Глава 16
Что там говорил Питер? «Где бы я ни был, прилечу с максимальной скоростью».
Не прилетел. Фредерика пыталась читать, но от этого заболела голова. Не менее ста раз она смотрела на часы и почти столько же раз вызывала мисс Сандерс. Но от Питера ни слова.
День приближался к вечеру, в палате стало жарко, рука и нога в пластиковых обмотках ужасно ныли и чесались. Фредерика в который раз перевернула подушки и легла на спину. Палата была совершенно белая, чистая, голая и пахла дезинфекцией. Не на что посмотреть, кроме маленькой ленивой мухи, которая неторопливо ползала по потолку. Фредерика закрыла глаза и застонала.
Дверь открылась, и Фредерика радостно села. Но это была только мисс Сандерс с подносом.
— Я принесла вам чая со льдом. Становится жарко, а в этой палате летом словно парная. Я бы не поместила вас сюда, если бы мне решать.
Для неё я только пациентка. Я не Фредерика Винг, в беспомощных руках которой разгадка таинственных убийств в Южном Саттоне. Для неё и для всех остальных я не доктор Ватсон Питера. О, милостивый Боже, где же он? Неожиданно Фредерика ощутила тишину в палате и быстро заговорила:
— Сестра, спасибо за чай и простите, что не поблагодарила сразу. Дело в том, что я всё жду. Я вспомнила кое–что и наверняка знаю: очень важно, чтобы об этом узнал полковник Мохан. А он… он не пришёл…
Мисс Сандерс поняла, что пациентка близка к слезам.
— Не волнуйтесь, мисс Винг, — твёрдо ответила она. — Вы доведёте себя до такого состояния, что не сможете говорить с полковником Моханом, когда он придёт. Выпейте чаю, будьте хорошей девочкой.
Фредерика еле отогнала глупые слёзы.
— Останьтесь со мной на несколько минут, мисс Сандерс. Читать я не могу, смотреть не на что, а думать не хочется.
Мисс Сандерс опустила своё полное тело в кресло у кровати. Фредерика медленно пила чай и пыталась найти тему для разговора. Но разговор не получался, и вскоре сестра встала.
— Я не должна здесь сидеть. У меня ещё много пациентов. Дать вам аспирина от головы?
— Нет. Спасибо. Чай подействовал как надо. Сейчас всё в порядке. Мисс Сандерс с явным облегчением неторопливо удалилась, и Фредерика снова осталась один на один со своими мыслями.
Уже стемнело, когда наконец появился Питер. Фредерика как раз беспокойно уснула, но сразу проснулась, услышав его шаги в коридоре. Это не Питер, решила она и повернулась, собираясь снова уснуть. Но тут открылась дверь, и она села, мигая в неожиданном свете. Потом увидела его лицо и сразу забыла и своё дурное настроение и жалость к себе. Он был без пиджака, в порванной рубашке, грязной и потной. Волосы растрёпаны, а лицо посерело и покрылось морщинами. Тяжело садясь в кресло, он выглядел старым и совершенно истощённым. Долгое время он тихо сидел.
Фредерика протянула здоровую руку и осторожно коснулась его руки.
— Вы здоровы, Питер? — беспомощно спросила она, зная, что что–то не в порядке.
— Да — телом, — медленно ответил он. — Как вы думаете, здесь можно раздобыть коньяк?
Фредерика нажала кнопку — современный вариант колокольчика, и оба молча ждали. Очень нескоро в двери показалась голова молодой сестры.
— А где мисс Сандерс? — нетерпеливо спросила Фредерика.
— Ушла. Её смена закончилась. Уже больше восьми часов вечера.
— О… Не могли бы вы отыскать немного коньяка? Боюсь, полковник Мохан… ему плохо… мы оба…
Сестра подозрительно посмотрела на них и исчезла. Питер взглянул на Фредерику и медленно произнёс:
— Приятно вас видеть. Был момент, когда я подумал, что больше…
Фредерика взяла его за руку и крепко сжимала, пока не вернулась сестра с двумя маленькими стаканчиками коньяка на подносе. Поднос она с молчаливым неодобрением поставила на тумбочку. — Что–нибудь ещё, мисс Винг? — спросила она у Фредерики, глядя при этом на Питера. Тот покачал головой и махнул рукой.
— Спасибо, — быстро поблагодарила сестру Фредерика, а когда девушка вышла, добавила: — Выпейте оба и посидите молча. Торопиться некуда.
Полковник медленно и с явным удовольствием выпил весь коньяк, потом предложил Фредерике сигарету и закурил сам. И спокойно сказал:
— Всё кончено.
— Я так и подумала по вашему виду. Можете говорить об этом?
— Да. Через минуту. Сначала скажите, зачем я вам был нужен.
— Теперь это кажется неважным, но мне показалось, что я знаю нужное вам доказательство. Видите ли, я пыталась поступить, как вы сказали. Мысленно возвращалась в прошлое и обдумывала каждую минуту, особенно последнюю ночь. И вдруг поняла, что не было никакого третьего человека, который ударил меня. Это Филиппина.
— Да. Она. Как вы догадались?
— Ну, вы сказали, что меня ударили фонарём. Вероятно, на нём остались мои следы и её. Это казалось мне разумным, пока я не вспомнила, что едва она сказала: «Я уронила фонарь» или что–то в этом роде, как меня ударили — с р а з у ж е. На то, чтобы подобрать фонарь, просто не было времени. Но если меня ударили фонарём, она не могла его выронить. Значит, просто выключила и ударила меня.
— Так оно и было. С её стороны это было неосторожно. Но нападение на вас Филиппина не успела тщательно продумать. Из–за вас ей пришлось пересмотреть многие свои планы. Ей срочно потребовалось заставить вас замолчать. Но она не знала, что колодец пересох. Иначе она наверняка прикончила бы вас, прежде чем сбросить туда. — О, Питер! — Фредерика крепче сжала его большую. руку. — Наверное, я бы гораздо раньше поняла, что это Филиппина, если бы… Она мне так нравилась!
— В этом и состоит тайна её поразительного успеха. Она всем нравилась — кроме, конечно, Кэтрин Клей. Она и полагалась на эту свою привлекательность, буквально вырабатывала её в себе, как работала над ядами в лаборатории…
— Значит, это она отравила Марджи?
— О, да. И самым дьявольским способом. Видите ли, то, что она рассказала о Марджи, наполняющей капсулы в лаборатории, было правдой, только наоборот. Марджи увидела Филиппину и, будучи Марджи, стала задавать вопросы. Какой–то ответ на время её удовлетворил, и Филиппина тогда не встревожилась. Ведь она считала, что смерть Кэтрин отнесут на счёт слишком большой дозы наркотика или случайности. То есть путём инъекции, а не капсулами. Она собиралась сразу после смерти Кэтрин достать оставшиеся ядовитые капсулы из табакерки Кэтрин до того, как их найдёт полиция. Если бы это ей удалось, Марджи больше не думала бы о случае в лаборатории.
— Но Филиппина не смогла бы добраться до тела.
— Смогла бы. Я думаю, она следила за Кэтрин, потому что от Роджера я узнал, что они собирали травы в тот день не вместе, а в разных направлениях. К несчастью для планов Филиппины, Кэтрин выронила табакерку в густой траве у вашего заднего крыльца. Филиппина могла лишь поискать её, но не нашла.
— А когда она нашлась, было уже поздно.
— Да. Но даже тогда могло быть не поздно. Марджи рассказала Филиппине о том, что табакерку нашли. Глупая девочка сразу вспомнила, что видела табакерку в руках Филиппины в тот день в лаборатории, и сказала ей об этом. Тогда ещё никто не знал о яде в капсулах, и Марджи не сложила два и два. Но Филиппина знала, что должна раздобыть табакерку с капсулами. А если не получится, должна избавиться от Марджи, которая сможет связать их с нею. Она решила достать табакерку с помощью Марджи. Сказала ей, что не верит, будто табакерка та же самая. Марджи попыталась забрать её у вас и не смогла, как мы знаем. Потом стало известно об отравлении. Тут Марджи наконец сложила два и два, и Филиппине пришлось от неё срочно избавляться, потому что она в любую минуту могла рассказать о ней.
— Но почему Марджи сразу не рассказала?
— Не знаю. Филиппина сейчас ничего сообщить не может, поэтому я говорю предположительно. Но мне кажется, что она чем–то держала девочку. Может, даже сказала, что пойдёт в полицию со своей историей, и ей поверят скорее, чем Марджи. Филиппина, вероятно, пригрозила, что расскажет, будто застала Марджи в лаборатории со шкатулкой, и обвинит её в убийстве. Как она позже и сделала в своём рассказе вам. Всем была известна страстная ненависть Марджи к Кэтрин. А Филиппины — нет.
— Боже! Если бы только мы знали. Питер, как я виню себя!
— Вы виноваты не больше остальных, — с горечью возразил Питер, но выпустил ладонь Фредерики и сжал ручки кресла. — Ужасен способ, которым она убила девочку. Наверно, если бы мы, как и она, видели нацистов за работой в лагерях, нам бы не показалось это таким дьявольским…
Он замолчал, и немного погодя Фредерика негромко проговорила:
— Питер, пожалуйста, расскажите, что она сделала. Я… иначе я не выдержу…
— Она, должно быть, сочинила историю, что наконец отыскала средство от её угрей. Марджи безоговорочно ей поверила: Филиппина, с её травами и настойками, наверняка казалась девочке колдуньей. А на самом деле Филиппина установила, что один из её травяных ядов действует через кожу… Признаю, пока это только догадка, но химики Тэйна скоро подтвердят… — О, Питер, нет!
— Да, Фредерика, да! — мрачно ответил Питер. — Вы понимаете, какой это дьявольски коварный план. Яд, которым она убила девочку, одновременно использовался как взятка, чтобы она молчала, пока он её не убьёт. Трудность состояла только в том, что яд действует медленно. Филиппина пообещала Марджи, что сотворит чудо, если та будет молчать. Марджи свою часть договора выполнила…
— Не могу поверить, что Филиппина оказалась на это способна, Питер. Просто не могу поверить, — Фредерика задумчиво помолчала, потом спросила: — А почему она не могла быстро убить девочку, как Кэтрин?
— Хм… Её могли поймать, а она не собиралась быть пойманной. Когда её план выдать смерть Кэтрин за случайную небрежность с наркотиками не удался, она поняла, что жёлтый жасмин неизбежно приведёт нас в её лабораторию. Она также знала, что подозреваемых, с нашей точки зрения, будет очень мало. Но она обладала также здравым смыслом и понимала, что без доказательств мы бессильны, а доказательств у нас не было. Если бы она убила Марджи обычным быстрым способом, мы бы сразу вышли на неё. Конечно, мы глаз не спускали с бутылочки с жёлтым жасмином, но поворот дела с кремом для лица совершенно застал нас врасплох… Филиппина оказалась для нас слишком умной. Боже… как мы охраняли еду и питьё девочки! Наверное, Филиппина немало потешалась над этим.
— Но, Питер, вы не объяснили, почему она хотела убить меня. Ещё два часа назад у меня никакого ключа не было…
— Был — и отличный. Вы просто этого не понимали. Флакон с ядовитым кремом для лица. Это было единственное известное ей неопровержимое доказательство. Но добраться до него она не могла, как и до капсул после смерти Кэтрин.
— И когда я рассказала ей об убежище Марджи в теплице и о косметике, она поняла, где крем? — Да, она умела соображать быстро. Я думаю, она в тот вечер пришла в магазин, чтобы найти крем, но определённого плана у неё не было.
— Да, теперь я вспомнила. Когда она приходила за страховкой Марджи и её вещами, мне показалось, что она что–то ищет. В сущности она даже подтвердила это. Теперь, конечно, понятна истиннаяю причина.
— Если бы мы знали тогда…
— Но тогда я ничего не подозревала.
Питер тяжело вздохнул и продолжал чуть медленнее:
— К воскресному вечеру, когда умерла Марджи, Филиппина была вне себя от беспокойства. Она обыскала всю Ферму и, как вы говорите, искала и в магазине мисс Хартвел. Но сразу поняла, что должна поискать ещё. Поэтому, думая только о необходимости найти крем и избавиться от него, она оставила Джеймса и пришла к вам.
— Понятно. И обстоятельства сыграли ей на руку. Джим Браун рвался пойти домой к жене и ребёнку. Но когда он ушёл, я бы на её месте решила, что стоит подождать, пока я не усну, и только потом начать искать.
— Наверное, она так и собиралась сделать, но потом вы практически сказали ей, где крем. И она решила не рисковать. Вдруг вы проснётесь и увидите, как она избавляется от него. Я думаю, она к этому времени почти обезумела. И придумала этот невероятный план: убить вас и симулировать нападение на себя.
— У неё почти получилось
— Да — почти.
— А если бы у неё получилось, вы бы, конечно, заподозрили её, но у вас не было бы доказательств.
— Теоретически да. Но если бы она вас убила, мы бы всё равно до неё добрались.
Фредерике неожиданно стало холодно.
— Я бы предпочла, чтобы до этого не дошло, — со слабой попыткой рассмеяться пробормотала она.
— Да, я тоже. Но я мог уберечь вас от всего этого, если бы у меня была хоть крупица здравого смысла. Я её неодооценивал — непростительный грех в моей профессии, — полковник помолчал и неожиданно заявил: — А теперь я смертельно измучен, и вы тоже. Завтра мы сможем спать спокойно, мы оба. Завтра будет новый день. Я попытаюсь вытащить вас из этой норы. Конни хочет поработать вашей нянькой и помощником в магазине, пока вы сами не сможете управляться, как краб, боком.
— Но, Питер! Пожалуйста, не уходите! Вы мне ещё многого не рассказали. Я знаю с ваших слов, что вы поймали Филиппину. но к а к? И где?
— Не хотелось рассказывать сегодня вечером, но, вероятно, придётся, даже если у вас и будут кошмары. Вы были хорошим Ватсоном и заслужили рассказ, — он провёл рукой по волосам и посидел молча, словно подыскивая слова.
Чувствуя его усталость и подавленность, Фредерика заставила себя предложить:
— Послушайте, Питер, я подожду до завтра, если нужно. Я знаю, вы устали. Вероятно, это нечестно.
— Нет. Давайте покончим с этим. Но история неприятная. Слава Богу, вас там не было.
Фредерика хотела бы там присутствовать, но не решилась сказать. Она откинулась на подушки и терпеливо ждала, пока полковник закуривал новую сигарету.
Потом очень просто Питер пересказал свои приключения с того момента, как он ушёл от Фредерики. Когда он рассказывал о своих поисках в тайнике Марджи, Фредерика неожиданно прервала его:
— Ну, конечно. В ту ночь Марджи меня до смерти перепугала. Вероятно, просто заходила, как обычно, в своё убежище.
— Нет, теперь я так не думаю. Я считаю, что это была Филиппина. Вы помните, это была ночь сразу после убийства. Марджи была тогда слишком испугана. Мы были глупы, считая, что это она. — А Филиппина снова искала серебряную табакерку?
— Да… я так считаю. И опять вы помешали её планам. После того как вы её обнаружили, она не могла там оставаться. И всё свалила на Марджи.
— Понятно.
— А вещи Марджи в теплице для нас ничего не значили — тайное детское убежище… поэтому мы всё так и оставили. Ведь совершенно естественно, что Марджи флакон с волшебной мазью унесла к себе в убежище. Я уверен, она ходила туда и мазалась, пока не заболела. К тому времени, конечно, мазь уже сделала своё дело.
— И вот вы посидели, поговорили с Крисом и подумали… — поторопила его Фредерика.
— Да. И увидел свет. Избавившись от вас, Филиппина должна была найти то, что искала, прежде чем изображать нападение на себя. Поэтому она столкнула вас в колодец, закрыла сверху досками и пошла в теплицу. Там она нашла сокровище, которое искала. И что же она с ним сделала?
— Бросила ко мне в колодец?
— Ватсон, вы ошибаетесь. Подумайте! Мы вас найдём — а мы обязательно должны были вас найти, потому что она расскажет нам о двойном нападении, — тогда найдём и крем. Нет, лучше всего было закопать крем. А какой–нибудь следующей ночью она могла бы прийти, откопать его и окончательно уничтожить.
— Понятно, — медленно проговорила Фредерика. И так как Питер молчал, добавила: — Пожалуйста, продолжайте. Я постараюсь больше не прерывать.
Питер закурил новую сигарету и продолжил рассказ. Когда он наконец замолчал, Фредерика сразу спросила:
— Как Маргарет?
— Выживет. Доктор Скотт говорит, что задето только плечо. А вот с собой Филиппина справилась лучше. Джип и мой форд буквально скрутились в один клубок. Джим вытащил её из огня. Она жива, но с Фермы перевозить её нельзя. Думаю, она так и не придёт в себя. И, наверно, это к лучшему. — О, Питер! — это было всё, что могла сказать Фредерика.
— А теперь, — устало спросил он, — можно мне пойти домой? — он медленно встал и сверху вниз посмотрел на встревоженное лицо Фредерики. — Не волнуйтесь. Больше не из–за чего волноваться. В Южный Саттон вернулся мир. Конечно, не стоило вам получать по голове и падать в колодец. Но лучшего Ватсона у меня никогда не было. Я, конечно, устал, но всё равно рад, что вы заставили меня рассказать. Теперь я свободен и — слава Богу — могу уснуть. Спасибо вам, Фредерика, и надеюсь, вы тоже будете спать, — он взял её здоровую руку в свои, наклонился и поцеловал. И ушёл.