Глава 15
На этот раз в сопровождении стражников вошёл жрец в красной мантии.
— Привет, брат Тени, — обратился к нему Уранос. Стражники высвобождали цепи из колец на стене. — Зачем слуга Ба–Ала тревожит нас?
Жрец перевёл взгляд с Ураноса на Рея, потом снова взглянул на рождённого Солнцем. Американец подумал, что никогда не встречал такого холодного пронзительного взгляда.
— Выводите их.
Стоять было трудно. Их держали на коротких цепях, и мышцы спины и бёдер затекли. Но стражники подтолкнули их и вывели в узкий коридор.
— Нас считают могучими героями, — заметил Уранос. — Смотри, брат, за нами прислали восемь воинов и жреца.
Но если он и пытался подтолкнуть атлантов на что–нибудь, никто не отозвался на его насмешки. Солдаты сомкнулись вокруг них и быстро повели вслед за жрецом. Они долго поднимались и спускались по темным переходам, и в какой–то момент Рею показалось, что он попал в гигантскую паутину, а в середине сё, как раздувшийся паук, сидит Кронос. Но вот они оказались в более широком и лучше освещенном коридоре и остановились перед дверным занавесом, металлическим, а не из ткани.
Стражники беспокойно переминались, смотря на занавес. Рей подумал, что им здесь не по себе. Жрец положил правую руку на занавес, и тот от лёгкого прикосновения открылся. Со вздохом облегчения ближайший к Рею солдат толкнул его вслед за жрецом. Ураноса тоже подтолкнули внутрь.
Внутри их ждали два жреца в красных мантиях, они привычно подхватили цепи. Рей не успел опомниться, как ему прочно связали сзади руки.
— Вперёд! — приказал приведший их жрец.
Миновав пустую комнату, они вошли в помещение со стенами цвета засохшей крови. Тут стояло большое кресло из цельного куска чёрного камня, не очень удобное на первый взгляд. Но человек сидел на нём так же привычно, как Кронос на своих подушках. Магос о чём–то думал. У него был довольный вид, как у стервятника, сидящего на стене бойни.
Он улыбался, если эту гримасу тонких губ можно назвать улыбкой, и чуть наклонялся вперёд, слушая, что шепчет ему на ухо другой жрец. Но вот взгляд его остановился на пленниках, а улыбка стала шире и злей.
— Итак, мой лорд, рождённый Солнцем Посейдон, который никогда им не станет, ты наконец пришёл ко мне, — обратился он к Ураносу. — Помнишь нашу прежнюю встречу, когда я говорил с тобой о воле нашего Тёмного хозяина, а ты отказался слушать? В тот день ты отказался от будущего, Уранос. Теперь ты сожалеешь об этом?
Уранос высоко поднял голову.
— Магос, ты называешь себя сыном Ба–Ала на земле. Интересно, согласна ли с этим Тень. Но я верю, что ты старательно играешь свою роль. Иначе зло не могло бы проникнуть в здравый мозг. И если собираешься снова уговаривать меня…
— Уговаривать тебя — тебя! — верховный жрец рассмеялся холодным высоким смехом, который мог бы доноситься из костлявых челюстей черепа. — Магос не спрашивает вторично. Да ты мне и не нужен больше. Теперь ты послужишь другой цели.
— Как решит Солнце. Будущее в храме…
— В святилище Ба–Ала.
— Не думаю. В городе ещё стоит другой храм.
Улыбка Магоса исчезла. Глаза его горели. Рей не думал, что у человека может быть такой взгляд.
— Пламя давно погашено. Ты заплатишь долг…
— Как я говорил тебе, Магос, в конечном счёте платить будешь ты. И такой платы мир ещё не видел.
В голосе Ураноса прозвучала такая уверенность, словно он ясно видел будущее и не угрожал, а пророчество вал.
— Как ты смеешь верить в это? Ты, насекомое, на которое слуга Ба–Ала наступит сандалией и даже не заметит, что раздавил тебя. Ты смеешь так говорить со мной, со мной, правителем мира под Тенью!
— А слышал ли твои слова Кронос, Магос? Он себя считает правителем мира.
Улыбка вернулась на хищное лицо жреца.
— Кронос? Кто такой Кронос? Когда человеку нужно что–то сделать, он пользуется инструментом. Но когда дело сделано, инструмент выбрасывают. Может, ломают. Когда понадобится, Кронос исчезнет. И не думай обратиться к Кроносу…
Настала очередь Ураноса рассмеяться.
— И опять скажу, Магос, Кронос может не согласиться с твоими словами. Я думаю, о них ему донесут, и даже в твоей келье ночью может появиться некто, умеющий неслышно пользоваться сталью…
Но Магос продолжал улыбаться.
— Это неважно. И не твоё дело.
— Тогда зачем ты послал за нами, сын ямы?
— Подобно другим людям, Уранос, иногда мне нужно развлечься. И меня интересует игра случая. Мой друг Гонт, — он указал на жреца, который шептал ему на ухо, — поставил на кон интересное кольцо из Уйгура. Говорят, оно даёт своему хозяину большие возможности. Я получу кольцо, если человек проживёт семь дней в моих лабораториях, испытывая некоторые изменения. Я горжусь мастерством своих работников и хочу получить это крайне привлекательное кольцо. И потому подумал, каких же пленников из этих стен можно потратить, и тогда призвал тебя…
Уранос, возможно, не сломался, но был потрясён. Он воскликнул:
— Дьявол!
— Меня так называли и другие, проходя в ту дверь, — верховный жрец указал на проход в дальней стене комнаты.
— А потом благословляли меня, когда я посылал им смерть — много, много позже. Ты силён, Уранос; этот второй тоже кажется сильным. Я думаю, что выиграю пари.
Он встал, жрец сзади ледяными когтями толкнул американца в спину, заставил идти вперёд. Магос сделал два шага к занавесу, но потом повернулся и вновь подошёл к креслу.
— Я истинный сын Тени. Мне пришло в голову, что в деле должен участвовать и Ба–Ал. Поэтому вы сделаете выбор между чёрным и белым камнями. Тот, кому мой повелитель пошлет чёрный камень, выиграет мне пари, а тот, кто получит белый, немного подождёт. Да, так гораздо лучше.
Остальные жрецы подхватили его смех. Рей видел, как Гонт принёс чашку и нарочито картинно бросил туда два камня, один белый, другой чёрный. Магос снова поднял руку.
— Положи ещё один белый. Если оба вытянут белые, я буду знать, что Ба–Ал желает их получить для себя. Воля Тени — наше высшее желание. Гонт будет тянуть от лица Ураноса, а Па–Тан — за чужестранца. Тяни, Гонт…
Магос взял чашку и поднял её выше уровня глаз младшего жреца. Гонт протянул руку и показал на ладони белый камень.
Вперёд вышел Па–Тан и в свою очередь запустил пальцы. Потом бросил камень на пол, тот покатился и остановился у ноги Рея. Тоже белый.
— Наш господин сказан, — нарушил молчание Магос. — Так и будет по его воле.
Остальные жрецы подхватили его слова. Но Рей подумал, не трюк ли это. Зачем Магосу угрожать, а потом откладывать исполнение приговора? Или действительно камни выпали случайно и Магос настолько суеверен, чтобы остановиться, считая, что сам Ба–Ал руководил ищущими пальцами жрецов?
— Уранос, — верховный жрец сделал шаг вперёд. — Что ты предпочитаешь: алтарь и нож или… — он помолчал, — …или объятия Любящего?
— Неважно, как умирает рождённый Солнцем воин, если умирает он с Пламенем. Умирает тело, но не то, что делает человека человеком. И в смерти я побеждаю тех, кто выбрал тропу Тени. Алтарь этого дьявола, о котором ты говоришь… Любящего…
— Дьявол, о котором я говорю? — повторил Магос. — Не следует так легкомысленно отзываться о вещах, которых не знаешь, Уранос. Пусть будет Любящий, и ты призовёшь в тот час своё Пламя, и оно тебе не ответит. И тогда ты будешь молить о смерти, но она придёт лишь в своё время и по своему желанию. И для тебя тоже! — впервые с того времени, как они оказались в этой комнате, верховный жрец посмотрел на Рея. — Отведите их в храм, чтобы они были под рукой, когда наступит час…
Снова прошли они темными коридорами, в которых словно царит вечная ночь. Рей видел маслянистые капли на стенах и слизистые следы, оставленные безымянными обитателями этих подземных путей.
Потом начали подниматься по лестнице, всё выше и выше, миновали по крайней мере два этажа и оказались в коридоре с красными стенами, со светящимися стержнями, расставленными через равные интервалы, потом прошли через зал с росписями, который Рей видел в своём давнем сне.
— Мы в храме Ба–Ала, — Уранос заговорил впервые после того, как они ушли от Магоса. — Видишь, брат, как владыка Тени забавляется на глазах у своих поклонников?
Рей бросил на непристойные сцены взгляд и отвёл глаза.
— Молчи! — жрец злобно ударил Ураноса по губам. — Позже наступит время речей, да, и воплей, и призывов к давно угасшему Пламени. Говорят, рождённые Солнцем не знают, как просить милости. Ты будешь кричать, как и тот муриец, что последним попал в объятия Того, Кто Ползает!
Их поместили в маленькую каморку, снова приковали к стене, и жрецы вышли.
— Какова цель Магоса? — спросил Рей, когда они остались одни. — Он разыграл представление с камнями или действительно верит, что выбор сделал Ба–Ал?
— Кто знает? — ответил Уранос. — Но если это игра, то нацеленная не на нас, я думаю. Этот Любящий… хотел бы я знать больше.
Рей решил, что не согласен: ему бы этого не хотелось. Он прислонился головой к стене, и старая проблема вернулась с прежней силой. Почему воля удержала его в сердце вражеской страны? Какое дело он ещё не завершил? С тех пор как его призвал жрец на набережной, место, которое занимала в нём чуждая воля, опустело. Может, бежала, или её изгнала сила жреца?
Зачем он здесь?
Камень за спиной резко похолодел; Рей вновь потерялся. На этот раз не в лесу из гигантских деревьев, но в месте, которое не мог описать, где находилось не его тело, но какая–то другая его часть плыла бесцельно и неуправляемо. Затерялся, да. А он считал, что это невозможно…
Потом… то, чем он стал… этот плывущий почти несуществующий клочок… его зацепило… его потянуло в другом направлении… притягивает воля!
Рей снова очнулся в своём теле, кожу покалывало, стало тепло, как когда–то от сверкающей воды в мурийской крепости. И снова в нём твёрдо укрепилась воля… она ждёт… хотя он не знал, чего она ждет.
— Брат!
Рей повернул голову и взглянул на товарища. Уранос натянул цепь до предела и пытался коснуться Рея вытянутой рукой. Но лице его отражались забота и беспокойство.
— Что с тобой? — спросил он Рея, встретив его взгляд.
— Теперь — ничего, — ответил американец и понял, что сказал правду. С волей к нему вернулась уверенность. Но не надейся на неё, предупреждала осторожность.
— Ты… ты как будто ушёл из своего тела… — прошептал Уранос.
— Но я вернулся, — ответил Рей. — И еще… — он заколебался.
— Да? — спросил Уранос.
— Мне кажется… слушай! — он прижался головой к стене, и ему показалось, что сквозь камень проходит звук, далёкий и слабый.
Атлант тоже повернул голову, прижался к стене правым ухом и прислушался.
— Похоже на морской прибой, — спустя некоторое время сказал он.
— Что это?
Но долго рассуждать им не пришлось. Вернулись жрецы и сняли цепи со стены. А когда их вывели в главный коридор храма, звуки приблизились, стали резче, словно какое–то акустическое свойство здания усиливало их. Теперь до них доносился настоящий рёв. Уранос покрутил головой.
— Это… это битва! — неожиданно воскликнул он.
— My!
Но как? Рей задал вопрос самому себе. У матери–земли не было времени собрать армию и нанести удар в самое сердце вражеской территории. Но может ли он быть уверен и в этом?
— Всё возможно, — Уранос взглянул на жреца, который держа.! его цепи. — Смотри внимательно на крылья своей Тени, брат из ямы. Когда Пламя пляшет, тьма уходит. И когда мать–земля очистит эту страну, негде будет укрыться твоему Тёмному богу…
Жрец ударил его.
— Ба–Ал не улетит, как перо на ветру. Любящий заставит тебя забыть обо всём… и скоро!
Уранос выплюнул кровь из разбитой губы.
— Позаботься о себе. Собираются духи убитых! Думаешь, они не смогут провести мстителен, не кричат на улицах о конце правления Ба–Ала? Говорю тебе; Пятистенный город сгинет с лица земли, и само название его забудется в памяти человечества. Ба–Ал снова исчезнет в яме, из которой выполз, а те, кто ему служат, останутся перед лицом света, которого боятся больше меча. Тот же, кого вы призвали, будет хозяином, а не слугой, прежде чем и его отправят назад!
Он говорил не угрожая, а уверенно, словно пророк, который убеждён в том, что видит будущее.
Жрец снова замахнулся, но не ударил. Рёв слегка стих, послышался топот, словно кто–то бежит по коридорам. Жрец в латах поверх мантии и с бронзовым шлемом в руке выбежал из–за колонн.
— Мурийцы!.. — он задыхался. — Они затопили корабли у выхода из бухты. Две их горящие галеры пробили строй флота. Войска высадились на севере, и кочевники с равнин восстали и присоединились к ним. Магос приказывает привести эту падаль на вершину пирамиды, чтобы он смог показать, как наша сила пожрёт их.
Вот… вот что он должен сделать, сообщила наконец воля в Рее. Вот битва, в которой он послужит оружием.
Но осознание этого постепенно ослабло. Жрецы торопливо поволокли их с Ураносом по очередным коридорам. Вокруг сомкнулись люди, одетые отчасти как жрецы, отчасти как воины в кольчугах. Так их и вывели из храма.
Здесь шум битвы слышался отчётливей, он доносился из–за стен и каналов, раздавался в доках. В городе чувствовалось заметное напряжение, улицы заполнились солдатами, и продвижение отряда из храма замедлилось. Отчасти это напряжение объяснялось шоком, понял Рей. Атланты не ожидали удара — так быстро и в таком месте. Но как сумели силы мурийцев собраться так быстро и в такой тайне, как сумели захватить врага врасплох, запереть атлантов в их собственном городе?
Рассвет давно миновал, но небо было затянуто тёмными тучами. Один из стражников указал на это.
— Смотрите, ваше Солнце скрылось. Ба–Ал так же прикроет нас своей защитой сегодня!
Уранос столкнулся с Реем, и американец заметил, что рождённый Солнцем глубоко дышит, жадно втягивает в себя воздух, хотя тот и наполняли испарения города. И вспомнил, что его товарищ–пленник очень долго пробыл в камере, и для него этот воздух свеж, как свобода.
— Нас ведут к западной стене. Смотри: вон пирамида, — заметил Уранос.
Впереди возвышалось сооружение из чередующихся черных и красных блоков, казавшееся очень тёмным под низким небом. Площадка вершины выступала метров на десять над прилегающей к пирамиде стеной. На ней конвой ожидала небольшая группа атлантов.
Лестница, ведущая наверх, оказалась очень крутая, с узкими ступеньками. Дважды Рей спотыкался, и его хватали и тащили дальше жрецы.
Первым наверху стоял Магос. А рядом с ним, по–прежнему в золотом дворцовом наряде, без оружия и доспехов, — Кронос. Он даже не взглянул на пленников, когда их втолкнули на площадку. Правитель кусал ногти на толстых пальцах и смотрел не на пламя и дым над гаванью, а на низкие тучи. По лестнице на площадку вбежал офицер.
— Грозный, — доложил он, — тех, кто вошёл в город через разрушенный храм, оттеснили снова…
Кронос повернул голову. В углах его мясистых губ скопились белые клочья пены. Он словно ничего не видел, глаза с диким выражением были устремлены куда–то внутрь себя. И Рей понял, что этот якобы владыка мира полон страха.
— Убивайте! Убивайте! — завопил он. — Пусть будут кровь и огонь! Пусть ни один не уйдёт! Не возвращайся без их голов!
Офицер пробежал мимо Рея. И американец заметил, что у того осунувшееся измученное лицо, словно принёс он дурные новости, сообщил о поражении, а не о частичной победе.
Следующий приказ отдал Магос. Кронос снова уставился на тучи, откуда доносился звук, похожий на сердитый прибой. На самом деле шумело не морс, а огромное поле битвы.
— Поставьте их у столбов и прочно привяжите, — приказал Магос жрецам.
Платформу, на которой они стояли, окружал ряд столбов, крепких, прочных, на несколько футов выше человеческого роста. Ураноса и Рея поспешно привязали к ним. Уранос кивнул Рею, когда Магос подошёл и осмотрел их путы. Потом верховный жрец обратился к Кроносу:
— Всё готово, Грозный! Начнём?
Внешне он держался почтительно, но злобная улыбка искривила его губы. Кронос неохотно повернулся.
Пальцы его, окровавленные, потому что вместе с ногтями он грыз плоть, были прижаты к вздымавшемуся животу. Как будто он испытывал боль в нём. Но правитель собрался с силами и рассмеялся, глядя на Ураноса.
— Ха! Истинная кровь умирает. Атлантида гибнет. Разве не так говорили вес эти годы? Ну, так тс, кто так говорил, не знакомы с Любящим! — и он взглянул на Рея.
— Сидик из Уйгура… а может, и ещё кое–кто, как сказал мне Магос. Если тебя призвали наакалы из другого мира, сейчас самое время проверить, кто призвал большую силу. Я думаю, что меньшая — ты. Ведь Тедор сумел призвать тебя, колдуя над вещью, принадлежавшей когда–то тебе. Такое колдовство действует на слабых. Подчинившись ему, ты доказал, что родом не из тех страшных существ, которых мы призываем из потустороннего мира. И ты станешь их пищей и поможешь вызвать новых…
Кое–что из этого имело смысл, кое–что нет. Очевидно, атланты догадались об его происхождении и считали, что он — представитель какой–то новой неизвестной силы — но правда ли это? Рей попытался обратиться к скрывавшейся в нем воле. Она по–прежнему присутствовала в нём, но призыв остался без ответа.
— Видят ли тс, что за стеноп? — спросил Кронос.
— Да. У них видящие стекла, и они все направлены на нас.
— Тогда начинайте, начинайте! Чего вы ждете? Или это опасно для нас? — Посейдон отступил на шаг–два, направляясь к лестнице.
— Нет, Грозный. Любящий не обратится против своих хозяев. Подготовьте их к его объятиям…
К Рею подошли стражники, разрезали одежду, обнажив его по пояс. Один из них достал кинжал и сделал надрез на груди американца. Мелкий порез в форме креста, но из него обильно полилась кровь. Сам по себе порез был не опасен, и Рей не догадывался, зачем он сделан. Он заметил, что с Ураносом проделали то же самое.
— Прочь! — получив разрешение Магоса, стражники быстро удалились с этого злополучного места. Кронос отступил к самому краю площадки. Очевидно, несмотря на уверения Магоса, он не решался приблизиться к своему абсолютному оружию.
Магос поднял грубую коричневую чашу. Её словно слепили когда–то из речной грязи. Жрец бросил в нес тускло тлеющие уголья, которые взял из жаровни. Установив чашу на равном расстоянии от столбов с пленниками, он принялся раздувать угли, а потом высыпал на них горсть чёрного порошка.
Поднялся вьющийся коричневый дым, а с ним такая вонь, что Рей закашлялся и слёзы потекли у него по щекам. Как будто нечистоты всего города сжались в эту пригоршню и вспыхнули.
Дым разошёлся, но тошнотворный запах не рассеивался. Кронос ещё дальше отступил к лестнице. Но Магос улыбался, и всю оставшуюся жизнь — если только он останется в живых, — подумал Рей, он будет помнить эту улыбку.
— Ваше зло не отвечает на призыв? — ехидно спросил Уранос. — Ты произвёл лишь дым и вонь. А что дальше, Магос?
— Смотри, Уранос. Тот, Кто Ползает, идёт принимать наши подношения, чтобы стать сильным и распахнуть дверь для своих родичей! — ответил жрец.
Рей посмотрел на камень, указанный жрецом. На нём появилась странная тень. И она росла! У него на глазах она приобретала форму, словно вытягивала материю из того места, на котором лежит. Она не только увеличивалась, но и становилась осязаемой. Это была больше не тень.
