Глава пятнадцатая
Небо, с утра такое ясное, теперь затянуло тучами. Хотя лето было в разгаре, подул холодный ветерок, принося с собой слабый тошнотворный запах, словно от падали. Там, где земля была ровная, Рита переходила на бег и бежала легко и свободно. Однако Нику иногда казалось, что он снова в городе и снова из него выкачали все силы, и он бы неминуемо отстал, если бы не Рита, поддерживавшая его и передававшая свою энергию.
Впереди виднелись крутые холмы, среди которых пряталась пещера, и там сгущалась тьма, громоздились тучи. Воздух заполонили… нет, не летающие тарелки, но всевозможные твари, хлопавшие крыльями, кто в перьях, а кто с голой кожей. Что–то двигалось и по земле, но Ник не мог с уверенностью разобрать, что же вызывало это движение.
И всё же Рита шла, не таясь, словно ей было наплевать, что впереди может ждать засада, с таким же величественным видом, как и Герольд, когда его атаковала летающая тарелка.
Немного не дойдя до пещеры, Рита остановилась. И хотя Ник видел совсем немного, но даже он почувствовал, как вокруг них разливаются волны Зла, совсем как ночью, когда он был привязан к дереву. Издав пронзительный крик, на них спикировала птица с чёрными крыльями, таким же оперением на голове и горящими красным пламенем глазами. Свободной рукой Ник выхватил кинжал.
Крикнув второй раз, птица улетела прочь. Но тут раздался голос Риты:
— Железо! — она слегка отстранилась от него, хотя и не выпустила руку юноши. — Убери его от меня — скорее! Оно служит тебе, но принадлежащим Роду несёт смерть!
В сумерках, которые сгущались необычно быстро, её тело снова засветилось, что он уже видел прежде, а глаза ярко засверкали. Её охватило волнение, словно впереди их ждало серьёзное испытание.
И тут везде вокруг них, на земле, в кустах поднялось смутное движение. На них угрожающе смотрели какие–то твари, однако пока никто не атаковал. Рита по–прежнему шагала вперёд, правда, теперь уже медленнее. Стояла мёртвая тишина, которую ни одним звуком не нарушали те, кто появились рядом. Может, все эти чудовища не настоящие, вдруг они — просто иллюзии? Но в таком случае какой враг создал их?
Окружив их кольцом, совсем рядом двигались гномы. У них были приземистые тела, покрытые серыми волосами. Их лица, гротескно напоминавшие человеческие, невероятно злобные, были обращены к Нику и Рите, они время от времени оскаливали зубы в лягушачьих ртах, то закрывая, то открывая их будто что–то беззвучно кричали.
Чуть дальше их преследовали другие, в человеческий рост, худющие, одна кожа да кости, а голова — лысый череп. В изъеденных плесенью лохмотьях, двигаясь скованно и неуклюже, они тем не менее с удивительной скоростью ковыляли за гномами.
А вокруг кишело множество других тварей — кое–кого можно было бы назвать волками, однако они в то же самое время непристойно напоминали людей; рептилии, гигантские пауки — всё, что только может присниться в ночных кошмарах нынешнего поколения людей. И это была только малая часть вышедшего на охоту войска призраков. Внезапно воздух разорвали крики и звон стрел.
— Поторопись! — закричала Рита, — я не смогу долго защищать двоих.
Тут Ник увидел, как светящийся ореол вокруг её тела расширился, охватывая и его. Попадая в этот щит, стрелы резко останавливались и падали на землю. Послышались разъярённые крики. На них бросались всё новые фигуры — и отбрасывались прочь яркой туманной дымкой.
Потом раздались звуки, которые могли быть только ружейными выстрелами. Ник непроизвольно пригнулся, но Рита, не задерживаясь, потащила его вверх и вперёд. Хотя туман вокруг них сгустился, он был уверен, что видит сквозь него людей в чёрной форме. Наверное, их атакует целая армия, пусть и небольшая.
Это было Зло, и тот отвратительный запах, который приносил ветерок, теперь стал тошнотворно густым, от вони перехватывало дыхание. Однако Ник уже смутно различал скалы, в которых прятался охраняемый вход в пещеру.
Неожиданно раздался треск пулемётной очереди, вокруг начали падать люди, и осаждавшие неохотно расступились перед Ником и Ритой. Пулемёт! Откуда он взялся у англичан?
— Скорей! — задыхаясь, закричала Рита.
Они стали протискиваться среди нагромождения камней вверх, ко входу в пещеру. Там, не умолкая, оглушительно строчил пулемёт… вполне возможно, что стреляли по ним. Ник не знал. Но по крайней мере, ничто пока не проникало сквозь защитный экран, установленный Ритой. Хотя американец видел, что он стал уже совсем тонким.
Наконец из последних сил они ввалились в расщелину, где находился сторожевой пост. Сияние, окружавшее их, почти померкло. К Нику подскочил человек, наведя на него дуло револьвера.
— Иллюзия! — закричала Рита. — Это иллюзия!
Да нет же, револьвер настоящий! Он угрожал им настоящей смертью!
— Нет!
Ник ожидал удара пули, однако его не последовало. Человек отвернулся от юноши, словно его больше здесь не было. Он был незнаком Нику и одет в полевую военную форму. И здесь было ещё трое защитников с пулемётом, стрелявшие по силам Тьмы. Ник спрыгнул вслед за Ритой в расщелину.
— Вы!
Там находились все, даже Страуд, лежавший на полу в комбинезоне, на котором ярко выделялись тёмные пятна. Остальные стояли, как люди, решившие биться до конца, готовые умереть, но не сдаться.
Команду выкрикнул Кроккер, и голос его эхом разнёсся по пещере. А теперь, когда прекратился пулемётный треск, лётчика за руку схватила Джин, увидев, что он повернулся лицом к Рите, с округлившимися глазами, держа в одной руке кинжал. Он словно готовился отразить выпад девушки, хотя Рита даже не шевелилась. Её недавно сиявший ореол превратился в еле заметное мерцание.
— Нет! — теперь закричала и Джин. — Пулемёт… мы должны продолжать стрелять.
Из темноты выпрыгнул Ланг, бросившись прямо к Рите. Он прыгал и тявкал вокруг неё, пытаясь как мог привлечь её внимание. Если остальные и не были рады её приходу, то пекинес был совсем другого мнения, о чём радостно заявлял всему миру.
— Убирайся прочь! — Кроккер сбросил руку Джин и шагнул к Рите с кинжалом.
— Остановись, Барри, — викарий стал между ними, и смотрел он не на лётчика, а на Риту. — Почему ты здесь?
— Вы что, уже забыли, что когда–то я была одной из вас? Почему бы мне не попытаться теперь вам помочь? Хотя вы сами вызвали эти силы Тьмы — играя с тем, что не понимали, на свою погибель.
— Она одна из них! И хочет нас погубить! — Кроккер вплотную приблизился к викарию, но так и не отважился оттолкнуть его в сторону.
— Я принадлежу Авалону, — спокойно ответила Рита. Снова на её лице застыла ничего не выражающая маска, как у Герольда. — Однако вы открыли врата, через которые сюда идут полчища сил Тьмы, и отнюдь не вам по силам снова затворить их. Вы использовали Силы, однако у вас не было защиты…
— Пока мы тут болтаем, — вмешалась Леди Диана, — те твари снова предпримут атаку. Мы должны удерживать…
— Свою иллюзию? — перебила её Рита. — Но то, с чем вы сражаетесь, — отнюдь не иллюзия. Вы что, ещё не поняли это? У нас, кто принадлежит Роду, свои враги. Вы же вызвали вот этих. Но у вас нет оружия, чтобы взять над ними верх. Только посмотрите на себя — разве вы ещё не устали? Для создания подобной иллюзии требуется много сил. Пусть вы даже сейчас объединились и пока успешно действуете… надолго ли вас хватит? Те твари, что вас атакуют, не ограничены ни временем, ни физической уязвимостью тел, подобно вам. Они могут ждать и ждать бесконечно, пока вы не сломаетесь от бессилия. И я говорю вам: лучше быть мёртвым, чем живым, когда они сюда ворвутся.
Наступает время Похода Тьмы. Зло покидает места, где оно обитало прежде, и устремляется сюда. И те, кого оно захватывает, становятся её орудиями. Другие пытаются от него убежать — вы их видели. Но в конце концов их ждёт не лучшая участь, потому что они попадут в плен к небесным охотникам.
Но к вам силы Тьмы явились раньше срока. Авалон не защитит вас, ибо вы отказались от его свободы. Пусть даже вы сплошь оденетесь в железо, но и тогда силы Зла проникнут в ваши тела, вытеснят вас из них и будут использовать их как одёжку…
— Как ты используешь тело Риты? — в глазах Кроккера горел яростный огонь.
— Я — Рита. И приняв свободу Авалона, я стала неизмеримо больше, чем когда–либо была, Ритой. До этого я словно спала, теперь же я пробудилась — к жизни! Да, я Рита, хотя вы не верите мне. Думаю, вы и не сможете, ибо нечто в вашей душе желает, чтобы я была чем–то меньшим. Разве не так?
Сегодня я сказала тому, кто пришёл со мной, что сердце моё по–прежнему с вами. Возможно, это действительно было так… когда–то. Когда я в первый раз пришла к вам, ещё недавно дорогим мне людям, после изменения, я пришла как нищенка, просящая у вас подаяния. Но я ошиблась. Ибо что вы можете дать мне сейчас?
— Наверное, ничего, — ответил Хэдлетт, не лётчик. Она рассмеялась.
— Как точно вы оценили. И всё же… вот вы здесь… — Рита обвела всех их взглядом. — Вы обладаете мужеством, хотя и используете его на неверном пути. Я отлично знаю всех вас, даже этих двоих, что недавно к вам присоединились. И хотя вы можете мне не верить, я желаю вам добра. Что смогу сделать для вас, то сделаю. Но предупреждаю — это немного. У вас нет свободы, которую даёт Авалон. А те силы, которые вы вызвали к жизни, очень сильны.
— Именно Авалон подсказал мне, как воспользоваться силой мысли, — впервые за всё время произнёс Ник. — Если всё это так опасно, почему же тогда он это сделал?
Ему показалось, что Рита посмотрела на него слегка удивленно.
— Я не знаю. У Герольдов свои цели, которые определяет герольдмейстер. Сейчас настала пора перемен…
— Таким образом, — сказал викарий, — с наступлением поры перемен могут происходить необычные вещи? Порядок снова противостоит Хаосу. И ты говоришь, что у нас не хватит сил защищаться.
Рита покачала головой.
— Нет. Все мы, кто согласился на свободу, черпаем силу от самого Авалона. Взгляните — вот что мы можем, — она нагнулась и прикоснулась к полу. Там, где она касалась пола, камень раскрошился, и остались отпечатки её пальцев. — Это не иллюзия, можете потрогать руками, если не верите своим глазам. Подобные вещи вам не под силу, ибо ваши способности совсем невелики. Объедините свои усилия, как вы это уже делали, — и всё равно обнаружится предел, ибо земля не станет передавать вам энергию.
Ланг, сидевший у её ног, снова запрыгал, она улыбнулась его веселью и положила руку на его головку, а в это время из тени вылетел Джереми и, прижавшись к её ногам, громко замурлыкал. Когда Рита подняла голову, на её лице лежала тень беспокойства.
— Одни принимают свободу, другие выбирают цепи. Почему так?
— Потому что, — взорвался Кроккер, — мы остались самими собою! И мы не желаем превратиться в… в…
— В то, чем являюсь я? Но что же такое теперь я, Барри?
— Я не знаю. Только ты — не Рита. И я ненавижу тебя за то, что ты сделала с ней!
— Однако я — Рита, целиком и полностью Рита. А вместе с ненавистью появляется страх. Ты ненавидишь, потому что боишься.
Ник увидел, как напряглось лицо Кроккера. Такое выражение бывает у человека, готового убивать.
— Ты видишь, — обратилась Рита к Хэдлетту. — Его разум закрыт, потому что он хочет этого. Мы строим внутри себя собственные стены. А какой барьер внутри вас, викарий?
— Моя вера, Рита. Я прожил с ней всю свою жизнь, и она была частью моего существа. Я служитель моей веры. Такие, как я, не могут предать её. Она склонила голову.
— Вы слепы, но не можете отступиться от своих представлений. А вы, Леди Диана?
— Наверное, я тоже могу сказать, что дело в вере — вере в прошлое, в то, чем была моя жизнь… — она говорила медленно, словно с трудом подбирая нужные слова.
— Пусть будет так. А ты, Джин? Хотя да, я понимаю, что привязывает тебя к опасности и Тьме.
Вторая девушка вспыхнула, губы её гневно дрогнули, но она ничего не сказала, только придвинулась чуть ближе к Кроккеру.
— Миссис Клапп? — продолжила Рита. Казалось, что она пыталась услышать от каждого последний решительный отказ.
— Ну… наверное, потому что я всю свою жизнь ходила в церковь. И если викарий считает, что что–то неверно, то я делаю так, как он скажет.
— А вы, Страуд?
— Это как Леди Диана сказала — ты выбираешь, с кем ты. Это мне вполне подходит.
— А ты? — Рита повернулась к Линде.
— Если выбрать Авалон, то не появится ли хоть какой–нибудь шанс на возвращение в наш родной мир и время? — спросила американка.
— Я этого не знаю. Но я думаю, что желание остаться сильнее желания вернуться. Ибо тогда становишься частью Авалона.
— Тогда, полагаю, мой ответ будет «нет»! А Ланг выбрал? — Линда посмотрела на пёсика, сидевшего у ног Риты.
— Спроси…
— Ланг… Ланг… — тихо позвала Линда. Пекинес посмотрел на неё и, хотя и медленно, но подошёл к ней.
— Они тоже остаются верны тем, кого любят, — сказала Рита. — Он всем сердцем привязан к вам. Так же, как и Джереми разделит вашу судьбу, Мод Клапп.
Теперь подошла очередь отвечать и Нику. Он внутренне сжался, потому что знал, что ответит, и что будет после этого. Почему он должен взваливать на себя это бремя? Его не связывают никакие сердечные узы, как их назвала Рита, и всё же он должен поступить вопреки своим желаниям, хотя и не мог объяснить почему.
— Я остаюсь, — сказал он ещё до того, как она задала вопрос.
Рита нахмурилась.
— Для тебя это далеко не то же самое, что для остальных. Ты говоришь те же слова, но из этого может выйти нечто большее. Увидим. Однако сейчас я помогу всем вам. То, что ждёт вас снаружи, — лишь первая волна нечисти, которая надвигается на вас. Соедините свою волю с моей, и я установлю преграду — хоть ненадолго.
— Нам ничего от тебя не нужно! — в ярости прошипел Кроккер.
— Барри, мы все будем это решать, — заметил викарий. — Я думаю, Рита, ты предлагаешь помощь, желая нам добра. А что скажут остальные?
Кроккер и Джин отрицательно мотнули головой, но остальные кивнули в знак согласия. И теперь, приняв решение, они объединили свои силы, стоя в пещере рядом друг с другом, не зная, что создаётся снаружи, но ощущая могучий поток энергии, исходивший от Риты.
— Эта преграда долго не продержится. Она даст вам лишь короткую передышку.
— Мы благодарны тебе за всё, что ты сделала для нас, — ответил Хэдлетт. — И, моя девочка, мы желаем тебе самого доброго.
Рита подняла руку и очертила в воздухе анк, вспыхнувший на мгновение голубоватым пламенем
— А я желаю вам — покоя. И чтобы ничто больше никого из вас не тревожило.
И вновь на её белых щеках появились слёзы. А потом она отвернулась и пошла прочь, и сияющий ореол снова окутал её, так что они не увидели, как она исчезла.
— Она пожелала нам смерти! — взорвалась Джин. — Вы ведь знаете это, разве не так… ведь то, что она подразумевала под слово «покой» — это смерть!
— Она пожелала нам лучшее из того, что может нас ожидать, — голос Хэдлетта казался очень усталым. — Я верю, что она говорила искренне.
— Да, — мрачно согласилась Леди Диана, а затем, ничего не добавляя к сказанному единственному слову, подошла к костру и остановилась, не сводя с пламени неподвижного взгляда.
Линда подошла к Нику.
— Но ведь может найтись путь назад… — сказала она с горячностью в голосе.
— Назад куда? — едва ли Ник заметил её слова.
— Назад в наш родной мир.
— Что ты хочешь сказать? — спросил юноша, очнувшись от собственных мыслей.
— Если нам только удастся выбраться отсюда — и вернуться туда, откуда мы попали в этот мир. А оказавшись там, мы можем попытаться создать дверь и пройти через неё. Если мы смогли сделать солдат и пулемёты, вроде этих, — она махнула в сторону входа в пещеру, — то тогда мы сможем и вернуться, если только как следует напряжём велю — все одновременно. Разве ты не понимаешь этого? Это получится… должно получиться! — закончила она с такой страстью, словно в ту секунду видела воображаемую дверь, а за ней — старое доброе прошлое.
— Даже если мы и выберемся, — возразил Ник, — каким образом мы доберёмся до того леса? А если мы останемся здесь… Ты что, не понимаешь, что ждёт нас там? Мы не можем с боями пробиваться через лес — когда там нас поджидает вся эта нечисть.
— Мы можем, — упрямо продолжала девушка, — использовать иллюзии. Неужели ты не понимаешь — это всё, что нам остаётся.
— Что именно нам остаётся? — с враждебностью в голосе спросила Джин.
— Мы должны попытаться вернуться в наш родной мир. Я говорила Нику — мы можем сделать это! Если мы вернёмся туда, откуда попали в этот мир — туда, где остался джип, — то мы сотворим там дверь — и пройдём через неё! Мы должны попытаться. Поймите же, мы должны попытаться!
Она всё больше и больше волновалась. Ник не сомневался, что она ошибается. Но к его удивлению он увидел, как загорелись глаза Джин.
— Если это получится… — англичанка глубоко вдохнула. — Да, если это получится, и он… мы… могли бы избавиться от всего этого! Было бы чудесно! Но тот лес далеко отсюда, и когда тут все эти…
— Но ведь нам только и остается, что попытаться, — настойчиво продолжала Линда. — Она… Рита… вы слышали, как она сказала, что дальше будет ещё хуже. Если мы останемся здесь — мы точно пропадём. Но если нам удастся пробраться назад…
— Не удастся, — перебил её подошедший к ним Кроккер. — Если бы путь был свободен, то стоило бы попытаться. Но нам не удастся пробиться туда.
— И поэтому мы останемся здесь, — Линда повернулась к пилоту, — и будем преспокойненько ждать, пока нас не одолеет весь этот ужас. Вы этого хотите? Должен же найтись какой–нибудь путь, чтобы пробиться туда.
Линда переводила горящий взгляд с одного англичанина на другого. Возможно, в Джин она по–прежнему имела союзницу, однако Ник знал, насколько невозможна такая экспедиция. Ему удалось пройти по этой земле и добраться до них только потому, что он находился под защитой Риты, и юноша отлично понимал: без неё он далеко бы не ушёл, как бы яростно не сражался. Однако с миссис Клапп, викарием и раненым Страудом… нет, у них не было ни единого шанса.
— Мы должны вернуться, — повторила Линда. — Я… я не хочу умирать. И ты, Джин, права. Рита пожелала нам смерти. Она… Народ с Холмов не окажет нам никакой помощи. Нам нужно надеяться только на себя, и единственное, что нас спасёт, — это возвращение домой. А может… может, нам даже не придётся вообще идти туда, откуда вы прибыли в этот мир. Может, мы сумеем сделать врата прямо здесь! — она говорила всё быстрее и быстрее.
Ник отошёл в сторону. Как же он устал за весь этот долгий день! Он не верил в то, что предлагала Линда, это вообще не может осуществиться, и он был слишком измотан, чтобы спорить. Ник сел на пол и заметил подошедшую миссис Клапп, только когда она сунула ему в руки деревянную миску, в которую была налита какая–то жидкость с резким запахом.
— Вот, выпей, голубчик. Это подбодрит тебя. И расскажи мне — только правду, ничего не придумывая из–за того, что я старая женщина, которой нужно говорить одни лишь приятные вещи. Я достаточно прожила на свете, чтобы понимать, что на свете существует много неприятного. Это — бремя, которое мы должны нести, когда настаёт наш срок. Как ты думаешь — ты ведь побывал там и всё видел — мы хоть что–нибудь можем сейчас предпринять?
Ник сделал глоток. Напиток слегка горчил — совсем как нынешнее положение вещей — однако он согревал его, хотя и не мог ничего поделать с внутренним холодом, студившим его разум и тело.
— Я не думаю, что мы можем сделать ещё что–нибудь сверх того, что уже сделано. Она сказала, что силы Тьмы могут заставить людей служить себе. Я видел нескольких там, вероятно, как раз таких. И я не знаю, сколько продержится защита.
Она кивнула.
— Главное — не то, что ты сказал, а о чём промолчал. Ну что ж, бывали и лучшие времена. Но вы–то ещё совсем молодые, было бы справедливее, чтобы вы пожили подольше. Жаль, что Джереми не ушёл с ней, как и пёсик Линды. Нехорошо, что этим славным зверушкам приходится оставаться с нами, — женщина вздохнула и взяла у него пустую миску.
Нику страстно захотелось добраться до своей убогой постели и развалиться на ней. Но кто знает, когда откажет защита, установленная Ритой? Не мешало бы проверить, что происходит снаружи.
Он с трудом поднялся на ноги и пошёл к выходу из пещеры, а потом прополз до сторожевого поста. Теперь там не было фантома пулемёта. Но прямо перед собой, в пяти футах, он увидел светящееся облако, хорошо видимое в сумрачном свете, и за этой завесой невозможно было ничего разобрать.
Однако он не сомневался, что все те твари по–прежнему находятся там. И что они будут терпеливо ждать, пока не откажет защита. А когда это случится — ведь нельзя же вечно удерживать иллюзию — тогда…
Ник положил руку на камень, опустил голову на неё и закрыл глаза. Однако ему никак не удавалось избавиться от своих мыслей. Рита и Герольд правы: все они — и эти упрямые англичане, и он с Линдой — погибнут за просто так. И он не верил, что Авалон несёт зло.
Излучение, исходившее от анка в городе, едва не убило Ника. Но в нём не было зла. Просто, как и в данный момент, он — слишком слабое, слишком хрупкое существо, чтобы принять такой мощный поток энергии.
А теперь вот Тьма затопляет эту страну. И только в городе и в местах, наделённых свободой Авалона, останется свет. А те, кто не принимает этот свет, открывают дверь Тьме. Они же попытались использовать дар света для своих целей и, как сказала Рита, сами навлекли на себя беду.
Но всё–таки, почему Авалон–Герольд дал Нику совет, который привёл его к открытию такой могущественной силы? Разумеется, это было сделано намеренно, может быть, какое–то испытание — и он не выдержал его, неверно распорядившись своим открытием. Вполне могло быть и так.
В любом случае ему придётся теперь встретить свою участь и постараться встретить её достойно. Возможно, Рита также была права, пожелав им скорой смерти, как лучшего из всего, что могла пожелать.
Ник задумался о смерти. Конец ли это или только начало? Никто не знает, люди лишь надеются на лучшее, и только какая–то часть его души боялась полного уничтожения более всего на свете. Смерть может означать лишь покой в таком мире, как этот.
— Николас…
Он поднял голову. В отблесках светящейся стены он увидел Хэдлетта, хотя и не смог разглядеть выражения его лица.
— Да, сэр?
— Ты побывал в городе, Сэм рассказал нам об этом. Что там?
Ник устало поведал о стенах и улицах, о дверях со светящимися рисунками, стоит только прикоснуться к ним, и наконец об огромном анке и излучаемой им энергии, которая убивает, если к нему приближается неподготовленный человек.
— Вписанный в окружность крест, — повторил викарий. — Да, ключ к бессмертию, как его называли египтяне, вкладывая в руки своим богам. Источник энергии, которую могут поглотить только те, кто ей подчинится.
— Оно не несёт зла, — повторил Ник свою мысль. — Я видел зло и знаю, что его нет в городе.
— Да, это не зло, и всё же оно требует отказа от своей воли, от своего «я».
— Чего также требует и наша традиционная религия, — Ник сам не знал, откуда он взял эти слова.
— Но это чрезвычайно древний путь, с которого мы свернули очень и очень давно. И подчиниться этой силе, Николас, значит предать всё то, во что мы верим.
— Или же обнаружить, что в сущности существует только один–единственный источник, из которого берут начало многие реки… — и снова Ник осознавал свои слова лишь после того, как произносил их.
— Что ты сказал? — резко и требовательно переспросил викарий.
