Глава 3
Рэйлстоунов посещает
странный гость
Вэл лежал связанным в подземной пещере. Кроме пут, он был прикован к скале. По его распростёртому телу ползло какое–то чудовище, неразличимое во. тьме. Зловонное дыхание зверя почти касалось щёк Вэла. Мощным рывком Вэл разорвал путы и, высвободив руки, схватил мучителя за глотку.
По его подушке скользил тёплый солнечный луч, заставляя прикрывать глаза. Сидевший на его груди Сатана лапами стаскивал с Вэла простыню. При этом кот нежно мурлыкал. Долетающий из окна ветерок был влажен и свеж после ночного дождя.
Сделав своё чёрное дело и разбудив человека, Сатана покинул пост на груди Вэла и направился к окну с явным намерением раздать хозяйские указания паре–тройке птиц, свивших гнездо неподалёку. Вэл, опёршись на локоть, выглянул в окно.
Стояло чудесное утро. С реки по саду растекался туман, однако солнце уже высушило каменные дорожки. Возле носа Вэла закружилась пчела и он подумал, что следует повесить противомоскитную сетку на окна.
От речки, невидимой за садом, донеслось гудение лодочного мотора. Однако в доме всё было тихо, так что вряд ли это кто–нибудь из Рэйлстоунов спозаранку вышел покататься по реке. Вэл скинул пижаму, швырнув её возле кровати, и поспешно оделся. Ему этот новый мир нравился. Очень много дней он не чувствовал себя так хорошо. В это утро забытое чувство вернулось. Вэл тихонечко сошёл по лестнице в Длинный Зал. Он хотел осмотреть Пиратское Логово в одиночку.
В Длинном Зале было холодно и сумрачно, несмотря на лучи света, рассекающие полумрак. Среди зала белел кусочек ткани. Наверняка Рики обронила носовой платок. Вэл распахнул входную дверь и вышел на террасу. Всей грудью вдохнул он воздух этого утра. По краю террасы вилась дикая роза, в ветвях дальних деревьев пели птицы. Меж зарослей мелькнул Сатана и скрылся снова. Неожиданно Вэл понял, что жить на свете очень приятно. Он потянулся и зашагал по ведущей в глубь сада тропинке, выбрав направление наугад. От круга, образованного возле дома подъезжавшими когда–то экипажами.
В саду всё говорило о том, что ночью свирепствовала буря. Там и тут валялись куски мха, сорванные ветром со старых дубов. На лужайках трава была примята ветром и только–только начинала раправляться.
На дорожку выскочил кролик и затрусил к расщелине в каменной горке неподалёку. Кто–то из прежних владельцев плантации выложил небольшой каменный прудик, куда стекал ручей, давая вполне пригодную для питья воду. На каменных бережках распластались лягушата размером с почтовую марку. Едва тень человека упала на них, лягушата врассыпную кинулись в воду. С пьедестала над бассейнчиком за ними наблюдала статуя мальчика–Пана. Греческий божок танцевал свой каменный танец. Вэл решил, что Рики придёт в восторг от этого уголка, и запустил руку в бассейнчик, срывая тугой стебель цветка кувшинки.
Откуда–то выползла черепаха и тоже плюхнулась в бассейн. Солнце уже вовсю припекало и в душе Вэла была одна только радость. Даже то, при каких обстоятельствах они, Рэйлстоуны попали в родовое имение, сейчас радовало Вэла. Он лениво встал и обернулся.
В нескольких шагах от него на тропинке стояло непонятное существо в линялой фланелевой рубахе и вымазанных грязью штанах.
Тёмные пальцы ног были длинны и цеплялись за камни дорожки так крепко, словно старались удержать хозяина от нечаянного взлёта.
— Привет, — вопросительно сказал Вэл.
Незнакомец молчал, поглядывая на кусты вокруг.
— Я — Вэл Рэйлстоун, — Вэл протянул руку. К его удивлению незнакомец оскалил зубы в угрожающей гримасе и попятился к кустам.
— А ты кто? — требовательно спросил Вэл.
— Тот, у кого столько же прав жить здесь, сколько и у тебя, — сердито прошипел мальчик. С этим он повернулся и побежал прочь по дорожке, ведущей от бассейнчика.
Вэл последовал за ним, но отстал. И когда Вэл выскочил на берег речки, мальчик уже был на её середине. Он плыл в каноэ, ловко орудуя веслом. Вэл окликнул его, но визитёр даже не оглянулся. На его коленях покоилось ружьё, а по дну каноэ разложены ржавые капканы. Пиратское Логово, вспомнил Вэл, расположено возле речки, вытекающей из большого болота, где водятся ондатры. А местные поселенцы, как и здешние индейцы племени Кайен охотно промышляют добычей ондатровых шкур.
Пока Вэл провожал взглядом непрошенного посетителя, с противоположного берега реки подплыло другое каноэ. Сидевший в нём мужчина причалил к маленькой деревянной пристани и повернул к Вэлу широкое коричневое лицо:
— Вы поселились в том большом доме на холме, не так ли? — он был очень приветлив.
— Если вы имеете в виду Рэйлстоунов, то да. Мы живём в том доме со вчерашнего вечера.
— Так вы — миста Рэйлстоун, сэр? — мужчина стянул с головы соломенную широкополую шляпу и теперь мял её в широких руках.
— Я — Вэлериус Рэйлстоун. А владелец поместья — мой брат Руперт.
— Понятно, миста Рэйлстоун. А я — фермер; живу на том берегу. Миста ЛеФлер говорил, что вы снова приедете сюда жить. Так моя жена и говорит: «Ступай, посмотри, не надо ли чего приехавшим». Люси, моя жена, тоже местная. У неё здесь живут мать с отцом, родители её родителей, и родители их родителей жили здесь ещё в пору, когда исчез старый миста Рэйлстоун. Так что Люси беспокоится, покажется ли господам здесь достаточно удобным жить в таком доме.
— Очень любезно с её стороны, — ответил Вэл. — Кажется, мой брат говорил вчера, что должен встретиться с вами. Не желаете ли пройти в дом?
— Пойдёмте, миста Рэйлстоун, сэр. Меня звать Сэмом.
Они зашагали вверх по тропинке и Вэл счёл уместным полюбопытствовать:
— Между прочим, вы заметили мальчика? Он плыл на каноэ вниз по течению. Я встретил его здесь, в саду, и на мой. вопрос, кто он, этот мальчик только и сказал, что у него столько же прав быть здесь, сколько и у меня. Вы не знаете, кто он?
Добродушная улыбка слетела с лица Сэма.
— Миста Рэйлстоун, сэр, я советую вам вызывать полицию всякий раз, когда в ваши владения сунется кто–нибудь из подозрительных. Округ кишмя кишит бедняками и бродягами. Некоторые бедняки живут на болотах и совершают набеги, воруя всё, что попадётся на глаза. Скажите, сэр, этот мальчик такой же смуглый, как вы, и у него такие же тёмные волосы и узкое лицо, да?
— Да.
— Тогда это Джимс. Он сирота, у него нет никого. Живёт как дикарь, охотится и ворует напропалую. К тому же он большой враль. Обожает заливать, что принадлежит к старинному роду, что его место не на болотах. На него можно не обращать внимания.
В утреннем воздухе зазвенел голос Рики:
— Вэл! Вэл Рэйлстоун! Где ты?
— Иду! — откликнулся Вэл.
— Поторапливайся! — продолжала кричать Рики. — Тосты уже два раза пригорели…
Она не договорила. Очевидно на кухне случилась ещё какая–то катастрофа.
— Через чёрный ход гораздо быстрее, миста Рэйлстоун, — предложил Сэм.
Они вошли в кухню в тот момент, когда Рики снимала с плиты кофейник.
— Я уже весь голос сорвала! — напустилась она на Вэла. — А Руперт предложил прочесать дно речки баграми. Где ты ходишь, между прочим?
— Знакомился с нашим соседом. Познакомься и ты, Рики, — Вэл указал на широко улыбающегося гостя. — Это Сэм. Он — фермер в нашем имении. А его жена — потомок всех домочадцев Рэйлстоунов.
— Это так, сэр. Мы всегда работали у Рэйлстоунов, мисс Риканда. Поэтому Люси сказала, сходи посмотреть, всё ли у вас в полном порядке, как только вы приехали, — Сэм улыбнулся ещё лучезарней. — Сама Люси придёт, только подымет ребятишек. Я–то зашёл, чтобы спросить, что сэр Рэйлстоун прикажет высаживать на поле у речки?
— Ты не знаешь, где Руперт, — спросил растерявшийся Вэл.
— Пошёл взглянуть, что с машиной. Вчерашняя ночная буря сорвала дверь каретного сарая.
— Неужто? — Сэм округлил и без того круглые глаза. — Так я лучше пойду тоже гляну, что там делается. Извините, мисс и миста.
Он удалился, кланяясь. Вэл обернулся к Рики.
— Кажется, мы попали в хорошие руки.
— Как странно звучит — домочадцы Рэйлстоунов, — Рики выключила газ.
— Кажется, о них говорил нам ЛеФлер. Но тогда я всё равно не представлял, что такое бывает где–нибудь кроме книг.
— Я ощущаю себя владелицей феодального поместья. Как будто живёшь не в двадцатом веке, а лет сто назад. Может быть, я и вправду опоздала родиться. В прошлом веке я разъезжала бы по плантациям в коляске, запряжённой двумя рысаками, у меня был бы кучер, лакей, служанка, сидящая где–нибудь на запятках.
— А следом бежали бы два далматинских дога, и первый юноша в округе сопровождал бы процессию, скача на коне поодаль. Увы те времена прошли, так что давай обсудим что–нибудь более актуальное. Чем мы займёмся сегодня?
— Во–первых, надо вымыть посуду. Во–вторых, заправить постели. После обеда Руперт собирался отвести нас в город за покупками.
— Согласно списку, который вы вчера составили? Итак, всё намечено, осталось начать работу. Может, пора позавтракать? Руперт, кажется, уже позавтракал. Или он сел на диету?
— Он сейчас придёт.
— Сказала она с уверенностью. Жаль, что эта уверенность не унимает спазмов у меня в желудке.
— А где, интересно, наш кисуленька?
— И этим гнусным прозвищем ты заклеймила Сатану? Он, вероятно, пошёл на охоту. В последний раз я видел его выслеживающим какую–то птичку возле крыльца. А–а, вот и Руперт! Может, мы наконец–то сядем за стол?
— Я хочу тебе кое–что сказать, — начала было Рики, но умолкла, завидев входящего Руперта. Она принялась разливать кофе по чашкам.
Озадаченный Вэл спросил брата:
— Как там каретный сарай?
— Сэм сказал, что сумеет приладить дверь на место. Её вырвало вместе с петлёй, он найдёт другую петлю. Там сложено много всякого хлама, — Руперт потянулся за тостом. — Как вам понравился наш работник?
— Симпатичный человек.
— ЛеФлер говорил, что он лучший работник. Он гордится тем, как ведёт хозяйство, как следит за плантацией. И у него чудесная жена. Она была кухаркой, когда семья Рафаэлей снимала дом. Так тот съедал по два обеда, так было вкусно. Сэм сказал, что она хочет делать домашнюю работу за нас.
— Но нам нечем платить! — вспыхнула Рики.
— Сэм не вёл разговор о деньгах. Он сказал, что его жена сама хочет помогать нам. Так что, Рики, — он улыбнулся, — мы оставим это на ваше усмотрение. И Люси может помочь найти прачку для стирки белья.
— Кстати о стирке! — Рики достала из кармана белый кусочек ткани. — Вот твой платок, Руперт. Его просто необходимо выстирать. Не знаю, в чём ты его выпачкал. Похоже на машинное масло.
Руперт взял платок и расправил его.
— Это не мой. Может быть, мой младший брат признает свою собственность?
Руперт подвинул к Вэлу шёлковый испачканный прямоугольник. На белой ткани расплылись три масляных пятна. В уголке была вышита маленькая монограмма.
— Я думал, это платок Рики, — запротестовал Вэл. — У меня на платках вышиты мои инициалы. К тому же дюжина шёлковых платков, подаренных тобой к рождеству, ещё не распакована. Это не мой платок.
Рики забрала находку.
— Странно. У меня таких платков тоже не было. Может быть, вы что–то забыли, и это всё–таки ваш платок?
— А в чём дело?
— Я нашла его в Длинном Зале сегодня утром. Но вчера вечером платка не было. Иначе кто–нибудь из нас увидел бы его и поднял. Так это точно не твой платок, Вэл?
Вэл отрицательно покачал головой.
— Точно.
Руперт снова взял платок в руки:
— Интересно. Ткань высокого качества, платок почти новый, — Руперт понюхал платок. — Это машинное масло. Но как же платок…
— Может быть, этот платок принадлежит тому мальчишке? — начал Вэл.
— Кому–кому?
— Нет, вряд ли мальчишка носит при себе такие платки, а тем более вряд ли он пользуется ими.
— О ком ты говоришь?
Вэл рассказал об утренней встрече в саду с мальчиком, которого Сэм назвал Джимсом.
— Не нравится мне это, — проговорил Руперт. — Значит, ты утверждаешь, Вэл, что мальчик Джимс не может пользоваться платками такого качества. Однако ты встретил этого мальчика в нашем саду, а мы…
— Этот платок принадлежит тому, кто побывал в нашем доме прошедшей ночью! — воскликнула Рики. — Вот что мне не нравится.
— Но дверь была заперта, я это видел утром, — заметил Вэл.
Руперт кивнул:
— Да, я точно помню, что запирал дверь вчера, перед тем как идти спать. Но сегодня утром я увидел, что большое окно, выходящее на террасу из бальной комнаты, никто не запирал.
— Но кому нужно приходить сюда? Кроме мебели в доме нет ничего ценного. А чтобы вынести мебель, нужно поработать втроём или вчетвером, при этом мебель без грузовика не вывезешь. Совершенно непонятно, что здесь мог искать ночной вор, — Рики фыркнула.
— Опять загадка, — заключил Руперт, поднимаясь из–за стола. — И, дети мои, вам придётся поискать ключ к ней. Если, конечно, вы хотите забавлять своё воображение и дальше. А я должен вернуться в каретный сарай и заняться работой.
Он бросил на стол загадочный платок и вышел.
— Он такой насмешник, — сказала Рики вслед Руперту. — А я всё равно верю, что платок поможет нам разгадать, в чём дело. И вообще, я уже догадалась, что искал в доме ночной гость.
— Что же?
— Сокровище, спрятанное Ричардом, когда был налёт.
— Ну, если наш незнакомец располагает столькими же приметами, как и мы, он весьма долго проищет своё сокровище.
— Надо остановить самозванца. Ведь где–то в Длинном Зале спрятаны наши драгоценности, а мы не можем узнать, где этот тайник…
— Послушай, — перебил её Вэл, — а что ты хотела мне сказать, когда вошёл Руперт?
— Руперт что–то скрывает от нас.
— Почему ты так думаешь?
— У него два чемодана — «дипломата», которые он не открывает при нас. Помнишь, пока мы ехали сюда, он всё время следил, чтобы с ними ничего не случилось.
Вэл кивнул. Действительно, Руперт приглядывал за чемоданами — «дипломатами» так, будто в них было сосредоточено самое дорогое в его жизни. Он начинал беспокоиться, если хотя бы секунду «дипломаты» исчезали из его поля зрения.
— А когда я сегодня спустилась в Длинный Зал, он как раз уносил свои «дипломаты» в комнатку рядом со столовой. Там когда–то была контора управляющего плантациями. Он вышел из этой комнатки, увидел меня и запер дверь на ключ.
— Вот это да!
— Я тоже удивилась и спросила, что это он делает. Он сказал какую–то глупость, наподобие того, что здесь будет комната Синей Бороды, и каждая любопытная девушка, которая туда войдёт, будет наказана. А ключ от двери он повесил на свой брелок, потому что не знал, что я наблюдаю за ним.
— Да, весёленькое местечко — наш домик, — заметил Вэл, царапая вилкой узор на дне тарелки. — Сперва кто–то оставляет нам вместо визитной карточки носовой платок. Потом Руперт ведёт себя как разведчик в штабе врага. Какой–то злющий мальчишка прыгает по саду, хотя ему там явно нечего делать.
Рики сложила посуду в мойку и теперь разбрызгивала вокруг хлопья мыльной пены.
— Интересно, как этот мальчик выглядит?
— Худенький, очень загорелый. Если бы он не скалил зубы в такой злой усмешке, я назвал бы его симпатичным. И он почему–то настроен к нам враждебно. Это несомненно. Он примерно такого же роста, что и я, но очень ловкий и подвижный. Крепко сложен. Я не стал его останавливать, дав уйти, куда хочет.
— Так ты описываешь мне юного Кларка Гейбла или бродягу, которого встретил утром в саду?
Вэл на секунду оторвался от протирания дна обширной сковороды:
— В следующий раз ты сама поймаешь его и хорошенько рассмотришь.
— Обязательно, — Рики решительно сняла фартук.
Они разошлись по своим комнатам. Вэл принялся застилать постель. Рики пришла ему на помощь, впрочем, больше критикуя, нежели инструктируя. Сделать застеленные углы постели ровными никак не удавалось, покрывало морщилось и не хотело ложиться ровно. Через несколько минут напряжённых упражнений Вэл понял их бессмысленность и перешёл к распаковыванию привезённых вещей и раскладыванию их вокруг. К одиннадцати часам дня Вэл сошёл в Длинный Зал, чтобы разыскать тряпку и вытереть поднятую в комнате пыль. Он и сам пропылился настолько, что приходилось на ходу вытирать за собой следы собственных ног.
Отодвинув тяжёлую занавеску, он открыл окно. С улицы ворвался свежий воздух, более тёплый, чем атмосфера холодильника, царившая в Длинном Зале. Ещё за окном показался Руперт, идущий по дорожке к дому. Пиджака на Руперте не было, рукава рубашки он закатал почти до плеч. Он выглядел усталым и страдающим от жары, напоминая не столько хозяина обширных плантаций, сколько подневольного работника тех же плантаций. И всё же в его походке появилась гордая уверенность, которой ещё вчера не было.
Вэл решил ускользнуть от неотвязного внимания Рики, чтобы поговорить с Рупертом наедине. Он поспешил вниз, на кухню. Но Рики уже хлопотала там. Она задумчиво изучала набор кухонных ножей разной длинны.
— Готовишься убить одного–двух врагов? — спросил Вэл, входя.
Рики вздрогнула и выронила нож.
— Вэл, что ты говоришь! И вообще, когда входишь на цыпочках, предупреждай. Свистни или звякни чем–нибудь, чтобы люди слышали, как ты подкрался. Я хочу срезать немного цветов в саду, вот и выбираю нож. Потому что никаких ножниц не смогла найти, а свои не хочу портить.
— Возьмите вот этот нож, мисс Канда, — полная тёмная рука протянула Рики садовый нож.
На пороге кухни стояла темнокожая женщина, очень полная, в облегающем платье, аккуратном, но вытертом на животе от постоянного соприкосновения с раковиной при мытье посуды. В ушах пришедшей горделиво болтались огромные золотые серьги–кольца. Чёрные курчавые волосы обрамляли широкое добродушно–доверчивое лицо.
— Меня зовут Люси, — представилась она. Затем вытащила из–за спины руку, которой, как выяснилось, держала девочку раз в тридцать тоньше и гораздо более светлокожую.
— А это единственная дочь моей сестры, Летти–Лу. Ну, Летти–Лу, будь воспитанной, поздоровайся. Или ты хочешь показать мисс Риканде, что ты живёшь на болоте и ничего не умеешь?
Летти–Лу по–утиному наклонила голову и что–то беззвучно прошептала.
Женщина перевела:
— Летти–Лу будет делать для вас всё, мисс Риканда. Я научила её, как нужно прислуживать настоящим леди. Она умеет мыть посуду и полы и всё другое. Я сама всему её научила.
Летти–Лу, опустив голову, переминалась с ноги на ногу. Рики запротестовала:
— Но мы не собирались нанимать кого–либо в услужение.
— Знаю, мисс Канда. Но Летти–Лу всё умеет. Она очень хорошо готовит. Вы же не возьмёте в дом какую–нибудь неумеху.
— Мы не возьмём и Летти–Лу, — поддержал сестру Вэл. — Видите ли, Люси, у нас нет денег, чтобы нанимать прислугу.
Люси возмущённо выдохнула воздух из мощных лёгких:
— Да вы что, миста Рэйлстоун! Никто и не заикается о деньгах. Летти–Лу не возьмёт никаких денег. Она только подкормится на вашей кухне. Ну, и разве что иной раз мисс Канда подарит ей какую–нибудь одежду, тогда Летти–Лу порадуется. А так у Летти–Лу папа зарабатывает прилично, девочке деньги ни к чему. К тому же вряд ли мисс Канда сама сможет убирать такой большой дом. Мы — домочадцы Рэйлстоунов. Так что нечего стоять, Летти–Лу. Надевай–ка фартук и за работу.
— Мы не сможем оставить её, — Рики безнадёжно пыталась объяснить ситуацию.
— Мисс Канда, мы всегда работали на Рэйлстоунов. Мой дедушка принадлежал масса Майлзу Рэйлстоуну. Он даже на войну с масса Майлзом ходил. И вдвоём они вернулись домой, когда война кончилась. А потом масса Майлз позвал моего деда и говорит: «Боб, я разорён, ты свободен. Ты и вся твоя семья. Вот тебе пять долларов золотом, это всё, что у меня осталось. Ищи себе нового хозяина», А Боб отвечает: «Капитан Майлз, вы как белый человек можете говорить, что я свободен. Но никто не может сказать, что я не принадлежу Рэйлстоунам. Так что я свободно остаюсь с вами. Что вам подать к завтраку?» А потом, когда масса Майлз решил податься на север поискать счастья, он снова позвал дедушку Боба и говорит: «Всё, Боб, я уезжаю из этого мёртвого дома. Ты остаёшься присматривать». И знаете, мисс Канда, мы так и ухаживаем за домом. Все поколения. Сначала дедушка Боб, потом мой папуля, потом я с Сэмом.
Рики протянула руку и пожала мягкую ладонь Люси:
— Прошу, Люси, простите нас. Мы ещё не во всём разобрались, потому что слишком долго не жили здесь.