К счастью, в последующие два дня Такер как будто забыл об индейцах. Он отыскал в библиотеке несколько старинных книг с картинками. Одна называлась «Веселые кошки», другая «Брауни». Не обращая внимания на текст, Такер по картинкам знакомился с приключениями героев, а Сьюзан и Майк тоже погрузились в свою новую школу. Майк по мере чтения делал записи, а Сьюзан, которая не очень любила читать, тем не менее проследила за приключениями леди Джейн в двух томах «Святого Николая», а потом занялась «Что делала Кэти».

Утром во вторник бабушка Хендрика вновь неожиданно появилась за завтраком и объявила, что они идут на аукцион. Пойдут все, кроме Джошуа и Эразма. Бабушка Хендрика считала это посещение частью истории Кайделлов, обязательной для изучения.

— Немного осталось старых семейств, — говорила она, помогая миссис Кингсли упаковывать большую картонную коробку с печеньем и бутербродами, каждый в отдельном мешочке. — Последний из Макгрегоров, старый Эмос, умер два года назад. Живы, правда, ещё Вандастеры и Грэмы… — она покачала головой. — В долине молодёжь не задерживается. Уже несколько поколений народ разбегается. Иногда приезжают летом отдохнуть, и это всё. Дома продаются дачникам. Слава богу, есть ещё люди, которые ценят старину и сберегают её. Но новые семьи не из местных… Миссис Кингсли фыркнула.

— Скаковые лошади, плавательные бассейны, и этот теннисный корт, который устроили в поместье Макгрегоров. И суют нос в дела города. Мы и без них проживём.

Бабушка Хендрика покачала головой.

— Да нет, Марта, не сможем. Ведь пока они заинтересованы, у нас не будет ужасного строительства современных домов, которые, как грибы, вырастают за одну ночь. Эти Аллены, которые купили дом Макгрегоров, прекрасно его отреставрировали и теперь гордятся им. Он теперь в таком состоянии, в каком не был пятьдесят лет и больше. Надеюсь, эти Хендерсоны так же отнесутся к дому Эстер. Дому нужна новая крыша. Эстер больше года не думала о доме. Говорила, что он выдержит, пока она жива, а больше ей и не нужно. Конечно, это не дом Кайделлов, но и его построили в 1800 году, тогда Кенноны привезли из Нью–Йорка архитектора, он его и спроектировал.

Они выехали на дорогу, на которой стоял дом, и направились в поля. На дороге было довольно оживлённо. Бабушка Хендрика сигналила и махала нескольким машинам, которые отвечали ей тем же. Сьюзан сидела в углу; она знала, что ехать недолго, и была изрядно возбуждена.

Они свернули на площадку, забитую машинами. Бабушка Хендрика помогла миссис Кингсли достать коробки со свежеиспечённым печеньем, а Элоиза вынесла поднос с тремя пирогами, уложенными один на другой.

— Пошли! — бабушка пропустила детей вперёд. — Осматривайтесь. Все вещи пронумерованы, и вы поймёте, какие будут продаваться с аукциона, когда начнутся торги. К счастью, день хороший, и большинство вещей можно вынести во двор. Там их лучше видно.

— Очень много народу их разглядывало, — голос миссис Кингсли прозвучал резко. — Даже в четверг и пятницу приезжали. Большинство просто любопытствует. Ну, вот и Сара Бейтс, она тут всем распоряжается…

Еда, бабушка, миссис Кингсли и Элоиза отправились в одном направлении, а Виланы остались на месте, оглядываясь.

— Как распродажа в гараже, — пробормотала Сьюзан. Они сами устроили такую за две недели до отъезда.

— Гораздо больше, — заметил Майк. — Ты только посмотри на эту мебель, — он указал на стулья, столы, диваны, кровати перед домом, многое было разобрано на части, шкафы и другие предметы, такие большие и тяжёлые, что Сьюзан удивилась, как их сумели вынести из дома красного кирпича. Вокруг мебели собралось много народа, люди переворачивали стулья, осматривая ножки, приседали, заглядывая под столы. Некоторые сидели в ожидании начала торгов. Рядом стояли большие коробки с книгами, тарелками и множеством других вещей. Всё это было расставлено вдоль портика.

Никто не разговаривал с Виланами, и сами они не решались углубиться на площадку, заставленную вещами. Но тут Сьюзан вспомнила, что бабушка Хендрика велела ей присмотреть что–нибудь для мамы.

— Эй, посмотри, Так. Что ты об этом думаешь? — Майк указал в сторону мебели. Между двумя столами и стульями, пыльный и выцветший, стоял пони. Нет, решила Сьюзан, присмотревшись. Это деревянный конь с короткой резной гривой. На спине у него красовалось деревянное седло, со следами красной и золотой краски, а из рта свисали остатки узды.

— Он с карусели, — Сьюзен заторопилась за мальчиками. Такер, бросив лишь один взгляд, тут же побежал. Подойдя ближе, Сьюзан увидела, что копыта коня укреплены на качалках. Вернее, три копыта, четвёртая нога была сломана, а дуги качалок потрескались.

Такер ухватился за луку седла и попытался забраться на коня. Конь покачнулся и чуть не упал.

— Эй, дети, перестаньте! Уходите отсюда! — к ним подошёл молодой человек, размахивая руками.

— Простите, — торопливо сказала Сьюзан. — Такер никогда не видел такого коня…

— Ну, смотри, чтобы он его не трогал. Это особый предмет.

— Он дорого стоит? — Майк с трудом удерживал Такера.

— Ещё бы, парень. Таких немного осталось. Два антиквара особо отметили его в своих каталогах. Один сказал, что может получить за него у коллекционера больше тысячи.

Майк присвистнул и крепче ухватил Такера.

— Ничего не поделаешь, — сказал он брату. — Смотри, а вон амбар. Посмотрим, что там.

Такер покраснел, и Сьюзан не знала, что они с Майком смогут сделать, если младший Вилан разойдётся.

— А вон собака! — Майк указал на маленького коричнево–белого щенка, игравшего на примятой траве. Такер сразу забыл о деревянном коне. Он побежал, и Майк за ним.

А Сьюзан задержалась, чтобы спросить у молодого человека, который, кажется, всё здесь знал.

— Тут всё такое дорогое? — Он улыбнулся девочке.

— Хочешь купить что–нибудь, сестричка? Посмотри сюда… — он показал на коробки у крыльца. — Эти не будут выставляться на торги. Их собирали на чердаке, когда церковные леди чистили его. Там разное старьё, и они решили, что было бы неплохо и за мусор собрать кое–какие деньги. Антиквары будут охотиться за большими вещами, за стеклом и фарфором; а это им не нужно. Кто знает, может, найдёшь здесь настоящее сокровище.

Сьюзан никак не могла решить, не смеётся ли он над ней. Но тут кто–то крикнул «Хол!», и молодой человек ушёл. Сьюзан робко подошла к коробкам.

Они выглядели ужасно пыльными и грязными. В некоторых были сложены старые книги. Сьюзан подняла крышку одной из коробок и увидела множество квадратных кусков ткани, лоскутов. Может, кто–то начинал делать лоскутное одеяло, да так и не закончил. Куски были обшиты по краям. И все соединены верёвкой или шнурком, пришитым к углу каждого квадрата. Не все они были ситцевыми, как у подруги матери миссис Плетт, которая шила лоскутные одеяла. Попадались среди них бархат и шерсть. Сьюзан приподняла верхний и обнаружила, что все они связаны, так что получается цепочка квадратов. Она не захотела вытаскивать их все, но гадала, что же это такое.

Рядом с лоскутами был запихнут небольшой ящичек. Кто–то раскрасил его под дерево, и крышка у него разорвана. Из ящичка торчали страницы с печатным текстом, пожелтевшие и выпачканные. А в углу лежало что–то завёрнутое в истрёпанную ткань. Сьюзан пощупала пальцем сквозь обёртку, стараясь понять, что там спрятано. Что–то похожее на фарфоровое дерево с несколькими ветвями. На ветках цветы и бабочки. Странно — и очень необычно. Сьюзан не знала, что это такое, и неожиданно ей очень захотелось иметь это. Она присела и стала разглядывать надпись на коробке.

«Церковный фонд, коробка со случайными вещами. Два доллара».

Может, дерево сломано. И кому нужны эти лоскуты для одеяла? Два доллара за коробку. И она не знает, что и ящичке, раскрашенном под дерево. Сьюзан никогда не играла в такие игры, но, может, это интересно.

— Нашла что–нибудь интересное? О, ты ведь Сьюзан Вилан, верно?

Сьюзан чуть не потеряла равновесие, сидя на корточках; она удивлённо посмотрела вверх.

— Я миссис Риверс, мы встречались в церкви. Но ты, наверное, повстречала здесь так много новых людей, что не помнишь, — леди немного походила на маму, в шарфе, куртке, и на лице у неё играла улыбка. Сьюзан её не запомнила, но улыбнулась в ответ. Миссис Риверс больше напомнила ей дом, чем все остальные.

— Да, я Сьюзан. Эта коробка. Как её купить?

— Заплати мне, — рассмеялась миссис Риверс. — Это моя часть аукциона. Деньги пойдут в особый церковный фонд, из которого оплачиваются наши молодёжные программы. Может, они тебе тоже понравятся.

Сьюзан порылась в куртке и нашла кошелёк. Отсчитала четыре монеты по двадцать пять центов из тех денег, что ей в последний раз дали на карманные расходы, и ещё десять десятицентовиков, которые вытрясла из копилки–свиньи, когда они уезжали.

— Я покупаю это! — она положила руку на коробку. Потом улыбнулась. — Может, мне повезёт!

Миссис Риверс улыбнулась ей в ответ.

 — Знаешь, у меня такое чувство, что повезёт. Я знаю, что во многих коробках таятся сюрпризы. На чердаке было так много вещей, что женщины, которые их разбирали, в конце концов устали и просто расталкивали всё по коробкам. Спасибо, Сьюзан, — она опустила монеты в свою сумку. — Расскажешь мне, если найдёшь сюрприз.

— Конечно! — Сьюзан взяла коробку. Она оказалась довольно тяжёлой. Относя коробку в машину и запихивая её в багажник, Сьюзан думала, что может найтись у неё на дне. Потом отправилась искать Майка и Такера. Они играли со щенком и разговаривали с двумя незнакомыми мальчиками.

Поэтому Сьюзан пошла туда, где церковные активистки расставляли бумажные тарелки, готовясь продавать ланч тем, кто ничего не захватил с собой. Аукцион начался. Некоторое время Сьюзан слушала. Аукционер говорил так громко и быстро, что его трудно было понять. Впереди стояли хорошо одетые люди и торговались из–за мебели. Может, это и есть антиквары. К удивлению Сьюзан, коня–качалку продали за семьсот долларов, хоть он и был сломан.

Она рассказала Майку о коробках и позже видела, как он разглядывает одну с книгами. Потом объявили перерыв — Сьюзан решила, что человек, ведущий торговлю, в нём действительно нуждается, — и начался ланч. Ели сэндвичи, запивали молоком, было множество сортов печенья, пироги и торты, всё как на пикнике.

Вскоре после ланча бабушка Хендрика и миссис Кингсли сказали, что пора возвращаться. Садясь в машину, бабушка Хендрика покачала головой.

— Не знаю, откуда все эти антиквары узнали о распродаже. Хорошо для церкви, да. Но они давали больше, чем все мы. Мне хотелось купить швейный столик. Когда я была маленькой, он стоял в маминой комнате. Но триста долларов!

— Они не так транжирили деньги, когда дело дошло до кухни, — торжествующе усмехнулась миссис Кингсли. — Я купила форму для рождественских пудингов, — и она похлопала по деревянной качалке с глубоко вырезанными фигурами. — В следующее Рождество попробую рецепт Этта. Посмотрим, как она действует. А это что?

Она открыла дверцу машины и увидела коробку Сьюзан, и вторую рядом с ней, с книгами.

— Коробки с вещами, — быстро пояснила Сьюзан. — Вот эта моя. А вторая Майка. Миссис Риверс сказала, что в них вещи с чердака.

Миссис Кингсли фыркнула.

— Хлам, наверное. А где твои братья?

— Идут, — бабушка Хендрика помахала мальчикам, которые бежали от амбара. — Давайте убираться отсюда, пока не застряли в пробке. Торговля прошла быстрее, чем думали. Смотрите, как нагружают фургоны. Ну что ж, церковь получила немало. А Эстер этого и хотела.

— Хорошая собака, — заявил Такер. — Её зовут Батч, и она живёт у Джонни. Это охотничья собака. Джонни будет учить её охотиться.

— Собаки хороши, но на своём месте, — сказала бабушка Хендрика, садясь за руль машины. — И это место не в моём доме. Где Элоиза?

— Она сказала, что немного задержится, хочет помочь миссис Риверс, она и Лаура. Похоже, не одна Сьюзан присмотрела себе коробку, их очень хорошо продавали. Люди готовы рискнуть в поисках сокровищ. Хотя находят обычно только хлам. Престоны подвезут её к четырём.

Когда они приехали домой, Сьюзан первым делом занесла свою коробку. Отнести её наверх оказалось гораздо труднее, чем казалось на первый взгляд. Такер всё больше и больше говорил о собаке. И Сьюзан подумала, что рано или поздно на месте Дигби появится новый невидимый щенок.

Она слышала, как Майк пытается заинтересовать Такера тем, что окажется во второй коробке, но тот только презрительно спросил, кому нужны грязные старые книги.

Они уже поднялись в верхний коридор, когда Сьюзан запнулась и упала на колени, стараясь не выронить коробку. Выпало несколько страниц, проложенных для упаковки; коробка раскрылась, и на ковёр вывалились несколько сшитых вместе квадратных лоскутов.

— Платьяная цепочка прабабушки Льюти! — бабушка Хендрика поднималась за ними следом. Она наклонилась и подняла один из квадратов, за которым потянулись и остальные.

— Это же свадебное платье бабушки Макадамс — и её праздничное платье, что тогда было почти так же важно. В таком платье ходили в церковь в первое воскресенье после свадьбы. А это платье сшили, когда дедушка Кайделл сделал ей предложение…

К удивлению Сьюзан, бабушка Хендрика села на пол и принялась разглядывать кусок за куском. Она улыбалась, время от времени кивала, словно встретила друга.

— Как мы это любили, — сказала она. — Когда в холод мы оставались в постели, мама доставала эту цепочку и рассказывала историю каждого платья. Да ведь тут есть кусочки платьев времён ещё Люси Кимбл, гораздо более ста лет назад. Мне кажется, именно она начала эту цепочку. Она была отличной портнихой и каждый раз как шила платье по какому–то особому случаю, брала кусок материала, обшивала по краям и сохраняла. Потом в свои дни добавляли прабабушка Льюти и моя бабушка. Это сама история. Я совсем о них забыла. Но историю этих платьев я не забыла. Особенно теперь, когда вижу снова!

Она начала складывать квадрат за квадратом и передавать Сьюзан.

— Это по праву принадлежит тебе, Сьюзан: ты старшая дочь в своём поколении. И в сущности единственная… — на мгновение она перестала улыбаться и сидела, глядя на руки, которые теперь устало лежали на коленях. Потом снова подняла голову.

— А что ещё ты нашла, Сьюзан?

Сьюзан поспешила убрать бумагу, забивавшую для плотности коробку. Ей не терпелось посмотреть на фарфоровый предмет в углу. Она развернула старую ткань, которая под её пальцами легко расползалась на волокна, и действительно обнаружила маленькое дерево — толстый ствол и четыре ветви, поднятых в разных направлениях. В основании было круглое блюдце, как из кукольного чайного прибора. И хотя фарфор запылился и выглядел грязным, видны были цветы и бабочки, нарисо–ванные на ветвях. Сьюзан не могла понять, что это такое.

— Дерево для колец! — воскликнула бабушка Хендрика. — Никогда такого не видела, Сьюзан? Оно стояло на туалетном столике, и на него вешали кольца, раздеваясь, — она коснулась конца одной ветви. — Не помню его, но оно красивое.

— Мама сможет вешать на него часы, — Майк вернулся из своей комнаты, куда унёс свою коробку. — Ей понравится, Сью. Оно ведь старое?

— Старое и хорошее.

В коробке оставался только ящичек, раскрашенный под дерево. Он был сломан, и Сьюзан боялась, что он развалится у неё в руках, когда она подняла его. Бабушка Хендрика чуть наклонилась, и девочка услышала, как она ахнула.

Сьюзан подняла голву и увидела, что бабушка протянула руку, словно хотела взять ящичек, но на самом деле даже не коснулась его. Улыбка её совершенно исчезла, и выглядела она странно, словно испугалась или заболела. Вот как… значит, Эстер всё–таки сохранила их. Ну, геперь они от неё ушли, — бабушка Хендрика встала, по–прежнему глядя на ящичек. — Нет, это суеверие! — она сказала это очень твёрдо и резко. — В этих глупых рассказах нет ничего! Ничего! — но она уже не выглядела такой довольной, как тогда, когда нашла квадраты от платьев. Она резко повернулась и пошла по коридору в сторону своей комнаты в новом крыле. А Сьюзан осталась удивлённо сидеть, держа в руках поломанный ящичек. Maйк смотрел вслед бабушке, Такер же ничего не заметил. Он расправлял страницы, которыми была забита коробка. Хотя на Такера это было совсем не похоже. Что в ящике? — повернулся Майк к сестре.

Сьюзан почти со страхом приподняла сломанную крышку Она испытывала очень странное чувство — как будто выпускает что–то, что должно быть крепко заперто. Под крышкой оказалась полоска прочного картона. Сьюзан осторожно сняла её. И поразилась удивительно ярким цветам, особенно по сравнению с выцветшим и поблекшим ящиком.

— Бумажные куклы, — удивлённо пробормотала Сьюзан. У них с Фрэнси прошлым летом были такие, целый свадебный набор. Но эти… Ей не хотелось их трогать, особенно грязными руками. Они не просто напечатаны на бумаге. Нет, лица у них были нарисованы, а к головам приклеены настоящие волосы. Они походили на портреты людей, реальных людей!

— Бумажные куклы! — Майк бросил презрительный взгляд и тут же утратил всякий интерес к ним. — Но почему из–за них так странно повела себя Д.Б.?

Сьюзан захотела разобрать их. Она вымоет руки, потом разложит кукол на кровати, чтобы как следует их рассмотреть. Они такие необычные. Посмотрев на трёх кукол, лежавших поверх других — девочку и двух мальчиков, — она как будто увидела старые фотографии реальных людей.

— Они особые… — Сьюзан осторожно взяла ящичек. Надо найти для кукол что–нибудь получше. Когда–то давно ящичек раскрасили, как деревянный сундук, но теперь он был разбит и бесполезен.

— Индейцы…

Замечание Такера не имело никакого отношения к тому, что она держала. Младший брат перестал разглаживать старые страницы и пристально смотрел на одну из них. Вернее, на рисунок, сделанный ручкой и чернилами кем–то, кто явно не был художником. Но нарисован был действительно индеец. Он держал за волосы женщину, стоящую на коленях. У женщины широко раскрыт рот, словно она зовёт на помощь.

— Зверское убийство… — Майк отобрал у Такера страницу. Она разорвалась, и ему пришлось держать ее обеими руками. — Убийство в Кандиагской долине. Смерть Мэри МакРай. Проклятие Кайделлов, со слов одной из жертв… — прочёл он. — Такер, давай–ка посмотрим это.

Он наклонился и начал разбирать страницы, сложенные Такером. — Слушайте, это страницы из одной книги, и все об убийстве здесь! — он быстро просматривал листки, время от времени прочитывая предложение–другое. — Такер, отдай их мне.

Сьюзан собрала свои вещи: дерево для колец, куски платьев и ящичек с куклами.

— Больше никаких индейцев, — твёрдо сказала она. — Если Такер начнёт снова, это будет твоя вина, Майк. Я не имею к этому отношения.

Странно, но на этот раз Такер не казался возбуждённым. Он сидел скрестив ноги, как только что бабушка Хсндрика, и смотрел, как Майк разбирает страницы.

Сьюзан отнесла вещи в свою спальню, умылась и принялась разглядывать бумажных кукол. Майк набил коробку страницами, Такер подождал, пока он закончит, потом потянулся за теми, что отбросил брат.

— Тебе не нужны эти старые грязные листочки, — торопливо сказала Сьюзан.

Такер посмотрел на неё.

— Нужны, — упрямо ответил он, прижимая их к груди. И прежде чем девочка смогла возразить, он ушёл к себе в комнату и буквально захлопнул дверь.

— Майк, не позволяй ему… — начала она, но старший брат её не слушал.

— Это всё о Кайделлах и об убийстве в долине, — возбуждённо объяснил он сестре. — И есть что–то и о проклятии. Написано позже, должно быть, когда поставили этот камень на кладбище, — и он так же крепко, как Такер, прижал к груди свою порцию страниц.

Сьюзан решительно покачала головой.

— Ничего не хочу больше слышать об этом. И не думаю, что можно об этом говорить при Такере. Он Расстраивается! — почему ей вдруг стало так холодно? Почему захотелось выхватить у Майка страницы и разорвать на клочки? Она не знала. Только ей хотелось забыть о Кайделлах и о долине, об индейцах и всём остальном. Обо всём, что больше не является частью реального мира.