыми Лорри охотно познакомилась бы поближе. Лизабет Росс, например. Лизабет ведь тоже не особенно дружит с остальными. Лизабет умница и любит читать те же книги, что и она сама. Лорри видела у неё на парте «Секретный сад». Ей даже захотелось спросить у Лизабет, какая часть ей понравилась больше всего, и читала ли она «Маленькую принцессу». Но в тот момент миссис Рэймонд заговорила с Лорри об её ошибках по математике, а потом как–то не было подходящего случая… Лизабет живёт на Бракстен Драйв, и сама никогда не говорила Лорри ничего, кроме «привет». Но тратить время на болтовню с Кэти, слушать её идиотские пластинки и бесконечно возиться с причёской — ну уж нет!
Вот бабушка никогда так не беспокоилась о ней. Если Лорри хотелось сидеть и читать — отлично. И у неё была там хорошая подруга — Анна. Только… всё это ушло, вместе со школой мисс Логан и со всем остальным, всё, что теперь казалось Лорри воплощением покоя и согласия. Если очень хочется, то плохое легко забывается, и помнишь одни только солнечные дни.
Ну подумай же о чём–нибудь другом, быстрее! Не о мисс Логан, не о Хэмпстеде, не о Канаде, не о горелой листве и не о… папе и маме…
Дом–Восьмистенок. Вот. Лорри уцепилась за это. Странный дом и чёрный котёнок Сабина, да, именно так кошечку звала Халли — и сама Халли. Халли приглашала её прийти ещё. И может быть, если она когда–нибудь пораньше выберется из школы, и немного пробежится, то зайдёт туда снова.
Лорри присела на кухонную табуретку и задумалась над этим. Она видела этот странный дом вблизи, и в нём не оказалось ничего страшного. Интересно, а изнутри он такой же странный? И на что похожи его комнаты — треугольные, как куски пирога? Хотелось бы узнать.
В замочной скважине щёлкнул ключ, и Лорри заторопилась к дверям. Рассказать тёте Маргарет об её приключении, хотя бы наполовину? Пока ещё нет, решила Лорри, как раз, когда дверь открылась.
Тяжёлая неделя и
старая мисс Эшмид
Тяжёлая неделя началась в субботу, с самого утра. Подул резкий, пронизывающий ветер, небо затянуло облаками, и вдобавок будильник тёти Маргарет не зазвонил. Тёте в этот день нужно было сверхурочно работать в магазине, а теперь она опаздывала, и поэтому даже толком не позавтракала, как следует. Пока Лорри готовила ей кофе, она поспешно нацарапала список нужных покупок.
Да, сегодня не получится вместе походить по магазинам. Тёте придётся постараться самой купить всё, что нужно, по пути домой.
— Извини, малышка, — тётя нахмурилась, глядя в зеркало в прихожей. — С этим Рождеством сегодня никак с работы не убежать. Миссис Локнер поедет в универмаг и захватит тебя в библиотеку. Только попроси. Ну, — она быстро оглядела себя, — кажется, всё. До свидания, крошка, будь умницей. Ах, чёртов будильник! Как же я опаздываю.
Она закрыла дверь и побежала по коридору. Лорри не успела моргнуть, как каблуки тёти уже цокали по лестнице. Лорри побрела на кухню, доедать завтрак. Все её планы рухнули. За окном, под тёмными тучами, уже падали первые капли дождя, и это как–то особенно угнетало в выходной день.
Лорри допила апельсиновый сок. Она ни о чём не собиралась просить миссис Локнер. Меньше всего на свете ей хотелось ехать в библиотеку вместе с кланом Локнеров. Нет, Кэти и Роб, конечно же, ходили туда или были записаны. Но они думали о библиотеке, как о части школы, куда приходится ходить, если учитель задаёт прочесть такую–то и такую–то книги. Она однажды пошла с ними в библиотеку и до сих пор вспоминает, как ей было стыдно. Роба выставили прочь за то, что он громко разговаривал, и библиотекарша отчитала Кэти и Лорри, потому что Кэти без конца болтала. Кэти с Робом болтались рядом с Лорри, без конца удивляясь, зачем ей нужна «эта идиотская книга» и всё время подгоняя: «Ну, скоро ты там? Ну пошли!».
А для Лорри библиотека казалась местом, где царила тишина и покой. Местом, где можно было, не торопясь, выбрать себе книгу. А выбирать нужно было, действительно не торопясь, потому что можно было взять не больше двух книг сразу, а Лорри очень быстро читала. Большинство книг она проглатывала в ту же субботу, так что содержание — и размер — книги были очень важны. Недавно она наткнулась на настоящую сокровищницу — целая полка годовых подшивок журналов, переплетённых в большие тяжёлые тома. Это были старые журналы, старее, чем журналы тёти Маргарет (хотя Лорри, когда была маленькая, перечитала, наверное, и их тоже — однажды она открыла один из тётиных журналов и нашла там знакомый рассказ), и даже старее, чем журналы у бабушки Маллард. Но там попадались интересные рассказы.
Лорри сложила свою тарелку и тётину чашку из–под кофе в раковину и принялась за мытьё посуды.
Ей уже пора было сдавать книги, и она хотела взять по крайней мере одну подшивку того журнала, «Сент Николас». Ведь если она пойдёт в библиотеку сама, то больше одного такого тома не унесёт. А она собиралась пойти в библиотеку сама. Если как следует всё продумать, то это совсем не трудно. Она спустится на угол Уилтон и Эш и сядет на автобус по Вудсвилл–стрит. Автобус довезёт её до универмага, а там есть светофор, поэтому можно будет спокойно перейти улицу и попасть прямо в библиотеку. И на той же стороне улицы — автобусная остановка, где она сядет и поедет домой. Проезд для детей стоит всего двенадцать центов, а у неё был целый четвертак.
Лорри никогда ещё не ходила в библиотеку сама, но не видела никаких причин, почему ей нельзя этого делать. Да и сама тётя Маргарет никогда не говорила, что нельзя. Конечно, Лорри никогда не спрашивала у неё об этом, но девочка благоразумно отмахнулась от этой мысли.
Дождь пошёл сильнее. Ей придётся надеть резиновые сапоги и плащ, и взять пластиковый пакет, чтобы завернуть книги. Лорри убрала посуду в шкаф и насухо вытерла мойку бумажным полотенцем. Библиотека открывается в десять, а добираться туда где–то полчаса. Значит, ей нужно выйти в начале десятого, чтобы миссис Локнер не успела её перехватить.
Лорри вздохнула. Люди, которые хотят быть доброжелательными и услужливыми, иногда порядком усложняют жизнь. «Доброжелательная» — именно так тётя Маргарет говорила о миссис Локнер. Лорри же она чаще всего казалась просто надоедливой.
Теперь, когда она наконец решила, как поступит, Лорри почувствовала приятное возбуждение. Так ведь можно будет ездить каждую субботу, и она сможет проводить в библиотеке столько времени, сколько захочет. Никто не будет её подгонять, и она даже сможет почитать немного прямо там. При мысли о такой роскоши Лорри не смогла усидеть на месте и торопливо зашагала по комнате, изо всех сил желая, чтобы стрелки часов крутились побыстрее.
В девять часов Лорри была уже одета и готова. Она крутилась у двери, поглядывая в глазок на дверь Локнеров. Наконец девочка не выдержала. Прижав к себе сумку с книгами, она заперла дверь и бросилась по коридору, слегка притормозив только у ступенек.
Пока Лорри дошла до автобусной остановки, дождь уже лил вовсю. Но у остановки был навес, она спряталась под него и стала ждать. Автобуса не было, казалось, целый час, но вот он всё–таки появился, и когда девочка выходила у универмага, она была очень довольна своей сообразительностью.
У дверей библиотеки пришлось ждать ещё. Она прижала книги к себе, надеясь, что ни них не попадёт ни капли. Когда, наконец, сторож открыл двери, плащ Лорри уже начал промокать.
Но стоило ей войти внутрь, как Лорри забыла обо всём и с головой окунулась в книги. У неё было сколько угодно времени, чтобы от души покопаться на полках, вытянуть любимую книгу, прочесть страничку там, страничку здесь, хотя любимые рассказы она и так запоминала почти наизусть. Для Лорри время перестало существовать, пока вдруг не засосало под ложечкой и она не оглянулась на часы на стене. Ого, уже двенадцать часов! Они, наверное, так же поломаны, как и будильник тёти.
Лорри взяла тяжёлую подшивку и вместе со второй книгой «Почти волшебство» — она уже два раза её перечитывала — заторопилась к стойке библиотекарши.
— Не тяжело тебе? — участливо спросила та. Лорри решительно замотала головой.
— Я поеду на автобусе, мне нести недалеко. Вот, — она вытащила из кармана пластиковый пакет, который перед этим старательно вытерла своим носовым платком, так что он не казался мокрым. — Я положу их сюда, они даже не намокнут.
— Они и так не намокнут, дождь кончился. Но я рада, что ты знаешь, как нужно обращаться с книгами.
Ещё бы, подумала Лорри. Взрослые всегда думают, что ты не знаешь таких элементарных вещей, и страшно удивляются, когда оказывается наоборот. Но, наверное, у них есть причины для беспокойства. Однажды она видела, как Джимми Парвис кинул книгу, просто взял и кинул. А Стэн не поймал её, и она упала на пол, так что выпало несколько страниц. А Сэлли Уолтере, так та рисовала картинки на полях одной своей книги.
Дождь, может, и закончился, но ветер всё равно был холодным. Здесь навеса на остановке не было, а Лорри боялась, что пропустит автобус, поэтому ей пришлось стоять прямо рядом с табличкой на углу, где ветер особенно продувал.
— Лорри! Лорри Маллард! Что ты здесь делаешь?
С автостоянки универмага через улицу к ней подъехала машина. Дверь распахнулась и миссис Локнер резко скомандовала:
— Немедленно залезай, Лорри. Ты вся посинела от холода. Где ты была? И где твоя тётя?
Лорри вздохнула. Но бежать было некуда. Понурив голову, она уселась рядом с миссис Локнер.
— Тётя Маргарет на работе. А я была в библиотеке.
— Одна? А тётя разрешила тебе?
— Я приехала на автобусе, — принялась оправдываться Лорри. — Мне книги пора было сдавать.
— Но, Лорри, ты же знала, что я еду в город, ты должна была поехать с нами. Боже, посмотри на часы! Я должна заехать на Элсмер–стрит, забрать Кэти с танцев, а потом успеть домой и проводить Роба на игру! Ох, какая большая книга у тебя, Лорри. Тебе не тяжело?
— Она мне нравится. И вовсе не тяжёлая.
Как всегда, голос миссис Локнер действовал Лорри на нервы. Она вечно задавала кучу вопросов. Наверное, будь это кто–нибудь другой, Лорри отвечала бы без раздражения, по крайней мере, без того раздражения, которое всегда вызывала у неё миссис Локнер.
— Надеюсь, Кэти уже закончила, — миссис Локнер проехала два квартала, потом повернула направо. — Они готовятся к концерту и иногда репетиции затягиваются. Кэти будет солировать, она будет танцевать цыганку.
— Она мне говорила, — кивнула Лорри. — И показала свой костюм.
Лорри нисколько не завидовала тому, что Кэти ходит по субботам в школу танцев. Но костюм — это было совсем другое дело. Наряжаться — это здорово! Раньше Лорри со своей подругой Анной с удовольствием рылись в бабушкиных сундуках на чердаке, когда бабушка разрешала.
— Приехали. Слава Богу, Кэти уже ждёт! Открой ей дверь, дорогая. Нам придётся поспешить, если мы хотим успеть домой и вовремя проводить Роба.
Таким образом, Локнеры умыкнули Лорри, привезли её домой и накормили обедом, невзирая на все её протесты. Но по крайней мере она не пошла с Кэти после обеда в кино, на двухсерийный фильм со всякими чудовищами.
Миссис Локнер только покачала головой, когда Лорри взмолилась отпустить её домой делать уроки. Но не могла же она вытолкать её за дверь вместе с Кэти? Как только Лорри оказалась снова дома, в квартире тёти Маргарет, она вытащила учебники и принялась за домашние задания. Сначала она сделала математику, потому что терпеть её не могла. Лорри всегда старалась делать сначала самое противное, чтобы потом, не торопясь, заниматься приятными вещами.
Сегодня на приятное она оставила сочинение про осень. И Лорри уже знала, о чём она будет писать — об опавших листьях и кострах. Опавшие листья — тут она вновь вспомнила о Доме–Восьмистенке. Ведь сегодня такой ветер, что там, наверное, все листья разбросало. Интересно, Халли когда–нибудь убирает их? Может быть, Лорри следует помочь ей?
Лорри уже переписывала черновик набело, когда услышала в замке скрежет ключа тёти Маргарет. Она была так довольна своим сочинением, что бросилась ей навстречу с исписанным листом бумаги в руках.
— Тётя Маргарет, я…
Но тётя Маргарет хмурилась. С трудом удерживая под мышкой большую сумку с продуктами, она прошла мимо Лорри на кухню.
— Закрой дверь, Лорри, и иди сюда. Я должна поговорить с тобой.
Лорри повиновалась. Когда она зашла на кухню, тётя Маргарет уже сняла пальто и присела на табуретку. Она выглядела очень уставшей, да ещё и хмурилась, так что над глазами сложились две резкие морщины.
— Лорри, миссис Локнер только что пожаловалась мне на тебя. Она сказала, что ты одна отправилась в библиотеку, и что она нашла тебя на углу у универмага.
— Я стояла на автобусной остановке, — возразила Лорри.
— Даже не знаю, что с тобой делать, Лорри, — тётя Маргарет стащила перчатки и разглаживала их пальцами. — Я бы с удовольствием проводила с тобой больше времени, но я просто физически не могу. Миссис Локнер очень добра к нам. Если меня нет дома, она с радостью соглашается, чтобы ты оставалась у них вместе с Кэти. Она подвезла бы тебя до библиотеки.
— Но я не хотела ехать туда с Локнерами.
— Лорри, в таких случаях ты не можешь поступать, как тебе заблагорассудится. Для такой маленькой девочки, как ты, просто опасно ходить по городу одной. С тобой может случиться любое несчастье. И потом, ты и так слишком много времени проводишь одна. Ещё миссис Локнер жаловалась, что ты не пошла вместе с Кэти в кино, хотя Кэти так упрашивала.
— Это старый фильм с чудовищами, а мне они не нравятся. И мне нужно было делать уроки, — Лорри разочарованно скомкала свое сочинение.
— Я не собираюсь спорить с тобой, Лорри. Но и не собираюсь смотреть, как ты продолжаешь вести себя в том же духе. С сегодняшнего дня, когда меня нет дома, ты должна быть у Локнеров. Пока я не договорюсь о чём–нибудь другом.
Тётя поднялась и взяла пальто. Она вышла в коридор, а Лорри поплелась следом, с ужасом представляя себе будущее, — проводить всё свободное время вместе с Кэти, Робом и, возможно, с Джимми Парвисом тоже, потому что он был одним из лучших друзей Роба.
Проходя мимо журнального столика, тётя взяла библиотечные книги.
— А чтобы ты лучше усвоила мой приказ, Лорри, эти книги отправятся в шкаф и будут стоять там запертыми, пока ты не докажешь, что на тебя можно положиться, что ты научилась поступать, как положено.
И унесла обе книги.
Лорри молча складывала учебники и тетрадки. Это же нечестно! Она — один человек, а Кэти — совсем другой. Она просто не выдержит, если ей придётся всё время проводить вместе с Кэти! И — и она больше никогда не пойдёт в Дом–Восьмистенок.
Так началась тяжёлая неделя, и Лорри казалось, что она так никогда и не закончится. Ей пришлось ходить в школу вместе с Кэти и играть там в баскетбол, который она ненавидела, её неповоротливость выводила других игроков из себя. Она получила плохую оценку по математике. Про сочинение миссис Рэймонд сказала, что оно забавно, но уж очень много в нём ошибок. На переменках во дворе Джимми Парвис всё распевал свою ужасную дразнилку и некоторые девочки подхватывали её. А тётя Маргарет постоянно расспрашивала её о школе, подружилась ли она с кем–нибудь, и почему она сделала то и не сделала это, и даже сказала, что ей придётся серьёзно поговорить с миссис Рэймонд.
Лорри ощущала себя засунутой в какой–то мешок, ей не давали никакой возможности оставаться самой собой. К вечеру пятницы она была так несчастна, что знала наверняка: больше она не выдержит.
И вечером в пятницу случилось самое скверное. Тётя Маргарет сказала, что после школы Лорри должна остаться у Локнеров, поэтому ей пришлось взять туда кое–какие вещи. На этот раз она взяла с собой маленький раздвижной планшет, подарок бабушки Маллард. Она хотела написать бабушке особенное письмо, без всяких нюнь, потому что когда бабушка уезжала в Англию, доктор Крейтон как следует объяснил Лорри, что её ни в коем случае нельзя беспокоить.
Но эта неделя была такая тяжёлая! Лорри просто боялась, что несмотря на все усилия, она всё–таки пожалуется бабушке на что–нибудь. Она писала бабушке каждую неделю и не могла больше задерживать письмо. Черновик Лорри писала на простом листке из блокнота, а набело собиралась переписать на особенной бумаге, тоже подарке бабушки, с именем Лорри на каждом листе.
Лорри разложила бумагу на журнальном столике, за который её усадила миссис Локнер. Но тут зазвонил телефон, и миссис Локнер позвала её к трубке — звонила тётя Маргарет, сообщая, что ей придётся задержаться дольше обычного, поэтому пусть Лорри ещё посидит у Локнеров.
Возражать не имело смысла, но всё равно Лорри возвращалась назад, понурив голову. И тут — её глаза округлились и все беды недели разом вырвались наружу.
— Отдай! — она потянулась за вещью, которую Кэти вытащила из планшета.
— Нет, дай посмотреть! — Кэти, хохоча, отскочила в сторону, взмахнув рукой, так что Кэти не смогла дотянуться до неё. — Какая забавная куколка! Ты до сих пор играешь в куклы, Лорри? Только маленькие дети играют в куклы.
В её руке болталась старенькая кукла. Неосторожный взмах — и хрупкая фарфоровая головка ударилась о стену и разлетелась на тысячи кусочков.
— Миранда! — Лорри прыгнула на Кэти, растерянно стоявшую над фарфоровыми осколками и изо всех сил ударила её по щеке. — Дай сюда!
— Да ладно, забирай! — Кэти швырнула безголовое тельце в Лорри и оно упало на планшет.
Лорри подхватила планшет и всё остальное и опрометью выскочила из квартиры Локнеров. Она возилась с замком, когда в коридор выбежала миссис Локнер.
— В чём дело, Лорри? Отвечай немедленно!
Лорри оттолкнула руку, схватившую её за плечо.
— Оставьте меня в покое! Оставьте же вы все меня в покое, наконец! — теперь она уже ревела, несмотря на все усилия не расплакаться.
— Но почему ты ударила Кэти? Лорри, да скажи, что случилось?
— Оставьте меня в покое!
Ключ наконец попал в замочную скважину, Лорри вырвалась из рук миссис Локнер и бросилась внутрь. Планшет и бумага рассыпались по полу, но это уже не имело никакого значения. То, что сейчас имело значение, она тесно прижимала к груди.
Лорри захлопнула дверь прямо перед носом миссис Локнер и повернула ключ. Она слышала, как та кричит и барабанит в дверь. Да пусть они хоть все соберутся — она ни за что не откроет! Ничего не видя от слёз, Лорри расстелила кровать и бросилась на одеяло. Миранда больно колола ей грудь, но Лорри не в силах была смотреть на её обезглавленное тело.
Миранда была особенная. Она была не просто куклой, она была почти живая. И она была очень, очень старой. Ещё её бабушка играла с ней, когда сама была маленькая, и играла чрезвычайно осторожно, потому что уже тогда Миранда была особенной куклой. Ведь и бабушке куклу подарила её собственная бабушка. Этой куколке было больше, чем сто лет! А теперь — теперь Миранда превратилась в ничто!
Лорри перекатилась на бок и посмотрела на останки. Маленькие ручки, сделанные из кожи, остались целы, и ножки в красно–белых полосатых чулочках и чёрных ботиночках — тоже. Но из–под ворота старомодного платья, сделанного руками бабушки, выглядывал только зазубренный осколок. И голова и плечи погибли. Миранда умерла, и убила её Кэти! Никогда, никогда больше она не будет разговаривать с Кэти Локнер! Никогда, никогда больше она не переступит порог квартиры Локнеров!
Всё ещё всхлипывая и глотая слёзы, Лорри поднялась с кровати и подошла к шкафу. Она вытащила оттуда старый платок — тоже подарок бабушки — мягкого плотного шёлка, пожелтевший от времени, а в углу была вышита большая толстая буква «Г» и узорчик вокруг. Когда–то этот платок принадлежал отцу бабушки.
Лорри осторожно завернула Миранду в платок. Миранда умерла и Лорри невыносимо было даже смотреть на неё. А ведь её могут просто выбросить в мусор, словно какую–то старую поломанную куклу. Нет, Миранда не попадёт в мусорный бак. Она будет лежать в особенном месте, таком, где летом зацветут цветы.
И это место — Дом–Восьмистенок! Лорри натянула плащ и шапочку. Она вышла через чёрный ход, сжимая Миранду в руке, и тихо спустилась по ступенькам. Уже темнело, но идти ей было недалеко. В другой руке она держала большую ложку, которую стащила из кухонного шкафа. Ею она выкопает могилку. Лишь бы земля была не очень промёрзлой.
Лорри пробежала мимо стоянки, потом по улице, и наконец добралась до ворот, через которые карабкалась в свой первый визит. Она не увидела в доме никаких огней, а деревья и кусты делали его особенно мрачным. Но Лорри была слишком опечалена, чтобы бояться.
Чтобы открыть ворота, Халли что–то сделала с верхним прутом. Но она–то стояла с другой стороны. Так что Лорри придётся снова карабкаться. Так она и хотела сделать, и уже ухватилась рукой за прут, когда ворота подались и приоткрылись, куда легче, чем когда их открывала Халли, и Лорри оказалась на покрытой тенями кирпичной дорожке.
Клумбы, клумбы за домом. Там, наверное, будет легче копать. Не обращая внимания на тени, Лорри заторопилась к клумбам у бассейна. Там она присела и принялась копать ямку ложкой.
Ветра не было, поэтому она сразу услышала стук. Лорри обернулась и посмотрела на дом. В окне, которое раньше было зашторено, теперь горел свет, неяркий, но женщину, наклонившуюся к стеклу, видно было хорошо. И это была не Халли.
Сначала Лорри испугалась, чересчур испугалась, даже чтобы убежать. Но затем она разглядела, что женщина не хмурится, и даже ни чуточки не сердится, как полагалось бы, когда видишь, как кто–то копает ямку в твоём саду. Вместо этого она улыбалась, а теперь даже помахала Лорри рукой, указав в сторону чёрного хода.
Лорри немного поколебалась, а затем поднялась на ноги, всё ещё прижимая Миранду к себе. Женщина ещё раз постучала в стекло, снова указав на заднюю дверь. Лорри кивнула и зашагала по дорожке.
Не успела Лорри подняться по ступенькам, как дверь открылась и навстречу заулыбалась Халли.
— А–а, мисс Лорри, заходите, заходите! Мисс Эшмид уже ждёт вас!
Лорри вошла в прихожую. Несмотря на светильник на стене, углы прихожей были темны. Комнатка была треугольная, и в каждой стене — дверь; одна вела на кухню, Лорри заметила краешек плиты. А вторая открывалась в комнату с тем зашторенным окном. И Халли кивала как раз на неё.
— Заходите, заходите прямо туда.
Неожиданно Лорри оробела. Леди в окне улыбалась и казалась дружелюбной, но она не приглашала её в комнату.
Это была самая странная комната, которую Лорри видела в жизни. Свет — а там было достаточно света — лился из ламп и мерцавших свечей. На окнах, поверх белых кружевных гардин, висели красные бархатные шторы, а на полу лежал красный ковёр. В центре комнаты стоял большой стол, а на нём — два канделябра и было разложено множество всякой всячины. А слева располагался камин, в нём горел огонь, а перед камином на коврике лежала Сабина.
Между столом и окном стояло кресло с выгнутыми ручками и высокой спинкой, а в кресле сидела леди. Леди, одетая в платье с узкой талией и длинной пышной юбкой, как у Халли. Только это платье было странно–зелёного цвета, и длинный фартучек был не белый со сборками, как у Халли, а из чёрной тафты, а по краям на нём яркими цветными шелками были вышиты блестящие цветы и птицы. Леди была совсем седой, но волосы всё ещё были густыми — тугую косу, уложенную вокруг головы, закрепляла тёмно–красная лента с чёрными кружевами.
На коленях лежали большие пяльцы, словно она только что оторвалась от работы, а на пяльцах было растянуто полотно с наполовину вышитой картинкой. Сейчас её руки покоились на подлокотниках кресла, а на пальцах блестело множество колец, почти все украшенные красными камнями. Гранаты, догадалась Лорри, она видела такие же у бабушки, только та носила их редко.
На груди женщины поблескивало ожерелье из таких же камней, а в ушах — серёжки. Она не была похожа ни на одну из леди, которых видела Лорри, но в этой комнате она была настоящей леди.
— Подойди ближе, Лорри. Дай–ка я посмотрю на Миранду.
Она протянула руку и кольца блеснули в свете камина.
Лорри даже не показалось странным, что мисс Эшмид знает, что она держит завёрнутым в платок.
Мисс Эшмид прикрыла свёрток второй рукой, так что Миранда оказалась между её ладонями. Несколько мгновений она сидела неподвижно, а затем заговорила:
— В мире ломается и рвётся множество вещей, Лорри. Но существует и такая вещь, как игла с ниткой, чтобы зашить прореху. Если, конечно, хватит желания и терпения. Никогда не торопись, потому что спешка может превратить маленькую неприятность в большое горе. Лучше скажи, что ты думаешь об этом?
И она показала на что–то, лежавшее с другой стороны стола. Лорри подошла поближе и увидела кружевной отрез. Кружева были настолько нежные и красивые, что она ни за что не осмелилась бы потрогать их, хотя ей очень захотелось. Кружево выглядело словно паутинка, если бы какой–нибудь паук решил ткать узором, а не кругами, как обычно. Но несколько нитей было порвано, и в узоре образовалась дыра, которая всё портила.
— Поспешишь — людей насмешишь, — мисс Эшмид покачала головой. — Теперь, чтобы починить это, уйдёт куда больше времени и терпения.
— Но Миранду уже не починишь, — возразила Лорри.
— Её голова раскололась на мелкие кусочки.
— Посмотрим, — кивнула женщина, всё ещё не разворачивая Миранду, чтобы взглянуть на неё. — А пока, Лорри, что ты здесь хочешь посмотреть? Смотри как следует, не торопясь. Но, — тут мисс Эшмид улыбнулась, — смотри глазами, а не руками.
Лорри кивнула. «Руками не трогать», подумала она про себя. Она могла бы и фыркнуть от такого предупреждения, она ведь уже не ребёнок. Но почему–то такое замечание было здесь к месту. И она стала смотреть по сторонам, обходя комнату кругом.
А посмотреть было на что! На стенах висели картины в тяжёлых рамах, некоторые слишком потемневшие, чтобы можно было хоть что–то рассмотреть. Лорри показалось, что некоторые из них — куски ткани, а рисунок сделан не кистью и красками, а иглой и нитью. На спинке дивана лежала квадратная салфетка с великолепной вышивкой крестиком — букет цветов. Сиденье и спинка каждого стула были украшены похожей вышивкой.
А над камином висел гобелен, который надолго задержал внимание Лорри. К тёмному лесу скакали рыцарь и его оруженосец, а на переднем плане смотрела им вслед девушка в платье такого же зелёного цвета, что и на мисс Эшмид. Она была босая, а из–под гирлянды белых цветов на плечи свободно падали тёмные волосы.
— Это Принцесса–Из–Гобелена.
Лорри обернулась.
— Это сказка? — спросила девочка.
— Это сказка, Лорри. А смысл той сказки таков: лучше синица в руках, чем журавль в небе… но помни и о журавле. Будь довольна малым, но не забывай о своих мечтах. Когда–то эта принцесса была дочерью короля и у неё было всё, что душе угодно. Но потом для её отца наступили тяжкие дни, а её саму враги схватили и заточили в башню. И всё, что у неё осталось — это один из подарков крёстной: всего лишь золотая иголочка.
И тогда принцесса научилась шить, чтобы латать свою износившуюся одежду. И так прекрасна была её работа, так сложна и изысканна, что узурпатор, занявший трон её отца, заставил принцессу соткать новые одежды для его собственной дочери, новой принцессы. А она постепенно росла, становилась старше и старее, но никому не было до этого дела.
И тогда она принялась ткать гобелен. Сначала она вышила рыцаря и его оруженосца, а затем тёмный лес позади, а затем луг и траву — всё, кроме одного места на переднем плане. Одна из дочерей узурпатора пришла, чтобы приказать ей сшить новое платье, но увидев гобелен, вместо этого приказала ей поскорее заканчивать его, чтобы повесить на стене на свой свадебный пир.
И принцесса ткала всю ночь, чтобы закончить его. А девушка, которую она вышивала на оставшемся месте, была так же молода и красива, как и она сама, когда была ещё совсем молодой. И когда был закончен последний стежок, принцесса исчезла из башни, и никто с тех пор никогда не видел её.
— И она… ушла в гобелен?
— Так говорят. На самом–то деле она нашла какой–то путь к свободе, и только её портрет на гобелене напоминает нам об её истории. Но я вижу, что тебя гнетёт какая–то своя история, Лорри. Что произошло?
И сама не зная почему, Лорри выплеснула всё, что случилось за эту тяжёлую неделю, и многое другое, что давно уже копилось в ней, долго–долго не давало покоя.
— И ты говоришь, что по–настоящему ненавидишь Кэти, дорогая? Только потому, что она сломала Миранду?
Лорри опустила глаза на моток шёлка на коленях у мисс Эшмид.
— Нет, наверное, я не то, чтобы ненавижу её… И я… мне жаль, что я ударила её. Она ведь не хотела разбить Миранду.
— Ненависть — большое и жестокое слово, Лорри. Не говори о ней, пока ты не будешь в этом уверена. Ты была несчастлива, и поэтому видела вокруг только неприятные вещи. Ты повела кривую строчку, и теперь стежки придётся распарывать и шить заново. Но это нужно делать, иначе первоначальный замысел пойдёт насмарку.
— Мне бы хотелось, — Лорри поискала глазами куклу, — мне бы хотелось остаться здесь.
— Ты не хочешь возвращаться домой к тёте Маргарет? — в голосе мисс Эшмид тут же зазвучали резкие ноты.
— Нет, нет, я не то хотела сказать… Я хотела сказать, можно мне хоть иногда приходить сюда?
Мисс Эшмид поманила её:
— Иди ко мне, дитя моё.
Лорри обошла вокруг стола, и встала прямо перед мисс Эшмид, между пяльцами с незаконченной вышивкой и столиком со сдвигающейся крышкой, под которой оказалось множество маленьких отделений, наполненных катушками и моточками яркого цветного шёлка и шерсти.
Рука мисс Эшмид приподняла её подбородок, старая леди наклонилась и заглянула Лорри прямо в глаза. Лорри показалось, что она читает все её мысли, и неожиданно ей стало стыдно за кое–какие из них, и она попробовала отвернуться от этого пристального взгляда, но не смогла.
А потом мисс Эшмид кивнула.
— Ну, может быть, мы что–нибудь придумаем. А теперь, Лорри, я напишу записку, которую ты отнесёшь своей тёте, чтобы она знала, где ты была. А Миранду оставь мне. Это лучше, чем хоронить её в моём саду, как ты собиралась.
Верхом на белом коне
Лорри понуро вытирала ноги в коридоре. Она знала, что должна сделать — позвонить в дверь Локнеров. Лорри чувствовала, что если сейчас же не сделает этого, то повернётся и снова сбежит. Прозвенел звонок, она посмотрела в лицо Кэти и торопливо проговорила:
— Извини, что я тебя ударила.
— Мам, это Лорри! Слушай, твоя тётя здесь. Они тебя везде искали, — Кэти схватила её за локоть. — Слушай, мама мне такую взбучку дала за твою куклу. Я не хотела, честно.
Лорри кивнула. За спиной у Кэти стояла тётя Маргарет. Она мрачно посмотрела на Лорри и взяла её за плечи.
— Пойдём, Лорри. Я думаю, что тебе есть что сказать и миссис Локнер.
Лорри снова кивнула. В горле у неё стоял комок, и от этого голос дрожал, когда Лорри заговорила с миссис Локнер:
— Извините меня. Я не должна была бить Кэти. И убегать тоже.
— Да, не должна. Но и Кэти не должна была брать твою куклу. Твоя тётя объяснила мне, что она значила для тебя. А где она? Может быть, её можно исправить?
— Нет, — Лорри не могла глядеть в глаза миссис Локнер. — Её у меня больше нет.
— Я думаю, что на сегодня Лорри уже причинила достаточно неприятностей, миссис Локнер. Мы лучше пойдём домой.
Рука тёти Маргарет подтолкнула Лорри к двери их квартиры. Внутри она со вздохом уселась в сторонке, оставив Лорри стоять у входа. Тётя уронила голову на плечо, закрыла глаза и вдруг показалась такой усталой… Лорри повозилась с молнией, стащила куртку с плеч. Куртка упала на пол, а из кармана выпал конвертик с запиской от мисс Эшмид. Лорри подняла записку и принялась крутить её в руках, не зная, что сказать.
— Не знаю, что с тобой делать, Лорри. Этот… побег, и ты ударила Кэти Локнер. Она только хотела посмотреть твою куклу. Если ты не хотела показывать ей Миранду, то зачем вообще взяла её туда?
— Миранда лежала у меня в планшете. Я взяла его, чтобы написать письмо бабушке.
Если тётя и расслышала её слова, то не обратила на них внимания. Она снова вздохнула и поднялась так, словно это требовало большого усилия.
— Я слишком устала, чтобы сейчас говорить с тобой, Лорри. Отправляйся в свою комнату и подумай о том, что ты сегодня сделала. Подумай как следует.
И она направилась на кухню.
— Тетя, я же ещё не накрыла на стол.
— Я думаю, что с этим прекрасно управлюсь и без тебя. И я хочу, чтобы ты немного подумала над своим поведением, Лорри. Немедленно!
Лорри поплелась в спальню. Письмо она положила на маленький столик. Теперь оно было уже неважно. Тётя Маргарет рассердилась и — что было хуже — Лорри доставила ей боль. Лорри уселась на пуфик перед ночным столиком, посмотрела на своё отражение в зеркале и закрыла лицо руками.
Подумай о том, что ты сделала сегодня, сказала тётя Маргарет. Сейчас ей трудно было даже понять, что именно случилось, а ещё труднее отгадать — почему. Она не хотела идти к Локнерам, а потом Кэти с Мирандой… голова Миранды с хрустом разбивается о стенку… рука Лорри на щеке Кэти. А затем эта идея похоронить Миранду… она идёт к Дому–Восьмистенку и встречает там мисс Эшмид — и что там сказала мисс Эшмид? Поспешишь — людей насмешишь…
Лорри достала из коробочки в верхнем ящике бумажный носовой платок, промокнула глаза и высморкалась. Сейчас ей было жаль Кэти и неудобно за то, что она доставила миссис Локнер и тёте Маргарет столько неприятностей. А вот о том, что она встретилась с мисс Эшмид, Лорри ни капельки не жалела — наоборот, она была рада.
— Лорри! — позвала тётя Маргарет.
— Иду, — отозвалась Лорри, последний раз утерев покрасневшие глаза.
Тётя Маргарет уже сидела за столом. Лорри тихо скользнула на своё место напротив. В пятницу они обычно готовили что–нибудь особенное, и вообще это был маленький праздник, но сегодня… Лорри вздохнула.
— Тётя Маргарет… — комок в горле оказался таким большим, что ей даже стало трудно глотать. — Извините меня…
— Да, сейчас ты извиняешься, Лорри. А вот надолго ли хватит твоих извинений? Или опять выкинешь что–нибудь такое? Ты же знаешь, что я с удовольствием проводила бы с тобой больше времени. Но я не могу. И я не могу оставлять тебя одну Миссис Локнер больше чем добра к нам. И как ты её отблагодарила?
Лорри поперхнулась, уставившись в тарелку.
— Лорри, я понимаю, что жизнь здесь непохожа на ту, когда ты жила у бабушки Маллард. Но фокусничать из–за этого?
Лорри полезла в карман за платком.
— И ничего удивительного, что у тебя нет друзей, раз ты такая недотрога. Когда Кэти приглашает тебя куда–нибудь сходить, ты всегда говоришь «нет». Ты не записалась ни в один школьный клуб. Миссис Рэймонд жалуется мне, что на большой перемене ты всегда сидишь, уткнувшись в книгу, пока учитель не попросит — или заставит — тебя включиться в игру. Я понимаю, что в первые дни тебе всё это казалось незнакомым и странным. Но сейчас–то это не так, и ты вполне могла бы с кем–нибудь подружиться.
Тётя Маргарет отодвинула тарелку, словно ей тоже кусок в горло не лез, и взялась за кофе. Она пила медленными глотками, нахмурившись, так что морщины на лбу выступили особенно отчётливо.
— А что ты сделала с Мирандой? — неожиданно спросила она.
— Я отнесла её в Дом–Восьмистенок, — тихо–тихо, почти шёпотом призналась Лорри.
— В… в Дом–Восьмистенок? Боже, почему? — в голосе тёти прозвучало неприкрытое изумление.
— Я хотела похоронить Миранду, а не просто выбросить её на мусорку. А там есть сад.
— А откуда ты про него знаешь?
И Лорри рассказала о котёнке, о том, как она познакомилась с Халли, и о том, как сегодня попала в гостиную к мисс Эшмид. Пока она рассказывала всю эту историю, всё её огорчение куда–то ушло, и она снова смогла поднять глаза на тётю.
— …и она написала тебе записку, — Лорри бросилась в коридор, и вернулась с конвертиком, который положила на стол перед тётей Маргарет.
Тётя распечатала конверт, и Лорри мельком заметила, каким удивительным почерком написано письмо — не похожим ни на что, с завитушками и петельками, совсем как украшения на заржавевших железных воротах.
Тётя Маргарет дважды прочла записку и сердитый взгляд сменился удивлённым. Она ещё раз пригляделась к подписи и повернулась к Лорри.
— Мисс Эшмид… хочет, чтобы ты завтра пришла к ней в гости. На целый день.
А можно? Лорри даже не смела спрашивать. Не пустить её — тёте Маргарет вполне могло прийти в голову и такое, чтобы как следует наказать. Ой, если только она её отпустит, Лорри сделает всё, что только её ни будут заставлять — ходить на фильмы ужасов вместе с Кэти, играть в баскетбол, и если они думают, что ей доставляет удовольствие заниматься всякой ерундой, она будет заниматься всякой ерундой, лишь бы только… У Лорри даже не поворачивался язык упрашивать или обещать. Она не догадывалась, что загоревшиеся глаза и умоляющее выражение лица говорили за неё.
— Ну хорошо, — тётя Маргарет спрятала записку обратно в конверт. — Сходишь.
Это решение словно разогнало на кухне все чёрные тучи. Тётя принялась за ужин, и Лорри тоже вдруг почувствовала себя ужасно голодной. Она сглотнула — комок в горле пропал и всё кругом показалось ей просто прекрасным.
В этот вечер она сделала всё домашнее задание, дважды проверила математику, а тётя Маргарет в это время корпела над своими бумагами и эскизами на другом конце стола. Лорри подтянула к себе один набросок, случайно попавший между черновиками. Посмотрев на нарисованное кресло, почему–то сразу показавшееся знакомым, она вдруг поняла, что видела точно такое же — в комнате мисс Эшмид. Только это с золотистой обивкой, подумала Лорри, а с вышитыми цветами было бы куда красивей.
— А почему бы здесь не вышить цветы? — спросила она, протянув тёте рисунок. — У мисс Эшмид вышиты, розовые, жёлтые и зеленые… светло–зелёные.
Тут Лорри даже прикрыла глаза, чтобы лучше представить себе то кресло.
— Ты видела такое кресло у мисс Эшмид?
Лорри открыла глаза. Тётя снова с удивлением глядела на нее.
— Да. Целых два. Они стоят у камина. Только у неё с вышитой спинкой и сиденьем.
— И какие цвета?
— Ну, фон такой… светло–жёлтый, даже кремовый. А цветы неяркие, но их сразу видно. Розовые розы вперемежку с такими маленькими жёлтыми цветочками, вроде колокольчиков, и весь букетик перевязан ленточкой, и ленточка тоже розовая. А вокруг вышит веночек из листьев, вроде виноградных, и он светло–зелёный.
Тетя кивнула.
— Понятно. Это отличная идея — мы собирались использовать такие кресла как задний план для моделей вечерних платьев. Лорри, когда ты будешь там завтра, постарайся запомнить цвета и рисунок. Ты знаешь, судя по тому, что я слышала, тебе здорово повезло. Дом мисс Эшмид должен быть полон таких вот красивых старомодных вещей.
— Они прекрасные, просто прекрасные! — воскликнула Лорри. — А подсвечники, камин такой… такой…
Тётя Маргарет улыбнулась, складывая листы обратно в папку.
— Могу себе представить. Ладно, Лорри, уже поздно. Завтра наступит быстрее, если ты быстренько отправишься в кровать.
Заснуть сегодня будет так же трудно, как в рождественскую ночь, подумала Лорри. Однако нет, уснула она так быстро, что на другое утро даже не помнила, как забралась под одеяло. И утро действительно наступило быстро.
Утром Лорри быстро расправилась со своей частью домашних забот. Потом ей пришло в голову, что визит такой важности требует лучшего, самого парадного платья. Увы, платье оказалось тесным, и тётя Маргарет, посмотрев на Лорри перед тем, как она собиралась надеть пальто, согласилась — с тех пор, как бабушка сшила это платье, Лорри порядком подросла.
А затем Лорри оказалась на улице, торопясь по Эш Стрит к Дому–Восьмистенку. Ворота снова подались под её рукой, и Лорри благопристойно замедлила ход, обходя вокруг дома к заднему ходу. И вновь, не успела она постучать, как Халли открыла дверь.
— Заходите, заходите, они пьют утренний шоколад, и вас тоже чашечка дожидается, мисс Лорри, заходите!
И Лорри снова оказалась в комнате красного бархата. Шторы были отдёрнуты, чтобы впустить солнце. Огонь в камине всё ещё горел, но в свечах нужды не было.
Кресло мисс Эшмид было передвинуто ближе к окну и дневной свет падал прямо на пяльца и на столик, на котором были разложены моточки шёлка и шерсти. А прямо перед мисс Эшмид стоял другой столик, а на нём — высокий, с простыми прямыми линиями, кофейник. По белым бокам кофейника были рассыпаны фиалки, а по ручке шла золотая каёмочка. Две таких же чашки стояли на маленьком подносе вместе с блюдцем, накрытым кружевной салфеткой.
— Доброе утро, Лорри.
Лорри замешкалась, потому что как раз в этот момент стояла в дверях. Наконец она сделала реверанс.
— Доброе утро, мисс Эшмид.
Она должна следить за своими манерами, напомнила себе девочка. В этой комнате подобало вести себя, только как настоящая леди.
— Передай Халли пальто и шляпу, дорогая. Хочешь шоколаду?
Лорри стянула пальто.
— Да, с удовольствием.
Повинуясь жесту мисс Эшмид, она уселась на высоком стуле, напротив пожилой женщины. Мисс Эшмид налила шоколад из высокого кофейника и сняла салфетку с блюдца — там лежали бисквиты. Лорри сделала маленький глоточек, чашка была такая тонкая и лёгкая, что казалось — неловкое прикосновение и она расколется. Затем она откусила кусочек бисквита, который оказался хрустящим и несладким, с каким–то своим, особенным вкусом. Такого Лорри ещё не пробовала.
— Ты умеешь шить, Лорри? — спросила мисс Эшмид, допивая свою чашку.
— Немножко. Моя бабушка учила меня шить платья Миранде.
— Одна леди из Англии, — покачала головой мисс Эшмид, — одна леди однажды сказала, что так же стыдно настоящей леди не уметь шить, как джентльмену — не уметь владеть шпагой.
Тут она вытерла пальцы маленькой салфеточкой. Лорри не знала, чего от неё ждут, но после маленькой паузы ответила:
— Джентльмены больше не носят шпаг.
— Да. Да и леди не часто берут в руки иголку. Но всё равно — когда искусство забывают или бросают, как ненужную вещь, очень жалко.
Мисс Эшмид скользнула взглядом по картинам, по кусочкам материи, лежавшим на длинном столе, потом взгляд её остановился на гобелене над камином. Она взяла серебряный колокольчик, на звон которого явилась Халли, чтобы забрать поднос.
Тут Лорри в первый раз увидела, что прячется на столешнице под подносом. На чёрном фоне там была нарисована картина, которая надолго привлекла её: на горе стоял золотой замок с перламутровыми окошками, а над ним из золотых облаков выглядывала такая же перламутровая луна. Мисс Эшмид заметила её взгляд и провела по картине пальцем.
— Это папье–маше, моя дорогая. Когда–то это было очень популярно. А теперь, Лорри, будь так добра, отставь этот столик в сторону, он ведь нам больше не нужен.
Столик оказался очень лёгким, и Лорри без труда перенесла его. Когда она вернулась, мисс Эшмид что–то искала в столике с маленькими отделениями под сдвигающейся крышкой. Она подвинула к себе пяльца с незаконченной работой, и теперь Лорри видела, что это тоже картина, в рамке из цветов.
— Ты не могла бы помочь мне, дорогая?
— О да! — с готовностью ответила Лорри.
— Вдень, пожалуйста, нитки в эти иголки, — улыбнулась мисс Эшмид. — Зрение у меня уже не то, что раньше, и иногда вдеть нитку в иголку становится настоящим мучением. Вот, в этой коробочке нитки. Мне понадобятся нити вот такой длины, эти, эти и эти.
И она указала на разноцветные шерстяные нитки, туго намотанные на вырезанные из слоновой кости шпульки.
Лорри принялась за работу. У тоненьких иголок оказались самые больше ушки изо всех, что она видела. Поэтому вдевать нитки было вовсе нетрудно. Иголок было довольно много, они хранились в забавной коробочке из слоновой кости, сделанной в форме кошки — чтобы вынуть иголки, следовало открутить ей голову. И это была не единственная игольница в столе. Мисс Эшмид достала оттуда ещё одну и тоже открыла её. Внутри хватило бы места для множества иголок, но там в кусочке зелёного бархата торчали только две иглы. Они были совсем непохожи на те иглы, в которые вдевала ниточки Лорри, — под солнечным светом они отливали золотом, а не серебром, как остальные.
— А это, Лорри, — голос мисс Эшмид прозвучал очень серьёзно, — особенные, специальные иглы. Ими нельзя пользоваться слишком часто.
— Они блестят, как золотые.
— А они и есть золотые. И это непростые иглы.
— Как волшебная иголочка у принцессы?
— Именно так. Этих иголок не трогай, Лорри. Поняла?
— Поняла, мисс Эшмид.
Мисс Эшмид закрыла игольницу и спрятала её обратно. Лорри мельком заметила, что коробочка сделана из потемневшего от старости дерева, а на крышке был нанесён узор из потускневшего серебра.
— Вот спасибо, Лорри, — улыбнулась мисс Эшмид, увидев, что работа сделана. — Теперь воткни эти иглы в пяльца, вот здесь, с краю, чтобы их удобно было достать. Ты так долго сидела на месте, а для девочки твоих лет это нелегко, сама прекрасно помню. Так что можешь теперь осмотреться кругом.
— Осмотреться? — эхом повторила Лорри.
— Посмотреть дом. Лорри, ты вольна заглядывать в любую комнату, дверь которой откроется перед тобой.
Как она странно сказала, подумала Лорри. Как будто дверь сама может выбирать, открываться ей или нет. А вот посмотреть дом! Ох, как здорово!
— Спасибо.
Мисс Эшмид снова улыбнулась.
— Поблагодаришь, когда вернёшься, Лорри… если захочешь.
Это тоже прозвучало, как загадка. Но Лорри даже не стала раздумывать над этим — она просто встала и направилась ко второй двери из комнаты, как раз напротив той, через которую вошла. А мисс Эшмид склонилась над пяльцами, протянув руку за иголкой.
Лорри осторожно вошла в соседнюю комнату. Здесь стоял полумрак, так как ставни были закрыты. В отличие от тёплой и приветливой комнаты, где сидела мисс Эшмид, здесь было прохладно и темно, в камине не горел огонь, а мебель была закрыта чехлами. Лорри огляделась вокруг. Комната впустила её, но смотреть здесь было не на что. За этой комнатой шёл коридор, а потом ещё одна комната, она должна была находиться как раз напротив комнаты мисс Эшмид. Здесь располагалась спальня, и она тоже была обжитой и открытой, но только зелёного цвета — зелёного, как платье у мисс Эшмид. Кровать была огромной, а над кроватью на четырёх резных столбиках стоял балдахин со светло–зелёными занавесями, по которым вниз сбегал узор из темно–зелёной виноградной лозы. И таким же тёмно–зелёным был ковёр под ногами Лорри. И ещё два кресла и маленькая софа, тоже обитые светло–зелёной материей с листьями более тёмного оттенка. Можно подумать, мелькнуло у Лорри, что здесь настоящий лес.
Она остановилась в ногах у кровати, разглядывая её. Мисс Эшмид сказала ей, что она может войти в любую дверь, которая откроется перед ней. Но здесь Лорри почему–то было неуютно.
— Мррряу…
