Глава 16
В комнате обзора внутренние стены заполненного приборами огромного шара находились в состоянии относительного покоя. Калапина и Шруилл из Туеров занимали свои места на подставке для трех тронов. Диск медленно поворачивался, позволяя им сканировать всю поверхность. Калейдоскоп красочных инструментов отражался торжественной зримой мелодией на лице Калапины — волны зелени, красноты, пурпура.
Она чувствовала усталость от ощущения определенной эмоции жалости к себе. Что-то нарушилось в ферментных анализаторах. Она чувствовала, раздумывая над тем, мог ли подпольный Центр каким-нибудь образом нарушить функции фармакологических компьютеров.
От Шруилла помощи не могло быть. Он лишь посмеялся бы над этим предположением.
Черты лица Олгуда появились на экране перед Калапиной. Она остановила движение диска, когда он поклонился, сказал: — Я вызвал вас доложить, Калапина. — Она отметила темные круги под его глазами, свидетельство приема наркотиков в том, как напряженно прямо он держал голову.
— Вы нашли их? — спросила Калапина.
— Они где-то в дикой местности, Калапина. — сказал Олгуд. — Они должны быть там.
— Должны быть! — сказала с сомнением она. — Вы глупый оптимист, Макс.
— Мы знаем несколько потайных мест, которые они могли бы выбрать, Калапина.
— На каждое одно место, о котором вы знаете, у них есть девять, — сказала она.
— Я держу в окружении весь район, Калапина. Мы медленно двигаемся внутрь, проверяя все по пути. Они там, и мы найдем их.
— Он блефует, — сказала Калапина, взглянув на Шруилла.
Шруилл ответил улыбкой, лишенной жалости, взглянул на Олгуда сквозь призматический рефлектор. — Макс, вы нашли источник подмены эмбриона?
— Нет еще, Шруилл.
Он напряженно смотрел на них, лицо его выдавало очевидное замешательство от воинственности и насилия его оптименов.
— Вы стремитесь в Ситак? — грозно спросила Калапина.
Олгуд провел по губам языком.
— С этим все, — рявкнула она. А-а-а, страх в его глазах.
— Мы ищем там, Калапина, но…
— Вы полагаете, мы были слишком безрассудны? — спросила она.
Он потряс головой.
— Вы странно себя ведете, — сказал Шруилл. — Вы боитесь нас?
Он заколебался, затем сказал: — Да, Шруилл.
— Да, Шруилл, — передразнила Калапина.
Олгуд посмотрел на нее, страх в его глазах переходил в гнев. — Я предпринимаю все возможные действия, Калапина.
Она отметила неожиданную точность в манере, скрытой за гневом. Глаза ее расширились от удивления. Возможно ли такое? Она посмотрела на Шруилла, интересуясь, заметил ли он это тоже.
— Макс, почему вы вызвали нас? — спросил Шруилл.
— Я… чтобы сообщить, Шруилл.
— Вы ничего не сообщили.
Поколебавшись, Калапина привела в действие специальные приборы на проверку Олгуда, уставилась на результат. Ужас смешался в ней с яростью. Киборг! Они осквернили Макса! Ее Макса!
— У вас есть единственная необходимость — подчиняться нам, — сказал Шруилл.
Олгуд кивнул, промолчал.
— Вы! — прошипела Калапина. Она наклонилась к экрану. — Вы посмели! Почему? Почему, Макс?
Шруилл сказал: — Что?..
Но по самому тону ее вопросов Олгуд понял, что он разоблачен. Он знал, что это его конец, он увидел это в ее глазах. — Я видел… я нашел двойников, — заикаясь, сказал он.
Гневным движением руки она перевела кольцо на ручке трона. Звуковые генераторы создали убийственную волну звуков вокруг Олгуда, вызвав помехи в его изображении. Губы его двигали беззвучно, глаза смотрели в одну точку. Он рухнул.
— Зачем вы сделали это? — спросил Шруилл.
— Он был Киборгом! — прохрипела она и показала на свидетельство приборов.
— Макс? Наш Макс? — он посмотрел на приборы, кивнул.
— Мой Макс, — сказала она.
— Но он боготворил тебя, любил тебя.
— Теперь он это не делает, — прошептала она. Она отключила экран, продолжая пристально смотреть в пустоту. Инцидент уже начинал уходить из ее памяти.
— Тебе нравится прямое действие? — спросил Шруилл.
Она поймала его взгляд в рефлекторе. Наслаждаться прямым действием? В… насилии было действительно что-то вроде возвышающего чувства.
— У нас сейчас нет Макса, — сказал Шруилл.
— Мы пробудим его двойника, — сказала она. — На данное время Безопасность может функционировать без него.
— Кто пробудит двойника? — спросил Шруилл. — Иган и Бумур больше не с нами. Фармацевт Хэнд ушел.
— Почему задерживается Нурс? — спросила она.
— Ферментная проблема, — сказал Шруилл, в голосе его проскользнула нотка ликования. — Он говорил что-то о необходимости перенастройки предписания. Полагаю, производные гормона Боннелиа.
— Нурс может пробудить двойника, — сказала Калапина. На секунду она задумалась, зачем им нужен двойник. Ах да, Макса нет.
— Здесь надо не просто пробудить двойника, — сказал Шруилл. — Они сейчас не так хороши, как были когда-то, ты знаешь. Нужны недели… месяцы.
— Тогда один из нас может управлять Безопасностью, — сказала она.
— Ты думаешь, мы готовы к этому? — спросил Шруилл.
— В этом есть какое-то волнение, в принятии решения, — сказала она. — Теперь я могу сказать, что за последние несколько сот лет я чувствовала глубокую скуку. Но сейчас — сейчас я чувствую, что ожила, жизнерадостна, напряжена, зачарована. — Она взглянула вверх на мерцающие банки данных сканеров, целая группа их, показывающая, что их друзья оптимены следят за деятельностью в комнате Обзора.
— И в этом я не одинока.
Шруилл взглянул вверх на мерцающий центральный круг внутренней стен шара. — Оживление, — пробормотал он. — Но Макс… он мертв. Она опять все вспомнила, сказала: — Любого Макса можно заменить. — Она посмотрела на Шруилла, повернув голову, чтобы смотреть мимо призмы. — Ты сегодня очень тупой, Шруилл. Ты дважды сказал о смерти, насколько я помню.
— Тупой? Я? — Он качнул головой. — Но я не стирал Макса.
Она громко засмеялась. — Мои собственные реакции возбуждают меня, Шруилл.
— А ты находишь изменение в своих ферментных потребностях?
— Несколько. Что из того? Времена меняются. Это часть бытия. Какие-то изменения должны делаться.
— Действительно, — сказала он.
— Где они нашли замену эмбриону Дюранов? — спросила она, мозг ее направлялся по касательной.
— Вероятно, новый Макс найдет, — сказал Шруилл.
— Не насмехайся надо мной, Шруилл.
— Я бы не посмел.
Она снова прямо посмотрела на него.
— А что, если они произвели свой собственный эмбрион для замены? — спросил Шруилл.
Она отвернулась. — Во имя всего, что достойно, как?
— Воздух можно очистить фильтрами от контрацептивного газа, — сказал Шруилл.
— Ты отвратителен.
— Я? Но разве тебе неинтересно, что скрыл Поттер?
— Поттер? Мы знаем, что он скрыл.
— Лицо, посвященное сохранению жизни… это звучит так, — сказал Шруилл. — Что он скрыл в уме?
— Поттера больше нет.
— Но что он скрыл?
— Ты думаешь, что он знал источник… внешнего вмешательства?
— Вероятно. И он бы знал, где найти эмбрион.
— Тогда запись покажет источник, ты сам это сказал.
— Я уже пересматривал.
Она уставилась на него через призму. — Это невозможно?
— Что я мог пересмотреть?
— Ты знаешь, что я имею в виду — о чем ты думаешь.
— Но это возможно.
— Нет, невозможно.
— Ты просто упрямишься, Кал. Женщина должна быть последним существом, чтобы отрицать это.
— Ну а теперь ты действительно просто отвратителен!
— Мы знаем, что Поттер нашел жизнеспособный эмбрион, самостоятельно себя защищающий, — нажимал Шруилл.
— Они могли бы получить много таких эмбрионов — мужских и женских. Мы знаем исторические возможности таких сырых союзов. Это часть наших естественных предков.
— Тебя не переговоришь, — выдохнула она.
— Ты можешь рассмотреть концепцию смерти, но не этой, — сказал Шруилл. — Чрезвычайно интересно.
— Отвратительно, — огрызнулась она.
— Но возможно, — сказал Шруилл.
— Запасной эмбрион не был обеспечивающим свою жизнеспособность, — отпарировала она.
— Тем более оснований полагать, что они взяли эмбрион, там где брали когда-то.
— Что?
— Они поместили эмбрион Дюранов назад, вовнутрь матери.
Калапина лишилась дара речи. Она почувствовала во рту кислый привкус, почувствовала, что чувство шока вызывает у нее ощущение рвоты. «Что-то разбалансировалось в моей ферментной системе,» — подумала она.
Она заговорила медленно, точно: — Я сейчас сообщаю фармакологическому центру, Шруилл. Я плохо себя чувствую.
— Конечно, конечно, — сказал Шруилл. Он взглянул вверх и кругом на наблюдающие сканеры — полный круг.
Калапина осторожно поднялась с трона, скользнула вниз по лучу на закрытый сегмент. Прежде, чем покинуть место, она бросила взгляд на данные, смутно припомнила: «Который Макс. был стерт? — спросила она у себя. — У нас было много их… удачная модель нашего отдела Безопасности.» Она подумала о других, Макс, еще Макс, каждый исчезал, когда его внешность начинала раздражать хозяев. Они тянулись в бесконечность, как образы в бесконечной системе зеркал.
«Что значит исчезновение такого, как Макс? — размышляла она. Я представляю собой непрерываемую длительность существования. Но двойник не помнит. Двойник прерывает длительность. Если клетки не помнят. Память… клетки… эмбрион.»
Она думала об эмбрионе внутри Лизбет Дюран. Отвратительно, но просто. Так прекрасно просто. Ее чрезмерный аппетит стал расти. Резко повернувшись, Калапина опустилась в Зал Совета, побежала к ближайшему фармакологическому центру. когда она бежала, она сжимала руку, которая убила Макса и могла уничтожить мегаполис.
