Когда у записанной личности в гигабитном пространстве случается сильный шок, этой личности не дают выпить, не укладывают в тихом месте. Но иногда помогает, если сделать вид, что все это происходит.

– Вам нужно немного отдохнуть, Робин, – сказал Альберт.

– Позволь я устрою тебя поудобней, голубчик, – сказала Эсси, и чуть позже мне действительно стало удобней. Эсси сделала это. Я лежал в (метафорическом) гамаке на (нереальной) веранде возле своего (из базы данных) дома, выходящего на Таппаново море, а моя дорогая портативная Эсси склонилась ко мне и вкладывала мне в руку (несуществующую) выпивку. Это была маргерита [коктейль] со льдом, с солью на краешке стакана, и вкус у нее был такой же хороший, как если бы она была реальной.

Я находился в центре внимания.

Эсси сидела рядом с моим гамаком, с любовью гладила меня по голове и выглядела встревоженной. Альберт сидел на краю кресла, задумчиво почесывал ухо черенком трубки и смотрел мне в лицо. Все это знакомо и очень по-домашнему, но были здесь и другие. Я не удивился, увидев Хулио Кассату, который расхаживал взад и вперед у ступенек, ведущих на лужайку. В конце каждого обхода он останавливался и вопросительно смотрел в моем направлении. Даже Алисия Ло, тихо сидевшая в кресле-качалке на краю веранды, меня не удивила. Но был кое-кто, помимо них.

Этот кое-кто был хичи.

Я еще не был готов к сюрпризам. Сел и сказал:

– Какого дьявола? – я сказал это не зло. Скорее просительно.

Эсси правильно меня поняла; она сказала:

– Не знаю, помнишь ли ты Двойную Связь. – Она права. Я не помнил. – Он представитель хичи в ЗУБах, – добавила Эсси, и тогда я смутно припомнил. Действительно, был там один хичи или два, и у одного Древний Предок именно такой, и редкий пушок на голове, и глубоко посаженные старческие глаза, как у этого.

– Рад снова встретить вас, – сказал я, допил текилу и огляделся. И тут снова воскликнул: – Какого дьявола? – но на этот раз совсем в другом тоне, потому что посмотрел за имитацию дружественного окружения Таппанова моря. Я ожидал увидеть, что нахожусь на борту «Истинной любви». Так оно и было.

Но на экранах видна была только пятнистая серость. А когда я присоединился к сканерам «Истинной любви», то увидел, что мы летим быстрее света. Заглянув в ретрожурнал, я увидел, как уменьшается сзади спутник ЗУБов. И мне показалось, что выглядит он необычно. Но у меня не было времени разбираться, что изменилось. Гораздо важнее, что делает «Истинная любовь». Мы куда-то движемся, а я этого никак не ожидал.

– Куда мы летим? – воскликнул я.

Альберт кашлянул.

– Пока вы работали через своего двойника, кое-что произошло, – сказал он.

– Мы не хотели нарушать твою сосредоточенность, – торопливо сказала Эсси. – Прости. Но честно, все в порядке, дражайший Робин, ты в безопасности на «Истинной любви», как видишь.

– Ты не ответила на мой вопрос!

Руку, которой гладила волосы, она прижала к моей щеке.

Я ощутил ее тепло и заботу.

– Мы идем к источнику, – серьезно сказала она. – К кугельблитцу. К дому Врага. Идем быстро, как можем.

Я позволил вернуться приятному окружению Таппанова моря, но чувствовал себя растерянным. Эсси держала наготове новую Маргариту, и я автоматически потянулся за ней. Держал в руке, стараясь понять, что случилось. Мы покинули ЗУБы...

Потом я вспомнил, что именно было отличным в спутнике, когда мы его покидали.

– Флот ушел! – воскликнул я.

– Совершенно верно, – сказал Альберт. – Мы Идем за ним.

– Вопреки приказу, – добавил Хулио Кассата.

– Вы не можете отдавать нам приказы! – выпалила Эсси.

– Но мне были отданы приказы, – ответил Кассата, – и мы их не выполняем. Движение флота – это в конце концов военная операция.

– Военная! – Я недоверчиво смотрел на него, стараясь понять, действительно ли он думает то, что, как я считаю, он думает. Он пожал плечами. Я легко перевел его жест: да, он именно так думает.

– Это безумие! – закричал я.

Он снова пожал плечами.

– Но... – начал я. – Но... Но я не готов к долгому полету!

Эсси наклонилась и поцеловала меня.

– Дорогой Робин, – сказала она, – у нас нет выбора. Правда? Нельзя оставлять флот ЗУБов. Ты знаешь, на какой идиотизм способны военные.

– Но... Но на Сморщенной Скале...

Она с любовью сказала:

– Больше на Сморщенной Скале у тебя ничего нет, дорогой Робин. Ты со всеми попрощался. Да к тому же прием уже закончился.