11. Метёлка и палочка, зеркало и звезда
Монни крайне неохотно взяла в руки свои подарки — если их вообще можно было назвать подарками. На ощупь они были тёплыми, но Монни решила, что они нагрелись, лёжа у очага.
Бим всё так же смотрел на дверь. В одной руке он держал палочку, в другой — звезду и свечу. Кончик палочки смотрел прямо на дверной засов.
А он — он двигался!
Монни придвинулась поближе к Биму. Следуя его примеру, она взяла куклу и метёлку в левую руку, а зеркало в правую, повернув его к двери. Засов поднялся вверх, как будто его двигала невидимая рука. А потом опустился, так что свободный конец с глухим стуком ударился об пол.
За дверью что–то было! Монни затаила дыхание. Ни в одном кошмарном сне она не испытывала такого ужаса. Девочка стояла, тесно прижавшись к Биму, и чувствовала, как и его сотрясает мелкая дрожь.
Несмотря на то, что засова на двери больше не было, та всё ещё не открывалась, вернее, её пока не открывали. Бим с удивлением обнаружил, что на языке у него вертится какое–то стихотворение, он и сам не знал, где мог его услышать. Мальчик стал декламировать его вслух. Странное это было ощущение — как будто Бим не участник всего происходящего, а всего лишь инструмент, как молоток или пила, в руках у кого–то*другого. Однако времени на то, чтобы обдумать эту необычную мысль у него уже не было.
«Полы дубовые,
Двери тесовые,
Пепел у двери лежит,
Палочку крепко сжимаю в руке,
Зло от дверей тех бежит».
Его голос отдавался сильным эхом, как тогда, когда он звал Монни. Бим не знал, где выучил эти слова, но в одном он был уверен: когда–то он их действительно выучил. И когда–то он уже стоял вот так, в этой самой комнате, лицом к лицу с…
Не успело смолкнуть эхо, как зазвучал голос Монни:
«Серебро луны,
Серебро зеркал
Будь снаружи и внутри!
Что на радость одному
Для других — грех».
Дверь с треском распахнулась, стукнулась о стену. В тот же миг и свеча, и зеркало ярко вспыхнули, освещая то, что стояло в дверях.
«Нет!» — закричала Монни.
Потому что в дверном проёме стояла Монни из зеркала, по крайней мере, что–то на неё очень похожее — Монни со спутанными волосами, с ухмылкой на лице, в порванных на коленях джинсах и грязной рубашке.
А рядом с Монни из зеркала, с которой, как надеялась девочка, она давно покончила, стоял Бим — Бим с пятном грязи под носом, с бегающими глазами и неуверенными движениями.
Но ведь настоящий Бим стоял рядом с ней, она чувствовала его плечо! И настоящая Монни — это она!
Стоявшая в дверном проёме парочка вошла в комнату: Монни со своей вызывающей походочкой, и Бим чуть поодаль, как будто боялся, что на него кто–то набросится… Но они были не одни.
Вслед за ними в комнату устремились тени. Вот Монни увидела знакомое лицо, лицо, которое она ни за что не хотела бы больше видеть. Рассмотрев повнимательнее ещё несколько теней, она покраснела от стыда. Если Монни у зеркала воплощала её мысли, то эти тени напомнили девочке её поступки.
Однако не все тени воплощали её прегрешения. Те, что явно касались только Бима, были еле видны, а лиц совсем не различить. Видно, каждый из них должен был видеть лишь свои тени.
Другая Монни протянула ей руку.
— Пошли, — приказала она. — Пора домой. Ты же хотела вернуться. Мы тебя проводим.
Тени позади этой новой Монни стали сгущаться, а потом влились в неё, так что она стала больше, и, как поняла вдруг настоящая Монни, сильнее. Скоро она дотронется до Монни, и тогда…
— Нет! — закричала настоящая Монни.
— Да! — кивнула головой вторая Монни. — Ты же хотела вернуться, это так просто. Возьми меня за руку, и…
И тут Монни всё поняла. Если она дотронется до той руки, она действительно вернётся назад, только станет такой же, как та, другая; и Монни из зеркала опять поселится у неё в сердце, и будет только ждать удобного случая, чтобы завладеть ею целиком.
Бим так сильно сжимал палочку, что у него побелели пальцы. Он смотрел на другого Бима и на тени за его спиной. И он всё вспомнил — как он лгал из трусости, как взял деньги из копилки маленькой Кэти, потому что боялся признаться, что потерял двадцатипятицентовик, на который должен был купить марок, и ещё, и ещё…
Вокруг второго Бима тоже стали собираться тени, они так же влились в него, и тогда этот второй Бим ухмыльнулся в лицо настоящему Биму.
— Хочешь вернуться? Это так просто. Иди сюда…
Бим нацелил на своего двойника волшебную палочку.
— Я тебя знаю! — он почти визжал.
— Ещё как знаешь. О чём тут говорить?
И правда, перед ним стоял Бим, почти настоящий Бим. И кто же тогда он сам? Казалось, мимо пронёсся порыв холодного ветра, так ему вдруг стало холодно. Кто он на самом деле?
— Ты — не настоящий, — заявил второй Бим, злорадно ухмыляясь. — Ты — Хоза, неужели забыл? А я — настоящий…
— Нет! — возразил Бим. Его уверенность убывала на глазах.
— Выбрось! — второй Бим указывал на палочку у мальчика в руках. — Выкини и всё остальное; если будешь цепляться за эти штуковины, никогда не вернёшься домой.
За него ответила Монни.
— Не слушай его, Бим…
— Но они же настоящие, — теперь Бим почти шептал. — Ты сама видишь…
— Но мы тоже, — Монни повыше подняла руку с зеркалом. — Бим, это мы — настоящие.
— Она свихнулась, — вмешался другой Бим. — Ты же сам видишь, мы — настоящие, а не вы. Если хочешь вернуться, пойдём.
— Только не с вами! — ответила Монни, а затем добавила, обращаясь к стоявшему рядом с ней Биму. — Не позволяй им прикасаться к себе, Бим. Неужели ты хочешь стать таким, как они?
Мальчик посмотрел на того Бима, что появился из–за двери. И не на шутку перепугался. Казалось, все слившиеся с тем Бимом тени поочерёдно заглядывали ему в глаза.
Другой Бим сделал ещё один шаг вперёд.
— Тебе не уйти, ты и сам это прекрасно знаешь, — можно было подумать, что это говорит Мэтт, сумевший наконец–таки загнать Бима в угол. — Мы тебя голыми руками возьмём.
У Бима пересохло во рту, он не мог вымолвить ни слова. На Монни он тоже не решался взглянуть. Другой Бим прав, он действительно больше, сильнее, крепче него.
Палочка в руках у Бима дрогнула, её кончик смотрел теперь в пол. И Монни рядом больше не было. Похоже, она бросила его одного, не захотела разделить с ним опасность. Он остался один на один с тем, другим Бимом, и тот его вот–вот схватит.
Бим повнимательнее пригляделся к другому Биму — выражение лица у того постоянно менялось — и ему стало тошно. Другой Бим — это часть его самого, от него не убежать.
Убежать? Он всю жизнь только и знал, что бегал, прятался, лгал, короче, делал всё то, что нёс в себе другой Бим. Вечно напуганный Бим Росс. Нет, больше он таким не будет.
Он заставил себя успокоиться, рука перестала дрожать. Другой Бим больше не улыбался, лицо его выражало злобу и силу, как у Мэтта. Это и был Мэтт!
— Нет! — закричал Бим, отказываясь верить своим глазам. Другой Бим, превратившийся в Мэтта, был готов броситься в драку. Не раздумывая, Бим сделал свой выбор. Он отбросил палочку, свечу и звезду и поднял руки с неумело сжатыми кулаками.
— Я не убегаю, я не собираюсь больше… — и вслепую ударил по надвигавшейся фигуре Мэтта–Бима.
Монни почувствовала, что Бим отдалился, и вдруг поняла, что другая Монни воспользовалась её желанием, чтобы Бим ввязался в драку, и уже приблизилась к ней чуть ли не на расстояние вытянутой руки. И зачем ей нужно было, чтобы Бим дрался, спасал свою жизнь? Кто он ей, в конце концов? Да никто.
Она потрясла головой. Это была мысль другой Монни, та забросила её, как аркан. Это была мысль Монни из зеркала.
— Ты — это я, — сказала другая Монни. — Тебе от меня не избавиться, сама знаешь, — она уверенно кивнула.
— У меня есть право выбора, — ответила Монни.
И девочка ещё крепче вцепилась в зеркало, слегка повернув его к себе, хотя ей было так страшно, что она сама не знала, сможет ли выполнить задуманное. Наконец зеркало повернулось, теперь в нём отражалось её собственное лицо. Она ждала, когда это произойдёт, когда из зеркальной поверхности возникнет вторая или третья Монни. Однако в зеркале отражалось лишь её бледное лицо в обрамлении спутанных волос.
— Я вижу себя, — твёрдо сказала она. И продолжала смотреть в зеркало, сама не зная, чего ещё хочет. То ли появления ещё одной Монни, то ли того момента, когда её схватит та, другая.
Но ничего не произошло. В зеркале она видела лишь своё лицо. Девочке показалось, что время остановилось. Наконец её рука с зеркалом опустилась. Они все исчезли: другая Монни, другой Бим.
Поодаль на коленях стоял Бим, который встретил её здесь. Он закрывал лицо ладонями, и она поначалу решила, что мальчик плачет, однако когда он поднял голову, слёз не было видно. Он явно изменился.
— Я это сделал, — медленно проговорил он. — Я больше не убегаю. Я… — я дал сдачи! Я стал другим.
— Однако мы всё ещё здесь, — Монни вспомнила, как те, другие, угрожали, что Монни с Бимом останутся здесь навсегда.
Но…
Комната изменилась. Огонь в очаге больше не согревал их своим теплом, исчезла мебель, на месте двери и окон зияли дыры. Монни посмотрела на свои руки. И метёлка, и кукла, и палочка — всё исчезло.
— Мы вернулись. Но…
Монни поняла Бима с полуслова.
— Мы вернулись без их помощи, — быстро завершила она.
Мальчик глубоко вздохнул, будто всхлипнул.
— Ты уверена?
— Уверена, — твёрдо сказала Монни.
— И что всё это значило? Что это было?
Монни покачала головой.
— Не знаю.
Бим посмотрел на себя. На нём больше не было той грубой одежды, в которой он проснулся на низкой кровати, тоже исчезнувшей. Теперь поверх пижамы на нём был халат, а на ногах — шлёпанцы. И не очаг освещал комнату, сквозь окна и дверь внутрь проникали первые тусклые лучи рассвета. Было очень, очень холодно.
Монни тоже была в пижаме и в халате, как будто только что встала с постели. Волосы у неё стали короче, чем тогда, когда она откликнулась на его зов и появилась в центре звезды.
Звезда! Он посмотрел на пол. Ни одного подарка.
— Всё исчезло! — на секунду Биму стало страшно. Ему так хотелось снова подержать подарки в руках, даже если потом снова жди беды.
— Знаю, — ответила Монни. — Мои тоже исчезли. И… — она полуобернулась и теперь смотрела на очаг. — Звёздочки…
— Какие звёздочки?
Девочка указала на массивную каминную доску под очагом: «Их там было семь штук».
— Эта старуха всё время называла меня Хоза… — Бим пытался вспомнить, что происходило до появления его страшного двойника.
— Интересно, что она вязала, — медленно проговорила Монни. — Столько разноцветных ниток…
— Она говорила такие странные вещи, — отозвался Бим. — Пойдём, я хочу домой. Здесь очень холодно…
Монни медленно направилась к двери, как будто ей не хотелось уходить, и напоследок ещё раз посмотрела на опустевший холодный очаг.
— Метёлка и палочка, — проговорила она, — зеркало и звезда.
Бим уставился на неё.
— Что это значит?
— Не знаю, эти слова постоянно крутились у меня в голове, — ответила Монни. — Знаешь, мне бы хотелось узнать о ней побольше. Я имею в виду старуху.
— А мне — нет, — резко ответил Бим. — Пошли! Смотри, уже почти утро. Должно быть, мы здесь пробыли всю ночь, — он уже вышел на улицу. — Нужно поторапливаться, пока нас никто не увидел.
Монни устремилась за ним. Они пронеслись по улице и оказались на пустыре. Наверное, было ещё очень рано, подумала Монни. Фонари на улицах продолжали гореть, ночные тени ещё не исчезли.
Но почтовый ящик был хорошо виден. Как она его установила, так он и стоял. Даже в таком неверном свете можно было прочесть их имена. И…
Флажок был поднят!
— Бим, — изо всех сил закричала она. Бим обернулся. Монни указала ему на почтовый ящик.
— Там что–то есть!
Он отпрянул, как будто почтовый ящик сам по себе представлял угрозу, потом остановился. Монни заметила у него то самое выражение лица — так он выглядел, когда ждал, что дверь вот–вот откроется.
— Не хочу, — казалось, он размышляет вслух, — но тем не менее…
Медленно, шаг за шагом, как будто его тащили против воли, Бим приближался к почтовому ящику. А Монни уже опустилась рядом на колени. Ей так хотелось потянуть за крышку, и в то же время она боялась последствий. Ведь здесь же было семь звёздочек, а теперь… Как она ни вглядывалась, ей не удалось обнаружть ни одной. Только их имена — Монни Фиттс и Бим Росс — всё так же нацарапаны на крышке.
Семь звёздочек, а они получили всего шесть подарков. Если их ждал седьмой, кому он предназначался, Монни или Биму? Она была уверена, что внутри что–то лежит.
— Так чего ты ждёшь? Открывай! — потребовал Бим. Девочка потянула крышку, но та не поддавалась.
— Не открывается!
— Пусти! — Бим встал на колени рядом с ней. И как только и его рука коснулась крышки, почтовый ящик открылся. Внутри лежало не письмо, а большой свёрток. И он не был упакован в лиловую бумагу, как обычно, а больше походил на небрежно свёрнутое вязанье, в которое завёрнуто что–то размером с их два кулака.
Монни протянула руку и схватила свёрток. Когда она вытащила его на свет божий, вязанье развернулось и упало на землю. А потом разноцветная шерсть — если это была шерсть — рассыпалась в прах, исчезла как прошлогодняя листва.
А у Монни в руках остался шар, однако когда она подняла его повыше, чтобы лучше рассмотреть, шар раскололся на две половинки. В каждой половинке, под прозрачным стеклянным куполом находился маленький домик. Он отличался от старого дома за бывшим магазином, но тоже был из камня. И в нём было что–то очень знакомое.
У девочки перехватило дыхание. Как она могла не узнать этот домик — эти домики, потому что во второй половине шара был точно такой же
Это был тот самый дом, о котором она мечтала бессонными ночами, когда ей так хотелось иметь свой угол. Такая же островерхая крыша, как в той старой книжке с картинками, круглое окошко–глазок над дверью. Это был её дом!
Прижимая к себе свою половину шара, она протянула вторую Биму,
— Домик, — удивлённо пробормотал он. — И что в нём такого особенного?
— Это тот самый дом, — нетерпеливо, как в прежние времена ответила Монни. — Дом, который я хочу — хотела! Посмотри, здесь даже глазок есть в двери! И большие ступеньки перед входом!
Конечно же, Бим не понял, о каком доме идёт речь. Да похоже, он её уже и не слушал, разглядывая домик со всех сторон.
— Ты знаешь, он такой хорошенький. Посмотри, какие окна, и… надо же, такой маленький, а выглядит как настоящий. И как им это удалось?
— Не знаю, но он твой. У меня точно такой же.
— Эй! — Монни всё ещё рассматривала домик, а Бим указывал куда–то рукой. Девочка обернулась. — Эй, посмотри, что случилось с почтовым ящиком!
Монни посмотрела. Ящик упал на землю, он весь проржавел, сбоку зияла дыра, крышка исчезла, а от флажка осталась лишь погнутая ножка.
— Больше им никто не сможет воспользоваться, — печально сказала Монни.
— Да уж. Пойдём! Пора уносить ноги — меня просто жуть берёт!
Удача была на их стороне. Никто не заметил, как они проскользнули в квартиру. Из спальни Джонсонов доносились какие–то звуки. Сегодня ведь воскресенье, вспомнила Монни. Стелла будет спать допозна, но миссис Джонсон будет ждать, пока они не соберутся в воскресную школу. Бим тоже вспомнил про воскресную школу и юркнул в свою комнату. И Монни отправилась к себе, стараясь не разбудить Стеллу.
Спрятав свою половинку шара с маленьким домиком внутри в самой глубине одного из ящиков комода — этот ящик был отдан в её распоряжение, — Монни попыталась припомнить ночные приключения. Многое теперь казалось сном. Но другую Монни и все те обличья, которые та принимала, Монни никогда не забудет. Если она не будет следить за собой, та может появиться вновь. Метёлка, кукла, зеркало — каждый из подарков её чему–то научил, и забывать этого нельзя.
А Бим стоял у окна, разглядывая маленький домик у себя на ладони. Чем больше он на него смотрел, тем больше ему хотелось бы увидеть точно такой же, только настоящий. Интересно, не исчезнет ли этот подарок, как уже исчезли палочка, свеча и звезда? Он надеялся, что нет. Бим пересёк комнату и подошёл к зеркалу.
Наконец–то он смотрел на самого себя, а не на своего двойника — или же двойников, хотя, пожалуй, Бим не удивился бы, увидев кого–нибудь из них в зеркале. От того, что сидит внутри тебя, не убежишь. Остаётся лишь посмотреть правде в глаза. Бим кивнул своему отражению.
За завтраком и Монни, и Бим были поглощены своими мыслями. Миссис Джонсон тоже была на удивление молчалива. Внезапно она подняла голову. Похоже, ей нужно было что–то им сообщить, и она решила, что это можно сделать сейчас.
— Знаете, оставайтесь сегодня дома и никуда не ходите. Кое–что должно случиться, это вас обоих касается.
Бим поднял голову и замер с ложкой в руке. Так он и знал, так он и знал!
Монни молча смотрела на миссис Джонсон. Ей бы давно пора привыкнуть к подобным вещам, но всё никак не удавалось.
— У них там теперь новая программа, — торопливо продолжала миссис Джонсон. — Замечательная возможность для вас обоих. Это и дом, и школа — всё вместе — и всё только начинается. Мисс Валаско с мисс Ридер считают, что вам обоим очень понравится.
Бим жевал овсяную кашу, но вкуса не ощущал. Ещё один переезд. Монни отодвинула от себя тарелку, есть ей расхотелось. Какая уж тут еда.
— Вам там должно понравиться, — миссис Джонсон говорила всё быстрее и быстрее, — это старый дом Вениров, на улице Леонар. Сейчас увидите! — она встала из–за стола, принесла какую–то бумагу и положила на стол, чтобы они оба смогли разглядеть фотографию дома. — Это по–настоящему старый дом. Помнишь, Монни, ты недавно спрашивала, сколько лет улице Вениров? Вениры — они первыми здесь обосновались. Они жили где–то здесь, а потом переехали и построили себе большой новый дом. Это не многоквартирный дом, — миссис Джонсон говорила всё более убедительно, — и я знаю, что вам там понравится. Это замечательная возможность для вас обоих. Вас будет всего пятеро — совсем как семья. Вам понравится… — миссис Джонсон умолкла. Можно подумать, она нас действительно уговаривает, сказала себе Монни. А потом она повнимательнее посмотрела на фотографию.
Дом! Это был тот самый дом! Неужели Бим ничего не заметил? Они будут жить в том самом доме!
Бим нахмурился, наклонился вперёд и украдкой взглянул на Монни. Она еле заметно кинула головой, но мальчик всё понял.
— И как долго мы там будем жить? — недоверчиво спросил он.
— Пока не станете взрослыми, — с готовностью ответила миссис Джонсон, как будто вопросы её только радовали, по крайней мере, подобные вопросы.
— И больше никаких переездов? — Монни хотела знать наверняка.
— Никаких, — подтвердила миссис Джонсон. — Видите, как хорошо всё складывается. Мы не знали, что делать. Нам совсем не хотелось расставаться с вами — с вами обоими — но нам с Эдом придётся уехать на юг, к брату Эда — он заболел. Стелла хочет остаться здесь, она собирается жить со своей подругой Маргарет. Я действительно не знаю, что можно было сделать в такой ситуации. А этот вариант возник так вовремя, — она указала на фотографию на столе.
— Так вовремя, — пробормотала Монни. Она сгорала от нетерпения и лишь с большим трудом заставляла себя сидеть спокойно. Она хотела поскорее увидеть этот дом, ей просто необходимо было его увидеть! Интересно, а внутри он тоже будет таким, как она себе представляла? Иначе и быть не может!
Бим проглотил ещё одну ложку овсянки. Уехать, начать всё сначала, избавиться наконец от ненавистных двойников. Он видел, как взволнована Монни. Пожалуй, он тоже был взволнован — чуть–чуть. Нет, Бим, хватит врать — он был взволнован по–настоящему!
Это было седьмое и, похоже, самое лучшее чудо!
