Глава 2
Синий дым плавал в воздухе кабаре. Каждая струя дыма, знак одного стола, вилась вверх от центральной отдушины стола — в одном месте бледного розовато-лилового цвета по пути к розовому, такому нежному, как кожа ребенка, в другом месте зеленого, — который приносил воспоминания об индийской кисее, сотканной из пампасной травы. Только что пробило девять часов вечера, и кабаре А’Чигуа, лучшее в Бахии, начало развлекательную программу. Бренчащая музыка колокольчиков задавала задорный ритм для танцевальной труппы, одетой в стилизованные костюмы муравьев. Искусственные антенны-усики и манипулы колыхались в дыму.
Завсегдатаи А’Чигуа занимали нижние диваны. Женщины были блеском тропического цвета, богатого, как цветы джунглей, они выстроились напротив мужчин в белом. То тут, то там, как знаки препинания, блестели белые спецовки пограничников. Это была Зеленая зона, где пограничники могли отдохнуть и поиграть после работы в Красных джунглях или на барьерах.
В комнате стоял гомон от разговоров на десятке языков…
— Сегодня я на счастье возьму розовый стол. Это цвет женской груди или нет?…
— Итак я напустил туда целую стену пены, мы вошли и вычистили целое гнездо муравьев-мутантов. Должно быть, там было десять, двадцать миллионов.
Доктор Рин Келли прислушивалась к разговорам в комнате минут двадцать, внимание ее все больше и больше привлекали подводные течения напряженности в, казалось бы, праздных разговорах.
— Да, новые яды работают. — Это был пограничник за столом позади нее, отвечающий на вопрос о выживающих.
— Окончательное уничтожение, похоже, будет зверской работой, такой же, как в Китае. Они там были вынуждены навалиться все и убивать последних жуков вручную.
Рин почувствовала, что ее компаньон пошевелился, и подумала: «Он слышал». Она взглянула через стол сквозь янтарный дым и встретилась с миндалевидными глазами своего сопровождающего. Он улыбнулся, а она подумала, как и неоднократно раньше, какой выдающейся персоной является этот д-р Трэвис Ханнингтон Чен-Лy. Это был высокий, с таинственным квадратным лицом, северный китаец, с коротко подстриженными волосами, все еще черными в его шестьдесят лет. Он наклонился к ней и прошептал:
— Никуда не уйдешь от слухов, а-а?
Она покачала головой, удивившись в который уже раз, почему выдающийся д-р Чен-Лу, районный директор Международной экологической организации (МЭО), настоял, чтобы она пришла сюда сегодня, в первый же ее вечер в Бахии. Она не питала никаких иллюзий по поводу того, почему он приказал ей приехать из Дублина: вероятно, у него была проблема, которая требовала вмешательства тайного агента МЭО. Как обычно, эта проблема окажется связанной с мужчиной, у которого следует что-то узнать. Чен-Лу уже намекнул на это во время дневного «общего инструктажа». Но он должен еще назвать имя мужчины, на котором ей предстоит испытать свои чары.
— Говорят, что определенные растения вымирают из-за недостаточной полинезации.
Это была женщина за столом позади нее, и Рин насторожилась. Да, это опасный разговор.
Но пограничник за ее спиной сказал:
— Дай ход назад, кукла. Ты говоришь, как та дама, которую они подобрали в Итабуне.
— Какая дама?
— Она распространяла литературу о Карзоните прямо там, в деревне за барьером. Полиция сцапала ее прежде, чем ей удалось избавиться от двадцати штук. Они вернули большинство из этих двадцати, но ты же знаешь, как это бывает с такими вещами здесь и особенно там, около Красной зоны.
У входа в А’Чигуа возник шум, крики:
— Джонни! Эй, Джонни! Эй, счастливчик Хуан!
Рин, вместе со всеми завсегдатаями А’Чигуа обратила свой пристальный взор в ту сторону, заметив, что Чен-Лy притворяется, что ему это безразлично. Она увидела, что семь пограничников остановились прямо в центре комнаты, как будто споткнувшись о заслон из выкриков.
Во главе их стоял пограничник со знаком золотой бабочки — лидера группы, прикрепленныму к лацкану. Рин изучала его с неожиданным подозрением. Человек среднего роста, с темной кожей, кудрявыми черными волосами, крепко сложенный, но изящный в движении. Тело его излучало силу. В контраст телу было лицо, узкое и аристократическое, на котором выделялся узкий нос с заметной горбинкой. Очевидно, что среди его предков были сеньоры высокого рода.
Про себя Рин описала его, как «зверски красивого». И снова она отметила, что Чен-Лy показывает всем своим видом незаинтересованность, и тут же подумала: «Так вот почему я здесь».
Эта мысль заставила ее странным образом ощутить свое тело. Моментально через нее прошла волна резкого осознания своей роли, и она подумала: «Я многое совершила и нередко продавала себя, чтобы очутиться здесь в этот момент. А что мне-то остается самой?» Никому не нужны были услуги д-ра Рин Келли, энтомолога. Но Рин Келли, ирландская красавица, женщина, которая испытывала удовольствие от других своих обязанностей… вот за это она и пользовалась таким большим спросом.
«Если я и не испытаю радости от этой работы, то, надеюсь, по крайней мере, она не будет противна», — подумала она.
Она знала, как должна смотреться в этой компании подпитых темнокожих женщин. Она была рыжеволосая зеленоглазая женщина хрупкого телосложения. Плечи, переносица и лоб ее были усыпаны веснушками. В этой комнате — она, одетая в длинное платье под цвет ее глаз, с маленьким золотистым значком МЭО на груди — в этой комнате она бросалась в глаза.
— Кто этот мужчина у двери? — спросила она.
Улыбка, подобная легкому порыву от слабого ветерка, осветила точеные черты лица Чен-Лy. Он бросил взгляд на входную дверь.
— Который мужчина, моя дорогая? Там, кажется… их семь.
— Прекратите притворяться, Трэвис.
Миндалевидные глаза изучали ее, затем перекинулись на группу у входа.
— Это Хуан Мартиньо, шеф ирмандадес, и сын Габриэля Мартиньо.
— Хуан Мартиньо, — сказала она. — Тот самый, кому, по вашим словам, принадлежит полная заслуга расчистки Паратинги.
— Он отхватил приличную сумму, моя дорогая. Для Джонни Мартиньо этого вполне достаточно.
— Сколько?
— Ах, вот это практичная женщина, — сказал он. — Они поделили пятьсот тысяч крузейро.
Чен-Лy откинулся на диване, понюхал терпкий запах, исходящий с дымом из отдушины стола и подумал: «Пятьсот тысяч! Этого будет достаточно, чтобы уничтожить Джонни Мартиньо — если я поставлю это своей целью. А с Рин мне не угрожает неудача. Этот барон Бахии будет только рад клюнуть на такую наживку, как прекрасная Рин. Да, скоро мы получим козла отпущения: Джонни Мартиньо, капиталиста, большого сеньора, которого обучили янки.
— Виноградная Лоза из Дублина имеет в виду Хуана Мартиньо, — сказала Рин.
— А-ах, Виноградная Лоза, — сказал он. — Что она сказала?
— Неприятности в Паратинге — там упоминаются имена его и его отца.
— Ах, да, понимаю.
— Ходят странные слухи, — сказала она.
— И вы находите их зловещими.
— Нет, просто странными.
«Странными», — думал он. Это слово поразило его мгновенно осенившей его ассоциацией, потому что оно перекликалось с посланием курьера с родины, которое и натолкнуло его на мысль послать за Рин. «Ваша странная медлительность в решении нашей проблемы вызывает необходимость поднять очень беспокоящие нас вопросы». То предложение и это слово вдруг всплыло в памяти из того послания. Для Чен-Лy эти слова были продиктованы нетерпением: пониманием нависшей над Китаем катастрофы, которая могла обрушиться в любой момент. И он также знал, что там есть те, кто не доверяет ему, потому что в его родословной были эти проклятые белые.
Он прошептал:
— Странные — это не совсем то слово, чтобы описать пограничников, обезвреживающих Зеленые зоны.
— Я слышала какие-то довольно дикие истории, — пробормотала она. — Секретные лаборатории пограничников — противозаконные эксперименты по мутации…
— Заметьте, Рин, что большинство сообщений о странных, гигантских насекомых исходят от пограничников. В этом только и заключается единственная странность.
— Логично, — сказала она. — Пограничники находятся на передней линии, где могут происходить такие вещи.
— Конечно, вы, как энтомолог, не верите таким диким историям, — сказал он.
Она пожала плечами, чувствуя странную несговорчивость. Он, конечно, был прав, должен был быть прав.
— Логично, — сказал Чен-Лу. — Использование диких слухов для внушения страха среди местных табареус, в этом я вижу единственную логику.
— Поэтому вы хотите, чтобы я поработала с этим начальником пограничников, — сказала она. — Что я должна узнать?
«Ты должна узнать то, что я хочу, чтобы ты узнала», — подумал Чен-Лу. Но вслух он сказал:
— Почему вы так уверены, что вашим объектом должен стать Мартиньо? Это то, что сказала Виноградная Лоза?
— Ох-ох, — сказала она, удивляясь тому гневу, который поднимался в ней. — Можно подумать, что у вас не было специальной цели, когда вы посылали за мной. Или достаточным основанием является мое очаровательное я!
— Я бы не смог изложить это лучше, — сказал он. Он повернулся и подозвал официанта, который подошел и поклонился, чтобы принять заказ. Затем официант прошел боковым путем к группе у входа и заговорил с Хуаном Мартиньо.
Пограничник изучал Рин, изредка бросая на нее взгляд, затем перевел взгляд на Чен-Лy. Чен-Лу поклонился.
Несколько женщин, как яркие бабочки, присоединились к группе Мартиньо. Макияж на их глазах делал их похожими на созданий, выглядывающих из фасетных щелей. Мартиньо освободился и направился к столу с янтарным дымом. Он остановился напротив Рин, поклонился Чен-Лу.
— Полагаю, вы д-р Чен-Лу, — сказал он. — Какая радость. Как может МЭО быть такой щедрой, что посылает своего районного директора на такое праздное времяпрепровождение? А про себя подумал: «Вот — я высказал свои мысли таким образом, чтобы этот дьявол в образе человеческом понял меня».
— Я развлекаюсь, — ответил Чен-Лу. — Могу позволить себе немного расслабиться, чтобы поприветствовать нового работника в нашем штате. — Он встал с дивана и взглянул на Рин. — Рин, я хотел бы познакомить вас с сеньором Хуаном Мартиньо. Джонни, это д-р Рин Келли, только что из Дублина, новый энтомолог нашей организации.
Мысленно же Чен-Лу продолжил: «Это враг. Не сделай ошибки. Это враг. Это враг. Это враг».
Мартиньо низко поклонился:
— Очарован.
— Это честь быть представленной вам, сеньор Мартиньо, — сказала она. — Я слышала о ваших подвигах…, даже в Дублине.
— Даже в Дублине, — пробормотал он. — Фортуна была благосклонна ко мне, но никогда не была так благосклонна, как сейчас.
Он уставился на нее бесцеремонно, пытаясь понять, какие такие специальные обязанности могут быть у этой женщины. Может она любовница Чен-Лу?
В неожиданно наступившей тишине прозвучал женский голос позади Рин. — Змеи и грызуны действительно усиливают давление на цивилизацию. Так говорится в…
Кто-то зашикал на нее.
Мартиньо сказал:
— Трэвис, я не могу понять одного. Как можно называть такую прекрасную женщину доктором?
Чен-Лу выдавил смешок. — Поосторожней, Джонни. Д-р Келли мой новый директор полевых работ.
— Я надеюсь разъездной директор, — сказал Мартиньо.
Рин остановила на нем холодный взгляд, но это была наигранная холодность. Она находила его прямоту волнующей и пугающей.
— Меня предупреждали о латиноамериканских льстивых речах, — сказала она. — У всех у вас с детства заложены гены лести в ваших родословных, так мне было сказано.
Голос ее звучал сейчас на богатых низких тонах, что заставило Чен-Лу улыбнуться про себя. «Помни — это враг», — думал он.
— Не присоединитесь ли к нам, Джонни? — спросил Чен-Лу.
— Вы спасаете меня от необходимости навязываться самому, — сказал Мартиньо. — Но вы знаете, я пришел со своими товарищами.
— Кажется, они уже все заняты, — сказал Чен-Лу. Он кивнул в сторону входа, где группа ярких женщин обступила всех, кроме одного из спутников Мартиньо. Женщины и пограничники занимали места за большим столом в углу с синей отдушиной.
Оставшийся в одиночестве колебался, к кому присоединится — к товарищам за столом или к Мартиньо.
Рин изучала этого человека: пепельно-серые волосы, длинное, не молодое и не старое, лицо, которое портил шрам от кислоты на левой щеке. Он напоминал ей дьячка из Вексфорской церкви.
— Ax да, это Виеро, — сказал Мартиньо. — Мы называем его падре. Судя по всему, он еще не решил, кого защищать — наших братьев из отряда или меня. Лично я думаю, что мне он нужен больше. — Он дал знак Виеро, повернулся и сел рядом с Рин.
Появился официант, бесшумно поставил на стол кувшин с золотистым напитком. Он не смотрел на стол, он пожирал глазами Рин.
— Ирландия готова присоединиться к нам? — спросил он.
— Присоединиться к вам?
— На передислокацию насекомых мира. Она взглянула на Чен-Лy, на его лице не было никакой реакции на вопрос, она вновь обратила внимание на Мартиньо.
— Ирландцы разделяют осторожность канадцев и северных американцев Соединенных Штатов. Ирландцы, пока еще, немного подождут.
Кажется, этот ответ вызвал его раздражение. — Но я имею в виду то, что Ирландия, конечно, понимает все преимущества, — сказал он. — У вас нет змей. Это должно…
— Это то, что сам Бог сделал рукой святого Патрика, — сказала она. — Я не думаю, что пограничники являются кастой, подобной богу. — Она произнесла это под влиянием вспышки гнева и мгновенно пожалела об этом.
— Я должен был предупредить вас, Джонни, — сказал Чен-Лу. — У нее ирландский темперамент.
А сам подумал: «Он действует на пользу мне — чертов человечишка».
— Понятно, — сказал Мартиньо. — Если Бог не нашел нужным избавить нас от насекомых, вероятно, мы не правы, пытаясь сами сделать это для себя.
Рин с негодованием взглянула на него.
Чен-Лу подавил вспышку настоящей ярости. Этот латиноамериканский дьявол поставил Рин в затруднительное положение! Намеренно!
— Мое правительство не признает существования Бога, — сказал Чен-Лy. — Вероятно, если бы Бог хотел начать обмен посольствами…, — он похлопал Рин по руке, заметив, что она дрожит. — Однако, МЭО полагает, что мы продолжим борьбу на север от линии Рио Гранде в течении десяти лет.
— Это МЭО полагает? Или это полагает Китай?
— Оба.
— Даже если возражают североамериканцы?
— Полагают, что они поймут свет разума.
— А ирландцы?
Рин удалось улыбнуться.
— Ирландцы, — сказала она, — всегда были упрямо неразумны.
Она протянула руку за напитком, когда внимание ее привлек одетый в белое пограничник, стоящий за столом — Виеро.
Мартиньо вскочил, поклонился еще раз Рин. — Д-р Келли, позвольте мне представить одного из братьев ирмандадес, падре Виеро. — Он повернулся спиной к Рин. — Этот очаровательный доктор, мой почитаемый падре, является директором МЭО по полевым испытаниям.
Виеро слегка поклонился, напряженно присел на край дивана около Чен-Лy. — Очарован, — пробормотал он.
— Мои ирмандадес очень застенчивы, — сказал Мартиньо. Он снова занял место рядом с Рин. — Они хотели бы лучше быть там и убивать муравьев.
— Джонни, как чувствует себя ваш отец? — спросил Чен-Лу.
Мартиньо заговорил, не отрывая взгляда от Рин.
— Обязанности префекта Матто постоянно приковывают все его внимание. — Он пожал плечами. — У вас прекрасные глаза.
И снова Рин была обескуражена его прямотой. Она подняла кувшин с золотистым напитком и спросила:
— Что это?
— А-а, это крепкий напиток, бразильский мед. Поставьте его поближе к себе. В ваших глазах есть искорки света, которые гармонируют с золотом этого напитка.
Она быстро подавила раздражение, поднесла напиток к губам, испытывая истинное любопытство. Она замерла, поднеся стеклянную трубочку к губам, когда поймала взгляд Виеро, устремленный на ее волосы.
— Они действительного такого цвета? — спросил он.
Мартиньо засмеялся неожиданно удивительным, выдающим его привязанность к этому человеку смехом.
— Ах, падре, — сказал он с какой-то нежностью.
Рин потянула напиток из трубочки, чтобы скрыть смущение, нашла, что жидкость приятно мягкая, напоминающая о многих цветах, и с резким привкусом сахара.
— Но что это за цвет, — продолжал настаивать падре.
Чен-Лу наклонился вперед.
— У многих ирландских девушек такой рыжий цвет волос, Виеро. — Считается, что он говорит о диком темпераменте.
Рин поставила напиток на стол, удивляясь своим ощущениям. Она почувствовала дружеские отношения между Виеро и его шефом и с грустью ощутила, что не может разделить это чувство.
— Куда дальше, Джонни? — спросил Чен-Лy.
Мартиньо бросил взгляд на брата ирмандадес, перевел тяжелый взгляд на Чен-Лy. Почему этот представитель МЭО задает этот вопрос здесь и сейчас? Чен-Лy должен знать, куда они последуют дальше. Ведь других вариантов нет.
— Удивлен, что вы не слышали, — сказал Мартиньо. — Днем я попрощаюсь и отбываю в Сьерра Дос Паресис.
— На громадного жука Мамбуку, — пробормотал Виеро.
Неожиданно тень гнева омрачила лицо Мартиньо.
— Виеро, — резко прервал он.
Рин перевела пристальный взгляд с одного на другого. За столом установилась напряженная тишина. Она ощутила ее, как покалывание в руках и плечах. В этом было что-то странное… даже сексуальное… и внушающее глубокое беспокойство. Она узнала реакцию тела. Но сейчас она ненавидела ее, потому что не знала, где точно искать ее источник на этот раз. Все, что она могла сказать себе, было: «Вот почему Чен-Лy послал за мной — завлечь этого Хуана Мартиньо и вертеть им. Я сделаю это, но то, что ненавистно мне, так это тот факт, что я сделаю это с радостью.»
— Но, начальник, — сказал Виеро. — Ты сам знаешь, что было сказано о…
— Я знаю! — рявкнул Мартиньо. — Да!
Виеро кивнул, на лице его промелькнула боль.
— Говорили, что это…
— Есть мутанты, мы знаем это, — сказал Мартиньо. А сам подумал: «Почему Чен-Лy затеял весь этот разговор сейчас? Чтобы посмотреть, как я спорю с одним из своих людей?»
— Мутанты? — спросил Чен-Лy.
— Мы видели то, что мы видели, — сказал Виеро.
— Но описание этого существа — это физически невозможная вещь, — сказал Мартиньо. — Это, должно быть, продукт чьих-то предрассудков. Это я знаю.
— Неужели, шеф?
— Что бы это ни было, мы увидим сами, — сказал Мартиньо.
— О чем мы здесь говорим? — спросила Рин.
Чен-Лy кашлянул. «Пусть она увидит, до какой крайности пойдет наш враг, — подумал он. — Пусть она увидит все вероломство этих пограничников. А затем, когда я скажу ей, что она должна делать, она с готовностью сделает это.»
— Здесь бытует рассказ, Рин, — сказал Чен-Лу.
— Рассказ! — выдохнул Мартиньо.
— Ну, пусть будет слух, — сказал Чен-Лу. — Некоторые пограничники Диего Альвареса говорят, что видели мифическое чудовище трех метров высотой в Сьерра Дос Паресис.
Виеро наклонился к Чен-Лy, лицо его было напряжено. Шрам от кислоты побелел на щеке пограничника.
— Альварес потерял шестерых людей прежде, чем ушел из Сьерры. Вы знаете это, синьор? И он…
Виеро прервал разговор при появлении человека в заляпанном рабочем халате пограничника. Человек был круглолицым, с индейскими глазами. Он остановился позади Мартиньо и стоял там в ожидании.
Наконец он низко склонился к Мартиньо и зашептал.
Рин удалось уловить лишь несколько его слов — они были сказаны тихо и на каком-то варварском диалекте выходцев из глубинки — что-то о Плаце, центральной площади… толпах народа.
Мартиньо сжал губы и сказал:
— Когда?
Рамон выпрямился и сказал немного громче:
— Только что, шеф.
— На Плаце?
— Да, меньше чем в квартале отсюда.
— Кто это? — спросил Чен-Лy.
— Тезка этого кабаре, — сказал Мартиньо.
— Джигер?
— Говорят.
— Но это Зеленая зона, — сказала Рин. И она удивилась своему неожиданному чувству отвращения.
Мартиньо рывком встал с дивана.
Лицо Чен-Лу выдавало странные признаки настороженности, когда он взглянул на лицо шефа пограничников.
— Простите меня, пожалуйста, Рин Келли, — попросил извинения Мартиньо.
— Куда вы идете? — спросила она.
— Есть работа.
— Один джигер? — спроси Чен-Лy. — Вы уверены, что это не ошибка?
— Не может быть ошибки, сеньор, — сказал Рамон.
— Разве нет средства, рассчитанного на такие случаи? — спросила Рин.
— Очевидно, бывают безбилетники, которые проникают в Зеленую зону с каким-то грузом или…
— Вероятно, нет, — сказал Мартиньо. Он кивнул Виеро.
— Собери людей. Мне особенно нужен Томе на грузовик и Лон для освещения.
— Минуту, шеф. — Виеро вскочил и направился через комнату к другим ирмандадес. — Что вы хотите сказать этим «вероятно, нет»? — спросил Чен-Лу.
— Это новый, в существование которого вы не хотите даже верить, — ответил Мартиньо. Он повернулся к Рамону.
— Иди, пожалуйста, с Виеро.
— Да, шеф.
Рамон повернулся почти с военной выправкой и пошел вслед за Виеро.
— Объясните нам, пожалуйста, — попросил Чен-Лу.
— Его описывают как стреляющего струей кислоты и длиной почти с полметра, — ответил Мартиньо.
— Невозможно, — выдавил Чен-Лу.
Рин покачала головой.
— Никакой джигер не мог бы…
— Это шутка пограничника, — сказал Чен-Лу.
— Как вам угодно, синьор, — сказал Мартиньо. — Вы видели шрам от кислоты на лице Виеро? Это результат такой же шутки. — Он повернулся к Рин и откланялся. — Прошу прощения, синьорита.
Рин встала. Джигер и длиной почти в полметра!
Странные слухи, которые изредка доходили до нее, сейчас коснулись ее, наполняя ее чувством ирреальности. Но есть же какие-то физические пределы. Такого просто не может быть. Или может быть? В ней заговорил сейчас энтомолог. Логика и подготовка взяли свое. Это дело, которое можно либо доказать, либо опровергнуть лишь через несколько минут. На расстоянии менее квартала, сказал этот человек. На Плац. И, конечно, Чен-Лу не хотел бы, чтобы она так скоро рассталась с Хуаном Мартиньо.
— Конечно, мы идем с вами, — сказала она.
— Конечно, — сказал Чен-Лy, поднимаясь.
Рин пошла под руку с Мартиньо.
— Покажите мне этого фантастического джигера, пожалуйста, синьор Мартиньо.
Мартиньо накрыл своей ладонью ее руку и почувствовал эффект электрического тепла. Какая беспокойная женщина!
— Пожалуйста, — сказал он. — Вы так прекрасны, и только при мысли о том, что эта кислота…
— Я уверен, что это лишь слухи, а они безопасны, — сказал Чен-Лу. — Пожалуйста, Джонни, ведите нас.
Мартиньо вздохнул. Неверующие были так упрямы — но это был шанс, чтобы неопровержимое доказательство того, что уже известно пограничникам, дошло до такой высокой инстанции. Да, районный директор Чен-Лу должен пойти. Действительно, он должен пойти. Мартиньо неохотно передал руку Рин Чен-Лу.
— Конечно, вы пойдете, — сказал он. — Но, пожалуйста, держите прекрасную Рин Келли подальше, синьор. Слухи иногда выпускают ужасное жало.
— Мы примем все меры предосторожности, — сказал Чен-Лу. Колкость в его голосе была вполне очевидной.
Люди Мартиньо уже направились к двери. Он повернулся, последовал за ними, не обращая внимания на внезапную тишину, установившуюся в комнате, когда все внимание было обращено на него.
Рин, сопровождая Чен-Лу на улицу, была поражена специальным устройством на плечах пограничников. Они не показались ей людьми, склонными к обману — но это было то, что должно быть. Это не могло быть ничем иным.
