Глава 11

Для Икстля, вернувшегося к верхним этажам после об следования нижних, удар оказался неожиданным и опасным. Он только что самодовольно думал о металлических основаниях трюма корабля, где можно спрятать свои гуулы, а в следующей момент он уже был захвачен яростно искрившимся экраном энергии.

Агония помутила его разум. Масса электронов внутри его тела вырвалась на свободу. Они катились от системы к системе, нарушая их единство, с силой сталкиваясь с атомными системами, упорно остающимися устойчивыми. В течении этих бесконечных роковых мгновений, удивительно уравновешенная, податливая его структура почти нарушилась. Его спасло то, что даже эта опасность, в конечном счете, была предусмотрена выдающимся гением его расы. Производя искусственную эволюцию в его теле и в своих собственных, они не забыли о возможности внезапного проникновения жесткой радиации. С быстротой молнии его тело вывернулось — перевернулось, и каждая вновь возникающая комбинация проделывала непостижимую работу в мельчайшие доли секунды. А потом он резко оттолкнулся от стены и оказался вне опасности.

Затем Икстль сконцентрировал разум на мгновенных возможностях. Защитная силовая стена должна иметь связанную с ней систему тревоги. Это означало, что люди оцепили все ближайшие коридоры и предпримут попытку загнать его в угол. Глаза Икстля вспыхнули, как чаши с огнем, когда он осознал эту возможность. Они должны будут рассыпаться в разные стороны, и тогда он сможет схватить одного из них и исследовать на предмет нужд гуула. Потом можно будет использовать его для создания первого гуула.

Нельзя было терять время. Он нырнул в ближайшую незаряженную стену в обличье большого яркого неуклюжего существа. Не останавливаясь, он пронесся по комнатам, строго придерживаясь направления параллельного оси главного коридора. По пути его чувствительные глаза следили за неясными очертаниями человеческих фигур. В этом коридоре их было — один… три… пять. Пятый находился на некотором расстоянии за другими. Это было сравнительно маленькое преимущество, но Икстль и не нуждался в другом.

Как бесплотный дух, он скользил через стену и выскочил прямо перед последним человеком, послав вперед сильный заряд. Теперь он был уставшим, но ужасным чудовищем с горящими глазами и оскаленной пастью. Икстль протянул вперед четыре руки и с огромной силой сжал человека. Тот рванулся в последнем усилии и упал, потрясенный. Он лежал на спине, и Икстль видел, как открывался и закрывался его рот в серии неровных движений. Всякий раз, когда рот открывался, Икстль ощущал резкое пощипывание в ногах; Определить природу этого пощипывания было нетрудно. Это был зов клеток о помощи. Икстль с ревом рванулся вперед и ударил одной рукой по рту человека. Тот мгновенно обмяк, но все еще был жив и в сознании, и Икстль запустил в него две руки.

Эта акция, казалось, доконала человека, и он перестал сопротивляться. Широко раскрытыми глазами смотрел он, как длинные тонкие руки чудовища исчезли под его рубашкой и скрылись в груди. Затем он в ужасе уставился на склонившееся над ним кроваво-красное чудовище. Плоть внутри тела человека оказалась весьма солидной. Икстлю необходимо было найти открытое пространство, или пространство с сильным давлением, но таким, чтобы оно не убило его жертву. Ибо для его целей была нужна живая плоть.

Скорее, скорее! Его ноги отметили вибрацию приближающихся шагов. Они доносились лишь из одного коридора и быстро приближались. Он мгновенно перевел свои ищущие пальцы в полутвердое состояние, и в это мгновение нащупал сердце. Человек конвульсивно Дернулся, застыл и умер. Мгновение позже ищущие пальцы Икстля нащупали желудок и кишечник. Он откинулся назад, яростно кляня себя. Здесь было то, в чем он нуждался, а он так бессмысленно его утратил. Икстль медленно выпрямился. Его злоба и раздражение улетучились, ведь он не представлял себе, что эти умные существа так легко умирают. Это в корне меняло дело и все упрощало. Они были в его власти, а не он в их. И в обращении с ними ему нужно было принимать лишь поверхностные меры предосторожности.

Из-за ближайшего угла выбежали двое людей с вибраторами и… замерли при виде призрака, который скалился на них с тела их товарища. Едва они оправились от изумления, как Икстль вошел в ближайшую стену. Одно мгновение он был алым пятном на фоне яркого света в коридоре, и вот он уже исчез, как будто его никогда и не было. Икстль ощутил вибрацию от оружия, когда бесполезный поток энергии ударил вслед за ним в стену. Теперь его план стал ему ясен. Он захватит пол — дюжины людей и сделает из них гуулов. Потом он сможет убить остальных, поскольку они не будут ему нужны. Сделав это, он сможет полететь к галактике, к которой, очевидно, направлялся корабль, и взять под контроль первую обитаемую планету. После установления власти над всеми достижимыми местами Вселенной можно будет и успокоиться. Все это будет вопросом времени.

Вместе с некоторыми другими людьми Гросвенф стоял у стенного коммуникатора и наблюдал за изображением собравшихся вокруг погибшего техника. Он хотел бы находиться у места происшествия, но на то, чтобы туда добраться, ему потребовалось бы несколько минут. И на это время он оказался бы оторванным от происходящего. Гросвенф предпочитал наблюдал отсюда, чтобы ничего не упустить.

Мортон стоял возле ближайшего экрана, менее чем в трех футах от того места, где доктор Эгарт склонился над телом мертвого техника. Вид у него был жалким, напряженным, по лицу ходили желваки. Когда он заговорил, его голос был чуть громче шепота. И все же его слова врезались в молчание, как удар хлыста.

— Итак, Эгарт?

Доктор, стоявший на коленях возле тела, выпрямился и повернулся к Мортону. Это движение заставило его оказаться лицом к экрану. Гросвенф увидел его хмурое лицо.

— Разрыв сердца, — буркнул он.

— Разрыв сердца?

— Да, да! — доктор поднял руки, как будто защищаясь. — Я знаю, что его зубы выглядят так, будто их вбили ему в мозг. Я много раз осматривал его и знаю, что сердце у него было превосходное. Тем не менее, я констатирую разрыв сердца.

— Я могу в это поверить, — мрачно произнес один из людей. — Когда я выбежал из-за угла и увидел эту тварь, у меня у самого чуть не случился разрыв сердца.

— Мы зря теряем время, — Гросвенф узнал голос Ван Гроссена раньше, чем увидел его стоящим между двумя людьми по другую сторону от Мортона. Физик продолжал: — Мы можем справиться с этим чудовищем, но не болтовней о нем и растерянностью каждый раз, как он шевельнется. Если я окажусь следующим в списке его жертв, то я хочу знать, что лучшее, черт побери, соцветие ученых придумает, раскинув мозгами, чтобы отомстить за мою смерть, вместо того, чтобы рыдать над моим охладевшим трупом.

— Вы правы, — вступил в дискуссию Скит. — Беда в том, что мы чувствуем себя стоящими ниже, чем он. Вурдалак пробыл на корабле меньше часа, но я уже ясно вижу, что некоторым из нас предстоит его жертвами. Давайте готовиться все вместе к кровавой битве.

— Мистер Пеннос, — проговорил Мортон, — тут есть одна проблема. Мы располагаем двумя квадратными милями пола на наших тридцати уровнях. Сколько времени займет энергизация каждого дюйма?

Гросвенф не мог видеть шефа инженерного отдела, потому что тот не находился в поле зрения системы изогнутых линз. Но о выражении его лица можно было судить по голосу. Когда он заговорил, в его голосе слышался живой ужас.

— Я мог бы прочесать весь корабль и разрушить его в течение часа, но не буду вдаваться в детали. Неконтролируемая энергия убьет все живое на нашем корабле.

Мортон стоял частично повернувшись к коммуникатору, передающему голоса и изображения людей, стоящих у тела убитого Икстлем человека. Немного подумав, он задал Пенносу новый вопрос:

— Но вы могли бы насытить энергией эти стены, не так ли, мистер Пеннос?

— Нет, — продолжал упорствовать инженер. — Стены этого не выдержат, они просто расплавятся.

— Стены этого не выдержат! — подхватил один из людей. — Сэр, вы понимаете, кем является этот субъект?

Гросвенф увидел, как напряглись физиономии людей, чьи изображения передавались. Угрожающее молчание нарушил Корита:

— Директор, я наблюдаю за вами по коммуникатору из контрольного пункта. К замечанию о том, что мы имеем дело со сверхсуществом, я хочу сказать вот что. Не будем забывать о том, что он грубо попался в силовой экран. Я намеренно использовал слово «грубо». Его действия еще раз доказывают, что он совершает ошибки.

— Это возвращает меня к тому, — сказал Мортон, — что говорили вы раньше о психологических характеристиках, которые должны ожидаться на различных циклических стадиях. Давайте предположим, что он крестьянин своего цикла.

Ответ Кориты был решителен для человека, который обычно осторожничал:

— Невозможно представить себе всю силу его устройства. Он будет думать при всех обстоятельствах, что для захвата корабля ему необходимо уничтожить всех находящихся на нем людей. Инстинктивно, он будет тяготеть к тому, чтобы сбросить со счета тот факт, что мы являемся частью огромной галактической цивилизации. Сознание истинного крестьянина очень индивидуально, почти анархично. Его желание воспроизводиться является формой эгоизма, им движет стремление к собствен — ной плоти и крови. То существо — если оно является крестьянином на стадии его развития — очень возможно, захочет иметь некоторое количество существ, являющихся ему подобными, чтобы они могли помочь ему в его борьбе. Ему нравится общество, но он не хочет вмешательства. Любое организованное общество станет доминировать над крестьянским обществом, потому что его члены никогда не сформируют ничего иного, чем свободный союз против посторонних.

— Свободного союза этих пожирателей огня вполне достаточно! — с горечью бросил один из техников. — Я., а… а… а — а — а!

Его слова перешли в вопль, нижняя челюсть отвалилась. Глаза, едва видимые Гросвенфу, вытаращились Все люди, которых было видно на экране, отступили на несколько шагов.

В центре изображения возник Икстль.

Глава 12

Он стоял, и жуткий алый огонь светился в его ярких тревожных глазах, хотя он больше не тревожился Он мерил взглядом эти человеческие существа и с презрением думал о том, что может нырнуть в ближайшую стену, прежде чем хотя бы один из них направит на него вибратор.

Икстль пришел за первым гуулом. Для того, чтобы выхватить гуула из центра группы, ему нужно было деморализовать всех на борту. Гросвенфу, наблюдавшему эту сцену, показалось, что его обволакивает туман нереальности. Лишь несколько человек осталось в поле зрения. Ван Гроссен и два техника находились к Икстлю ближе остальных. Мортон находился далеко за Ван Гроссеном, а часть головы и туловища Скита виднелись возле одного из техников. Как группа, они выглядели ничтожными противниками высокого, толстого цилиндрического чудовища, возвышающегося над ними.

Зловещее молчание нарушил Мортон. Он намеренно подчеркнуто убрал руку со светящейся рукоятки вибратора и твердым голосом заявил.

— Не пытайтесь в него стрелять. Он может двигаться с быстротой молнии. И его бы не было здесь, если бы он не считал, что для нас недостижим Кроме того мы не можем рисковать. Возможно, это наш единственный шанс, — он смолк, но затем продолжил уже более уверенным тоном: — Все, кто видит и слушает нас, окружите этот коридор. Несите самые тяжелые огнеметы, даже полуогнеметы и поджигайте стены. Отрежьте путь к этому месту и возьмите его в фокус! Действуйте!

— Отличная мысль, директор! — на экране возникло лицо капитана Лича, закрыв на мгновение изображение Икстля и остальных. — Если вы сможете продержать это исчадие ада три минуты, то мы к этому времени будем там. — Его физиономия исчезла так же быстро, как и появилась.

Гросвенф оставил свой наблюдательный пункт. Он был совершенно уверен в том, что находится слишком далеко от места действия, чтобы сделать ценные наблюдения, которые некзиалист мог бы положить в основу действия. Он не являлся членом ни одной из важных команд, так что его целью было присоединиться к Мортону и остальным людям на опасной территории.

Он бегом миновал другие коммуникаторы и обнаружил, что Корита дает с расстояния совет:

— Мортон, воспользуйтесь этим шансом, но на успех не рассчитывайте. Заметьте, что он вновь появился прежде, чем мы смогли подготовиться к действиям против него. Неважно, намеренно или случайно, но он поставил нас в трудное положение. И в результате, какова бы ни была его мотивировка, мы вынуждены решать все в спешке, на ходу. Поэтому мы не можем мыслить ясно и четко.

Гросвенф был уже в лифте, опускаясь вниз. Распахнув дверцу, он выбежал наружу.

— …я убежден, — доносился из коммуникатора в следующем коридоре голос Кориты, — что огромные ресурсы этого корабля способны победить любое чудовище. Я, конечно, имею в виду простое чудовище, которое только может существовать…

Если Корита и сказал что-то еще, то Гросвенф этого уже не слышал. Он обогнул угол коридора. Там, впереди, находились люди, а за ними Икстль. Гросвенф увидел, что Ван Гроссен шагнул вперед и протянул Икстлю листок. Существо заколебалось, и взяло листок. Оно бросило на него взгляд и отступило с рычанием, перекосившим его жуткую физиономию.

— Какого дьявола вы делаете? — закричал Мортон.

Ван Гроссен напряженно улыбался.

— Я просто показал ему, как мы можем его уничтожить, — мягко проговорил он. — Я…

Его фраза осталась неоконченной. Гросвенф все еще находился поодаль и увидел все случившееся в качестве зрителя. Все присутствующие оказались вовлечены в ужасную ситуацию.

Вероятно, Мортон понял, что должно сейчас случиться. Он шагнул вперед, как будто пытаясь инстинктивно заслонить своим большим телом Ван Гроссена. Рука с длинными проволокообразными пальцами отпихнула директора на стоящих за ним людей. Он упал, увлекая за собой тех, кто стоял ближе к нему. Поднявшись, он схватился за вибратор, но так и замер с рукой на рукояти.

Как сквозь искажающее стекло, Гросвенф увидел, что существо держит Ван Гроссена в двух огненного цвета руках. Двухсотдвадцатифунтовый физик вырывался, извивался, но тщетно. Тонкие, твердые руки держали его стальной хваткой.

Гросвенф не воспользовался своим вибратором лишь потому, что если бы он попал в чудовище, то пострадал бы и физик. Поскольку вибратор не мог убить человека, но мог ввергнуть его в бессознательное состояние, конфликт состоял в следующем: должен ли он был воспользоваться оружием, или предпринять отчаянную попытку получить у Ван Гроссена информацию? Он выбрал последнее.

Гросвенф отчаянно крикнул:

— Ван Гроссен, что вы ему показали? Как мы можем его уничтожить?

Судя по тому, что он повернул голову, Ван Гроссен его услышал. Но это было последним, что он успел сделать. В следующий момент случилось нечто немыслимое. Существо сделало скачок и исчезло в стене, все еще держа физика в руках. Гросвенфу на мгновение показалось, что его зрение сыграло с ним шутку. Но перед ним была только твердая, гладкая, блестящая стена и одиннадцать растерянных, в испарине, людей, семь из них с поднятыми вибраторами, из которых они безо всякой пользы выпустили заряды.

— Мы пропали! — прошептал один из них. — Если он может заменять наши атомные структуры и проносить нас с собой через твердые тела, то мы не сможем с ним бороться.

Гросвенф заметил, что Мортон раздражен этим замечанием. Это было раздражением человека, пытавшего сознательно сохранить присутствие духа даже при чрезвычайных обстоятельствах. Он сердито воскликнул:

— Пока мы живы, мы будем с ним бороться! — подойдя ближе к коммуникатору, он спросил: — Капитан Лич, каково положение?

После некоторой паузы на экране возникла голова и плечи командира.

— Ничего хорошего, — коротко бросил он. — Лейтенант Клей думает, что видел, как что-то алое провалилось сквозь пол, направляясь вниз. — Он сморщился и добавил: — Мы можем временно сузить крут наших поисков в нижней части корабля. Что же касается остального, то мы как раз выставляли аппаратуру, когда это случилось. У нас было слишком мало времени на атаку.

— Мы тут ни при чем, — мрачно проронил Мортон.

Слушавшему это Гросвенфу показалось, что это заявление было не совсем верным. Ван Гроссен ускорил свою поимку тем, что показал чудовищу диаграмму того, каким образом оно будет побеждено. Это был типичный эгоистический человеческий поступок, не принесший никакой пользы. Более того, он продолжил этим спор Гросвенфа со специалистами, односторонние проявления действий которых не были и не могли быть связаны. За тем, что совершил Ван Гроссен, стояла привычка тысячелетней давности. Подобные действия были хороши в ранние периоды научных поисков. Но теперь, когда каждое открытие требовало знаний и взаимодействий множества наук, подобный поступок не имел никакой ценности.

Гросвенф спрашивал себя, действительно ли Ван Гроссен придумал способ борьбы с Икстлем, и ограничивается ли эта техника борьбы действиями в пределах одной науки? Любой созданный Ван Гроссеном план должен был быть ограничен знаниями физики.

Эллиот оставил свои раздумья, когда Мортон произнес:

— Мне бы хотелось получить несколько версий по поводу того, что было на листке бумаги, который Ван Гроссен показал красному дьяволу.

Гросвенф подождал отклика присутствующих, но поскольку никто не отозвался, он сказал:

— Думаю, что у меня есть одна версия, директор.

— Давайте, мы слушаем, — проронил директор.

— Единственной возможностью привлечь внимание пришельца, было бы показать ему какой-то общий для всей Вселенной символ. Поскольку Ван Гроссен физик, то символ, которым он должен был воспользоваться, должен говорить сам за себя.

Он намеренно замолчал и огляделся. Эллиот чувствовал, что поступает мелодраматично, но это было неизбежно. Несмотря на дружелюбное отношение Мортона и инцидент с миром Риим, он еще не был признанным авторитетом на борту корабля, поэтому было бы лучше, если бы ответ пришел в головы людей спонтанно.

Молчание нарушил Мортон:

— Давайте, давайте, молодой человек, не держите нас в неведении. Мы слушаем…

— Атом… — сказал Гросвенф.

Лица стоящих вокруг людей оставались непонимающими.

— Но это же бессмысленно, — удивился Скит. — Зачем Ван Гроссену было показывать ему атом?

— Конечно, не просто атом. Я думаю, что Ван Гроссен нарисовал структуру атома металла, который составляет внешнюю оболочку корабля.

— Все верно! — подхватил Мортон.

— Одну минуту, — произнес с экрана капитан Лич.

— Очень сожалею, но я не физик и хотел бы знать, о чем идет речь.

Мортон пустился в объяснения:

— Ну это просто. Гросвенф имел в виду, что только две части корабля состоят из материала невероятной плотности: внешняя оболочка и аппаратная. Если бы вы были с нами, когда мы впервые ловили пришельца, то вы бы заметили, что когда оно провалилось сквозь дно клетки, то было сразу же остановлено оболочкой корабля. Ясно, что через такой металл оно проникнуть не может. Дальнейшим доказательством этому является то, что ему пришлось воспользоваться шлюзом, чтобы проникнуть внутрь корабля. Удивительно, как мы все упустили это обстоятельство.

— Если мистер Ван Гроссен показал на листке природу нашей защиты, то не может ли оказаться так, что он рисовал энергетические экраны, которые мы разместили в пространстве? — предположил капитан Лич. — Разве это не является таким же возможным, как атомная энергия, точная атомная версия?

Мортон вопросительно посмотрел на Гросвенфа, который уверенно проговорил:

— Существо уже познакомилось с энергетическим экраном и перенесло его действие. Ван Гроссен наверняка верил в то, что придумал нечто новое. Кроме того, единственный путь показа на бумаге силового поля — это уравнение с математическими символами.

— Весьма резонное объяснение, — заметил капитан Лич. — По крайней мере, у нас на борту имеется место, в котором мы можем чувствовать себя в безопасности. Аппаратная и несколько меньшая защита от стен с заслоном, окружающим кварталы спален. Я могу понять, почему мистер Ван Гроссен должен был считать, что предоставляет нам преимущество. С этого момента всему персоналу корабля надлежит находиться именно в этих зонах, кроме случаев особого разрешения или специальных команд. — Он повернулся к ближайшему коммуникатору и повторил приказ, после чего добавил следующее: — Главам отделов, внимание… Вы должны быть готовы к ответу на вопросы, связанные с вашей специальностью. Необходимые работы будут проводиться специально подготовленными к этому людьми. Мистер Гросвенф, прошу вас считать себя принадлежащим к этой группе. Доктор Эгерт, используйте, где необходимо, противосонные таблетки. Никто не должен спать, пока эта тварь не будет уничтожена.

— Хорошая работа, капитан, — тепло сказал Мортон.

Капитан Лич кивнул и исчез с экрана коммуникатора.

— А как насчет Ван Гроссена? — осведомился один из техников.

— Единственные, чем мы можем ему помочь, так это уничтожить того, кто его захватил! — сурово заявил Мортон.

Глава 13

В этой гигантской комнате с огромными машинами люди казались карликами среди великанов. Гросвенф непроизвольно щурился на каждую вспышку неземного голубого света, который искрился и сверкал под вогнутым сияющим сводом потолка. И был еще звук, который так же раздражающе действовал на нервы, как и вспышки света. Он был заключен в самом воздухе, гул мощнейших машин, глухой рокот, похожий на отдаленный гром, дрожащая реверберация невообразимого потока энергии.

Полет продолжался. Корабль, увеличивая скорость, еще быстрее несся в черной бездне, отдаляющей спиральную галактику, в которой Земля была лишь крошечной, мельчайшей частицей от другой галактики почти такого же размера.

Такова была основа решительной борьбы, развернувшейся на борту «Космической Гончей». Самая большая, самая представительная исследовательская экспедиция, когда-либо осуществлявшаяся в Солнечной системе, находилась сейчас в величайшей за свое существование опасности.

Гросвенф знал это наверняка. Это был не кот, чье сверхстимулированное тело унаследовало несущую смерть войну от мертвой расы, проводившей биологические эксперименты над животными кошачьей породы. Это нельзя было сравнить с опасностью, которую нес народ Риим. После их первого, неверно понятого усилия установить контакт, он контролировал последующее усилие и действие в том, что рассматривал как борьбу между одним человеком и расой.

Алый дьявол явно и бесспорно принадлежал к высшему классу.

Капитан Лич поднялся по металлической лестнице, ведущей к балкону. Через несколько секунд к нему присоединился Мортон, глядя вниз на собравшихся внизу людей. Он‘держал в руке пачку заметок, разделенных на две части заложенным в них указательным пальцем. Оба они внимательно изучили заметки, и Мортон сказал:

— Это первая короткая передышка, полученная с тех пор, как существо прорвалось на корабль. А это произошло, что может показаться невероятным, менее двух часов назад. Мы прочитали с капитаном ваши рекомендации, поданные нам главами отделов. Эти рекомендации мы разделили приблизительно на две части. Одну часть, в виду ее теоретической природы, мы оставили на потом. Другую, которая касается действенных планов борьбы с врагом, мы, естественно, рассматривали сразу же. Скажу для начала! что я уверен в том, что все мы горим Желанием узнать, какие планы предлагаются для поисков и спасения мистера Ван Гроссена. Некоторые соображения вам выскажет мистер Зеллер.

Вперед выступил Зеллер, молодой шустрый человек лет тридцати семи — восьми. Ему удалось стать главой отдела металлургии после гибели Бекендриша от лап ужасного кота.

— Открытие того, что чудовище не может проникнуть через определенную группу сплавов, автоматически дает нам ключ к тому, из какого материала нам следует делать скафандры. Мой зам уже работает над скафандром, который будет готов примерно через час, если не возникнет затруднений. Но, во всяком случае, через три часа он будет изготовлен наверняка. Для исследования мы, естественно, используем флюоритовую камеру. У кого есть еще предложения?

— Почему бы не сделать несколько скафандров? — предложили снизу.

Зеллер развел руками.

— Нас ограничивает количество нужного металла. Мы могли бы сделать и больше, но для этого следует применить трансмутацию, что займет много времени. Кроме того, наш отдел всегда был маленьким. Нам повезет, если удастся сделать хотя бы один комплект скафандра в указанное мною время.

Больше вопросов не было. Зеллер исчез в мастерской, смежной с аппаратной.

Мортон поднял руку. Когда снова воцарилась тишина, он проговорил:

— Сам я чувствую себя гораздо лучше, зная, что, как только скафандр будет готов, чудовищу придется переносить Ван Гроссена, чтобы избежать его обнаружения.

— Откуда вы знаете, что он жив? — спросил кто-то.

— Потому что эта дрянь могла взять тело человека, которого убила, но не сделала этого. Чудовищу необходимо захватить нас живыми. Заметки Скита дают нам возможность разгадать его намерения, но они во второй категории и будут обсуждены позже. Среди планов, предусматривающих уничтожение чудовища, у меня имеется план, предложенный двумя сотрудниками физического отдела и план Эллиота Гросвенфа. Мы обсудили с капитаном Личем эти планы, кстати, в обсуждении участвовали другие специалисты и глава инженерного отдела Пеннос. Мы решили, что идея мистера Гросвенфа слишком опасна для людей, поэтому оставили его план в качестве запасного варианта. Другой план мы начнем разрабатывать немедленно, если только против него не будут высказаны обоснованные возражения. Было высказано еще несколько предложений — все они были объединены. Поскольку в нашем обычае предоставлять каждому желающему возможность изложить свои соображения, я думаю, мы сэкономим время, если я вкратце обрисую план в том виде, в каком он был в конечном счете одобрен специалистами. Два физика, — Мортон бросил взгляд на бумагу в руке, — Ломас и Хиндли, допускают, что выполнение их плана зависит от того, насколько существо позволит нам сделать необходимые энергетические соединения. Отчасти, он покоится На базе теории мистера Кориты о цикличности истории, на положении о том, что «крестьянин» настолько связан с целями, подсказанными ему его кровью, что тяготеет к игнорированию возможности организованной оппозиции. Основываясь на этом положении, по несколько видоизмененному плану Ломаса и Хиндли, мы должны насытить энергией седьмой и девятый уровни, но только пол, а не стены. Наша надежда такова: до сих пор существо не совершало организованной попытки убить нас. Мистер Корита утверждает, что, будучи крестьянином, существо не осознало, что может уничтожить нас, или что мы можем уничтожить его. Тем не менее, даже крестьянин рано или поздно поймет, что прежде чем совершить что-то другое, он должен прикончить нас. Если он не вмешается в нашу работу, мы загоним его в ловушку на восьмом уровне между двумя энергезированными этажами. Так при благоприятных обстоятельствах, когда он не сможет перемещаться вниз или вверх, мы разыщем его с помощью наших нагревательных приборов. Как понимает мистер Гросвенф, этот план значительно менее рискован, чем его собственный, поэтому нам следует использовать его первым.

Гросвенф глубоко вздохнул и, поколебавшись, мрачно сказал:

— Если мы обсуждаем степень риска, то почему бы нам тогда просто не сгруппироваться здесь в аппаратной и не подождать, пока он не изобретет метод первым добраться до нас? — он искренне продолжал: — Не подумайте, пожалуйста, что я пытаясь протолкнуть свою идею. Но сам я… — он снова заколебался, но решительно добавил: — Я считаю, что предложенный вами план бесполезен.

Физиономия Мортона приобрела озадаченный вид, затем он нахмурился:

— Не слишком ли резкое суждение?

— Я понял, что план, описанный вами, не является оригиналом: это его измененная версия. Как он выглядел вначале?

— Ломас и Хиндли рекомендовали насытить четыре уровня — седьмой, восьмой, девятый и десятый.

Гросвенф вновь ощутил неуверенность. У него не было желания быть чересчур критичным. В любой момент, если он их прижмет, на него просто перестанут обращать внимание. В конце концов он заявил.

— Это лучше.

Из-за спины Мортона его прервал капитан Лич.

— Мистер Пеннос, объясните собравшимся, почему было бы нежелательно энергизировать более двух уровней?

Глава инженерного отдела выступил вперед и угрюмо проговорил:

— Основная причина заключается в том, что на это понадобилось бы три лишних часа, а все мы отлично понимаем, что на счету каждая секунда. Если не принимать в расчет время, то было бы много лучше насытить весь корабль контролируемыми системами, включая и стены, и пол. Тогда он не смог бы от нас убежать. Но на это понадобилось бы около пятидесяти часов. И как я уже говорил раньше, бесконтрольная энергизация была бы равносильна самоубийству. Имеется еще один фактор, который мы обсуждали с чисто человеческой точки зрения. Причина, по которой существо будет разыскивать, нас заключается в том, что ему нужно больше людей, так что когда он спустится, кто-то из нас окажется с ним один на один, — он повысил голос. — В течение трех часов, которые нам понадобятся на подготовку к проведению измененного плана, мы будем беспомощны перед ним, если не считать передвижных вибраторов и нагревательных установок. Естественно, каждый из нас надеется на то, что сможет защитить себя с помощью собственного вибратора. В общем, пора заканчивать с болтовней! Давайте браться за дело!

Капитан Лич недовольно заметил:

— Не так быстро. Я хочу услышать чуть больше о возражениях мистера Гросвенфа.

Один из техников с раздражением выпалил:

— Не вижу прока в этих спорах! Если это существо и не застрянет между двумя уровнями, то все равно ему конец. Мы же знаем, что через энергетический заслон чудовище не пройдет.

— Ничего такого мы не знаем, — твердо возразил Эллиот. — Все, что мы знаем, так это то, что он угодил в силовую стену и убежал. Допустим, что он ее не любит. Действительно, кажется непреложным тот факт, что он не стал бы возвращаться в подобное энергетическое поле любой, самый длительный отрезок времени. К несчастью, мы не можем использовать против него полный силовой, экран. Как указывал мистер Пеннос, стены расплавились бы. Моя точка зрения такова: он убежал от того, что мы ему приготовили.

— Джентльмены, — недовольно проворчал капитан Лич, — почему не была учтена в дискуссии эта точка зрения? Это безусловно заслуживающее внимания возражение.

— Я был готов пригласить Гросвенфа на обсуждение, — сообщил Мортон, — но моя точка зрения была отклонена ввиду устоявшегося положения о том, что любой человек, чей план рассматривается, присутствовать не имеет права. По той же причине не были приглашены и два физика.

Сидл кашлянул, оглядел присутствующих и сказал.

— Я не думаю, что мистер Гросвенф осознает, что он только что для нас сделал. Все мы были уверены в том, что энергетический экран корабля — одно из величайших научных достижений человечества. Лично мне это давало чувство уверенности и безопасности. Теперь он говорит нам, что существо может проникнуть и через него.

— Я не говорил, что экран не непроницаем, мистер Сидл, произнес Гросвенф. — Действительно, есть при — чина полагать, что враг не смог и впредь не сможет проникнуть сквозь него. Это видно из того, что красный дьявол находился за ним и ждал, пока мы не перенесем его внутрь. Энергезация поля, обсуждаемая в настоящий момент, значительно более слабый вариант поимки и уничтожения чудовища.

— Все же, — сказал психолог, — не думаете же вы, что специалисты не понимают простой разницы между этими двумя формами? Разумно следующее: если эта энергизация будет неэффективной, то мы пропали! Тем более, что я уверен в ее эффективности.

Спор устал прервал капитан Лич.

— Боюсь, что мистер Сидл точно проанализирует нашу слабость. Теперь я припоминаю, что у меня тоже мелькнула похожая мысль.

Из центра помещения в дискуссию вступил Скит:

— Возможно, нам лучше послушать и обсудить план мистера Гросвенфа.

Капитан Лич бросил бросил взгляд на Мортона, который после некоторого раздумья сказал:

— Он предлагает, чтобы мы разделились на столько групп, сколько на борту атомных нагревателей…

Реакция была мгновенной. Один из физиков потрясенно воскликнул:

— Атомная энергия внутри корабля!

Поднявшийся гул длился больше минуты. Когда он стих, Мортон как ни в чем не бывало продолжал:

— В данный момент в нашем распоряжении находится сорок одна такая установка. Если мы согласимся на план Гросвенфа, то ядро каждой из групп будет укомплектовано из военного персонала, в то время как остальные останутся в качестве приманки в поле зрения одного из нагревателей. Команда, управляющая нагревателем, должна по приказу привести его в действие, даже если один или более людей окажутся на линии огня. — Мортон слегка покачал головой. — Вероятно, это предложение эффективнее первого. Тем не менее, его жестокость поразила нас всех. Идея уничтожения одного из нас, хотя по суш она не нова, ошеломляет гораздо больше, чем, как я думаю, мистер Гросвенф себе представляет. Справедливости ради хочу добавить, что был еще один фактор, который заставил ученых отвергнуть этот план. Капитан Лич поставил условие, чтобы те, кто должен выступить в качестве приманки, были без оружия. Большинству из нас показалось, что это уже слишком. Каждый человек имеет право на самозащиту. — Директор вновь пожал плечами. — Поскольку у нас был на выбор еще один план, то мы проголосовали за него. Сам лично теперь я склоняюсь к идее мистера Гросвенфа, но все же возражаю против поправки капитана Лича.

При первом же упоминании о предложении командира Гросвенф круто повернулся и уставился на него. У капитана Лича вновь был решительный и суровый вид.

— Я полагаю, вам следовало бы рискнуть, капитан, — громко произнес Гросвенф.

Командир ответил на его слова легким официальным кивком.

— Хорошо, я снимаю свою поправку.

Гросвенф заметил, что Мортон был озадачен мгновенной переменой. Директор посмотрел на него, потом на капитана, потом снова на Гросвенфа. В глазах Мортона появилось испуганное выражение. Он спустился по узким металлическим ступеням, приблизился к Гросвенфу и тихо сказал:

— Подумать только, я никогда не представлял себе, что он имеет в виду. Очевидно, он предполагает, что в случае кризиса… — он замолчал и повернулся, чтобы взглянуть на капитана Лича.

Гросвенф успокаивающе посмотрел на директора.

— Думаю, теперь капитан понимает, что допустил ошибку, заведя этот разговор.

Мортон нахмурил лоб и нехотя сказал:

— По тому, как вы подошли к этому вопросу, я полагаю, что он прав. Инстинктивное желание выжить может затмить все остальное. И все же, — он снова нахмурился, — нам лучше об этом не говорить. Я думаю, ученые почувствуют себя обиженными, а на корабле и так хватает плохих отношений. — Он обернулся, оглядывая группу. — Я полагаю, джентльмены, план мистера Гросвенфа достаточно ясен. Всех, кто поддерживает его, прошу поднять руки.

К великому огорчению Гросвенфа, поднялось лишь около пятидесяти рук. Поколебавшись, Мортон продолжил голосование.

— Поднимите руки все, кто против.

На этот раз было поднято немногим более дюжины рук. Мортон посмотрел на человека в первом ряду и осведомился.

— Вы не голосовали ни разу. В чем дело?

Человек пожал плечами.

— Я соблюдаю нейтралитет, так как не знаю, за я или против. Я недостаточно в этом разбираюсь.

— А вы? — спросил Мортон другого человека.

— Как насчет вторичной радиации? — ответил тот вопросом на вопрос. — Кто может нам это сказать?

На его вопрос ответил капитан Лич:

— Ее мы блокируем. Мы изолируем все зоны, — затем он заговорил о другом. — Директор, я не понимаю, к чему все эти отсрочки. Голосование было пятьдесят на четырнадцать в пользу мистера Гросвенфа. Поскольку мои полномочия по отношению к ученым ограничены, я рассматриваю это голосование как решающее.

Как показалось присутствующим, Мортон был неприятно поражен.

— Но, — запротестовал он, — воздержались около половины находящихся здесь и даже больше.

Тон капитана Лича был строго официален.

— Это их право. От взрослых людей принято ожидать того, что они знают, чего хотят. Сама идея демократии базируется на этом предположении. Учитывая все это, я приказываю начать операцию немедленно!

Поколебавшись, Мортон нерешительно проговорил:

— Хорошо! Джентльмены, я тоже даю свое согласие. Думаю, что нам пора вплотную подойти к делу. Установка атомных газометов займет некоторое время, так что давайте пока энергизируем седьмой и девятый этажи. И насколько я понимаю, мы можем успешно объединить два плана и оставить потом любой из них в зависимости от того, как будут развиваться события.

— А вот это, — с явным облегчением заявил один из людей, — имеет смысл.

Предложение, казалось, имело смысл для большинства. С лиц быстро исчезло выражение напряженности. Кто-то рассмеялся, и все зашевелились и заговорили. Гросвенф повернулся к Мортону и улыбнулся.

— Это было гениальное завершение собрания. Ограниченность подобной энергизации весьма смущало меня, и я не подумал о возможном компромиссе. — Лицо Мортона оставалось серьезным.

— Я держал это в резерве, — заявил директор. — Имея дело с людьми, я заметил, что обычно речь идет не только о разрешении проблемы, но и о снятии напряженности среди тех, кто ее разрешает, — он пожал плечами. — Есть опасность, есть тяжелая работа — нужна разрядка в любой мыслимой форме. Что ж, молодой человек, желаю удачи. Надеюсь, вы выкарабкаетесь из этой опасной ситуации.

Они пожали друг другу руки, и Гросвенф поинтересовался:

— Сколько времени займет установка атомных газометов?

— Около часа, возможно, немногим больше. Тем временем мы установим вибраторы для своей защиты…

Новое появление людей заставило Икстля быстро подняться к седьмому уровню. В течение нескольких минут он находился в состоянии, которое позволяло ему проходить сквозь толщу стен и полов. Дважды его замечали и направляли на него лучи, которые по действию отличались от воздействия пистолетов, с которыми он уже познакомился. Один из лучей задел его ногу. Горячая волна, вызванная вибрацией молекулярного смещения, заставила его споткнуться. Нога вернулась в нормальное состояние менее чем за секунду, но он понял, что и его тело чувствительно к воздействию этих мощных переносных установок.

И все же он насторожился. Быстрота, хитрость, осторожность и использование любой возможности поя — виться и исчезнуть — все это сведет на нет эффективность нового оружия. Основной вопрос заключался в следующем — что делали люди? Вероятно, закрывшись в аппаратной, они обдумывали некий план, и теперь решительно воплощали его в жизнь. Блестящими немигающими глазами Икстль следил за тем, как план обретал очертания. Икстль видел многое…

В каждом коридоре люди грудились над приземистыми, похожими на очаги предметами из темного тусклого металла. Из отверстий в верхней части каждого очага бил ослепительно яркий свет. Икстль обнаружил, что люди наполовину ослеплены белым блеском огня. На них были скафандры, но обычный блестящий прозрачный материал, из которого они были сделаны, на этот раз был светонепроницаемым. Однако, ни один металлический панцирь не мог дать полной защиты от этого света. Из очагов вились длинные, тусклого цвета полоски. Как только полоска появлялась, она захватывалась станком машины, подвергалась обработке для обретения соответствующих размеров и шлепалась на металлический пол. Ни один дюйм обнаженного ранее пола не из — бегал покрытия этими полосами, и Икстль это сразу же отметил В тот момент, когда горячий листок металла падал вниз, над ним нависал массивный охладитель и вбирал в себя его жар.

Активная работа продолжалась без перерывов. Вначале сознание Икстля отказывалось верить результатам наблюдения. Его мозг упорствовал в поисках более глубоких целей, хитрого поворота и трудно различимых извивов. Наконец, он решил, что все обстоит именно так, как он видит. Люди пытались насытить энергией два этажа под системой контроля. Осознав позже, что их ограниченная ловушка неэффективна, они, возможно, попробуют другие методы. Икстль не был уверен в том, что их защитная система будет ему неопасна. Важным было то, что, как только он посчитает ее опасной, будет весьма простым делом последовать примеру людей и ослабить их энергетические связи.

Икстль с презрением выкинул эту проблему из головы. Люди лишь играли ему на руку, делая для него добычу гуул более легкой, а он все еще сильно нуждался в них. Он очень внимательно отбирал жертвы. На примере человека, которого он нечаянно убил, Икстль обнаружил, что для его целей вполне подходят желудок и кишечный тракт. Поэтому в его список автоматически входили мужчины с большим животом. Совершив предварительный осмотр, он ринулся вперед. Прежде чем к нему успели повернуть луч вибратора, он исчез со скорчившимся, извивающимся телом. Было совсем просто перестроить его атомную структуру в момент, когда они проходили потолок, так, чтобы уменьшилась сила падения на пол нижнего этажа. Он быстро растворился и в этой преграде, а затем и в следующем перекрытии. Он приземлился в громадном трюме корабля. Икстль вынужден был действовать как можно быстрее, но при этом следовало быть очень осторожным, чтобы не повредить человеческое тело.

Теперь трюм был для него знакомым местом, так что он уверенно ступал по его полу ногами с длинными ступнями. После первого осмотра корабля он быстро, но тщательно изучил это место. И похищая Ван Гроссена, он уже имел на примете нужное ему место. Сейчас он уверенно двигался по полуосвещенному помещению, направляясь к дальней стене. Огромные закрытые ящики высились грудой до самого потолка. Пройдя сквозь них, или вокруг них — как его больше устраивало — он очутился в огромной трубе. Внутренность ее была достаточно большой, чтобы он мог в ней стоять. Это была часть тянущейся на много миль системы кондиционирования воздуха.

Для обычного зрения его тайник явился бы светонепроницаемым, но для его инфракрасночувствительного зрения освещения было вполне достаточным. Он увидел тело Ван Гроссена и положил рядом с ним свою новую жертву. Потом, чрезвычайно осторожно, он запустил одну из проволокообразных рук в собственную грудь, вытащил драгоценное яйцо и поместил его в желудок человека.

Человек все еще сопротивлялся, но Икстль ожидал этого, так как знал, что должно произойти дальше. Тело человека начало медленно отвердевать. Мускулы становились все более неподвижными. Человек в ужасе вскрикнул и дернулся, осознав, очевидно, что его парализует, но ничего не мог поделать. Икстль безжалостно держал его распростертым до тех пор, пока не закончилась химическая реакция. В конце ее человек лежал неподвижно, с окаменевшими мышцами. Глаза его были открыты и пристально глядели вперед, а на лице блестели капельки пота.

Через несколько часов яйца должны были вылупиться в желудке человека. Крошечные дубликаты его самого должны были быстро распрямиться до полного размера. Удовлетворенный, Икстль покинул трюм и направился наверх. Он нуждался в других инкубаторах для своих яиц, в других гуулах.

Устроив еще одно похищение, он вовлек в нужный ему процесс третьего пленника. К этому времени люди уже работали на пятом этаже. Коридор был объят пламенем и волнами жара. Запах был адский. Даже холодильные установки, стоявшие в каждом удобном месте, не могли полностью справиться с перегретым воздухом. Люди обливались потом даже под скафандрами. Больные от жары, ослепленные резким блеском, они работали почти механически.

Человек, работавший рядом с Гросвенфом, прохрипел:

— Ну, вот и он.

Гросвенф посмотрел в указанном направлении и непроизвольно замер. Машина, катившаяся перед ним своим ходом, была невелика. Она состояла из шарообразной массы с внешней оболочкой из вольфрамированного карбида и отходящего от шара носика. Строго функциональная структура была насажена на общее основание, которое, в свою очередь, покоилось на четырех Резиновых колесиках.

Все находящиеся вокруг Гросвенфа бросили работу С побледневшими лицами, они смотрели на металлическое чудовище. Один из людей быстро подошел к Гросвенфу и сердито заявил.

— Черт бы тебя побрал, Грос! Это все ты. Если она, или другая из этих штуковин начнет по — серьезному меня облучать, то я бы сперва хотел вмять нос одной из них.

— Я тоже буду здесь, — твердо заявил Гросвенф. — Если погибнешь ты, то и я с тобой.

Эти слова немного утихомирили гнев человека, но в его тоне и в жестах все еще оставалось некоторая жестокость, когда он проговорил:

— Все это чушь! Должен же существовать план получше, чем делать приманку из живых людей.

— У нас имеется лишь один легкий выход.

— Какой?

— Самоубийство! — совершенно серьезно буркнул Гросвенф.

Человек ошеломленно посмотрел на него, развернулся и пошел, бормоча что-то насчет грубых шуток и слабоумных шутников. Гросвенф печально улыбнулся и вернулся к работе. Почти тут же он заметил, что люди потеряли интерес к работе. Напряжение постепенно охватывало всех людей. Поведение одного оказало воздействие на остальных.

Они оказались целью. Каждый по — своему, но люди должны были отреагировать на страх смерти. Ни один из них не мог оставаться равнодушным, ибо желание выжить было частью центральной нервной системы. Человек высокотренированный, подобный капитану Личу, мог внешне оставаться спокойным, но за невозмутимой маской, все равно должно было биться скрытое напряжение. Люди же, подобные Эллиоту Гросвенфу, должны были быть мрачны, но полны решимости, убежденные в необходимости действий и готовые принять свой жребий.

— Внимание, всему персоналу!

Вместе с остальными Гросвенф подскочил при звуке голоса, несшегося из ближайшего коммуникатора. Прошло несколько томительных секунд, прежде чем он осознал, что голос принадлежит командиру корабля.

Капитан Лич продолжал:

— Все газометы находятся сейчас на этажах семь, восемь и девять. Вы будете рады узнать, что я обсудил все возможные варианты опасности с моими офицерами. И мы отдаем следующее распоряжение. Если вы увидите чудовище, не озирайтесь! Немедленно кидайтесь на пол. Всем орудийным командам прямо сейчас установить прицел на 0,15. Это дает вам защитное пространство в полтора фута. Такая мера не защитит вас от вторичной радиации, но думаю, что можем честно сказать, что если вы броситесь на пол, конечно, вовремя, то доктор Эгарт и его персонал, расположившиеся в аппаратной, спасут ваши жизни. В заключение, — теперь голос капитана казался менее напряженным, ведь его главная задача была выполнена, — позвольте мне уверить всех рядовых членов команды в том, что никаких привилегий не существует. За исключением доктора и трех больных, каждый подвергается такой же опасности, что и вы. Я и мои офицеры сосредоточились среди различных групп. Директор Мортон находится на седьмом этаже, мистер Гросвенф, автор этого проекта — на девятом, и так далее. Желаю удачи, джентльмены!

Несколько мгновений все молчали, потом командир орудия, стоящего неподалеку, добродушно сказал:

— Эй, парни! Мы закончили все приготовления. Если сможете шлепнуться на пол ничком — будете в безопасности.

— Спасибо, друзья! — отозвался Гросвенф.

После этого напряжения мгновенно спало. Служащий из математико — биологического отдела попросил:

— Подмажь его еще немного приятными словечками, Эл.

— Я всегда любил военных, — сказал другой. Его хриплый голос был достаточно громким для того, чтобы его услышала вся команда орудия. — Еще бы попридержать его лишнюю секундочку.

Гросвенф едва все это слышал.

«Появится цель, — подумал он, — и ни одна группа не узнает, когда придет момент опасности для другой. При мгновенном „выстреле“ — изменением формы критической массы, при которой небольшой реактор развивает без взрыва колоссальную энергию — из дула вырвется трассирующий свет. На своем пути он распространит невидимую радиацию. Когда все будет кончено, выжившие известят по личному коммуникатору капитана Дича. С течением времени командир проинструктирует другие группы».

— Мистер Гросвенф!

При резком звуке голоса Гросвенф инстинктивно нырнул на пол, сильно ушибившись. Узнав голос капитана Дича, он сразу же вскочил.

Другие тоже мрачно поднимались на ноги. Один из них пробормотал:

— Это нечестно, черт побери!

Гросвенф подошел к коммуникатору и, пристально глядя вдоль коридора, сказал:

— Да, капитан.

— Спуститесь немедленно на седьмой этаж, центральный коридор. Встреча в девять часов.

— Да, сэр.

Гросвенф отправился в путь с чувством страха. В голосе капитана прозвучала какая-то странная нота. Что-то было не так…

Зрелище, которое он увидел, было определенно кошмарным. Уже подходя к месту происшествия, он обнаружил, что одна из атомных пушек лежит на боку. Возле нее мертвые, обгоревшие до неузнаваемости, лежали останки трех или четырех военных — орудийная команда. Неподалеку от них без сознания, но все еще дергающийся и извивающийся, валялся четвертый. Все четверо явно были поражены зарядом вибратора.

Поодаль, мертвые или без сознания, лежали человек двадцать и среди них директор Мортон.

Санитары в защитных костюмах подбирали трупы и раненых и относили их на тележку. Спасательные работы, вероятно, уже велись несколько минут, так что, возможно, некоторое количество людей уже было отправлено в аппаратную, где находился доктор Эгарт с помощниками. Гросвенф остановился у барьера, установленного у поворота коридора. Там находился капитан Лич. Командир был бледен, но спокоен. Скоро Гросвенф находился в курсе событий.

— Снова появился монстр… Молодой техник, — капитан Лич не назвал его, — забыл в панике о том, что ради безопасности следует кинуться на пол. Когда нос пушки неумолимо направился на него, истеричный юнец выстрелил в команду из вибратора, оглушив их всех. Очевидно, они немного заколебались, обнаружив техника на линии огня. В следующее мгновение каждый член команды внес свою лепту в происшедшую катастрофу. Трое из них упали возле пушки, инстинктивно держась за нее, и перевернули ее. Она откатилась от них, таща за собой четвертого. Беда заключалась в том, что он держал палец на активаторе и нажал его в какую-то долю секунды. При этом его товарищи оказались прямо на линии огня. Умерли они мгновенно, а пушка продолжала падать на пол, распыляя стену. Мортон и его группа, хотя и не находились на прямой наводке, попали в зону вторичной радиации. Было слишком рано говорить о том, насколько серьезно они пострадали, но в среднем им предстоит провести в постели не менее года. А некоторые могли умереть. Мы действовали слишком медленно, — заключил капитан Лич. — Вероятно, это произошло через несколько секунд после того, как я закончил говорить, и прошло около минуты, прежде чем услышавший падение пушки соизволил выглянуть за угол. — Он тяжело вздохнул. — Даже в наихудшем варианте я не ожидал гибели целой группы.

Гросвенф промолчал. Именно поэтому капитан Лич и хотел разоружить ученых. В кризисном состоянии человеку свойственно защищать свою жизнь. Подобно глупому животному, он слепо борется до конца и не может удержаться от применения оружия. Гросвенф старался не думать о Мортоне, понимавшем, что ученые будут сопротивляться разоружению, и придумавшем план, при котором использование атомной энергии станет приемлемым.

— Зачем вы меня вызвали? — жестко осведомился Эллиот.

— Я считаю, что случившееся несчастье может повлиять на выполнение вашего плана. А вы как думаете?

— Эффект неожиданности пропал, — неохотно кивнул Гросвенф. — Он, вероятно, появлялся, не подозревая, что его ждет, но теперь он будет настороже.

Гросвенф мог представить себе картину того, как алое чудище высовывает голову из стены, осматривает коридор, а потом, мгновенно выпрыгивая за пушкой, хватает одного из команды. Единственная возможная предосторожность могла заключаться в том, чтобы поставить второе орудие для прикрытия первого. Но это было невыполнимо — на всем корабле имелось только сорок одно орудие.

Он забрал еще одного? — спросил он после раздумий.

— Нет, — буркнул капитан Лич.

Гросвенф снова умолк. Подобно всем остальным, он мог лишь догадываться о том, для чего нужны существу живые люди. Одна из этих догадок была основана на теории Кориты о том, что существо находится на крестьянской стадии и ощущает острую потребность в воспроизведении. Такое предположение влекло за собой чудовищные последствия, при которых нужды существа могли подтолкнуть его на захват все большего количества людей.

— Насколько я понимаю, он опять наверху, — предположил капитан Лич. — Моя идея заключается в том, что нам следует оставить пушки там, где они находятся, и закончить энергизацию трех этажей. С седьмым покончено, девятый почти готов, так что мы с успехом можем перейти на восьмой. Это дает нам три этажа подряд. Для того, чтобы сделать наш план более эффективным, следует подумать о том, что кроме Ван Гроссана, существо поймало еще трех человек. В каждом случае его видели хватающим их в таких местах, которые мы называем направленными вниз. Я предлагаю, чтобы, энергизировав, все три этажа, мы поднялись бы на девятый и там ждали его. Когда он схватит одного из нас, мы, дождавшись подходящего момента, включаем рубильник и создаем в полах силовое поле. Это сделает мистер Пеннос. Существо ринется к восьмому этажу и обнаружит его энергизированным. Если чудище попытается пройти сквозь него, то увидит, что и седьмой этаж тоже энергизирован. Если оно ринется наверх, то найдет и девятый этаж в том же состоянии. В любом случае, мы вынудим его войти в кон — такт с двумя энергизированными этажами. — Командир помолчал, внимательно взглянув на некзиалиста и сказал: — Я знаю, вы считаете, что контакт с одним лишь этажом его не убьет. Относительно двух вы не были так уверены, — он замолчал и вопросительно посмотрел на Гросвенфа.

Гросвенф ответил ему после минутного раздумья.

— Я принимаю ваше предложение. Конечно, мы можем только догадываться о том, как на это отреагирует существо. Может быть, оно будет приятно удивлено.

Сам он в это не верил. Но имеется другой фактор в решающей все и развивающейся ситуации: убеждения и надежда человека. Лишь действительное событие способно изменить сознание людей. Когда их убеждения переделаны реальностью, тогда и только тогда они будут эмоционально готовы к принятию действенных решений.

Гросвенфу казалось, что он медленно, но уверенно постигает искусство влиять на людей. Недостаточно владеть знаниями и информацией, недостаточно быть правым. Человек должен быть последовательным и уметь убеждать. Иногда такой процесс мог занять больше времени, чем это позволяет безопасность. Иногда он не может быть выполнен вообще. И тогда гибнут цивилизации, проигрываются битвы и разрушаются корабли, потому что человеку или группе людей, несущим идею спасения, не удается пробиться сквозь давно и ритуально устоявшуюся убежденность остальных.

Если он только сможет помочь, то здесь такого про — изойти не должно.

— Мы можем оставить атомные нагреватели на месте, пока не закончим энергизацию этажей, — заговорил капитан Лич. — Затем нам придется их просто убрать. Энергизация повлечет за собой соответствующую реакцию даже без открытия носика. Они взорвутся.

Таким осторожным образом он исключил план Гросвенфа из борьбы.

Глава 14

В течение почти четырех часов, пока шло оборудование восьмого этажа, Икстль появлялся дважды. У него было еще шесть яиц, и он намеревался использовать все, кроме двух. Единственное, что его раздражало, так это то, что каждый гуул отнимал очень много времени. Для защиты от него, казалось, принимались все мыслимые и немыслимые меры. А присутствие атомных пушек заставляло его охотиться на людей, которые фактически управляли установками. Даже при крайней ограниченности наблюдений каждое путешествие отнимало много времени. И все — таки это не заставило его беспокоиться. Следовало прежде всего покончить с размещением яиц, а уж потом он займется людьми.

Когда работы на восьмом этаже были закопчены, пушки перенесены, и все перебрались на девятый этаж, Гросвенф услышал короткий вопрос капитана Лича.

— Мистер Пеннос, вы готовы к включению рубильника?

— Да, сэр! — голос инженера прозвучал в коммуникаторе сухим скрипящим звуком. Закончил он еще более хриплым голосом: — Пятеро исчезли, на очереди шестой. Нам повезло, но еще одному все равно придется исчезнуть.

— Вы слышали, джентльмены? Одному из нас придется исчезнуть. Один из нас будет целью, хочет он того или нет, — голос был знакомый, но долго до этого молчавший. — Это Грегори Кент… И мне очень жаль, что приходится вещать из убежища аппаратной. Доктор Эгарт утверждает, что мне придется пробыть в инвалидах еще неделю. Причина, по которой я сейчас с вами говорю, заключается в том, что капитан Лич передал мне бумаги директора Мортона, и я бы хотел, чтобы Келли исследовал эти заметки, находящиеся у меня. Я пролью свет на весьма важное обстоятельство. Оно даст нам четкое представление о том, перед лицом чего мы стоим Мы все должны знать даже наихудшее…

— Э — э — э… — зазвучал в коммуникаторе надтреснутый голос социолога. — Вот мои доводы. Мы обнаружили существо, которое плавало в четверти миллиона световых лет от ближайшей солнечной системы, не имея, очевидно, специальных средств передвижения. Вообразите себе это ужасающее расстояние, а потом спросите себя — какая вероятность встретить его по одной только чистой случайности. Лестер дал мне цифры, поэтому я бы хотел, чтобы он сообщил вам то, что уже знаю я.

— Говорит Лестер! — голос астронома звучал на удивление тихо. — Большинство из вас знает, что представляет из себя наиболее распространенная теория о начале существования Вселенной. Есть основания предполагать, что возникла она в результате гибели предыдущей Вселенной несколько миллионов лет назад. В наши дни полагают, что через миллионы лет наша Вселенная закончит свой цикл и исчезнет в катаклизме. О природе такого взрыва можно только догадываться. Что касается вопроса Келли, то я могу лишь предложить вам свою точку зрения. Давайте предположим, что алое чудовище было выброшено в пространство потрясающим взрывом. Оно оказалось в межгалактическом пространстве, неспособное изменить свое положение. При подобных обстоятельствах чудовище могло бы плавать там вечность, не приближаясь к ближайшей звезде ближе, чем на четверть миллиона световых лет. Вы это хотели услышать, Келли?

— Да. Большинство из вас помнит мое упоминание о том, что подобно этому существу, чисто симпоидальное развитие не пронизало всю Вселенную. Логический ответ на это следующий: его раса должна была держать Вселенную под контролем и она ее держала! Но теперь вы понимаете, что это было с предыдущей, а не с настоящей. Естественно, существо намеревается сейчас доминировать над нашей Вселенной. Эту теорию можно считать, по крайней мере, возможной, если не больше.

Кент успокаивающе произнес:

— Я уверен в том, что все находящиеся на борту ученые понимают, что мы поставлены перед задачей, для решения которой важны даже мельчайшие детали. Думаю, что предположение о том, что мы столкнулись с наследником высшей расы галактики, вполне разумно. И другие, подобные ему, могут находиться в таком же затруднительном положении. Мы можем лишь надеяться на то, что ни один корабль не окажется поблизости от подобного существа. Биологически эта раса может находиться впереди нас на биллионы лет Думая об этом, мы должны понимать, что с каждого находящегося на борту можно требовать любых усилий и жертв…

Его речь прервал резкий выкрик.

— Схватил меня!.. Быстро!. Вытаскивает из костюма!.. — затем крики перешли в невнятное мычание.

Гросвенф быстро уточнил.

— Это Дак, заместитель начальника отдела геологии, — он произнес это не раздумывая. Опознание голосов было теперь почти автоматическим.

В коммуникаторе раздался еще один крик.

— Он идет вниз! Я видел, как он спускался!

— Подать энергию! — приказал капитан Лич.

Гросвенф поймал себя на том, что с любопытством смотрит себе под ноги Там мерцал переливающийся, яркий красивый свет Хорошенькие маленькие язычки пламени сердито шевелились в нескольких дюймах от его прорезиненного скафандра, как будто невидимая сила, защищающая его скафандр, заставляла их держаться подальше. Наступила давящая тишина. Почти ничего не соображая, он уставился в зев коридора, где жил сейчас неземной голубой огонь. На какое-то мгновение ему показалось, что он смотрит на него из-за стены корабля. Потом сознание сразу вернулось к нему И он как зачарованный стал наблюдать за голубой свирепостью энергизации, пытавшейся добраться до него сквозь защитный костюм.

Снова заговорил Пеннос, на этот раз почему-то шепотом:

— Если план удался, то теперь мы держим дьявола на седьмом или восьмом этаже.

Капитан Лич отдал следующую команду:

— Всем людям, чьи фамилии начинаются с буквы «А» и до буквы «Л», следовать со мной на седьмой! Группе с «М» до «Ч» за мистером Пенносом — на восьмой! Все орудийные команды остаются на своих местах. Команда, занимающаяся покрытием, продолжает действовать согласно приказу.

Люди бегущие впереди Гросвенфа, остановились как вкопанные за вторым от лифта углом на седьмом этаже. Гросвенф был среди тех, кто пробился вперед и застыл над распростертым на полу телом. Блестящие огненные пальцы как будто прижимали его к металлу. Молчание нарушил капитан Лич:

— Освободите его!

Вперед осторожно вышли два человека и дотронулись до тела. Голубое пламя устремилось к ним, как будто пытаясь напасть. Они отпрыгнули, так что взвизгнули оплавленные соединения. Подняв тело, они отнесли его в лифт и подняли на неэнергизированный десятый этаж. Гросвенф следовал за ними и в молчании остановился у лежащего на полу тела. Безжизненное, оно дернулось несколько раз, высвобождая стремительные разряды энергии, и постепенно успокоилось в смертельной неподвижности.

— Я жду отчета! — жестко проговорил капитан Лич.

После секундного замешательства заговорил Пеннос:

— Люди были расставлены на трех этажах согласно плану. Они все время снимали флюоритными камерами. Если существо где-то поблизости, то они его увидят. Это займет минут тридцать.

Через двадцать минут последовало последнее сообщение:

— Ничего! — голос Пенноса выдал его разочарование. — Командир, должно быть, чудовище благополучно смоталось.

Где-то в открытой на мгновение сети коммуникатора чей-то голос жалобно произнес:

— Но что же мы теперь будем делать?

Гросвенфу показалось, что эти слова выражают сомнения и беспокойство каждого члена экипажа на борту «Космической Гончей»…

Глава 15

Долго длилось молчание. Начальники отделов и служб корабля, обычно такие активные, теперь, казалось, потеряли голос.

Гросвенф немного отвлекся от своих мыслей — обдумывания нового плана. Вместе со всеми он смотрел в лицо реальности. Сейчас он тоже молчал — говорить первым должен был не он.

Затянувшееся молчание нарушил Кент.

— Оказывается, наш враг может пройти сквозь энергизированную стену так же легко, как и через обычную. Мы можем продолжать утверждать, что чудовище не заботится о приобретении опыта, но его регенерация происходит настолько стремительно, что то, что он ощущает на первом этапе, уже не имеет для него значения и влияния к тому времени, когда он подходит к следующему.

— Я бы хотел поговорить с мистером Зеллером, — заявил капитан Лич. — Где вы находитесь, сэр?

— Говорит Зеллер, — в коммуникаторе зазвучал голос начальника отдела металлургии. — Я уже закончил работу над защитным скафандром и начал поиски в трюме корабля.

— Сколько времени понадобится для производства таких скафандров для каждого члена экипажа?

Зеллер ответил не сразу.

— Нам удалось кое-что сделать в этом направлении, но нам придется подготавливать производственный материал, — произнес он, наконец. — Прежде всего необходимо создать инструменты, при помощи которых подобные скафандры можно будет сделать в нужном количестве из любого металла. Одновременно нам следует начать работу с атомным реактором для создания сопротивляемого материала. Как вы, возможно, понимаете, он останется радиоактивным довольно длительное время. Я полагаю, что следующий костюм сойдет с конвейера примерно через двести часов.

Для Гросвенфа это прозвучало как умеренно осторожное суждение. Трудность механического сопротивления металла едва ли могла быть преувеличена. После слов металлурга капитан Лич погрузился в размышления.

— Тогда это нам не подходит! — неуверенно прозвучал голос биолога Скита. — Поскольку полная энергизация тоже займет очень много времени, если это вообще можно будет проделать, мы угодили в печальное положение. Мы промахнулись, и у нас не осталось никаких шансов на победу.

Обычно ленивый голос Гурлея, специалиста по коммуникации, прозвучал весьма сердито:

— А я не понимаю, почему следует исключать эти пути! Мы еще живы. Я предлагаю серьезно взяться за работу и сделать столько, сколько мы сможем.

— А почему вы думаете, — холодно прозвучал голос Скита, — что существо не способно разбить металл высокой сопротивляемости? Поскольку он высшее существо, то его знания физики, вероятно, намного превосходят наши. Чудовище может найти довольно простую проблему создания луча, который может уничтожить все, чем мы располагаем. Не забудьте о том, что кот мог распылять металл высокой сопротивляемости — и одному небу известно, какие пригодные ему для этого материалы и механизмы имеются в наших лабораториях.

— Вы что, предлагаете позорную сдачу? — мрачно проронил Гурлей.

— Нет! — раздался сердитый голос биолога. — Я хочу, чтобы мы рассуждали здраво, а не просто тратили силы на выполнение невыполнимых задач.

Из коммуникатора послышался голос Кориты, который покончил с этой словесной дуэлью.

— Я склонен согласиться со Скитом. Скажу еще, что мы имеем дело с существом, которое должно быстро понять, что нам нельзя предоставлять время для работы над чем — то важным. По этой и по другим причинам существо захочет вмешаться, если попытаемся подготовить корабль к полной энергизации.

Капитан Лич все еще размышлял.

Из аппаратной снова донесся голос Кента:

— И что, как вы думаете, оно будет делать, когда поймет, что нельзя позволить нам продолжать действия против него?

— Чудовище начнет убивать. И я не могу придумать ничего другого, как закрыться в аппаратной. Однако, я согласен со Скитом, что со временем существо сумеет проникнуть и туда.

— У вас есть какие-нибудь соображения? — наконец, прервал молчание капитан Лич.

Корита поколебался.

— Откровенно говоря, нет. Я бы сказал, что мы не должны забывать о том, что имеем дело с существом, которое, по — видимому, находится на крестьянской стадии своего цикла. Для крестьянина его земля и он сам — или, используя более абстрактные понятия, — его собственность и кровь священны. Существо будет слепо бороться против вторжения в эти области. Как всякий аграрий, существо привязывает себя к куску собственности и там строит свой кров и вскармливает потомство. Но все это общие рассуждения, джентльмены. В настоящий момент я не представляю, как нам следует использовать его слабости.

— Я тоже не понимаю, как все это может нам помочь, — заявил капитан Лич. — Могут ли главы отделов отправиться на консультацию со своими помощниками? Если у кого-нибудь возникнут новые соображения, то жду соображений через пять минут.

Гросвенф, не имеющий в своем отделе никаких помощников, проговорил.

— Нельзя ли мне задать несколько вопросов мистеру Корите, пока будет проходить обсуждение по отделам?

— Если никто не возражает, я согласен, — кивнул капитан Лич.

Так как возражений не последовало, Гросвенф спросил.

— Мистер Корита, вы свободны?

— А кто это?

— Гросвенф.

— А — а — а, мистер Гросвенф! Теперь я узнал ваш голос. Прошу вас, задавайте вопросы.

— Вы упомянули о том, что крестьянин с почти бессмысленным упорством цепляется за свой клочок земли Если это существо находится на крестьянской стадии цивилизации, то может ли оно представить себе иное с нашей стороны отношение к нашей собственности?

— Уверен, что нет.

— Существо будет строить свой план, уверенное в том, что мы не можем от него убежать, поскольку привязаны к кораблю?

— На его счет это совершенно верное утверждение Мы не можем покинуть корабль и тем спастись.

— Но сами мы находимся на такой стадии, — настаивал Гросвенф, — когда любая собственность означает для нас очень мало? Мы ведь не привязаны к ней так сильно?

— Я думаю, — твердо проговорил капитан Лич, — что начинаю понимать, к чему клонятся ваши рассуждения. Вы собираетесь предложить нам другой план?

— Да… — против желания голос Гросвенфа слегка дрожал.

— Мистер Гросвенф, — сурово заговорил капитан Лич. — Ведь я правильно понял, что за вашим решением стоят смелость и воображение? Я хочу, чтобы вы разъяснили его всем, — он заколебался и взглянул на часы — до истечения пятиминутного срока.

После короткой паузы снова послышался голос Кориты:

— Мистер Гросвенф, вы совершенно правы Мы можем принести эту жертву без духовных терзаний И это — единственное решение!

Минутой позже Гросвенф предоставил свой анализ обстановки всему составу экспедиции. Когда он кончил Скит, голосом чуть громче шепота, сказал.

— Гросвенф, вам удалось! Это означает уничтожение Ван Гроссена и остальных. Это означает уничтожение каждого из нас, но вы правы. Собственность для нас не важна. Что же касается Ван Гроссена и еще четверых пленников чудовища, — его голос обрел суровость и твердость, — то у меня не было возможности сообщить вам о своем докладе Мортону. Он не сообщил о нем, потому что я предполагал возможную параллель с некоторыми аспектами поведения земной осы. Это настолько ужасно, что я думаю следующее: немедленная смерть будет для этих людей избавлением от мучений.

— Оса! — крикнул кто-то. — Вы правы, Скит, чем скорее они умрут, тем будет лучше для нас и хуже для чудовища.

— В аппаратную! — приказал капитан Лич. — Мы…

Его прервал быстрый взволнованный голос, ворвавшийся в аппаратную. Прошла томительная секунда, прежде чем Гросвенф осознал, что он принадлежит металлургу Зеллеру.

— Капитан! Быстро присылайте в трюм людей и газометы! Я обнаружил их в трубе кондиционера. Существо тоже здесь, и я сдерживаю его вибратором. Это не приносит ему особого вреда, так что поторопитесь.

Капитан Лич отдавал приказы со скоростью машины, в то время как люди бросились к лифтам.

— Всем начальникам отделов и их штатам проследовать к шлюзу. Военному персоналу занять лифты и следовать за мной. Возможно, мы не сумеем загнать его в угол или прикончить в трюме. Но джентльмены… — голос его стал жестоким. — Мы должны избавиться от чудища и сделаем это, чего бы нам это не стоило. И мы больше не можем считаться с собой!

Когда человек обнаружил его гуулов, Икстль отступил с большой неохотой. Впервые острый страх поражения проник в его сознание, как тьма, сомкнувшаяся за стенами корабля. Первым его побуждением было ринуться в гущу людей и сокрушить их, но воспоминание об уродливых, сверкающих орудиях прогнало это желание. И он отступил с чувством опустошения, потеряв инициативу. Теперь люди обнаружат его яйца и, уничтожив их, сокрушат его надежду быть поддержанным другими «икстлями».

Теперь у него оставалось лишь одна цель. С этого момента он должен убивать и только убивать. Сейчас его удивляло то, что он думал прежде всего о воспроизведении, а все остальное оставлял на потом. Он холодно подумал о том, что зря потратил столь ценное время. Но чтобы убивать, ему необходимо было иметь оружие, которое разрушало бы все. После недолгих размышлений он устремился в ближайшую лабораторию, почувствовав тягу к такой поспешности, какой никогда раньше не знал.

Когда он работал, склонив высокое туловище и напряженную физиономию над сверкающим металлом, его чувствительные ноги ощутили вибрацию, а затем резкий скачок в симфонии колебаний. И тут он понял, в чем дело. Двигатель замолчал. Огромный космический корабль останавливал свой безудержный разбег и вскоре неподвижно застыл в черных глубинах безбрежного космоса. Икстля обуяло безотчетное чувство тревоги. Его длинные черные проволокообразные пальцы метались подобно молниям, когда он с сумасшедшей быстротой проделывал сложнейшие соединительные операции.

Внезапно он вновь застыл. Сильнее чем раньше, на него снова нахлынуло чувство того, что здесь что-то не так. И он тут же понял, почему. Он не ощущал больше вибрации людей.

Они покинули корабль! Икстль забросил уже почти готовое оружие и нырнул в ближайшую стену. Он был уверен, что знает свой приговор, и что надежда на спасение для него лежит лишь в темноте пространства.

Икстль рвался сквозь пустынные комнаты и коридоры, средоточие рабства и ненависти, алое чудовище с древнего Глора. Сверкающие стены, казалось, насмехались над ним. Весь мир огромного корабля, так много обещавший, теперь стал местом, где каждую секунду мог вырваться на свободу энергетический ад. С явным облегчением он заметил впереди шлюз. Он пролетел через первую секцию, вторую, третью — и вот он уже в космосе. Икстль решил, что люди ожидают его появления, и поэтому сразу оттолкнулся от корабля с огромной силой.

У него появилось чувство увеличивающейся легкости, когда его тело отлетело от борта корабля и метнулось во тьму.

Огни иллюминаторов за ним потухли и снова вспыхнули неземным голубым светом. Каждый дюйм обшивки корабля лучился голубизной. Затем медленно, будто неохотно, голубой свет исчез. Задолго до того, как он исчез полностью, возник мощный энергетический экран, навсегда преграждая ему путь на корабль. По мере того, как могучие двигатели освобождались от опустошающей вспышки энергии, огни, уже горевшие, сделались более яркими, другие начали вспыхивать.

Икстль, уже удалившийся на несколько миль, подобрался ближе, не теряя бдительности. Теперь, когда он находился в пространстве, люди могли испытать на нем действие атомной пушки и уничтожить его без всякой опасности для себя. Встревоженный Икстль приблизился на расстояние приблизительно в полмили от экрана, и там остановился. Он увидел, как первая из шлюпок вынырнула из темноты внутри экрана и проскользнула в отверстие, зияющее в боковой стене корабля. За ней последовали другие, чьи тени неясно вырисовывались на фоне темноты пространства. Их едва можно было разглядеть в свете, который опять бил из ярких иллюминаторов.

Наконец, отверстие закрылось, и без всякого предупреждения корабль исчез. Только что он был здесь — огромная темная металлическая сфера. И вот он уже звездочка, летящая к яркому, неправильной формы пятну — галактике, плавающей в бездне протяженностью в миллион световых лет.

Время мрачно потекло в вечность. Икстль неподвижно и обреченно распростерся в кромешной темноте. Он не мог не думать о маленьких икстлях, которые никогда уже не родятся, и о Вселенной, потерянной из-за его ошибки и хитрости этих существ…

Гросвенф умело настроил установку и теперь наблюдал за ловкими пальцами хирурга, в то время, как электрический нож врезался в желудок четвертого человека. Последнее яйцо было опущено на дно высокого чана из высокопрочного металла. Яйца были круглые, сероватые, а одно из них слегка надтреснутое.

Несколько человек стояли с бластерами наготове и следили за тем, как ширится трещина в яйце. Уродливая круглая головка, алая, с круглыми, как бусинки, глазами, и узенькой хищной полоской рта высунулась наружу. Голова лениво повернулась на короткой шее, и на людей с неописуемой злобой уставились глаза. С поразившей людей уверенностью, существо высвободилось от оболочки и попыталось выкарабкаться из чана, но гладкие стены не позволили ему этого сделать. Детеныш скользнул вниз и растворился в полившемся на него пламени.

— А что, если бы чертенок выбрался и растворился в ближайшей стене? — облизнув губы, осведомился Скит.

Никто ему не ответил. Гросвенф видел, что люди неотрывно смотрят в чан. Яйца неохотно растворялись под действием жара бластеров и, наконец, вспыхнули голубым пламенем.

— Э — э — э… — промычал доктор Эгарт, и всеобщее внимание было перенесено на него и на тело Ван Грос — сена, над которым он склонился. — Его мышцы начинают расслабляться, а глаза открыты и живые. Я думаю, он понимает, что происходит. Это была некая форма паралича, вызванная яйцом, а теперь, когда оно извлечено, паралич постепенно проходит. Никаких серьезных повреждений нет. Скоро с ним все будет в порядке. А что с чудовищем?

Ему ответил капитан Лич.

— Люди, находившиеся в двух спасательных шлюпках, утверждают, что заметили красную вспышку, вырвавшуюся из главного шлюза как раз тогда, когда мы подвергли корабль бесконтрольной энергизации. Вероятно, это был наш милый друг, поскольку мы не обнаружили его тела. Тем не менее, Пеннос и его помощники собираются обойти корабль с флюоритными камерами. А наверняка мы все узнаем через несколько часов. Вот как раз и инженер. Итак, чисто, мистер Пеннос?

Инженер быстро приблизился к столу и уложил на стол нечто металлическое и бесформенное.

— Пока ничего определенного… но вот что я обнаружил в главной физической лаборатории. Как вы думаете, что это такое?

Главы отделов, подошедшие к столу, чтобы рассмотреть поближе, расступились, пропуская Гросвенфа. Он осторожно склонился над хрупкого вида предметом со сложной системой соединений. Три его трубки могли быть дулами, проходящими через три маленьких шарика, сияющих серебристым светом. Свет проник в стол, делая его прозрачным, как стекло. И что самое странное, шарики поглощали тепло, как термическая губка. Гросвенф по — тянулся к ближайшему шарику и ощутил, как его руку обдало жаром. Он быстро отдернул ее назад.

Пеннос чему-то кивнул, но промолчал.

— Вероятно, существо работало над этим механизмом, — предположил Скит, — когда вдруг заподозрило, что что-то не так. Вероятно, существо поняло, что происходит, потому что быстро покинуло корабль. Это, кажется, не совсем согласуется с вашей теорией, Корита? Вы сказали, что как истинный крестьянин, он даже представить себе не может, что мы собираемся делать.

На побледневшем от усталости лице японского археолога появилась улыбка.

— Мистер Скит, — вежливо произнес Корита, — нет ничего удивительного в том, что это существо смогло понять. Возможным ответом на это будет разнообразие видов крестьянской категории. Ко всему, красное чудовище было самым высокоразвитым представителем этой категории, какой нам только доводилось видеть.

— Хотел бы я, — проворчал Пеннос, — чтобы мы пореже сталкивались с такими крестьянами. Вам известно, что после трех минут бесконтрольной энергизации мне понадобится на ремонт двигателя не менее трех месяцев? Я даже боюсь, что… — он замолчал, не решаясь говорить.

Капитан Лич мрачно улыбнулся и продолжил:

— Я закончу за вас, мистер Пеннос. Вы опасались, что корабль будет полностью уничтожен. Думаю, большинство из нас понимало, на какой риск мы идем, когда согласились на последний план мистера Гросвенфа. Мы знаем, что наши спасательные суденышки могут дать лишь частичное антиускорение. Так что мы могли оказаться беспомощными в четверти миллиона световых лет от дома.

Кто-то из людей добавил:

— Я понял так, что если бы алая тварь действительно захватила корабль, она бы отправилась дальше с очевидным намерением завоевать галактику. В конце концов, человек достаточно хорошо в ней устроился… и достаточно к ней привык…

Скит качнул головой.

— Однажды этот дьявол над ней властвовал и мог бы властвовать опять. Вы слишком твердо убеждены в том, что человек является образцом справедливости, забывая вероятно о том, что у него была долгая и кровавая история. Он убивал других животных не только ради получения мяса, но и для садистского удовольствия. Он брал в рабство соседей, убивал своих соотечественников и противников, испытывал наслаждение от мучений остальных. И не будет ничего невероятного в том, если мы во время нашего дальнейшего путешествия встретим других существ, куда более достойных управлять Вселенной, чем человек.

— Ради всего святого, — заметил один из техников, — пусть ни одного опасного вида существ не будет до — пущено на корабль. Мои нервы на пределе, и я уже не так хорош, каким был тогда, когда впервые вступил на борт «Космической Гончей».

— Вы говорите от имени всех нас! — раздался из коммуникатора голос исполняющего обязанности директора — Кента.

Глава 16

Кто-то зашептал Гросвенфу на ухо, но так тихо, что он не смог разобрать ни слова. Шепот последовал за вибрирующим звуком, таким же тихим, как и шепот, и в равной степени непонятным. Он непроизвольно оглянулся. Сейчас он находился в кинозале своего отдела, и в поле зрения никого не было. Гросвенф неуверенно подошел к двери, ведущей в аудиторию, но и там никого не оказалось. Он вернулся к работе, хмуро размышляя над тем, не направил ли на него кто-нибудь энцефалоаджустер. Это было единственно возможное объяснение, пришедшее ему на ум. Но через некоторое время он отверг его, как бессмысленное. Аджустеры были эффективными лишь при действии с близкого расстояния. А главное, его отдел был защищен против воздействия вибрации. Кроме того, он был слишком хорошо знаком с умственным процессом, вовлеченным в полученную иллюзию, и это делало для него невозможным не придавать значения инциденту.

Ради предосторожности Гросвенф тщательно осмотрел все пять комнат и проверил аджустеры в технической комнате. Они находились в том состоянии, в каком и должны были находиться — тщательно убранные. Эллиот молча вернулся в кинокабинет и вновь принялся за изучение гипнотически — световой вибрации, развитой им из изображений, использованных Риим против корабля.

Ужас поразил его сознание, подобно удару: он весь, съежился от страха. И потом снова шепот, такой же тихий, как и раньше, но теперь он был довольно сердитым и непонятно враждебным. Он ошеломленно застыл. Все — таки, вероятно, это был энцефалоаджустер. Кто-то стимулировал его мозг на расстоянии настолько мощным аппаратом, что защитный экран его комнаты оказался бессильным. Он лихорадочно размышлял, кто бы это мог быть и, в конце концов, пришел к выводу, что след ведет в психологический отдел. Ему ответил сам Сидл, и Гросвенф решительно принялся ему разъяснять, что произошло, но психолог его быстро прервал:

— Я как раз собирался с вами связаться, потому что подумал, что вы можете быть ответственны за эти действия.

— Вы хотите сказать, что кто-то еще был подвергнут такому же воздействию? — недоверчиво осведомился Гросвенф, пытаясь осмыслить происходящее.

— Я удивлен, что ему подверглись и вы в специально оборудованном отделе. Мне жалуются вот уже двадцать минут, а некоторые из моих приборов были затронуты на несколько минут раньше.

— Какие приборы?

— Мозговолновой генератор — детектор, нервно-импульсный регистратор и более чувствительные электрические детекторы. Кстати, Кент собирается созвать совещание на контрольном пункте, так что там и увидимся.

Но Гросвенф не отпустил его так быстро.

— Выходит, что какое-то обсуждение уже было?

— Мы… э… мы сделали кое-какие предположения.

— О чем?

— Мы скоро будем проходить огромную галактику М —33. Есть мнение, что это исходит оттуда.

Гросвенф мрачно улыбнулся.

— Это явный гипноз. Я подумаю над этим, а через несколько минут мы увидимся.

— Приготовься к получению шока при выходе в коридор. Давление осуществляется постоянно. Звуки, световые пятна, образы, эмоционально действующий шум — мы в самом деле получаем стимулирующую дозу.

Гросвенф кивнул и прервал связь. К тому моменту, когда он убрал пленку, извещение Кента о совещании передавалось по корабельному коммуникатору. Через минуту, открыв дверь в коридор, Гросвенф мгновенно понял, что имел в виду Сидл. Он даже остановился, поскольку смесь возбудителей сразу же начала на него воздействовать. Полный тревоги, Эллиот направился к контрольному пункту.

Через некоторое время он уже сидел вместе с остальными. Огромная космическая ночь что-то шептала, прижавшись к пролетавшему сквозь нес кораблю. Капризная и беспощадная, она заманивала и предупреждала. Она вибрировала в жутком наслаждении, а потом кипела в неистовом и диком безумии. Она шептала о страхе и выла от голода. Она умирала и билась в агонии и снова возрождалась к экстатической жизни. И в каждую долю секунды в ней неумолимо присутствовала угроза.

— Есть мнение, — произнес кто-то за спиной Гросвенфа, — что корабль должен возвратиться домой.

Гросвенф, неспособный различить голос, оглянулся в поисках говорившего. Кем бы он ни был, больше он не сказал ничего. Вновь устремив взгляд вперед, Гросвенф обнаружил, что исполняющий обязанности директора Кент все еще не отвернулся от глазка телескопа, что-то наблюдая. Он или решил, что на эту реплику отвечать не стоит, или не слышал его голоса. Никто другой также не среагировал на это замечание.

Поскольку все продолжали упорно молчать, Гросвенф принялся оперировать встроенным в кресло манипулятором коммуникатора, и теперь тоже наблюдал несколько размытое изображение того, на что уставились в телескоп Кент и Гюнли Лестер. Постепенно он забыл о соседях и сконцентрировался на показываемом экраном изображения ночи. Они находились вблизи границ целой галактической системы. И все же ближайшие звезды находились еще настолько далеко, что телескоп едва мог показать мириады блестящих точек, составляющих спиральную туманность М —33 Андромеды.

Гросвенф отвел взгляд от экрана одновременно с Лестером.

— Случившееся кажется невероятным, — заявил астроном. — Вибрация, которую мы ощущаем, распространяется от галактики с биллионами солнц.

— Немного помолчав, он прибавил: — Директор, мне кажется, что решение этой проблемы не в сфере астрономии.

Кент оторвался от глазка телескопа и проговорил.

— Все, что включает в себя галактика, подходит под категорию астрономического явления, или же вы можете назвать другую науку, которая этим займется?

Поколебавшись, Лестер медленно ответил.

— Показания шкалы просто фантастические. Я не думаю, что нам следует пользоваться галактическим телескопом. Этот барьер может рассылаться лучом, сконцентрированным на нашем корабле.

Кент повернулся к людям, расположенным лицом к широкой разноцветной контрольной панели, и спросил:

— У кого-нибудь есть предложения или дельные соображения?

Гросвенф оглянулся, надеясь, что говоривший раньше объяснит свою мысль подробнее, но тот молчал.

Несомненно, люди уже не осмеливались выступать так свободно, как при Мортоне, когда тот вел собрание. Так или иначе, но Кент весьма явно давал понять, что считает мнение всех, кроме глав отделов, просто дерзостью. Было также очевидно, что он не считает некзиальный отдел правомочным. В течение нескольких месяцев он и Гросвенф были вежливы друг с другом, но старались видеться как можно реже. В течение этого времени исполняющий обязанности директора Кент, желая упрочить свои позиции, представил на совет несколько методов, дающих его отделу больший вес в некоторых областях деятельности под всяческими благовидными предлогами.

Важность правил корабля, учитывающих одобрения индивидуальной инициативы, даже за счет производительности, была тем пунктом, который мог бы — Гросвенф был в этом уверен — продемонстрировать только другой некзиалист. Он не собирался протестовать и, таким образом, еще несколько ограничений наслоилось на и так уже опасно страдающий ограничениями корабль.

Из глубины контрольной первым отозвался на слова Кента биолог Скит. Он сухо заметил:

— Я вижу, что мистер Гросвенф крутится на своем стуле. Может быть, он вежливо ждет, пока не выскажутся более старшие? Мистер Гросвенф, что у вас на уме?

Гросвенф подождал, пока притихнет слабый всплеск смеха, к которому Кент не присоединился. Он недовольно произнес, уставившись почему-то на Эллиота. — Мы вас слушаем, мистер Гросвенф…

— Несколько минут назад кто — то предложил нам повернуть обратно домой. Я бы хотел, чтобы этот человек мотивировал свое предложение.

Ответа не последовало. Гросвенф видел, что Кент нахмурился. Действительно, казалось странным, что есть человек, не желающий подтвердить свое мнение, в какой бы форме оно ни было высказано. Все с удивлением переглядывались.

В конце концов, снова заговорил Скит:

— Когда было сделано это предложение? Я не помню, чтобы слышал его.

— И я! — эхом отозвались несколько голосов.

Глаза Кента блеснули. Гросвенфу показалось, что он ринулся в спор, как человек, жаждущий личной победы.

— Позвольте мне прояснить этот вопрос, — нахмурился Кент. — Было такое утверждение или нет? Кто еще его слышал? Прошу поднять руки.

Все руки остались опущенными.

— Мистер Гросвенф, что именно вы слышали? — злобно процедил Кент.

Гросвенф четко произнес:

— Насколько я помню, слова были следующие: «Есть мнение, что корабль должен возвратиться домой», — он умолк, но поскольку никаких замечаний не последовало, продолжил: — Кажется ясным, что сами слова возникли в результате стимуляции слуховых центров моего мозга. Кто-то чувствует сильнейшее желание отправить нас домой, и я его уловил… Я, конечно, не предлагаю это в качестве позитивного анализа.

Кент недовольно осведомился:

— Все мы, мистер Гросвенф, все еще пытаемся понять, почему именно вы, а не кто-то другой, услышали это предложение?

И опять Гросвенф оставил без внимания тон, которым это было сказано, и искренне сказал:

— Последние несколько минут я как раз это обдумывал. Я не могу не вспомнить, что в период инцидента с Риим мой мозг был подвергнут стимуляции в течение довольно длительного времени. Вполне возможно, что теперь я более чувствителен к подобным связям. — Тут ему пришло в голову, что подобная чувствительность могла быть объяснением тому, что он смог услышать шепот в своих изолированных экранами комнатах.

Гросвенф не был удивлен тем, что Кент брезгливо нахмурился. Химик показал этим, что предпочитает не вести разговоры о птичьем народе и о том, что они проделали с сознанием членов экспедиции. Кент холодно проговорил:

— Я уже имел удовольствие слышать рассказы о вашем вкладе в этот эпизод. Если я не ошибаюсь, вы утверждали, что причина вашей победы над Риим крылась в том, что члену одной расы трудно контролировать нервную систему представителя другой формы жизни, совершенно ему не знакомой. Как же вы тогда объясните, то, что кто бы там ни был, махнул в направлении движения корабля, проник в ваше сознание и стимулирует с удивительной точностью то участки вашего мозга, которые произвели предупреждающие слова, только что повторенные вами.

Гросвенфу показалось, что тон Кента, как он выбирает слова, и его самодовольство, произвели на всех неприятное впечатление.

— Директор, тот, кто стимулирует мой мозг, может знать о проблемах общения с нервной системой пришельца. Мы не станем утверждать, что он говорит на нашем языке. Кроме того, подобное решение проблемы было бы лишь частичным, поскольку я — единственный человек, отозвавшийся на стимуляцию. Я считаю, что в настоящий момент нам стоит обсуждать не то, каким путем я ее получил, а почему и что мы должны с этим делать, — закончил выступление Гросвенф.

Глава отдела геологии Дональд Мак — Кен откашлялся и сказал:

— Гросвенф прав. Я полагаю, джентльмены, что нам следует взглянуть в лицо тому факту, что мы вторглись на чью — то территорию. И это значительный кто-то.

Кент поджал губы, собираясь заговорить, но заколебался. Немного помолчав, он все же высказался:

— Я думаю, нам следует быть осторожными и не приходить к выводу о том, что мы располагаем достаточными для выводов фактами. И я считаю, что нам следует действовать так, как если бы мы находились перед лицом большего, чем у человека, интеллекта, большего чем-то, с чем мы сталкивались в известной нам жизни.

В контрольном пункте установилась тишина. Гросвенф заметил, что люди незаметно для себя приободрились. Их губы стали тверже, выражение лиц увереннее. Он увидел, что и другие заметили эту реакцию.

Социолог Келли мягко произнес:

— Я рад… э… тому, что никто не выказывает желания повернуть назад. Отлично! Мы служим нашему правительству и нашей расе, и наш долг — исследовать возможности новой галактики, особенно сейчас, когда доминирующая здесь форма жизни знает о нашем существовании. Заметьте, пожалуйста, что я одобряю предложение директора Кента и говорю так, как если бы мы были действительно вынуждены вступить в контакт с существами на высшей стадии развития. Их способность более или менее прямо воздействовать на наш мозг и стимулировать его означает то, что они совершенно явно наблюдают за нами и многое о нас знают. Мы не можем позволить себе, чтобы эти знания были односторонними.

Кент уже успокоился, когда заговорил снова:

— Мистер Келли, что вы думаете по поводу мира, в который мы направляемся?

Лысоголовый социолог поправил очки.

— Он… э… велик, директор. Но этот шепот мог быть эквивалентен перекрещивающимся радиоволнам, распространяющимися в нашей собственной галактике. Они… э… могут быть просто внешними сигналами, идущими из пустынных мест в зону развития, — он умолк, но не слыша ничьих замечаний, он продолжал: — Вспомните, ведь человек тоже оставил вечные следы в собственной галактике. Планеты сошли со своих орбит. Мертвые миры покрылись живой зеленью. Океаны появились там, где безжизненные пустыни лежали под солнцем и были горячей, чем наше Солнце. И наше присутствие здесь, на этом огромном корабле, является проявлением мощи человека, способного проникать дальше, чем все существующие шепоты.

Следующим выступил Гурлей из отдела коммуникации.

— Следы человека едва ли можно назвать постоянными, в космическом смысле этого слова. Я не понимаю, как вы можете говорить о них теми же словами, что и об этом явлении. Эти пульсации настолько всепроникающи, что все пространство вокруг нас шепчет. Это — жизнь, такие ее сильные формы, какие мы даже не представляем. Это не кот, не алый дьявол, не феллахская раса, ограничивающаяся одной системой. Здесь, по всей вероятности, множество умов, которым нет числа, общающихся между собой через мили и годы их пространства и времени. Это цивилизация всей галактики, и если говорящие от ее имени предупреждают нас… — Гурлей замолчал, задохнувшись, и поднял руку, как бы защищаясь.

Он был не единственным, кто сделал это. По всей комнате люди пригибались и прятались за кресла, так как Кент судорожным движением выхватил вибратор и направил его на аудиторию. Лишь инстинктивно нырнув, Гросвенф обнаружил, что траектория луча проходит выше его головы. За его спиной раздался дикий вопль, затем звук удара, от которого содрогнулся пол.

Гросвенф обернулся вместе с остальными и с чувством омерзения уставился на тридцатифутовую тварь, целиком бронированную, лежащую на полу и извивающуюся в двадцати футах от последнего ряда. В следующее мгновение в воздухе материализовалась красноглазая копия первого чудовища и с грохотом приземлилась в дюжине футов от первого. Вслед за вторым чудовищем появился третий, дьявольского вида монстр, перевернулся несколько раз и вскочил, рыча.

Через секунду из воздуха их материализовалось не менее дюжины.

Гросвенф также выхватил вибратор и разрядил его. Чудовищный рев мгновенно удвоился. Металлические лапы скребли по металлическим стенам и полам. Стальные когти грохотали, стучали тяжелые ноги. Теперь все люди вокруг Гросвенфа стреляли из вибраторов, но твари продолжали появляться. Гросвенф навернулся, вскочил на второй ряд и прыгнул на второй ярус приборного щита. Когда он добрался до яруса, на котором находился Кент, тот перестал стрелять и злобно зашипел:

— Ты что это делаешь, скотина?!

Его вибратор повернулся, и Гросвенф безжалостно выбил его из рук директора. От ярости тот ничего не мог произнести. Добравшись до следующего яруса, Гросвенф увидел, что Кент тянется за вибратором. Он не сомневался в том, что директор собирается выстрелить в него. Со вздохом облегчения он добрался, наконец, до рубильника, управляющего созданием огромного мультиэнергетического экрана корабля, включил его на полную мощность и кинулся на пол, как раз вовремя. Трассирующий луч вибратора Кента впился в металл контрольной панели как раз над головой Гросвенфа. Потом луч пропал. Кент вскочил на ноги, и крикнул наверх:

— Я не понял, что вы собираетесь делать!

Как извинение, эта фраза совсем не тронула Гросвенфа. Исполняющий обязанности директора считал, вероятно, что может оправдать свой поступок тем, что Гросвенф бежал с поля боя. Эллиот проскочил мимо химика слишком сердитый, чтобы вступать в разговор. Он ужо давно не выносил Кента, но теперь убедился, что поведение этого человека делает его недостойным должности директора. Впереди предстояло сложное время, и личная неприязнь Кента могла сыграть роль триггера, способного уничтожить корабль.

Спустившись на нижний ярус, Гросвенф добавил энергию своего вибратора к той, что излучали вибраторы других. Уголком глаза он заметил, что три человека устанавливают огнемет. К тому времени, когда он изрыгнул свое невыносимое пламя, все твари находились без сознания от молекулярной энергии, и уничтожить их было делом нетрудным.

Опасность миновала, и у Гросвенфа появилось время поразмыслить над тем, как эти чудовища были живыми перенесены на корабль через световые столетия. Это походило на сон, и было слишком фантастично, подобное вообще невозможно было себе представить.

Но запах горящей плоти был достаточно реальным, как и струившаяся по полу голубовато — серая кровь. Последней очевидностью была дюжина или около того бронированных и чешуйчатых тел, валявшихся по всей комнате.

Назад: Глава 5

Дальше: Глава 17