Часть 1

Глава 1

Все дальше и дальше шел керл. Черная безлунная ночь, почти беззвездная, неохотно уступала место мрачному красноватому свету зари, заполняющему небо слева от него. Свет был скучным, тусклым и не нес в себе тепла. Он потихоньку обнажал ландшафт, похожий на ночной кошмар. Его окружали черные зубчатые скалы и безлесая черная равнина. Над жуткой линией горизонта поднималось светло-красное солнце. Щупальца света неуверенно прокладывали себе дорогу среди теней, и по-прежнему никаких идов, хотя вот уже почти сто дней, как он занимается их поисками.

Внезапно он остановился, насторожившись. По огромным передним лапам пробежала дрожь, острые, как лезвие бритвы, когти изогнулись дугой. Растущие из плеч толстые щупальца волнообразно заколыхались. Он повел туда-сюда головой, очень похожей на кошачью, в то время как состоящие из маленьких тоненьких волосков усики, образовывавшие по бокам его головы нечто вроде ушей, отчаянно вибрировали, изучая каждый звук и шорох в эфире. Ответа не было. Его сложная нервная система не приняла ничего, что напоминало бы ответный сигнал. Никакого намека на присутствие ид — существ, его единственного источника питания на этой пустынной равнине. Керл безнадежно припал к земле. Его огромный, похожий на кота силуэт вырисовывался на фоне красноватой линии неба, как выгравированная на черном камне фигура тигра. Керла тревожила потеря контакта. Он обладал чувствительными органами, которые, когда все было в порядке, обнаруживали ид — существ на мили в окружности. По — видимому, порядок был нарушен. Его неудавшаяся попытка сохранить контакт указывала на физическое расстройство, на смертельную болезнь, о которой ему приходилось слышать. Семь раз за последние сто лет находил он керлов, таких слабых, что они уже не могли двигаться. Тогда он с легкостью убивал их и забирал то малое количество идов, что еще поддерживало их жизнь.

При воспоминании об этой беде керл вздрогнул. Потом он громко зарычал, и звуки его голоса завибрировали в воздухе, отдавшись эхом в горах — инстинктивное выражение его воли к жизни. Неожиданно он замер. Высоко над линией горизонта он заметил крошечную светящуюся точку. Она быстро приближалась и так же быстро вырастала во все увеличивающийся металлический шар. Потом шар превратился в круглый корабль. Огромный, сверкающий, как отполированное серебро, он заметно замедлял свой ход, просвистев над самой головой керла. Затем корабль отлетел вправо за черную линию холмов, секунду повисел неподвижно и скрылся из виду.

Керл вышел из оцепенения. С тигриной быстротой он понесся вниз по склону. Его круглые черные глаза горели лихорадочным желанием. Усики — антенны, забыв о своей уменьшающейся активности, так сильно вибрировали, посылая сигнал поиска идов, что тело ответило им острым приступом голодной боли.

Далекое солнце, теперь розоватое, висело высоко в пурпурно — черном небе, когда он припал к скале и уставился из-за нее на простиравшиеся внизу перед ним развалины города. Серебряный корабль, несмотря на его размеры, показался совсем маленьким посреди этого пустынного, лежащего в руинах города. И все же в нем было столько живого, угадывалась такая сила затаившегося движения, что он казался властвующим среди этой пустыни. Он как в колыбели покоился во впадине, возникшей под действием его веса, противостоя мертвым линиям города.

Керл не мигая смотрел на двуногих существ, Появившихся из корабля. Небольшими группками они стояли у подножия лестницы, тянувшейся из ослепительно — яркого отверстия, находящегося в сотне футов над землей. Его глотка сжалась. Его сознание помутнело от дикого желания броситься и смять эти, казавшиеся такими игрушечными, существа. Эти тела испускали свойственную для идов вибрацию. Клетки памяти затормозили этот импульс, когда он еще только успел подобраться к мускулам. Это было давнее воспоминание о прошлом его расы, о машинах, умеющих уничтожать, об энергии, превосходящей всю мощь его собственного тела. Он успел заметить, что тела существ окутаны прозрачным блестящим материалом, сверкающим под лучами солнца.

Память перегрела каналы его схем. Только теперь керл подумал о том, что это, должно быть, экспедиция с другой звезды. Ученые будут исследовать, а не разрушать. Если он не нападет, ученые не станут его убивать. Ученые тоже глупы на свой лад!

Осмелев от голода, он вышел на свободное пространство. Он увидел, что существа сразу его заметили и стали смотреть в его сторону. Трое, находившиеся к нему ближе других, медленно повернули к более удаленным группам. Самый маленький из них вытащил из футляра на боку металлический прут и держал его в руке.

Керла все это встревожило, но он продолжал трусить вперед. Поворачивать было слишком поздно.

Эллиот Гросвенф остался там, где стоял, возле трапа. Он уже привык держаться на заднем плане. Единственный некзиалист на борту «Космической Гончей», месяцами не замечаемый специалистами, которые не слишком понимали, что такое некзиалист, и не очень стремились понять. Гросвенф планировал исправить такое положение дел, но пока подобной возможности не представлялось.

Передатчик, вмонтированный в шлем его скафандра, ожил. Кто-то мягко рассмеялся и произнес:

— Что касается меня, то я не пойду на риск близкой встречи с таким великаном.

Гросвенф узнал голос Грегори Кента, главы химического отдела. Слабый физически, Кент был сильной личностью. На борту корабля у него имелось много друзей и людей, поддерживающих его, и он уже выставил свою кандидатуру на пост директора экспедиции в предстоящих выборах. Выборов ожидали с нетерпением, ведь они вносили определенное возбуждение в монотонную жизнь корабля. Из всех, кто следил за приближающимся чудовищем, лишь Кент вытащил оружие. Теперь он стоял, держа его в руке.

Послышался другой голос, более низкий и спокойный, принадлежащий, как распознал Гросвенф, Хэлу Мортону, директору экспедиции.

— Это одна из причин, по которой вы участвуете в экспедиции, Кент — вы слишком мало оставляете места случайностям.

Замечание было дружеским. Оно оставляло без внимания тот факт, что Кент уже реально претендовал на роль директора, который занимал сейчас Мортон. Конечно, его можно было рассматривать и как некую дипломатическую уловку, если считать, что таким образом наивные слушатели оповещались о том, что Мортон не питает злых чувств к сопернику. Гросвенф не сомневался в том, что директор способен на подобный ход. Он считал Мортона умным, честным и весьма проницательным человеком, который мог без труда управлять любой ситуацией.

Гросвенф заметил, что Мортон продвигается вперед, стараясь оказаться чуть впереди остальных. Его сильное тело казалось особенно крупным в прозрачном металлическом костюме.

Слуха Эллиота Гросвенфа достигли комментарии остальных:

— Не хотелось бы мне встречаться с этой малышкой в темноте один на один.

— Не будь дураком! Это явно высокоразвитое существо, возможно, из господствующей расы.

— Его физическое развитие, — произнес голос, при — надлежавший психологу Сидлу, — указывает на свойственную животным адаптацию к окружающей среде. С другой стороны, направляясь к нам, зверь действует не как животное, а как разумное существо, знающее о нашем умственном развитии. Вы заметили, что оно сковано в движениях? Это указывает на то, что оно понимает: мы вооружены, и поэтому осторожничает. Я бы хотел как следует разглядеть концы щупалец, расположенных на его плечах. Если они суживаются в рукоподобные отростки или чашечки, то я, пожалуй, стану утверждать, что мы имеем дело с потомком жителей этого города. — Он смолк, но потом закончил: — Нам бы очень помогло, если бы мы могли установить с ним контакт, хотя пока я склонен предположить, что оно выродилось в первобытное состояние.

Керл остановился, когда оказался в десяти футах от ближайшего существа. Потребность в идах угрожала овладеть им целиком. Его сознание готово было погрузиться в хаос, и ему стоило огромных усилий удержать себя от этого. Он чувствовал себя так, как будто его тело погружено в раскаленную жидкость. Перед глазами воз — никла пелена.

Большинство людей подошло к нему. Керл видел, что они изучают его дружелюбно и с любопытством. Когда они говорили, их губы двигались под прозрачными шлемами. Форма их общения — он был уверен, что чувства его не обманывают — была ему недоступна, поскольку происходила на частоте, принимать которую он не мог. Силясь казаться дружелюбным, он передал по усикам свое имя, указывая на себя в то же время щупальцем.

Голос, которого Гросвенф не узнал, протянул:

— Когда он шевелит этими волосами, Мортон, в моем приемнике возникает нечто вроде помех. Вы не думаете…

Спрашивающий назвал Мортона по фамилии, и это отличало его от остальных. Это был Гурлей — начальник отдела связи.

Гросвенф, записывающий разговор, был доволен. Эпизод со зверем мог помочь ему в записи голосов всех остальных, имеющих вес на корабле. Он с самого начала пытался это сделать, но без особого успеха.

— Ага, — произнес психолог Сидл, — щупальца оканчиваются чашечками — присосками. Это указывает на достаточно сложную нервную систему. При соответствующей тренировке он мог бы управлять любой машиной.

— Думаю, нам следует подняться на корабль и позавтракать, — предложил директор Мортон. — Потом будет много работы. Мне бы хотелось получить сведения о развитии этой расы и, особенно, о причинах ее исчезновения. На Земле, в ранний период, одна культура за другой достигали вершины и разрушались. И на их обломках возникали новые. Что же случилось здесь? Каждому отделу будет поручена особа область для исследования.

— А как с котенком? — спросил кто-то. — Мне кажется, что он жаждет подняться к нам.

Мортон хмыкнул и серьезно сказал:

— Было бы неплохо попытаться взять его с нами, но не действуя силой. Кент, что вы на это думаете мне предложить?

Маленький химик в раздумье покачал головой.

— Здешний воздух содержит больше хлора, чем кислорода, хотя и того и другого не так много. Наш кислород явился бы для его легких настоящим динамитом.

Для Гросвенфа было ясно, что кошкообразное существо не понимает этой опасности. Он наблюдал за тем, как чудовище последовало за первой группой людей вверх по лестнице к большой двери.

Все оглянулись на Мортона, но тот махнул рукой и заявил:

— Снимите второй замок и дайте ему вдохнуть кислорода. Это его излечит от излишнего любопытства.

Минутой позже в приемнике послышался удивленный возглас директора:

— Будь я проклят! Он даже не заметил разницы! Это означает, что у него нет легких или что его легкие поглощают вовсе не хлор. Держу пари, что он сможет к нам войти! Для биологов это будет кладом, и достаточно безопасным, если мы проявим осторожность.

Скит был высоким, худым, костлявым человеком с длинным печальным лицом. Его голос, необычно контрастирующий с наружностью, зазвучал в приемнике Гросвенфа:

— За все исследования, за все полеты, в которых мне приходилось бывать, я видел только две высшие формы жизни. Представители одной зависят от хлора, представители другой нуждаются в кислороде — два элемента, поддерживающие горение. Я слышал весьма смутные отчеты о жизненных формах, живущих на фторе, но сам подобного примера не видел. Я почти готов отдать свою репутацию за утверждение о том, что ни один сложный организм не сможет приспособиться к использованию обоих газов одновременно. Мортон, если только это возможно, мы не должны позволить этому существу нас покинуть.

Мортон довольно рассмеялся и рассудительно заметил:

— Кажется, он озабочен лишь тем, как бы остаться.

Он уже поднялся по лестнице. Теперь он проходил сквозь замкнутое пространство вместе с керлом с двумя другими людьми. Гросвенф заторопился вперед, но он был одним из дюжины людей, вышедших на открытое пространство. Огромная дверь захлопнулась, и воздух со свистом хлынул в помещение. Гросвенф наблюдал за чудовищем с растущим чувством тревоги: у него возникли какие-то мысли. Ему хотелось сообщить их Мортону. Согласно правилам, действующим внутри корабля, всем главам отделения должна быть доступна удобная и быстрая связь с директором. Ему бы тоже следовало обладать такой возможностью. Ведь положение это касается и главы некзиального отдела — хотя он и был единственным его членом — то есть относилось и к нему. Вмонтированный в его скафандр превосходный передатчик был устроен таким образом, что он мог разговаривать с Мортоном подобно главам других отделов. Однако на самом деле он обладал лишь мощным приемником. Это давало ему привилегию в слушании разговоров «руководителей», когда они занимались работой вне корабля. Если же он хотел с кем-нибудь поговорить или бы оказался в опасности, ему необходимо было щелкнуть переключателем, открывавшим выход в центральный ка — нал связи.

Гросвенф не подвергал сомнению ценность такой системы. Он был лишь одним из тысячи людей, находящихся на корабле, и было очевидным, что все они могли болтать с Мортоном, когда им вздумается.

Наконец, отворилась внутренняя дверь. Гросвенф двинулся вперед вместе с остальными. Через несколько минут все уже стояли у основания лифтовой системы, ведущей к жилым отсекам корабля. Между Мортоном и Скидом произошла короткая беседа, после которой директор решил:

— Если он поедет, пошлем его наверх одного.

Керл не выказал никаких возражений, но когда услышал, что дверца за ним захлопнулась, и лифт пошел наверх, он с рычанием развернулся. Его разум мгновенно пришел в хаос, и он ударил по двери. Под его весом металл прогнулся, отчаянная боль наполнила его безумием. Теперь он стал пойманным в ловушку зверем. Керл загрохотал когтями о сталь. Прочно пригнанные панели поддались под действием его толстых щупалец. Машина резко загудела, протестуя, но несмотря на то, что выступающие части лифта скрипели по стенкам шахты, неумолимая сила продолжала тащить лифт наверх. В конце концов, лифт достиг места назначения и замер. Керл сорвал остатки двери и вывалился в коридор. Там к нему присоединились люди с оружием наготове.

— Мы дураки! — заявил Мортон. — Нам следовало бы показать ему, как работает лифт. Он же решил, что мы его мы его обманули или что-то в этом роде.

Он решительно подошел к чудовищу. Гросвенф увидел, что когда Мортон несколько раз открыл и закрыл дверцу ближайшего лифта, дикий огонь исчез из угольно-черных глаз чудовища. Когда урок закончился, керл направился в примыкающую к коридору огромную комнату. Там он разлегся на покрытом ковром полу и утихомирил электрическое напряжение нервов и мускулов. Керл был страшно зол на себя за выказанный им страх. Ему казалось, что спокойное и мирное поведение было бы ему выгоднее, и дало бы ему преимущества. Его злобное поведение в лифте вероятно встревожило и обескуражило их не на шутку.

А это могло явиться огромной опасностью для задуманного им дела: керл задумал захват корабля. На планете, с которой явились эти существа, наверняка было неограниченное количество идов.

Глава 2

Немигающими глазами керл наблюдал за тем, как двое людей оттаскивали обломки валунов от металлической двери большого старого здания. Человеческие существа забрали его и снова надели скафандры и теперь, куда бы он ни посмотрел, видел их по отдельности или группами. Керл решил, что они все еще изучают мертвый город. Его собственные интересы полностью сосредоточились на еде. Каждая клетка его огромного тела требовала идов. Это страшное желание отдавалось во всех его мышцах, а сознание затуманилось одним — броситься за людьми, которые углубились в город. Один из них вообще ушел без спутников.

Во время ленча человеческие существа предлагали ему различную пищу, но вся она была для него бесполезна. Очевидно, им не приходило в голову, что он питается исключительно живыми существами. Иды, в основ — ном, были не субстанцией, а формой субстанции, и получить их можно было лишь из ткани, в которой еще теплится огонек жизни.

Текли минуты, часы, а керл по-прежнему сдерживал себя. Он лежал, наблюдая и зная, что людям известно о том, что он наблюдает за ними. Они спустили с корабля машину и установили ее перед валуном, преградившим путь к главному входу в здание. То напряженное состояние, в котором он находился, давало ему возможность отмечать все их движения. Хотя голод и был для него нескончаемой пыткой, он четко отмечал все их действия с машиной и видел простоту управления ею.

Он знал, что должно было произойти, когда пламя раскалит твердую глыбу, но намеренно вскочил и зарычал, как будто в ужасе.

Гросвенф наблюдал за ним с борта маленького патрульного корабля. Он добровольно взвалил на себя роль наблюдателя за керлом. Больше ему нечем было заняться. Никто, казалось, не ощущал необходимости присутствия на борту «Космической Гончей» некзиалиста. Пока он так наблюдал, путь к двери расчистили. К ней направились директор Мортон с еще одним человеком. Они вошли внутрь здания и исчезли. Их голоса сразу же зазвучали в приемнике Гросвенфа. Первым заговорил спутник директора:

— Все разбито… Вероятно, тут шла война. Но очертания этой машины можно проследить. Она выполнена из синтетических материалов. Хотел бы я знать, как она конструировалась и управлялась!

— Мне не совсем ясна ваша мысль, — заметил Мортон.

— Все очень просто. До сих пор я не видел ничего, кроме инструментов. Почти каждая машина, является ли она инструментом или оружием, оснащена трансформатором для получения энергии, ее преобразования и использования. А где силовая установка? Надеюсь, что библиотеки дадут нам ключ к ответу. Что могло такое случиться, что в корне сгубило цивилизацию?

В приемнике раздался голос психолога:

— Говорит Сидл… Я слышал ваш вопрос, мистер Пеннос. Есть, по крайней мере, две причины, по которым эта территория могла стать необитаемой. Первая — отсутствие пищи. Другая — война.

Гросвенф обрадовался тому, что Сидл назвал спутника Мортона по фамилии — теперь к его коллекции добавился еще один голос. Пеннос был главой инженерного отсека корабля.

— Однако, дорогой психолог, — проговорил Пеннос, — их наука должна была помочь им разрешить проблему питания хотя бы для части населения. А если нет, то почему бы им не развивать область космических полетов с тем, чтобы отправиться в поисках пищи куда-то еще?

— Спросите у Гюнли Лестера, — послышался голос директора Мортона. — Я слышал, что у него зародилась какая-то теория, прежде чем мы успели приземлиться.

Астроном отозвался после первого же вызова.

— Нужно еще как следует проверить все расчеты. Но один из них, думаю, вы со мной согласитесь, говорит сам за себя. Этот отдаленный мир состоит всего лишь из одной планеты, вращающейся вокруг Солнца. И больше ничего: ни луны, ни даже планетоида. А ближайшая солнечная система находится на расстоянии девятисот световых лет. Так что перед господствующей расой этой планеты стояла ужасающе сложная задача: им было необходимо одним ударом разрешить проблему как межпланетных, так и межзвездных перелетов. Вспомним для сравнения, каким медленным было наше развитие в этой области. Вначале мы достигли Луны, потом начали полеты к планетам. Каждый успех вел к следующему, и после долгих лет был совершен длительный перелет к ближайшей звезде. И наконец человеку удалось изобрести антиускоритель, который позволил совершить межгалактический перелет. Так что я сомневаюсь, чтобы какой-то расе удалось совершить межзвездный перелет, не накопив предварительно опыта.

За этим высказыванием астронома последовали другие замечания, но Гросвенф их уже не слушал. Он смотрел туда, где только что видел огромного кота, но тот куда-то исчез. Он тихо выругался, злясь на себя за невнимательность. Пришлось метаться на своем суденышке в беспорядочном поиске. Но вокруг было слишком много зданий. Куда бы он ни посмотрел, всюду его взгляд натыкался на препятствия. Он приземлился и стал расспрашивать нескольких в поте лица работающих техников. Большинство ответили, что видели кота примерно двадцать минут назад. Обескураженный Гросвенф влез в свою спасательную шлюпку и полетел над городом.

Незадолго до этого керл осторожно двинулся вперед, ища укрытия везде, где только возможно. Он приближался к одной группе — напряженный сгусток энергии, нервный и больной от голода. Подкатила маленькая машина, остановилась перед ним и зажужжала, делая его фотоснимки — великолепная камера. Гигантская дробильная машина нависла над каменистым холмом, готовая действовать. Сознание керла было заполнено очертаниями не слишком внимательно наблюдаемых им предметов, и изогнутое дугой тело устремилось за человеком, который ушел в город один.

Керл внезапно потерял над собой контроль. Его пасть наполнилась зеленой слюной. Он метнулся за каменистую насыпь и помчался со всех ног. Керл несся огромными плавными скачками. Было забыто все, кроме одного — единственного желания, как будто некая магическая, стирающая память щетка прошлась по его мозгам. Он пролетал по пустынным улицам, срезая путь с помощью проломов в тронутых временем стенах. Затем он перешел на неторопливый бег — его усики — уши ловили вибрацию идов.

Наконец он остановился и стал пристально смотреть вперед из-за скалистых обломков. Двуногое существо стояло возле того, что было раньше окном, направляя в темноту луч фонарика. Фонарик щелкнул и погас. Сильный, приземистый человек мягко шагнул назад и тревожно посмотрел туда-сюда. Керлу не понравилась его тревога. Она означала готовность к опасности, а значит и осложнения.

Керл подождал до тех пор, пока человеческое существо не исчезло за углом и быстро вышел на открытое пространство. Как призрак, он скользнул по боковой улице мимо длинного квартала разрушенных зданий. На огромной скорости он свернул направо, пролетел через открытое пространство, потом лег на живот и вполз в сумрачное отверстие между домом и огромной грудой развалин. Улица впереди была каналом между двумя грядами разбросанных камней. Она заканчивалась узким углом, выход из которого находился как раз под керлом.

В последний момент он стал, вероятно, недостаточно осторожным. Когда человеческое существо вступило на отрезок пути под ним, керл испугался, потому что от того места, где он притаился, полетел вниз крошечный камень. Человек дернулся и взглянул наверх. Его лицо тотчас же изменилось, он схватился за оружие. Керл метнулся вперед и нанес сокрушительный удар по светящемуся прозрачному колпаку. Послышался хруст разрываемого металла, и хлынула кровь. Человек сложился пополам, будто его согнули. Мгновение его кости и мускулы каким-то чудом удерживали тело, потом оно рухнуло. Лязгнул металл космического костюма.

Конвульсивным движением керл ринулся на свою жертву. Он уже создал поле, которое должно было помешать идам смешаться в потоке крови. Он молниеносно раздробил металл и лежавшее внутри него тело. Хрустнули размалываемые кости. Он погрузил рот в теплое тело, и крошечные чашечки — присоски начали вытягивать идов из клеток. В экстазе он занимался этим минуты три, потом по его глазам пробежала тень. Насторожившись, он посмотрел наверх и заметил маленькую машину, летевшую в его сторону против заходящего солнца. На мгновение керл оцепенел, потом быстро скользнул в тень от груды обломков.

Когда опять посмотрел наверх, крошечное суденышко лениво уплывало влево. Но оно летело кругами, и керл понимал, что скоро оно вернется к нему. Доведенный почти до исступления тем, что его прервали в момент пиршества, керл все же бросил свою добычу и помчался обратно к кораблю. Он летел, как подстегиваемое опасностью животное, и замедлил ход лишь тогда, когда обнаружил первую группу людей, занятых работами. Он осторожно приблизился к нам. Все они были заняты, и он мог проскользнуть мимо незамеченным.

Гросвенф все больше отчаивался в поисках чудовища. Город был слишком велик. Руин и укромных местечек было значительно больше, чем показалось ему вначале. В конце концов он направился к кораблю и с облегчением вздохнул, обнаружив животное удобно растянувшееся на валуне под солнцем. Гросвенф осторожно посадил машину на удобное возвышение позади чудовища. Он был еще там, когда двадцать минут спустя группа людей, изучающих город, наткнулась на раскромсанное тело Денервея из химического отдела и передала об этом вызывающее дрожь сообщение.

Гросвенф сразу же взял курс к месту происшествия. Он почти сразу же узнал, что Мортон не прибудет смотреть на тело. В приемнике послышалось его угрюмое распоряжение:

— Перенесите останки на корабль.

Друзья Денервея были уже там и в тревожной тишине взирали на труп товарища.

Гросвенф посмотрел вниз на ужасающие клочья человеческого мяса и запачканные кровью куски металла и ощутил, как сжалось его горло. Он слышал замечание Кента:

— Черт побери, и нужно же ему было пойти одному!

Голос главы химического отдела звучал хрипло.

Гросвенф вспомнил о том, что Кент и его старший заместитель Денервей были добрыми друзьями. По всей вероятности, кто-то еще их химического отдела сказал что — то по личной связи отдела, потому что Кент ответил;

— Да, будем делать вскрытие.

Эти слова напомнили Гросвенфу о том, что если он не настроится на их волну, то пропустит большую часть происходящего. Он торопливо тронул за плечо ближайшего к нему человека и спросил:

— Не возражаете, если я через вас послушаю химиков?

— Давайте.

Гросвенф слегка прижал пальцы к его руке и услышал, как дрожащий голос говорил:

— Хуже всего, что убийство выглядит совершенно бессмысленным. Тело раздавили прямо в желе, но похоже, все части на месте.

В разговор вмешался биолог Скит. Его длинное лицо выглядело мрачнее обычного.

— Убийца напал на Денервея, чтобы его съесть, но потом обнаружил, что по составу тело для него несъедобно. Совсем как наш огромный кот. Что бы перед ним ни поставили, ничего не ест… — тут он осекся и медленно продолжил: — А как насчет этого зверя? Он достаточно велик, чтобы проделать подобное своими конечностями.

— Вероятно, эта мысль пришла в голову многим из нас, — промолвил Мортон, слушавший весь разговор. — В конце концов, это единственное живое существо, которое мы тут видели. Но, естественно, мы не можем расправиться с ним по одному подозрению.

— Кроме того, заметил один из мужчин, — он не исчезал из поля моего зрения.

Прежде чем Гросвенф успел заговорить, по главной линии послышался голос психолога Сидла:

— Мортон, я беседовал со многими людьми, и впечатление у меня осталось следующее: их первое чувство таково, что зверь ни разу не исчезал из поля зрения, но поразмыслив немного, все они соглашались с тем, что на несколько минут, может быть, и исчезал. У меня тоже сложилось впечатление, что он все время был поблизости. Но серьезно поразмыслив, я припоминаю кое-какие бреши. Были моменты, и возможно, достаточно длительные, когда он совершенно исчезал из виду.

Гросвенф вздохнул, и промолчал теперь уже намеренно. Его точка зрения была высказана другим.

Молчание нарушил Кент, который яростно заявил:

— Я считаю, что нечего разводить пустые разговоры. Нужно прикончить чудовище по первому подозрению, пока оно не наделало еще больших бед.

— Корита, вы далеко? — осведомился Мортон.

— Возле тела, директор.

— Корита, вы расхаживали по городу вместе с Кранесси и Ван Хорном. Как вы считаете, может быть этот кот потомком тех, кто населял эту планету?

Высокий японец медленно и задумчиво проговорил:

— Директор Мортон, тут есть какая — то тайна. Посмотрите на эту удивительную линию небосвода. Обратите внимание на контуры архитектурных сооружений. Эти люди были близки к землянам. Здания не просто украшены, они украшены в определенном стиле. Есть эквиваленты греческой колонне, имеется большой собор в готическом стиле, для создания которого нужно было обладать верой. Если рассматривать этот одинокий мир как планету — мать, то она должна была быть для своих обитателей любимым местом, несущим им тепло и духовные силы. Эффект увеличивает строение улиц. Машины этого народа доказывают, что он был математиком, но прежде всего он был художником. Поэтому-то он и не создал геометрически причудливых городов из мира ультрасофических метрополисов. В оформлении домов кроется непринужденность гения, глубокое, радостное восприятие мира, усиленное непоколебимой верой в божественное. Это не почтенно — седовласая цивилизация, а культура юная и энергичная, уверенная в себе и сильная знанием своей конечной цели. А потом все внезапно котилось, как будто на определенной стадии эта культура пережила великую битву и рухнула, как бывшая Мохаммедианская цивилизация, или миновав столетия процветания, она вступила в период борьбы и распрей. Как бы там ни было, у нас нет сведений ни об одной культуре во Вселенной, сделавшей такой резкий скачок. Преобразования всегда происходят медленно. И первый этап на их пути — подвержение безжалостному сомнению всего, что когда-то было свято. Должны были существовать внутренние противоречия. Бесспорные прежде убеждения подвергаются жесткой критике со стороны ученых и аналитиков. Скептики становятся господствующими существами расы. Но эта культура, я бы сказал, прекратила свое существование внезапно, в цветущем возрасте. Социологической бомбой для подобной катастрофы должен был быть конец всей морали, взрыв жесточайшей преступности, разрушение всех идеалов. Должно было возникнуть полнейшее бессердечие. Если этот… кот — потомок подобной расы, тогда он может быть лукавой натурой, ночным врагом, хладнокровным убийцей, который ради одного зернышка может перерезать горло собственному брату.

— Довольно! — отрывисто прозвучал голос Кента.

— Директор, я намерен совершить возмездие.

Его резко прервал Скит:

— Я категорически возражаю! Послушайте, Мортон, мы не должны убивать кота, даже если он и виновен. Это настоящая биологическая сокровищница!

Кент и Скит сердито уставились друг на друга.

— Дорогой мой Кент, — внушительно и веско проговорил Скит, — я достаточно оцениваю тот факт, что вы в своем химическом отделе будете счастливы сделать химический анализ его крови и плоти. Но я должен, к сожалению, уведомить вас о том, что вы чересчур спешите. Нам, в биологическом отделе, он необходим живым, а не мертвым. И у меня есть такое предчувствие, что физики тоже захотят заняться им живым. Так что боюсь, что вы будете последним в списке. И примиритесь, пожалуйста, с этой мелочью. Вы сможете заняться им через год, но никак не раньше.

— Я смотрю на это дело не с научной точки зрения, — угрюмо возразил Кент.

— А следовало бы… Ведь Денервей мертв, и для него ничего нельзя сделать.

— Я — человек, а уж потом ученый, — хрипло сказал Кент.

— И ради удовлетворения эмоций вы готовы уничтожить столь ценный экспонат?

— Я хочу прикончить это существо, потому что оно таит в себе неведомую опасность. Мы не можем подвергать риску остальных.

Конец дискуссии положил Мортон, который задумчиво произнес:

— Корита, я готов принять вашу теорию в качестве рабочей гипотезы, но у меня возник один вопрос. Возможно ли, что эта культура была еще более поздней на этой планете, чем считается наша в колонизированной нами галактической системе?

— Такое предположение не исключено, — сказал Корита. — Данная культура может быть серединой десятой цивилизации этого мира, в то время как наша, насколько это нам удалось выяснить, является концом восьмого скачка от Земли. Каждая из десяти, конечно, была построена на обломках предыдущей.

— В таком случае, почему ему ничего не известно о скептицизме, который заставляет нас подозревать его в совершении преступления?

— Нет, для него это было бы откровением.

Приемник донес угрюмый смешок Мортона, который заявил:

— Исполните свое желание, Скит. Мы отдадим вам кота живым. И если существует риск, теперь нам о нем известно, так что будем бдительными. Существует, конечно, вероятность того, что мы ошибаемся. У меня, как и у Сидла, сложилось впечатление, что существо все время находилось поблизости. Вполне возможно, что мы к нему несправедливы. На этой планете могут обитать и другие опасные обитатели. Кент, каковы ваши планы насчет тела Денервея?

Глава химического отдела с горечью произнес:

— Поспешных похорон не будет. Проклятый кот чего-то хотел от тела. Похоже на то, что все на месте, но что-то наверняка исчезло. Я собираюсь выяснить, что именно, и прижать этого убийцу к стенке, чтобы вы поверили в его преступную сущность, отбросив все сомнения.

Глава 3

Вернувшись на корабль, Эллиот Гросвенф направился в свой отдел. Табличка на двери гласила: «СПЕЦИАЛИСТ ПО НЕКЗИАЛИЗМУ». За ней находилось пять комнат, а все помещение было размером сорок футов на восемьдесят. Большая часть машин и инструментов, о которых «Некзиальное объединение» просило правительство, была установлена. В результате в комнатах было весьма тесновато. Оказавшись в помещении, Гросвенф остался наедине с собой.

Он поудобнее уселся за письменным столом и принялся составлять письменное сообщение Мортону. Он проанализировал возможное физическое строение котообразного обитателя этой холодной и отдаленной планеты… Он указал на то, что такое зрелое чудовище нельзя рассматривать лишь как «биологическую сокровищницу». Красивая фраза была опасна тем, что могла заставить людей забыть, что существо могло иметь свои собственные планы и нужды, базирующиеся на человеческом метаболизме.

— У нас теперь достаточно фактов, — стал диктовать он на магнитофон, — чтобы проделать то, что некзиалисты называют «утверждением направления».

Для того, чтобы укомплектовать «утверждение», ему понадобилось несколько часов напряженной работы. Он отнес запись в отдел стенографии и попросил немедленно ее обработать. Как глава отдела, он пользовался привилегией обслуживания. Через два часа он доставил отчет в офис Мортона. Младший секретарь выдал ему расписку. Убежденный, что сделал все, что мог, Гросвенф отправился пообедать. Потом он осведомился у официанта, где кот?

Официант не был уверен, но полагал, что животное в главной библиотеке.

В течение часа Гросвенф сидел в библиотеке, наблюдая за котом. Все это время существо лежало, растянувшись на толстом ковре и ни разу не переменив положения. Через час одна из дверей открылась, и в комнату, таща огромную чашу, вошли двое мужчин. За ними шел Кент. Глаза химика пылали лихорадочным огнем. Он остановился посреди комнаты и произнес усталым, но все же пронзительно звучащим голосом.

— Я хочу, чтобы вы все это видели.

Хотя его слова подразумевали всех тех, кто находился в комнате, он, в основном, имел в виду группу ученых, сидевших в специально отведенной секции. Гросвенф встал и посмотрел, что находится в принесенной чаше. Там содержалось какое-то коричневое варево.

Биолог Скит тоже поднялся со своего места.

— Минутку, Кент. В другое время я не стал бы подвергать сомнению ваши действия. Но вы переутомились, и у вас больной вид. Вы получили разрешение Мортона на эксперимент?

Кент не спеша повернулся к Скиту.

— А что думаете вы, Скит? — более мягко произнес химик.

— В вашем плане имеются три ошибки, — ответил биолог. — Во — первых, вы кажется забыли, что он мог объесться, пообедав Денервеем, если он это сделал. И вы кажется думаете, что у него не возникнут подозрения. Вы считаете… Ладно, устанавливайте ваш чан. Может его реакция на это что-нибудь нам подскажет.

Несмотря на все споры, эксперимент Кента обещал быть интересным. Существо уже доказало, что внезапные стимуляторы способны подтолкнуть его на самые решительные действия. Его реакцию на то, как он оказался в закрытом лифте, никак нельзя было списывать со счета. Так считал и Гросвенф.

Керл немигающим взглядом уставился на двоих людей, ставивших перед ним чан. Они быстро отошли, а Кент шагнул вперед. Керл узнал в нем человека, доставшего утром оружие. Несколько минут он наблюдал за этим двуногим существом, потом его внимание переключилось на чан. Его усики уловили испускаемое его содержимым волнующее излучение идов. Оно было настолько слабым, что оставалось для него незамеченным, пока он полностью на нем не сконцентрировался. Иды содержались в жидкости в такой концентрации, которая была для него почти бесполезной. Но все же вибрация была достаточно сильной, чтобы указать на причину про — исходящего. Керл с рычанием поднялся на ноги. Он схватил чан чашечками — присосками на конце одного, изгибающегося дугой, щупальца и выплеснул его содержимое в лицо Кенту, который с воплем отпрыгнул назад.

Одной рукой Кент яростно вытирал запачканное лицо, другой схватился за оружие. Его дуло уставилось в массивную голову керла и из него вырвался луч белого цвета.

Усики — уши керла зашевелились, автоматически сводя на нет энергию оружия. Круглые черные глаза сузились, отмечая движения мужчин, схватившихся за оружие.

Гросвенф, ближе всех находившийся к месту происшествия, резко выкрикнул:

— Стойте! Мы все можем пожалеть о том, что поступаем как, истерики!

Кент опустил оружие и, слегка обернувшись, послал Гросвенфу озадаченный взгляд. Керл лег, ненавидя человека, вынудившего его показать свою способность контролировать внешнюю энергию. Но делать было нечего, он мог лишь с тревогой ожидать последствий.

Кент вновь посмотрел на Гросвенфа. На этот раз его глаза зло сузились.

— Какого черта вы тут распоряжаетесь?

Гросвенф промолчал. Его роль в этом инциденте была исчерпана. Он распознал эмоциональный кризис и сказал необходимые слова командным тоном. Тот факт, что, повиновавшись его команде, люди теперь спрашивают, насколько он уполномочен давать команды, был неважен. Кризис миновал.

То, что он сделал, не имело никакого отношения к вине или невиновности этого странного существа. Конечным результатом его вмешательства должно быть такое положение дел, при котором решение об этом существе будет вынесено не одним человеком, а группой авторитетных специалистов.

— Кент, — холодно сказал Сидл. — Я не верю в то, что вы действительно потеряли над собой контроль. Вы намеренно пытались прикончить кота, зная, что директор приказал оставить его живым. Я намерен составить рапорт и потребовать, чтобы вы понесли наказание. Вам известно, в чем оно заключается — потеря главенства в вашем отделе и невозможность занять эту должность в любом из двенадцати других отделов.

Группа мужчин, в которых Гросвенф узнал сторон — ников Кента, тревожно зашевелилась. Один из них заявил:

— Нет, нет! Оставьте эти глупости, Сидл.

Другой был более циничным.

— Не забудьте, что есть свидетельства не только против Кента, но и за него.

Кент обвел присутствующих угрюмым взглядом.

— Корита был прав, когда говорил о почтенном возрасте нашей цивилизации. Она явно клонится к упадку, — затем он продолжил с дрожью в голосе. — О, боже, да неужели тут нет человека, который бы видел весь ужас происходящего? Денервей мертв всего несколько часов. А это существо, вину которого мы все знаем, лежит здесь, свободное, и планирует новое убийство. И жертва его, возможно, находится здесь, в этой комнате. Что же мы за люди? Дураки, циники или упыри? Или наша цивилизация уже дошла до того, что мы можем даже симпатизировать убийце? — Он перевел взгляд опухших глаз на предмет своей ненависти. — Мортон был прав. Это не животное. Это дьявол, поднявшийся из глубин ада этой забытой богом планеты.

— Не пытайтесь делать из нас участников мелодрамы, — сухо сказал Сидл. — Ваши выводы лишены психологического анализа. Мы не упыри и не циники. Мы просто ученые, которые должны узнать об этом коте все. Теперь, когда он находится под нашим наблюдением, мы сомневаемся в его способности напасть на кого — нибудь из нас. Один против тысячи — слишком малая вероятность. — Он посмотрел по сторонам. — Поскольку Мор — тона здесь нет, я предлагаю проголосовать. Говорил ли я от имени всех?

— Только не от моего, Сидл, — это был Скит. Отвечая на удивленный взгляд психолога, он продолжал:

— В этот волнующий момент все произошло так молниеносно, что никто, кажется, не заметил, что когда Кент выстрелил из вибратора, луч угодил этому животному в самый центр головы и не причинил никакого вреда!

Изумленный взгляд Сидла метнулся со Скита на кота и снова на Скита.

— Вы уверены, что он в него попал? Как вы сказали, все произошло так внезапно… Я подумал, что кот остался невредимым, потому что Кент промахнулся.

— Я совершенно уверен, что он попал ему в морду, — заявил Скит. — Вибрационный пистолет, конечно, не может мгновенно убить человека, но причинить ему вред он может. Кот не выказал ничего такого, что ему нанесен какой-то ущерб. Он даже не задрожал. Я не стану говорить, что это окончательный вывод, но принимая во внимание наши сомнения…

Сидл был явно смущен.

— Возможно, его кожа хорошо защищена от жары.

— Возможно, но ввиду нашей неуверенности, Мор — тону, я думаю, следует отдать приказ запереть его в клетку.

Пока Сидл хмурился в сомнении, вновь заговорил Кент:

— В ваших словах есть смысл, Скит.

Сидл мгновенно подхватил:

— Так вас удовлетворит, Кент, если мы поместим его в клетку?

Кент подумал и неохотно согласился:

— Да, если только слой стали в четыре дюйма толщиной сможет его удержать, то можно сделать и так.

Гросвенф, держащийся на заднем плане, вновь промолчал. Он обсудил проблему заключения животного в своей записке Мортону и нашел этот вариант неподходящим, в основном из-за запирающих механизмов.

Сидл подошел к встроенному в стену коммуникатору, тихо с кем-то переговорил и вернулся.

— Директор сказал, что если мы сможем водворить его в клетку, не применяя насилия, тогда все в порядке. В противном случае нужно просто запереть его в любом помещении, в котором он находится. Что вы на это скажете?

— В клетку! — раздался единодушный хор голосов.

Гросвенф подождал, пока установится тишина, и заявил:

— На ночь его нужно выпустить. Он никуда не денется.

Большая часть присутствующих игнорировала его замечание. Кент посмотрел на него и кисло спросил:

— Вы, кажется, переменили мнение, а? То вы спасаете ему жизнь, то признаете его опасным.

— Он сам спас свою жизнь, — проронил Гросвенф.

Кент отвернулся и пожал плечами.

— Мы поместим его в клетку. Как раз подходящее место для кровожадного убийцы.

— Вопрос решен, но как мы возьмемся за дело? — спросил Сидл.

— Вы твердо решили посадить его в клетку? — уточнил Гросвенф.

Он не ожидал ответа, и он его не получил. Эллиот прошел вперед и тронул кончик ближайшего к нему из обрамлявших кошачью голову щупалец. Щупальце слегка отдернулось, но Гросвенф был настроен решительно. Он снова взялся за щупальце и указал на дверь. Животное немного поколебалось, но потом медленно двинулось через помещение.

— Подготовьте помещение для кота, — произнес Гросвенф.

Керл послушно направился вслед за Гросвенфом через дверь. Он очутился в квадратной металлической комнате со второй дверью в противоположной стене. Человек вышел в нее. Керл попытался было последовать за ним, но дверь захлопнулась перед самым его носом. Сразу же за его спиной послышался металлический лязг. Он повернулся и увидел, что входная дверь тоже захлопнулась. Он ощутил струю энергии, когда электрический замок вставал на место. Когда керл понял, что его заперли, его губы исказились в усмешке ненависти, но никаких внешних признаков волнения он не выказал. Он сознавал разницу между своей первой реакцией на небольшое заточение в лифте и настоящей. Сотни лет все его существо было направлено на поиски еды. Теперь в его мозгу ожили тысячи воспоминаний прошлого. В его теле зашевелились давно невостребованные силы. Наконец, они были разбужены, и сознание автоматически использовало их возможности в применении к настоящему моменту. Он уселся на гибкие задние ноги и с по — мощью усиков — ушей исследовал энергию того, что его окружало.

Потом он лег. Глаза его выражали презрение. Дураки!

Прошел примерно час, когда он услышал, что какой-то человек — это был Скит — возится наверху клетки с каким-то механизмом. Он вскочил. Его первой мыслью было, что он недооценил этих людишек, и что они собираются его прикончить. Керл рассчитывал на то, что ему дадут время, и он сможет осуществить задуманное. Опасность заставила его растеряться. И когда он внезапно ощутил радиацию, источник которой находился гораздо ниже видимого уровня, он собрал все силы своей нервной системы против возникающей опасности. Прошло несколько секунд, прежде чем он понял происходящее. Кто-то делал снимки его тела. Через некоторое время люди ушли. Вскоре снова послышался шум что-то делавших людей. Керл терпеливо ждал, пока корабль не погрузится в молчание. Давным-давно, еще до того, как керлы достигли относительного бессмертия, они тоже спали по ночам. Наблюдая в библиотеке за дремлющими людьми, он вспомнил эту привычку.

Не замирал лишь один звук. Еще долго после того, как весь корабль уснул, он слышал шорох двух пар ног. Беда заключалась в том, что стражи держались не вместе. Вначале слышались шаги одной пары ног, затем, примерно на тридцать шагов сзади — другой.

Керл позволил им прошагать так несколько раз, все время вычисляя, сколько времени у них это займет. На — конец, он узнал, что хотел. Он еще раз подождал, пока они совершили очередной крут. На этот раз он, как только они прошли, переключил все свои чувства с концентрации на вибрацию, создаваемую человеческими существами, к вибрации более высокого ранга. Пульсация мощного реактора в машинном отделении отдавалась в его нервной системе запинающейся речью. Электродинамомашины бойко забарабанили песню о своей силе. Керл чувствовал как этот поток вливается в него сквозь вмонтированную в стене его клетки систему проводов и сквозь электрическое запирающее устройство его двери. Он за — ставил свое вибрирующее тело застыть в напряженной неподвижности, пытаясь и то же время влиться в этот свистящий шквал энергии. Внезапно его усики завибрировали в лад с ним.

Раздался резкий металлический щелчок. Сильным движением одного из щупалец керл толкнул дверь, и она отворилась. Он очутился в коридоре. Мгновение он испытывал вернувшееся чувство презрения и превосходства при мысли о глупых существах, осмелившихся по — вернуть свой разум против него. Неожиданно он вспомнил о том, что на этой планете существуют и другие керлы. Мысль была странной и ортодоксальной. Раньше он их ненавидел и боролся с ними. Но теперь он ощутил эту маленькую исчезающую группу своим кланом. Если бы им был дан шанс к размножению, никто, а уж меньше всего эти людишки, не смог бы им противостоять.

Раздумывая об этой возможности, он ощутил, как давит на него одиночество, ограниченность вариантов, потребность в других керлах — он один против тысячи, а затем — вся Вселенная. Звездный мир пробуждал его хищные, ненасытные устремления. Если он проиграет — другого случая не предоставится! В лишенном пищи мире для него не будет возможности разрешить тайну путешествий в пространстве. Даже Строители не смогли оторваться от своей планеты.

Керл бежал через большой салон и отходящий от него коридор. Тут он очутился перед первой дверью в спальню. Она была заперта на электрический замок, но он бесшумно открыл ее. Он проскользнул внутрь и нанес точный удар по горлу спящего человека. Безжизненная голова отлетела прочь. Тело дернулось и зафонтанировало кровью. Излучение идов, испускаемое телом, едва не захватило его, но он заставил себя двинуться дальше.

Семь спален, семь трупов без головы. Потом он тихо вернулся в клетку и запер за собой дверь. Он выверил время с микроскопической точностью. Сейчас охрана, как и должно быть, прошла мимо, заглянула в аудиоскоп и продолжала свой путь. Керл ринулся во второй набег и в течение нескольких минут опустошил еще четыре спальни. Потом он подошел к большой спальне, где спали двадцать четыре человека. Он убивал мгновенно, все время помня о моменте, когда ему нужно было возвращаться в клетку. Но возможность уничтожения такого количества людей сразу помрачила его сознание. Более чем тысячу лет он уничтожал все формы живого, которые мог уничтожить. Даже самые примитивные, которые могли дать ему не больше одного ида. И все же, он никогда не чувствовал необходимости сдерживаться. Он прошел через комнату, как большой кот, тихий, но несущий смерть. И только тогда освободился от чувства радости уничтожения, когда все спавшие в спальне оказались мертвы.

Внезапно он обнаружил, что превысил свое время. Непоправимость ошибки потрясла его. Он планировал ночь убийств, и каждый смертельный рейс должен был заканчиваться так, чтобы он успевал вернуться в свою тюрьму и быть там, когда охранники будут смотреть на него, завершая очередной крут. Теперь же надежда овладеть этим кораблем — монстром за одну ночь была разрушена..

Керл потерял остатки разума. Как безумный, не заботясь теперь о бесшумности, он промчался по салону. Он влетел в тот коридор, где стояла клетка, напряженный, почти ожидая, что будет встречен энергией бластера, слишком сильной, чтобы он мог с нею справиться.

Двое охранников стояли рядом, бок о бок. Было очевидно, что они только сейчас обнаружили, что дверь открыта. Они одновременно подняли головы и застыли, парализованные кошмарным видением когтей и щупалец, чудовищной головой кота с горящими ненавистью глазами. Один из них схватился за бластер, но слишком поздно. Другой же был психологически сломлен неизбежностью смерти. Он испустил дикий вопль ужаса. Жуткий звук понесся по коридору, будя спящих людей. Звук перешел в холодящее душу всхлипывание, когда керл одним неуловимым движением отправил оба тела в противоположный конец коридора. Он не хотел, чтобы трупы были найдены возле клетки. Это была его единственная надежда.

В отчаянии, понимая весь ужас своей ошибки, неспособный связно думать, он ринулся в свою тюрьму. Дверь за ним мягко захлопнулась. Сильный поток энергии вновь хлынул в запирающее устройство. Керл скорчился на полу и, слыша топот многих ног и гул испуганных голосов, притворился спящим. Он почувствует, если кто-нибудь заглянет в аудиоскоп. Самый напряженный момент наступит, когда будут обнаружены остальные трупы.

Он приготовился к величайшей в его жизни битве.

Глава 4

— Нет больше Шивера! — услышал Гросвенф голос Мор тона, застывшего от ужаса. — Что мы будем делать без Шивера? Без Бекендриша? Без Культора? О, ужас!

Коридор был забит людьми. Гросвенф, пришедший с опозданием, стоял в хвосте одной из кучек людей. Дважды он пытался пробиться поближе, но был немедленно оттеснен людьми, даже не взглянувшими на него. Они преграждали ему путь, даже не заинтересовавшись, кто он такой. Гросвенф оставил бесплодные попытки. Директор обвел толпу мрачным взглядом. Его подбородок, казалось, выдавался больше обычного.

— Если у кого имеются соображения, выкладывайте! — заговорил Мортон снова.

— Космическое сумасшествие!

Это предположение подействовало на Гросвенфа раздражающе. Ничего не значащая фраза, все еще бывшая в ходу после многих лет космических путешествий. Тот факт, что человек заболевал в пространстве от одиночества, страха и напряжения, еще не говорил о специфическом заболевании. В длительном путешествии, подобном этому, существовали некоторые опасности — и это была одна из причин, по которой он находился на борту — но психологическое расстройство от одиночества вряд ли входило в их число.

Мортон колебался. Казалось ясным, что он тоже рассматривает это замечание как бред шизофреника. Но время для споров о деталях было неподходящим. Эти люди были чрезвычайно напуганы. Они жаждали действий, возвращения уверенности и знания того, что приняты действительно контрмеры. Именно в такие моменты директора экспедиции, командиры и прочие лица, занимающие должностные посты, теряют доверие своих подчиненных. Гросвенфу показалось, что, когда Мортон заговорил, он думал именно о такой возможности, насколько осторожно подбирал он слова.

— Мы это обсудим, — сказал директор. — Доктор Эгерт и его помощники, конечно же, всех осмотрят. А сейчас он осматривает трупы.

Звучный баритон сказал в самое ухо Гросвенфа:

— Я уже здесь, Мортон. А нельзя ли мне к вам пройти? Велите этим людям пропустить меня.

Гросвенф повернулся и указал на доктора Эгерта.

Люди уже сами расступались перед ним, и Эгерт нырнул вперед. Безо всяких колебаний за ним пошел Гросвенф. Как он и ожидал, все решили, что он с доктором. Когда они очутились рядом с Мортоном, доктор Эгерт проговорил:

— Я слышал ваши слова, Мортон, и могу вам сразу заявить, что история с космическим сумасшествием не годится. Этим несчастным перерубили глотки чем-то таким, на что была нужна сила десятерых. У бедняг не было возможности даже вскрикнуть. — Эгерт помолчал, потом медленно произнес: — Как насчет кота, Мортон?

Директор качнул головой.

— Киска в своей клетке, доктор, и расхаживает туда — сюда. Я бы хотел знать мнение на его счет у специалистов. Можем ли мы подозревать кота? Клетка построена с таким расчетом, чтобы удержать четырех чудовищ в четыре — пять раз больших, чем он. В его виновность вроде бы трудно поверить, если только речь не пойдет о новой науке, превосходящей все наши представления.

Скит мрачно заявил:

— Мортон, у нас есть все необходимые свидетельства. Мне страшно не хочется об этом говорить, вы же знаете, что я предпочел бы, чтобы кот остался в живых. Но я направил на него телекамеру и попытался сделать несколько снимков. Все они оказались пустыми. Вспомните, что сказал Гурлей. Это существо может, вероятно, посылать и получать колебания всех длин волн. То, как он справился с излучателем Кента, является для нас после случившегося бесспорным доказательством того, что он обладает уникальной способностью управлять потоками энергии.

Кто-то недовольно проворчал:

— Какого черта мы тут делаем? Ведь если он может контролировать энергию и посылать волны любой длины, то ничто не помешает ему убить нас всех.

— Вот доказательство, что он не всемогущ, иначе бы он сделал это давно.

Мортон направился к механизму, контролировавшему клетку.

— Вы не должны открывать дверь! — завопил Кент, хватаясь за бластер.

— Нет, но если я опущу этот рубильник, электрический ток хлынет в пол и убьет все, что есть в клетке живое. Мы устроили это во все клетки для предосторожности.

Он отпер специальное устройство и опустил рубильник. Какое-то время прибор работал на полную мощность. Потом металл вспыхнул голубым светом. Рад предохранителей над головой Мортона сделался черным. Мортон потянулся, вытянул один из них из патрона и осмотрел, нахмурившись.

— Забавно, ведь с ним ничего не должно было случиться! — он покачал головой. — Да, теперь мы даже не сможем заглянуть в клетку. Это вывело из строя и радио.

— Если он может справиться с электричеством настолько, что способен открыть дверь, то он, весьма вероятно, учел и такую возможность и был готов противостоять этой опасности, когда вы опустили рубильник, — заметил Скит.

— По крайней мере, это доказывает, что кот не чувствителен к нашей энергии, — мрачно скривился Мортон. — Ведь он вернул ее совершенно безболезненно. Важно то, что он прячется за слоем плотнейшего металла в четыре дюйма толщиной. В случае чего, мы можем открыть дверь и испытать на нем действие бластеров. Но вначале нам следует попытаться послать ему электрические заряды, пропущенные через мощный телефонный кабель.

Его речь прервал донесшийся из клетки звук. Тяжелое тело ударилось о стену. За этим последовала серия таких оглушительных звуков, как будто на пол низвергнули целую кучу предметов. Гросвенф мысленно сравнил это с грохотом лавины.

— Он знает, что мы пытаемся сделать, — сказал Скит Мортону. — И, держу пари, это киске совсем не по душе. Кот свалял дурака, вернувшись в клетку, и теперь понял это!

Общее напряжение спало. Мортон и другие нервно заулыбались. Кто-то даже хмыкнул, представив себе нарисованную Скитом картину огорченного чудовища. Гросвенф же насторожился. Ему не понравились звуки, которые он услышал. Слух — самый обманчивый из всех чувств. Невозможно проверить, что на самом деле про — исходит в клетке.

— Что я бы хотел знать, — сказал главный инженер Пеннос, — это почему показания телефлюарно — измерительной шкалы подскочили и заколебались на высшей цифре, когда кот стал шуметь? Шкала у меня под носом, и я пытаюсь понять, что же случилось?

И в клетке, и вне ее наступила тишина. Неожиданно за спиной Скита послышался шум, и появился капитан Лич с двумя офицерами в военной форме. Командир, жилистый пятидесятилетний мужчина, резко предложил:

— Думаю, мне следует поставить тут пост. Кажется, между учеными возник спор: убивать чудище или нет… это правда?

Мортон качнул головой.

— Спорить уже не о чем. Мы пришли к единому мнению, что кота следует уничтожить.

— Я собираюсь отдать об этом приказ, — четко кивнул Лич. — Я убежден в том, что безопасность корабля под угрозой, а это уже моя область. — Он возвысил голос: — Освободите место! Подайтесь назад!

Понадобилось несколько минут на то, чтобы оттеснить народ. Гросвенф был раздражен собравшейся толпой и был рад, когда с этим было покончено. Если бы чудовище неожиданно выскочило, вся эта толпа не могла бы быстро податься назад, и многие были бы ранены и уничтожены. Такая опасность полностью не исчезла, но все же заметно уменьшилась.

— Смешно! — раздался чей-то возглас. — Можно подумать, что корабль вот-вот взлетит.

Гросвенф ощутил то же самое. Большой корабль дрожал, как будто приходил в себя после долгой спячки.

— Пеннос, кто в аппаратной?! — резко спросил капитан Лич.

Главный инженер побледнел.

— Мой заместитель и его помощники. Но я не понимаю, как они…

Толчок! Корабль накренился, угрожая свалиться набок. Жесткая сила швырнула Гросвенфа на пол. Он отключился, но тревога быстро привела его в сознание. Вокруг него распластались остальные. Некоторые стонали от боли. Директор Мортон выкрикивал какой-то приказ, но Гросвенф ничего не слышал. Капитан Лич с трудом поднялся на ноги. Он ругался. Гросвенф услышал, как кто-то в ярости завопил:

— Какая дрянь включила двигатели?

Ускорение продолжало нарастать. Величина его была уже не менее пяти — шести гравитонов. Глядя на страшную силу как на нечто, находящееся вне пределов его возможностей, Гросвенф с трудом встал на ноги. Кое-как он добрался до ближайшего коммутатора и набрал номер аппаратной, не особенно надеясь на то, что связь действует. За его спиной кто-то испустил звук, похожий на рычание. Гросвенф изумленно оглянулся. Директор Мортон вцепился в его плечо и закричал:

— Это кот! Он в аппаратной! И мы взлетаем в космос!

Даже когда заговорил Мортон, экран остался пустым, а давление силы тяжести все не уменьшалось. Гросвенф с трудом добрался до двери салона и через него выбрался во второй коридор. Там, в кладовой, как он помнил, находились скафандры. Подойдя к ней, он обнаружил, что его опередил капитан Лич, который пытался влезть в непослушный скафандр. Наконец, капитан справился со скафандром и теперь манипулировал с антигравитационным приспособлением. После этого он по — мог облачиться в скафандр Гросвенфу. Уже через минуту Гросвенф уменьшил гравитационность скафандра до одного гравитона и с облегчением вздохнул. Теперь их было двое, а вскоре стали подходить и другие. Понадобилось всего несколько минут на то, чтобы истощился запас скафандров в кладовой. Недостающие скафандры принесли с нижнего этажа, но теперь этим делом могли заняться и другие. Капитан Лич быстро куда-то исчез, и Гросвенф, гадая, какой же следующий шаг предпринять, заторопился к клетке, в которой раньше был заперт кот. Он нашел там ученых, сгрудившихся вокруг двери, которую только что открыли.

Гросвенф пробрался вперед и заглянул через плечи тех, кто находился ближе к двери. В задней стенке клетки зияла дыра. Она была достаточно большой для того, чтобы в нее могли пролезть пять человек одновременно. Металл прогнулся и был испещрен по краям многочисленными зазубринами. Отверстие выходило в другой коридор.

— Я готов был поклясться, — прошептал Пеннос сквозь незакрытый колпак скафандра, — что это невозможно. Один удар десятитонного молота сможет оставить на стене из микростали лишь зазубрину в четверть дюйма глубиной. А ведь мы слышали только один удар. Автоматическому дезинтегратору понадобится для такой работы не меньше минуты, но после этого вся территория была бы отравлена радиоактивными элементами, по крайней мере, на несколько недель. Мортон, это супер-существо!

Мортон ничего не ответил. Гросвенф заметил, что Скит изучает пролом в стенке. Наконец, биолог поднял голову.

— Если бы Бекендриш был жив… Чтобы объяснить это, тут необходим специалист по металлургии. Смотрите!

Он тронул обломанный край металла. Кусок под его пальцами отвалился, и, упав на пол, рассыпался в пыль.

Гросвенф шагнул вперед и пробормотал:

— Я кое — что смыслю в металлургии.

Люди сразу освободили ему дорогу, и он оказался рядом со Скитом. Биолог хмуро уставился на него и спросил подчеркнуто резко:

— Один из помощников Брека?

Гросвенф сделал вид, что не расслышал вопроса. Он наклонился и пробежался покрытыми материалом скафандра пальцами по груде обломков на полу, после чего быстро выпрямился.

— Никакого чуда тут нет, — заявил он. — Как вам известно, подобные клетки изготавливаются методом электромагнитной отливки, и для них используется превосходный металлический порошок. Существо воспользовалось своей особой силой, чтобы разрушить молекулярную структуру металла. Это и послужило причиной тех изменений в телефлюарном кабеле, которые заметил мистер Пеннос. Существо, используя свое тело в качестве трансформатора, воспользовалось полученной им энергией, разбило стену, выскочило в коридор, а оттуда в аппаратную.

Он был удивлен тем, что ему позволили закончить этот торопливый анализ. Казалось, его определенно принимали за ассистента погибшего Бекендриша, естественная для огромного корабля неразбериха, когда у людей просто не было времени познакомиться со всеми, занимающими второстепенные должности.

— Итак, директор, — спокойно проговорил Кент, мы имеем на борту суперсущество, держащее под контролем корабль, полностью завладевшее аппаратурой, обладающее почти нелимитированной энергией, владеющее главным отсеком машинного отделения.

Это было простое перечисление фактов, и Гросвенф увидел, какое впечатление оно оказало на остальных. На их физиономиях возникло беспокойство.

Ему возразил один из офицеров:

— Мистер Кент ошибается. Существо не полностью завладело аппаратной. Контрольная все еще в нашей власти, и это предоставляет нам возможность основного контроля над всеми машинами. Вы как люди, занятые лишь проблемами науки, можете не знать о той механике управления, которой мы располагаем. Конечно, существо может взять над нами верх, но пока мы можем взять под контроль все рубильники аппаратной.

— Ради всего святого! — воскликнул кто-то. — Почему бы вам не перекрыть каналы энергии, вместо того, чтобы облачать в скафандры тысячи людей?

Офицер был непоколебим.

— Капитан Лич считает, что для нас безопаснее находиться в скафандрах. Вполне вероятно, что это существо никогда раньше не испытывало на себе ускорения в пять — шесть гравитонов. Было бы неразумно отказываться от этого и других преимуществ, повинуясь паническим инстинктам.

— Какие же это у нас преимущества? — возмутился Мортон. — Ладно, разберемся после. Нам кое-что известно об этом существе. И сейчас я собираюсь предложить капитану Личу провести испытания. — Он повернулся к офицеру. — Вы не попросите командира присутствовать на маленьком эксперименте, который я хочу провести?

— Думаю, вам лучше поговорить с ним самому, сэр. Можете связаться с ним по коммуникатору, он в контрольной.

Мортон ушел и вернулся через несколько минут.

— Пеннос, — сказал он, — поскольку вы офицер и начальник аппаратной, капитан Лич хочет, чтобы об этом опыте позаботились вы.

Гросвенфу показалось, что в тоне Мортона промелькнула нотка раздражения. Очевидно, командир корабля говорил серьезно, заявляя, что берет на себя ответственность. Это была старая песня о разделении власти. Официально оно было произведено так тщательно, как только было возможно, но на деле области разделения постоянно соприкасались. До нынешнего момента корабельные офицеры и вообще все военные несли службу, подчиняя себя общей цели небывалого полета. Тем не менее, прошлый опыт показал правительству, что военные по каким-то соображениям не слишком высоко ста — вили авторитет ученых. В моменты подобные этому скрытая враждебность выползала наружу. И действительно, не было никаких причин к тому, чтобы Мортон не руководил кораблем, используя свой опыт.

Пеннос энергично возразил:

— Директор, у нас нет времени на то, чтобы вы объясняли мне детали. Распоряжайтесь сами! Если я буду в чем-то с вами не согласен, мы это обговорим.

Это был вежливый отказ от привилегий, не Пеннос как главный инженер сам был в первую очередь ученым.

Мортон не стал терять время и решительно заявил:

— Мистер Пеннос, назначьте по пять человек к каждому из четырех подходов к аппаратной. Я собираюсь возглавить одну из групп. Кент, вы поведете вторую. Скит — третью. А вы, мистер Пеннос, будете командовать четвертой. Будем действовать через большие двери переносными излучателями и бластерами. Все двери, как я заметил, закрыты: чудовище заперлось. Селенски, вы подниметесь на контрольный пункт и выключите все, кроме моторов. Все приборы присоедините к главному рубильнику и выключите все одновременно по нашей команде. Хотя есть тут одна вещь… Оставьте ускоритель на полной мощности, и не применять никаких антиускорителей! Ясно?

— Да, сэр! — пилот козырнул и зашагал вдоль коридора.

— Сообщите мне по коммуникатору, — крикнул ему вслед Мортон, — если какие-то машины возобновят работу!

Сопровождать выбранных вызвались все присутствующие. Гросвенф и еще несколько человек наблюдали за ведущимися действиями с расстояния примерно в двести футов. Когда были принесены передвижные излучатели и установлены переносные защитные экраны, он ощутил кислый привкус в предчувствии несчастья. Он оценил силу и мощь предпринимавшейся атаки. Он даже мог себе представить, что она могла бы увенчаться успехом…

Но это был бы чисто случайный успех, а не предсказанный. Дело обсуждалось на базе старой теории, ста — рой системы организации людей и их знаний. Самым раздражающим являлся тот факт, что сам он мог лишь стоять поодаль и критиковать.

По главному коммуникатору раздался голос Мортона:

— Как я уже сказал, это предварительная попытка. Она базируется на заключении о том, что он пробыл в аппаратной недостаточно долго для того, чтобы что — ни — будь предпринять. Это дает нам возможность одолеть его сейчас, пока у него не было времени подготовиться к борьбе против нас. Но помимо возможности того, что нам удастся уничтожить его немедленно, я просчитал еще одну версию: эти двери сконструированы таким образом, что способны противостоять мощному взрыву, и понадобится не менее пятнадцати минут на то, чтобы нагреватели смогли оказать на них воздействие. В течении этого периода существо не будет получать энергии. Селенски готов перекрыть каналы питания. Главный двигатель, конечно, будет включен, но он атомный, а я считаю, что это чудовище не сможет справиться с подобным механизмом. Через несколько минут вы увидите, что я имею в виду… на что надеюсь.

Его голос возвысился, когда он спросил:

— Вы готовы, Селенски?

— Да.

— Выключайте главный рубильник!

Коридор и весь корабль, как понял Гросвенф, погрузились во тьму. Он щелкнул выключателем вмонтированной в скафандр лампы. Это же проделали и другие. В отблеске лучей их лица казались бледными и напряженными.

— Заряд! — четко и резко скомандовал Мортон.

Передвижной излучатель запульсировал, распространив потоки тепла, обрушившиеся на тяжелую металлическую дверь. Гросвенф увидел, как по металлу побежали, сливаясь в ручейки, первые капли. За ними последовали другие, и вот уже под действием энергетического луча неохотно шевелилась дюжина потоков. Прозрачный экран замутился, и теперь уже было трудно видеть, что происходит с дверью. А потом, отражаясь в замутненном экране, дверь засияла светом уже своего пара. У огня был какой-то адский вид. Он активно пылал все ярче и ярче по мере того, как передвижные излучатели с медленной яростью плавили металл.

Время шло медленно. Наконец раздался голос Мортона:

— Селенски!

— Еще ничего, директор.

Мортон почти прошептал:

— Но ведь должен же он что-то делать. Не может он просто так ждать, как загнанная в угол крыса, Селенски.

— Ничего, директор…

Семь минут… десять… двенадцать…

— Директор! — это был Селенски. Его голос, как всегда, звучал официально. — Он заставил работать электродинамо!

Гросвенф глубоко вздохнул. В коммуникаторе раздался голос Кента, обращавшегося к директору:

— Мортон, больше ничего не будет. Вы ожидали этого?

Гросвенф увидел, что Мортон внимательно смотрит на дверь через экран. Даже на расстоянии ему казалось, что металл не был таким раскаленным, как прежде. Дверь ощутимо покраснела, но затем этот цвет перешел в темный.

Мортон вздохнул.

— Пока все. Расставьте людей в каждом коридоре! Излучатели на место! Начальники отделов, поднимитесь на контрольный пункт!

Испытание, как понял Гросвенф, было закончено.

Глава 5

На посту у входа в контрольный пункт Гросвенф предъявил удостоверение одному из охранников. Тот с сомнением взглянул на него.

— Пожалуй, все в порядке, — наконец, пробормотал он. — Пока мне не приходилось пропускать сюда ни одного человека моложе сорока. Как вы на это смотрите?

— Я сижу на первом этаже новой науки, — усмехнулся Гросвенф.

Охранник снова взглянул в карточку и, возвращая, осведомился:

— Нек… некзиализм… а что это такое?

— Нечто вроде «всеизма», — проронил Гросвенф и шагнул через порог.

Оглянувшись, он обнаружил, что охранник ошеломленно улыбнулся, не отрывая от него взгляда. Но Гросвенф тут же забыл о нем. Он оказался в контрольном пункте управления впервые и с любопытством озирался по сторонам, заинтересованный окружающим. Несмотря на всю свою компактность, контрольный пост являл собой внушительное зрелище. Он состоял из ряда ярусов. Каждый металлический ярус был в двести фугов длиной, и от одного яруса к другому шел ряд крутых ступеней. Управлять им можно было с пола или, что было быстрее, с двойного контрольного кресла, что свисало с потолка на подвижном управляемом устройстве.

Дальний конец помещения представлял собой ауди — торию с примерно сотней удобных мест. Они были до — статочно большими, чтобы поместить на своем сиденье человека в скафандре, и около двух дюжин людей, одетых именно таким образом, сидели в них. Гросвенф скромно устроился сбоку. Через минуту из личного капитанского офиса, вход в который открывался из контрольной, вышли Мортон и капитан Лич. Командир сел, а Мортон заговорил:

— Как известно, из всех машин, находящихся в аппаратной, самой важной для чудовища является электродинамо. Вероятно, чудовище работало в дикой панике, стараясь задействовать ее, прежде чем мы проникнем внутрь. У кого есть замечания?

— Я бы хотел, чтобы кто — нибудь сообщил мне, что сделал кот для того, чтобы дверь стала непроницаемой? — спросил Пеннос.

— Известны такие электрические процессы, — ответил ему Гросвенф, — в результате которых металлы могут стать предельно стойкими к температуре, но я ни — когда не слышал о том, что этого можно достичь без нескольких тонн специального оборудования, которого, кстати, на корабле нет.

Кент взглянул на Гросвенфа и раздраженно проговорил:

— Кто нам скажет, как он это сделал? Если мы не можем проникнуть сквозь эти стены с нашими атомными дезинтеграторами, то это конец. Он сделает с кораблем все, что захочет его хвост.

Мортон задумчиво качнул головой.

— Мы должны выработать какой-то план — для этого мы тут и собрались… Селенски! — позвал он.

Селенски ловко развернул кресло лицом к главному рубильнику, и очень осторожно повернул уровень в нужное положение. Корабль сотряс толчок, послышался гудящий звук, после чего в течение нескольких секунд дрожал пол. Корабль замер, машин успокоились, и гудение перешло в слабую вибрацию.

— Я собираюсь попросить различных специалистов дать свои предложения относительно борьбы с так называемым котом, — произнес Мортон. — Нам необходим обмен мнениями среди специалистов, работающих в разных областях, но какими бы ни были интересными теоретические проработки, нам нужен в первую очередь практический подход.

А это, уныло подумал Гросвенф, как раз то, что в достаточной степени имеется в распоряжении Эллиота Гросвенфа, некзиалиста. Мортону необходимо было взаимодействие многих наук, а для этого и существовал некзиалист. И тем не менее, он понимал, что не входит в число экспертов, чьим практическим советом заинтересуется Мортон. Его догадка оказалась правильной.

Через два часа директор произнес:

— Полагаю, нам лучше прерваться на полчаса, по — есть и отдохнуть. Мы приближаемся к решающему моменту, и должны собрать все, чем владеем.

Гросвенф направился в свой отдел. Его не интересовали ни еда, ни отдых. В тридцать один год он мог обойтись без еды или отдыха. Ему казалось, что у него есть полчаса, в которые он сможет разрешить проблему того, как поступить с чудовищем, захватившим корабль. Беда заключалась в том, что согласованность ученых была неполной. Часть специалистов объединяла свои знания не весьма поверхностном уровне. Каждый кратко обрисовал свою идею людям, которые не были обучены тому, чтобы ухватывать за каждым соображением богатство ассоциаций. Поэтому план нападения был лишен единства.

Это заставило Гросвенфа с тревогой думать о том, что он, молодой человек, является, возможно, единственным на борту, кто способен разглядеть слабости плана. Впервые за шесть месяцев пребывания на борту корабля он внезапно понял, какую огромную ответственность возложило на него «Некзиальное объединение». То, что предыдущие системы обучения устарели, вовсе не было громким словом. Гросвенф не нес личной ответственности за полученное им образование. Он не создал ни одной его системы. Но как выпускник общества, как лицо, посланное на «Космическую Гончую» со специальной целью, он не имел иной альтернативы, как только принять твердое решение, а потом использовать любую возможность, чтобы убедить в его правильности ответственных лиц.

Сложность состояла в том, что ему было необходимо получить максимум информации. И он занялся этим с помощью единственно имеющегося в его распоряжении способа. Он связался с различными отделами по коммутатору.

В основном он разговаривал с подчиненными, а не с начальством. Каждый раз, когда он представлялся начальником отдела, эффект получался значительным — занимающие более мелкие должности ученые соглашались с его превосходством. И обычно были готовы помочь, хотя и не всегда.

— Мне нужно получить распоряжение от начальства, — заявил один индивидуум.

Глава одного из отделов Скит разговаривал с ним лично и предоставил ему желаемую информацию. Другой был чрезвычайно вежлив и попросил позвонить ему, когда кота уничтожат. Гросвенф связался с химическим отделом и попросил Кента, считая само собой разумеющимся — он на это надеялся — что ему ответят отказом. Он был готов сказать подчиненному: «Тогда вы дадите мне информацию, в которой я нуждаюсь».

К его досаде и изумлению, его немедленно соединили с Кентом. Шеф химического отдела слушал его с плохо скрываемом раздражением, а в конце резко оборвал;

— Вы можете получить получить информацию нашего отдела по обычным каналам. А информация, полученная на кошачьей планете, не будет доступной еще в течение нескольких месяцев. Мы должны проверить и переправить все данные.

Но Гросвенф продолжал настаивать:

— Мистер Кент, я самым серьезным образом прошу вас разрешить мне доступ к данным количественных анализов кошачьей планеты. Это может иметь первостепенное значение для разрабатываемого на сегодняшнем совещании плана. Сейчас слишком сложно объяснять все в деталях, но уверяю вас…

Кент насмешливо прервал его излияния:

— Послушайте, мой мальчик, — сейчас не время для теоретических дискуссий. Вы, кажется, понимаете, что мы находимся в смертельной опасности. Если что-то будет не так, вы, я и остальные подвергнемся физическому уничтожению. И это уже не будет упражнением интеллектуальной гимнастики. А теперь не отвлекайте и не беспокойте меня, пожалуйста, еще десяток лет.

Раздался щелчок — Кент прервал связь.

Несколько минут Гросвенф сидел, остывая. Потом, печально усмехнувшись, сделал последний вызов. Его высокой вероятности таблица содержала, среди прочего, сведения о пробах, показывающих высокое содержание вулканической пыли в атмосфере планеты, об истории жизни различных видов растений, полученные на основе изучения их семян, о типе пищеварительного тракта у животных, которые могли бы питаться подобными растениями, и о рассчитанных на основе экстраполяции структурах и типах животных, могущих жить за счет тех животных, которые питались бы подобными растениями.

Гросвенф работал быстро и поскольку он, главным образом, делал пометки в уже отпечатанной таблице, составление графика заняло у него немного времени. Дело было простым. Было бы сложно объяснить ему подробности тому, кто еще не был знаком с некзиализмом, но для Гросвенфа картина была совершенно ясной. Она указывала на возможности и решения, которыми нельзя было пренебрегать. Так казалось Гросвенфу.

Под заголовком «Основные рекомендации» он написал: «При любом одобренном решении следует позаботиться о безопасности…» Захватив четыре пачки схем, он направился в математический отдел. Там находилась охрана, что было весьма необычно. Для защиты от кота явно были приняты меры. Когда они отказались пропустить к Мортону, Гросвенф потребовал свидания с одним из секретарей директора. Наконец, из другой комнаты появился младший секретарь. Вежливо изучив схемы, он сказал, что «постарается довести их до внимания Мортона».

Гросвенф мрачно возразил:

— Я уже слышал нечто подобное. Если Мортон не захочет ознакомиться со схемами, я буду требовать комиссии расследования. В связи с докладами, которые я посылал директору, и которые куда-то испаряются, я выражаю протест. Если это не прекратится, могут произойти большие неприятности.

Секретарь был на пять лет старше Гросвенфа. Он был холоден и, в общем, настроен очень враждебно. Поклонившись Гросвенфу, он слабо улыбнулся и сказал:

— Директор — очень занятой человек. Его внимания требуют отделы. Деятельность некоторых из них очень важна и их престиж дает им преимущество над более молодыми науками и… — он поколебался, — учеными. Но я передам ему о вашей просьбе изучить таблицы.

— Попросите его прочитать рекомендации. С этим нельзя больше тянуть.

— Я доведу до его сведения, — сухо проронил секретарь.

Гросвенф решительно направился к штаб-квартире капитана Лича. Капитан сразу принял его и внимательно выслушал, после чего изучил таблицу. Покончив с этим, он покачал головой.

— Военные, — официальным тоном сказал он, — подходят к этому делу немного по-другому. Принимая во внимание особенности поведения и возможностей чудовища, мы идем на большой риск. Ваше замечание о том, что было бы разумнее позволить чудовищу бежать — совершенно противоречит моей точке зрения. Это разумное существо, предпринимающее враждебные действия по отношению к военному кораблю. Такая ситуация нетерпима. Я считаю, что он вступил на подобный путь, понимая последствия. — Капитан криво усмехнулся.

— А последствия — смерть!

Гросвенф подумал, что конечным результатом может быть смерть людей, оказавшихся недостаточно гибкими в борьбе против необычайной опасности. Он уже приготовился сказать, что вовсе не намерен дать коту возможность убежать, но раньше, чем он успел заговорить, капитан Лич встал.

— А теперь я вынужден попросить вас уйти — произнес он. Лич повернулся к офицеру. — Проводите мистера Гросвенфа.

— Я знаю, где выход, — с горечью сказал Гросвенф.

Оказавшись в коридоре, он взглянул на часы. До начала действий оставалось пять минут. Чувствуя себя несчастным, он направился в контрольный пункт. Гросвенф занял свое место, когда большинство уже сидели. Через минуту вошли директор с капитаном Личем. И со — вещание началось.

Нервничающий и явно напряженный, Мортон расхаживал перед собравшимися туда-сюда. Бледность его лица скорее усиливала, чем умаляла то выражение агрессивности, которое придавал ему выдающийся подбородок. Внезапно он замер. Его резкий голос раздался над собравшимися.

— Чтобы быть уверенным в том, что наши планы полностью согласованы, я намерен просить каждого специалиста предоставить свои соображения о сверхсиле этого чудовища. Первым выступит мистер Пеннос.

Пеннос встал. Он был среднего роста, но казался высоким из-за уверенного вида. Подобно другим, он был узким специалистом, но из-за природы своей деятельности он нуждался в некзиализме гораздо меньше, чем кто-либо другой из присутствующих. Этот человек знал двигатели и историю двигателей, согласно его послужному списку, изученному Гросвенфом, он изучал разнообразные двигатели на ста планетах. Не было ничего такого, чего бы он не знал о практической механике. Он мог бы говорить не переставая несколько недель и все же лишь коснулся бы предмета своих знаний.

— В этой контрольной комнате у нас установлены переключатели, которые останавливают одновременно все двигатели. Расщепляющее устройство сработает в сотую долю секунды. И эффект создаст различного рода вибрации. Существует, конечно, какая-то вероятность того, что одна или несколько машин будут разрушены по принципу того, как солдаты спешат строем по мосту и обрушивают его. Вы слышали эту историю, но, по моему мнению, реальной опасности разрушения нет. Наша главная цель заключается в том, чтобы сломить сопротивление существа и прорваться сквозь двери.

— Следующий — Гурлей, — объявил Мортон.

Гурлей лениво поднялся на ноги. У него был сонный вид, как будто все происходящее утомило его. Гросвенф подозревал, что ему хотелось, чтобы люди считали его мечтателем. Он был начальником отдела связи, и его анкета отражала цепь длительных попыток приобретения знаний в выбранной им области. Вряд ли его ученая степень могла служить каким-то свидетельством знаний, за его плечами было непревзойденное по своей обширности образование. Заговорил он неторопливо, растягивая слова в своей обычной манере. Гросвенф отметил, что его нарочитая медлительность произвела на аудиторию успокаивающий эффект. Выражение обеспокоенности на лицах смягчилось, позы стали более непринужденными.

— Мы состряпали вибрационные экраны, работающие на принципе отражения. Оказавшись внутри, мы используем их таким образом, чтобы большая часть того, что может послать кот, была отражена и вернулась к нему же. Вдобавок, мы получили дополнительное количество электроэнергии, которое мы и скормим ему с передвижных колец. Должен же быть предел его возможностям в задержании энергии. И нервы у него тоже не стальные.

— Селенски, — спокойно произнес Мортон.

Главный пилот уже стоял возле Мортона. Все было проделано так стремительно, будто он уже давно ждал зова директора. Гросвенф смотрел на него, как зачарованный. Селенски был худощав и лицом и телом, с поразительно живыми голубыми глазами, и казался он сильным и умным. Согласно своему послужному списку, он не получил особенно обширного образования, но восполнил его отсутствие крепостью нервов, молниеносной реакцией и способностью действовать с точностью часового механизма.

— Впечатление от плана таково, что он достаточно объемен. Как раз, когда существо думает, что больше ему не вынести, происходит еще нечто, что добавляет ему тревоги и беспокойства. Когда рев достигнет высшей точки, я включу антиускорение. Директор и Гюнли Лестер думают, что этому сверхсуществу об антиускорении ничего не известно, поскольку подобные знания связаны с наукой о межгалактических перелетах и другими путями не могут быть получены. Мы думаем, что когда существо ощутит на себе впервые эффекты от действия антиускорителя — вы все помните то чувство опустошенности, которое оно вызывает, когда сталкиваешься с ним впервые — он не будет знать, что думать и что делать — Пилот сел.

— Следующий Корита…

— Я могу лишь предложить вам одобрение, — сказал он, — покоящееся на моей теории о том, что этому чудищу присущи все черты преступника ранних лет цивилизации. Скит считает, что его знания наук озадачивают. По его мнению, это может означать, что мы имеем дело с действительным обитателем этой планеты, причем являющимся потомком тех, кто проживал в изученном нами мертвом городе. Подобное предположение предписывает нашему врагу фантастическое долголетие, фактическое бессмертие, врожденные способности, частично, его способность дышать и кислородом, и хлором, или ни тем и ни другим. Но его бессмертие само по себе не так уж и важно. Он пришел из определенного периода своей цивилизации, и уровень его мышления настолько низок, что оно состоит, главным образом, из его воспоминаний об этом периоде. Несмотря на его способность контролировать энергию, он потерял голову в лифте, когда впер — вые попал на корабль. Придя в беспокойство, когда Кент предложил ему еду, он поставил себя в такое положение, что был вынужден пустить в ход против вибратора специальные силы. За несколько часов он совершил множество убийств. Как видите, ход его действий отвечает образу действий примитивно — хитрой эгоистической натуры, которой мало или совсем ничего не известно о про — исходящих в ее теле процессах — в научном смысле — и которая едва ли понимает сущность того, над чем берет власть. Кот похож на того германского солдата древности, который чувствовал превосходство над старым романским ученым, но последний все же является частью могущественной цивилизации, внушающей страх Германии тех дней. Таким образом, мы имеем дело с примитивом, и этот примитив полностью оторван от своей естественной среды. Я скажу так: — Идемте и победим!

Мортон поднялся и взглянул на аудиторию. Его тяжелое лицо хранило насмешливую улыбку.

— Согласно моему предыдущему плану, уверенность, с которой говорил Корита, должна быть неотъемлемой частью нашей атаки. Тем не менее, я только что получил документ от молодого человека, представляющего на борту этого корабля науку, о которой я очень мало знаю. Тот факт, что он находится на борту, требует от меня предупредительного отношения к его мнению. Убежденный, что он держит в руках ключ к решению проблемы, он побывал не только в моем отделе, но и в штаб-квартире капитана Лича. Мы с командиром сошлись на том, что мистеру Гросвенфу следует дать несколько минут на описание его решения с тем, чтобы он убедил нас в том, что знает, о чем говорит.

Гросвенф робко встал и начал:

— В «Некзиальной школе» нас учили тому, что за важными аспектами любой науки стоит сложная связь ее с другими науками. Это положение, конечно, известно давно, но есть разница между болтовней об этом положении и применением его на практике. Мы в «школе» разработали технику его применения. В моем отделе имеется много таких замечательных машин, которые вам никогда не приходилось видеть. Не стану сейчас вам их описывать. Скажу только о том, каким образом человек, владеющий опытом работы с этими машинами, может разрешить проблему кота… Во-первых, предположения, выдвинутые здесь, достаточно поверхностны. Они удовлетворительны в своей области, но эта область не простирается достаточно далеко. Сейчас же мы располагаем достаточным количеством фактов, чтобы составить совершенно четкую картину прошлого кота. Назову их… Примерно восемнадцать сотен лет назад выносливые растения этой планеты начали внезапно получать от солнца меньше волн определенной длины. Это было связано с появлением в атмосфере огромного количества пыли. Результат: почти моментально большая часть растений погибла. Вчера одна из наших разведывательных машин в районе примерно ста миль от города обнаружила несколько живых существ размером с земного оленя, но, вероятно, более умных. Они были так осторожны, что захватить их не представлялось возможным. Пришлось их уничтожить, и отдел мистера Скита проделал ряд анализов. Мертвые тела содержали калий почти в тех электрохимических соединениях, в каких он содержится в человеческом теле. Других животных встретить не уда — лось. Возможный вывод: это мог быть один из пищевых ресурсов кота. В желудках мертвых животных ученые обнаружили частицы растений на различной стадии усвоения. Вероятен следующий цикл: растения — травоядные — хищники. Представляется возможным, что когда растения погибли, животные, чью пищу они должны были составлять, в большинстве своем умерли. Таким образом, исчезла пища и для котов.

Гросвенф обвел аудиторию быстрым взглядом. За исключением одного человека, все слушали его внимательно. Исключение составлял Кент. На лице начальника химического отдела застыло раздраженное выражение. Его внимание, казалось, было приковано еще к чему-то. Эллиот быстро продолжил:

— В галактике существует много примеров зависимости жизненных форм от типа пищи. Но мы не встречали другого примера такой ограниченности в пище у разумного, в некоторых пределах, существа. Похоже на то, им даже в голову не приходила возможность выращивать для себя пищу и, уж конечно, пищу для своей пищи. Невероятное отсутствие предусмотрительности, согласитесь. Да такое, что любое объяснение, не принимающее во внимание этот факт, будет неудовлетворительным.

Гросвенф вновь сделал паузу, но лишь для того, чтобы перевести дыхание. Он не смотрел прямо ни на кого из присутствующих. Он не мог предъявить доказательств того, о чем собирался говорить. Каждому отделу понадобились бы недели на то, чтобы проверить факты, используемые его наукой. Все, что он мог сделать, это дать конечное заключение — то, что он не осмелился сделать в своей схеме или в разговоре с капитаном Личем. Он поспешно закончил:

— Факты неотвратимы. Кот не является одним из создателей этого города, как не является и их потомком. Он и ему подобные животные являются произведением строителей города. Что произошло с самими строителя — ми? Об этом можно только догадываться. Вероятно, они были уничтожены восемнадцать столетий назад в ходе атомной войны. Город, почти сравнимый с земным, неожиданное появление похожей на вулканическую пыль в атмосфере в таких количествах, что она смогла на тысячи лет скрыть солнце — все это говорит само за себя. Человек едва ли не совершил то же самое, так что мы не должны слишком сурово осуждать исчезнувшую расу. Но куда нас это ведет? — он вздохнул поглубже и продолжил: — Если бы он был строителем, он бы обладал доказательствами своей всеобъемлющей силы и прекрасно бы понимал, что мы замышляем. Поскольку он им не является, мы в настоящий момент имеем дело с существом, не имеющим ясного представления о своей силе. Оказавшись в трудном положении, он мог обнаружить в себе способности еще не осознанные, уничтожить человеческие существа и контролировать работу машин. Мы должны дать ему возможность бежать. Очутившись вне корабля, он очутится в нашей власти. У меня все и благодарю вас за то, что вы меня внимательно выслушали.

Мортон оглядел собравшихся и осведомился:

— Итак, джентльмены, что вы думаете?

Кент сердито заявил:

— В жизни не слышал подобной истории. Все это предположения, фантазии. Если в этом и заключается некзиализм, то ему следует многое в себя вобрать, прежде чем я им заинтересуюсь.

— Не знаю, каким образом мы можем согласиться с подробным объяснением, не имея возможности для изучения анатомии кота, — мрачно проговорил Скит.

Следующим высказался глава физиков Ван Гроссен:

— Я сомневаюсь в том, что даже подобное исследование могло бы служить твердым доказательством того, что существо создано искусственно. Анализы мистера Гросвенфа весьма спорные, и такими они и останутся.

— Дальнейшие раскопки города могли бы дать подтверждение теории мистера Гросвенфа, — Корита говорил очень осторожно. — Подобная точка зрения не опровергает полностью теорию цикличности, поскольку создание мыслящего существа может характеризовать силу ума и убеждения тех, кто его обучал.

С места поднялся глава инженерного отдела Пеннос.

— Один из наших летательных аппаратов сейчас находится в мастерской. Он частично демонтирован и занимает единственно доступную для нас внизу опору. Чтобы получить для него действующий аппарат, нам понадобилось бы не меньше усилий, чем на всю планируемую нами атаку. Конечно, если она потерпит неудачу, мы, может быть, решимся пожертвовать летательным аппаратом, хотя я по-прежнему не понимаю, как он сможет выбраться на нем из корабля. Внизу нет воздушных запоров.

Мортон повернулся к Гросвенфу.

— Что вы на это скажете?

— Воздушный запор имеется в конце коридора, соединяющегося с аппаратной. Мы могли бы предоставить ему возможность воспользоваться им.

Капитан Лич решительно поднялся и заявил:

— Как я уже сказал мистеру Гросвенфу, когда он ко мне приходил, военные в таких делах действуют смелее и решительней. Нас не испугают случайности, мы к ним готовы. Пеннос выразил и мое мнение. Если нападение не удастся, обсудим другие варианты. Благодарю вас, мистер Гросвенф, за ваши исследования. А теперь за работу!

Это был приказ. Все сразу направились к выходу.

Глава 6

Керл работал в ярком свете гигантской механической мастерской. К нему вернулась большая часть воспоминаний и навыки, привитые ему Строителями, способности осваивать новые машины и ситуации. Он обнаружил спасательную шлюпку, находящуюся на опорах и частично демонтированную.

Он с жаром принялся за ремонт. Необходимость побега вырастала перед ним во весь рост, заслоняя все остальное. Только так он мог получить доступ к своей планете с другими керлами. С тем искусством, которому он сможет их научить, они станут непобедимыми. Тогда победа будет неизбежно за ними. В основном он решился, но все же с неохотой покидал корабль. Он не был полностью убежден, что находится в опасности. После того, как он изучил энергетические ресурсы механической мастерской и снова обдумал все случившееся, у него сложилось впечатление, что у этих двуногих существ нет достаточного оборудования для того, чтобы победить его.

Эта неуверенность не переставала раздражать его даже во время работы. Лишь прервавшись, чтобы осмотреть судно, он неожиданно понял, какую огромную работу проделал. Все, что ему осталось, это сложить инструменты и запасные части, которые он хотел взять с собой. А что потом — уходить или сражаться? Услышав приближение людей, он ощутил нарастающее беспокойство. Он заметил внезапное изменение в громоподобном реве машин, в ритме стука они стали пронзительнее, резче, нервнее. Но едва керл приспособился к этому обстоятельству, как возник новый фактор. За массивной дверью аппаратной безобразно загрохотало пламя передвижного газометра. И перед ним сразу же возникла другая проблема: бороться ли ему с газометом или выравнивать ритм. Он быстро просчитал, что не сможет сделать все это одновременно.

Тогда керл сосредоточился на побеге. Каждый мускул его мощного тела был напряжен, когда он тащил груду запасных частей и инструментов и сбрасывал их на свободные площади спасательной шлюпки. Наконец, наступил заключительный акт побега. Он замер у дверей, потому что понял, что сейчас они рухнут. Полдюжины газометов, направленных на определенную точку каждой двери, неуклонно, хотя и медленно, пожирали оставшиеся дюймы. Керл заколебался, потом отвел от дверей всю направленную на них свою энергию и сконцентрировал ее на внешней стене корабля, на которую был направлен нос спасательной шлюпки. Все его тело съежилось от воли электричества, хлынувших на динамомашину. Его усики — уши завибрировали, направляя густейший поток энергии на стену. Он почувствовал жар огня, а его тело изогнулось дугой. Он понял, что катастрофически близок к пределу энергии, которой может оперировать. Несмотря на его сверхусилия, ничего не произошло — стена не поддалась. Он был крепок, этот металл, крепче всего, с чем он когда-либо сталкивался. Он держал свою форму. Его молекулы были моноатомными, но их расположение было необычным — эффект особой прочности был достигнут без обычно сопутствующей ему высокой плотности.

Тут он услышал, как одна из дверей аппаратной рухнула, и сразу же закричали люди. Газометы сразу передвинулись вперед. Теперь их мощность уже не контролировалась. Керл услышал, как пол аппаратной протестующе зашипел, когда в металл ударили потоки энергии. Этот тревожный, угрожающий звук все приближался и приближался. Еще минута, и люди прорвались бы в мастерскую через непрочные двери, отделяющие ее от аппаратной.

Но за эту минуту керл одержал победу. Он ощутил изменения в сопротивляющемся сплаве. Вся стена потеряла силу сцепления. Внешне все выглядело по-прежнему, но сомнений не было. Поток энергии с легкостью проходил через его тело. Еще несколько секунд он продолжал контролировать его, пока окончательно не ощутил, что добился желаемого. С диким ревом он вскочил в маленькое судно и дернул за собой дверцу.

Он ухватился одним из щупалец за рычаг управления с почти чувствительной нежностью. Машина дернулась вперед, и он направил ее прямо на толстую внешнюю стену. Нос судна коснулся ее, и стена растаяла в сверкающем облаке пыли. На какой-то миг металлическая пыль, облепившая судно, чуть замедлила ход. Но он прорвался через нее и вырвался в пространство.

Шли секунды. Потом керл заметил, что удаляется от корабля по кругу. Корабль по-прежнему был к нему настолько близок, что керл мог видеть дыру, через которую он бежал. За окружающей ее блестящей оболочкой виднелись силуэты людей в оболочках скафандров.

Они и корабль становились все меньше и меньше. Потом люди исчезли, и лишь корабль блестел тысячью иллюминаторов.

Керл быстро повернул прочь от него. Он сделал по — ворот на девяносто градусов, и перевел рычаги ускорения на полную мощность. Таким образом, в течение ми — нуты со времени побега он лег на обратный курс.

Гигантский шар под ним быстро уменьшался, становясь незаметным для наблюдения. Почти прямо перед собой керл заметил крошечный, тусклый круг света его собственного солнца, как он понял. Там он мог бы вместе с другими керлами построить космический корабль и улететь с необитаемой планеты к звездам. Это было на — столько важным открытием, что неожиданно он почувствовал испуг. Он отвернулся от тускло светящихся дисков, потом вдруг вновь взглянул на них. Шар был еще там, крошечная точка света в огромной черноте пространства. Внезапно он мигнул и исчез.

Мгновение у керла было странное впечатление, что перед самым исчезновением он передвинулся. Но все еще было смутным и неясным. Он с тревогой спросил себя, не потушили ли они все огни и не преследуют ли его в темноте? Казалось ясным, что он не будет в безопасности до тех пор, пока не приземлится. Обеспокоенный и неуверенный, керл снова перенес внимание на светящийся впереди диск, и почти сразу же ощутил укол страха Тусклое солнце, на которое он держал курс, не становилось больше.

Оно явно уменьшалось! Вот оно сделалось розовой точкой в темноте! Оно исчезло! Страх подхватил керла холодным ветром. Несколько секунд он напряженно всматривался вперед с безумной надеждой на то, что его путеводная веха снова станет видимой. Но там, куда он смотрел, блестели лишь далекие звезды, немигающие крапинки на черном бархатном фоне бездонной дали.

Но что это?! Одна из крапинок становится больше. Напряженный до предела, керл следил за тем, как крапинка превращается в точку. Вот она уже выросла в круглый шар света, и продолжала расти. Больше, больше, больше… Внезапно она вспыхнула ярким светом и перед ним, сияя иллюминаторами, возник гигантский шар корабля, исчезновение которого он наблюдал несколько минут назад.

В этот момент с керлом что-то случилось. Мысли флюгером закружились в его голове все быстрее и быстрее. Сознание распалось на миллионы кусочков. Глаза почти вылезли из орбит, он бушевал в своем маленьком укрытии, как безумное животное. Его щупальца вцепились в ценные инструменты и в безумной ярости раздирали их на части. Когти разбили стены суденышка. В последней вспышке сознания он понял, что не сможет вынести вспышки дезинтегратора, который уставился на него с безопасного расстояния.

Для него это было просто — создать жесткий поток энергии, который разрушит каждую клеточку идов в его организме.

Его губы искривились в последнем рычании. Волосики усиков сплелись. Внезапно вместо жажды борьбы наступила слабость, и он упал.

Смерть пришла спокойно после долгих часов насилия.

Капитан Лич действовал наверняка. Когда огонь исчез и стало возможным приблизиться к тому, что оста — лось от спасательной шлюпки, исследователи обнаружили кусочки расплавленного металла и лишь кое-где остатки того, что было телом суперсущества.

— Бедный кот, — опечалился Мортон. — Интересно, что он подумал, когда обнаружил нас перед собой после того; как исчезло его собственное солнце. Ничего не понимая в антиускорителях, он не знал, что мы можем сразу очутиться в том месте, добраться до которого он мог бы только за три часа. Ему казалось, что он движется в направлении родной планеты, но на самом деле он отдалялся от нее все дальше и дальше. Он не мог знать того, что когда мы остановились, он промчался мимо нас и все, что нам оставалось сделать, так это последовать за ним и разыграть небольшую комедию, сделавшись его солнцем до тех пор, пока мы не приблизимся достаточно близко, чтобы уничтожить его. Вероятно, перед его взором весь космос перевернулся вверх дном!

Гросвенф выслушал этот монолог со смешанным чувством. Инцидент уходил в прошлое, теряя очертания и исчезая в темноте. С каждой секундой детали становились для людей все менее похожими на то, какими они были на самом деле. Угрожавшая им опасность становилась чем-то далеким.

— Какие тут могут быть симпатии? — услышал Гросвенф голос Кента. — Это наша работа — убивать всех котов в этом несчастном месте.

— Это просто, — пробормотал Корита. — Они лишь примитивны. Стоит нам сесть, и они сами к нам придут, считая, что смогут нас перехитрить. — Он повернулся к Гросвенфу. — Я все еще верю в то, что это так, — дружелюбно произнес он, — даже если теория нашего молодого друга подтвердится. Что вы думаете, мистер Гросвенф?

— Я бы пошел даже дальше, — начал Эллиот. — Как историк, вы, несомненно, согласитесь с тем, что попытки явного истребления кота еще никогда не оказывались удачными. Не забывайте о том, что причиной нападения на нас была отчаянная необходимость в пище. Вполне возможно, что ресурсы этой планеты не могут больше поддерживать это вымирающее племя. Сородичи кота ничего о нас не знают. Так почему бы не дать им умереть от голода?

Назад: Путешествие «Космической гончей»

Дальше: Часть 2