Этой ночью Рею не снились деревья, но он пробегал и проходил мимо сцен, которые странно сливались одна с другой, а он становился одновременно их участником и сторонним наблюдателем. Он был Сидиком из Уйгура и вспоминал свою жизнь. Но он был и кем–то другим, стоял в стороне и наблюдал за Сидиком, потому что ему отчаянно требовалось знать и помнить всё, что делал когда–либо Сидик.

Наконец Рея разбудил крик «Земля!» Он немного повалялся, чувствуя, что не отдохнул. На палубе слышались шага, раздавались приказы. Таут сказал, что утром они причалят. Должно быть, он долго проспал, погрузившись в эти видения.

Рей медленно сел. На соседнем стуле лежала просоленная одежда Сидика, теперь сухая, но мятая и ещё больше поблекшая. Но он предпочёл её, чем награбленное добро. Застёгивая пояс с мечом, он поднялся на палубу.

— Эгей! — капитан Таут стоял у руля. — Ты, должно быть, сильно устал, друг. Проспал много часов. Хочешь первым увидеть Красную землю? Нам благоприятствовал Ба–Ал, он послал попутный ветер. Я поставил пять серебряных монет, что мы до вечера прибудем в гавань. И я войду в неё с радостью. Крысы My обладают острым зрением, зубы у них тоже острые… — он улыбнулся и подошёл ближе к поручню, чтобы плюнуть в море. — Когда купцы не заходят в Северное море, добычи мало. Служба Посейдону обещает больше выгоды. Но быстрее бы он исполнил свои щедрые обещания. И, друг, мне всё равно, даже если ты повторишь мои слова перед уродливым лицом Кроноса — нынешнего Посейдона. Мы, волки севера, не его подданные, мы становимся его союзниками лишь иногда. И нам нужны не просто обещания. А теперь, что скажешь по поводу хлеба и другого добра, чтобы набить живот. Никакого чёрного варева, которое пахнет пылью и жуками, как на кораблях самого Кроноса…

Он снова отвёл Рея в каюту. И пища, хотя подавали её на весьма разномастной посуде, оказалась лучше всего того, что ел Рей после My. Похоже, капитан Таут любит поесть и гордится своим столом.

— Я думал, — Рей отклонил очередное блюдо, предложенное капитаном, — что ты служишь во флоте атлантов…

— Во флоте! — капитан Таут удивился. — Я — Таут? Конечно, нет, я вольный капитан. Десяток таких, как я, бросают сейчас якорь в гавани Пятистенного города. Но только на время, заметь, только на время. Добычи давно не было, а у Посейдона большие планы. Но мы никому не подчиняемся; воюем только с толстыми купцами и мурийцами, которые своими мечами мешают нам до них добраться. Но если бы они поговорили с нами громко и ясно, как Кронос, пообещали бы добычу в Красной Земле, мы предпочли бы сторону My. Мурийцы выполняют свои обещания. Но My мы не нужны. И нам приходится принимать сторону Атлантиды. К тому же, у нас есть собственный вольный город Санпар. Кронос отправил туда посла для откровенного разговора с нами — настолько откровенного, насколько это вообще для него возможно. Мы хорошо знаем, что в Красной земле нужно смотреть в оба и часто оглядываться через плечо. Но Кроносу мы нужны и потому подняли его флаг. Но, конечно, всё время следим, чтобы с берега до нас не дотянулась его тень. Мы не любим Кроноса. Он слишком легко приказывает сделать то и это. Довольно скоро учишься быть чуть глуховатым в этом отношении. И он отдаёт людей Ба–Алу или новому дьяволу, которого призвали красные мантии, — Любящему.

Мы словно волки, встретившиеся в Бесплодных Землях. Оба рычат, принюхиваются, оскаливают клыки, но не нападают, чтобы не вызвать собственную смерть. Страх и ненависть одинаково влияют на судьбу. Поэтому мы ждём и наблюдаем, готовя клыки для того дня, когда он решит, что стал достаточно силён…

— У вас десять кораблей?

— Десять, и на этом для тебя найдётся место, друг, если пожелаешь. Нам пригодился бы добрый моряк, который не присягал в верности Красной земле. Должен тебя предупредить, Сидик. Не думаю, чтобы Кронос оказался таким щедрым хозяином, чтобы ты долго оставался у него на службе. Когда тебе надоест запах страха в его земле, приходи к морским волкам. Предупреждаю тебя: хоть ты истеки кровью у него на службе, настанет день, когда он выбросит тебя без единой серебряной монеты. И хорошо ещё, если не отдаст Ба–Алу. Когда понадобилось отправить за тобой корабль, он выбрал мой, потому что я обладаю весом среди вольных капитанов. Но если бы меня захватили мурийцы, он бы засмеялся и даже капли вина не пролил, чтобы напоить мой жаждущий дух.

Мы возвращаемся; значит, что–то он проиграл. Но ради тебя самого смотри, чтобы твои новости его не разочаровали. И помни: у нас ты сможешь найти убежище.

— Почему ты предлагаешь мне службу? Ты ведь ничего обо мне не знаешь, — удивился Рей.

Тяжёлые плечи капитана поднялись и опустились в подчёркнутом пожатии.

— Почему? Не знаю. Может, потому что ты молод и моряк, как все мы. Мне не нравится Ба–Ал и красные мантии, которые каркают в его храмах. А может, потому что так я хоть немного позлю Кроноса. Слушай! — они услышали движение на палубе. — Пошли наверх. Кажется, я выиграл ставку. Мы в гавани.

Рею не терпелось увидеть главный порт Атлантиды. Он располагался в просторном заливе с узким входом. Дальше шёл город, не такой яркий, как столица My, и гораздо более мрачный со своими тёмными стенами.

— Крепость Кроноса. Говорят, её нельзя взять штурмом из–за пяти стен и трёх каналов, — капитан Таут снова улыбнулся. — Но это никогда не проверялось. Мне бы сотню хороших мечей и одну–две улыбки судьбы, и тогда… тогда мы могли бы доказать, что это не так.

Рей взглянул на волчий экипаж на шкафуте судна. Моряки бросали на береговую линию голодные взгляды.

— Я тебе верю, — сказал он.

Таут рассмеялся.

— А Кронос не поверил бы. Помни, если я тебе понадоблюсь, приходи.

Пират прошёл мимо множества кораблей и бросил якорь чуть дальше за торговым причалом. Спустили маленькую шлюпку, и в неё сели два моряка. Рей кивнул капитану.

— Пусть Солнце… — он смолк, понимая, что память его подвела. Положил руку на рукоять меча, хотя никто не бросал ему вызов.

Капитан пиратов лишь пристально взглянул на него.

— Попридержи язык, Садик. Ты слишком долго пробыл в My. Тут сначала наносят удар, а потом задают вопросы, если услышат такое приветствие. Иди! Но помни, мы ждём здесь…

Рей перебрался через поручень, немало удивлённый. Он тихо сидел в шлюпке, глядя на пристань, но мысли его занимал капитан Таут. Эта необычная настойчивость, неоднократные напоминания, чтобы в случае неприятностей Рей отыскал его, — к чему это? Судя по внешности, пират скорее продал бы его, как только догадался, что Сидик не тот, за кого себя выдаёт. Подозрительность — теперь необходимая защита Рея; доверчивость может слишком дорого обойтись…

На причале их ждал человек в простых доспехах.

— Откуда ты, незнакомец? — в вопросе явно слышалось высокомерие.

— Из Уйгура, — коротко ответил Рей.

— Не могут ли звать тебя Сидиком?

— Могут.

— Если тебя так зовут, иди со мной, — приказал солдат, — если же нет, ты скоро поймёшь, что опасно играть в детские игры — с теми, кто тебя ждёт.

Атлант пошёл через толпу, и Рей заторопился за ним. Вскоре перед ними встала красная стена. Они повернули и дошли до открытых ворот с острыми зубьями опускаемой решётки. Солдат поговорил со стражником, и их пропустили по узкому мосту через канал, в котором плескалась тёмная вода.

Мост закончился у других ворот, на этот раз в стене из белого камня. За ней открылся второй канал и мост через него к чёрной стене. Атлант заговорил.

— Видишь, какая защита у атлантов? Она хорошо продумана. Если враг посмеет напасть на нас, ворота закрываются, а мосты опускаются. Ни одна армия не пройдёт здесь…

Рей вспомнил похвальбу капитана Таута, что с хорошими бойцами он показал бы жителям города, что им есть, над чем задуматься. Но самому Рею оборона показалась непреодолимой для того оружия, которое он здесь видел.

Пришлось миновать ещё две стены и последний канат, прежде чем они оказались в городе. Здания попадались трёх цветов: красные, черные и серо–белые. И тоже выглядели так, будто были построены как крепости, в которых предстоит обороняться.

Совсем другой народ ходил по этим улицам. Ни светлой кожи, ни роста мурийцев. Много вооружённых. Говорили они на своём гортанном языке так, словно опасались, что их подслушают, даже соседи. В столице Кроноса пахло, как не пахнет в городе, населённом обычными людьми, живущими вместе. Нет, здесь пахло страхом. Рей удивился, откуда он это знает, но был уверен в своей правоте.

Проводник привёл его на большую площадь. Прямо перед ними возвышалось массивное здание из белого мрамора, которое раньше могло служить храмом. Но выглядело оно так, словно его сознательно обезобразили и осквернили. Рей заметил, что атланты избегают к нему приближаться. Перед широкой лестницей, ведущей к этому зданию, стояли два столба, задрапированные тускло–алой тканью, теперь порванной и грязной.

Солдат рассмеялся и показал:

— Видишь храм Пламени, построенный марийцами? Когда Тёмный пришёл к нам, наши отцы обошлись с этим храмом не больно–то вежливо.

— А почему столбы укутаны? — спросил Рей.

— Об этом говорить запрещено, — солдат быстро посмотрел по сторонам. — Пошли… — и он торопливо зашагал по площади. Им всё равно пришлось пройти вблизи обезображенного здания, и солдат указал на неровную линию на уровне груди человека, идущую по стене. На камне видны были ржавые коричневые пятна.

— Здесь стояли рождённые Солнцем и те, кто им остался верен, когда наступил конец. Они не кричали, даже умирая. Упрямцы, эти рождённые Солнцем. Детей их отдачи Ба–Алу, и говорят, даже самые маленькие не плакали. Они были храбры, но и только. Никакая храбрость не защитит и не укроет от воли Ба–Ала. Теперь они все сгинули, кроме немногих, которых держат в ямах слизи и передают жрецам для экспериментов…

— А что ещё делают с теми, что в ямах слизи? — Рей больше не смотрел на стену. Он боролся с картинами, которые рисовало воображение, возбуждённое словами солдата.

— Иногда их вызывают и допрашивают. Посейдон держит их для какой–то цели. Пошли, уже поздно.

— Скажи мне, — немного погодя снова заговорил солдат. — Ты видел My, человек из Уйгура. Правда ли, что мать–земля богата, как об этом рассказывают?

— Мне кажется, да.

— И много в ней рождённых Солнцем?

Рей решил воспользоваться возможностью посеять сомнения.

— Очень много. Они очень сильны там. Эти их древняя родина.

— Кронос пообещал отдать нам их женщин, когда мужчин отправят на алтари Ба–Ала. Мы нападём на My, и вся их сила им не поможет. И все её богатства будут принадлежать нам, а рождённые Солнцем станут нашими рабами. Так пообещал Ба–Ал! — в голосе атланта звучала полная уверенность.

Рей сжат кулаки. Память его больше не окутывал покров тумана. С того времени как он оказался в городе, поверхностный слой воспоминаний Сидика прорвался. Подумать о том, что так обойдутся с леди Эйей… с леди Эйной…

— Это будет нелегко. Я видел мурийцев. Они хорошие воины… не дети, которых легко смести с дороги.

— Да, но у них нет Любящего, — заметил солдат. — А вон храм Ба–Ала.

В конце широкой улицы располагалось большое приземистое здание из красного камня. Но Рей успел только бросить на него беглый взгляд, как они свернули в боковую улицу и подошли ко дворцу Посейдона. Здесь атлант передал Рея офицеру дворцовой стражи.

Они прошли длинными темными коридорами, в которых было совсем мало окон, да и те располагались высоко и были узки, как бойницы. Потом поднялись по узкой винтовой лестнице. Во дворце было сыро и холодно, множество теней вызывали дрожь. Скорее мрачная крепость, чем дворец, никакого сходства с дворцом Ре My. Наконец через небольшую арку они вышли во двор под открытым небом.

Офицер объявил о появлении Рея:

— Человек из Уйгура.

Рей прошёл несколько шагов, понимая, что именно сейчас проверяется его игра. Стоит ему сделать хоть небольшую ошибку, как тогда, с Таутом, и это будет означать его смерть. Он — Сидик, и должен быть только Сидиком. Другого выхода у него нет.

— Ну, где он, где он? — капризно спросил кто–то. — Пусть он подойдёт, чтобы я его увидел, Магос.

— Иди сюда, человек из Уйгура, — раздался приказ. Рей вышел на свет солнечного заката.

— Ты опоздал, — пожаловался первый голос.

— Пришлось задержаться, Грозный Повелитель, — осторожно ответил Рей.

— Иди! Иди сюда!

Рей приблизился к золотой кушетке и опустился на колени, склонив голову. Он надеялся, что выглядит как самый покорный и испуганный слуга.

— Подними голову! Я хочу посмотреть, что ты за человек, Сидик из Уйгура!

Это был сам Кронос, Посейдон Атлантиды, каким американец и видел его во сне. Нет, сейчас опасно вспоминать это, сейчас, здесь, в этом обществе.

Маленькие глазки на опухшем лице с толстыми щеками прятались под завитыми и надушенными курчавыми волосами; жирные руки двигались величественными жестами; время от времени они подносили к надутым губам сладости, которые грудой лежали на блюде на маленьком столике сбоку. За правителем застыл жрец в красной мантии, с бритым черепом, с очень яркими глазами. Рей подумал, что его следует опасаться больше, чем Посейдона, которому тот поклялся служить.

— Желает ли Грозный услышать слова своего раба? — Рей следовал официальной формуле, которую его заставили заучить.

— Он может говорить сейчас, Магос? — спросил Кронос у жреца.

— Это сбережёт нам время, Грозный. А если ты сочтёшь необходимым, он повторит свой доклад позже на совете.

— Ну, говори, человек из Уйгура.

— В соответствии с приказом, отданным твоему рабу, я отправился в My, — начал Рей. Слова всплывали легко, словно записанные в его мозгу, и теперь слова правителя их высвободили.

Посейдон поёрзал на своих подушках.

— Да, да! — нетерпеливо перебил он. — Но какая у них защита?

И снова слова пришли к Рею.

— Все береговые форты усилены, призваны резервы. Флот отозван, он получает пополнение людьми и кораблями, чтобы потом отправиться в западное море…

— Всё это мы уже знаем, глупец! Неужели у тебя нет для нас ничего нового? А как насчёт дела, которое ты должен был специально разузнать?

— Твой раб подкупил послушника в храме… они кое–что знают…

— Ах, так? Им известно о Любящем?

— Да. Наакалы прошли через завесу тьмы и видели Любящего… — по–прежнему слова у Рея возникали сами собой, он знал, что это не его речь; ему были внушены ответы именно на такие вопросы. Хотя с какой целью, он не знал.

Кронос сжат руку в кулак и ударил по подушке.

— Вот как… — он капризно посмотрел на жреца. — Ты говорил, что этот занавес невозможно пройти, а его преодолели. Неужели наакалы настолько сильнее вас?..

— Грозный! — Красная Мантия сделал предупреждающий жест, указывая на Рея. Но если жрец не хотел, чтобы здесь обсуждались эти проблемы, его хозяин не пожелал молчать.

— Значит, наакалы сильнее вас? — повторил он резким голосом.

— Как я тебе говорил, — заявил жрец спокойным уверенным голосом, — ни одно сознание, рождённое в My, не может проникнуть сквозь этот занавес. Но мы кое–что почувствовали. Если они проникли в храм…

— Если! — прервал его Кронос. — Конечно, проникли. Ты… У них есть защита от Любящего? Что сказал этот твой щенок–жрец?

— Они работают над ней, Грозный Повелитель. Но он смог узнать только, что это луч чёрного света, — откуда приходят к нему эти слова? Рей хотел зажать рот, заглушить собственный голос. Но голос больше не принадлежал ему; им пользовался кто–то другой. И в Рее проснулся новый страх. — Послушника раскрыли и взяли до того, как он узнал больше. Твоему рабу едва удалось бежать…

— Луч чёрного света, — задумчиво повторил Магос.

— Ты о нём слышал? Что это такое? — опросил Кронос.

— Мне нужно посмотреть в записях, — жрец дал уклончивый ответ. — Что ещё ты можешь нам сообщить? — он как будто хотел отвлечь внимание Кроноса от этой темы.

— Уйгур колеблется, — услышал Рей собственный голос. — Он больше не готов встать на защиту матери–земли, как верят в My…

— Хорошо! Хорошо! — Кронос довольно присвистнул.

— Видишь? — он повернулся к жрецу. — Семена, посаженные нашими агентами, прорастают. Скоро они принесет плоды. В назначенный день My обратится за помощью к союзникам, и никто ей не ответит. Она останется одна и станет нашей легкой добычей.

— Скажи мне, — снова обратился жрец к Рею, — слышал ли ты, будучи в My, о незнакомце, который в последнее время пользуется вниманием Ре My? О человеке не из My, а издалека, обладающем странными силами?

— О нём говорят, — Рей по–прежнему представлял собой лишь орудие в руках тех, кто послал его сюда. — Но верно ли это, твой раб не может сказать. Жители говорят, что Ре My и наакалы призвали себе на помощь силы извне… извне… — тихо повторил он.

Кронос резко сел, и подушки полетели на пол.

— Может ли это быть правдой? — он снова ожидал ответа от Красной Мантии.

— Кто может сказать, Грозный? Слухи ходят о многом, но в них мало правды. Однако это логично: мы позаботились о себе, и помощь пришла не из того мира, который мы знаем. Может, и наакалы тоже позвали на помощь. Это объясняет, почему оказался пройденным занавес… так они смогли использовать призванного.

— Неужели он сильнее нашего? — спросил Кронос.

— Мы призвали из Тьмы, они обратились к другим силам — если это действительно произошло. И можно ли сказать, кто сильней, пока они не встретятся в битве? Но кто бы ни встал под знамёна My, у нас есть Любящий и его родичи, которые постоят за атлантов. Ты еще что–нибудь об этом знаешь? — спросил он у Рея.

— Нет, сын Ба–Ала! В городе ходит много слухов. Но, как ты сам сказал, не во всех слухах найдется доля правды.

— Но и этого достаточно, чтобы мы подготовились. Человек из Уйгура, ты нам хорошо послужил. Верно, Грозный? — спросил Магос у Посейдона.

Казалось, вопрос оторвал правителя от какой–то мысли.

— А… о, да–да. Ты можешь идти. Офицер покажет отведенное тебе помещение.

Рей попятился, по–прежнему на коленях, и не вставал, пока не добрался до двери. Но он заметил, что Посейдон и жрец зашептались, и ему показалось, что Магос успокаивает своего хозяина.